Текст книги "Институт моих кошмаров. Адские каникулы"

– Мне просто нечего рассказывать. Не у всех же прадедушка – Хаос, – не удержалась я от подначки.

– Если тебя утешит, я его никогда не видел.

Не утешало.

– Давай. А то никто даже не знает, есть ли у тебя братья-сестры. Это неестественно.

– Нет у меня ни сестер, ни братьев. Двоюродных-троюродных – куча, а по прямой линии с маминой стороны уже много поколений больше одного ребенка не выживает…

Вот любопытно, и для чего ему это? Не то чтобы эта информация могла пригодиться… Тем не менее Диз делал вид, что внимательно слушает.

– Ладно, если тебе так уж интересно, то во всем виноват мой прапрадедушка, Рудольф Николаевич Валленштайнер… – мысленно я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что мне с фамилией повезло больше. – Он был из Германии и очень, очень любил жену. И, когда та умерла, так сильно горевал о ней, что не мог оставаться в своем Мюнхене, где все ему напоминало о прошлом, – если вы думаете, что это пафосно, то вы никогда не слышали, как эта история рассказывалась тетей Валей, – и решил переехать в Россию. В девятнадцатом веке. С годовалым ребенком на руках.

Лично я считала, что он просто хотел покончить жизнь самоубийством, но религия не позволяла. Пришлось искать окольные пути…

– Как ни странно, до России он добрался. Обосновался в Саратове, открыл там магазин: книги, журналы, ноты… Заодно брался вести переписку, когда к нему обращались. А то одному нужно подписку на парижские журналы мод оформить, а по-французски он писать не умеет, другому – заказать пианино из Японии, третьему – спросить у берлинской Академии наук, какой генератор ему лучше купить для своей фабрики… Языки не все знали, а прапрадедушка Рудольф, кажется, все существующие в мире выучил, не знаю когда. В магазине он и познакомился с прапрабабушкой, это, кстати, ее рецепт. Ее семья была из богемских немцев, но они перебрались в Россию еще раньше. Прапрабабушка собиралась стать учительницей, а пока сама училась, подрабатывала уроками музыки. И часто заходила к прапрадедушке за нотами. Ну и на почве любви к немецким романсам… Я имею в виду – кто, как не немец, сможет тут понять другого немца? Всем остальным такие извращения недоступны, у них же вся романтика сводится к смерти. Один романс даже так и называется – «Смерть и дева», представляешь?

– «Дай руку мне, прекрасное созданье!

Я друг и не карать тебя пришел.

Смелей! Поверь, я не жесток,

В моих объятиях будешь сладко спать ты», – процитировал Диз и потянулся за следующей булочкой. – Он?

Вот как разговаривать с тем, кто не читает комиксы, но знает наизусть Клаудиуса?

– Он, – я вздохнула. Воспоминания детства: у нормальных детей были «баю-баюшки-баю», мне же, если прабабушка пела колыбельные, доставалась классика. – Ничего личного, но смерть – это не романтично.

Это страшно, жестоко и уродливо, кто бы что ни говорил.

Диз пожал плечами, не споря.

– И, в принципе, на этом история заканчивается. Спустя уже несколько месяцев прапрадедушка отправился к ее родителям, просить благословения, – храбрец. Я не представляла, как после десятка-другого встреч можно решиться связать свою жизнь с почти незнакомым человеком. Причем связать навсегда, что пугало гораздо больше, – они поженились, завели четырех детей вместе…

И счастье их было бы безоблачным, если бы не революции, две мировые войны и несколько кругов репрессий. Иногда я сама поражалась, как некоторые из моих предков, проводя бо́льшую часть своей жизни в лагерях, умудрялись еще и размножиться. Но факт оставался фактом: выжили, и даже я каким-то образом в результате получилась.

– А магия у тебя с чьей стороны? – поинтересовался Диз, когда я замолчала.

– Без понятия.

