Текст книги "Сломанный мальчик"

Мои надежды не оправдались – мальчика с родителями не было.

– Не нашли? – весьма нетактично выпалила я, не в силах сохранять молчание.

Анна почернела еще больше и рванула вверх по лестнице. Ну кто меня, дуру, за язык-то тянул? Несколько пар глаз, не мигая смотрели на отца в ожидании.

– Полиция занимается… – устало махнул рукой Владимир, и сгорбившись, стал подниматься вслед за супругой.

Любопытствующие продолжали стоять как вкопанные.

– Ноу. О мальчике ноу информейшн сейчас. Полиция работает. Ай эм сорри.

Народ печально покачал головами, перекинулся парой слов и начал потихоньку расходиться.

В столовой кто-то из постояльцев щелкнул пультом от телевизора и включил новости. Слов на венгерском было, конечно, не разобрать, но по сюжету понятно, о каком происшествии тарахтят новости.

Это что же? Это реально сегодня случилось прямо на моих глазах? Мозг отказывался верить в этот кошмар. Произошедшее – правда? Это что, белым днем, в центре Европы, еще и в непосредственной близости от меня, кто-то похитил ребенка? Может, я просто уснула в кинотеатре во время сеанса? Этого же не может быть, просто потому что не может быть никогда. Это что-то не из моей жизни. Дурной сон или розыгрыш.

Дикий голод скрутил желудок. На нервах я всегда ем намного больше. Я даже посещала психолога на тему переедания, и знаете, как только она установила, что я не заедаю стресс, я поняла, что именно это я и делаю – заедаю его со страшной силой. Зажоры – это, конечно, неправильно, кто бы с этим спорил? Но сегодня вообще нет повода для ограничений. Сегодня мне уж точно можно все, что угодно.

Выбор в холодильнике дозволенной кетодиетой пищи меня не удовлетворил. Еще чего! Знаете, после перенесенного кошмара я заслуживаю нормального плотного ужина со сладким десертом, и пойду-ка я схожу в кафе. Надо мне как-то отвлечься.

– Ты знаешь, сегодня про войну с Украиной ничего и не пишут, – высунулась из-за газеты баба Света.

Ох, это тот самый случай, когда пребывать в маразме – хорошо! Волнуешься себе из-за надуманных проблем – можешь хоть из-за облысения голубых крокодилов потерять покой, а настоящие неприятности с легкой душой игнорировать. И никто тебе слова не скажет, почему это ты не расстроена.

– Русский ресторан вот открывается в Буде! Будет вся наша диаспора. Пойдешь на открытие?

– Да даже не знаю… Может и схожу.

– Вечернее платье есть у тебя?

Ага, конечно. Стыдно сказать – у меня есть вечерняя пижама и вечерние тапочки. Вечера я предпочитаю проводить не на светских раутах, а в собственной постели. А посиделки с друзьями обычно посещаю в вечерних джинсах и кроссовках. Какие еще вечерние платья…

Попрощавшись, я пошла в кафе.

Заведение «Монарх Фердинанд» в Пеште, недалеко от нашего отеля, было со всех сторон правильным. Если не придираться и не обращать внимания на то, что кухня в нем не совсем венгерская, а точнее даже совсем не венгерская, а напротив – чешская, все остальное было на высоте.

Дизайн помещения в винтажном стиле. Старинная печатная машинка, радиола и даже настоящий граммофон. Уютный бархат и клетка – в кафе не только хотелось остаться на ужин, тут хотелось остаться жить. А какой там выбор блюд! Я смогла отвести душу – невзирая на чешский уклон заведения, национальный венгерский гуляш тут готовят великолепно. Мне кажется, гуляш в Венгрии можно отведать даже в кафе-мороженом.

Моя диета строго-настрого запрещала углеводы. Но если хорошо подумать: откуда мне сегодня брать положительные эмоции, как не из нежнейшего чизкейка без тестяной основы, который подавался в стильной стеклянной баночке, перевязанной кусочком шпагата? Да, пускай там есть капелька черничного варенья, но она же, капелька эта, из натуральной ягоды! Как натуральное может быть вредным? Никак! Глупости все это, уловки маркетологов.

