Текст книги "История болезни, или Дневник здоровья"

Глава IV. Спасение на водах

Однажды в гостях хозяин дома взахлёб рассказывал, как чудесно они с женой отдыхали в Карловых Варах. «Это просто сказка! Такая кругом красота! А минеральная вода – волшебная! – восклицали они поочерёдно. – Она и печень чистит, и работу желудка нормализует, и нервы успокаивает. А главное – пей сколько хочешь, льётся из крана бесплатно».

Слово «бесплатно» действует магически. Хотя вмешательство насыщенной минералами воды в налаженную деятельность вашего организма, возможно, вам и не показано. Но неужели от дармовой минералки может стать хуже? Нет, нет и нет, ведь веками великие люди и просто человеки месяцами живали в Карлсбаде, сиречь Карловых Варах, спасаясь на местных водах от всевозможных недугов. Скажите, а мы чем хуже? Мы тоже не лыком шиты, можем себе позволить съездить в гости к бывшей социалистической подруге. То, что она при разводе отказалась от второй половины фамилии, оставив лишь первую – Чехия, для большинства населения земного шара значения не имеет.

Итак, на семейном предотпускном совете мы решили профилактически оздоровиться на карловарских минеральных водах. Всё тот же восторженный поклонник бывшего Карлсбада присоветовал нам и отель: «Вам непременно надо остановиться в «Империале». Он был одним из лучших санаториев четвёртого управления Минздрава СССР и пока что не растерял своих качеств». Мы последовали совету и одним прекрасным сентябрьским днем десантировались на высоком карлсбадском холме у величественного здания гостиницы «Империал». Заселили нас в ничем особо не примечательный номер, но очень светлый, с большим балконом и прекрасным панорамным видом на весь город и часть его окрестностей. Нас принял лечащий врач, померил давление, для приличия бросил взгляд в санаторную карту, привезённую из Москвы, задал несколько вопросов на почти русском языке с приятным иностранным акцентом и сделал стандартные назначения на процедуры и простейшие исследования.

На следующее утро нас поджидала новая жизнь, и началась она ни свет ни заря, в седьмом часу утра. Сдав натощак кровь и мочу, мы ринулись с горы к водопою. Накануне вечером мы пробежались по старому городу и были им очарованы. Центральной части Карловых Вар удалось сохранить обворожительный облик в стиле фьюжен. Здесь и ампир, и классицизм, и венский историзм, и затейливый модерн, и вкрапления в архитектурный ансамбль позднего барокко и фахверка, перегруженного верандочками и башенками. Единственное, что портит эту красоту, так это самая высокая и самая безобразная гостиница в городе – «Термал». Она находится вблизи питьевых источников, располагает открытым городским бассейном олимпийского размера и фитнес-центром при нём. Имеются при гостинице и кафе, и рестораны, и ночной клуб, и подземный гараж, и киноконцертные залы с проходящим в них кинофестивалем среднеевропейского уровня. С верхних этажей обделённой красотой многоэтажки открывается баснословный вид на город и округу.

За бесконечно уродливым комплексом «Термал» стоит «рука Москвы», а точнее, это дело рук советских архитекторов супругов Махониных. Потомок вставной челюсти московского Нового Арбата, «Термал» откусил три исторических квартала прелестного европейского курорта, а вместо них явил миру бетонный клык братской советско-чехословацкой дружбы. К счастью, остальные архитектурные вмешательства социалистического режима в облик старого города не так яростно бросаются в глаза, в частности современная Гейзерная колоннада – громоздкая двухэтажка из стекла и бетона, внутри которой, в отдельном зале, бьёт двенадцатиметровый гейзер, ионизируя вокруг себя воздух. Эта питьевая галерея появилась на месте старой в начале семидесятых годов прошлого века, и перед ней стоял памятник первому в мире космонавту Гагарину, украшая набережную реки Теплы. После «бархатной революции» Юрия Алексеевича убрали с глаз долой из центра, но на свалку не выбросили. Его пристроили сторожить местный скромный аэропортик, куда несколько раз в неделю залетает «Аэрофлот» с многочисленными русскоязычными чартерными туристами.

