Текст книги "Мои Белые Боги"

Глава 3

Вестники вели себя шумно. Один из них наступил другому на пятку и сделал вид, что это не он. Завязался веселый спор. Они переглядывались, обсуждали Сашины кроссовки. Эта деталь ее гардероба вызвала в них неподдельный интерес. Было ли это восхищение отличным кроссовкам известной марки, или же недоумение – что это на ногах незнакомки? Саша будто оказалась среди одноклассников, которые только что вернулись с урока дополнительного языка и практикуются. А так как она этот язык не изучала, то и не понимала, хотя в целом эмоции и сама суть разговора ей понятна.

Они прошли мимо того места, где первый раз появилась Саша и летали камни. Место было целым, без повреждений. Никаких следов разрушений. Решив, что ошиблась Саша покрутила головой в поисках разрушенной части террасы, но и дальше и позади, и внизу, сколько было видно и террасы и стены целые и не видно следов ремонта. За одиннадцать дней местные обитатели привели укрепление в порядок. Быстрее только коммунальщики отремонтировали крыльцо по весне: залили бетоном и повесили табличку. Скорость восстановления удивляла, но не более того, а вот небо! Переводя взгляд с террас на вестников и на небо, Саша остановилась на последнем и проглотила огромный ком в горле. Чужое небо. Небо светлое, голубое, с белыми и зелеными перьевыми облаками гордо хвасталось разлившимся дневным светом солнцем и спутниками. Очень крупными и очень близкими. И бог с ним, что она никогда не видела луну такой большой и так близко, дело в том, что их было две. Светло-серыми гигантами они зависли в холодных небесных водах. Первая луна была в три раза больше привычной, земной луны, вторая – раза в два больше и первым делом Саша подумала о приближающейся к Земле комете и почему-то сразу вспомнила динозавров, который погибли от удара небесного гостя близ нынешней Мексики. По одной из версий, конечно. Но в любом случае такая «штука» упадет – это же конец! Конец всему живому! Почему вестники молчат?! Почему не удивляются?! Только кивают головами и как-то понимающе прячут взгляд. И тут она окончательно осознала: какая Москва и Россия? Это вообще не Земля! Она горько выдохнула и простонала, чувствуя, как ее заливает изнутри страхом и чем-то холодным и противным в невозможности перенести эту истину.

Она еще по инерции шла за вестниками, не сбавляя шагу. Метров через десять от террасы вниз потянулись ступеньки из белого камня с высоким кружевным ограждением. Саша села на ступеньки, не отрывая взгляда от двух лун. Грис присел на корточки напротив, вздохнул, нарисовал руками круг и сказал: – Это Горыянцы.

– Планета Горыянцы? – переспросила она.

– Да, – участливо подтвердил он, – Откуда ты?

– Планета Земля, – ответила она, словно в каком-то фантастическом рассказе и добавила, – я хочу домой. Вы поможете.

Грис отрицательно качнул головой: – Потом больше слов, Грис расскажет, как ты попала сюда. Мы, – он указал на себя и присутствующих вестников, – не с Горыянцы, тоже не отсюда, миры Альмахатери, планета Тарс.

Эта новость вывела ее из одного ступора, чтобы привести в другой ступор. Они так же, как и Саша попали сюда случайно. Назовем это случайно. Они никакие не завоеватели и не поработители, они пришлые судя по всему активно вмешивающиеся в жизнь местных обитателей. Так активно, что участвуют в какой-то войне. С кем вражда? Между собой? С людьми? С кем?

– Надо смириться, – сказал кто-то из вестников, – иначе будет плохо. Надо жить здесь и сейчас. Не думать о возвращении.

– Твоя жизнь изменилась навсегда, – сказал Грис и добавил, – пойдем. Пойдем.

