Текст книги "День в дождливом декабре"

Алла Гореликова

День в дождливом декабре

Перед рассветом пошел дождь. Тяжелые капли стучались в единственное оконце старой метеостанции; сквозь рассохшуюся раму натекла на подоконник лужа, и сидящая в слишком тесном горшке морочница торопливо доращивала воздушные корни. Морочница хотела добраться до воды – настоящей дождевой воды, а не поганого дистиллята – и наконец-то расцвести. Хозяин станции, натянув защитные перчатки, собирал воду старой губкой. Как всегда по утрам, был он хмур, неуклюж и молчалив, и в почти бесцветных старческих глазах плескалась недозапитая с вечера тоска.

Дождевой фронт накрыл и Зурбаган. Хлынуло внезапно, однако привычные горожане успели разбежаться по укрытиям; те же, кому посчастливилось оказаться дома, задраивали ставни, переключали местное вещание на аварийный канал и готовились к долгой скуке – зимние дожди меньше недели не идут. Плиточные тротуары отражали низкое небо, на поверхности темных луж плавали воздушные пузырьки, предвещая затяжную непогоду. Ливневка быстро наполнилась доверху; мутный поток несся вдоль улиц, вихрясь водоворотами в стоках, разбиваясь пенными бурунами о деревья и фонарные столбы, колотясь прибоем о высокие ступени домов.

– Мерзкая планетка, – поморщился, отходя от окна, зурбаганский губернатор. – Мерзкая, мокрая, паршивая планетка.

Тяжелые ставни щелкнули, оставив непогоду снаружи; засияла мягким светом старомодная хрустальная люстра, бокалы с вином раскидали по белоснежной скатерти кровавые блики.

– Синоптики здесь бесполезны. Никто не предупредит вас о… о таком, – гладко выбритый подбородок губернатора дернулся в сторону задраенного окна. – На ближайшую неделю жизнь колонии парализована. В лучшем случае на неделю. Но скорей всего, лить будет весь декабрь. Самый противный месяц.

Губернатор опустился в кресло, взял бокал. Взглянул на гостя: мельком, вскользь, с тем же тоскливым чувством, с каким смотрел на переполненную ливневку и пенные буруны у столбов.

– Вам повезло. Вовремя добрались. Еще немного, и хватанули бы дозу. Пейте, здесь это нужно. Профилактика.

Сидящий против хозяина кабинета молодой человек – типичный «корпоративный планктон», прилизанные волосы, костюмчик-галстучек-очечки, – равнодушно повел плечами. Спросил, отхлебнув вина и одобрительно кивнув:

– Почему вы не установите над городом поля?

– Я полагал, – ядовито заметил губернатор, – что в такой солидной компании, как ваша, принято знакомить экспертов с местной спецификой до командировки.

– И все же? – В голосе гостя появился нажим: легкий, чуть заметный, но…

Слишком хладнокровен, подумал губернатор. Документы его наверняка фиктивные. Молодой специалист, первая командировка – да, конечно! Больше послать некого было. На Зурбаган – юнца лопоухого. От «Герона»! Юнцу этому наверняка лет восемьдесят, администратор высшей категории, аудитор первого разбора, сам себе телохранитель, десяток смежных специальностей на всякий случай и картбланш два нуля в заначке. Моргнуть не успеешь, как приберет колонию к рукам.

Разрешить легкому вздоху сорваться с губ: пусть себе гостюшка считает, что ему уступили.

– Затратно. Генераторы пришлось бы держать постоянно включенными: местная биосфера слишком активна, остаточным фоном ее не отпугнуть. Герметичные убежища и дешевле, и проще. К тому же по-настоящему опасен здесь только дождь. И только зимой, когда цветет морочница.

– Колония в герметичных убежищах, – гость презрительно хмыкнул. – Через полтора века после заселения.

– Нам приходится считать деньги. За полтора века здесь натворили достаточно глупостей; мы не хотим повторять чужие ошибки.

– Полтора века назад еще не было надежных технологий корректировки биосферы, но сейчас…

– О чем вы говорите?! – вскинулся губернатор. – Какая корректировка?! Малейшее вмешательство – и мы рискуем потерять то, ради чего здесь сидим.

– Ну, это еще надо доказать, – пробормотал эксперт «Герона». Все-таки юнец, решил губернатор. Более опытный, чем прикидывается, но – юнец. Новые технологии, «мы не можем ждать милостей от чужой природы», энтузиазма немерено, а вот мозгов… Все-то им вынь да положь, на блюдечке с зеленой каемочкой.

Доказывайте, едва не сказал губернатор. Но – сдержался. Уж он-то достаточно пожил, чтобы усвоить: оставить за собой последнее слово – еще не победа. Далеко не победа. Более того, весьма вероятный шаг к поражению.

Вместо этого губернатор отхлебнул еще вина и спросил:

– Чем же мне вас занять на период вынужденного бездействия? По такому ливню вы не доберетесь и до старого периметра, не то что на плантации.

Гость поднялся, взглянул на губернатора сверху вниз:

– Я – доберусь. И до периметра, и на плантации, и по станциям, уж будьте уверены. В мои задачи, господин губернатор, не входит ознакомление с достопримечательностями вашего милого городка.

– Это опасно.

– Ничуть. С хорошим вездеходом и квалифицированной командой… – В голосе эксперта вновь явственно мелькнуло презрение: мол, совсем вы тут от прогресса отстали.

