Текст книги "Темный ангел надежды"

Глава 6

Однако гостиница была далеко не идеальна.

– Я надеюсь, здесь хотя бы чисто, – с сомнением произнес Макс.

Кроме того, гостиница была совершенно типична, без малейшего налета индивидуальности, которая придала бы ей уют. Белые стены, серые ковры и плитка, никаких украшений, кроме навевавшего некоторый ужас абстрактного рисунка над кроватью. Еще одна дверь вела в ванную, такую же стандартную, как и все остальное.

Макс открыл кухонный шкафчик рядом с микроволновкой. Там стояло по паре каждого из предметов: две тарелки, два стакана, две чашки, два блюдца. В ящике для приборов ситуация была примерно такой же. Макс разочарованно вздохнул.

– Все в порядке. – Элли сидела на краешке кровати, держа Мышонка на руках. Она выглядела бледной и усталой – и неудивительно.

– Не надо было мне тащить тебя в магазин. Ты вымоталась.

– Мне просто нужно немного отдохнуть. А съездить в магазин все равно было нужно – купить кроватку, подгузники и все необходимое. – Она улыбнулась. – Хорошо, что ты приехал на машине. Я так и представляла себе, как уезжаю из больницы на заднем сиденье мотоцикла.

Макс фыркнул:

– Ну конечно! Мотоцикл – это старая игрушка, а я уже немного вырос. Пойду принесу остальные вещи.

Он прошел сквозь стеклянные раздвижные двери наружу, где стоял его внедорожник. Он взял для Элли номер рядом с офисом менеджера гостиницы – на случай, если ей понадобится какая-то помощь, и для безопасности. Может быть, здесь ей будет даже лучше, несмотря на недостаток комфорта. Маркус Джонс знает, где его квартира, а Элли бы пришлось большую часть времени оставаться там одной – пока он будет на работе. Здесь, по крайней мере, всегда есть менеджер и другие постояльцы, которые будут постоянно приходить и уходить.

Жаль, конечно, что в дневном свете гостиница оказалась настолько потрепанной. И как громко за окном шумит трасса, вчерашней ночью он тоже не мог заметить. Но все же безопасность превыше всего. Он вытащил с заднего сиденья большую колыбель, похожую на корзинку, и забросил в нее пачки одноразовых подгузников и другие покупки. Вдруг где-то наверху хлопнула дверь, и грубый мужской голос перекрыл шум машин:

– Не смей обвинять меня!

– Не обвинять тебя?! – визгливо произнесла женщина. – Это ты виноват в том, что я застряла в этом грязном отеле с тремя детьми! Из-за тебя и твоих пьяных дружков нас выселили! Это ты шумел так, что соседи стали на нас жаловаться!

– Я шумел?

Макс поднял голову и увидел, как мужчина пнул ногой стену в номере на втором этаже.

– Ты соображаешь вообще, что говоришь, глупая корова?

Где-то за спиной женщины заплакал испуганный ребенок. Мужчина громко выругался, обернулся и увидел Макса:

– Ты чего пялишься?

Макс продолжал молча смотреть на него. Он обратил внимание на пирсинг и татуировки. Затравленное выражение лица – он явно был слишком молод для того, чтобы иметь троих детей и жилищные проблемы. Еще раз выругавшись, он ушел в направлении железной лестницы в другом конце здания.

– Если ты пошел в бар, можешь не возвращаться, слышишь?! – вслед ему крикнула женщина.

Макс внес кроватку внутрь. Элли все слышала, судя по вспышке беспокойства в ее глазах.

– Ты уверена, что хочешь здесь остаться?

Она кивнула и даже улыбнулась:

– Это же всего на пару недель. Я с гораздо худшим справлялась.

А она крепкий орешек, и это к лучшему. Ей понадобится вся решимость и уверенность, чтобы быть хорошей матерью-одиночкой – а она станет ею, в этом Макс был совершенно уверен. Мышонку очень повезло. Макс снова пошел к машине и принес ее сумку.

– И ты точно не хочешь, чтобы днем приходила акушерка? Мне кажется, мы зря сказали, что не нужно.

– Было бы странно, если бы она приходила в гостиницу, раз ты указал в бумагах свой домашний адрес.

– М-м-м. Я забыл сказать, что и здесь зарегистрировал тебя под своей фамилией. Сказал менеджеру, что ты моя сестра. – Макс все еще переживал, что они отказались от дневных посещений, на которые рассчитывает большинство молодых матерей. Вообще предполагалось, что после выхода из больницы поддерживать их легенду станет легче. Нужно было как-то избавиться от грызущего чувства ответственности. – Как ты узнаешь, что Мышонку достаточно молока, если ее не будут взвешивать каждый день?

– Она не уснет, если голодна. У меня есть бутылочки и смесь, если будет нужно. И у нас назначен прием врача в ближайшие несколько дней. Все в порядке, Макс, правда.

– Не забудь – я рядом, достаточно только позвонить. Следующие несколько дней я должен отрабатывать за прошлую неделю, но только в дневную смену. Буду заходить утром по дороге на работу – если для тебя это не слишком рано – и вечером, на обратном пути. Могу приносить тебе какой-нибудь готовой еды, чтобы ты не беспокоилась о готовке.

– Тебе не обязательно…

Макс прервал готовящееся возражение:

– Какая кухня тебе нравится? Китайская? Индийская? Гамбургеры?

Со смущенной улыбкой Элли сдалась:

– Фиш-энд-чипс[5]5
  Фиш-энд-чипс – рыба и жареная картошка, традиционное английское блюдо.


[Закрыть]. Сто лет не ела.

– Здесь за углом небольшой торговый центр, примерно пять минут ходьбы. Там найдется хлеб, молоко и прочие основные продукты. Напиши список, я схожу туда и принесу все, что тебе может понадобиться сегодня.

Но Элли больше не хотела соглашаться на его помощь:

– Пять минут ходьбы – это не проблема. Я разберу вещи и отдохну, а потом опробую тот слинг, что сегодня купила, и возьму Мышонка на ее первую прогулку.

Смешно, но Макс чувствовал себя так, как будто его отстранили от чего-то важного. А чего он, собственно, хочет? Сопровождать Элли и Мышонка по магазинам, чтобы люди думали, что это его ребенок? Чувствовать отцовскую гордость? Это пора прекращать.

– Я, пожалуй, пойду на работу. Время, на которое я договорился о подмене, заканчивается. Пришли эсэмэску, если тебе понадобится что-нибудь еще, кроме фиш-энд-чипс, к вечеру. У тебя же есть мой номер?

– Конечно. – Элли снова улыбнулась. – Иди, Макс. Там ты понадобишься.

А здесь, получается, нет? Хорошо. Еще на один шаг ближе к тому, чтобы сбросить с себя ту ответственность, которую он взвалил на себя, когда Элли вошла в его жизнь.

Макс быстро вышел. Пока не успел ощутить какие-нибудь еще странные эмоции и не попытался их проанализировать.

Элли смотрела, как отъезжает его внедорожник, оставляя пустым пространство перед ее блоком. И в ее душе тоже. Теперь она с малышкой осталась одна. Действительно одна. Нет кнопки, чтобы вызвать помощь. Врачи и санитары не ходят по коридору через определенное время, нет привычного рабочего шума госпиталя. Макс, конечно, потом вернется, и Элли должна показать ему, что хорошо справляется. Что заслуживает тех усилий, которые он приложил, чтобы ей помочь.

Следующие несколько часов она действительно справлялась хорошо. Она разобрала вещи и разложила их по комнате, что заставило ее почувствовать себя хотя бы чуть-чуть как дома. Она застелила колыбельку красивыми одеяльцами с вышитыми по углам маленькими желтыми уточками. Убрала детскую одежду в шкаф и положила подгузники и влажные салфетки рядом с мягкой подстилкой для переодевания. Когда Мышонок проснулась, Элли накормила ее, искупала и переодела в новую одежду, подаренную Максом на день рождения. Она пронесла малышку по комнате, показывая на каждый предмет мебели и объясняя, для чего он нужен. Когда малышка захотела спать, Элли уложила ее в новую колыбельку. Затем Элли сама упала на кровать и крепко заснула.