Мне всегда было легко с собой договориться. Особенно в плане еды. Договориться сожрать что-нибудь запрещенное, естественно. Вступать в переговоры на тему ограничений мой организм решительно отказывается. Я признаю свою пищевую зависимость, отрицание – давно пройденный этап, но явно не сегодня я буду из-за этого стыдиться и ругать себя последними словами. Пережить такой страшный стресс! Сколько еще мне понадобится времени, чтобы до конца оправиться и прийти в себя? Наверняка очень много. Очень!

Атмосфера кафе весьма располагало к распитию горячительных напитков. Не очень конечно это красиво выглядит, когда женщина пьет в одиночку, но что уж тут… Окончательно плюнув на диету, я попросила принести мне сухого винишка.

Обложившись легким алкоголем, крепчайшим кофе и вкусной едой, я достала ноутбук, желая отправить все давно просроченные письма. Мне было необходимо раздать указания сотрудникам, ответить всем клиентам, и вообще посмотреть, что в мире делается, пока я тут непонятно где и непонятно чем занимаюсь.

Внезапно в кафе вошла Анна.

Лица на ней конечно же не было. Задумай я писать картину «Убитая горем» – она как нельзя лучше сгодилась бы для натуры. Хотя мне-то как раз казалось, что после такого происшествия родители вообще не смогут есть, пока ребенок не найдется. Но ладно, это какие-то мои личные представления, к которым настоящая, реальная жизнь не имеет никакого отношения.

Анна ткнула подошедшей официантке пальцем в меню и, ожидая заказ, набирала чей-то номер, снова и снова.

Ничего интересного, в общем не происходило – ну подумаешь, женщина, так же как и я, пришла поужинать.

Я позволила себе отвлечься на рутину. С недавнего времени я решила заняться оптимизацией бюджета и стала записывать все расходы – деньги мною вроде бы и зарабатывались в достаточном количестве, но тем не менее, львиная их доля тут же утекала сквозь пальцы, никак не отражаясь на качестве моей жизни. Я много путешествовала, но не снимала отдельных островов. Покупала много одежды, но не дорогих марок – дизайнеры не шьют слоновьих попонок. В казино меня тоже сложно застать. В увлечении рослыми мулатами я не была замечена. Куда же из месяца в месяц деваются мои деньги? Сие науке неизвестно.

По мере освобождения моих карманов, на столе росла кучка чеков. Эти расходы мне еще предстояло внести в табличку.

Это вот, например, я покупала тот самый прекрасный купальник. Вот черт! На чеке же венгерские форинты! Придется теперь завести отдельную колонку для конвертации валюты, а то потом вообще ничего не разберешь.

А это билет на прогулочный корабль «Легенда». Это счет за тот самый ресторан, где мне совершенно безуспешно пытались доказать, что сыр у них если мычит, то хрюкает. А это я покупала носочки в горошек в магазине на углу. А это билет на экскурсию по Дунаю…

Так! Стоп! Это я уже записывала! После внесения в таблицу я сразу же избавляюсь от чеков – дабы не запутаться. Я хотела было посмотреть ту стопочку, в которую складывала уже внесенные суммы, да обнаружила, что юркий официант успел унести скомканные бумажки вместе с грязной посудой.

И тут я вспомнила: я же подобрала какую-то бумажку в кабинке, откуда исчез мальчик! Подобрала с пола и сунула в карман, собираясь рассмотреть ее внимательно в спокойной обстановке. Мама моя родная! Я что сейчас, улику пролюбила что ли?

Бросив свои вещи, забыв о ценности ноутбука, резвым кабанчиком метнулась я в раскрытую дверь подсобного помещения.

Посередине представительный мужчина в поварском колпаке и стильной униформе что-то одновременно шинковал на широкой деревянной доске и помешивал сразу в трех разных посудинах, томящихся на огромной плите. В противоположном углу, у окна, женщина в длинных резиновых перчатках возилась с посудой.

– Треш где? Гарбадж где тут у вас лежит? – заорала я.

– What?!

Скучно у вас тут за ужином, решила вот как-то себя немного развлечь, покопавшись среди объедков.