Он помог ей встать и придержал за руку, когда она кивнула мол «всё в порядке» и высвободила руку. На ватных ногах следуя за вестниками, она думала: легко им советовать «смирись», они-то хоть не одни, целой компанией засосало. Конечно, им легче. А я совсем одна здесь. Совсем. Если б затянуло с мамой, одноклассниками, половиной города, то это было совсем другое дело. Что же теперь делать? Прислушавшись к внутреннему голосу, она не услышала ни одного совета, внутренний голос словно тоже прибалдел от такого поворота и молчал. Что там было у Стругацких «Трудно быть богом»? Ей эта повесть как-то сразу не пошла и она не стала вымучивать, отложила и фильм не смотрела. У писателей фантастов ей нравился «Малыш» и «Пикник на обочине», а сейчас хотелось бы иметь размышления ближе к насущной теме.

«Ладно истерить, – вдруг проснулся внутренний голос и жестко добавил, – думай!». Итак, что это может быть? Какие выводы можно сделать из имеющихся данных. Это параллельная вселенная? Нет. Это даже не планета Земля. А….вдруг припомнила Саша, как в сети читала рассказы людей, побывавших на других планетах. Там в дело вступали «зеленые человечки» и летающие тарелки. Сейчас Саша уже не так категорично думала о такой вероятности, вот если она вернется на Землю и заикнется о Горыянцы…прощай университет, научная карьера и блестящее будущее, на которое она была нацелена. Засмеют. Может, подъедет человек в черном, всё выспросит и уедет. Значит, теоретически какие-то контакты у землян уже были. Кто-то возвращался обратно и рассказывал о них, а кто-то… в мире столько людей пропадает без вести. Конечно, среди «контактеров» полно сумасшедших людей и искателей славы, но ведь ничего не берется ниоткуда. Есть альтернативная наука, есть сомневающиеся в научной точке зрения люди. Как в пословице: не бывает дыма без огня. Собственно, это вторая причина, по которой Саша не любила историю. Будучи нацелена на доказательное существование знаний, на многократное подтверждение знаний она не доверяла источникам. История – это ведь не наука. Нельзя поставить опыт, как в физике, нельзя смешать ингредиенты, как в химии, нельзя провести ДНК анализ, как в биологии. История – это когда горстка людей интерпретируют дошедшие до наших времен летописи. А правильно ли интерпретирует? А все ли хроники дошли до нас? А не привирал ли хронист в угоду правящей элите? История превращается в перечень исторических личностей. Учительница истории ее мнение не разделяла и, будучи женщиной умной, пыталась увлечь Сашу предметом и переубедить. Не вышло. Ну да что теперь терзать историю. Делать-то что?

Она очнулась от раздумий, только спустившись вниз. Здесь было оживленно. На расчищенной, ровной площади из темно-зеленого камня на мечах тренировались люди, в основном мужчины, но были и женщины. Они стояли друг напротив друга и по команде «удар» наносили удар сверху, слышалась команда «удар» и другой участник пары отражал удар сверху. Было заметно, что это занятие для них не то чтобы в новинку, но начали осваивать холодное оружие они не так давно, поэтому идет отработка простейших ударов и привыкание к мечу. Одеты они были плохо, помимо бангки здесь были людей другого вида. Саша не знала, как правильно назвать: народ, народность, племя. Эти другие люди выглядели более привычно. Разные люди, без характерных ярких признаков бангки. Она бы сказала: европеоидная раса со светлым и темным цветом волос, с серыми, зелеными, светло-карими глазами и что сразу бросалась в глазах – почти все не здоровы. У кого заметно искривлен позвоночник, пара мужчин имела заметный горб, имелись изъяны на конечностях – будто часть мышц была удалена и потом рана каким-то чудом заросла, не сделав из них беспомощных инвалидов. Деформация ног, неудачно сросшиеся переломы, шрамы, отрезанные носы, отсутствие одного глаза, отсутствие одного или нескольких пальцев. Отсутствие в этом мире стоматологов тоже заметно бросалось в глаза. Эти люди росли в ужасных условиях, получали недостаточное количество пищи или пищи плохого качества, весьма сомнительна медицинская помощь. Саша помнила, как банкги лечили воспалившийся глаз мужчине прикладыванием водорослей. Она настояла на промывании глаза и хотела вовсе убрать водоросли, но потом подумала, что там могут содержать противоспалительные вещества, вроде как в ромашке. Она промыла водоросли, слегка облила кипятком и выжала экстракт. Нельзя совсем сбрасывать со счетов местную медицину. Как умеют, так и лечатся. Мужчина поправился, глаз зажил. Ее назвали лекарем, будто чувствуя более глубокие познания Саши, они легко бы передали ей всех больных.

