Текст книги "За дверью времен"

За дверью времен
Алла Андрианова

© Алла Андрианова, 2024

ISBN 978-5-0064-3744-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все полагают, что на Руси жизнь скучна своим однообразием, и ездят отсюда за границу развлекаться, тогда как я утверждаю и буду иметь честь вам доказать, что жизнь нигде так не преизобилует самыми внезапнейшими разнообразиями, как в России. По крайней мере я уезжаю отсюда за границу именно для успокоения от калейдоскопической пестроты русской жизни и думаю, что я не единственный экземпляр в своем роде.

Н. С. Лесков

За дверью времен

Эта история произошла со мной во времена, когда еще не было спутниковой связи, голографических звонков и доступа ко всемирной информации, которыми сейчас мы пользуемся почти каждый день. И именно отсутствие всех этих изобретений и привело меня однажды в северную столицу России. Диссертация, над которой я работал, уходила корнями в глубокую древность Скандинавии, викингов и их открытий, начало которых я решил искать в старейшей и необычайно большой библиотеке Санкт-Петербурга. Императорская публичная библиотека – это название она носила до 1917 года и располагалась, впрочем как и располагается по сей день, недалеко от набережной Фонтанки.

Дом, в котором я тогда жил, а точнее небольшие апартаменты на мансардном этаже, был как нельзя лучше удобно расположен. Проходишь каких-нибудь десять минут и оказываешься в любом необходимом месте в центре города. И вы же понимаете, что несмотря на то, что моя работа увлекала меня больше, чем что бы то ни было, передвигаться пешком среди великолепия старинных зданий и дворцов было для меня не менее превосходным занятием.

В мансарде я разместился по родственным связям, которые были когда-то нарушены из-за событий во время революции 1917 года. Времена были сложные, в семье были дети, и вынужденная поездка из России превратилась в постоянную во Франции. Мансарда пустовала какое-то время, а потом стала временным домом для близких друзей или родственников, гостящих в Петербурге.

Единственная квартира на последнем этаже была способна дать тишину и спокойствие и оказалась идеальным, пожалуй, местом для написания научных работ о древней культуре скандинавов. Чего нельзя было сказать о дороге до этой квартиры, на пути к которой предстояло преодолеть невероятно огромную, тяжелую и стоящую больших усилий для открытия дверь. Интересно, какие двери в дом были у древних скандинавов?

– Давайте я вам помогу! – сказал я вежливо и с силой навалился на шумную дверь в парадную. Дама в шляпе и с милым щенком молочного успокаивающего цвета на руках улыбнулась и, кивнув головой, поблагодарила за помощь.

День был по-настоящему солнечным, и после работы и многочасовых записей с изданий древних рукописей всю неделю я понимал, что вроде бы должен чувствовать себя хоть немного, но счастливым. Начинались выходные и долгожданный отдых. Внутри себя я поискал счастье и силы и подумал, что последние на сегодня отдал вместе с усилиями открыть входную дверь. Я поднялся к себе в мансарду, разделся и упал уставшим облаком на кровать. Солнце через окно дотронулось до моих волос, я закрыл глаза и уснул, отдых был моим спасением.

Кажется, меня разбудил стук дверь на следующее утро, или это был какой-то шорох. Но когда я совсем проснулся, наступила уже тишина. Тем не менее я решил выглянуть на всякий случай за дверь, чтобы убедиться, что там меня никто не ждет. Прямо за порогом стояла молодая девушка и улыбалась. Спросонья я посмотрел на нее и ничего не сказал, ожидая что гостья сама расскажет о цели своего прибытия.

– Вы извините, что так рано, но есть одно очень важное дело.

Часы на моей руке показывали полдень.

«Интересно, – подумал я, – давно я столько не спал».

В голове вспомнился аромат утреннего кофе, чего-то сытного, свежего, и я взглотнул.

Девушка продолжала вежливо ждать дальнейшего разговора, и я предположил, что если дело действительно важное, то, скорее всего, оно может занять большее время, чем думал мой пустой и начинавший урчать живот.

– Да вы проходите, – неожиданно для себя сказал я, невзирая на неубранную постель, с которой только что встал, и растрепанные волосы.