Пока работники кухни хлопали глазами на английском и что-то кудахтали на венгерском, я обыскала возле посудомойки огромный металлический бак, куда счищались остатки еды с тарелок. К моему огромному сожалению, хозяева ресторана были людьми не продвинутыми, и ровным счетом ничего не знали о раздельном сборе мусора, поэтому работники все валили в одну кучу.

Меня передернуло от отвращения.

– Гив ми, как их там, перчатки, плиз!

– What?

Да что же это за клуб «Что? Где? Когда?» Действительно. Зачем же мне в ситуации, когда я спрашиваю о мусоре, перчатки? Холодно мне стало на жаркой кухне – руки замерзли.

Для наглядности я подергала посудомойку за руки, как бы показывая, что если у нее нет запасной пары – нужно отдать мне свои.

– Ай оставила импортант документ на грязной тарелке. Официант унес тарелку. Ай вонт файнд май документ!

Я живо изобразила грязную посуду и чек, плавающий брассом в остатках гуляша. В игре «Крокодил», где участники загадывают по-очереди друг другу разные предметы и потом показывают их при помощи знаков и мимики, я явно бы взяла первый приз.

В глазах посудомойки неожиданно сверкнуло понимание. Во всяком случае, она порылась в шкафчике при входе, и протянула мне закрытую упаковку резиновых перчаток.

Умирая от брезгливости, среди костей, помидорных попок, яичной скорлупы, обрывков салфеток и кусков соленого огурца я с огромным трудом выловила вожделенный кусочек бумаги.

Убедившись, что недолгое пребывание во влажной среде, к счастью, не испортило напечатанной на чеке информации, я смело обмыла его под краном, избавившись от остатков селедочных костей.

– Сенкью! – поблагодарив, в основном, посудомойку, я вернулась с добычей за свой столик.

Сравнивая информацию в чеках, я не понимала, который из них мой – время и дата прохода на экскурсионный корабль были идентичны. Разницу составляли лишь последние цифры в номере билета. Я даже сначала подумала, что может это я сама с собой каталась по Дунаю. Но вовремя вспомнила: Анна! Анна же была одновременно со мной на корабле! Это она выронила чек в кабинке, когда устраивала там ребенка или когда прыгала там после его исчезновения! Черт! Тогда это просто бумажка, а никакая не улика.

Эх… И стоило мне тогда копаться в отходах… Я же теперь рыбу лет десять есть не смогу! Ну и ладно, пусть тогда лежит как сувенир, как памятник моей оперативности – вон с какой прытью бросилась я его добывать!

Наконец я отвлеклась от бумажно-помоечных дел и поднять глаза на сидящую в углу Анну. Как ни странно, за те пятнадцать минут, пока я пугала работников кухни и разбиралась с чеками, вообще ничего не изменилось – женщина продолжала безуспешно набирать чей-то номер и слушать длинные гудки.

Я расплатилась за ужин и ушла в отель.

Это был крайне тяжелый день – я замертво свалилась спать, даже не запланировав, как я всегда это делаю, работу на утро.

Проснулась я, как обычно, очень рано. Привычка к глотку кофе сразу после пробуждения заставила меня сразу спуститься в столовую. За крайним у окна столиком, уронив голову на руки, спала Анна. Бедная женщина! Сколько ей всего пришлось вчера пережить! А сколько еще теперь придется… Говорят, что если пропавшего человека не нашли в первые сутки – можно параллельно поискам начинать готовиться к похоронам, прицениваться к участкам на кладбище и памятникам. Увы. Статистика вещь беспристрастная и жестокая.

Стараясь передвигаться максимально тихо и незаметно, я со всей своей неуклюжестью боднула бедром стул и тот с ужасающим грохотом рухнул, задев по дороге какую-то тарелку.

Анна вскочила, прижав руки к груди и бешено вращая глазами.

– А? Что случилось? Виктор пришел?

– Что? Какой Виктор? Ах, Виктор! К сожалению, я не знаю. Портье начинает работу с семи утра – через пару часов вы сможете у него поинтересоваться.

Анна, сонно шатаясь, вышла из помещения и скрылась на лестнице, ведущей к номерам.