Когда мы в начале девяностых в первый раз попали в Карловы Вары, прямых авиарейсов из Москвы ещё не было. Приходилось лететь или ехать на поезде в Прагу, а оттуда на автобусе ли, на машине ли, на пригородной ли электричке добираться до чешской бальнеологической жемчужины. Чехия, как никто другой в Европе, богата минеральными источниками, при которых давным-давно отстроились города-курорты. Это и Франтишковы Лазне, где лечат от бесплодия, и Яхимов с радоновыми ваннами, и красивейшие Марианские Лазне (бывший Мариенбад), граничащие с прекрасным государственным заповедником. И хотя многие другие города Чехии могут похвастаться собственным праменом, то есть минеральным источником, однако пальма первенства безусловно принадлежит Карловым Варам.

С незапамятных времён местное население, догадываясь о целебной силе горячих источников, купало в них больной скот. Сами понимаете, для красивой запоминающейся легенды столь банальный факт не подошёл, поэтому стали рассказывать о чешском короле Карле IV. В середине четырнадцатого века он охотился в здешних краях на оленя. Зверь, спасая рога и шкуру, в прыжке задел копытом скалу, и забил из неё гейзер в двенадцать метров высотой и с температурой 63 градуса. Удивился король и от неожиданности принял горячую минеральную ванну, отчего его подагре сразу стало легче. В благодарность за явленное ему чудо монарх дал скромной деревушке своё имя, а заодно и наделил кое-какими привилегиями. Скалу тотчас окрестили «Елени скок» («Олений прыжок») и на всякий случай для красоты поставили статую комзика (серны). Комзика этого крестьяне преподнесли королю в знак признательности. Карл велел подарок немедленно зажарить, после чего готовая туша с удовольствием была съедена. И пошёл слух о чудодейственном источнике по городам и всем королевствам, просочился он и в ближайшее и дальнее зарубежье, после чего народ потянулся за здоровьем.

Скажем честно, поначалу лечение напоминало скорее пытки, ибо сводилось к десяти часам лежания в горячей ванне, где пациенты ели, а иногда и спали. Далеко не все выдерживали «фрескур» (так называлась данная процедура): кто в обморок падал, а с кем-то что и похуже случалось. К счастью, со временем «ванная» часть сократилась и наступила эра «питьевая». Представляете, народ вливал в себя до семидесяти чашек минералки в день! Лишь доктор Давид Бехер на рубеже народившегося девятнадцатого века всё переосмыслил и заложил фундамент современного лечения. Он довёл лежание в воде до тридцати минут, а её потребление внутрь – до одного литра в сутки. При этом велел пить воду непосредственно у источника, до еды, маленькими глоточками, прохаживаясь туда-сюда. У приехавших на лечение дам появилась эксклюзивная возможность выставить себя и свои туалеты на всеобщее обозрение, что позволяло лицам противоположного пола безнаказанно рассматривать и оценивать женские прелести. Доктор Бехер рекомендовал также соблюдать диету и совершать длительные прогулки. Можно с уверенностью сказать, что он учинил революцию в бальнеологическом лечении.

Меня огорчает одно обстоятельство: сегодня многие путают Давида с другим Бехером, по имени Ян, который подарил Карловым Варам ликёр-дижестив, настоянный на местных очень полезных травках. Благодарный Яну город открыл специальный завод по изготовлению «Бехеровки» и даже выдвинул её на национальный рынок потребления. В связи с путаницей имён отмечу неприятный факт: некоторые отдыхающие излишне увлекаются дижестивом, забывая об истинной цели визита на курорт. А ещё от благородной причины появления на водах отвлекает огромное количество пивниц, где разливают другой популярный напиток, но о нём поговорим позже.