«Удар», «Удар!», «Удар», – неслось над площадью и когда они проходили мимо, то Саша обратила внимание на кузницу. Да не на одну. Принцип обработки металлов ей не знаком и всё же общее представление об этом устаревшем цехе обработки металлов в целом соответствовал ее представлениям. Ковали только оружие, мечи, ножи, топоры, нечто, напоминающее секиру. Потом на длинной каменной скамье сидели люди, чьи увечья не позволили им принять участие в тренировках. Скорбная картина чужой немощи. Их было очень много, изувеченных, без ног, а кто-то совсем без рук, а то и полностью слепые, с отрезанными ушами, губами и носами.

Саша была потрясена настолько, что не осмелилась задавать вопросы. Пройдя не меньше километра, они прошли мимо открытой кухни. Здесь женщины и мужчины с увечьями, которые не могли взять оружие, но еще что-то могли делать руками, разделывали уже знакомых червяков, мыли коренья, резали большие листья по виду напоминавших лопухи. Один из вестников прихватил из корзины большую коричневую шишку, в отдельной корзине лежали и белые шишки. Вестник предложил Саше коричневую и, показывая, что нужно делать, содрал несколько чешуек. Она не успела позавтракать и уже хотелось перекусить, поэтому приняла предложенное угощение, на ходу содрала все чешуйки, поискала взглядом мусорку и не найдя бросила их где пришлось, почувствовав себя неряхой. Внутри была светло-молочная мякоть, на вкус сладковатая. После всех испробованных блюд этого мира это лакомство ей очень понравилось, что-то среднее между ананасом и личи. Липкий, сочный сок остался на губах, вытирая рукой рот, она благодарно посмотрела на вестника. Он сделал такое лицо, вроде как оно и понятно, что вкусно. Ерунду бы не предложил.

Из широкой арки на первом уровне укрепления появились другие вестники. Быстрым, отчеканенным шагом они двинулись навстречу. Среди них Саша заметила того, рыжеватого, что первый раз приходил с Грисом. Теперь наглядевшись она смогла бы узнать их, встретив снова, а тогда, при первой встрече была в таком состоянии, что лица толком и не запомнила. У Гриса яркая внешность, выдающийся нос с горбинкой, ямочка на волевом подбородке, крепкий, широкий лоб мыслителя и полную картину бы добавили глаза с прищуром, но глаза как-то выбивались – взгляд у него мягкий, снисходительный, а морщинки вокруг глаз выдают любителя посмеяться. Такая внешность редко разбавляется кровью матерей, и сыновья обычно являются копией отца. Да простят боги, он походил на Тимоти Далтона в молодости.

Аорон – тот самый вестник с рыжиной в волосах имел простое лицо, круглое, с аккуратно выверенным носом и множеством рыжих веснушек. Да простят боги, чисто славянское лицо. Только взгляд у него опять же выбивался – резкий, колкий, озлобленный, будто загнанный в смертельную ловушку, как у менеджера, провалившего план продаж за год. Странным образом при таком взгляде Аорон не производил отталкивающее впечатление. Взвинченный серьезными проблемами по натуре своей лидер и организатор, умный мужчина и тонкий стратег.

Сашу придержали за руку. Грис подошел к Аорону. По знакомым словам, девушка поняла: Аорону пересказывают ее историю и совершенно неожиданно лицо Аорона становилось все напряженней и злей и в конце он сказал так громко, чтобы все вестники слышали: – Ложь! Подослали мориспен. Как ты можешь быть таким наивным?!