– Вы меня приглашаете в свой дом? – осторожно спросила она.

– Да, – кивнул я и уже бросил взгляд в сторону турки для кофе на кухне.

– Вы могли бы это сказать полностью?

Я повернулся и недоумевающе посмотрел на гостью, подумав, что, наверное, принято так в Петербурге, вежливость и обходительность превыше всего.

– Я вас приглашаю в свой дом, – сказал я и, вытянув руку широким жестом, отошел в сторону.

Девушка заметно обрадовалась, чуть подобрала платье и после небольшой паузы переступила порог дома.

– Вы пьете кофе? – поинтересовался я, насыпая ароматные молотые бразильские зерна в турку.

Гостья покачала головой и вежливо сказала:

– Яблочный чай, пожалуйста, и немного корицы, только совсем чуть-чуть.

Выражение моего лица приобрело удивление, достаточное, чтобы его можно было заметить. Но я почему-то решил ничего не говорить и заглянул в шкаф, а потом в корзину для овощей и, случайно посмотрев в сторону кухонного балкона, обнаружил в сетке несколько яблок.

– Интересно, – произнес я вслух, – а я как раз яблоки купил на днях.

«Наверное, она просто их увидела», – подумал я.

– Могу предложить вам сыр и хлеб из местной пекарни. К яблочному чаю с корицей.

«Я достаточно вежлив? И интеллигентен?» – произнес я про себя.

Моя гостья продолжала сидеть в каком-то странном и томительном ожидании, хотя и с улыбкой на лице, будто это не она пришла ко мне с важным делом, а я сам пригласил ее и никак не соберусь с мыслями, чтобы все рассказать. Мои действия казались мне какими-то медлительными и нерасторопными, к тому же я еще вздохнул несколько раз, пытаясь проснуться после долгого сна, посмотрел в окно, изучая погоду, и, как мне показалось, даже пробормотал что-то вслух. Не то название вчерашней статьи из читального зала, не то что-то из истории быта древних викингов, но вовремя спохватился, чтобы не произвести впечатление чудаковатого человека.

– Кофе, – произнесла девушка. – Ваш кофе, смотрите, чтобы не убежал.

В отражении ковшика для кофе я увидел свои растрепанные после сна волосы и чуть нахмурил брови от увиденного, отчего мое лицо, вероятнее всего, приобрело еще более нелепое выражение.

Вернувшись на землю, я наполнил чашку кофе и сливками, а гостье сумел-таки приготовить ее чай, положив в него несколько долек яблока. И даже нашел корицу в шкафу, на которой потертая надпись сообщала о том, что корица родом с острова Шри-Ланка. Я опустился на стул с другого конца круглого стола, если у таких столов бывают концы, и запустил руки в волосы, чтобы их немного привести в порядок. Потом снова вздохнул и произнес:

– Вы извините, все пытаюсь перестроиться на другое время. И немного наладить свой быт. Я недавно приехал и сразу с головой в работу.

– Ммм… – задумалась девушка и покачала головой. – Откуда вы?

– Из Сибири, где часто холодно, но солнечно. И обычно я более гостеприимен, чем сегодня.

– Что вы! – Повеселела девушка. – Честно признаюсь, вы первый, кто приготовил мне яблочный чай в гостях по моей просьбе. – И она засмеялась. – Меня зовут Василиса. Можно Вася.

– Очень приятно, Вася.

– Как вас зовут я знаю, мне сказала моя бабушка, она живет в вашем доме, и я иногда приезжаю к ней. Я в общем-то зашла… вот по какому делу. Ваша семья много лет назад уехала… в другую страну и увезла с собой коллекцию картин. У них были оригиналы одних полотен, которые мне бы очень хотелось увидеть. Я художница. Рисую.

– Мои родственники давно живут во Франции. Даже если у них и сохранилась коллекция, не думаю, что вы смогли бы туда попасть.

Девушка вздохнула и, не оставляя надежды, сказала:

– Но все же, я могла бы написать им письмо. Письма же доходят?

– Наверное, – задумался я. – Постараюсь узнать для вас адрес, если вам очень нужно.