Итак, в 7.30 утра мы, вооружённые купленными накануне специальными кружками, у которых ручка одновременно служит носиком для питья (отличный местный бизнес, кстати), стояли в бывшей Гагаринской галерее у «вржидло» (гейзер) источника № 1, растекающегося по трём краникам. Из первого льётся горячая вода с температурой 73 градуса; из второго – средняя, 50-градусная, и из третьего – холодная, 30 градусов. Я почувствовала себя героиней сразу нескольких русских народных сказок. Сначала на ум пришла история о живой и мёртвой воде, а затем припомнилась неприятность, приключившаяся с непослушным братцем Алёнушки. Подумав, я решила, что обе рассказки правомерны. Если воду пить по правилам и из рекомендуемого врачом прамена, то будешь здоров. А ежели подойти к делу безответственно, то неизвестно, во что ты можешь превратиться, поэтому козлёночек, возможно, и не худший вариант. Должно быть, не все знают, что горячая минеральная вода крепит, а холодная слабит. А вот минералка со средней температурой, судя по всему, предназначена людям с правильным пищеварением: пусть пьют, ведь не зря же они сюда ехали, в конце концов.

Не поверите, но в восьмом часу утра галерея была полна народу. Можно сказать, толпы неторопливо клубились у вялотекущей воды, поступающей в краны отдельных купелей с разной глубины земных недр, чем и объясняется разброс градусов, а также химического состава минералки. По очередям страждущих, выстроившихся к тому или иному источнику, становилось ясно, что людей с задержкой стулоизвержения намного больше, чем тех, кто с повышенной частотой пользуется туалетными комнатами. Бросалось в глаза и то, что народ сюда приезжает возрастной, серьёзно воспринимающий себя и своё самочувствие. Контингент помоложе или ещё спал, или демонстрировал халатное отношение к обязанностям спасающегося на водах. Позже я узнала, что ленивые и немощные могут припадать к источнику без лишних телодвижений, то есть не выходя из отеля, для чего – не во всех, конечно, а в самых престижных местах проживания – имеется отводная труба от общей минеральной магистрали.

Ещё один любопытствующий взгляд отметил скромный внешний вид питейной публики, а ухо уловило русскоязычную речь с сильным эмигрантским акцентом. Речь эта принадлежала нашим бывшим соотечественникам, променявшим гордое советское равенство на потребительское американо-канадо-израильское благополучие. В их сознании Карловы Вары остались престижным курортом, каковым он считался во времена социалистической империи и куда ездили «достойнейшие из достойнейших». Наконец судьба позволила уехавшим свести счёты с прошлым, доказав покинутой Родине, что и они заслужили здесь отдых и лечение. Я невольно подслушала разговор двух простых империалистических пенсионерок за кружкой минералки. Первая возмущённо жаловалась второй:

– Ты представляешь, Фрида, мне вчера сделали очистительную клизму прямо-таки с ледяной водой.

– Сара, сколько раз я тебе говорила: дай доллар, и тебе сделают тёплую, а не холодную, как всем.

Позднее мы определили здешнее место кучкования наших бывших. Как и представители арабских стран с ярко выраженными нарушениями обмена веществ, они гнездились в «Термале», потому что там «все свои», и там дешевле, и не надо ползать по горам, ибо ты в сердце старого города рядом с источниками и променадом с многочисленными магазинами.

Променад в жизни отдыхающего – вещь очень важная. На нём можно и себя показать, и при желании на других посмотреть. Фактически он играет главную роль в сегодняшней светской жизни курорта. Спектакль начинается ежедневно, примерно в 17.30. К этому времени все процедуры закончены, ланч переварен и пора расслабиться в неторопливом моционе по набережной, слегка принарядившись, с непременной питьевой кружкой в руке – мол, я тут по делу, а вовсе не на публику поглядеть. К шести вечера на левом берегу реки Теплы – аншлаг.