Повисла гнетущая тишина. Все взгляды обратились на испуганную Сашу, она отрицательно покачала головой и, удивившись своей храбрости, крикнула: – Нет! – от возмущения перейдя на русский, – нельзя обвинять людей без доказательств. Как же презумпция невиновности?!

– Что? – ошарашено выпалил Аорон, – говори на нормальном языке.

– Спокойно, тише, – миролюбиво произнес Грис.

– Ты слышал эту странную речь. Слова какие-то. Такому только мориспен могли научить.

– Да посмотри на нее, – парировал Грис, – посмотри на лицо без шрамов. Она здорова. У мориспен таких людей нет.

Это послужило серьезным доводом. В глазах обвинителя мелькнуло и задержалось сомнение. Потом снова дошло дело до кроссовок, до одежды. Такого в этом мире не наблюдалось и, не желая признавать поражение, Аорон нервно пожал плечами, состроил кислую мину, отвернулся и двинулся дальше обходить укрепление.

Глава 4

«Ну и что это такое?», – с раздражением глядя на большую металлическую доску, подумала Саша. Ей ничего не хотелось и вместо того, чтобы отмахнуться от обвинений и махнуть рукой на неприятный инцидент, как сделали вестники, она всю дорогу шла с непроницаемо– каменным лицом и молчала. Ее назвали «крысой», предательницей, совершенно без доказательств. Что там было про ведьм в Средние века? Надо было еще про конституцию рассказать, тогда бы Аорон точно проникся и отказался от обвинений. Саша чувствовала себя ужасно глупо, непривычно. Ведьм сжигали на костре и за меньшее, чем странная одежда и незнакомый язык. Если она хочет выжить надо доказать чистоту своих намерений, а намерения действительно чистые – просто вернуть домой.

От укрепления вестники спустились в предгорье, поросшее лесом. Деревья здесь росли только одного вида: с извилистым стволом зеленого цвета, на ощупь и на вид чистый бархат, с удивительно маленькими, шершавыми листьями, создающими пышную крону. Еще был зеленый кустарник и много сине-зеленого и бурого мха. Спускались они по дорожке, выложенной массивными каменными плитами. Что казалось непривычным в этом почти земном лесу, так это отсутствие птичьего пения. От укрепления прошли они метров пятьсот и вышли на площадку, также выложенную плитами, на которой лежала серо-черная круглая доска. Как ее еще назвать. Огромная крышка канализационного люка. На эту крышку встали все тринадцать вестников и позвали Сашу, которая почувствовала себя героиней розыгрыша. Было бы здорово, если сейчас из леса высыпались операторы с камерами и закричали: – Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера!

– Ладно, – усмехнулась Саша, – и что?

– Смотри внимательно, – загадочно сказал Грис, вытянул руку вперед и приподнял чуть выше. Саша сначала не поняла, что произошло. Ничего не объясняя, Грис опустил руку и снова поднял.

– Ну! – хором выпалили несколько вестников и Саша поняла, что должна что-то …увидеть, может быть. И огляделась и отшатнулась от края доски, потому что эта доска висела над лесом, хотя это совсем, ну вообще не чувствовалось. Не было ощущения подъема. Доска левитировала. По краю доски появились сидения из камня, а сама доска будто покрылась прозрачным куполом. Виделось небольшое преломление света.

– Как это возможно? В доске мотор? – спросила Саша, понимая, что они не поймут слово «мотор». Так и вышло: еще с полчаса она возбужденно объясняла «на пальцах» что такое мотор. Ее слушали внимательно, даже откуда-то появился кусочек угля и она рисовала. Вестник Отика Тринити, которого между собой звали прости От, тот самый, что угостил Сашу вкусным фруктом первым проявился догадливость.

– Сила двигает …металл, – осторожно высказался он.

– Да, – радостно подтвердила Саша.

– Какая сила? – спросил уже другой вестник.

– Разная сила. Сила ветра, сила сгорания, сила воды.

– Да, – сказал От, – доску поднял Грис. Он – драгэти. Драгэти берут силу отовсюду и ведут куда нужно. Он проводит силу.