После того как стало ясно, что отрицать магию бессмысленно, я сама думала над этим вопросом. Но ни к чему не пришла. Мои родители были совершенно обыкновенными людьми.

– И версию, что меня подменили в роддоме, тоже смело отбрасывай. У меня ступня отцовская, точная копия, никаких сомнений. – Ага. Такая же лопата, только размером поменьше. Задумавшись, я машинально подергала кончик уха. – Или вот. Дарвинов бугорок, от мамы. Он только у каждого десятого есть и наследуется, какова вероятность? Так что я совершенно точно их дочь.

Кажется, мне не поверили. Ничего удивительного: я и сама иногда начинала сомневаться…

– Половина четвертого, – Диз посмотрел на часы и стал собираться. – Я спать. Спасибо за угощение. Кстати, я более чем уверен, что в вашей комнате уже никого нет, кроме Софии.

– Никто же мимо не проходил?

– Брось, ты ведь не думаешь, что это единственный выход из общежития? – задорно улыбнулся он.

Да. Я так думала. И, получается, зря тут сидела?

Когда спустя полчаса я, не выдержав, проверила слова Диза, в комнате я обнаружила только Софию, с головой замотавшуюся в одеяло и мирно спящую.

Надо было признать, что охота не удалась.

Зато с другой мне повезло больше. Я сидела на лекции по зельеварению (с подачи Макса альтернативное название предмета, отдающее «Гарри Поттером», прилипло словно репей), когда заклинание Саффата все-таки решило подействовать.

Безумно чесался затылок. Изнутри. И ладонь на месте так и не зажившего пореза. Бордовую коросту я уже сковырнула, но этого было недостаточно. Хотелось большего: вцепиться ногтями в кожу, разодрать ее еще глубже, только бы зуд прекратился.

– Что у тебя случилось, что ты меняешь статус на фейсбуке каждые тридцать секунд? – спросила я у Райли, пытаясь отвлечься.

А еще в голове поселилась мысль, что мне нужно в комцентр. Срочно.

Черт бы его побрал, этого Саффата! Если так выражалось то самое «ты поймешь», обещанное библиотекарем, то сигнал был выбран крайне неудачный.

Райли тем временем снова вместо «в поиске» выбрала «состоит в отношениях». Подумав, рыжая опять вернулась к «в поиске». За последние пять минут, что мы ждали преподавателя, она успела их раз двадцать перетасовать, но так ни к чему не пришла. Вздохнув, она открыла другую вкладку и протянула смартфон мне.

На фотографии высокий светловолосый парень обнимал шатенку в коктейльном платье. Она была мне незнакома, но вот его я точно где-то видела… Тоби. И, судя по всему, его новая девушка.

Что ж, рано или поздно это должно было случиться, не век же им друг по другу страдать. Но я понимала, что осознание этого факта Райли ничуть не утешало.

– Мне после этой фотографии уже третий день все пишут, – пробурчала рыжая. – «Ах, мне так жаль!», «Вы были идеальной парой!», «Хочешь об этом поговорить?»…

Так вот что ее тогда отвлекло от представления.

Да уж, расстаться по-тихому, когда в соцсетях все у всех в друзьях? Миссия невыполнима. Я помнила, каково это: притворное сочувствие и едва прикрытое вежливыми фразами любопытство, расспросы от людей, с которыми не общался полгода, а близко – вообще никогда…

– Хочешь тоже показать, что у тебя все супер? – спросила я, царапая ладонь. Теперь стало ясно, что означала эта чехарда со статусами.

– Ему можно, а мне нет? Не он один в отношениях… Два свидания же могут считаться отношениями?

Я в этом сильно сомневалась.

– Ты не эксперт в этом вопросе, – отозвалась Райли и забрала сотовый. – У тебя там вообще ничего не стоит! Вы с Максом встречаетесь четыре месяца, почему никто из вас не отметил это на фейсбуке?