В наше время река кажется безобидной, миловидной, больше похожей на быстрый прозрачный ручей с огромным количеством форели и уток, ждущих у мостов «хлебушка» от сердобольных отдыхающих. Однако внешность, как часто случается, обманчива. Не один век Тепла вела себя безобразно: сердясь на непогоду, выходила из себя, нанося огромный ущерб самой привлекательной части города. Последнее учинённое ею наводнение в начале двадцатого века имело двоякое последствие: с одной стороны, оно смело всё на своём пути и довело прекрасного человека, тогдашнего мэра Карлсбада, до тяжелейшего инфаркта с летальным исходом, а с другой – вынудило власти построить дамбу. Плотина, в свою очередь, способствовала созданию рыбных хозяйств, обеспечивших город неограниченным количеством свежей форели. Полакомиться полезной речной рыбкой в жареном, грилевом, печёном и копчёном виде можно в любой точке общепита, которых в городе немерено и в которых цены пока ещё выгодно отличаются от остальной еврошенгенской зоны.

Чехия была уверена, что, освободившись от ненавистных социалистических уз, она немедленно падёт в германские объятия, сулящие сладкую безбедную жизнь. Однако ожидания её были обмануты. Немецкий инвестор, обалдевший от свалившейся на него восточной части собственной страны, не торопился вкладываться в пошатнувшуюся экономику бывшего своего протектората. Тем не менее отдельные граждане Германии из пограничной зоны с удовольствием закупаются у соседей более дешёвыми продуктами питания, предметами первой необходимости, а главное – горючим. Зимой они отдыхают на горнолыжных чешских курортах, один из которых – Божий Дар – расположен недалеко от Карловых Вар. Вездесущие пользователи соцсетей в Германии снимают в летний период апартаменты в бывшем Карлсбаде, спасаясь на местных водах вместо дорогостоящего своего бальнеологического курорта в Баден-Бадене.

Однако в процентном соотношении немцы ни в какое сравнение не идут с русскоязычным контингентом, посещающим Карловы Вары, которые стали зоной влияния и экономического интереса граждан бывшего СССР. В Чехии курорт даже называют «русским городом». Сегодня с этой реальностью все смирились и даже сетуют: кризис, мол, русские плохо едут. Но в начале девяностых дело обстояло иначе. Продавцы и официанты в мгновенье ока перестали «разуметь» по-русски, хотя учили наш богатый и могучий язык в обязательном порядке в школе по многу лет. С лингвистическим провалом в чешской памяти я столкнулась в магазине дамского нижнего белья, пытаясь купить пижамку местного производства. На мою вежливую просьбу показать интересующую меня вещь совершенно нелюбезная продавщица неопределённого возраста, бросив неприязненный взгляд, произнесла: «Не разумею». Я не сдавалась и обратилась к ней с той же просьбой по-английски. По выражению её лица стало ясно, что этот язык она действительно «не разумела». Тогда, изобразив на лице самую вежливую улыбку, я заговорила по-французски. Бедная женщина так растерялась, что немедленно напрягла память и вызвала к жизни два русских слова: «Какой размер?» Я назвала. Она «вспомнила» цифры и выложила на прилавок внушительную горку ночной одежды. Я долго выбирала, потом мерила и, наконец, расплатилась. Забирая покупку, я ещё раз позволила себе улыбнуться и, небрежно бросив в напряжённую атмосферу магазина: «Дякую» (местное «спасибо»), гордо выплыла на улицу имени первого президента Чехословацкой Республики Томаша Масарика.

Постепенно мы втягивались в строго регламентированное процедурами санаторно-курортное существование. Ранний подъём, ранний завтрак, а далее беспрерывная смена кабинетов с медицинской карточкой в руках, где отмечены время и место. Опаздывать нельзя ни на полминутки, ибо сердитые и недовольные жизнью исполнительницы врачебных назначений просто-напросто откажутся делать вам процедуры. Больше всего мне нравились массаж, сауна с последующими маканиями в резервуары с горячей и холодной водой, грязевые аппликации на колени и жемчужные ванны. Лёжа в минеральной воде, куда через форсунку поступал углекислый газ, а может быть, и кислород, я любовалась мириадами крошечных, напоминавших мелкий речной жемчуг пузырьков, которые нежно обволакивали всё тело, образуя причудливые узоры.