– Буду вам очень благодарна!

Гостья спешно собралась и вышла, даже не дождавшись, когда я закрою за ней дверь. Еще какое-то время я посидел, допивая кофе, раздумывая о картинах, о предстоящем дне, и удивился сам себе, что меня опять потянуло в библиотеку. Норвежцы ждали создания более удобных одеяний, шведы – открытия новых островов, а финны…

Не успел я мысленно договорить, как в дверь снова постучали. На пороге стояла соседка с нижнего этажа с бумажными записями.

– Вот и правильно, что открыл. Правильно, что дома делом занимаешься, а не где-то бродишь.

– Сегодня и дел-то вроде бы и нет. Выходные.

– Это ты придумываешь, дела всегда есть. Вот у меня, например. Собираем подписи жильцов на ремонт парадной. Подписывать будешь?

– На ремонт – это дело хорошее. А дверь заменят? – тут же вспомнил я.

– Дверь – это дело такое, – задумчиво произнесла соседка. – Сколько ни просили, не меняют.

– Почему интересно, ей же лет сто наверное?

– Не сто, а двести. Кто его знает, почему не меняют. Не меняют, и все тут. А ты не думай об этом, сынок. Зачем тебе лишние хлопоты? Ты все равно скоро уедешь.

– Ну да, – качнул головой я, расписался за ремонт и закрыл дверь.

Разместившись на подоконнике, я посмотрел сквозь открытое окно во двор. На солнечной лужайке бегал щенок, тот самый, успокаивающего молочного цвета. Хозяйка хлопнула в ладоши несколько раз и позвала его к себе: «Этьен! Ко мне!»

«Весьма аристократическое имя для собаки. Еще и французское. Не по-нашему», – подумал я.

Потом открыл путеводитель, посмотрел карту города и вскоре вышел из дома.

Мой путь пролегал через канал Грибоедова, прямо на Невский проспект. Признаться, мне было все равно куда идти, я только хотел размяться после долго сидения за книгами и подышать свежим сентябрьским воздухом. Я подумал зайти в Дом книги, потом ненадолго остановиться в Елисеевском магазине и выпить чаю, с чем-нибудь съестным, что может подойти к дообеденной трапезе, а потом выйти к Михайловскому замку.

Это сейчас в Петербурге, если хочется отдохнуть, то лучше уезжать из центра за город. Электросамокаты заполняют почти всю проезжую часть, зарядить электромобиль не так-то просто из-за большого количества желающих, а молекулярная органическая кухня все-таки не для каждого. Я так и остался верен свежесваренному русскому супу и борщу, вареникам и теплому хрустящему хлебу.

Когда уже вечером я подходил к дому, то вдруг вспомнил, что забыл отдать адрес моих родственников Василисе. С усилием, как обычно, открыв дверь в парадную, я поднялся к себе домой и нашел адрес. На втором этаже, перед дверью соседки, после звонка, я постоял какое-то время в ожидании, и мне открыли. Евдокия Павловна посмотрела на меня с удивлением и только потом поздоровалась. Пока я объяснял причину своего прихода и протягивал ей листок, в темноте коридора мелькнула легкая ткань и скрылась в глубине квартиры.

– Василиса? – Вытянул я голову и только потом подумал, что это, должно быть, не совсем прилично. – Василиса, здравствуйте.

– Что ты говоришь такое, – сказала Евдокия, – одна я живу, выдумаешь тоже.

Мой взгляд снова оказался на хозяйке квартиры.

– Как же, платье только что промелькнуло, там, вдалеке. Я его точно узнал. Мы виделись сегодня. Или я перетрудился, может. – Я провел рукой по голове в растерянности.

– Конечно, перетрудился, сынок. Ступай своей дорогой. Поспишь, и все пройдет.

– Ну да, ну да… подождите, что значит одна? Василиса разве у вас не гостит сейчас?

– Да ты что такое говоришь?! Сказано же было тебе, одна я живу! На Рождество родственники, может быть, и заходят. Шел бы ты отдыхать. Мне еще относить завтра подписи управдому. Ремонт делать нужно в парадной.