А зачем? Даже если бы у меня было желание рассказать о своей личной жизни всему миру (а оно отсутствовало)…

– Потому что у меня родители там в друзьях. А я еще не готова знакомить их с Максом.

И вряд ли когда-нибудь буду готова. Как представлю себе… «Мама, папа, это Макс. Максен Абертол Уолш, если точнее. Да, не русский. Но он из очень приличной семьи: его прадедушкой был Мордред, тот самый, из легенды о короле Артуре… Что? Нет, я не шучу. А еще он маг, представляете! Как, собственно, и я. Разве я вам об этом не говорила?»

Плохая идея.

– С кем ты хоть теперь в отношениях, я его помню?

Фотография в профиле показалась смутно знакомой, но не более.

Зуд уже сводил с ума. И не только он. Тихо простонав, я откинулась на спинку стула и, не рассчитав, ударилась затылком о стол второго, расположенного выше ряда. Больно. На секунду в мозгах прояснилось, но вскоре все вернулось на круги своя. Одна мысль, раз за разом повторяющаяся в голове и оттягивающая на себя все внимание…

– Чем он тебе так не нравится? – оторопело спросила Райли, но мне было не до нее.

Комцентр.

Сейчас.

Немедленно.

– Скажи профессору, что я заболела и не смогла прийти, – выпалила я, хватая сумку.

Задерживаться, чтобы ответить на вопросы, я не стала. Потом объясню.

До нашего склепа быстрым шагом я добралась за пару минут. Перелезла через подоконник в редакцию, но к столу подходить не стала. Сейчас там никого не было, кто мог бы меня заинтересовать. Проигнорировав приветствие Элл, я вышла в холл и стала подниматься по лестнице.

Кто же это был? IT?

Второй этаж остался позади.

Кафедра рекламы и пиара?

Не они.

Центр курсов по социальной компетенции? Его сотрудники всегда напоминали мне каких-то сектантов, с чересчур широкими улыбками и горящими глазами, но…

Я дошла до мансарды, когда действие заклинания прекратилось. И куда теперь? В растерянности я остановилась посреди коридора. Что произошло? И где мне искать привидение?

Кажется, здание сжалилось и само решило мне помочь: стена, на которую я опиралась, снова истончилась.

– Я высоко ценю приватность… – донесся до меня обрывок фразы слева.

Туда?

Я осторожно приоткрыла дверь. В помещении, бо́льшую часть которого занимали расставленные кругом стулья, находились двое. Невысокая азиатка с длинными волосами, с каждой секундой бледневшая (прозрачневевшая?) все сильнее, и…

Существо, боком сидевшее на подоконнике, ничем не показало, что заметило мое появление, но сомневаться в этом было глупо. Конечно же оно знало. Просто в данный момент не считало меня чем-то достаточно важным. Сейчас его интересовала девушка-призрак, поэтому все его внимание было приковано к ней. Высокое, выше человека, оно было недвижимо, но все в его позе говорило о том, что ему будет достаточно и секунды, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние.

Девушка видела это так же четко, как я. Паникуя под его тяжелым взглядом, она мелкими шажочками пыталась отойти, надеясь, что он не увидит. Зря. Но я ее не осуждала, мне самой в его присутствии было трудно размышлять здраво. Инстинкт – магия во мне твердо знала, что я ему не соперник, и потому вопила: беги. Скорее, пока ему нет до тебя дела. Потому что иначе шансов не будет.

Существо медленно провело ногтями по подоконнику, оставляя темные полосы там, где только что была краска. Я поймала себя на мысли, что неотрывно смотрю на его руку. На серую, на вид даже отсюда шершавую кожу. На слишком длинные пальцы с нечеловеческим количеством фаланг. На острые когти, металлически блестевшие в дневном свете. Сглотнув, перевела взгляд выше, на узкую спину, на искривленный, будто перебитый в нескольких местах позвоночник. В нем не было ни грамма жира, ни единого мускула: под кожей можно было рассмотреть каждую косточку. Его худоба заставляла вспоминать мумий и болотных людей, но не стоило обольщаться: я знала, что сил у него достаточно, больше, чем у меня когда-либо будет. И, сомкнув пальцы на моей шее, он раздробит позвонки с той же легкостью, с какой я ломаю зубочистки.

