Текст книги "Темный ангел надежды"

Глава 5

Макс вошел в комнату и запел:

– С днем рождения, наш Мышонок, с днем рождения тебя!

Элли хохотала:

– Ей же всего неделя!

Он держал в руках связку радужных воздушных шариков, которые привязал к дверной ручке, и снова выскочил за дверь. Элли страшно удивилась, когда через мгновение он вернулся, и руки его были полны свертков. Он свалил их в ногах кровати, где было достаточно места, потому что она сидела скрестив ноги, опираясь на подушки, держа на руках дочку, полностью поглощенную кормлением.

– Макс… что это такое?

Внимательный взгляд темных глаз не вязался с довольной улыбкой, которая, впрочем, немного потускнела.

– Ты же не успела обзавестись необходимыми для ребенка вещами, не правда ли?

– Нет… – Элли закусила губу. – Я думала, у меня еще много времени, ну и вообще беспокоилась о другом…

Улыбка снова стала шире.

– Вот и я так подумал. Раз уж они собираются скоро вас выпустить отсюда, я решил, что вам для начала кое-что пригодится.

– О, Макс… – В эти дни, чтобы расплакаться, Элли было достаточно самой малости. Она стеснялась этого, потому что обычно за ней такого не водилось. – Как будто ты недостаточно для нас сделал!

Макс пожал плечами:

– Она закончила? Кажется, заснула.

– Ага. – Элли засунула мизинец в ротик малышки, чтобы та перестала рефлекторно сосать.

Этим она открыла свой сосок для обозрения, но они уже давно не смущались этих вещей. Возможно, с того первого раза, когда вместе наблюдали, как малышка взяла грудь.

– Давай я подержу ее, пока ты открываешь подарки?

– Хорошо.

Макс был единственным человеком, которому Элли могла доверить свою дочь без малейших сомнений. Он взял малышку, прислонил к своему плечу и начал аккуратно поглаживать по спинке.

Элли открыла один сверток и обнаружила в нем комплект детских костюмчиков – розовый, желтый и нежно-зеленый. В другом были маечки и чепчики, а еще одна коробка была полна детских ботиночек – среди них была желтенькая пара в форме утят. Игрушки здесь тоже были. Погремушки и мягкие фигурки различных животных, а еще разноцветный коврик для игр. Маленькие пижамки, которые застегивались на пуговички до самого низа, и даже платье – белое, со сборками, усыпанное изящными вышитыми цветами – и подходящая к нему шляпка.

Элли снова пришлось сдерживать слезы.

– Оно великолепно.

– Я знаю, оно немного великовато, но, хм… она довольно быстро растет.

– Макс… у меня нет слов.

У Мышонка слов тоже не было, но она вдруг звучно рыгнула. Макс и Элли засмеялись, и смех прервал потенциально неловкую паузу.

А еще Элли поймала взгляд Макса, пока они смеялись, и в этом взгляде было что-то такое, от чего у нее до боли сжалось сердце. Он первым отвел глаза, и Элли торопливо посмотрела в сторону, закусив нижнюю губу. Тишина все же стала неловкой.

Макс откашлялся:

– Я много думал…

– О чем?

– О тебе.

У Элли снова сжалось сердце и заметно перехватило дыхание.

– И о Мышонке. – Макс наклонил голову, так что его подбородок коснулся головки ребенка.

– Я знаю. Давно уже пора выбрать ей нормальное имя. – Элли почему-то нервничала. Что он собирается сказать? Дать какой-нибудь совет перед тем, как навсегда исчезнуть из их жизни? – Может быть, Амелия? Или Шарлотта?

Макс поморщился:

– Точно не Амелия. Хотя Джет бы одобрил.

– Почему?

– Слышала об Амелии Эрхарт? Это знаменитая женщина-летчик.

– А…

Джет заходил пару дней назад, и у Элли создалось впечатление, что он ее вообще не одобряет.

– Я бы на твоем месте не торопился, – сказал Макс. – Чем дольше будешь выбирать, тем лучше.

– Почему?

– Потому что если ты не придумаешь имя, ты не сможешь зарегистрировать новорожденную, а чем дольше ты не будешь этого делать, тем лучше.

– Я тоже об этом думала. Придется ведь использовать настоящую фамилию, а если Маркус нашел меня по билету на самолет, это он тоже сможет отследить.

