Текст книги "Цвет вечности"

Единицы из них были убраны не забывающими своих предков родственниками. Но на каждом холмике лежало обрубленное деревянное полено.

Нарубы.

– Почему? – спросил Джанни.

Никто не помнит, не знает, люди не задумываются, зачем делают это – кладут дубовые колоды на могилы.

И я не понимала, что толком ответить. Но рядом находился Клим. Наш умный веснушчатый друг, страстно изучающий историю и прошедший по конкурсу в университет на кафедру мифологии. Поэтому-то у него и загорелись глаза: он будто ждал, когда любопытный итальянец что-то подобное спросит.

– Обычаи староверов, – ответил Клим. – Сейчас мы не видим тут ничего особенного и не придаем значения, но они верили, что дубовая колода не позволит покойнику подняться из могилы. Наши предки верили в упырей[7]7
   В славянской мифологии – неупокоенный мертвец; вампир, который ночами восстает из могилы, чтобы пить кровь живых людей.


[Закрыть] и тех, кого называют «костомахи»[8]8
   Персонаж белорусского фольклора. Сгнивший до костей покойник; скелет, поднимающийся из места погребения, подобно упырю.


[Закрыть].

Джанни удовлетворенно кивнул. Брови на переносице были плотно сдвинуты. Джозефина суетливо достала из его чехла блокнот и пыталась вслушаться в то, что говорили, и записывать, возможно, она действительно, как и сказал Джанни, неплохо понимала нашу речь.

– Погост называют кладбищем вампиров. Но это неправда. Хотя не только в древности, но еще и не так давно местные жители тоже имели предрассудки. Заметили, что роща состоит из осин? Их высаживали основатели Садов, соседнего поселка. Осиновым колом, как известно, можно убить упыря.

– А крест с лентами? – спросил Джанни.

– Их украшают на Пасху мертвых, – разъяснил Клим. – Радуницу. И ставят не только на погостах. В глухих деревнях можно встретить на обыкновенных перекрестках. Зачем – никому уже и невдомек. Но каждый должен повесить ленту.

– А что по этому поводу думали староверы?

– Что на самом деле они стоят для отпугивания нечисти.

Джанни без устали фотографировал. Джозефина писала.

Кивнув, еще раз осмотревшись, Джанни показался удовлетворенным. И сообщил нам, что готов продолжить прогулку. Спустя минуту мы двинулись вперед.

За пустырем, пробравшись через густую растительность, мы наконец-то вышли на Ореховку, позабыв о старинном кладбище, скрывшемся с наших глаз. Трава на берегу была ярко-зеленой, высокой, лоснящейся от ветерка. Андрей с Ильей достали из рюкзаков два покрывала и постелили на берегу, а мы, вместе с драконами, присели отдохнуть после долгого похода. У меня даже гудели ноги.

Джанни рассказывал нам, как много они ходили с Джозефиной и детьми, когда ездили на север Италии в молодости. Поднимались по пешим маршрутам на Доломитовые Альпы, преодолевали километры вдоль горных ручьев по скользким камням. Да и сейчас он, похоже, не потерял сноровку.

Тем временем Джозефина как-то пискнула, уставившись на поверхность воды: мы все перевели туда взгляды и обнаружили вынырнувшего фока. И он был не один. Буквально через секунду появился и мелкий детеныш.

Они похожи на тюленей, но более утонченные и вытянутые. У них серая гладкая кожа. Крылья мощные и широкие, но в сложенном виде обманчиво напоминают плавники. Вытянутые мордочки и длинные шеи, остро торчащие ушки. И закрученные хвосты. Детеныш пищал, фок-мать склонилась и прижалась к его голове носом.

– Невероятно красивые создания, – прошептал Джанни. Он не выпускал из рук фотоаппарат.

Пока мы отдыхали у воды, здесь собралась стая фоков, прибывая целыми семьями. В общем, мы насчитали семнадцать штук. И я думаю, что даже Клим Лазарь не знал, почему они уже столько лет слетаются именно сюда. Но тут их настоящий дом.

На Ореховке мы провели пару часов. Джанни и Клим нашли общий язык. Профессора очень интересовали как научные сведения о драконах, так и нечто большее, не вполне правдивое, но притягательное. Наверняка он был рад, сам того не подозревая, приехать в Беларусь за драконом и наткнуться на того, кто приоткроет для него завесу тайн неведомого.

Профессор итальянского университета затаил дыхание, слушая легенды, и хоть многие из них мы, конечно же, знали, но не могли тягаться с энтузиазмом парня – с таким воодушевлением эти истории был способен поведать лишь Клим.

Глава 4
Песня о Ящере

– Драконы, – начал Клим, – издревле живут на наших землях. Говорят, они сюда прилетели из других стран, но некоторые считают, что здесь и есть их родина. Но имеется версия, что они появились задолго до людей.

Мы сидели полукругом на покрывалах, в центре лежал блокнот Джозефины, который она тотчас взяла в руки и раскрыла.

– Считается, что прежде эти создания были не такими, как сейчас, – продолжил он. – В те времена существовали древние магические драконы – цмоки. Самыми известными легендами нашей страны по праву считаются предания о цмоках и волколаках. Думаю, вы отчасти слышали о них. Как и о том, что около тысячи лет назад была война между ними. Люди участвовали в сражениях опосредованно, став случайной стороной конфликта.

Джозефина с сосредоточенным лицом быстро конспектировала.

– Предания о цмоках распространены на всей территории нашей страны. Общего в них больше, чем отличий. По многим версиям цмок превращается в красивого парня, мужчину, и ухаживает за юными девушками. Но при плохом поведении наказывает избранниц. Однако это не злое существо, если не накликать гнева дракона своими поступками. Цмоки справедливы и следят за равновесием в мире. И хотя их описывают как высокомерных и даже спесивых, цмок всегда приходит на помощь людям, если его попросят. Особенно если это касается действий нечистиков – злых духов и потусторонних созданий, которые пытаются навредить человеку. Но цмоки крайне разборчивы. Если решат, что причина не стоит их внимания, нарушенного спокойствия и отдыха, то развернутся и улетят.

– Их еще называют хутами, верно? – спрашивает Джанни. – Я слышал это название несколько раз.

– Почти верно, – отвечает Клим. – Хуты – это обычные лесные драконы. В давние времена их окрестили домашними. Но сейчас в народе существует путаница понятий. Их можно так называть, но на самом деле нужно помнить, что хуты не равны настоящим цмокам.

Хуты не наделялись разумом и были просто домашней скотиной, за исключением того, что были истории о хутах, которые настолько любили хозяев, что приносили им дары – золото, или воровали из соседних дворов сено или зерно.

Ходят предания, что цмоки ненавидели хутов, считали их недостойными звания драконов, ведь те служили людям, жили в их домах и были приравнены к прирученным животным. А еще хуты пакостили цмокам: могли уворовать подношения, оставленные для величественных драконов.

Цмоков же часто называют в наших краях лешими. И они действительно смахивали на них по повадкам. Могли испугать корову, заставляли неблагочестивых жителей сел блуждать в чащах. Но некоторым – могли помочь и указать верный путь. Цмок – дракон, наделенный разумом, – достигал огромного размера, сравнимого с несколькими лошадьми. Его можно было подкупить – задобрить подношениями. Дары обычно приносили к берегам водоемов или на природные возвышенности. В хорошие дни цмокам хватало овцы или быка, в плохой они желали самую красивую девушку из деревни.

Особым даром была яичница, но, в отличие от хутов, цмоки ели ее несоленой. Они причисляются к нечисти, значит, таких вещей боятся. И, если получали подобное подношение, испорченное столовой солью, могли спалить дом хозяина огненным дыханием. У нас и теперь сохранился старинный обряд: в некоторых деревнях после свадьбы молодожены умасливают местного цмока при помощи угощений с праздничного стола. Это сулит счастливый брак, поскольку драконы покровительствуют крепким парам, семьям. Уважают.

А вот молодых девушек, которые не стремились к замужеству, они могли наказывать или даже утопить. Родственники часто пугали девиц: если не будут думать о будущем, то скоро встретятся с разгневанным цмоком.

В общем, они любили порядок и не терпели безнравственность.

Мифологи не находят общего знаменателя, почему вспыхнула война между людьми, цмоками и волками, которая описывается в летописях и перекочевала в некоторые учебники по истории.

Но зато есть сведения о причинах другой войны: после схваток цмоков и людей с волколаками последние были стерты с лица земли, а битвы продолжились уже между человечеством и магическими рептилиями.

Первое время цмоки поддерживали мир, порядок и равновесие. Но некоторые почувствовали прелесть людской жизни и стали позволять себе чересчур много. И упивались властью. Например, терроризировали села, угрожая сжечь дотла дома, если им не предоставят юных невест, или требовали слишком щедрых подношений в виде скота, чего люди предоставить не могли. Тогда и была объявлена война этим мифическим созданиям. И в итоге ведь – победили. Древнейшие драконы исчезли, но остались хуты.

То есть домашние драконы.

– Да, но как насчет волков? Правда, что волколаки не подобны европейскому оборотню? Они обращались по собственному желанию, а не по велению луны? Благодаря магии и… ножам, воткнутым в землю? Но каким именно образом?

Никто из нас не заметил, как начали сгущаться сумерки. Минуло несколько часов с момента нашего прихода сюда, на озеро фоков, но мы не устали и не собирались домой. Мы с удовольствием окунулись в неведомое, о котором не думали каждый день. И для нас самих – не только для Джанни – эти истории были чем-то новым. Никто не хотел выдвигаться в обратный путь. Напротив, Андрей и Илья разожгли костер, чтобы прогнать роившихся над головами комаров.

– Волколаки, – повторил Клим. Пламя оранжевого огня сделало рыжие волосы парня еще ярче. – В наших краях они – не совсем заложники луны. Многие оборачивались имеющими злые намерения колдунами, но в облике волколака страдали. Они не приносили вреда, сохраняли человеческие повадки и, если так можно выразиться, не теряли чувств, а питались украденными остатками еды у людей. Их внешний вид сходен с волком, только глаза оставались человеческими.

Здесь, в Гомельской области считалось, что у волколака остается человечья тень. Кстати, они не могли сами избавиться от звериного обличия. Им могли помочь люди, распознав в хищнике человека, – перебросить через него пояс, назвать по имени или скормить свадебный каравай.

Если имя волка было неизвестно, селяне просто перебирали имена. Но встречались и злые колдуны, которые оборачивались самостоятельно: при помощи воткнутых в землю или в особый пень ножей, острием вверх. И через них кувыркались.

Они выглядели по-иному, были размером с дом, достаточно кровожадны, опасны и нападали на людей. В некоторых местечках существует поверье, что магия колдунов как раз и зависит от магии луны.

Но обращение не было связано с полнолунием. Об этом есть старинные белорусские легенды. Например, «Вядзьмак-ваўкалак»:

«Жылі два саседы. Багаты быў вядзьмак, а бедны – добры чалавек. Бедны купіў каня і вывеў на выган, а багаты ўзяў тры нажы, утачыў у зямлю і пачаў куляцца. Перакуліўся праз адзін нож – у яго галава стала воўчая, перкуліўся праз другі – тады ўвесь стан стаў воўчы, ен перакуліўся праз трэці – тады і ногі зрабіліся воўчыя. