Текст книги "Некуда бежать"

Тамошним пройдохам выдают не меньше, чем по полмиллиона рублей. Всем подряд. Закрадываются смутные сомнения, что больше получили как раз те, кто меньше всего этого заслуживал.

Получили не за то, что сделали что-то лучше, а лишь за то, что приходили на работу, курили у входа и разносили сплетни по коридорам. Те, кто уже отчаялся что-либо сделать ушли, и ничего не получили, хотя результаты года добыты их бессонными ночами и днями без отдыха.

Я могла бы получить гораздо больше, чем полмиллиона, – ведь была замом! Но я их не получила. Отработала восемь лет и ушла, не дождавшись две недели. В этом противоречии вся моя жизнь – отдавая слишком много сил, сдаваться, когда уже близка оплата. Вместо нее – расплата…

Ночь. Бессонница… балконная дверь нараспашку. Звезды светят в не зашторенное окно, светят, но не греют… Отчаянное желание понять, как же стоит все-таки жить? Понимание приходит. Оно идеально. Только я реальна. Опутана пороком, словно паутиной. И нет сил больше бороться, – хочется все больше и больше укутываться в темное покрывало, скрывая взгляд от ярких солнечных лучей, не в силах оторвать невидящих глаз от пламени свечи…

Я уже не молю Бога о прощении, потому что сама не в силах себя простить, мне осталось только пасть на колени и рыдать. Навзрыд, взахлеб… Надрываясь, утопая в слезах. Только слез нет. Уже нет даже слез.

Секс. Острое желание сменяет тупая боль. Вспышка света и снова темнота. Растворяясь в нем я снова и снова теряю себя. Меня уже почти нет. Сгусток эмоций, противоречивых амбиций, нереализованных возможностей и растраченной любви.

Дочь доверчиво прижимается к моему плечу. Что-то похожее на нежность, подбирается к сердцу. Но и это его уже не спасает. Оно – лед.

Лед под колесами. На деревьях. В душе. На дворе Рождество. Праздник. Слышно, как ангелы поют на небе. В воздухе витают отголоски небесных песнопений, эхо радостных возгласов, счастливых улыбок.

Холодная, как лед, машина. Руки примерзли к рулю. Одометр показывает три шестерки.

Я лечу по льду. Вспоминаю про права. Роюсь в сумке – и тут дикий холод пробегает по всему телу. Их нет! Роюсь в памяти – нашла. Они дома. Это немного успокаивает, но при виде гаишников бросает в дрожь. Деньги – в карманах брюк. На мне – джинсы. Без денег и документов скольжу по накатанному полотну… Слава Богу – километраж изменился – 667. Уже спокойнее. Включаю музыку погромче и качусь. В пропасть.

Зажигаю свет. Просто бессонница. Просто был тяжелый день. Просто нужно встать на колени и прочитать молитву. Хотя бы одну. Но это не так просто!

Я выговорилась. Отдала все мысли ветру. И теперь моя душа, словно пустой котелок из-под прокисшей похлебки, история болезни с вырванными под корень и разорванными в клочья листами. Ничего. Абсолютный вакуум внутри. И теперь снова нужно ждать, пока он наполнится слезами и желчью, надеждами и страстями. И ЛЮБОВЬЮ, которая – я верю – спасет меня! Должна спасти. Нас всех.

Господи! Ну почему же я такая несуразная, почему???

Я еду в фитнес. Лето у меня не в подарок. Впрочем, как и зима, и весна и осень. За все уплачено по полной. VIP-карточка в кармане. На новой машине. На мне норковая шуба. Волосы, точно как у Ксении Собчак. Ноги обуты в дизайнерские сапоги. Отчего же так тошно на душе?

Пытаюсь припарковаться, с трудом пробираясь сквозь навороченные «Порши», стильные «Ягуары» и стальные «Хаммеры» и сбрасывая при этом больше калорий, чем за всю предстоящую полуторачасовую тренировку… В связи с чем, на тренировку я решаю не идти…

Вместо тела, предпринимаю отчаянную попытку заняться душой – и еду в церковь, но там я тоже чужая. Мои грехи делают меня чужой. Мои страсти не сгорают даже в пламени свечи.