Вроде бы простое объяснение, но такое невероятное. Хотя в лбимых передачах отчима йоги парят в воздухе, были зафиксированы случаи, когда люди двигали предметы. Вообще, всё, что называется загадочными явлениями вполне, может быть не до конца изучено, знаний маловато.

– Грис – один драгэти? – спросила Саша и узнала, что Аорон Уэарз тоже драгэти. Саша «поставила» галочку: вопросов без ответа стало меньше. Понятно, какие чудеса имела в виду Хала, с драгэти пока будем считать разобрались. Вестники ожидали более бурной реакции, Отика больше всех удивился спокойствию Саши, округлил глаза и челюсть отвисла, Грис неопределенно поцокал языком, остальные сделали вид, что разглядывают что-то под висящей на одном месте доске. Местные люди избаловали их восхищением.

– Круто, – вырвалось у Саши.

– Круто, – живо повторил Грис.

– Круто, круто, круто, – повторяли вестники и было понятно, это словечко прилипнет к речи, а может, напоминает какое-то похожее по звучанию слово из родного языка.

Доску слегка качнуло и Грис успокоил: – Всё хорошо. Хорошо. Полетаем.

– Когда меня драгэти первый раз вывезли на доске, то ржали, пока я блевал с высоты птичьего полета. Ой, она что поняла, – удивился остряк по имени Морос, невысокий вестник, щупленький и смазливый на лицо с озорными глазами-угольками.

Остальные вестники всё еще раздумывали над мотором и спокойствием Саши. Доска стала двигаться, доска полетела. Если не считать первого покачивания движение совсем не чувствовалось и вот это по-настоящему удивило Сашу, но она не стала этого никак показывать, чтобы не уронить свое реноме и тоже раздумывала над тем, что вестники между собой похожи, как близкие родственники. Если не считать рыжеватого Аорона, у всех темные волосы, которые они стригут до плеч. Глаза карие, черты лица правильные, кожа оливкого цвета, половина присутствующих на доске вестников недавно успела подзагореть и кожа на лице и кистях рук стала бронзовой. Одеты они одинаково. Ткань похожа на смесь бархата и тонкой кожи, темно-серая туника-рубашка, у одних была расшита серебром: расшит широкий пояс, манжеты и воротник, остальные, может пониже «званием» обходились без нашивок, в остальном гардероб совпадал. Из той же ткани сшиты просторные брюки, на ногах кожаные темно-серые сапоги с низким, едва заметным каблуком. Одеты они чисто, выглажено, ни где ничего не порвано, не вытерто. У каждого на поясе висит меч. Занимающихся людей спортом хорошо видно, у Саши в классе есть один мальчик, занимающийся фехтованием и по примеру отца-каскадера древними боевыми искусствами. Этот одноклассник физически выгодно выделяется среди класса, большую часть времени проводящего за ноутбуком и телефоном. У него прекрасная осанка, даже выправка, развита, раскрыта грудная клетка, ну и руки умеренно подкачены. Вестники не для красоты носят мечи, они все владеют холодным оружием. Что-то еще в них есть такое…такое…Саша «пожевала» ощущение и поняла – они какие-то неиспорченные, не забитые, как бангки, не нытики, ни ворчуны. Вот как выросшие без детских травм дети, плавно и безболезненно перешедшие во взрослую жизнь. Точно так смотрят с фотографии ее единокровные сестры.

Грис сказал несколько незнакомых слов и в конце добавил одно знакомое:

– Вода, – и позвал Сашу жестом подойти к нему, ближе к краю доски и кивнул вниз.

Горная гряда осталась позади. Укрепление на ней виделось сверкающим ожерельем на шее красавицы. Зеленая долина изрезана белыми, широкими дорогами из каменных глыб, словно прожилки на огромном зеленом листе лопуха. Доска остановилась между двух озер, сверкающих на солнце зеркальной гладью. Воздух над озерами слегка парил и сплетался в чудные паутинки.