Покончив с кабинетной беготнёй, страхом куда-нибудь опоздать и тем самым лишить себя крупицы профилактического оздоровления, мы вынуждены были тут же мчаться за предобеденным глотком волшебной водицы. Старожилы из отдыхающих подсказали нам, что совершенно не обязательно поспешно скатываться с холма к источнику, а потом, увеличившись на 250–300 граммов, тяжко ползти обратно в гору. Для спуска и подъёма существует лановка, то бишь фуникулёр, на котором можно кататься хоть весь день, но строго по расписанию и по предъявлении санаторной книжицы.

Примерно к двум часам пополудни активная оздоровительная часть дня заканчивалась, и можно было переходить к исключительно отдыхательной программе. Расслабившись часок-другой в койко-лежачем положении, мы отправлялись на прогулку. А уж разгуляться в Карловых Варах есть где! Город, особенно старая его часть, фактически сросся с национальным заповедником, окружив себя невысокими горами, поросшими Славковскими лесами, где до сих пор идёт интенсивная анималистическая жизнь. Здесь по-прежнему, как и во времена Карла IV, бегают олени наперегонки с сернами, прыгают из-под ног зайчики с белочками и роют землю в поисках желудей дикие кабанчики. Птицы чирикают, ужи ползают и едят лягушек, пока те охотятся на мошек. Время от времени в кустах вертит хвостом рыжая лиса, подстерегая зазевавшегося птенчика или неопытного зайчонка. Поголовье ежей немногим уступает ежегодному урожаю белых грибов, которые с августа украшают меню местных ресторанов.

Однако поражает не столько обилие непуганого зверья, сколько приближающееся к хорошему состояние лесного массива. Я никогда не видела (разве только в Австрии) такого количества ухоженных дорог, дорожек и тропинок, складывающихся в десятки маршрутов разной протяжённости и трудности. Они к тому же обустроены местами отдыха, которые снабжены урнами и планами местности. Каждому маршруту присвоен номер и свой цвет на карте. В общем, заблудиться можно только при большом желании. По всему периметру окружающих Карлсбад возвышенностей возведены каменные башни (выхладки – по-местному) со смотровыми площадками. У каждой башни есть имя, и каждая предлагает свой собственный взгляд на курорт. Уверяю вас, всё, что вы увидите, любуясь городом под разными углами и вдыхая дивный чистейший воздух, лишь укрепит вас в мысли о правильности выбора места для укрепления здорового духа в теле.

К смотровой площадке имени богини охоты Дианы вас может доставить подъёмник. А сама она в кафе или уютном ресторане, где осенью пылает камин, предложит вам напитки, мороженое, а для особо оголодавших туристов что-нибудь посерьёзней – дичь, рыбку или свинину. Набранные за трапезой калории легко теряются при спуске вниз пешком. Любая из приглянувшихся вам дорожек, делая многочисленные повороты, плавно приводит вас от Дианы к гранд-отелю «Пупп». Это настоящий пятизвёздочный отель, он один из первых в Карлсбаде получил столь высокий статус. А начиналось всё скромно с двух залов – Саксонского и Чешского, где на концертах, балах, ассамблеях в течение трёх веков оседали светские сливки со всей Европы. Оборотистый кондитер по фамилии Пупп залы эти перекупил и с помощью приданого супруги, а также, вероятно, доходности своей профессии превратил их в крупнейший отель Чехии. В XXI веке о нём узнало всё прогрессивное человечество благодаря съёмкам фильма бондианы «Казино Рояль», после его громкой премьеры. Самооценка «Пуппа» вместе с ценами повысилась, и появились явные признаки звёздной болезни, что не мешает ему в память о своём создателе держать при себе лучшую в городе кондитерскую. Если не верите, то приезжайте и убедитесь сами.