У входа в храм женщина с детьми просит подвезти их до метро.

– Я только свечку поставлю… Я быстро.

Я иду в церковь, ставлю свечи у иконы Божьей Матери. Выхожу – их нет. В этот самый момент понимаю, что у меня «кризисные» дни и в церковь было нельзя…

Господи, но почему я перестала тебя слышать??? Я уже никого не слышу. Даже себя.

Сижу в машине и бесцельно смотрю вдаль. Сквозь пелену доносится гудок. И еще. Это сигналит водитель припаркованной рядом машины.

– Женщина с детьми уже уехала!

– Спасибо.

Я выхожу из оцепенения и нажимаю на педаль, нарушая ПДД, пересекаю сплошную и мчу домой. У метро чуть не сшибаю новеньким полированным бампером помятую «Газель», отъезжающую от бордюра. Матерюсь про себя. Смотрю на стадо машин, копошащихся на дороге около входа в метро, и возникает ощущение, будто я Буратино, который попал в Страну дураков…

Звонит телефон. Маша. Со старой работы.

– Представляешь, Галина Ивановна хочет с моих шестисот тысяч сто пятьдесят себе в карман!

– Отдай и успокойся – я вообще ничего не получила. В этой жизни за все нужно платить, – хорошо, если деньгами…

– Ты думаешь, стоит отдать?

– Конечно!

– Жалко!

– А мне, думаешь, не жалко, – столько корячиться, и ничего не получить! А что делать?

– Ладно, еще позвоню Тане, посоветуюсь… Пока!

В полном ауте продолжаю дорогу до дома – я, конечно, полагала, что такие деньги внесут в жизнь Инспекции еще больше зависти, сплетен и пересуд, но не думала, что дойдет до такого… Впрочем, каждый живет, как может… Я попыталась переключить внимание на дорогу – и вовремя, – прямо посреди проезжей части стояла бабулька и пыталась разобраться в сотовом телефоне, решив, видимо, что проезжая часть – самое подходящее для этого место.

Кое-как объезжаю старушку и слегка задеваю серенький «Hundai»… Путаюсь в кнопках, машина глохнет, коробка блокируется… Молодой человек за рулем пораненного авто помогает справиться с растерянностью и с машиной… Предлагает не терять времени и разъехаться с миром. Мое авто застраховано, а он работает в сервисе, – так что благополучно разъезжаемся. Повезло.

Чтобы попасть домой, мало найти местечко для машинки где-нибудь в радиусе полукилометра от подъезда, нужно еще и нащупать замочную скважину в полутемном коридоре – соседка по площадке экономит электроэнергию и периодически выкручивает лампочки, чтобы лишний раз не разбазаривали энергетические ресурсы государства, отбирающие последние копейки из ее кармана.

С трудом пробираюсь по заваленному тапочками и игрушками коридору, открываю дверь в ванну и забираюсь под душ…

Нужно передохнуть – мне еще предстоит забрать дочку из садика. И только это нежное создание способно превратить такое заурядное дело в ДЕЛО, выматывающее все нервы…

Захожу в сад. Тишина. Уже хорошо. Медленными перебежками, чтобы не встретить заведующую или еще кого-нибудь, кого уже успел за день достать мой ребенок, я стараюсь не замеченной попасть в группу. Дверь закрыта. Кушают. Хорошо, что мой ребенок перестал швыряться едой. Когда ее перестали насильно заставлять есть. Я прекрасно поняла свою дочь. Заставьте меня глотать то, что не нравится, – тоже запущу парочкой продуктов кому-нибудь в физиономию. Хотя мне – двадцать семь. А ей – всего лишь пять. Маленький ребенок, который пытается отстоять свои детские права.

Вспоминаю первые месяцы мучений – крик с шести утра, торопливые сборы, пробки, истерики в саду. После того, как несколько дней она не спала, а носилась по детскому саду с воплями плененных индейцев, меня пригласили в кабинет заведующей.

Я готовилась к предстоящему разговору весь вечер. Милена должна была адаптироваться, она просто обязана ходить в садик! И это было нужно в первую очередь не мне, а ей самой. Я по нескольку раз позвонила психологу и невропатологу, выверяя правильность линии своего поведения, сверяя собственные эмоции с научными познаниями в области человеческих взаимоотношений.

И вот я в кабинете. Валерьянка не помогает. Сердце колотится как бешеное. В руках у меня договор – садик, в общем-то, не государственный и достаточно дорогой. Деньги мы вносим исправно. Договорных обязательств не нарушаем. Это придает мне уверенности.

– Боюсь, ваш ребенок не может посещать детский сад, – прямо так, в лоб, начинает Ольга Викторовна.

– Что значит, не может? – я готова подпрыгнуть на стуле.

– Милена очень умненькая, одаренная девочка, но она совершенно не умеет себя вести. Она кричит с утра до вечера. Валяется по полу, когда вы ее приводите. Другие родители жалуются.

– Вы знаете, если бы у меня был спокойный, адекватный ребенок, я бы не стала отдавать по двадцать тысяч в месяц за детский сад! Да и хватает здесь таких детей, как моя Милена!

– Вы правы, детей сложных много. Но такая, как Ваша, – единственная в своем роде! Ей нужно в специализированный садик!

– И какой же это, по Вашему, должен быть садик?

– Такой, где все сотрудники имеют психологическое образование и опыт общения с трудными детьми!

– Не спорю, Милена иногда может вести себя неадекватно, – и очень часто, – думаю уже про себя. – Но ваша задача, как педагогов и воспитателей скорректировать ее поведение. Я общалась с психологом. Моему ребенку нужно посещать детский сад. Коррекция поведения возможна только в рамках групповых занятий. Причем, занятий в детском саду, где ребенок учится самостоятельно взаимодействовать с другими людьми. Без помощи мамы или папы, – я получила четкий инструктаж от своего психолога и старалась в разговоре его придерживаться.

– Вы понимаете, Ваша дочь требует очень много внимания. Фактически, воспитатель должен заниматься только с ней. В ущерб другим детям.

– Ольга Викторовна, я, между прочим, предупреждала, что ребенок сложный. Тем не менее, вы ее приняли в сад. Если вы не можете принимать всех детей, устраивайте собеседования, приглашайте психологов или каких-то других специалистов, которые будут производить отбор детей! Вы фактически признаетесь в своей неспособности справиться с ребенком, несостоятельности, как педагога. Впрочем, договор у меня на руках. Заключен он сроком на год. И этот год ребенок будет ходить в садик. Если нужно, психолог, с которым мы общаемся, может подъехать и дать Вам свои рекомендации относительно того, как выстраивать отношения с моим ребенком, – сердце бешено колотилось, но я не теряла надежды удержать себя в руках.

И еще, я попрошу, чтобы в ее присутствии ваши сотрудники не обвиняли ее в неадекватности и неумении себя вести.

– Такого не может быть!

– Еще как может! У меня очень чуткий ребенок и очень болезненно реагирует на такие разговоры. Так как насчет психолога?

– Думаю, мы постараемся справиться сами. Но Вы должны понимать, что нам очень нелегко.

– За это мы и платим, – я глубоко вздохнула и вышла из кабинета.

Все это время я пыталась мило улыбаться и сохранять самообладание, но нервы были на пределе. Претензии предъявлялись к самому дорогому, самому беззащитному, что у меня было – моему ребенку. И я понимала, что отчасти они оправданы.

Милена даже меня часто выводила из себя. Как она вела себя в саду, я не видела, но когда я приходила, она выбегала из группы и начинала валяться по полу, отчаянно брыкаясь и хаотично размахивая руками, и при этом вопила так, что хотелось зажать уши руками, но не получалось, потому что нужно было ухватить это бьющееся в истерике существо, одеть, вывести из сада и усадить в машину.

И все это на глазах изумленных мам, бабушек и нянь, которых дети встречали объятиями и поцелуями…

Когда я запихивала ее в машину, прохожие оборачивались, а кое-кто и останавливался. Я не обращала на них внимания. Пыталась не обращать. Она отстегивала ремень безопасности и прыгала по всей машине, наполняя салон снегом и грязью, а иногда и вовсе лупила ногами по торпеде, сшибая коробку передач на полном ходу…

И сейчас я ждала в раздевалке свое сокровище, собрав волю в кулак, надеясь на лучшее, но готовясь к худшему.

Дверь приоткрылась и из группы выпорхнула хорошенькая маленькая девочка с зелеными глазками и озорными косичками. Она улыбнулась, чмокнула меня в щеку и… ни с того, ни с сего начала валятся по полу.

В раздевалке никого не было. Я пыталась сохранять спокойствие и разговаривать на отвлеченные темы. Дите лежало на полу и наотрез отказывалось одеваться.

Я кое-как впихнула ее в зимний комбинезон и за шкирку потащила на улицу. Все это сопровождалось жутким криком. Когда мы вышли за ворота сада, я уже дала волю чувствам – хорошенько встряхнула ее и швырнула в сугроб. С размаху. По щекам лились слезы. Наверное, я заслужила это наказание, но сил терпеть уже не было.

Я вспомнила притчу про крест, который дается каждому по его силам. Взяла вырывающийся теплый комочек – который весил уже около восемнадцати килограммов – на руки, прижала к себе и поцеловала. Втолкнула в машину. Заблокировала двери. И стала кричать, – молчать я уже не могла. Терпение кончилось. Осталось отчаянье. И крик. А потом тишина.

Я, стиснув зубы, молила Бога о помощи. Мы выезжали на Волоколамку.

Ребенок превратился в ангела.

– Мамочка, не плачь. Представляешь, меня Гоша пригласил на день рождения.

– Да??? Когда? – я повернулась к дочке, чтобы услышать ответ. Но вместо ответа – услышала стук. Каким-то чудом моментальная реакция моей ноги вдавила педаль тормоза в пол… спустя мгновение я уже смотрела вперед – «девятка» передо мной остановилась с аварийкой.

Милена включила свою «аварийку» и начала истошно вопить…

Я вышла из машины, боясь смотреть, что же там? Первой мыслью было то, что муж снова будет кричать. А я снова буду чувствовать себя дико виноватой. Хотя такое случается со всеми. Время от времени. У меня же приключения постоянно…

Я обреченно взглянула на «девятку», но ничего не разглядела. Впрочем, на улице уже стемнело. Но владелец авто тоже не заметил повреждений. Зато он услышал, как кричала Милена.

– Ну что, разбегаемся? – спросил он.

Я от радости даже не нашлась сразу, что ответить. Последовала пауза.

– Если Вы не против, – я наконец-то догадалась произнести что-то вразумительное после нескольких секунд замешательства.

– Да у меня все в порядке. И у вас вроде тоже. Поаккуратнее с ребенком!

– Спасибо, – я с облегчением вернулась в машину и захлопнула дверь. – И все-таки мир не без добрых людей!

Милена тут же успокоилась, когда узнала, что ДПС ждать не придется. И, как ни в чем не бывало, продолжила прерванный разговор.

– Завтра. В «Стар Гэлекси». Это где «Твой Дом», который и ночью, и днем. Поехали выбирать ему подарок.

– Ты обещаешь, что не будешь плакать и устраивать скандалов? – я смотрела на ангельское личико, и мне очень хотелось верить, что покупка подарка обойдется без эксцессов.

– Да, мамочка. Только не отвози меня домой. Я с тобой хочу.

– Хорошо, но если ты начнешь устраивать сцены, – я отвезу тебя домой и оставлю с бабушкой.

– Ладно.

Мы приехали в «Детский мир». Милене нравились огромные коробки за приличные деньги. Я не могла сейчас себе позволить купить такой подарок и пыталась привлечь внимание дочки к чему-то более земному. Наконец, игрушки были выбраны.

– Мама, а мне мы что-нибудь купим?

– Милена, мы же договорились. Мы выбираем подарок для твоего друга. У нас дома и так полно игрушек.

– Я хочу вот это! – Милена схватила коробку с русалочкой. На коробке сияла надпись – для детей старше одного года.

– Это же для маленьких!

– Нет!!! Я без нее не уйду, – ребенок уже валялся на полу.

Я взяла дочку на руки, и мы вышли из магазина. Ни с чем.

Снова впихнула ее в машину и, словно с сиреной, доехала до дома. Сдала на руки свекрови и быстро сбежала вниз по лестнице. У выхода из подъезда были слышны вопли обиженного ребенка. Мне казалось, я сейчас сойду с ума. О том, что может приключиться на Дне рождения, я старалась не думать.

На следующий день мы с криком выходили из дома. Вырвались из тесного коридора в еще более тесный «предбанник», основательно ударив дверью по соседской двери.

Соседка, которая стояла на вечном посту у своего глазка, незамедлительно выскочила и начала воспитывать моего ребенка. Я знала, что это бесполезно. Молча преодолела еще одну дверь, и мы оказались на лестничной клетке. Вслед послышалось «маленькая дрянь, ты у меня еще увидишь…». Я поняла, что стоит приобрести кляп и воспользоваться им при первом же удобном случае…

Разговор с соседкой состоялся вечером. Она схватила меня за руку и начала кричать. Муж позвонил участковому. Я к этому моменту успокоилась и не хотелось усугублять проблему. Хотя, наверное, зря. Но это было вечером.

А пока мы ехали с дочкой в «Твой Дом» под музыку «Love радио» и весело болтали, словно не было суматошных сборов и разборок.

– Гоше пять лет исполняется?

– Да, как и мне.

– Какие вы уже большие! Вы будете сидеть отдельно, а родители будут отдельно, хорошо?

– Нет, мама! Я тебя никуда не отпущу!

– Милен, ну ты же уже большая… – я попыталась слабо возразить в надежде, что дочь изменит своему минутному настроению.

Но она и не собиралась сдаваться.

– Нет, мамочка. Ты всегда должна быть рядом.

Дети собрались в отдельной комнате, а родители примостились в кафе неподалеку. Милена упорно не отпускала мою руку, глядя мне в глаза испуганными глазенками.

– Я буду здесь рядом. Иди, потанцуй. Смотри, какой веселый дядя.

Клоун уже развлекал малышей какими-то нехитрыми конкурсами. Дети улыбались и смеялись. Пришлось и мне поучаствовать в конкурсах. Вместе с детьми. Наконец они уселись за стол. Я шепнула Милене на ухо, что мне нужно отойти на секундочку. На секундочку она разрешила. Я выскользнула за дверь с твердым намерением больше не оказываться по ту сторону праздника. Присоединилась к родителям.

– Вы что будете, чай или кофе?

– Чай, пожалуйста.

Меня представили остальным гостям. Я как всегда, ни одного имени не запомнила. Хорошо еще, что Гошина мама оказалась моей тезкой, и я могла обратиться к ней по имени.

– Как ваши успехи в плаванье?

– Да, никак. Четыре раза сходили и заболели. Да и потом, инструктор ей не понравился – моя дочь сказала, что заниматься будет только с мужчиной…

– У нас примерно тоже самое, только наоборот.

– Ой, а я хожу на стэп, у нас там такой мужчина! – к разговору присоединилась мама Саши. Благо, все посещали один и тот же фитнес клуб, и общих тем для разговора оказалось предостаточно, – такие пляски устраивает! Да и я уже тоже отплясываю, как профессионал.

– А я в тренажерный зал хожу, у меня тоже инструктор ничего! – пытаюсь поддержать игривый тон легкого женского разговора.

– А кто у тебя? – мы уже переходим на «ты».

– Алексей Воробьев.

– Знаю такого, только мне больше нравится Паша Тарасов. Я иногда тоже беру индивидуальные занятия.

К нашему столику подходят еще пары с детьми. Детей быстренько отправляют в детскую комнату, играть с клоуном, а сами начинают оживленно перекидываться друг с другом всевозможными фразами, из чего я делаю вывод о том, что все присутствующие между собой давно и близко знакомы. Я как всегда, сама по себе и сама в себе.

Потом к разговору присоединяется чей-то папаша, который никак не может расстегнуть куртку своей дочери. По виду, ей столько же лет, сколько и Милене. Когда ему наконец-то удается расправиться со всеми молниями и застежками, то молодой человек присоединяется к нам.

– Это Влад, – представляет мне мужчину мама именинника. Остальные, по всей видимости, с ним знакомы. – Мне из-за него девчонки морду били. В школе. Первый раз в жизни. И единственный.