– Особенно если он примерно представляет, когда должен был быть срок, – улыбнулся Макс. – Ты молодец, что поторопилась. Это дает нам время на размышление.

– Да, за тем исключением, что регистрировать ее я буду примерно в правильный срок.

Макс кивнул, но старался не встречаться с ней взглядом:

– А что, если ты зарегистрируешь ее как Мак-Адам?

– Ты имеешь в виду, мне поменять фамилию, или что?

– Нет. – Макс повернул голову и пристально посмотрел на нее. – Я хочу сказать, что я мог бы на тебе жениться.

На мгновение мир остановился. Элли закрыла глаза и медленно их открыла – просто чтобы убедиться, что случайно не провалилась в параллельную вселенную.

– Э-э-э… ты действительно только что сказал, что мог бы на мне жениться?

– Ага.

– Чтобы Мышонок носила твою фамилию?

– И ты. Тебе ведь тоже понадобится новое имя. Ну и я сам его тоже не лишаюсь. Вообще, идеальный подарок, если поразмыслить.

– Но только это разрушит твой статус холостяка. – Из уст Элли вырвался нервный смешок. – Я же вижу, как на тебя медсестры смотрят. Тут довольно много разочарованных даже твоим притворным браком. Представь, что будет, если ты действительно женишься.

– Эй, а я что, жалуюсь? – Он широко улыбнулся. – Честно говоря, я рад возможности быть недоступным. Для меня это будет достижение – побыть холостяком какое-то время.

– Какое-то время? Это слишком размыто, тебе не кажется? Как долго, ты думаешь?

Макс снова посерьезнел:

– Столько, сколько понадобится. Сколько времени тебе нужно, чтобы привыкнуть к материнству, как ты думаешь? Найти свое место и наладить жизнь?

Элли молчала. Будущее представлялось огромным и пустым. Единственная цель, которую она могла видеть перед собой, – это заботиться о дочери и ее безопасности.

– Полгода? – предположил Макс. – Может, год?

Элли все еще молчала.

– Представь себе, что это страховка, – предложил он. – Просто подумай об этом. Предложение в силе, а я ничего не предлагаю, если не готов принять последствия.

Он поднялся, а Элли смотрела на его руки, пока он поднимал Мышонка. Одна рука придерживала попку, а другая головку, бережно защищая шею. Он перемещал ее так аккуратно, что она даже не шевельнулась во сне.

– Мне пора идти, – тихо сказал он. – Я оставляю тебя с именинницей, но позже вернусь. Мы поговорим, когда у тебя будет возможность все обдумать.

Оставшись одна, Элли аккуратно спустилась с кровати. Нужно было положить Мышонка назад в колыбельку, но вместо этого она начала бродить по палате.

Обдумывая.

* * *

– Что ты сделал?

Оператор компьютерного томографа бросила внимательный взгляд на двух докторов перед экранами, на которых вот-вот должно было появиться изображение шеи и головы пациента.

– Мы сейчас начнем, я только посмотрю, как там Стивен, – нервно произнесла она и нырнула за стеклянную перегородку, где две медсестры готовили к обследованию подростка.

– Я предложил Элли выйти за меня, – спокойно повторил Макс. – Ничего особенного.

– Ты что, издеваешься – ничего особенного? Жениться?

– Тихо, не кричи. Предполагается, что я уже на ней женат. Как только мы оформим документы, все будет по закону. Дело только в имени. Ей нужно другое имя. И ребенку тоже. Я просто не хочу, чтобы ее обозвали какой-нибудь Джонс.

Однако Рик не улыбнулся:

– Ты ведь небось собираешься это свое имя и на свидетельстве о рождении поставить?

Макс пожал плечами:

– Я и так уже зашел далеко, так почему бы не зайти еще чуть дальше.

Рик слегка присвистнул:

– Девочка вырастет в уверенности, что ты ее биологический отец!

– Не обязательно. Я уверен, что Элли скажет ей правду, когда она достаточно подрастет, чтобы понять. Да и вряд ли она меня запомнит. Речь лишь о коротком периоде времени. Пара месяцев – и мирный развод.

– А через пятнадцать лет? Что, если подросток, о котором ты и думать забыл, появится у тебя на пороге, потому что никто не озаботился рассказать ей правду? Тогда что?

Макс на мгновение замолчал. Он никогда не забудет о Мышонке. Никаких шансов.

– Я скажу ей правду.

– И своей жене и троим детям, которые у тебя, вполне возможно, к тому моменту будут, тоже не забудь! А то мирный вечер дома может полететь к чертям.

– У меня не будет жены и троих детей, – уверенно произнес Макс. Не потому ли, что картина вырисовывалась крайне неприятная? Какая-то пока еще незнакомая женщина. Младенцы. Бог мой, того, что он прошел за последнюю неделю, достаточно, чтобы на какое-то время он и думать не мог о детях. А возможно, и навсегда.

– А если она появится с приемной матерью? – упорно продолжал Рик. – Как та Сара, что жила в твоей квартире? И они пришли, потому что ты – последняя надежда на спасение ребенка, которому срочно требуется костный мозг, или почка, или часть печени? Как ты тогда будешь себя чувствовать? Я скажу тебе как, дружище. Ты будешь чувствовать себя очень погано. Так, как будто много лет назад сделал большую ошибку.

Макс вздохнул:

– Если бы мы всегда предполагали, что случится худшее, мы бы вообще ничего не сделали в жизни. – Ему хотелось сменить тему. – Как этот парень, Стивен. Он бы никогда не начал играть в хоккей, если бы предположил, что однажды споткнется и впишется головой в стену.

Рик издал смешок:

– У тебя логика хромает. Пример как раз подтверждает то, что я говорю.

Макс не обратил на это внимания. Он смотрел на женщину-оператора, которая бросала на них тревожные взгляды сквозь стеклянное окно в соседней комнате. Он включил микрофон:

– Можно уже начинать?

Она кивнула и запустила сканер. Кровать медленно поехала в глубь огромной машины.

Макс услышал, как она ободряюще говорит: «Мы будем рядом, Стив. Постарайся лежать так неподвижно, как только сможешь».

Медсестра увела испуганную мать Стивена. «С ним все будет в порядке, – говорила она, – это не займет много времени. Его врач постоянно находится рядом, и еще мы пригласили специалиста по нейрохирургии, чтобы проверить результаты. Пожалуйста, не волнуйтесь». Сканер жужжал и пощелкивал, готовясь начать исследование. Рик внимательно изучал документы пациента, лежавшие в открытой перед ним папке.

– Потеря сознания примерно на тридцать секунд, – прочитал он вслух, – ретроградная амнезия, головная боль, повторяющаяся речь, тошнота. Звучит как среднетяжелое сотрясение.

– Будем надеяться, что это все, – негромко произнес Макс.

– Травму шейного отдела ты исключаешь?

– На рентгене все в порядке. Но хотелось бы чего-то более определенного. С мозговой травмой то же самое.

– Нутром чуешь?

– Вроде того.

Точно так же нутром он чувствовал, что нужно что-то еще сделать для защиты Элли и ребенка. Понятно, конечно, что это полный бред, даже если бы Рик ничего не говорил. А что будет, если Джет узнает!.. Порой ему самому тоже казалось, что это лишнее, но если уж он чему научился за годы работы с экстренными случаями, так это доверять инстинктам. Иногда это помогало спасти кому-то жизнь.

Постепенно начинали появляться изображения. Пока все выглядело нормально. Возможно, в этот раз он ошибся.

– Шейный отдел в порядке, – произнес Рик. Теперь оставалось только проверить мозг. – Элли ведь скоро выписывают, не так ли? – спросил Рик, пока они ждали дальнейших результатов. Оператор сидела на противоположном конце скамьи, у окна, а говорил он довольно тихо.

– Да, – согласился Макс, – возможно, завтра.

– Куда она собирается идти? – Сканер гудел достаточно громко, чтобы перекрыть ответ.

– Будет странно, если она не отправится домой вместе со мной, – пробормотал Макс. – Я довольно сильно засветился в этом деле. Во всяком случае, – он понимал, что защищается, – у меня есть пустая комната. Ничего такого.

– Вы будете жить вместе. Ей это может понравиться.

Макс промолчал. Он думал о том, каково будет жить вместе с кем-то в своей квартире. Приходить с работы и видеть Элли и Мышонка. Он находил вполне вероятным, что ему это тоже может понравиться. На какое-то время. Лучший отдых – это смена деятельности, не так ли?

– Что, если, – Рик наклонился ближе, – ей захочется действительно стать твоей женой?

– Исключено.

– Хочешь сказать, что привлекательная женщина может жить с тобой в одном доме и ты не попытаешься этим воспользоваться?

Макс постарался прогнать вставший перед внутренним взором портрет Элли в тот день, сидящей на кровати и обнаженной до пояса. Он понимал, что то, что он тогда почувствовал, было крайне неуместно. А сейчас было еще хуже. В конце концов, она же только что родила ребенка! Возможно, она в последний раз была с мужчиной, который ее изнасиловал. Это было ужасно. Внезапно Макс разозлился, словно его кто-то ударил. Он был зол на себя, на ситуацию, в которой очутился, но больше всего – на мерзавцев, которые способны поступить так с женщинами вроде Элли.

– Конечно нет! – огрызнулся он. Неужели его друг не видит, сколько он уже сделал, чтобы ее защитить? Предположить, что он способен ее обидеть, было настоящим оскорблением.

– М-м-м. – Рик снова смотрел на экран. – Удачи, дружище.

Голос его звучал отстраненно, и Макс вгляделся в то, что Рик так внимательно изучал. Он все понял еще до того, как Рик в очередной раз присвистнул:

– Смотри-ка… тебе снова везет. Субдуральное кровоизлияние… вот здесь, видишь?

Конечно, Макс видел.

– И еще одно вот здесь. Повреждение в месте удара и противоположной от него точке. Мозг ударился о черепную коробку и был поврежден и спереди и сзади.

– Похоже, теперь им займется твоя команда.

Рик кивнул, по-прежнему рассматривая снимки. Личные разговоры были забыты.

– Возможно, потребуется хирургическое вмешательство. Молодец, что поднял шум, Макс.

Да. Иногда доверие к собственными инстинктам может спасти кому-то жизнь. Что говорил инстинкт Элли по поводу его предложения? Примет ли она его? Это сумасшествие, но Макс очень надеялся, что да. Он чувствовал – тем же необъяснимым шестым чувством, которое заставило его подвергнуть пациента дополнительному обследованию, – что так было правильно. Для всех.

Он что, серьезно предлагает выйти за него замуж? Впрочем, не было никаких причин предполагать, что это не так – раз уж он назвался отцом ребенка и всю неделю делал вид, что Элли его жена. Но это же не просто слова. Регистрация отношений как минимум предполагает определенную церемонию. И все это так странно и неправильно.

Конечно, она ответит «нет». Возможно, это станет для него огромным облегчением, но он может спросить, почему нет, и что тогда сказать? Что это предложение было для нее слишком хорошим? Прекрасным? Потрясающим?

Проблема в том, что он не имел в виду настоящий брак. Он хотел поделиться с ней своим именем, сделать так, чтобы она могла легально его носить. Это настолько нарушало саму сущность брака, что было абсолютно неприемлемо для Элли. Ее воспитывала мать, и Элли всю жизнь мечтала когда-нибудь иметь настоящую семью. Не то чтобы у нее было плохое детство – просто она всегда наблюдала за другими, у кого была полная семья, и понимала, что чего-то не хватает. А когда ей было десять, у нее появился отчим. Он был готов принять чужого ребенка, но любовью здесь и не пахло – это стало очевидно, когда через пару лет у них появился малыш. Мать делала все, чтобы Элли чувствовала себя частью семьи, но Элли всегда казалось, что она лишь наблюдает извне.

В какой-то момент ее детские мечты о том, как возвращается ее настоящий отец, уступили место картинам своей собственной семьи, которая у нее однажды появится. Мужчина, которого она будет любить всем сердцем, а он будет платить ей взаимностью. Собственные дети. Свой дом, наполненный смехом и запахом выпечки. Собака и, может быть, куры на заднем дворе, чтобы нести яйца.

Ладно, одну часть этой картины она полностью провалила – отец ее ребенка в нее совершенно не вписывался, но это же не значит, что все остальное не получится? Она может создать для малышки настоящий дом. Можно завести собаку и даже кур. А однажды она встретит мужчину, который полюбит и ее саму, и ее ребенка. Он сделает ей предложение и станет частью семьи. Хотя будет, наверное, тяжело объяснить ему, что она родила ребенка от человека, которого не любила. А рассказывать, что в первый раз она вышла замуж ради смены имени, будет еще более стыдно. Это словно бы принижает все то, что означает для Элли слово «брак». Принимать фальшивое предложение и произносить брачную клятву, в которой есть слова «покуда смерть не разлучит нас»? Она не сможет. Не хочет этого делать.

Судьбе было угодно, чтобы Макс появился ровно в тот момент, когда она ясно поняла, почему не может принять его предложение.

– Привет. Как тут дела?

Элли улыбнулась:

– Все хорошо и спокойно. Мышонок спит уже несколько часов, а я наслаждаюсь видом. Мне так нравятся здешние холмы.

– Данидин – неплохой городок. Я здесь не так давно, но начинаю осваиваться. Здесь приятно жить.

– Угу… – Элли пыталась придумать, как помягче сообщить ему, что она не собирается здесь оставаться.

– Я говорил с твоей медсестрой. Похоже, что они готовы тебя выписать завтра утром, после обхода. Ты сможешь выбраться отсюда и отправиться домой.

Элли уставилась на Макса. Домой? Куда это, интересно? Почти все ее вещи остались в Веллингтоне, а сюда она приехала, прихватив только самое необходимое и паспорт. Если об этом узнают, то так просто ее не выпустят. Завертятся колесики, возможно, подключатся социальные службы – не могут же они оставить на произвол судьбы молодую мать с новорожденным ребенком, которая вдобавок недавно перенесла серьезную угрозу для жизни.

А стоит только попасть в эту систему, и дальше скрывать свое реальное имя не получится. И Маркус ее моментально выследит. Он приедет, она будет слабой и беззащитной, а Макса и его друзей не будет рядом, чтобы помочь.

Можно поехать на север, в городок, где живут ее мать и отчим; но у них небольшой дом, двое сыновей-подростков и своих хлопот полон рот. Элли даже не сказала им, что беременна. Поэтому появляться у них на пороге с ребенком на руках она стала бы только в самом крайнем случае.

Макс наблюдал за ней.

– Тебе понадобится помощь на первом этапе, и ты знаешь об этом, правда?

Элли кивнула:

– Но я не прошу ее у тебя, Макс. Мне пора самой становиться на ноги. Я сама виновата, что раньше не подумала. Я слишком погрузилась в попытку жить одним днем и увлеклась своим эфемерным планом о том, что начну новую жизнь на новом месте.

– Ты вполне можешь это сделать. Просто не завтра.

Слабый писк из колыбели удачно отвлек Элли от опасной необходимости взглянуть в лицо реальности будущего, которое полнилось белыми пятнами. Элли потянулась к дочери, взяла ее на руки и на секунду уткнулась в нее лицом. Волна любви, которая исходила от этого маленького существа, вызвала слезы на ее глазах, и она ощутила прилив решимости. Ей было о ком позаботиться, кроме себя самой. О ком-то, кого она любила и кто отвечал ей взаимностью. Пока она несла малышку к кровати, чтобы сменить пеленку, в ее сознании вспыхнуло озарение, столь же необходимое, как и предыдущая возможность переключения.

Не важно, что отец ребенка – Маркус. Возможно, когда-нибудь ей даже захочется поблагодарить его за этот невероятный подарок. Макс прав: все негативное, что в нем было, – вопрос воспитания, а не наследственности. Она станет воспитывать девочку с любовью и вырастит ее человеком, которым можно будет гордиться.

Впрочем, Элли уже ею гордилась. Держа малышку за ручки, она наклонилась, чтобы ее поцеловать:

– Ну разве она не замечательная?

– Да, – сипло произнес он.

Элли не подсматривала, но была уверена, что он оглянулся через плечо – проверить, не слышал ли кто-нибудь. Не то чтобы ее это удивило. Конечно, он пытался скрывать свои эмоции в последние несколько дней, притворяясь, что просто заходит проверить, как у них дела, но Элли не раз замечала, как он бросает взгляды на колыбель или сверток у нее на руках. Он пожимал плечами, словно это не важно, когда она предлагала ему подержать ребенка, но ни разу не отказался. И в конце концов, был ведь тот случай, когда Мышонок все плакала и плакала, а Макс пришел и взял ее на руки, и только тогда она прижалась к его груди и замолкла.

Во взгляде Макса было нечто большее, чем просто удовлетворение. Он продолжался достаточно долго, чтобы Элли могла понять: его связь с малышкой сродни той, которую она сама обрела с помощью кормления грудью. А эта гора подарков сегодня утром? Элли высвободила миниатюрные ножки, наклоняясь опять, чтобы поцеловать маленькую ступню.

Она не так уж давно знала Макса, но была обязана ему своей жизнью и возможностью начать все сначала. Она любила его за все это и за то, что он успел для нее сделать с тех пор. Как друга. Она не была в него влюблена.

Но это невозможно. Боже, это же просто волна откровений! Может быть, она наконец встала на путь выздоровления, и сознание просыпается? Да. Это было бы очень легко – влюбиться в Макса Мак-Адама, но что это ей даст? Разбитое сердце, вот что. Она видела, как женщины на него смотрят, и догадывалась почему. Он был красив и успешен, и она лучше других знала, насколько добр. Он может выбрать любую, и с чего бы ему обращать внимание на такую обычную женщину, как она? Более того, с чужим ребенком на руках. Элли прекрасно представляла, какую боль это может за собой повлечь.

Минуту она не решалась на него смотреть. Просто на всякий случай, чтобы не искать в его лице того, чего искать было бы неблагоразумно. Например, признаков того, что она ошибается. Клочок надежды, что он может быть в ней заинтересован. Нужно было срочно отвлечься на что-нибудь другое.

– Ей действительно нужно имя, – сказала Элли, свертывая грязную пеленку.

– Да, об этом я и хотел поговорить.

Неужели ей придется сейчас объяснять ему, почему она не может выйти за него замуж, – после того как она поняла, как легко было бы влюбиться в этого мужчину?

– Я имею в виду имя, не фамилию. Вряд ли в школу ее получится записать как Мышонка. – Элли пыталась обратить в шутку смену темы разговора. – Но это должно быть особенное имя.

– Как зовут твою мать?

– Джоан.

– О… – Макс наблюдал, как она пеленает малышку. – Звучит не очень. А бабушку?

– Беатрис.

– Не так уж плохо.

– За исключением того, что она отреклась от моей матери, когда осталась без мужа.

– А…

Элли надеялась, что он никак не будет это комментировать.

– Должен же быть кто-то, чье имя ты бы хотела почтить.

Элли подняла взгляд:

– Да. – Ее сердце странно замерло. – Ты прав. Есть кое-кто, кого я просто не знаю, как отблагодарить. – Она улыбнулась ему. – Я назову ее Максина.

Его выражение лица было непередаваемо.

– Ты смеешься? Не делай этого. Ей не подойдет. Это неправильно.

Элли снова взяла малышку на руки.

– По поводу имени я, конечно, пошутила, но не шутила насчет того, что не знаю, как тебя благодарить. – Неожиданно слова пришли сами собой. – Ты для нас столько сделал, и я просто не могу поверить, что ты хотел на мне жениться. Я очень ценю твое предложение, но я не могу. Это… – он даже дал ей слово, которое она могла позаимствовать, – это неправильно.

– Но куда ты завтра пойдешь?

– Найду гостиницу, наверное. На пару недель, пока не устроюсь.

Макс потряс головой:

– Нет уж. Ты сейчас принадлежишь не только себе. Я не дам тебе так поступить.

– Это моя жизнь, Макс, – мягко произнесла Элли. – Я за нее отвечаю. Ты не сможешь помешать мне делать то, что я хочу.

– Спорим? – Макс чувствовал, что сердито на нее смотрит. – Я вообще-то здесь врач. Думаешь, они ко мне не прислушаются, если я скажу, что у не до конца оправившейся матери и новорожденной нет подходящего жилья?

Элли закусила губу. Мышонок терлась носом о ее футболку, издавая звуки, знаменующие, что пора обедать.

– Тогда мне придется поехать к матери.

– Где это?

– Маленький городок на полуострове Коромандель. От аэропорта пару часов на автобусе.

Макс покачал головой:

– Тебе нельзя так далеко ехать. Ты перенесла респираторный дистресс-синдром. Твоим легким нужно время, чтобы полностью восстановиться. Перелет тебе противопоказан.

Макс не был уверен, что это действительно так, но произнес это достаточно уверенно, чтобы его слова звучали убедительно и могли помешать Элли просто сесть в самолет и навсегда исчезнуть из его жизни.

