Текст книги "Лила – охотница за артефактами"

Глава 2: Шахтёрский посёлок Джуконта

Я никогда не летала по правилам – для меня это было слишком скучно. На Гаргантюа вообще никто не соблюдал правила воздушного и наземного движения: транспорт здесь двигался хаотично, но каким-то чудом местные умудрялись избегать аварий. Я посадила свой «Трезубец» на стоянку с резким манёвром, подняв в воздух облако пыли. От мощных струй двигателей разлетелись пустые банки, старые тряпки и пластиковый мусор. В Джуконте никто особо не беспокоился о чистоте, а ассенизаторы едва ли старались поддерживать порядок. Грязные улицы кишели крысами, мусорными кучами и хаотично разбросанным хламом, создавая атмосферу беспечного запустения.

Джуконта был одним из крупнейших шахтёрских посёлков на Гаргантюа. В зависимости от сезона и графика добычи, население варьировалось от 40 до 150 тысяч человек и модифицированных животных. Постоянными жителями были в основном чиновники, включая мэра – ё-енота Блэддью. Блэддью уже шестой срок управлял посёлком и был известен как один из лучших администраторов, заканчивавший Барбекюрский университет на планете Пэркинс от Альфы Центавра по специальности «межзвёздное право и управление». Доктор философии, он удачно лавировал между интересами шахтёров, корпораций и криминала. За годы правления Блэддью показал, что способен лучше всех справляться с хаосом Джуконты, и каждый раз на выборах его поддерживало население.

Порядок в поселке поддерживался шерифом Петровичем – крепким человеком в возрасте, который, казалось, знал о Джуконте всё. Его заместителями были трое бэ-вепрей, генетически модифицированные полицейские, внушающие страх одним своим видом. Эти свирепые гиганты ходили в тяжёлых бронекостюмах, похожих на танки, и были вооружены до зубов: массивные пушки, гранаты и шоковые дубинки всегда были наготове. Бэ-вепри не тратили слов попусту – они предпочитали действовать, и это делало их чрезвычайно эффективными. Люди предпочитали не спорить с этими полицейскими, а го-крокодилы, несмотря на свой мстительный характер, старались не провоцировать бэ-вепрей на конфликт. Подобная жесткость помогала поддерживать относительный порядок в поселке, хотя атмосфера всё равно оставалась напряжённой.

Жителями Джуконты считалась и обслуга местных заведений – от официантов в ресторанах и барах до работников ремонтных мастерских и медицинских клиник. Врачей здесь было немного, но ветераны медицины и ветеринары занимались не только людьми, но и модифицированными существами. Местные проститутки обслуживали исключительно людей, так как модифицированные животные, несмотря на свой разум, в подобных развлечениях не нуждались – для них размножение было лишь вопросом продолжения рода. Газетчики, которых можно было встретить на улицах, всё ещё печатали местную прессу, где можно было узнать все новости о шахтах, корпоративных интригах и криминале. Пенсионеры, оставшиеся здесь на закате жизни, просто не накопили достаточно денег, чтобы перебраться в более благоприятные человеческие колонии.

Поселок Джуконта отличался весьма необычной архитектурой. Здания здесь были не похожи на привычные постройки Земли. Одни строения представляли собой гигантские пирамиды, которые, казалось, могли рухнуть под собственной тяжестью, но каким-то чудом стояли столетиями. Другие здания напоминали огромные шары, покоящиеся на тонких, почти невидимых опорах. Были здесь и многокилометровые змеевики, вьющиеся в небо, словно свернувшиеся в спираль гигантские конструкции. Некоторые постройки напоминали соты пчёл, сверкающие металлическим блеском. Такой причудливый стиль диктовался не столько эстетикой, сколько требованиями местной среды: слабая гравитация, периодические песчаные бури и перепады температур. Поэтому здания строились так, чтобы выдерживать любые неблагоприятные условия Гаргантюа.

По дорогам хаотично носились вездеходы всех мастей: от древних, ржавых машин до новейших, сверкающих техникой моделей. На аэродромах и взлётных площадках всегда стояли летательные аппараты – небольшие истребители, грузовые корабли и транспортники, некоторые намного круче моего «Трезубца», а другие – лишь отдалённо напоминающие что-то, способное держаться в воздухе. Каждый транспортный модуль был неповторимым: владельцы изобретали и модифицировали свои аппараты так, как вздумается.

