Текст книги "Бар «Де Бовуар»"

В один из вечеров они валялись на Светкиной тахте, вокруг привычно сгустился зимний полумрак. Лева обнимал Светку за плечи, она гладила его грудь и живот под футболкой, спустила руку ниже, под ремень брюк. Левины пальцы крепче сжали Светкино плечо, она почувствовала невероятное возбуждение. «Вот оно, то самое», – со страхом и восторгом подумала Светка, а вслух нерешительно спросила:

– Мы пойдем… дальше?

– Решай сама, – ответил Лева и легко погладил Светку по волосам.

– А ты хочешь?

– Слово женщины – закон.

Прозвучало странно, но Светку это не смутило, – она потянулась расстегивать молнию на его брюках. Лева отстранил ее руки и разделся сам.

Чуда не случилось, но Светка была счастлива. Она думала, что настоящее наслаждение в сексе получаешь от занятий им с любимым человеком, самого факта обладания его телом, а не от каких-то механических движений и манипуляций. Все они врут, думала Светка, имея в виду прочитанные ей книги, статьи, просмотренные фильмы и блоги. Настоящее удовольствие от секса в том, что все тело трепещет от малейшего прикосновения любимого мужчины, сердце бьется в горле и в голове разливается сладким тягучим медом счастье, а не от взрывов и разрядок.

«Обними меня крепко-крепко, сильно-сильно», – просила она Леву и утыкалась носом в его грудь, чувствуя себя пятилетней: декабрь, в теплой с мороза комнате темно, они с родителями припозднились из гостей, и папа осторожно несет ее, отяжелевшую, сонную в кровать. В постели Лева был достаточно опытен, и Светка со страхом приготовилась ревновать к его прошлому.

– С кем у тебя был первый раз? – теребила она Леву.

– Так, девочка в лагере, – отвечал он неохотно.

– А потом?

– А потом суп с котом, тебе разве в детстве не объяснили? – смеялся Лева и шлепал ее по голой попе. Светка стыдливо заворачивалась в одеяло: под мешковатой одеждой тело Левы оказалось совершенным – стройное, гладкое, с маленькими родинками на груди и предплечьях – и она стеснялась своих широких плоских бедер, увесистой попы, аллергических расчесов на груди и спине. Светка не любила свое тело и, по ее мнению, даже достоинства: небольшая, но хорошей формы грудь, стройные лодыжки, длинная шея и маленькие ступни – не перевешивали явных недостатков. Она всю жизнь боролась с десятью килограммами лишнего веса, с этой противной выпуклой складкой на талии, которая даже после недель лихорадочного голодания никак не желала превращаться во впалый живот. «Как ты можешь столько жрать и не толстеть?» – ворчала Светка, завистливо провожая взглядом очередной кусок пиццы с пепперони, которую с аппетитом уминала Чук. «Зато у тебя сиськи есть, – с набитым ртом возражала Катька. – И жопа». «Ага, только это все вранье, что мужики любят женщин с фигурой», – мрачно возражала Светка. Она продолжала впадать в самоуничижение, пока Чук не начинала возражать плачущим голосом: «Свет, ну прекрати, нормальная у тебя фигура. Ну, кого хочешь, спроси, хоть моего Серегу».

Расставшись с Пашей, Чук начала встречаться с фитнес-тренером Сергеем. Серега, которого Светка про себя окрестила «смазливое одноклеточное», был туповат, но обладал шикарной зализанной прической и внушительной мускулатурой и с обожанием смотрел на миниатюрную Катьку. «Только Серегиного мнения мне не хватало, – свирепо говорила Светка. – Он меня сразу в планку поставит и заставит отжиматься». Светка терпеть не могла спорт. «Если бы я могла быть ну, такой, бодипозитивной, – рассуждала она, сминая коробку из-под пиццы, – мне было бы плевать, какая у меня фигура. Казалось бы, чего проще: ходи себе нечесаная, ненакрашенная, жирная и радуйся жизни. Но я так не могу». «Я тоже не могу», – Чук гибко потягивалась. «Тебе легко говорить», – обрывала Светка. «Ничего, – застегивала она перед зеркалом тесные джинсы, привычно втягивая живот и уминая бока под плотную ткань. – Зато я нравлюсь Леве. Я могу быть красивой, могу быть сексуальной».