– Ну что ж, – на этот раз губернатор не стал сдерживать антипатию, – желаю удачи вам, вашему вездеходу и вашей квалифицированной команде.

И снова гость пропустил яд мимо ушей. Откланялся по всем правилам корпоративного этикета, пообещал сразу по возвращении появиться: «Развеять ваши опасения, господин губернатор», – усмехнулся, вновь оставив за собой последнее слово. Вышел стремительной походкой занятого человека, оставив после себя легкий запах молодежного одеколона и – наверняка! – с десяток «жучков».

– Наш гость намусорил, – брезгливо сказал губернатор. – Прибери.

Эксперт «Герона» чуть заметно улыбнулся. Он ждал этой фразы, завершающей в губернаторских глазах образ самонадеянного юнца. Разумеется, умный человек не стал бы подкидывать жучки ни в кабинет – кстати, наверняка не рабочий! – ни на одежду, ни даже в волосы или на кожу губернатору. Хотя бы потому, что обнаружить их и снять – дело четверти часа. Но – имидж обязывает.

Роскошный кабинет, мигнув на прощанье, исчез с экрана «сетевушки». Молодой человек – впрочем, губернатор был прав в том, что его гость далеко не так молод, как выглядит, – поправил очечки, приноравливаясь к новой картинке, и вызвал командира группы поддержки.

– Подбирайте меня, выезжаем. Жду в губернаторском гараже.

– Пять минут, шеф, мы на подлете!

– Отлично.

Зурбаганцы хорошо устроились, думал эксперт, дожидаясь вездехода. Сто с лишним лет лавировать между «Героном» и «Медиклом», играть ценами, грести сверхприбыли. И они еще строят из себя бедненьких! Деньги им считать надо! Надо, точно. Считать и пересчитывать, когда собьются. Ничего, господин губернатор, кончилось ваше время. «Медиклу» пришел конец, и теперь диктовать условия будет «Герон». Мы еще и вашу планетку купим. По дешевке. Вашу мерзкую, мокрую, паршивую планетку, на которой льют мутагенные дожди, защитные поля не справляются со слишком активной биосферой, а синоптики бесполезны настолько, что колонистам проще забить на прогнозы и неделями скучать в герметичных убежищах с замкнутым циклом. Задрипанную планетку, истинную ценность которой знаете только вы – и я.

Позавтракав, старик разговорился.

– Первые колонисты были романтики, – привычно бурчал он. – Какого черта было трепать такие названия? Зурбаган, Лисс… Где теперь тот Лисс? Там же, где все мечты о лучшей жизни. Романтик – это приговор. Уродство, мутация. Летальная.

Зимние дожди вгоняли старика в тоску, а из всех зимних дождей хуже всех были декабрьские – затяжные, ровные и сильные ливни. В декабре старик много пил, много болтал и почти совсем не работал. Впрочем, особой работы от него и не ждали: метеостанции на этой мокрой планетке давно уж перестали быть и передним краем исследований, и головной болью, и объектом злых шуток. Безнадега она и есть безнадега. Но совсем без синоптиков нельзя – инструкции для всех одни. Поэтому никому сто лет не нужная сеть автоматических метеостанций все работает, шлет в Зурбаган никому сто лет не нужные наблюдения, копит никому не нужную статистику, и на каждой сидит оператор – данью замшелым предписаниям. К тому же при одинаковых деньгах длинный список занятых рабочих мест и ведомости на зарплату выглядят солиднее, чем вереница пенсионеров. Особенно – в колонии с замкнутым циклом жизнеобеспечения.

– Романтики ищут жар-птицу, – ворчал старик. – Ищут и находят, а потом появляются деловые люди и открывают птицефермы… и жар-птицы превращаются в оборотный капитал, а у романтиков дорога в бухгалтеры или в безработные.

На подоконнике снова натекла лужица, но занятый тоскою старик туда не глядел.

– Вездеход как вездеход, – пожал плечами смотритель губернаторского гаража. – Внедорожник класса «А ноль», два мотора, усиленные поля, воздушно-магнитная подушка. Огнеметы. Широковат для наших дорог, бока пообдерет.

– Аварийную волну вы ему дали?

– Мы-то дали, – хмыкнул смотритель. – Но, босс, видели б вы, как он посмотрел в ответ!

– Представляю. – Губернатор брезгливо дернул губой. – Что ж, раз наши гости так в себе уверены… остальной транспорт на приколе?

– Да, босс, все по домам. Семерка с утра выехала на урожай, но успела вернуться.

– Хорошо. – Губернатор прошелся по кабинету – рабочему кабинету, – поймал взгляд подчиненного. – Вот что, раз наша техника вся дома… вы, помнится, подавали заявление на отпуск?

– Да, босс. Дочка, босс, ворчит…

– Я помню. С завтрашнего дня можете отдыхать. Зайдите в бухгалтерию, пусть сегодня же начислят отпускные и премию. Скажете, мой личный приказ.

– Босс… Спасибо!

– Еще одно, – остановил восторг подчиненного губернатор. – Декабрь – неприятный месяц. Пока вся наша техника дома, самое время устроить профилактику. Пусть механики займутся. И пусть начнут с тягача. Прямо сейчас.

– Сделаем.

– Хорошо, – кивнул губернатор. – Можете идти.

Главный энергетик уже ждал в приемной.

– Вызывали, босс?

– Да. Проходи, садись, докладывай. Поглядел?

– Поглядел, с пилотом парой слов перекинулся. Ничего военного, босс, поля

...

конец ознакомительного фрагмента