По дорогам Джуконты шли шахтёры – выносливые, загрубевшие люди с тёмными лицами и пустыми взглядами. Рядом с ними перемещались модифицированные животные: от массивных па-медведей до изящных эр-жирафов, которые тянули свои шеи на десятки метров вверх. Среди них можно было встретить и военных из Корпуса Звёздных Пограничников, чья задача заключалась в охране границ системы и поддержании порядка. Таможенники, патрулирующие улицы, периодически задерживали контрабандистов, выискивая незаконно добытые артефакты и драгоценные металлы. Вокруг царил вечный хаос – артисты-гастролёры, прибывшие с цирком-шапито, привлекали толпу своими эксцентричными выступлениями.

В этом цирке выступали эр-жирафы, дам-бегемоты и зэт-насекомые – существа, чей интеллект был продуктом генетических экспериментов, но успех этих модификаций был весьма сомнительным. Они не могли сравниться с людьми по разуму, но их способности к артистизму и физической ловкости завораживали, хоть и в ужасной манере. Я однажды видела их выступление: жуть и страх проникали до костей. Эр-жирафы с лёгкостью пробегали через узкие петли, зэт-насекомые с треском прокусывали металл, а дам-бегемоты разбивали скалы голыми лапами. Казалось, они играли с жизнью на грани возможного. Зрители вздрагивали на каждом шаге, поражаясь тому, как эти существа умудрялись выжить после очередного опасного трюка. Такие цирки больше не развлекали публику, как это делалось когда-то на Земле; теперь они вызывали ужас и заставляли сомневаться в самой природе генетики.

– Куда пойдём? – спросил меня Дади, смотря на толпу и не скрывая раздражения от вида всех этих модифицированных.

– К Жестянщику, – ответила я, взглянув в сторону бара, где мы частенько бывали. Там горело неоновыми лампами заведение «Лошадь, бухая в доску».

Жестянщик был не просто барменом, но и скупщиком артефактов, драгоценных металлов, и, конечно, занимался незаконным бизнесом. Корпорации, претендующие на богатства планеты, и местные власти, желающие контролировать все ресурсы, открыто ненавидели таких людей. Однако даже среди чиновников были алчные бюрократы, с которыми Жестянщик умудрялся договариваться.

– Ну, пошли, – неохотно согласился Дади, видимо, предчувствуя, что в баре будет всё, кроме спокойствия.

Мы двинулись к странному зданию, которое сложно было описать. Архитектура заведения сбивала с толку: формы и линии путались в глазах, словно кто-то нарочно создавал путаницу в восприятии. Одни говорили, что бар копирует формы кораблей геркулан, древней расы, оставившей после себя загадочные артефакты. Но смысл этих форм был также непостижим, как и сами геркуланские технологии – симметрия отсутствовала, гармонии не было, только хаотичные линии, сбивающие взгляд.

Зайдя внутрь бароа, я сразу почувствовала резкий запах алкоголя, смешанный с запахом наркотиков. В воздухе висела густая атмосфера тяжёлых трафов и каких-то химических веществ, которые лучше не вдыхать. Уши резала громкая музыка, исходящая от группы «Взорвались барабаны». На сцене двое мужчин, одна женщина, па-медведь и лэм-орангутан играли на странных инструментах, издавая звуки, которые трудно было назвать мелодией. Их песня напоминала бессмысленный бред, в котором не было ни смысла, ни рифмы – лишь шум и хаос. Но шахтёрам и другим посетителям это нравилось, никто не вслушивался в текст.

– Мы на звёздной трассе,

Ловим астероиды,

Там полно металлов —

Имплант для зубов!

Нашли мы один,

Залили плазмой,

Теперь все богаты —

Ударим в пляски! – и дальше шли завывания и ойканья.

Дади, будучи эстетом и интеллектуалом, скривился от этой какофонии.

– Шизофрения, – коротко резюмировал он.

– Увы, – согласилась я и подошла к барной стойке.

Ко мне покатил Жестянщик – толстый мужик с одним глазом и серьгами, развешанными по трём ушам. Он обладал четырьмя руками, что позволило ему быть невероятно быстрым в работе с бутылками, стаканами и составлением напитков. Современная медицина позволяла людям отращивать дополнительные конечности, и Жестянщик пользовался этим, чтобы обслуживать сразу несколько клиентов. Пока он одной рукой наливал что-то в стакан, двумя другими шустро смешивал коктейль, а четвёртой рукой уже протирал барную стойку. Эта физиология была крайне эффективной, и он мог выполнить пять заказов одновременно, не сдвинувшись с места.

Несмотря на свою грубую внешность и тяжёлый характер, Жестянщик был вполне приличным человеком. Жизнь среди шахтёров, которым нравились ругань и драки, вынуждала его держаться сурово. Он всегда выглядел напыщенным и раздражённым, но это был его стиль – иначе его просто бы не воспринимали всерьёз.

– Лила, алкоголь несовершеннолетним здесь запрещён, – усмехнулся Жестянщик, наливая мне «джиз-пыз» – напиток на основе кока-колы и местных трав. Это был не алкоголь, но по крепости мог с ног сбить.

– Не ври, Жестянщик, – усмехнулась я в ответ. – У тебя тут законов нет. Одни наркотики, запрещённый алкоголь и контрабанда.

– Так ты принесла мне что-то интересное? – спросил он, прищурив свой единственный глаз.

Я оглядела бар. В углу сидели несколько го-крокодилов, они выглядели так, будто просто пили свои странные напитки, состоящие из густой зелёной жидкости с мелкими пузырьками и приторным запахом. Казалось, что это просто очередные посетители. Но я знала – го-крокодилы не сидят просто так.

– Что-то частыми стали у тебя го-крокодилы, – сказала я, делая небольшой глоток «Джиз-Пыз». Напиток словно взорвался у меня в горле – по ощущениям, будто я проглотила ядерную бомбу. В груди запылало, глаза заслезились, а воздух вокруг меня казалось, начал дрожать от этой мощной смеси. Я закашлялась, но быстро взяла себя в руки, отдышавшись.

– У меня была стычка с ними, – добавила я, потирая горло.

Жестянщик, склонив голову на бок, кивнул, продолжая что-то наливать с помощью своих многочисленных рук.

– Значит, нашла что-то, – произнёс он. Затем повернулся к Дади. – А ты, дружище, как всегда «Глюкозу»?

«Глюкоза» – это не просто шоколадный напиток, а настоящее испытание для всех, кто не является модифицированным. Травы, входящие в состав этого снадобья, делают его несовместимым с человеческой пищеварительной системой, но для таких, как Дади, – это лакомство. Он просто обожает его.

– Да, – коротко ответил Дади, как всегда ограничиваясь минимумом слов. Он не из тех, кто любит болтать.

Жестянщик ловко, одновременно несколькими руками, подал стакан и налил в него золотистый напиток. В нём бурлили шарики, которые взрывались на поверхности с мелкими хлопками, как крошечные бомбы. Напиток выглядел пугающе, словно был живым.

– Говорят, го-крокодилы ищут карту, – негромко сообщил Жестянщик, наклонившись ко мне поближе.

– Какую карту? – тихо переспросила я, сделав вид, что просто интересуюсь.

– Карту артефактов, – ответил он, опуская голос ещё ниже. – Ходят слухи, что на одной из планет одной из 130 звездных систем остался корабль геркулан – то ли разбитый, то ли просто нерабочий. Ты же понимаешь, что такое – захватить такой корабль? Это доступ к целым мирам, параллельной вселенной, откуда пришли эти загадочные существа. Тот, кто найдёт корабль, сможет контролировать не только 130 звёзд, но и то, что за их пределами.

– А откуда такая карта? – насторожилась я, поняв, что это не просто слух.

– Говорят, её составил некий офицер из Звёздного Флота «Айрекс». Но это, конечно, слухи, – Жестянщик вздохнул, явно не желая вдаваться в детали. – Так что у тебя? – сменил он тему, отводя разговор от го-крокодилов.

– Куб, – коротко ответила я на языке брата, указывая на рюкзак. Потом бросила ему на стойку.

Жестянщик присвистнул, увидев мою находку. Он медленно открыл рюкзак, осторожно заглянул внутрь и вытащил какой-то странный прибор. Через него он внимательно всмотрелся в артефакт, сверкая своим единственным глазом.

– Да, это куб Мейдисона, – признал он, слегка покачав головой. Мейдисон – это пират, который когда-то, больше ста лет назад, нашёл первый такой куб. До сих пор никто не знает, для чего он предназначен, но спрос на эти артефакты на чёрном рынке всегда был огромным.

– Двести монет, – спокойно предложил Жестянщик.