После окончания Второй мировой войны и с приходом нового режима многие дома потеряли владельцев, превратившись в нечто коммунально-муниципальное. Тем не менее они сохранили красивые фасады и звучные имена. Вы и сегодня можете остановиться у «Трёх мавров» или у «Прекрасной королевны», по-прежнему живы «Слон» и «Белый медведь», сияет «Синяя звезда», благоухает «Золотая роза» и радует глаз «Оливковая ветвь». Интересно, что престиж гранд-отеля «Пупп» нисколько не пострадал, пока он жил под фамилией «Москва».

Несколько лет назад другой знаменитый коллега «Пуппа» вернул своё доброе имя. После серьёзной реконструкции вновь открылся «Савой-Вестэнд», получивший название, так же как и район его расположения, от селившихся здесь англичан. Британцы – люди основательные. Облюбовав западную часть города, они возвели англиканскую церковь Св. Луки и гостиницу «Бристоль» (кроме «Савоя»), которая к середине двадцатого века стала меккой для советской номенклатуры и истэблишмента. И сегодня у «Бристоля» есть свои почитатели, но я отдаю предпочтение «Савою». Он состоит из пяти вилл с «чисто британскими» именами типа Артемиз. «Савой», как и остальные подданные королевы Елизаветы, считает, что «мой дом – моя крепость», поэтому имеет на случай длительной туристической осады роскошный бассейн и спа с невиданным набором разнообразных оздоровительных услуг. Если возникает необходимость, то можно немедленно подкачаться в прекрасно оборудованном джиме, а потом покатать шары в боулинге или помахать ракеткой у пинг-понгова стола. Умереть от жажды или от голода вам не удастся: вас спасут первоклассный ресторан и сулящий наслаждение чуть вычурный бар в позолоте и с роялем.

Более ста лет назад в «Савое» останавливался самый «дорогостоящий» гость в истории Карлсбада – персидский шах Мозаффар-эффин. Он прибыл с гаремом и свитой из 52 человек. Про его лечение мало что известно, зато про прогулки, развлечения и особенно расходы – многое. Шах скупал всё подряд: фарфор, бельё, золото, драгоценности, оружие, хрусталь. Он буквально осчастливил чуть ли не всех торговцев города, а также портного Завойского, сшившего немерено одежды для свитских и получившего кроме денег орден «Солнца и Льва». Столь высокая награда давала её обладателю право входить в покои шаха без доклада и иметь двух жён. Увы, неизвестно, воспользовался ли трудолюбивый мастер пожалованными ему привилегиями, особенно статусом двоежёнца.

Даже без возможностей шаха страсть к покупкам в Карловых Варах удовлетворяется легко. Количество магазинов, их ассортимент и цены растут из года в год. Вас приветствуют повсюду мировые бренды и их создатели: Версаче – Гуччи – Кавалли и иже с ними made in China. Всё равно с первого взгляда даже эксперт не отличит подделку от оригинала. Однако совершенно необязательно ехать на курорт и тратиться на вещи сомнительного происхождения, когда можно сосредоточиться на местных товарах. Я помню, лет двадцать назад на уикендах Карловы Вары переполнялись интернациональным экскурсионным десантом, который не брезговал доступным скромному карману шопингом. Неоднократно я видела крепко сбитых афро-заокеанских дам с американской военной базы, расквартированной в Германии близ «нашей» чешской границы. Выбиваясь из недюжинных сил, они толкали тележки, гружённые огромными коробками. По опознавательным знакам на упаковке легко было догадаться, что внутри прячутся осветительно-нагревательные приборы и предметы сервировки стола. По выносимым из магазинов объёмам казалось, что темнокожие покупательницы собирались либо осчастливить какое-нибудь родственное племя, либо начать на родине собственный бизнес.