Я пространственно посмотрел в пол и предложил свою помощь, чтобы немного успокоить соседку. Хотя волноваться нужно было мне, в голове оказался какой-то сумбур, не приснилось ли мне все сегодня. Откуда же я мог знать имя Василисы? Или, может, Евдокия подумала, что я в женихи к ее внучке набиваюсь.

– Так вы отдадите ей записку? – переспросил я.

– Конечно, отдам, что ж не отдать-то. Держи, вот, подписи всех жильцов, и отнесешь, как сможешь, управляющему.

– Как смогу?

– А куда нам торопиться? Жили так всегда, и ничего.

Я кивнул, извинился за излишнюю несдержанность и поднялся к себе.

В понедельник дождь разбудил меня рано. В мансарде было тепло, я распахнул окно, и запах дождя, перемешанный с листвой, влетел в дом. Как и пообещал, по дороге в библиотеку я зашел к управдому отдать подписи жильцов нашего дома. Узнав, что я родственник Петра и Марии, управдом обрадовался и заулыбался.

– Всегда приятно узнавать молодое поколение. Ваш дедушка, Пётр Ермолаевич, многое сделал для города, и для нашего района тоже. Реставрация парков, усадеб – это все его заслуга. Если бы не он, так бы и жили сейчас среди обветшалых зданий. И вы, я смотрю, по его стопам пошли. Вот, ремонтом занимаетесь. Корни, гены, знаете ли, это дело сильное такое.

– Спасибо за добрые слова, но что вы, нет, это не моя заслуга. Ремонтом занимаются соседи, я просто принес вам письмо.

– Что же, тогда вот вы и сделали шаг в правильном направлении. Продолжайте в том же духе.

– Непременно, – коротко сказал я, чтобы управдом и дальше не вводил меня в смущение.

Я вдруг снова вспомнил про дверь в парадную и решил спросить:

– А дверь когда заменят?

– Простите?

– Дверь в парадную когда-нибудь заменят? Чтобы ее открыть нужно обладать богатырской силой. – И я чуть рассмеялся, вспомнив с каким усилием и выражением лица я каждый раз вхожу в дом.

– Так предлагали много раз! – Развел руками управдом. – Отказываются все.

– Как отказываются?

– Вот так! Сам не знаю, почему. Я, честно сказать, уже и перестал туда заходить. Хотя, если честно, по другой причине… – чуть тише сказал он.

– Интересно… – протянул я, размышляя. Время приближалось к десяти часам и, чтобы успеть к открытию читального зала и занять там место, мне нужно было торопиться. Почти у выхода я обернулся и спросил:

– Скажите, а Василису, внучку Евдокии Павловны, вы знаете?

– Василису знаю, – кивнул управдом, – как не знать. – Потом подумал немного и добавил: – Знать-то знаю, но не видел уже давно. Она была еще ребенком, когда они семьей перебрались во Францию, да так и не приезжали больше. Время, знаете ли, сейчас такое.

– Понимаю, – произнес я, качая головой и, поблагодарив, вышел на улицу.

Дождь снаружи разыгрался совсем, небо стало темным, и ветер сносил зонт в разные стороны. Мысли летали вокруг меня вместе с ветром, ударяясь то о мою голову, то о грудь, то о спину. Я отмахивался от них как мог, но в итоге сдался, и весь мой последующий день в библиотеке превратился в изучение своей психологической стабильности и умственного состояния. Я то и дело поворачивался и смотрел в сторону сидящих рядом людей, потом отворачивался и снова бросал на них взгляд, пытаясь понять, что я действительно их вижу и они продолжают сидеть на том же месте, что и сидели. Прочитав статью о древней живописи в Швеции, я вновь ее пролистал, чтобы удостовериться, что точно все запомнил.

Удивительно, но даже спустя столько времени, я до сих пор помню все свои мысли и смятения. И несмотря ни на что, я все также рад, что по пути к себе в мансарду в тот день я остановился и заглянул домой к Василисе.