– Врёшь, – ответила я, отпивая ещё немного «Джиз-Пыз». Я уже знала, как справиться с его ядерной мощью. – За это дают триста.

– Двести двадцать, – сказал он, одновременно наливая очередному посетителю стакан.

– Двести девяносто, – не отступала я, поднимая бровь.

– Двести тридцать.

– Нет, – ответила я твёрдо. – Двести девяносто, и ни монетой меньше.

– Двести сорок…

– Жестянщик, я ведь знаю, что Майкл из бара напротив выложил за такой куб все триста, – сказала я, прищурившись. – Я к тебе только по старой дружбе. Ты наваришься на кубе больше, чем выложил.

Он покачал головой, осматривая меня с лёгкой ухмылкой.

– Ладно, уговорила, – сдался Жестянщик. Он достал мешочек и высыпал на стойку монеты из золота и платины. Я собрала их с удовлетворением. Я не любила кредитки – все ьбанковские операции контролировали корпорации и власти, а мне это было ненужно.

– Корпорации звереют, таможенники тоже, – покачал головой Жестянщик, протирая один из стаканов. – Мэр Блэддью обещает начать чистку города от контрабанды. Петрович шастает с проверками.

– Джуконта держится лишь на контрабанде, – усмехнулась я, облокотившись на стойку. – И бюджет города тоже частично от твоего бара пополняется. Так что его слова – чистой воды популизм для власти.

Жестянщик, не скрывая ухмылки, покачал головой.

– Для шестнадцати лет ты слишком умна, Лила, – сказал он, быстро и незаметно извлекая куб и возвращая мне рюкзак. Я чувствовала на себе недобрые взгляды го-крокодилов, хотя они вроде бы не смотрели прямо на меня. Но ощущение преследования было более чем реальным.

– Я всегда интересовалась политикой, – заявила я и допила свой взрывоопасный «Джиз-Пыз».

Дади тоже допил свою «Глюкозу» и встал, готовясь к выходу. Мы направились к выходу из бара, но не успели далеко уйти, как наткнулись на патруль. Шериф Петрович шел впереди, крутя свои знаменитые усы, а за ним, как всегда, следовали три его помощника – бэ-вепри. Эти суровые модифицированные создания, облачённые в тяжёлые бронекостюмы, казались настоящими ходячими танками. Они смотрели на нас с подозрением, их маленькие глазки светились недоверием.

– Ба-а-а, Лила, – протянул Петрович с легкой насмешкой, покручивая усы толстым пальцем. – Почему не в школе?

– А что, в Джуконте открылась школа? – наигранно удивилась я, при этом чувствуя, как Дади напрягается рядом, злобно сверля взглядом полицейских.

– По закону ты должна быть в школе! – наставительно произнёс шериф.

– Я знаю закон, Петрович, – парировала я с легкой улыбкой. – Но закон не открыл мне школу. Так кто тут виноват?

– Школа есть при церкви Святого Метёлкина, – не сдавался Петрович, его помощники бдительно наблюдали за каждым нашим движением.

– Я не поклонница метёлкизма, – холодно ответила я. – Это не моя вера. А в школе при этой церкви преподают не науки, а тупую веру в мужика, который обосрался три столетия назад. Мне зачем это?

– Это называется воспитание! – строго произнёс шериф, насупив брови.

– Вот мой воспитатель, – я извлекла бластер и легонько покрутила его в руке. Бэ-вепри напряглись, их бронекостюмы заскрипели от готовности к действию, но я лишь демонстрировала оружие. Петрович знал, что это просто показуха.

– Лицензия есть? – поинтересовался шериф, откинув усы назад.

– Ты сам мне её выписал, Петрович, – невозмутимо ответила я.

– Ах, да, точно, – вздохнул он. Повернувшись к своим помощникам, Петрович махнул им двигаться дальше. Они пошли по улице, внимательно осматривая каждый угол и закоулок.

Над улицами Джуконты в небе кружили автоматические дроны-шпионы корпораций. Эти ветолетоподобные машины, оборудованные чувствительными сенсорами и мощными сканерами, без устали прочёсывали город, выискивая контрабанду. Их красные лазеры пробегали по лицам прохожих, по старым грузовикам и вездеходам, стоящим у дороги. Дроны были беспристрастными, бесшумными, но смертоносными, если они обнаруживали что-то незаконное. Всякий раз, когда они приближались, воздух начинал давить, создавая атмосферу незримой угрозы.