– Красиво, – шепнула Саша, думая о том, что очень хочется домой, а не лицезреть всю эта красоту.

Поймав настроение своей прекрасной спутницы, Грис двинул доску дальше и минут двадцать они летели от укрепления. Озерца мелькали маленькими зеркальцами в зеленом, бескрайнем океане лесов с прожилками из белых дорог, вестники перешаптывались и то и дело пытались задать Саше вопросы. Кое-какие были понятны и касались Земли, другие же из-за скудного, доступного словарного запаса так и остались не понятыми. Доска зависла над дорогой и плавно опустилась вниз. Когда вестники спускались, Отика протянул Саше белую круглую каменную дощечку и кусок угля и попросил:

– Нарисуй Земля. Круто?

– Круто. Нарисую, – согласилась Саша.

В следующее мгновение с доской произошли некоторая трансформация. Открылось два отсека, будто порезанная на четыре куска пицца, два из которых достали. В отсеках было оружие: луки, стрелы, кинжалы, ножи, мечи, кнуты. С вестников спала веселость, они стали собранными и серьезными, их отработанные действия говорили о том, что они много раз прилетали сюда, доставали оружие, проверяли мечи на поясе, лук колчан со стрелами за спину, распихали по себе немыслимое количество ножей и кинжалов.

Из примечательного в этой части леса только облагороженный камнем родник. Дорожки выложены широкими каменными пластинами. В атмосфере военной собранности расспросы были лишними. Саша молча, наблюдала, что будет дальше. Когда они выстроились шеренгой перед Грисом, он обвел их взглядом и сказал: – Готовы. Идем по двое, – и еле заметно кивнул. На этом приготовления не закончились. Отика резанул ножом большой палец и помазал своей кровью щеки и запястью вестников, на которых не было серебряных поясов и серебряных нашивок, потом подошел к Саше и, ничего не объясняя, тоже намазал ей щеки и запястья. «Помазанные» кровью тщательно втирали чужую кровь в кожу. Не вытирались, не размазывали, а втирали. Смущенная Саша занялась тем же. Что могло заставить такую с виду …цивилизованную расу обмазываться кровью? Может мы теперь приманка? Или предназначены для жертвоприношения? Или это какая-то инициация и вестники без серебряных поясов новички в предстоящем деле?

Получив простую команду: – Разойтись, – вестники скоро исчезли из виду в лесу.

– Хочешь пить? – спросил Грис.

Саша кивнула, и они вместе подошли к источнику. Поискав глазами какую-нибудь емкость, Саша зачерпнула воду рукой и не успела выпить, как Грис подал стакан из белого камня. Шустро. Вода была очень холодной, ледяной, с малой примесью солей. Она грела стакан в руках и смутилась, встретившись с Грисом взглядом, и этот взгляд затянулся.

– Что ты еще можешь? – спросила Саша, чтобы прервать молчание.

– Что ты еще можешь? – повторил ее голос несколько раз на разный манер, протягивая то одного слово, то другое. Довольно странно слышать свой голос со стороны.

– Еще! – с улыбкой потребовала Саша, полагая, что больше удивить ее нечем. И ошиблась. Стакан выпал из рук: напротив нее появилась ее точная копия, в джинсах, белом топике и кроссовках. Девушка-видение улыбалась, кокетливо повертелась и помахала ручкой, потом появилось еще три Саша – все как один копия ее самой и вели себя по-разному. У пятой копии из одежды была только юбка. Конечно, бангки ходят топ-лес, и размер груди под белым топиком где-то в районе между первым и вторым угадать несложно, но ей все равно не понравилось и, уловив недовольство на Сашином лице, Грис отправил все видения в небытие.

– Надо больше слов, – сказал Грис, намекая на необходимость большего словарного запаса. Что-то он показать не сможет, сможет только объяснить словами.