Дверь в квартиру на втором этаже оказалась чуть открытой, и вопросы, которые жаждало проявить мое сознание, вступили в тесную дружбу с моим любопытством, и я прислушался. В гостиной кто-то говорил, слышался едва заметный стук чашек и чайника, легкий смех и поступь по деревянному полу. Я вгляделся вдаль из тени коридора – от элегантной одежды и неспешной беседы веяло чем-то другим, далеким. Спустя мгновение в приоткрытой двери показался знакомый силуэт, и я встретился глазами с Василисой. Ее испуганный, как мне тогда показалось, взгляд остановился на мне, и еще спустя мгновение она отшагнула назад. Я, поддавшись подобному чувству, отвел голову и едва слышно взглотнул.

– Мне все говорят, что вас здесь нет и быть не может. Но вы стоите передо мной, – произнес я.

– Пойдемте выйдем. Здесь несколько шумно. – И когда выходила Василиса из гостиной, сквозь небольшой проем я увидел женщин, элегантно одетых и с интересом беседующих между собой.

Мы стояли в парадной. Василиса слегка провела ладонями друг о друга и внимательно на меня посмотрела.

– Вы что-то хотите узнать? – произнесла она.

– Дождь закончился, можно выйти на улицу, – предложил я. Мне было не совсем удобно стоять около квартир соседей и что-то расспрашивать у Василисы.

Она помедлила, а потом нерешительно покачала головой.

– Если… мы сейчас с вами выйдем, то обратно зайти вы уже не сможете, – произнесла она. – Но, если все же хотите, то… возьмите меня за руку.

Несмотря на столь неоднозначные слова, я подошел и протянул Василисе руку. Ее ладонь оказалась в моей, мы вместе открыли дверь из парадной и вышли на улицу. Я не узнал город. Небо было светлым, ветер пах по-другому, и в округе постепенно стали нарастать незнакомые звуки и голоса. Кажется, я навсегда запомнил тот аромат выпечки, столь тонкий, воздушный и этим притягательный.

– Bonjour, ma chère! Мадемуазель Василиса, никак не могу вас застать в галерее, – послышался рядом вежливый голос.

– Не волнуйтесь, месье Бонсуа, – заулыбалась Василиса, – ваша картина почти готова.

Мужчина учтиво поклонился и пошел дальше, вдоль по мостовой.

– Тебе знакомо это место? – Посмотрела на меня Василиса. – Ты понимаешь, где мы? – Она медленно отпустила мою руку.

– Если я все еще не сплю и нахожусь в здравом сознании, то… смею предположить, что мы во Франции?

– На южном побережье, на Лазурном берегу, если быть точнее. Рядом с Французскими Альпами.

– И как мы здесь оказались? – тихо спросил я.

– Мы просто открыли дверь парадной.

– Значит… все дело в двери?

Василиса чуть улыбнулась и кивнула. Она оглянулась и пошла в сторону лавки с вывеской и изображением хлеба, махнув мне рукой.

– Bonjour, belle Василиса! Как обычно, les croissants?

– Oui, messier, merci, – ответила с улыбкой Василиса.

В пекарне ловко подхватили из печи «ле круассан» и завернули в бумажную упаковку. Сверху круассанов оказалось облако сахарной пудры и кусочки миндаля.

– Мы можем поговорить в парке, сегодня теплый вечер, и я люблю иногда здесь сидеть, после того как возвращаюсь домой.

– С удовольствием, – сказал я и даже не заметил, как в моих руках оказался бумажный стакан с горячим кофе с молоком. Сверху я учуял ореховый аромат и, кажется, запах корицы.

В парке зашуршала листва, и мы медленно пошли по аллее. Было ощущение, что моя наружность, и, в первую очередь, сущность, совершенно не вписываются в окружение. Чувствовал я себя неуютно, долговязо и даже немного диковато. Не привык я гулять по парку с круассанами и кофе, неторопливо приветствуя прохожих. Не говоря уже о том, что был я даже не из Петербурга, а из Сибири, небольшого и спрятанного ото всех северного города.

Может, Василиса почувствовала это, и в парке мы не остались. Прошли по аллее, вышли на маленькую площадь с булыжной мостовой и вскоре оказались на дороге с растущими по бокам пушистыми соснами. С каждым шагом людей становилось все меньше, и через каких-то несколько минут мы уже были почти одни.

– Вот и весь город, – радостно сказала Василиса. – Если хочешь оказаться среди людей, то парк и площадь – это единственное место, где можно кого-нибудь увидеть. Дальше начинаются особняки и фермы, и найти людей за городом – это большая удача. А еще дальше – берег моря, где белый песок, белоснежные скалы, а вдалеке виднеется густой сосновый лес… И, быть может, будешь удивлен, но мне нравится тишина и первозданная природа.

– И куда же мы идем?

Неожиданно Василиса остановилась.

– Я совсем не подумала о тебе. Тебе ведь домой надо.

– Мне? – переспросил я.

Василиса кивнула, изучающе на меня посмотрев.

– Как же так получается, через дверь провела, круассаном с кофе, можно сказать, завербовала и назад меня отправляешь? А как же тайная дверь? Мне не терпится все узнать!

– Поздно уже, темнеть начинает. – Василиса забеспокоилась и огляделась.

– Подожди, а как теперь я попаду обратно домой? Я и не вспомню уже через который из домов мы вышли.

– Я тебе адрес напишу. Хотя так ты все равно не окажешься дома.

– Что? – изумился я.

Василиса взглянула на часы на моей руке и снова обернулась. Было уже совсем заметно, что она начинала нервничать.

– У нас разница во времени. Можешь не торопиться, – сказал я.

– Я знаю, – быстро произнесла она и пошла дальше вдоль дороги по направлению от города.

– Слишком невежливо с твоей стороны оставлять меня одного во Франции.

– Знаю, – снова сказала она и ускорила шаг.

«Что вообще происходит», – подумал я про себя. Мне вновь начали казаться все события какими-то нереальными.

– Поздно. Уже не успеем.

– Куда не успеем, Вася? – спросил я почему-то совсем по-дружески, и подумал с надеждой, чтобы она на меня не услышала.

Василиса ничего не ответила и вскоре почти побежала. Я тоже ускорил шаг и едва поспевал за ней. Внезапно она свернула налево от дороги и оказалась около большого двухэтажного жилого дома. Остановившись, она быстро мне сказала:

– Ты – мой коллега по работе. Из Финляндии.

– Я финский знаю, – зачем-то добавил я.

И только я успел выдохнуть после нашей вечерней пробежки, как в доме широко открылась дверь и на пороге возник мужчина довольно серьезного и интеллигентного вида.

– Bonjour, papa! Это Николай. Nicolas. Мой коллега по галерее, он из Финляндии. Разместим его в доме для гостей сегодня.

Я поздоровался по-фински и сказал, что сейчас тружусь над работой по изучению культуры и истории скандинавов.

– Мама волнуется, когда ты поздно, – сказал ей мужчина по-русски и поздоровался со мной по-французски.

В глубине дома появилась незаметная фигура, как мне показалось, дворецкий, он позвал меня и жестом пригласил за ним следовать. Мы вошли во внутренний двор, в глубине стоял небольшой одноэтажный дом, по-видимому, гостевой, вокруг которого росли ветвистые кустарники. Повсюду было уютно, красиво и притягательно. Не зная, что делать, я остался сидеть во дворе, на скамейке перед домом, окруженного густой и еще зеленой листвой.

Спустя некоторое время послышался шорох, и голова Василисы показалась среди пушистой хвои. Она подошла и села рядом со мной.

– Мой финский коллега, извини, что заставила тебя ждать. Мне нужно было сказать родителям, что все нормально.

Только сейчас я заметил, что мы с Василисой перешли на ты.

– И извини, что не проводила обратно.

– Чего уж там… так я попаду теперь домой? – Мысль о том, что дома осталась моя диссертация становилась все более ясной.

Василиса задумчиво посмотрела вверх.

– Мы попробуем, конечно. Попробуем. Завтра. Я не могу после десяти вечера уйти из дома, понимаешь?

– Понимаю, – согласился я. – Знаешь, я никогда не был за пределами России.

– Понимаю, – сказала Василиса. – А я никогда не была в Сибири.

Неожиданно Василиса положила руку мне на плечо и воскликнула:

– Ты голодный, наверное! Как невежливо с моей стороны! Я сейчас же соберу все на ужин.