Я, конечно, сейчас страшно пожалела, что не состою в клубе завзятых сплетниц. Тема, достойная отдельного выпуска программы «Поговорим» известного шоумена Андрея Галахова. Не с кем мне было поделиться информацией, что у одной бабы пропал вчера ребенок, а она с утра не его, а любовника ищет. Тоже, знаете, фря такая, ага. Бедный муж в этом во всем замешан. А с другой стороны – молодое тело всегда дорого стоит. За все нужно платить. Странно, что мужчины этого никак не хотят понимать и всерьез рассчитывают на теплые чувства, выбирая партнершу на двадцать лет себя моложе. Ну, впрочем, люди вообще не склонны критично оценивать свои поступки.

Вот на кой черт, к примеру, этой странной паре понадобилось заводить ребенка? Анна меньше всего похожа на женщину, мечтающую о материнстве, а у Владимира, я уверена, есть дети от прошлых браков – лишь слегка постарше его нынешней супруги. Так всегда и бывает, ага.

Будто подслушав мои размышления, на пороге появился сам убитый горем отец. Видимо Анна разбудила его, возвращаясь в номер.

– Доброе утро! – обычное вежливое приветствие меньше всего подходило к нынешней ситуации. – Владимир, вы как? Сделать кофе? – как могла, я старалась проявить участие.

Калач неопределенно пожал плечами.

– Не откажусь.

– Со сливками?

– Нет, просто черный.

Я подала чашку бедному мужику, изо всех сил стараясь подавить в себе недобрые размышления о его браке и теперешней жизненной ситуации.

В холле включился свет – это Иштван заступил на рабочую вахту. Начинался новый день новой жизни. Жизни, в которой уже не было мальчика, привезенного родителями на воды.

8

Каждый раз, когда мне на глаза попадалась Вероника – я вздрагивала всем телом. Персонаж она конечно, что там говорить – презанятнейший. Впервые впечатлившись ее выступлением, я в ужасе позвонила хозяйке отеля: на кой черт ей понадобилось принимать на работу такое чучело?

Татьяна горестно вздохнула. Вероника – ее дальняя, очень дальняя родственница, которую ей просто пришлось вместе со всей семьей перевезти в Венгрию из бывшей союзной республики, где во время недавней войны был совершенно разрушен городок, в котором они жили.

– Понимаешь, кровь – не водица. Надо было помочь. А кто, если не я? Да и в целом-то все неплохо вышло. Документы я им выправила, муж ее небольшой бизнес собирается сколотить, есть у него идеи, правда, какие-то странные.

– Муж?

Представить, что у Вероники мог иметься супруг, было невероятно сложно. Наша горничная была столь своеобразна, что я до разговора с Татьяной искренне изумлялась – зачем в таком человеко-ориентированном бизнесе как отельный держать это во всех смыслах странное создание.

Нет, Вероника не обладала хоть сколь нибудь пугающей внешностью. Если рассматривать части нашей горничной по отдельности, все они были в пределах нормы. Но в совокупности… Я и сама, знаете ли, далеко не красавица, на звание мисс Вселенная не претендую, но тут было вообще что-то. На конкурсе самых неудачных фигур Вероника, вне всякого сомнения, имела бы отличные шансы на первое место.

Более всего фигурой Вероника напоминала знаменитую воронежскую скульптуру (пьяный кошмар модного скульптора), изображающую мощного приземистого коня с ужасающе анатомически выверенными человеческими гениталиями. Ноги конь, точно как и наша горничная, имеет просто колоссального диаметра.

От нашей дамы этот конь, в принципе, отличался только гладкостью ног. Иногда, переодеваясь в рабочее платье, Вероника являла миру напоказ кудрявый конский волос вороного цвета, буйно разросшийся на ее широкоформатных конечностях. Вместе с этим, ее манера одеваться заставляла оборачиваться буквально всех посетителей отеля. Из униформы сотрудникам был положен исключительно фирменный фартук веселенькой апельсиновой расцветки – а так, хоть голой ходи. Но нет, до таких безобразий горничная и не думала опускаться. Зато отсутствие хулиганства во внешнем облике она с лихвой компенсировала совершеннейшей экзотикой в искусстве себя подать.

Люди, занимающиеся эпатажем профессионально, для зарабатывания больших денег, немедленно умерли бы от зависти, только единожды встретив Веронику, обладающую природным даром сочетать несочетаемое.