Она познакомила Леву с Чук. Они ходили вместе в кино, и Светкино напряжение достигало предела, когда она ревниво отслеживала взгляды, которые Лева бросал на Катькину фигуру (стерва Чук надела закрытое, скромное, но облегающее платье, которое мягко подчеркивало изгибы ее изящного тела), на ее завитые блестящие волосы и нежное ненакрашенное лицо. «Только посмей его клеить», – хотелось кричать ей, когда Лева и Чук непринужденно болтали о современной американской литературе. Катька читала книги и смотрела сериалы в оригинале, чем Лева очень восхищался.

«Любовь – это тяжелая работа, – пришло ей в голову тем вечером, – хватит ли у меня сил с ней справиться? Должно хватить, – твердила себе Светка, сжимая кулаки, – я сильная, я со всем справлюсь».

Шел мокрый снег, они гуляли по набережной под холодным апельсиновым светом вечерних фонарей. Светка держала Леву под руку, ее ноги давно замерзли, но она не решалась предложить ему зайти куда-нибудь погреться. Денег у Левы всегда было в обрез, но он был страшно самолюбив и очень расстраивался, когда Светка предлагала платить за него. Зазвонил телефон, мама рыдающим голосом кричала в трубку: «Доченька, приезжай, срочно, Александровская больница». Потребовалось несколько минут, чтобы понять, что говорила мать, и осознать – бабушке очень плохо, с бабушкой случился удар.

После выхода на пенсию бабушка устроилась билетершей в театр. Заядлая театралка, она обожала свою работу. Светка часто приходила на спектакли, протаскивала знакомых, а вот теперь и Леву. «Какой хорошенький мальчик», – умилилась бабушка, впервые увидев его – тщательно причесанного и в рубашке вместо обычной толстовки.

Тем вечером бабушка, как обычно, пришла на работу, повесила пальто – и вдруг стала оседать на пол. Перепуганные сотрудницы вызвали «скорую», и вот теперь бабушка лежала на койке, опутанная проводами капельниц, разом еще больше постаревшая. Ее истончившаяся кожа сливалась цветом с серым больничным бельем, узловатые руки лежали на покрывале. Светка потянулась погладить бабушкины пальцы и поразилась их безжизненности. В коридоре врач торопливо объяснял плачущей Светкиной маме: «Хорошо, что в довольно легкой форме. Восстановление произойдет, но займет время. Несколько месяцев точно, а, может, и год. Сейчас левая половина тела функционирует плохо, но разработать можно. Массажи, уколы, лечебные ванны. Мы вам все распишем. Пока понаблюдаем в стационаре».

Прошло три недели с момента выписки бабушки. Светка шла в институт. Она чувствовала полуобморочную слабость от недосыпания: бабушка стонала и просыпалась по ночам, Светка вставала, на ощупь проверяла простыни, осторожно ворочала тяжелое бабушкино тело, давала попить. Она лежала на маминой кровати и беззвучно плакала. Когда все это закончится? Мать совсем раскисла – приходя с работы, она валилась на кровать в Светкиной комнате и подолгу лежала, не зажигая света. Часто она засыпала в одежде, не смывая косметики, а по утрам сидела на кровати, тяжело уронив руки между колен, у локтя дымился принесенный Светкой кофе. После ее ухода на работу Светка заходила в комнату, меняла запачканную тушью наволочку, открывала окно и шла на кухню – варить жидкую кашу для бабушки. Нафиса, соседка, приносила бульон с рисом и сочувственно («Ты совсем вымоталась, девочка») угощала горячим, в рыжих блестках моркови, пловом.

«Лева, ты где, ты мне нужен», – думала Светка, тупо рассматривая жизнерадостно яркие коробки с витаминами в аптечной витрине. Он звонил и писал ей скупо и редко, ссылаясь то на занятость по учебе, то на нежелание беспокоить ее, пока она с бабушкой. Пригласить его домой не было никакой возможности, приехать в общагу – тоже: у Левы было трое соседей. Пару раз, упросив Нафису присмотреть за бабушкой, она уходила гулять с Левой. Они сидели в сквере у института, и Светка вздрагивала от каждого звука, ожидая, что Нафиса позвонит и попросит срочно бежать домой.