Досчитав в уме до десяти, я выдохнула и позволила двери у себя за спиной захлопнуться с громким звуком.

– Сказал тот, кто шарит по чужим компьютерам.

И не испытывает при этом никаких угрызений совести. Раздражение помогло справиться с остатками наведенного магией испуга. О нет, я не собиралась так просто забывать о том случае. Мой жесткий диск – моя крепость. Залез в него – будь готов, я это еще припомню. Особенно в разговорах о приватности.

Диз не обратил на мои слова никакого внимания.

– Прекрати ее пугать, – тогда потребовала я.

Наконец он повернулся ко мне. Медленно, плавно… Только все равно в его движениях ощущалась угроза.

Серые глаза внимательно изучали мое лицо. В этом облике он был одновременно похож на себя и не похож. Острые, обтянутые тонкой кожей скулы. Рот, казавшийся еще шире. Ввалившийся нос. Глубоко запавшие глаза. Когда он смотрел на меня, в них не было веселья, к которому я привыкла. Не было ничего, как и в окаменевших чертах.

Я не отвела взгляда.

– Ее? Или тебя?

– Ты знаешь ответ.

Я не боялась. Его облик не был мне приятен, но страха я не испытывала. Слишком хорошо знала Диза: за всеми его угрозами и предупреждениями он ни разу не навредил мне. И как бы он ни выглядел… Может, я доверяла ему не до конца, недомолвок и чужих, незаметных на первый взгляд игр в ГООУ никто не отменял. Однако я в него верила.

Но было другое чувство, то, которое заставляет жадно смотреть на искореженные обломки машин у обочины шоссе, которое не дает отвернуться при виде уродства…

– Брезгливость, – подсказал он. – Слово, которое ты ищешь.

Блеск. Вместо страха – брезгливость. Мне кажется или это было еще хуже? И что теперь? Отрицать все? Глупо, особенно если учесть, что он чувствовал и понимал мои эмоции лучше меня. Извиниться?

– Любое отклонение от нормы вызывает брезгливый интерес. Любое, – подчеркнула я; а что, я тоже была отклонением по многим параметрам. – Это первая реакция, рефлекторная. Мы не можем нести за нее ответственность. Но вторая, осознанная, то, как мы решаем поступить с нашими рефлексами, – за нее мы отвечаем.

И я надеялась, что моя реакция скажет все сама за себя. Я не собиралась больше бояться.

А брезгливость… С этим уже можно работать.

– Стоять, – приказал он, не оборачиваясь; я и не отметила, как за время нашего короткого разговора девушка почти успела дойти до стены.

И вроде сказал спокойно и тихо, а желание двигаться у нее пропало. Как и у меня.

В комнате на чердаке было душно, ощущение чужой силы давило и пахло сладко и тошнотворно. Гниением. Разложением. Смертью. Я знала, что все это существует только у меня в голове, но все равно с трудом удержалась от того, чтобы не дернуть воротник на платье.

– Перестань, – попросила я. – Мы оба знаем, что ты ей ничего не сделаешь.

– Знаем?

– Знаем, – подтвердила я. – Ты ведь добряк, каких мало, это всем известно. Ты никому не причинишь вреда.

– Опасное заблуждение, – все-таки этот немигающий взгляд, который практиковали все знакомые мне демоны, был чертовски неуютным. – Если понадобится, я причиню вред ей. Я причиню вред тебе. Разница только в том, что в твоем случае я рассмотрю сначала другие варианты. В ее – мне все равно.

На заднем плане девушка вздрогнула и еще больше истончилась, теперь за ее синей юбкой легко угадывались очертания сдвинутых к стене столов.