Шериф Петрович и его бэ-вепри продвигались вдоль улицы, а дроны, словно мрачные стражи порядка, парили над ними, бесстрастно фиксируя всё, что происходило в этом грязном, но живом поселении.

– Дурак, – произнес Дади, глядя вслед уходящему Петровичу и его бэ-вепрям.

– Тихо, брат, – одернула я его, стараясь не привлекать лишнего внимания. – Не стоит ругаться с представителями власти.

Па-медведь лишь молча пожал плечами. Я знала, что ему нелегко сдерживаться, но он не спорил.

– Так куда теперь? – спросил он спустя пару секунд тишины.

– Давай отоспимся, а потом поедим в ресторане, – предложила я, прикрывая рот рукой, зевая.

– Лучше купим продукты, и я сам что-нибудь приготовлю, – предложил Дади, не теряя своего кулинарного энтузиазма. Когда-то он закончил Школу поваров и знал, как готовить как для людей, так и для модифицированных существ. Па-медведь гордился своими кулинарными навыками.

– Ладно, уговорил, – сдалась я, потирая глаза.

В этот момент к нам подкатил какой-то мужик, одетый как клоун: на голове у него красовался жёлтый колпак с двумя длинными пластиковыми рогами, его синие штаны были с высокой талией, а огромные башмаки неестественно топорщились в разные стороны. В первую секунду я решила, что к нам приехал цирк, но приглядевшись, поняла, что это вовсе не циркач, а местный учёный из общественных наук. Лицо у него было странно серьёзное, но всю картину портила неаккуратная борода, которую он нервно теребил, то и дело поправляя свои пластиковые рога – символ его научной степени.

Он подошёл к нам, словно нисколько не замечая нашего замешательства, и, щурясь, произнёс: – Не ответите ли на вопросы для социологического исследования?

– Ты кто такой? – хмуро спросила я, подавляя смешок от его нелепого вида.

– Я Баходир Мусаев, социолог-дурофолог. Изучаю общественное мнение, – он поднял пачку листов, на которых явно были напечатаны вопросы. – Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Тема: «Народ и власть».

Я бросила взгляд на его дурацкий наряд и хмыкнула:

– Так я не народ. И власти у меня нет.

Он даже не моргнул, продолжая теребить свою бороду:

– Я знаю. Но меня интересует мнение плебса, то есть таких, как вы. Без собственности. Без гражданства. Без имени. Без ничего. Вы – яркий представитель дурофологизма, то есть низов общества, которые живут зря…

– Живу зря? – переспросила я, искренне удивившись. Дади, сидевший рядом, напрягся, его рука непроизвольно потянулась к бластеру, но я жестом показала, чтобы он не лез.

Мусаев тем временем продолжал, словно ничего не замечая: – Итак, первый вопрос: любите ли вы достопочтимого мэра Джуконта, великого енота Блэддью?

Я фыркнула:

– Только в жареном виде.

Он торопливо записал в блокнот: «… только в жареном виде…»

– А хотели бы вы, чтобы он был переизбран на новый срок?

– Разве что на тюремный, – не менее ехидно добавила я.

Социолог снова быстро зафиксировал: «… для тюремного срока…»

– Готовы ли вы поддержать власть дополнительными налогами?

– Только если она сама себя сожрёт.

Он записывал как одержимый: «…чтобы сожрала…»

Однако Дади уже не выдержал и ткнул стволом бластера в голову ученого так, что у того слетел жёлтый колпак с рогами.

– Проваливай, дурак… или дурофолог, – угрожающе прорычал Дади, с трудом сдерживая желание пристрелить этого безумца, – иначе я прострелю твои «социологические» мозги амёбы!

У Мусаева от страха едва не сползли штаны, и он поспешно засеменил прочь, с трудом удерживая в руках свою папку с бумагами, чтобы те не разлетелись по всей улице. Я проводила его взглядом, полный брезгливого раздражения.

Я терпеть не могла таких придворных социологов. Их исследования всегда были лишь оправданием для очередных манипуляций властей, которые потом использовали их данные для контроля и подавления воли народа. Этот Мусаев, в своём клоунском наряде, идеально подходил для своей роли: изображать серьёзность там, где её нет, и вписывать в свои отчёты всё, что угодно, лишь бы поддержать нужную сторону.