– Не волнуйся, не стоит. Я же только что круассан съел.

– Нет, нет, мне неудобно. – Василиса поднялась и стала уходить по направлению к дому.

– Не надо мне ужина. Ты только про дверь расскажи! – лишь и успел сказать я.

В дали сада она обернулась и с улыбкой ответила:

– Конечно, расскажу! Подожди меня только, я сама голодная!

И опять я остался один. Постепенно начинало темнеть, и внутренний двор озарило множество фонарей. Теплый вечерний свет коснулся дома, прошел сквозь листву деревьев и дошел до моего уютного палисадника. Я посмотрел на часы и вздохнул. «Может, спать пошла Василиса. И мне, наверное, можно на отдых идти», – подумал я и нерешительно посмотрел на гостевой дом.

Но спустя мгновение дверь в саду открылась и появилась Василиса с корзинкой в руках. Было видно, что у нее что-то тяжелое, и я пошел ей на встречу.

– Что здесь? – не скрывая интереса спросил я, а сам, услышав запах теплого хлеба и чего-то пряного, почувствовал, как рот наполнился слюной, будто у голодного щенка. С усилием корзина оказалась на садовом столе, и Василиса зашуршала оберточной бумагой.

– Сыр бри и камамбер. Ты любишь? – Вопросительно подняла на меня глаза Василиса. И не дождавшись ответа, продолжила: – Багет, печем мы сами, картофель с овощами, грибы под Бешамель и зелень. И где же… ах да, оладьи и пирог. Ты не волнуйся, если не наешься, я принесу еще. Или спросишь у Этьена, нашего дворецкого, он тебе все сделает.

– Этьен… – вдруг вспомнил я. – Совсем недавно… где же я слышал это имя… – Я запустил руку в волосы и понял: – А, у нас у соседей так собаку зовут!

Василиса улыбнулась и чуть прищурилась.

– А собака случайно не маленькая? Почти что щенок. Молочного такого цвета.

– Ага, – кивнул я, – совсем щенок, совсем такой, молочный.

– Этьен не отходит от mama ни на шаг. Все время на руках. А ведь он должен вырасти в большого лабрадора. – И Василиса весело засмеялась.

– Так значит матушке твоей я помогаю дверь в парадную открыть.

– Oui, – сказала Василиса, что означало согласие.

За ужином мне показалось, что на какое-то время я превратился в облако, унесся куда-то в небо, наслаждаясь горячим хлебом, сыром и ароматом прованских трав. Воздух наполнился легкой дымкой печеных овощей, и шлейф горячего яблочного чая с корицей окутал меня, Василису и весь наш маленький палисадник, где мы сидели.

– А ты не думала, что однажды ты не окажешься в Петербурге, пройдя через дверь? Или, наоборот, во Франции?

– На этот случай у нас и существует договоренность, всегда возвращаться до десяти вечера. Если кто-то не приходит, то тогда мы созваниваемся с granny, с бабушкой. Но такого еще никогда не было. – Василиса посмотрела на меня и сказала: – Спрашивай, что хотел бы узнать. Я все равно уже нарушила правило никому про это не рассказывать.

– Но я ведь не совсем посторонний, – заметил я. – В какой-то степени один из вас. По дальним родственным связям.

– C’est oui. Это да… Знаешь, история настолько давняя… что, может быть, всего я и не упомню. Но я попробую. – На мгновение Василиса задумалась. – Мой прадедушка из Петербурга был ученым. Он занимался исследованиями в области физики и, по рассказам, однажды с семьей пропал почти на год. Потом появился вновь, но всем было уже не до расспросов, началась революция в России, многие уезжали по разным странам, и дом почти опустел. Его открытие держалось в полном секрете. Мы входили в дверь дома во Франции и оказывались в парадной Петербурга. Потом могли выйти в город, вдохнуть воздух Северной столицы и вернуться опять в парадную. Но когда после этого выходили на улицу снова, мы всегда оказывались уже у себя дома, во Франции.

– И как такое возможно? Это особенное место – преломленное пространство, параллельная реальность?