Ее разбудил громкий звук телевизора у соседей. Сперва она не поняла, где находится, и собиралась перевернуться на другой бок и снова заснуть, но потом вспомнила и побрела в ванную, чтобы умыться, надеясь, что это поможет ей окончательно проснуться. А то Мышонок скоро проснется и чего-нибудь захочет, или, чего доброго, появится Макс с ужином. Но холодная вода не очень помогла. Ноги были свинцовыми, в глаза словно насыпали песка, голова ничего не соображала. Она отбросила мокрые пряди челки и вытерла лицо насухо. Ей давно пора подстричься. Может, стоит вообще все это состричь – расчесываться сейчас не было никаких сил. Уронив полотенце, Элли посмотрела в зеркало, чтобы обдумать этот вариант, и – о господи, она выглядела просто ужасно! Она похудела гораздо сильнее, чем обычно бывает после родов, из-за своей болезни. Волосы были безжизненными, как сухая трава, а растянутая кофта, которая помогала скрывать беременность, сейчас просто-напросто на ней висела. Она была похожа на уличного ребенка. На бездомную. Уверенная молодая мать должна выглядеть совершенно иначе. Она смотрелась жалкой, и на какой-то момент ее охватило отчаяние.

Она ведь действительно была бездомной. Будущее представляло собой пропасть неизвестного. Даже здесь она не под своим именем и не может позволить себе не скрываться. Пока она не уедет из страны, она постоянно будет бояться разоблачения. Того, что Маркус снова ее найдет. Что случится что-нибудь, что разлучит ее с ненаглядной малышкой.

Наверху хлопнула дверь и снова послышался настойчивый стук. С улицы было слышно, как завывает сирена, знаменуя какое-то экстренное происшествие. Напряжение передалось Элли – в панике она выскочила из ванной. Как она могла оставить Мышонка одну хоть на секунду? Закрыла ли она входную дверь перед тем, как уснуть? Сердце ее колотилось, она стояла у колыбельки и смотрела на невинное личико мирно спавшего ребенка. Чтобы подавить желание немедленно схватить ее в объятия, Элли крепко сжала руками себя саму. Горячие, горькие слезы потекли по лицу.

Ей хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Почувствовать себя здоровой и полной сил. Но больше всего ей хотелось верить, что она сама и ее ребенок в безопасности. Ей… был нужен Макс. Когда он рядом, все кажется гораздо лучше. Он придает ей сил. С ним она чувствует надежду, жажду жизни, защиту.

Словно бы для того, чтобы подчеркнуть разницу жизни без Макса, шум над головой усилился. Послышался грохот, затем зловещая тишина и следом – крик боли. Потом раздался женский визг, и одновременно с этим что-то большое и тяжелое свалилось на землю рядом со стеклянной дверью Элли. Визг продолжался, но благодаря какому-то чуду Мышонок не просыпалась. Элли подбежала к двери, чтобы удостовериться, что она заперта, но, когда она раздвинула шторы, чтобы добраться до дверной ручки, она в ужасе ахнула. Темный предмет оказался не мебелью, выброшенной с балкона, как ей сперва показалось. Растянувшись ровно на том месте, где днем стояла машина Макса, лежал мужчина – одна нога выгнута под странным углом, рука в татуировках под головой. Элли видела, как из офиса выскочил менеджер – пожилой мужчина – и уставился на тело, открыв рот. Женщина наверху продолжала кричать.

Все словно бы замерло. Мужчина на земле не двигался. Менеджер тоже. Элли распахнула дверь:

– Вызывайте скорую! – закричала она. – И полицию!

– Не-е-т! – Крик со второго этажа обрел членораздельность. – Это несчастный случай! Я не хотела! О господи… Найджел…

Элли услышала, как женщина выбежала на балкон, всхлипывая.

– Найджел, только не умирай!

Он что, умер? У Элли кровь застыла в жилах. Ей не хотелось, чтобы перед ее дверью, за которой спит невинный младенец, лежал мертвец. Менеджер снова скрылся в своем офисе – возможно, пошел звонить в полицию и скорую. Другие постояльцы начали появляться из своих блоков, но все они не понимали, что делать. Возможно, она была единственной, кто умел оказывать первую помощь. Еще раз взглянув на спящего ребенка, Элли вышла и закрыла дверь за своей спиной. Минимум, что она могла сделать, – это проверить, в каком состоянии дыхательные пути, и защитить шею от повреждений, пока скорая в пути. Она присела на корточки возле распростертого тела и тронула мужчину за плечо:

– Вы меня слышите?

Она не ожидала ответа. Падение со второго этажа на бетон – путь к серьезным повреждениям черепа и позвоночника, если не верная смерть. Она аккуратно приподняла его подбородок ровно настолько, чтобы у него была возможность дышать, и наклонилась, пытаясь щекой почувствовать, дышит ли он, пальцами нащупывая на шее пульс и внимательно следя за возможными движениями грудной клетки. Женщина теперь очутилась рядом с ней, упала на колени и беспрерывно всхлипывала.

– Не трогайте, – предупредила Элли. – Не нужно его передвигать – у него может быть травмирован позвоночник.

– Он умер, – простонала женщина. – Я убила его. Боже мой…

– Он не умер. Он нормально дышит, и пульс в порядке. – Она посмотрела на собиравшуюся толпу. – Кто-нибудь может принести одеяло? И несколько полотенец? И проверьте, пожалуйста, вызвали ли скорую.

– Скорая в пути, – сообщил, появившись, менеджер. – Они вот-вот будут здесь.

– Хорошо. Можете положить руки ему на голову, вот так? – Элли показала, как поддерживать шею пострадавшего. – Старайтесь держать его максимально неподвижно. Когда принесут полотенца, я сделаю поддерживающую подушку. Я проверю, нет ли где кровотечения.

Кто-то подбежал, неся в руках полотенца и несколько пластиковых пакетов.

– Я не смогла найти перчатки, – задыхаясь, произнесла женщина средних лет, – но когда я проходила курсы первой помощи, они говорили, что пакеты подойдут.

– Спасибо, – с чувством сказала Элли.

О собственной безопасности она не подумала. Она вдела руки в пакеты, и через мгновение один из них окрасился кровью. У мужчины обильно текла кровь из раны на руке. Элли повернула ее, и сильная струя крови, вырвавшаяся из раны, продемонстрировала, что, вероятно, повреждена артерия. Она накрыла рану рукой и сильно надавила. Продолжить осмотр придется лишь визуально. Крови она больше не видела, но заметила открытый перелом лодыжки. Нужно было чем-то его забинтовать, чтобы предотвратить заражение. И самого мужчину требовалось чем-то накрыть – в состоянии шока ему нужно тепло.

– Что произошло? – произнес кто-то с ужасом.

– Я видел, как они опять подрались, – ответил кто-то другой. – Она на него бросилась с чем-то, а он перевалился через перила.

– Возможно, с ножом – если судить по ране на руке. Полицию кто-нибудь вызвал?

– Они в пути, – мрачно вклинился менеджер.

– У них же есть дети, не правда ли? Пусть кто-нибудь сходит посмотреть, как там эти бедняги.

Женщина спрятала лицо в ладонях и раскачивалась вперед-назад, истерически рыдая.

– Мама? – раздался сверху испуганный голосок. – Что ты делаешь, мама? Даррен плачет. Он испугался…

Элли посмотрела вверх и увидела испуганное личико маленькой девочки, которая выглядывала через перила. Это было внезапным напоминанием о том, что здесь дети. Элли не могла забыть о своем собственном ребенке. Мышонок теперь могла проснуться в любой момент, и мысль о том, что она будет в одиночестве плакать в комнате, зовя свою маму, была просто невыносима. Но Элли не могла уйти. Она пережимала кровоточащую артерию, и ей нельзя было ни на мгновение ослабить хватку.

Голоса людей вокруг постепенно превращались в неразборчивое бормотание, сливавшееся со всхлипами женщины и плачем испуганных детей наверху. Пальцы Элли в пластиковом пакете на мгновение соскользнули, и появившаяся струйка крови заставила ее почувствовать дурноту. Потом что-то твердое прикоснулось к ее плечу. Она поняла, что это Макс, еще до того, как услышала его голос. Она ощущала его присутствие – властное и надежное. Головокружение прошло.

– Подержи минутку, – сказал он почти ей на ухо.

Его голос проникал сквозь нее, и она чувствовала, как напряжение отступает.

– Ты молодец. У меня тут в кармане перчатки. – Он натягивал их, пока говорил. – Все, я готов.

Он присел рядом с ней, так что она невольно уткнулась лицом ему в бедро. Он казался каменной скалой. Макс отвел ее руку в сторону, занимая удобное положение, чтобы зажать рану.

– Артериальное кровотечение?

– Да.

– Черепно-мозговая травма?

– Возможно. Он без сознания с тех пор, как упал.

– Упал? – Макс взглянул вверх. – Бог ты мой… что-нибудь еще ты заметила?

– Сложный перелом берцовой кости. Я его не двигала, чтобы проверить грудь и живот, потому что беспокоилась о шейном отделе. Дыхание в порядке. Я была прикована к месту с этим кровотече…

Звук приближающейся сирены внезапно умолк. Над головами зевак замигали красно-синие огни, и «скорая» задом въехала во двор гостиницы мимо офиса менеджера. Кто-то крикнул:

– Посторонитесь! Дорогу врачам!

Макс взглянул на Элли:

– Ты в порядке?

Элли была не уверена насчет эмоционального состояния, но Макс явно спрашивал о самочувствии, поэтому она кивнула.

– А Мышонок?

Он наверняка увидел вспышку беспокойства в ее глазах.

– Иди внутрь, – приказал он и повернулся к санитарам, которые выбирались из задних дверей машины скорой помощи. Один из них тащил рюкзак с инструментами. Другой нес кислородный баллон и портативную систему жизнеобеспечения.

– Мы им теперь займемся. Эй! – Один из них явно узнал Макса и Элли. – Рад видеть, ребята. Парень свалился с балкона? Трое действуют по схеме, я послежу за его состоянием.

Элли отступила назад, пока санитары подходили.

– Прихвати шейный воротник! – крикнул один другому. – И носилки!

Она скользнула в дверь и не останавливалась, пока не очутилась у кроватки. Пока она была снаружи, уже слегка стемнело, и ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы привыкнуть к темноте. Было тихо, поэтому она решила, что малышка все еще спит, но ее сердце замерло, когда она поняла, что ребенок уже проснулся. Мышонок не плакала, но пристально смотрела на мать. Элли показалось, что в этом взгляде она видит узнавание. Доверие. Она не испугалась, потому что знала, что человек, который любит ее больше всего на свете, обязательно вернется. Элли сглотнула и обнаружила на своих губах улыбку.

– Все будет хорошо, – прошептала она. – Сейчас я только помою руки, а потом возьму тебя из кроватки и больше не отпущу, честное слово.

Через некоторое время вместе с ребенком на руках Элли встала у дверей и стала наблюдать за работой команды врачей скорой помощи под руководством главврача. Они уже надели на пострадавшего фиксирующий воротник, его лицо закрывала кислородная маска. Он был подключен к капельнице, и менеджер гостиницы помогал поддерживать емкость с жидкостью. Давящая повязка защищала разорванную руку, а на перелом наложили шину. Полиция тоже уже приехала. Женщина-офицер отправилась наверх присмотреть за детьми, двое других уводили женщину, которая уже перестала плакать, но была в состоянии шока и не оказывала ни малейшего сопротивления.

Носилки были готовы. Врачи положили пострадавшего на спину, так чтобы правильно расположить позвоночник. На улице было еще достаточно светло, чтобы увидеть то, что до этого было незаметно. В боку у мужчины торчала ручка ножа. Его ударили до падения, или он держал нож в руках и, падая, на него напоролся? Как бы то ни было, это было ужасно.

Врачи действовали быстро и слаженно. Из бинтов они сделали особую повязку, чтобы зафиксировать предмет в одном положении.

– Переносим его и везем! – скомандовал один из них.

– Оставляю его на вас. Состояние достаточно стабильное.

Макс отступил в сторону, в то время как они взялись за носилки. Он наблюдал, как они поднимают пострадавшего, и его взгляд упал прямо на Элли, которая по-прежнему стояла в дверях с ребенком на руках.

Толпа расступилась, давая врачам дорогу. Всем хотелось посмотреть, чем закончится история, – чтобы машина отъехала, желательно с включенными мигалками и завыванием сирены. Полиция тоже скоро отправится и, возможно, заберет женщину с детьми.