Мы свернули на другую улицу и вошли в супермаркет с забавным названием «Хромая кобыла Джекинса». Описать всё, что было внутри, было бы сложно: оружие, начиная от примитивных ножей и заканчивая бластерами, скафандры и бронежилеты, которые могли выдержать попадание плазмы, трусы с флуоресцентными узорами, странные сувениры и гаджеты для космических кораблей, даже алкогольные напитки, хотя и не самые сильные. В отдельной секции продавались компьютеры и навигационные системы для звездолётов. На полках этого беспорядочного хранилища товаров было буквально всё, что нужно или совсем не нужно для жизни на отшибе галактики.

Но нас интересовала секция продуктов. Мы купили свежие фрукты и овощи – хотя по виду они были такими же странными, как и сами местные жители, – а также псевдомясо. Это был синтетически созданный белок, который по вкусу и текстуре напоминал либо курицу, либо рыбу, либо говядину, но по сути являлся искусственно выращенной субстанцией. Оно выглядело как обычное мясо, но стоило гораздо дешевле и было популярно в таких местах, как Джуконта, где натуральные продукты редкость.

Закончив покупки, мы направились в гостиницу «Шератон-Джуконта-плюс», которая располагалась в самом конце Второго авеню. По дороге я заметила валяющихся пьяных людей и модифицированных существ – одни были едва способны подняться, другие бродили, крича бессвязные фразы. Мы также встретили фокусников, создававших странные световые иллюзии, художников, пытавшихся продать свои картины прямо на тротуаре, и торговцев, предлагающих какую-то мелочь: фальшивые украшения, поддельные документы и странные артефакты. Вдобавок встречались и представители корпораций в аккуратных и дорогих костюмах, но их внешний вид казался здесь нелепым. Эти типы ходили с каменными лицами, словно здесь им не место, но они всё равно вынуждены быть здесь ради бизнеса.

Атмосфера на улицах была тяжёлой. В воздухе витал удушающий запах гари, смешанный с запахами нечистот и резкого парфюма, которым, казалось, пытались замаскировать всё остальное. Всё это создавалось невообразимую смесь, которая буквально висела в воздухе и от неё некуда было деться.

Гостиница, вопреки амбициозному названию с припиской «плюс», оказалась обычной общагой. Грязные стены, тусклое освещение и старые лифты, работающие с громким скрипом, скорее пугали, чем радовали. Комнаты были обставлены самым простым: скрипучие кровати, пластиковые столы и стулья, покрытые царапинами, и плохо работающие вентиляционные системы. Здесь не было никакого комфорта, но в Джуконте это была одна из лучших гостиниц – шахтерам и путешественникам не нужен был шик, они брали то, что было подешевле и поближе к шахтам.

Мы поднялись на шестой этаж, и я подошла к окну, чтобы посмотреть на Джуконту сверху. Вид был странный и одновременно завораживающий. Внизу простирались пыльные улицы, заполненные вездеходами, воздушными такси и странными транспортными средствами. Между ними сновали пешеходы: шахтеры, модифицированные животные и случайные путники. В небе ярко сиял Процион, заливая своим светом весь город, а среди облаков порхали странные птицы, похожие на птеродактилей, величаво взмахивающие крыльями. Но чаще всего в небе летали транспортники и частные корабли, такие как мой «Трезубец».

– Дади, ты оплатил за стоянку нашего корабля? – спросила я, не отрывая взгляда от неба.

– На сутки, – подтвердил па-медведь, неся пакеты на кухню, где он сразу же принялся за готовку.

До меня доносились звуки его работы: ультразвуковой нож с тихим гулом разрезал ингредиенты, миксеры смешивали пряные травы, а СВЧ-печь разогревала овощи и псевдомясо. Всё это напоминало симфонию технологий, которую Дади всегда умел мастерски дирижировать. Я знала, что он готовит для меня марсианский «бушгаг» – блюдо из мяса, рисовых корней, трав трёхполёвки и бурбуруки. Именно это блюдо когда-то готовил наш отец, и всякий раз, когда Дади его готовил, мне становилось немного грустно.

Я печально улыбнулась, вспоминая прошлое, и, сев в кресло, снова посмотрела на небо. Закат Проциона был ярким и величественным, он окрашивал горизонт в оранжево-красные цвета, смешанные с пурпуром. Джуконта под этим светом казалась ещё более хаотичной и неприветливой, но в этом было что-то завораживающее.