– Записей прадедушки почти не сохранилось, и я бы в будущем хотела узнать, каким образом все происходит. …Но это еще не все, – Василиса помедлила, – как ты думаешь… какой сейчас год?

После этих слов мне определенно стало не по себе. И я понял, что, наверное, было только два варианта, либо речь идет о прошлом, либо о будущем.

– 1985, – произнес я, уже понимая, что, скорее всего, это неправильный ответ.

Василиса покачала головой.

– 1984.

– Уфф… – выдохнул я. – Я уже было приготовился унестись на сто лет назад, в 1885.

– Преломление времени идет на год при переходе.

Я посмотрел в отражение в чайнике и увидел, что борода вроде бы у меня изменилась.

– Интересно… – Провел я рукой себе по лицу.

– В 1985 году коллекцию картин, которая хранится у твоих родственников во Франции, выкупит один меценат с востока для своей частной коллекции. Но сейчас – 1984, и есть еще год, чтобы увидеть эти картины. …Мне в галерею завтра нужно. Но я тебя проведу через дверь.

– А если я пройду один?

– Ничего не произойдет, если я не возьму тебя за руку. Останешься здесь же, во Франции.

– Интересно, – только и смог опять произнести я. – Как же все-таки это объяснить?

– Если бы мы знали, – улыбаясь, сказала Василиса. – Не все ведь в мире можно объяснить. Даже с помощью науки.

Я согласился с Василисой, хоть и верилось во все с трудом. На руках у меня разместился Этьен и скоро сладко засопел.

На следующий день, оказавшись дома в Петербурге, я закрыл за собой дверь и огляделся. Мансарда казалась мне какой-то другой, далекой. В сознании плавными облаками еще проносились незнакомые голоса, под ногами ощущались булыжные мостовые, и странным образом я помнил щенка, которого держал в руках, успокаивающего молочного цвета.

«Интересно, – подумал я, – он ведь вырастет скоро. Собаки же быстро растут. Смешной он будет, если захочет посидеть на руках, как раньше».

Мысли мои снова перетекли на мансарду, и я вновь растерянно огляделся. На столе лежал ворох бумаг, которые остались после недавнего похода в читальный зал.

«В библиотеку… – вспомнил я. – Мне снова нужно будет идти в библиотеку…».

Я сел в кресло, посмотрел через окно на звездное небо и вскоре уснул.

Наутро постучали в дверь. Я было хотел подняться, но на полпути рука моя дотянулась до спины и я со вздохом потер поясницу. Оглянувшись, я увидел смятый плед и понял, что провел всю ночь в кресле. Руки мои потянулись вверх, у меня в спине что-то хрустнуло, и стало легче.

В дверях стояла Василиса, и мне показалось, что я расплылся в улыбке.

– Кажется, будто все повторяется. – Василиса рассмеялась, и ее взгляд коснулся моих растрепанных волос.

– Ты просто всегда так рано приходишь в гости, – смущенно ответил я и попытался привести волосы в порядок.

– Действительно, рано, – моя гостья посмотрела на часы, – первый час дня, это не шутки.

Время на самом деле уже приближалось к обеду, и тут у меня точно появилось дежавю, так как Василиса прошла на кухню и я опять ее спросил, не хочет ли она сыра и хлеба из местной пекарни, хотя ничего из этого дома давно уже не было.

– А я тебе круассанов принесла, – сказала Василиса, и только сейчас я заметил бумажный пакет у нее в руках.

– Тех самых? С площади?

– Нет, – покачала она головой, – мы сами печем. Будешь? – Василиса протянула мне пакет. – Там с сыром и с малиной.

Я тихо сглотнул и развернул похрустывающую бумагу. Теплый аромат выпечки окружил мою голову, потом спустился до плеч, и я почувствовал, как мое сердце радостно забилось.

– Спасибо, – тихо поблагодарил я и, голодный и счастливый, обнял пакет.

– Возможно, я несколько неожиданно пришла и знаю, что тебе нужно работать, но… я пришла по очень важному делу.

– Думаю, почти все дела очень важные, если приходят о них говорить с пакетом круассанов. С моего лица слетели крошки, и я снова откусил воздушное облако с сыром.