– Потом больше слов, а сейчас…., – Грис прижал указательный палец к губам, понятным жестом попросив тишины. Саша кивнула, снова набрала воды из родника в стакан и стала ждать. Ждать пришлось долго. Грис невидящим взглядом вглядывался куда-то в себя, словно в его голове включили телевизор и приходиться изощряться, чтобы посмотреть интересную передачу. В Москве Саша приняла бы его за чудика, за симпатичного чудика.

У нее было время разглядеть лес. Под деревьями с сильно гнутыми, бархатными стволами разрастался зеленый и голубоватый мох. Помимо привычного глазу подобия зеленых кустарников встречались поляны с синими и баклажановыми вытянутыми листьями. На дорожку ниточкой высыпались черные жучки, которые быстро вышагивали друг за другом. На мху зависли светло-коричневые слизни размером с палец и лениво раздумывали стоит ли ползти дальше. Лес выглядел яркой иллюстрацией из туристической брошюры. Позади, за колодцем имелось несколько участков разрыхленной черной, плодородной почвы. Тут же лежал засохший мох и листья растений. Этакие неизвестно кем и неизвестно зачем оставленные «проплешины». Размера они были метра три-четыре, некоторые такие «выбоины» уже зарастали мхом, другие были свежими. Прикрытые нижними ветками деревьев они не сильно выделялись. Возле источника пахло свежестью леса с непривычно резкими нотками горечи, ветер доносил незнакомые тонкие ароматы жизни и Сашин мозг терялся, распознавая их. Может быть, ветер только что пролетел над цветочной поляной, может этот аромат содранной коры или поломанного кустарника, а может это вовсе фекалии какого-нибудь местного животного. Лес чужой, живой, яркий и манящий и пугающий одновременно. Глубоко вдохнув, Саша принялась за работу, нарисовала на дощечке пятиэтажный дом, в котором живет в Москве, дорогу, фигурки людей, магазин известной сети и Кремль. Это казалось веселой затеей. Она взглянула на готовый рисунок и подумала, что так не пойдет. Вестники и местные люди вот именно так в первый раз увидят удивительную планету Земля, голубой шарик, третий от солнца, полный жизни и пения птиц, которого здесь не слышно.

– Саша, – позвал Грис, – хочешь смотреть?

– Посмотреть – можно, покупать ничего не буду, – московским тоном ответила девушка на английском и, поймав вопросительный взгляд Гриса, кивнула и тут же словно ей на глаза одели очки виртуальной реальности. Она увидела Отику с напарником, которые осторожно ступали по мху. С пятки перекатывались на носок, особо не оглядывались, но было видно, что осторожничают. У обоих наготове кинжал. Потом она увидела другие пары вестников и подумала, что взгляд у нее точно такой же, как был у Гриса. Вот что он делает: контролирует вылазку в лес. Следом появился вид на укрепление и обедающий за столом Аорон Уэарз. Он оторвался от жареных червяков, посмотрел прямо Саше в глаза, кивнул и махнул рукой, прося убраться и оставить его наедине с едой. Снова показалось доска и родник, глядя в восхищенные глаза девушки, Грис был доволен. Наконец-то, удалось пронять эту нечувствительную к его талантам хрупкую красавицу.

– Что они ищут в лесу? – тихо спросила Саша.

– Ловушки на мориспен, – также тихо ответил Грис. Слово «ловушки» они с Халой еще не проходили. Составив из глагола существительное, она догадалась о значении слова. Если идет война, то ближайшие территории к укреплению нужно охранять. Нужно выслеживать разведчиков.

– Мориспен плохие? – уточнила Саша. С губ вестника слетела улыбка и немного подумав и глядя ей прямо в глаза, он ответил:

– Нет. Живое не может быть плохим. Но они едят людей. Это надо остановить.

Сашу передернуло от отвращения. Она отвела взгляд. Подобных новостей стоило ожидать, застывшая в укреплении тревога, обреченность, забитость и искалеченные люди. Это красивый, яркий мир, где люди не стоят на вершине пищевой цепочки, поскольку имеются более совершенные существа.

– Мориспен – драгэти? – снова уточнила Саша и Грис кивнул.