Постояльцы вздрагивали, порой принимая нашу горничную за бомжиху, тайком пробравшуюся в здание, когда она перешагивала порог отеля. Не знаю, в чем эта фея ходит летом, я не видела, а потому не берусь и предполагать, но сейчас, зимой, она смело ступает в холл ножкой, обутой во что-то среднее между старинным ботинком «Луноход» и современным горнолыжным обмундированием.

Над этим чудом обувной промышленности высится массив громадных индюшачьих голеней – самого толстого места в ее организме. Нет, к счастью это не ужасная слоновья болезнь – просто такой тип фигуры. Так бывает. Ну так вот, эти монументальные конечности обтянуты капроном цвета третьей-четвертой заварки. Не понимаю, где она вообще в Европе умудряется достать такие – Вероника примерно моя ровесница, а я в последний раз видела в продаже такие колготки где-то в глубоком детстве, лет тридцать-тридцать пять назад. Не знаю – может это старые запасы со дна бабушкиных сундуков?

Где-то в районе колена массивные окорочка заканчиваются. И тут же начинается платье, чтобы благодарный зритель ни в коем случае не упустил подчеркнуто-шарообразные ноги.

О, это платье! Шерстяной наряд цвета мясной накипи, что снимают с говяжьего супа, изначально видимо задумывался как платье-баллон, но потом что-то пошло не так и из баллона платье превратилось в балкон. Тканевая лоджия тщательно обтягивала круп хозяйки сзади и, сморщившись во всех возможных направлениях, грустным мешочком обвисало спереди.

Колом стоявший вокруг шеи жесткий воротник, вероятно, должен был натирать нашей работнице уши, но как я ни приглядывалась (как вы понимаете, из чисто научного интереса), за торчащими во все стороны волосами не сумела разглядеть мозолей.

Верхняя одежда в сравнении с этим восхитительным нарядом была гораздо скромнее. Сине-зеленый пуховик, заканчивающийся ровно там же, где и платье, так же, как и весь ансамбль, был призван привлекать внимание к слоновьим нижним конечностям.

Законченности образу придавал громадный походный рюкзак, наводящий на мысль о том, что между уборками номеров Вероника немедленно уходила в горы жечь костры и спать в палатке, спускаясь в город исключительно к началу рабочей смены.

Обитатели отеля Веронику побаивались – общалась она примерно так же, как и выглядела. И это при том, что Татьяне, по ее словам, пришлось достаточно долгое время «отесывать» горничную, прежде чем та смогла приступить к самостоятельной работе.

Вероника имела чудесную привычку комментировать практически любое свое движение. А голос женщина имела зычный – представляю, каково это слышать русскоязычным постояльцам отеля: «Набросали тут, свиньи, а я все нагибайся, да собирай. Пылесошу, значит, каждый день, а зачем, если пыли-то и нет? Говорит: такие у нас правила! А зачем такие правила, если чисто? Только электроэнергию переводим зазря, бешеные тыщи. Что значит, постояльцам нужна чистота каждый день? Ты с ними построже, если ты хозяйка – чай, не у себя дома постояльцы эти, чтобы свои порядки тут устанавливать. Пусть едут к себе домой и там командуют. Распускать их – последнее дело! Уж я знаю, как с такими людьми поступать».

Ответы у нее были заготовлены на любой вопрос, от А до Я. Не знала Вероника только одного – как ей самой закрыть рот и работать, молча в тряпочку. За хорошие, кстати, деньги. Скромное обаяние профессионального отельного персонала вообще было недоступно для понимания этой женщины.

Поначалу бедная Татьяна честно пыталась объяснять Веронике принципы работы сферы услуг и принятые в отельном бизнесе стандарты и правила игры. Сами понимаете – ее уроки отел сведения так и не нашли отклика в горячем Вероникином сердце. Та, невзирая на все обучение, спорила с хозяйкой до хрипоты, пытаясь устанавливать свои порядки.

Дело в конце концов закончилось тем, что терпение окончательно иссякло даже у спокойнейшей Татьяны, обладающей поистине ангелическим характером. Мы с ней знакомы лет двадцать и за это время я ни разу не припомню, чтобы она истерила, повышала на кого-то голос или кому-то ставила ультимативные условия.