Но Макс не уехал на «скорой». Он снял перчатки и бросил их в большую кучу бинтов, салфеток и прочих отходов, которые остались на асфальте после перевязки. Потом он подошел к Элли. Его тон и выражение лица были суровы.

– Собирайся, – скомандовал он. – Я тебя здесь не оставлю. Пойдем домой.

Глава 7

– Вашей сестре нельзя покидать гостиницу.

– Что? – Макс поднял взгляд от кроватки, наполненной детской одеждой и прочими вещами, которую запихивал в багажник машины.

– Она не может уйти, – нервно произнес менеджер. – Полиция, возможно, захочет снова с ней побеседовать. Она – главный свидетель.

– Она ведь уже дала им показания. Они могут поговорить с ней еще раз, позже. Лучше всего завтра. Я же оставил вам наш домашний адрес.

Менеджер выглядел сбитым с толку. В его ведомстве произошли события, с которыми ему совсем не хотелось разбираться. Макс ощутил сочувствие.

– Я понимаю, это кажется странным. Она могла бы с самого начала поехать ко мне, но она очень независимая женщина, моя сестра. Предпочитает отвечать за себя самостоятельно.

Сейчас, правда, она не высказывала никаких возражений против того, чтобы он взял проблемы на себя. Элли сидела на заднем сиденье, Мышонок в детском креслице – рядом с ней. Она все это слышала, но не вступала в беседу, хотя выглядела так, словно способна взорваться в любой момент. Макс улыбнулся менеджеру и понизил голос:

– Знаете, вообще-то она меня не очень-то любит. Мне нравится развлекаться и ездить на мотоцикле. Она считает, что в моем доме неподходящая обстановка для новорожденной.

– Понимаю, – пробубнил менеджер.

Макс захлопнул крышку багажника, чтобы Элли его не услышала:

– Но здесь тоже оказалось не очень-то спокойно, не так ли? Я не могу оставить ее с ребенком в месте, где людей протыкают ножами и выбрасывают с балконов.

– Раньше у нас ничего подобного не происходило. – Менеджер чуть было не начал заламывать руки. – Вся эта полиция… кровь… Они даже ленту натянули, видите? На случай если парень умрет и это место станет местом преступления. Что теперь будет с моим бизнесом?

Ленту Макс видел. Повезло, что они успели вынести большую часть вещей из здания до того, как стало невозможно пройти к двери. Теперь нужно было срочно убраться отсюда. Элли сейчас вряд ли захочется снова отвечать на вопросы. Да и с ним самим они наверняка захотят поговорить, и нужно подумать, что он им скажет по поводу его отношений с их ключевым свидетелем.

Запутанная сеть обмана. Нити опутывали его все туже, и связно мыслить становилось сложнее. Все, что ему оставалось, – положиться на инстинкт и надеяться, что он выручит его, как и прежде, в ситуациях, которые он не мог контролировать. Он, конечно, был не уверен, что в прошедшие несколько недель инстинкт сработал верно, но сейчас ему оставалось только продолжать ему следовать. Не мог же он оставить Элли здесь одну. Она и так была достаточно слаба, а эти события наверняка стали для нее серьезным потрясением. Менеджер беспокойно топтался рядом с его машиной, но Макс не обратил на это внимания и сел за руль. Ему пришлось поднапрячься, чтобы проехать мимо нескольких полицейских машин, которые как раз прибыли на место. Глядя в зеркало заднего вида, он заметил, что менеджер оживленно беседует с офицером полиции, показывая на его отъезжающую машину. Он подавил вздох – сколько времени пройдет, пока представитель закона постучится к ним в дверь?

В какую-то секунду Макс собирался проехать мимо своего дома и отвезти Элли и Мышонка куда-нибудь в другое место, где их никто не найдет. Ни полиция… ни Маркус Джонс. Но что тогда? Все равно ведь они будут полностью от него зависеть. Но почему эта перспектива кажется Максу в чем-то привлекательной? Бред какой-то. Вся неделя – это совершенный бред. И когда Макс пришел к этому неизбежному выводу, он как раз оказался у своего дома.