– Вы вместе учились? – я понимаю, что задаю дурацкий вопрос, но как-то нужно поддержать разговор.

– Да, только Влад учился на четыре класса старше меня.

– Между прочим, я тоже из-за тебя дрался. Причем, силы были не равны. Твои одноклассники вчетвером на меня нападали, – он рассмеялся, улыбаясь то ли мне, то ли своей собеседнице. Из всех только мы двое были без своих вторых половинок.

Мне хотелось увести Милену пораньше из дома, чтобы Женя мог спокойно выспаться. Но выспаться ему как всегда не дали… Пока мы с Миленой пытались наладить добрососедские отношения с окружающим миром, ему снова пришлось заняться работой…

Я очень переживала за него. Он тоже устал. Я видела, что ему нужен отдых. Нам обоим нужен был отдых. Я смотрела на собравшихся – и не могла понять, как люди, работая, чтобы оплачивать домработниц, нянь, поваров и бесконечные счета за телефоны и покупки, находят время на посещение фитнес-клуба и кафешек, отпуска и просто свободный полет, в который, судя по разговорам, время от времени отправлялись все.

Меня так и подмывало спросить об этом. На моем лице уже оставили свои несмываемые следы усталость и стресс, хотя я успела уволиться с работы и даже немного заняться собой.

А может, я видела их такими в своем воображении. Может, за фасадами улыбающихся лиц прятались такая же невозможная усталость от непрерывного цейтнота дел и развлечений? Скорее всего, так и было.

Программа с клоуном закончилась, и дети побежали к игровым автоматам. Родители разбрелись по залу.

Милена и Даша весело пытались попасть фонтанчиками воды в отверстия на игровой панели. Они смеялись и дурачились. Я улыбалась во весь рот.

– Алиса, а вы где работаете? – непонятно, с чего вдруг спросил Влад.

– Нигде, – я не понятно отчего рассмеялась.

– А если серьезно?

– Серьезнее не бывает, – мне в лицо ударил целый фонтан брызг, и я захохотала еще громче. Но потом призналась – Была заместителем начальника юридического отдела в налоговой инспекции. Сейчас статейки всякие разные пишу.

– А у меня свой бизнес, – дети шалили, и теперь обдали водой Дашиного папу. – Мне может понадобиться Ваша консультация. Может, оставите телефон?

– Легко. Только я дорого беру. У меня голова светлая.

– Да, покрасили Вас неплохо. Небось, в «Дессанже»?

– Почему Вы так думаете?

– Все там красятся.

Я не успела уточнить, кто такие «все», потому что Милене надоело забавляться с водой и она решила прокатить меня на каком-то паровозике, петляющем вверх-вниз.

Даша потащила своего папашу молотить любопытных, откормленных червячков, которым непременно нужно было выползти из своих норок.

Я подумала, что зря не помыла голову перед выходом из дома. Впрочем, мой муж и так меня любит. И я его люблю. Зачем вообще мыть голову?

Ближе к обеду праздник закончился и мы разъехались по домам. Милена была в восторге. Когда её лицо излучало радость, у меня на душе становилось спокойно и хорошо.

К сожалению, чаще на лицах друг друга мы все – и я, и Женя, и Милена – читали усталость и раздражение, боль и обиду. Обитание в замкнутом пространстве двух маленьких комнат вымотало все нервы. Всем. Хотелось перемен. Хотелось чаще улыбаться и слышать смех. Но все чаще в нашем доме раздавались ругань и крик.

Мы все устали: я – от хождения по замкнутому кругу забот и негативизма Жени и Милены; Женя – от изматывающей работы, превращающей его в комок нервов; Милена – от недостатка общения с мамой и папой, вечно погруженными во взрослые дела и проблемы.

Нужно было что-то делать. Нужно было придумать себе другую жизнь, чтобы в этой жизни любить их такими, какие они есть – кричащими и бьющимися в конвульсиях, орущими и просящими любви.

Я любила их, но, наверное, не умела толком передать свою любовь. Их агрессия отзывалась во мне болью и отчуждением, ответной злостью, обидой и отчаяньем.

Я должна придумать себе такую жизнь, где не будет проблем и забот, и спасаться, окунаясь в нее, от повседневности, которая постепенно выжигает все живое в душе, оставляя лишь тупой инстинкт выживания – жить, только потому, что тебе дана жизнь… Хотелось понять, что жизнь – это действительно, Божий Дар. Найти в себе какой-то дар и озарить свою жизнь этим светом, донести его другим людям. Жизнь должна стать прекрасной. Она не может быть настолько безысходной…

Я искренне верила в ЧУДО! Чудо, способное изменить все вокруг, сделать улыбки ярче и распахнуть шире удивленные взгляды.

Я стала снова летать во сне. После зимы всегда наступает весна. И лед тает. Лужи постепенно высыхают. Так, высохнут и слезы… Все-таки, я ведь Алиса в Стране чудес, а не Буратино в Стране дураков…

В ту же ночь мне приснился очень странный и удивительный сон. Сон, родом из далекой юности…

 
…А хочешь, научу тебя летать?
И ты поймешь, как это просто,
Все ночи напролет не спать,
Свои желанья доверяя звездам.
Лети со мной, пока не поздно
Земное притяженье рвать,
Но знай, полет – это серьезно:
Не даст он ни раздумать, ни соврать.
Пока в огне не стали пеплом крылья,
Пока не превратилось сердце в лед,
Пока я не сдалась рутине пыльной,
Всю жизнь могу я превратить в полет.
В полет под тенью облаков улыбок,
Где светят солнца радости лучи,
Где можно сделать миллиард ошибок:
Она – всегда поймет, всегда простит…
 

Стоило мне опустить голову на подушку, как отчего-то нахлынули воспоминания юности и мягкими волнами захлестнули сознание.

Я очутилась на волшебном Острове. Теплый песок приятно согревал озябшие ступни, свежий соленый воздух щекотал ноздри, безоблачное голубое небо радовало привыкшие к городскому сумраку глаза. Я села на большой коричневый валун и опустила ноги в пену прибрежных волн. Точно попала в кино, где мне отведена главная роль.

Что ж, интересно, что может произойти здесь с главной героиней?..

Все вокруг замерло. Тишина… такое умиротворение и покой, как будто время остановилось и перестало существовать, как будто этот мир был придуман и создан для меня… Вдруг, где-то совсем близко, пролетели две ярко-лимонных бабочки, о чем-то оживленно споря. Я успела расслышать лишь обрывок фразы – «…справится, ведь она тоже умеет летать…».

Я не успела подумать о том, что могу понимать других живых существ, как о мою ногу ударился какой-то гладкий, холодный предмет непонятной обтекаемой формы. Я наклонилась и достала из воды изогнутую бутыль из очень тонкого стекла. Отчего-то пришло в голову, что когда-нибудь с Мужчиной моих детских грез мы откупорим точно такую же бутылку и выпьем на брудершафт. Я с трудом вытащила пробку и обнаружила в сосуде письмо.

«Здравствуй, Алиса! Тебе давно известна дорога на этот остров, но ты отчего-то долго не появлялась… Теперь ты можешь прилетать, когда захочешь. Знай, ты желанная гостья здесь. Но ты еще ни разу не углублялась в лес, не разговаривала с деревьями и не приручала птиц. Здесь все живое, Алиса. Но не все так прекрасно, как ты нарисовала в своих мечтах. Если захочешь, то сможешь здесь остаться. Но захочешь ли ты остаться, узнав, какой он на самом деле, мир в котором я живу? И захочешь ли ты вообще узнать, что это за мир?

Если „да“, то оглянись назад. Видишь стрелку? Иди в том направлении, которое она тебе указывает. И помни, ты можешь проснуться в любой момент, в любую секунду, когда тебе этого захочется. Но тогда тебе снова придется искать свой путь сюда. И, возможно, ты его никогда уже не найдешь».

Я оглянулась. На огромном дереве белела резко очерченная стрелка молочно-кисельных облаков, конец которой растворялся в воздухе и уходил вглубь Острова. Прямо сказка «Гуси-лебеди» – молочные реки, кисельные берега!