Но тут нашла коса на камень – Веронике своим ослиным упрямством удалось таки сломать нордическое спокойствие дальней родственницы. Однажды хозяйка отеля, долго собиравшаяся с духом, все-таки заявила ей:

– Дорогая моя, так больше продолжаться не может. Или ты прямо с сегодняшнего дня навсегда перестаешь со мной спорить и подчиняешься правилам, давно установленным в отеле, или тебе придется искать другую работу.

Вероника – женщина упрямая, но далеко не тупая. Осознав, что дело запахло керосином, горничная мгновенно захлопнула варежку и подчинилась.

Не все, конечно, было так гладко, как хотелось бы. Это Татьяне Вероника обещала не спорить. Данный обет совершенно не мешал ей препираться с другими сотрудниками.

Периодически, конечно же, Вероника забывалась и вновь нарушала правила, но тут уже можно было ее одернуть без того, чтобы она все бросила и долго настаивала на своем.

К чему я о ней вообще вспомнила?

Горничная попалась мне с утра вылезающей из подвала, как заправский зомби в фильме ужасов. Вероника от всей души желала самых больших неприятностей ремонтникам, меняющим трубы отопления и не убирающим за собой остатки материалов и строительный мусор. Мало того, с ее слов выходило, что она уже все за ними вымыла, пришла швабру забрать, а пол опять весь в песке. Не иначе эти ремонтники чертовы что-то порушили, по стенам пошли трещины – и вот результат, весь пол опять грязный. А ведь она говорила…

Мне пришлось применить болевой прием и напомнить, что ей запрещено орать в отеле при гостях – а сейчас белый день, первый этаж полон народу.

У стойки портье стояла пара новых постояльцев. Симпатичные позитивные японцы, а может корейцы, а может даже и китайцы. Ничего в этом не понимаю, но всегда радуюсь гостям из Азии – познавшие Дзен восточные люди много путешествуют, всегда всем довольны и часто улыбаются.

– Alina, I don’t have a key to number six, – Иштван смотрел на меня наивными глазами.

– Что значит, у тебя нет ключа? Гость не вернул ключ? Он когда уехал? В котором часу постоялец покинул отель? – я тщательно подбирала фразы на неродном языке.

– Yesterday morning.

Ушел еще вчера утром и не сдал ключи? Я в стиле нашей горничной готова была запричитать: «Нет, ну что за люди, ну как не стыдно? Ну зачем тебе наш ключ сдался? Почему нельзя по-человечески-то выехать?»

– Доставай секонд кей. Сейчас откроем, а потом изготовим дубликат.

Иштван как-то нехорошо смутился:

– It’s impossible.

– Что значит, импоссибл? Что невозможного в изготовлении запасного ключа? В Будапеште закончилось железо или слесари? В чем проблема?

Иштван, глядя куда-то себе под ноги, пробурчал еле слышно:

– There is no second key. About a month…

Я не поверила своим ушам. Он это серьезно что ли? Тридцать дней как потерялся и первый ключ от этого номера? То есть этот олух царя небесного уже второй месяц заселяет постояльцев, отдавая им ключ, который существует в одном экземпляре?

Ничего не понимаю. А как тогда происходит уборка номера? Его вообще не убирают что ли?

Оказалось, что Иштван просил гостей, уходя, оставлять ключ на ресепшн. Гениально! Вместо того, чтобы сделать все как положено – отбирать у гостей ключи. Я, кстати, встречалась с таким в одном отеле в Зальцбурге – там на ключе от номера висит огромный, почти килограммовый брелок. И захочешь не унесешь. Напротив, будешь умолять: добрые люди, а пусть он у вас полежит?

А как же безопасность? А вдруг пожар или тот же потоп? И открыть нечем. Умела бы я орать на венгерском – Иштван бы сейчас получил по первое число! А так, я лишь махнула рукой.

– Звони специальным людям. Пусть слесарь поменяет личинку замка и будут у нас новые ключи.

Через пару часов портье постучался ко мне и сообщил, что слесарь открыл шестой номер. Ну и вери гуд, честь ему и хвала – специалист справился с поставленной задачей.

Однако, оказалось, что в номере лежат вещи! Пришлось идти выяснять, в чем дело.