Не скрою, мои соотечественницы составляли американкам серьёзную конкуренцию на потребительской ниве, да и я сама неоднократно закупалась бокалами и сервизами. Думаю, в России найдётся немало домов, где достойное место занимают чешские стекло, хрусталь, фарфор и люстры, а их обладательницы с удовольствием носят украшения с чешскими гранатами.

Отмечу, что обилие продаваемых в Карловых Варах изделий с этим рубиново-красным минералом по вменяемой цене просто поражает и устоять перед соблазном приобретения почти невозможно. Однако камень этот не прост, и с ним надо быть осторожным. С одной стороны, он веселит сердце, отстраняет кручину, предохраняет от измены, а с другой – нерешительным людям гранат противопоказан. В Библии о нём говорится как о священном камне любви, гнева и крови. В России в разные времена к нему относились по-разному: в XVI–XVII веках – благоволили, а в XVIII–XIX, когда цена на гранаты резко упала, их начали называть «рубинами разночинного простонародья», и он стал «барским подарком прислуге». Возможно, это изменение в восприятии граната объясняет трагическую концовку рассказа Куприна «Гранатовый браслет». Отвергла барышня скромный подарок влюблённого – мол, она не какая-нибудь там горничная, а девушка благородных кровей, и не нужен ей такой дешёвый, вульгарный браслет. Бедняга-даритель так расстроился, что возьми да и застрелись с горя!

В это же время в Европе всё обстояло иначе. В Австрии и Германии прелестный огненный гранат всегда считался и считается одним из лучших украшений. Но и в Австро-Венгрии с гранатовым браслетом вышла странная история. Возможно, дело не в камне, а в украшении, в которое он вставлен. Речь сейчас пойдёт о былом властителе европейских дум – выдающемся поэте, авторе «Фауста» и «Страданий юного Вертера». После публикации последнего психически неуравновешенные юноши, потерпевшие фиаско в любви, стали массово сводить счёты с жизнью. Вы догадались, проницательный читатель, что я имею в виду долгожителя мировой классики г-на Гёте. Где только он не странствовал! Буквально каждый уголок Европы с немецкой педантичностью помечен памятной доской с упоминанием его имени. Только в Карловых Варах Иоганн Вольфганг побывал тринадцать раз, задерживаясь на водах подолгу и с удовольствием. Жители города справедливо посчитали, что визиты поэта – лучшая реклама курорту, и в знак благодарности повесили аж четыре памятные доски, поставили один бюст, назвали его именем несколько прогулочных троп, одну укромную беседку, один ресторанчик и смотровую площадку с башней на холме Вечности.

Иногда я думаю: а не уверовал ли сам Гёте в то, что написал? Уж не заложил ли он душу дьяволу в обмен на вечную молодость? В 1824 году в шестидесяти пяти километрах от Карлсбада с великим немцем приключилась большая неприятность: на него обрушился девятый вал гормонального цунами. В возрасте семидесяти четырёх лет Гёте страстно влюбился в девятнадцатилетнюю Ульрику фон Леветцов. Его бурный «эротический темперамент» (мнение выдающегося русского ученого И. И. Мечникова, исследовавшего на примере поэта проблему старения, о которой я хотела бы поговорить отдельно и подробно в одной из последующих глав) потребовал немедленного удовлетворения и вынудил решиться на повторную женитьбу. Гёте сделал официальное предложение через своего высокопоставленного покровителя. После долгих колебаний мать девушки всё же отклонила честь стать тёщей величайшего в мире автора, которому годилась в дочери. Возможно, она сама была не прочь занять место супруги литературного гения, так как к этому времени уже овдовела, а может быть, в дело вмешался великовозрастный сын поэта от первого брака, убоявшийся будущего раздела имущества и посмертной славы своего отца. Отказ поверг Гёте в уныние и тоску, он даже чуть не умер, но, будучи философом, стреляться, как созданный им юный Вертер, не стал. Он отложил кончину на восемь лет, что позволило ему написать чувственную «Мариенбадскую элегию» и ещё раз влюбиться, на сей раз в какую-то актрису, без матримониальных устремлений. А что касается бедной Ульрики, то она так никогда и не вышла замуж. Интересно, куда делся гранатовый браслет, подаренный ей в знак любви несостоявшимся женихом? Цены бы ему сегодня на аукционе не было.