– Мы приехали. – Слова, в которых звучала некоторая обреченность, повисли в тишине. Макс обернулся и увидел огромные глаза Элли на мертвенно-бледном лице.

– Извини меня, Макс… – прошептала она. – От меня одни проблемы.

Да уж, действительно. Она и малышка в мгновение ока перевернули его жизнь с ног на голову, но самое ужасное, что Макс до сих пор просыпался по ночам, думая о том, что могло случиться, если бы она его не встретила. Да, она не шла у него из головы. Может быть, с того самого момента, когда упала прямо в его объятия и храбро потребовала немедленно ее отпустить.

А может, все дело в Мышонке. Он привязался к ней – что неудивительно, учитывая, сколько времени они провели кожа к коже, в контакте «кенгуру».

Хотя какая разница. Теперь он все равно по горло в этой истории. И пока эта храбрая Элли снова не появится, ему не выбраться. Элли, которая оттолкнет его, сражаясь за независимость и самостоятельность. Сейчас в ее лице не было ни малейшего проблеска решимости. Макс видел на нем страх и неуверенность. Но потом его взгляд упал вниз, и он увидел, как рука Элли лежит на краю детского кресла и как она держит крошечные пальчики малышки. Он увидел связь между матерью и ребенком. Любовь. И храбрость, которую эта связь неизбежно порождала. Спокойную храбрость.

Он улыбнулся так иронически, как еще никогда не улыбался.

– Эй, – он снова посмотрел ей в лицо, – я люблю проблемы. С ними жизнь интереснее. Нас же не просто так считали в школе плохими ребятами. – Он внес в дом колыбель, а затем детские вещи. – О-оу… А где твоя сумка, Элли?

– Наверное, забыла в гостинице. Беспокоилась о вещах для малышки.

– То есть у тебя теперь нет ни одежды, ни всего остального?

– Видимо, нет…

Они оба посмотрели на то, во что она была одета. Та ужасная растянутая кофта и джинсы, которые были ей велики размеров на пять. Затем Макс неодобрительно нахмурился:

– Твоя одежда вся в крови.

– О господи… – Элли в ужасе уставилась на кровавые пятна на джинсах. – Они же мокрые, как губка! А вдруг у него гепатит? Или СПИД?

– Снимай немедленно, – решительно приказал Макс. – Иди в душ и хорошенько вымойся. Одежду я замочу с пятновыводителем. Проверь, чтобы у тебя не было никаких ран – особенно на ногах. На руки попала кровь?

– Нет. Кто-то дал мне пластиковые пакеты.

– Хорошо. Я как раз думал, что же ты использовала, пока мы не приехали. – Макс подошел к детскому креслицу, в котором малышка начинала попискивать. – Я за ней присмотрю. Ванная в конце комнаты, первая дверь налево.

– Но она хочет есть!

– Покормлю из бутылочки. Вряд ли она будет возражать. – Макс понял, что и сам тоже не против. Ему нравилось ее кормить в больнице. Он даже скучал по этим временам.

– Но…

Макс приподнял бровь, притворяясь, что удивлен ее неподчинением:

– Мыться, Элли. Ради безопасности Мышонка и твоей собственной.

Элли громко вздохнула:

– Но у меня же нет никакой одежды.

– Я что-нибудь найду и оставлю за дверью. Давай. Там есть чистые полотенца и куча мыла и шампуня, так что волосы тоже вымой. Вымойся полностью, ясно? Полная дезинфекция.

Он расстегнул ремень безопасности и взял Мышонка на руки. Элли, стоя в нерешительности, наблюдала за ним еще некоторое время. Затем с еле слышным всхлипом повернулась и скрылась в ванной.

Элли появилась оттуда только минут через двадцать. Влажные волосы лежали на плечах, челка лезла в глаза. Ей пришлось подвернуть рукава рубашки, которую он ей одолжил. Максу нравилась эта футболка – даже несмотря на чересчур близкий к розовому цвет. Снизу из-под нее слегка торчали красные шелковые шорты, тоже принадлежавшие Максу.

После мытья, с оттертым дочиста лицом и босоногая, Элли походила на подростка, причем довольно истощенного. И она смущалась гораздо больше, чем Макс ожидал. Оказавшись в его доме и одетая в его одежду, она выглядела весьма расстроенной таким поворотом событий. И она казалась не только гораздо моложе, чем была, но и намного более уязвимой.