Поднявшись и стряхнув воду с ног, я пошла вдоль берега, присматриваясь к окружающей красоте, неожиданно споткнулась – как будто кто-то подставил подножку, – и растянулась на песчаном побережье.

Рядом с моим ухом перешептывались несколько небольших камешков. Заметив удивленный изучающий взгляд, они поначалу замолкли, но потом самый крупный из них произнес скрипучим голосом:

– Думаешь, тебе стоит туда идти?

Я кивнула.

– Тебя ждет много удивительного и неожиданного, но не всегда приятного. Иногда пугающего. Иногда опасного. Ты уверена, что тебе стоит рисковать?

Я подумала, что это всего лишь сон, – а я всегда была хозяйкой своих снов, – и снова кивнула.

– Это не просто сон, Алиса. Ты можешь не успеть открыть глаза… и тогда исчезнет не только этот мир, но и твой мир, который ты оставила, тоже может исчезнуть… Ради чего, Алиса? У него каменное сердце. Когда-то давным-давно злая колдунья «Равнодушие» появилась на этом Острове. Она возненавидела радость, которая здесь царила, и счастье, которое все обитатели Острова дарили друг другу. Она покинула Остров, но увела с собою Любовь и превратила его сердце в камень.

– А этот камень умеет разговаривать так же, как и вы?

– Нет. Она заколдовала всех наших братьев, сделала их немыми и глухими. Мы были около самого моря и волны спасли нас от заклятия.

– Я научу его сердце говорить, и ваши братья тоже заговорят, как и раньше! Вы мне поможете? – в память о прошлых счастливых мгновениях мне безотчетно захотелось спасти его.

Камни тихо зашушукались между собой, а потом согласно закивали.

– Мы будем рядом, когда тебе понадобится наша помощь!

Они сказали это и растворились в песке. Я поднялась на ноги, и хотела стряхнуть с себя мелкие, прилипшие к одежде песчинки, когда расслышала тонкие струящиеся голоса, сливающиеся в общий хор. Они жаловались друг другу, что отдают всем обитателям Острова частичку своего тепла, согревая, словно мягкий ковер, их ноги, но никто не замечает и не ценит присутствия таких маленьких созданий. Я зачерпнула горсть песка в руки и стала разговаривать с малютками.

– Привет, меня зовут Алиса! Простите, что я так часто бывала здесь, давно, еще в детстве, и никогда с вами не разговаривала, я просто не знала, что вы умеете говорить и чувствовать… спасибо Вам за то, что здесь так приятно ходить босиком…

Песчинки замерли – с ними здесь еще никто не разговаривал, разве что камни жаловались на чары злой колдуньи. А эта девушка их благодарила… Просто за то, что они есть…

– Алиса, не стряхивай нас! Мы пойдем с тобой. Вдруг тебе понадобится наша помощь.

Я не знала, чем бы они могли помочь, но согласилась и поблагодарила песочные пылинки. Столкнувшись с волшебством, я поняла, что здесь моя стихия, и твердым шагом направилась вглубь Острова.

Тропинка петляла среди деревьев, извилистые корни которых то и дело преграждали путь. И вот прямо посреди тропинки показалось огромное дерево. Его ствол как будто бы был соткан из множества тонких и гибких прутиков, тесно переплетающихся между собой, образуя гигантский, уходящий ввысь столп. Его ярко-зеленые листья умели разговаривать. Один из них слетел мне на ладонь и произнес:

– Возьми любой из этих прутиков и привяжи Того, к кому идешь, к себе навеки.

– Но зачем? Я хочу, чтобы он был свободен в своих желаниях и поступках! – а про себя подумала – это дерево меня явно с кем-то путает!

– Разве ты сюда пришла не для того, чтобы он всегда был рядом?

– Я не знаю вообще, как я здесь оказалась! – и это была чистейшая правда.

– Ты отказываешься? Ты уже не любишь его! Если человек любит, он ведь готов на все! Даже продать Колдунье душу, выпить колдовское зелье и приворожить того, без которого жизнь теряет смысл! Разве для тебя результат не главное? Разве не все средства хороши для достижения цели? Зачем же ты вообще тогда сюда пришла? Зачем ты обманываешь меня! Я очень древнее дерево и вижу любую душу насквозь…