Шестой номер находился на моем этаже. Как-то непохоже, чтобы человек, который здесь жил, собирался уезжать. Неужели обстоятельства поменялись прямо во время экскурсии по Дунаю?

Вчера Вероника не смогла убраться из-за отсутствия ключа, а сейчас мы видели комнату, которую явно покинули на непродолжительное время.

Я и сама периодически могу оставить в отеле какую-то шмотку, если она никак не хочет лезть в мой маленький чемодан. Планета полна моих оставленных вещей. Футболка в Генуе уступила свое место подарку для дочери. Пижама навечно поселилась в Копенгагене – ее место занял красивый черничный комплект постельного белья. Пляжное полотенце в Болгарии мне было лень отстирывать от мелкого песочка. Это все понятно, но багаж-то со всем содержимым я нигде не брошу!

У стены стояли вполне приличные, я бы даже сказала дорогие ботинки, на низком столике лежал расстегнутый чемодан, на не заправленной кровати валялась скомканная футболка, в которой видимо спал постоялец.

– А кто тут проживал-то?

– Mister Rybin.

Ну что ж? Не будем же мы без оплаты ждать загадочного мистера Рыбина, сколько ему вздумается гулять не переодеваясь? Я велела Иштвану позвать Веронику – собрать вещи и поместить их на хранение в чулан.

Что здесь люди все время пропадают-то? И мальчик куда-то делся, и постоялец сбежал, теряя тапки. Ну, этот мальчик, слава Богу, совершеннолетний, сам найдется. Главное, чтобы по возвращении возмущаться не начал, что мы его скарб трогали. Иногда гости намекают на какие-то пропажи ими самими же потерянных вещей.

– Хозяйка! Хозяйка!

За короткий срок пребывания в отеле я уже не раз просила Веронику обращаться ко мне строго по имени – ну что это еще за рабовладельческий строй в двадцать первом веке? Ты меня еще «Масса» назови, ага. Но понимая, что в этой бесконечной войне победит кто-то один и это буду явно не я, покорно отозвалась:

– Чего тебе?

– Я вот чемодан, значит, собрала того мужика, который ночевать-то не пришел.

– Ну молодец, спасибо.

– Да что там молодец! Я в чемодане случайно паспорт нашла. Даже два – и российский и заграничный.

Интересно: как это в чужом чемодане можно что-то случайно найти? Ну и любопытная Варвара…

– Я вот что думаю: бросить вещи и даже целый чемодан, гость конечно же мог, а только куда он без документов-то?

– Да? Надо же! Ты, пожалуй, права, показывай!

Вероника, тяжело дыша, втащила большой коричневый чемодан на колесиках в мою комнату, расстегнула молнию и откинула крышку. В сером сетчатом кармане действительно виднелись две хорошо узнаваемые бордовые книжицы.

Я достала документы: Рыбин Виктор Иванович, уроженец Брянской области. И лицо, главное, такое знакомое… Батюшки, чего делается! Так это же тот самый парень загулял, с которым безутешная мать еще недавно обжималась на белом теплоходе! И куда же это он делся-то от возлюбленной?

Судя по тому, что я видела – наверняка опытной рукой обнимает где-то очередную возрастную тетеньку. Ну ничего, ничего, по родине соскучится – сам за паспортом прибежит. Не пойдет же он, в самом-то деле, через границу пешком? Там, поди, все так надежно устроено, что особенно не разгуляешься – очень вежливые люди с абсолютно невежливыми служебными псами мигом объяснят тебе правила пересечения границы.

Да и вообще, ну его к черту! Тут ребенок пропал, а я буду думать, куда делся этот жигало! Еще не хватало. Закинем чемодан в камеру хранения – и пусть там ждет своего часа. Пить-есть не просит. Надо будет – заберет. Не надо – Татьяна потом сама решит, что с вещами делать. Я читала, что некоторые отели и перевозчики даже устраивают аукционы невостребованного багажа. Там можно купить и африканскую маску, и прах чьего-то неизвестного кота в урне.

Я вернулась в свою комнату, плюхнулась на кровать, открыла ноутбук и начала править очередной рабочий документ, присланный мне моим московским агентом.