– Скрипишь от чистоты? – Макс старался говорить как ни в чем не бывало, но помимо воли чувствовал исходивший от нее запах свежести.

Она что, нашла у него в ванной какое-то новое мыло? Или этот цветочный женственный аромат – просто естественный запах ее кожи? Настолько открытой он не видел ее с тех пор, как Элли в первый раз кормила Мышонка грудью.

О господи… Почему этот момент постоянно возбуждает его воображение, уж не говоря о некоторых частях тела?

Элли кивнула:

– Как дела с бутылочкой?

– Сама посмотри. – Макс горделиво улыбнулся, махнув рукой в сторону кроватки, которую он поставил в угол комнаты, подальше от сквозняков. – Накормлена, укрыта и снова спит. Мне кажется, на сегодня ей достаточно потрясений.

Элли снова кивнула, на этот раз с чувством:

– Мне тоже.

Хорошо. Надо сконцентрироваться на этом и перестать думать о ее голых ногах и о том, что у нее нет лифчика под футболкой.

– Рыба с чипсами совсем остыли. Я ждал, пока ты выйдешь, чтобы пойти принести свежую.

– Не надо!

Макс остановился, хотя был уже на полпути к двери. Пойти проветриться казалось идеальным в данной ситуации, но в голосе Элли звучала такая боль, что он словно наткнулся на кирпичную стену.

– Что с тобой?

– Я… не уходи, пожалуйста. Если приедет полиция… что я им скажу?

Выражение ее лица говорило: она верит – Макс знает, что им сказать. Ее доверие затронуло какие-то струны глубоко внутри. И мысль о том, что она не хочет оставаться одна. Хочет, чтобы он остался с ней.

– Элли… – хрипло произнес он, признавая свое поражение.

Он подошел к ней медленными шагами, с чувством, что у него просто нет иного выбора. Макс схватил ее в объятия и вдруг осознал, что делает это впервые с тех пор, как она стояла у него на пороге – целую жизнь назад. Тогда Элли была одета в бесформенную одежду, и все, что он почувствовал, – это ее выпуклый живот, носивший ребенка. Теперь ее укрывал всего лишь тонкий слой шелка. Он чувствовал округлости ее тела, то, как она прижимается к нему. Гладкость спины, твердые подтянутые ягодицы, такие гладкие под слоем шелка. Она уткнулась носом ему в грудь и почти терлась им – совсем как Мышонок, когда бывала голодна или плакала.

Макс одной рукой обнимал ее за талию, а другой поглаживал по волосам.

– Все хорошо, – бормотал он, – я с тобой. Я никуда не уйду. – Где-то он это уже слышал… А, ну конечно. Когда ему в первый раз пришлось изображать кенгуру, вот когда. Когда он понял, что попал в ловушку, из которой в ближайшее время не выберется, потому что нет других способов как-то помочь.

Элли откинула голову и посмотрела на него. На ее лице было изумление. И надежда. Но также в ее глазах мерцал вопрос: правда ли то, что он говорит? Макс не мог больше найти слов, чтобы как-нибудь еще ее утешить. И дар речи окончательно его покинул, когда он заглянул в ее светло-карие глаза. Нос, который Мышонок, несомненно, унаследует, когда вырастет. Крепко сжатые губы.

Макс попытался улыбнуться, но эта способность также его покинула. И тогда он поддался естественному порыву – наклонился и коснулся ее губ своими. Не поцелуй, а просто жест поддержки. Так можно поцеловать, например, подругу.

Но почему тогда его ощущения говорили о том, что это был совсем другой поцелуй? Словно первая волна чего-то, во что хотелось нырнуть с головой. Он так хорошо знал аромат этой женщины в его объятиях. Ощущение ее тела. Ему хотелось попробовать ее на вкус. Услышать звуки, которые она сможет издавать, не будучи смущена или испугана. Когда она будет более чем просто счастлива. Макс хорошо умел распознавать звуки, связанные с физической активностью. Вздох удовольствия или, может быть, стон полного удовлетворения… Он мог бы…