После рассказа Куприна и любовного провала Гёте я из суеверия никогда не покупала гранатовых браслетов. Потеряешь на балу-вечеринке украшение – потом выйдет какая-нибудь неприятность, как у Лермонтова в «Маскараде» или у Мопассана в «Ожерелье», а у Шекспира в пьесе «Отелло» прекрасную невинную тётеньку вообще из-за носового платка задушили. Однако серёжки, колечко и брошка с огненными зёрнышками вперемежку с мелкими жемчужинками счастливо живут в моей шкатулке, покидая её по особым случаям, связанным, как правило, с ношением одежды в светло-серых тонах. Ежели вы всё же решитесь на приобретение гранатового браслета, соблазнившись соотношением красоты изделия и его стоимости, то, пожалуйста, дайте знать, как вам с ним по жизни.

Через несколько дней старательного соблюдения питьевого режима я поняла, что мой организм ужасно расстраивается и протестует. Ему явно не нравилась вода прописанного врачом источника. Я привыкла прислушиваться к внутреннему голосу и, не ставя никого в известность, ушла от одного прамена к другому, с более широким взглядом на жизнь. В бальнеологическом реестре он числится под номером шесть, зовётся Мельничный и имеет прекрасную репутацию с шестнадцатого века. Вокруг него всегда собирается народ, некоторые даже приходят с бидонами или пластмассовой тарой. Напившись сами, люди наполняют ёмкости и уходят осчастливленные литрами бесплатной целебной влаги.

Приглядела я себе и ещё одного ашдваошного дружка. Жил он, так же как и по сию пору живёт, в отдельном роскошном помещении, смахивающем на небольшой храм неведомого божества, отвечающего за нервную систему в целом. И на вкус он намного приятнее других, и любит уединение, одаривая вниманием и водой лишь тех, кто по-настоящему заинтересован в сохранении своих нервных клеток.

«Нервный» источник по фамилии Садовый замыкает собой все официальные лечебные прамены, расположенные вдоль реки Теплы в четырёх питьевых галереях. Две из них – Рыночная и Садовая – очаровательно ажурны и несовременно элегантны. Про третью – памятник социализму – я уже упоминала, а вот четвёртая, Мельничная, достойна отдельных строк. Она олицетворяет собой звёздный час курорта, пришедшийся на девятнадцатый век, когда он достиг пика своей славы и экономического расцвета, что и позволило городу потратить внушительные средства на архитектурные сооружения. Наверное, в городских архивах сохранились данные о стоимости проектов, цене произведённых работ, о суммах гонораров. Думаю, можно найти и сведения о количестве отделочного материала, использованного при строительстве галереи с внушительной колоннадой, где до сих пор в вечерней тишине отчётливо слышится шелест шёлковых платьев нарядных дам позапрошлого столетия. Под стать колоннам Мельничной галереи с крышей, украшенной статуями, в том же девятнадцатом веке на карлсбадский свет явились ещё два здания. На набережной поселились театр-варьете, а чуть дальше, возле отеля «Пупп», роскошные городские лазни (процедурный бальнеологический корпус). И увеселительное учреждение, и оздоровительный комплекс – оба намекают, что они могли бы состоять в стилевом родстве с архитектором Гарнье, автором Гранд-Опера в Париже и самого известного в мире казино в Монте-Карло. Увы, XXI век перевёл карлсбадских претендентов на роскошь в категорию бедных европейских родственников. Театр с трудом сводит концы с концами на бюджетные деньги, а лазни вообще закрыты вместе с запустением и разрухой, в них царящих.