«Что ты делаешь? – удивленно прозвучал голос в его голове. – Разве это не отличный повод от нее избавиться?» Макс практически видел, как Рик и Джет аплодируют этой мысли, но был твердо намерен сражаться. Она за него не выйдет – ну и ладно. Почему-то он был разочарован, но, может быть, так будет лучше – учитывая те подводные камни, которые недавно так расписывал Рик. Но просто исчезать в никуда? Он не может ей этого позволить, потому что… потому что…

– Как Маркус вычислил тебя в последний раз?

Элли побледнела:

– Да, действительно. Никаких авиаперелетов. Я возьму машину. Я накопила достаточно денег, чтобы нам хватило на первое время.

– Три дня в дороге с недельным ребенком? Господи, Элли, ну что и кому ты хочешь доказать? У меня есть пустая комната, и это меня никак не стеснит. – Макс прошел к окну, повернулся, потирая лоб, и быстро взглянул на закрытую дверь. – Послушай, я здесь тоже в затруднительном положении – ведь здесь все думают, что я твой муж. Что я отец Мышонка. Что будет, если пойдут слухи, что ты не вернулась домой вместе со мной? Что это все – обман?

Элли отступала от него, с ребенком на руках. Она упала в мягкое кресло возле кровати и принялась заниматься приготовлениями к кормлению. И всю эту долгую минуту был слышен лишь плач проголодавшегося младенца. А потом повисла тишина.

– Я не хочу сплетен, – тихо сказала Элли. – Не хочу, чтобы задавали вопросы, привлекали социальные службы или еще кого-нибудь… но я не могу жить у тебя, Макс.

– Почему?

За мгновение, пока Элли не отвела глаза, Макс заметил что-то странное в ее взгляде. Смущение – если обратить внимание на то, как зарделись ее щеки? Нет, не похоже. Она уже давно не стеснялась кормить при нем грудью. В тот первый раз обстановка была куда более интимной.

То, что говорил Рик, внезапно зазвенело у него в голове, как сигнал тревоги. Что-то о том, что она может захотеть стать настоящей женой. Боже, неужели Элли влюблена в него? Это действительно может затруднить положение. Он хотел помочь, а не ранить ее еще больше. Он не предлагал, боже упаси, осесть и завести семью.

И он предложил ей выйти за него замуж. Чем он в этот момент думал? Все запуталось. Макс смотрел на склоненную голову Элли, на ниспадающие волосы, подобием рамки окружавшие малышку, которая ручонкой мяла грудь Элли и смотрела на мать с восторженным выражением.

Макса охватила волна тепла. Девочка была такой милой, с темными волосами, торчавшими ежиком, и темными глазами, которые до сих пор казались черными. Они так хорошо знали друг друга, были связаны «кенгуру». И это навело его на мысль.

– Элли, мы ведь друзья, правда?

Она кивнула:

– Конечно. Я стольким тебе обязана. – Она подняла голову, глаза влажно блестели. – Я никогда не забуду, сколько ты для нас сделал. – Она улыбнулась, губы ее дрожали. – Еще неделю назад ты был со мной не знаком. Мы друг друга почти не знаем. Не настолько, чтобы жить вместе.

Макс хотел сказать ей, что они знают друг друга достаточно хорошо. Она знала, что он за ними присматривал. Он знал, что ей было нелегко, но хватило решимости и сил преодолеть все, что жизнь на нее обрушила. Но, возможно, она в чем-то права. Может быть, жить вместе – даже временно – будет неблагоразумно.

– Как насчет компромисса?

– Какого?

– В паре домов от моего дома есть гостиница. Я могу дать свой адрес при выписке и отвезти тебя туда. Так ты будешь независима, а я смогу заходить пару раз в день, чтобы проверить, все ли у вас в порядке. Если будут какие-то проблемы, просто позвони мне, и я приду.

– Правда?.. Ты это сделаешь?

– Конечно. – Макс медленно кивнул. – Помнишь, я говорил, что ты в безопасности? На самом деле пока еще нет. Все будет хорошо, но если ты рванешь куда-нибудь одна прямо сейчас и с тобой или с Мышонком что-то случится, представляешь, как я буду себя чувствовать?

«Просто ужасно», – мысленно ответил он вместо нее. И ему все равно, что там будет через пятнадцать лет, как говорил Рик. Ему не хотелось чувствовать себя подлецом прямо завтра. Нет уж, спасибо большое.

Элли посмотрела ему в глаза и, кажется, увидела в них правильный ответ на вопрос. Напряженные морщины разгладились, и она улыбнулась:

– Гостиница подойдет идеально.