– Да, что уж тут скажешь, – тянул Лева, ежась под курткой. – А что твоя мать?

– Да у нее, по ходу, депрессия», – Светка старалась, чтобы это прозвучало максимально небрежно.

– А отец?

– Понятия не имею, мы с ним не общаемся.

– Как так? – вытаращился Лева, домашний мальчик с полным комплектом родителей, двумя сестрами и собакой. Светка молча прижималась к Леве.

На третью неделю из Калининграда приехала тетя Женя, двоюродная мамина сестра. Женя с порога:

– Девочки, я всего на пару дней, не могу надолго оставить своих балбесов, и с работы не отпускают, – оценила ситуацию, и вечером сквозь неплотно закрытую дверь Светка слышала ее шипение:

– Надя, милая, я понимаю, тебе тяжело, но нельзя же так, посмотри на дочь, она совсем зеленая от усталости. Вам нужна сиделка, давай я позвоню знакомой, она работает хирургом в Педиатрической, что-нибудь подскажет.

– У тебя много денег? – иронически осведомилась мать.

– Надо попробовать восточную медицину, они там знаешь, какие чудеса творят, – Надя завела длинную историю про подругу, которую буквально на ноги поставил китайский целитель. – Да, сама видела, лежал человек, а теперь аж помолодела на десять лет…

Но мать оборвала:

– Женя, и слушать не хочу, все это – выкачивание денег. Мама, скорее всего, уже не встанет, не знаю, что делать, – мать зашмыгала носом.

– А Олегу звонила? – спросила тетя Женя.

– Чем мне может помочь Олег? От своей бабы денег оторвет и мне переведет?

– Ну, не знаю, – с сомнением протянула тетя Женя, – все-таки, теща его.

– Бывшая теща. С которой они регулярно собачились, – мать засмеялась сквозь слезы.

Тем не менее энергичная Женя принялась хлопотать, и через день в квартире появился щуплый круглолицый человечек, которого тетя почтительно именовала доктором Ли. «Посоветовали, говорят, отличный врач, – прошептала Женя на ухо Светке. – Сделает бабушке десять сеансов пока, а там посмотрите». Доктор Ли поднимал руки и ноги бабушке, втыкал в нее длинные, почти невидимые иголки, нажимал с разной силой на точки на теле и водил над ними огромной пахучей сигарой. «Ваша бабушка будет в порядке», – церемонно, с сильным акцентом сказал он Светке на прощание. Уезжая, Женя сунула Светке стопочку купюр: «Светочка, это от всей нашей родни. Прошу тебя, договорись с кем-то, чтобы присматривали за бабушкой, тебе надо ходить в институт, учиться. Бабушка поправится, но не скоро, ты же понимаешь». Вечером на коммунальной кухне Светка подошла к Нафисе и, запинаясь, начала разговор. Нафиса оборвала ее на полуслове: «Деточка, что ты, конечно, твоя бабушка – такой золотой человек, я и кушать вам буду готовить». Светка неловко поблагодарила и вышла, не замечая, как Нафиса смотрит ей вслед, утирая глаза уголком головного платка.

Светка пришла в институт. После полуторамесячного отсутствия все: и стены в тонких трещинах на краске, и потертая ковровая дорожка на лестнице, и неестественно яркий после утреннего зимнего полумрака свет ламп – казалось непривычным, режущим глаза. Она зашла в аудиторию, одногруппники удивленно и обрадованно здоровались с ней. Светка даже немного растрогалась, когда высокая, прыщеватая Кристина Курмис на негнущихся от ботфорт на шпильках ногах подбежала к ней и крепко обняла.

– Свееетииик! – провыла она. – Как ты? Зайцева нам рассказала, как твоя бабушка?

– Уже лучше, спасибо, – Светка оглядывалась по сторонам в поисках места.

– Садись сюда, ко мне, – Кристина похлопала рукой по парте. – Я тебе конспект покажу, тебе надо будет переписать. Алмазова – настоящая садистка, требует на зачет конспект всех лекций принести.

Светка устало растянулась на скамейке и начала отстукивать сообщение Леве: «Привет, ты где? Я на паре. Давай встретимся на перерыве в 12 в столовке». Лева не отвечал. «Может, спит еще», – подумала Светка и добавила: «Я соскучилась))». В перерыве Кристина уволокла Светку в курилку. Затянувшись, Светка запоздало подумала, что Лева может учуять запах табака. Она рассматривала в треснутом зеркале на стене курилки свое лицо: круги под запавшими глазами, потрескавшиеся губы, складки на черном свитере – у Светки не было сил и времени гладить. «Выгляжу, как пугало огородное», – внезапно с отвращением подумала она и попросила у Курмис косметику. Лева по-прежнему не отвечал, и, едва прозвенел звонок на большой перерыв, Светка ринулась в коридор. У параллельной группы лекция проходила на другом этаже. Она, перепрыгивая через ступеньки, побежала туда. Среди студентов Светка заметила Гошу Саликова.

– Привет, Лева сегодня пришел?

Саликов посмотрел на нее и неуверенно кивнул. «Ботан хренов», – рассердилась Светка и завертела головой по сторонам. Может, Лева пошел в столовую? Она увидела его в пролете лестницы. Лева стоял, прислонившись к стене, с какой-то смутно знакомой светловолосой девочкой. Светка обрадованно побежала вниз. Лева, не видя ее, приобнял девочку за плечи и что-то зашептал ей на ухо. Светловолосая рассмеялась, с явным обожанием глядя на Леву. Светка застыла, вцепившись в перила, сердце гулко забухало в груди. Ее толкали спешащие по лестнице. Она опомнилась и подошла к Леве вплотную.

– Привет, котенок, – она никогда раньше не называла Леву так, но сейчас было все равно. – Ты что, телефон забыл?

Лева растерянно смотрел на нее.

– А? Нет, я не проверял его. Ты звонила?

– Я тебе смс-ку отправила, – зачастила Светка. – Пойдем кофе пить. – Она потянула Леву за рукав. Девушка открыла рот, собираясь что-то сказать, потом, передумав, отвернулась.

Он покорно двинулся за ней. «Ничего не спрашивать», – твердила себе Светка, направляясь в столовую.

– Возьми мне еще булочку с изюмом, пожалуйста, – велела она, плюхнувшись на стул. – Я ужасно не выспалась, ты не представляешь.

Лева покорно принес ей кружку и блюдце с булочкой.

– Как у тебя дела, когда заканчиваешь? – спросила она с набитым ртом. – Давай после пар пойдем куда-нибудь. А что ты себе ничего не взял?

– Как бабушка? – спросил Лева, глядя в сторону.

Светка помрачнела.

– Ну, ей стало получше. Сейчас соседка за ней присматривает.

– Хорошо, – вздохнул Лева. – Давай после пар. Я пойду, сейчас звонок будет.

Светка проводила его взглядом. «Что-то случилось, пока меня не было. Кто эта девка? Почему он ее обнимал? Господи, почему я раньше не пришла в институт?» Она еле досидела до конца семинара по истории и, схватив куртку, побежала на улицу. Капли тающего льда весело барабанили по жестяным откосам, светило солнце, под ногами расползалась жирная, смешанная со снегом грязь. Лева у входа разговаривал с какими-то парнями.

– Пока, чуваки, – заметив Светку, он попрощался с ними и пошел за ней.

– Пошли в садик, – дрогнувшим голосом попросила Светка.

Они уселись на мокрую скамейку в сквере. Светка придвинулась поближе и стиснула Левину руку. «Пожалуйста, пусть он будет любить меня, пожалуйста». Светка потянулась поцеловать Леву, его губы были плотно сжаты.

– Я скучала, – Светка принялась целовать его лицо и шею, она просунула руку под куртку и стала водить рукой по телу. – А ты? – Светка нащупала Левину ширинку, он вздохнул и отстранился. – Что случилось?

Лева молча смотрел перед собой.

– Что случилось, что с тобой? – Светка почти кричала.

– Свет, давай не будем, – поморщился он.

– Что не будем? Что, я тебя спрашиваю, не будем? Ты что, обиделся на меня? Я тебе что-то сделала?

– Нет, ничего.

– Тогда почему ты… – Светка силилась подобрать слово, описывающее Левино поведение, но все слова казались ей пошлыми или неуместными. – А кто та телка? – вдруг вспомнила Светка. – С которой ты стоял на лестнице?

– Это Маша, – Лева избегал смотреть на Светку.

– Она из общаги, да? – Светка цеплялась за последний шанс оправдать Левино поведение: ребята, жившие в общаге, общались между собой намного активнее, чем с остальными студентами.

– Нет, она не из общаги.

– То есть ты… – Светка задохнулась: так ей стало больно.

– Свет, извини, пожалуйста. Я не знаю, что тебе сказать, – Лева встал.

– Почему, что случилось? Ты с ней теперь встречаешься? – Светка из последних сил сдерживала рыдания. Лева утвердительно кивнул и, намотав ремень сумки на руку, пошел прочь.

– То есть, ты с ней мутил все это время? Пока меня не было? Ты с ней трахался?? – истерично выкрикнула Светка ему в спину. Проходящие мимо подростки переглянулись и загоготали.

Она долго сидела в сквере, куря одну сигарету за другой, лицо щипало от высыхающих дорожек слез, в горле саднило. Светка лихорадочно листала страницы в телефоне, на странице Левы наткнулась на вчерашнюю запись: «Birds don’t fly, they just stop themselves from falling». «Мудак, сволочь, – пробормотала Светка, отшвырнув телефон на скамейку. – Мразь поганая». К ней подошли два школьника, попросили сигарету. «Пошли в жопу», – с наслаждением сказала Светка, затягиваясь. Подростки испуганно отскочили. «Сука, тварь», – бормотала Светка. Она давно замерзла, но не было сил встать со скамейки.

Пришла смс-ка от Нафисы: «Закончились пеленки и шприцы». «Всем от меня что-то нужно, и никто не хочет мне ничего дать, – думала она. – Суки. Все меня бросили». Она набрала было номер Чук, но пальцы замерли, не решаясь нажать на кнопку «позвонить». «И эта дура со своим Серегой начнут меня жалеть, а я сама виновата, надо было раньше что-то придумать. Почему я раньше не пришла в институт? Но он тоже хорош, сволочь такая, стоило мне пропасть на пару недель, как тут же вцепился в эту сучку». Она медленно встала и побрела в сторону аптеки. «Сдохнуть бы. Как мне теперь жить, как я теперь буду приходить в институт? Я не смогу видеть его каждый день. Почему так случилось, что в ней такого, чего нет во мне?». Светка подумала о начатой бутылке коньяка в мамином серванте – и тут же вспомнила, что ночью ей опять дежурить с бабушкой. «Блядская жизнь. Даже напиться – и то не могу себе позволить». Симпатичная девушка-фармацевт смотрела на нее поверх стойки: «Девушка, у вас тушь размазалась. Персенчика не хотите взять? Сейчас идет по акции».

Охочие до сплетен одногруппницы моментально узнали об их расставании, и до Светки долетали сочувственно-осуждающие шепотки: «ее месяц не было, и он замутил с этой, с первого курса, он, конечно, ничего такой, симпатяжка, но козел, бедная Петрова!», «девчонки, а у меня подружку парень бросил, а она залетела, от кого залетела, да от него, а он сказал…» На периферии Светкиного сознания осело имя новой Левиной девушки – Маша Светлова, приехала откуда-то из Сибири.

Как ни странно, пережить Левину измену ей помогли Кристина Курмис и ее подружки Олеська Тузова и Танька Белозуб. Кристина упорно усаживала ее с собой за парту, таскала в курилку и в столовую. Курмис ненавидела институт, но старательно училась: «Как получу диплом, швырну его родакам – и пойду учиться тому, что мне нравится». Кристина мечтала стать стилистом, Олеська с Танькой смотрели ей в рот, когда она принималась рассуждать о сочетании цветов или косметологических процедурах. Ежедневно она выпрямляла волосы и, по ее выражению, «полжизни тратила на то, чтобы намазать тональник». Через день Светка наткнулась на Леву в раздевалке, он держал Машу за руку. Светкино сердце ухнуло в пятки, ее затошнило. Олеська сделала большие глаза и беззвучно проговорила «Оу», Кристина немедленно громко заговорила на всю раздевалку: «Девчонки, сейчас мы идем в суши, вечером в «Море», я позвоню Руслану, он нас подвезет. Светик, пойдем».

Светка покорно ходила с ними в суши, пила виски с колой в клубе «Море», которой щедро угощал их парень Кристины, Руслан, танцевала на стойке в баре. По ночам она лежала без сна, слушая хриплое дыхание бабушки, пролистывала страницы Левы и Маши в поисках записей, указывающих на то, когда началась их связь и почему Лева выбрал ее, Машу, а не остался со Светкой. Она просыпалась от сильнейшей телесной тоски, хватая ртом воздух. Часам сидела в ванной, пока в дверь не начинали стучать соседи, и лезвием ножниц осторожно водила по запястью. «Если бы я резала себя, возможно, мне стало бы легче», – иногда думала она. Светка боялась физической боли и в душе считала людей, занимающихся селфхармом, очень храбрыми. На общих с параллельной группой лекциях она старательно не смотрела в сторону Левы, но каждый раз, когда ее взгляд натыкался на его склоненную голову с небрежным пробором, сердце ее разрывалось. Раньше она считала такие описания пошлыми и глупыми, но не могла подобрать слов, более точно описывающих ее ежедневную муку. Светка старательно улыбалась девчонкам, смеялась, в глубине души надеясь, что Лева увидит, что ей весело, что она уже забыла, так, ничего особенного и не было. Нарочито долго разговаривала по телефону: «Целую, обнимаю, солнышко», – говорила она громко, кидая косой взгляд в сторону, где стоял Лева с друзьями. Из трубки в ухо ей неслись гудки – звонила мама с очередной просьбой купить продукты или лекарства. Светка старалась изо всех сил: «В конечном итоге, у меня нет никого, кроме меня самой». Чук она избегала, ссылаясь на загруженность делами.

– Держи, – Руслан подвинул к ней бокал с «апероль-шприц». – Сам взял, чтобы официантов не ждать. А где Крис?

– В туалет пошла, – Светка безразлично смотрела на стену, где вспыхивали неоновые надписи. Они сидели в недавно открывшемся коктейль-баре «Karma is a bitch». Кристина не упускала случая побывать во всех новых заведениях. Руслан сел напротив. Крис рассказывала, как они познакомились полгода назад по Интернету. Руслану было двадцать пять, он работал менеджером в автосалоне. Крепкий, немногословный, неизменно одетый в кожанку парень с военным прошлым. Для Светки было загадкой, что он нашел в Кристине, потолком забот которой было купить новые сапоги.

– Он меня на втором свидании замуж позвал, – обводя губы блеском, рассказывала Крис. – Говорит: «я знаю, ты будешь моей женой». Я ему: «с чего ты взял?» А он говорит: «я тебя во сне видел, а потом на сайте нашел». Я решила, что или это такой дешевый подкат, или он немного того. Но он все бегал за мной, цветы дарил, думаю: «ладно, повстречаемся, посмотрим».

– Что у тебя случилось? – после паузы спросил Руслан.

– Ничего, – Светка подняла голову. – Все нормально.

– Ты, конечно, можешь не рассказывать, но Крис сказала, что у тебя с парнем проблемы, – Руслан отхлебнул из стакана.

Светка слабо возмутилась в душе по поводу бестактности Кристины, но промолчала.

– Да ничего такого, – с усилием произнесла она. – Мы встречались, потом расстались.

– Чья была инициатива?

– Его. Меня больше месяца не было, у меня бабушка заболела, а он стал с другой встречаться.

– И сколько вы были вместе? – поинтересовался Руслан.

– Так, несколько месяцев, – Светка вонзила ногти в ладонь, страстно мечтая закурить. Спасительная затяжка – и можно будет дышать, слезы отступят.

Руслан пристально смотрел на нее.

– Если ты ждешь советов или утешения, это по бабской части. Но меня иногда спрашивают, как мужика, почему парень себя ведет тем или иным образом. Я тебе скажу – если мужик захотел новое тело или новые эмоции, ничего его не удержит, будь ты хоть Анджелина Джоли. А ты думала, это на всю жизнь?

– Не знаю. – Светка часто в мечтах представляла, как Лева переедет из общаги к ней в комнату.

– Ему сколько, двадцать? Он еще жить толком не начал, а ты уже, наверное, свадьбу представляла, – усмехнулся Руслан.

– А ты что, психолог? – вскинулась Светка.

– Можно и так сказать, – весело подтвердил он. – У тебя все будет о’кей. Не переживай. О, вот и моя девочка, тебе кофейку заказать?

– Какого кофейку? – возмутилась вернувшаяся из туалета Крис. – Мы сегодня пьем, зайка, я буду «Мохито», а лучше сразу два.

– Женский алкоголизм не лечится, – покачал головой Руслан.

– Сам ты алкоголизм. Девушка, можно мне «Мохито»? Спасибо, нет, больше пока ничего не нужно. Свет, ты видела сегодня Васильченко? Скажи мне, как с такой жопой можно носить полосатые брюки?

Светка постепенно приходила в себя. Деньги, собранные родственниками, закончились, мама собиралась с бабушкой в санаторий: «Лечебные грязи, массажи, ванны, все, что нужно, Господи, только бы помогло». Светка удалось оформить в институте свободное посещение, и она пошла работать. До самого выпуска она и словом не перекинулась с Левой и старательно его избегала. «Да пошел он в жопу, козел, – утешала ее Кристина. – Забудь уже о нем. У тебя обязательно будет достойный парень, которого ты заслуживаешь».

Светка сидела у бара и проверяла почту.

– Знаешь, кто сейчас придет? – внезапно появился Саша.

– Кто?

– Алекс Верт. Ты про него не слышала, наверное. О, привет, Ирмусик, – он обнял запыхавшуюся Ирму. – Я как раз про Лешу рассказываю.

– Лешу? – подняла брови Светка.

– Ну да. Он на самом деле Алексей. Он очень крут, играет хаус, фанк, делает отличные миксы. Живет в Европе, выступал в Берлине, Праге, Милане. Играл на вечеринках в гей-клубах, а это вам не кот начхал, педики под всякое дерьмо танцевать не будут.

– Саня! – укоризненно покачала головой Ирма.

– Что я не так сказал? Педики? Ну, хорошо, гомосеки. Что, опять не так?? Хоть горшком назови, суть не меняется. Алекс делает отличные сеты, и я хочу позвать его на пятницу. Ирма, сейчас уточним подробности, с тебя анонсы и реклама везде.

Светка углубилась в просмотр писем. «Здравствуйте, Светлана! – гласило очередное сообщение. – Я студентка третьего курса, хочу пройти у вас практику». «Ну, и какую же практику она собирается у меня проходить? – с раздражением подумала Светка – По мытью полов в Сашиной квартире? Или по заказу букета на Восьмое Марта для его очередной дурочки?» Светка получала такие письма не реже пары раз в неделю. С момента начала ее работы в «Литере» ее статус среди бывших однокурсников, друзей и знакомых в соцсетях невиданным образом повысился. Ей постоянно приходили многочисленные просьбы вписать на вечеринку, посотрудничать с компаниями, куда устраивались на работу ее друзья. Ей писали те, кого она с трудом могла припомнить, а то и вовсе незнакомые люди: «Света, привет, я друг такого-то, вы с ним учились вместе, можно как-то попасть на баттл во вторник, пожалуйста?» Кристина Курмис рыдала в трубку: «Светик, как только закончу это дурацкое кормление, сразу прилечу к тебе в клуб». На последнем курсе она вышла замуж за Руслана и защищала диплом уже заметно беременная. Светка иногда навещала их, и Кристина с дочкой на руках, усталая, без грамма косметики на отекшем лице, жадно слушала ее рассказы о работе: «Блин, как я тебе завидую».

– Господи, это же Тони Механик, – выдохнула Чук, во все глаза пялясь на невысокого тощего паренька в бейсболке. Рэпер и признанная звезда Интернета вертелся на барном стуле со стаканом виски в руке, цепляя взглядом девчонок на танцполе.

Светка улыбалась, наслаждаясь произведенным впечатлением.

– Да, Саша его пригласил. А в четверг будет Диляра Абдрашитова.

– Это которая солистка группы «Битое стекло»? – вклинился в разговор тренер Серега.

– Ага, – Светка не удостоила его и взглядом. Она никогда не приглашала Серегу в клуб, но он упорно таскался за Чук, куда бы они не ходили, безмерно раздражая Светку своим глупо-самодовольным видом. – Выступает с акустическим концертом.

– Блин, Светка, – Чук с уважением смотрела на нее. – Какая же у тебя крутая работа.

– Круче не бывает, – небрежно обронила Светка, страшно довольная собой.

– Мы можем продать комнаты, – сказала маме Светка. Она давно вынашивала эту идею.

Ручка в пальцах матери замерла.

– Что ты говоришь?

– Я говорю: мы можем продать комнаты и купить отдельную квартиру, – голос Светки дрогнул.

Надежда Александровна вновь углубилась в тетрадь.

– Что ты молчишь?

– Исключено, – спокойно ответила мать, не поднимая взгляда. – Бабушка прожила здесь всю жизнь, и я, и ты тут родились, куда мы поедем? Зачем?

– Затем, что меня задолбала эта коммуналка. Почему мы живем, как нищие, здесь, почему мы не можем жить отдельно, как все нормальные люди?

Мать вздохнула.

– Света, ты хоть представляешь себе, сколько стоит двухкомнатная квартира в этом районе?

– Почему в этом районе? Мы можем переехать подальше, да, это будет не центр, но зато мы сможем себе это позволить, – Светка начала закипать.

– Ты о чем вообще говоришь, – вспылила мать. – Какой смысл переезжать на окраину или в пригород? Чтобы часами добираться на работу туда и обратно? У меня школа в пяти минутах отсюда. Обо мне не думаешь, так о бабушке подумай! Я в любой момент, если что случится, могу домой прибежать, у нее тут поликлиника, все врачи свои. А ты хочешь старого больного человека перевезти непонятно куда! Мы, в лучшем случае, сможем себе позволить квартиру в пригороде. У тебя совсем совести нет?

– У меня совести нет? – шепотом заорала Светка, косясь на бабушку. – Я за бабушкой больше тебя смотрела и сейчас за ней ухаживаю! Нафисе плачу! Продукты покупаю! Коммуналку оплачиваю! Я хочу жить, как все! У меня нет уже сил терпеть очереди в туалет, Степана Николаича с Беломором, запахи эти, гастарбайтеров, наркомана Виталика.

– Ну хорошо, – опять вздохнула мать. – Допустим. Отдельная квартира в нашем районе, сколько она стоит, знаешь? У нас столько денег нет, наши комнаты задорого не продать.

– Можно взять кредит, ипотеку, – с вызовом продолжила Светка. Бабушка всхрапнула. – Другие же как-то покупают.

– Нет, нет и нет, – Надежда Александровна стучала ладонью по столу. – Категорически нет. Никаких ипотек, ничего мы брать не будем. А если не сможем выплачивать? Нет, Света, я против. Накоплений у нас нет, все ушло на лечение бабушки. Занять тоже не у кого, ни у кого из родственников и знакомых нет таких денег.

– Ты вообще против хоть что-то менять в своей жизни? Так и будем жить в этой тесноте и грязи, пока не помрем?

– Умерь свой пыл, – рассердилась мать. – Общайся уважительно. Хочешь что-то менять – меняй. Это твое право. Мы с бабушкой никуда не переедем.

– Но…

– Все, разговор закончен. Иди к себе, мне еще контрольные проверять надо.

Закипая от злости, Светка хлопнула дверью. «Надо что-то придумать», – лихорадочно твердила она про себя. На следующий день она вновь подступилась к матери, пока бабушка пила чай с Нафисой на кухне.

– Что, если продать мою комнату? – спросила она.

– Ты опять за свое? – устало подняла на нее глаза Надежда Александровна.

– Нет, я серьезно, – сбивчиво заговорила Светка. – Я продам свою комнату и куплю квартиру. Отдельную. Себе.

– Ну, положим, комната не твоя, – усмехнулась мать. – По документам я – ее владелец. И где ты деньги возьмешь на доплату?

– На панель пойду, – мрачно буркнула Светка.

– Очень смешно, – вздохнула мать.

– Мама, я серьезно. Почему я не могу устроить свое будущее, в конце концов, – она нервно подбирала слова.

Надежда Александровна пронзительно взглянула на нее.