Вот оно как сложилось. Мориспен обладают теми же способностями, что и Грис и Аорон. Могут извлекать энергию из окружающего мира и управлять ею. «Боги, мои ли это мысли, – с ужасом подумала Саша». А потом в один прекрасный день вестники оказались в Горыянцы и встали на защиту людей. «Вот оно как», – растянуто протянула про себя Саша и собираясь с мыслями вслух снова протянула:

– Ааааа…как же так можно?

Саша и Грис – два совершенно разных человека из разных миров в этом месте и в этот момент смотрели друг на друга и понимали чувства и мысли друг друга без всяких слов. Подбирая простые слова и дополняя их ожившими картинками, Грис сказал:

– Давно, раньше так не было. Мориспен – скитальцы в мирах, их родной мир погиб. Этот мир – осколок родного мира, созданный мир, искусственный, понимаешь? Тут нет баланса энергий. Нет нормального биологического развития. Жизнь в таких мирах скупа. Но была Голубая Длань – мир с богатой жизнью, мориспен ели водные…вода…водных обитателей, простых. Можно есть. Много водных растений тоже годились в пищу. Изобильный мир. Потом проход закрылся, нельзя туда попасть, нельзя взять много хорошей еды и они начали…начали, – вздохнул Грис.

– Открыть Голубую Длань, – предложила Саша.

– Никто не знает, где этот мир. А кто знает, где был проход – молчит. Это тайна. Мориспен пали, перестали быть как мы. Много чужих страданий сделали их другими. Не людьми.

Саша быстро утерла слезинку и повернула лицо налетевшему ветерку. Страшная в своей необратимости история чужого мира кольнула в самое сердце острой болью: погибнуть или выжить жуткой ценой? И пускай она не знает всех подробностей и более того, не хочет знать, ей хватило короткого рассказа Гриса, чтобы прочувствовать и понять. Теплая мужская рука дотронулась до ее ладони и мягко сжала. Простой жест поддержки подбодрил Сашеньку и она уткнулась лбом в его плечо, а он что-то говорил, да так увлекся, что перестал подбирать слова и вышел приятный слуху неразборчивый монолог.

Вестнические сапоги шлепали по утопающему в воду мху, хрустнула упавшая ветка, вернулась первая пара вестников. А следом из леса послышалась шуточная перебранка:

– Говорю тебе, это съедобно! – уверял первый вестник.

– Ну и ешь сам.

– Выглядит съедобно, – настаивал первый вестник.

– Ну и ешь сам.

– Тебе попробовать что ли страшно?! – негодовал первый вестник.

Переговоры о пробе незнакомой пищи длились до возвращения остальных вестников. Ловушки были пусты, все вернулись без «добычи» и умывшись и напившись из родника полетели дальше. Саша решила не думать о местных каннибалах, как в «Унесенных ветром»: я подумаю об этом позже. Если она будет об этом думать, то ни о чем другом думать не сможет. В воздухе все перекусили фруктовыми шишками и засушенным мясом червяков. Ко всему этому счастью еще чипсов и черешни… и определенно точно нужна одежда потеплей. Если уж придется здесь задержаться, может Сашины знания пригодятся. Ох, ткацкий станок бы не помешал, слишком раздеты здесь люди. С другой стороны, если есть хоть какие-то ткани, то ткацкий станок должен быть. Осталось выяснить, почему тканей так мало. Не откладывая дело в долгий ящик, дожевав копченного червяка, Саша спросила:

– Почему так мало тканей? – спросила по-русски и тут же поправившись, спросила на местном языке на что хватило знаний: – Нет одежды у людей.

– Да, это проблема (беда), – согласился Отика и, подумав и прожевав червячное мясо, нарисовал на плоском камне решетку. Потом провел линию от решетки и сказал незнакомое слово.

Саша повторила и догадалась о чем речь. Проблемы с нитками, с пряжей.

– И как? Никак не достать? – кое-как состроив предложение, спросила Саша. В ответ Отика с огорчением кивнул, давая понять, что вестники понимают необходимость одеть людей, но пока нет возможности.