– Так откуда тебе известен мой ящик? – все, я Диза больше не интересовала. У него была другая проблема, уже почти растворившаяся в воздухе.

– Не знаю я твою почту, я уже говорила! Я вообще, кто ты, не знаю! Послушай, – нервно обратилась она ко мне, – объясни ты этому психу, что понятия не имею, о каких письмах он говорит! Что? – заметила она мой взгляд.

– Ты бы не могла как-то… – я неопределенно махнула рукой. – Материализоваться?

Потому что общаться с половиной туловища (рука: одна штука; нога: одна штука; голова: ровно ноль целых пять десятых) было немного неуютно.

– Что? О, вашу… – девушка расстроенно замерцала в воздухе. – Я уже год бьюсь над тем, чтобы не исчезать в самый неподходящий момент, а вы… Все из-за тебя! – обвинила она демона.

Она выглядела искренне разочарованной этим обстоятельством, как и до того она казалась действительно напуганной.

– Диз… Это не она.

– Откуда ты знаешь?

Это можно было легко проверить. Попытавшись вспомнить азы грамматики, я бросила девушке короткую фразу на рума.

– Что? – переспросила она и тут же постановила: – Психи. Оба.

Кто бы ни прислал анонимку Дизу, он знал его родной язык. А таких в ГООУ было очень мало: в отличие от человеческих языков, рума не входил в базовую комплектацию «автопереводчика». Рума знали только демонологи… и демоны.

– Тогда что ты делала за ее компьютером и откуда знаешь пароль? – спросил Диз у призрака.

– Подсмотрела… Пару месяцев назад заглянула в редакцию за печеньем, у нас кончилось, а она как раз его набирала. А потом мне как-то надо было предупредить ребят, что встреча переносится, а телефон в комнате забыла, вот и вспомнила про ее компьютер.

– А сегодня?

– Я пришла слишком рано, мне было скучно. Ее все равно не было на месте, я просто посидела в интернете!

Диз тяжело вздохнул.

– Похоже, придется проводить вам еще один семинар по компьютерной безопасности. – Услышав знакомые нотки в голосе, я улыбнулась. – Вы должны менять пароли раз в неделю, ты это знаешь?

Все знали. Просто всем было лень… Перехватив крайне неодобрительный взгляд зеленых глаз, я смущенно потупилась.

Позади хлопнула дверь, заставив нас обернуться, а призрака – раствориться в воздухе.

– А вы здесь почему?

Вот кого я совсем не ожидала тут увидеть, так это Софию.

– Пытались выяснить, кто угрожает Наташе, – честно ответил Диз.

Чтоб его. Соседка бросила сумку на один из столов и подошла к нам вплотную.

– Угрожает? – в ее голосе в равных частях звучали тревога и обида.

Так бы и укоротила чей-то длинный язык. Поняв, в чем заминка, айтишник тихо выругался и запустил пятерню в черные волосы. Я заставила себя оторвать взгляд от его – на этот раз просто длинных, по-человечески длинных пальцев – и посмотрела на Софию.

– Опять? – коротко спросила она.

Да, я ей не говорила. Она рассказала мне свою самую страшную тайну, а я – снова – предпочла довериться кому-то другому, когда у меня возникли проблемы.

– Я просто не хотела тебя беспокоить… – попыталась я оправдаться, но София не стала слушать мои отговорки. Вместо этого она схватила меня за запястье и задрала рукав.

– Может, ты и об этом знаешь? – поинтересовалась она у Диза.

Я поспешила вырвать у нее свою руку и скрыть шрамы под тканью. Одернула еще раз манжет – поднимать на них глаза что-то не хотелось.

– Возможно.

Да, Дизу про шрамы я тоже не говорила. Его это не касалось. И вообще, я скрытная. Давайте, казните меня за это! София собралась уже было высказаться по этому поводу, но ей не дали: дверь снова открылась, и на пороге появился бледный, налысо бритый парень.

– О, у нас новенькие? И сразу двое? Соф, у нас где-то оставались буклеты, дашь им?

Буклеты? Мы с Дизом недоуменно переглянулись. Что у них здесь было за сборище?

– Они не к нам, – ответила ему София. – И уже уходят.

– София, подожди…

Извиниться мне не дали, вампирша просто развернулась и отошла. Черт. Вслед за парнем, отправившимся искать раздаточный материал, в комнату вошли еще двое.

– Я принесла кексы, но кто додумался взвалить алко на Стивена? – возмутилась коротко стриженная девушка в берцах. – Он опять притащил какую-то неведомую фигню.

– Не неведомую фигню, а настойку на перепонках грецких орехов, – возразил ей обвешанный пакетами молодой мужчина.

Что тут вообще происходило?

Я позволила сунуть мне в руки черно-белую брошюру. «Анонимные немертвые»? Что за?.. Диз, тоже прочитавший название, взял меня под локоть и потащил к выходу.

– Но как же…

– Мы уходим, – он настойчиво подтолкнул меня к двери.

Я в последний раз обернулась на Софию: та с мрачным видом сидела на подоконнике и курила. Ох, чую, мне мое молчание еще не раз аукнется…

В коридоре Диз остановился, а я осознала, что так и сжимаю в руке буклет. Значит, группа поддержки. Для «взаимопомощи в ассимиляции среди живущих». А еще для свободной болтовни с печеньками и алкоголем.

– Так вот куда она пропадает по ночам… А я все гадала.

– Можешь продолжать гадать. Здесь написано, они собираются только раз в неделю.

Какая разница, сколько? Я начинала подозревать, что в оставшиеся ночи она отсутствовала в комнате по тем же причинам.

Черт, черт, черт. Надо было ей сказать. Потому что я знала, доверие было ее больным местом. Моим тоже – но меня это сейчас не оправдывало. Своей заботой я сделала гораздо хуже…

Молодец, Наташа.

– Стой, – Диза я поймала на лестнице.

Перед Софией мне еще придется извиняться. Но сейчас у меня была возможность исправить еще одну ошибку. Тем, как легко он вернулся к нашей обычной манере общения, Диз показал, что готов прощать мне мои недомолвки. Я так не могла.

Остановившись ступенькой ниже, он поднял взгляд от экрана смартфона на меня. А я поняла, что мне гораздо легче было смотреть на его руки, на принт на его футболке, сообщавший, что «мир состоит из протонов, нейтронов, электронов и болванов», лишь бы не встречаться с ним взглядом.

– Я хотела сказать… насчет страха. Тогда, осенью, я испугалась не тебя. Вернее, тебя, но…

Я ненавидела эту понимающую усмешку.

Пытаясь найти слова, я вытащила из воротника подвески и сжала шнурок в пальцах.

– У меня в мозгах побывало три человека, – демона, ладно. Не такая большая разница. – Ты мне дал два амулета. Против Данталиона и Гаапа. Но не против себя. Почему?

Он знал, как я боялась ментального вмешательства. Должна существовать причина, почему он так поступил.

Диз протянул руку, чтобы подцепить ногтями подвески. Несмотря на отсутствие когтей, я все равно невольно задержала дыхание.

– Для меня ментал – не родовая способность, подобный амулет бы тебе не помог. Если ты попросишь, я сделаю тебе тот, который будет действовать. Но для любых отношений, даже дружеских, необходима определенная степень доверия…

Невысказанные вслух слова повисли в воздухе. Я поняла. Если мне надо, он действительно сделает мне защитный амулет, не откажет. Я смогу быть уверена, что никогда больше он не залезет ко мне в голову, буду чувствовать себя в безопасности. Но он исчезнет из моей жизни, и мы вернемся к тем неловким приветам и обоюдному игнорированию, что у нас были зимой.

Что я выберу?

– В таком случае, – я все-таки нашла в себе силы улыбнуться, – хорошо, что я не прошу.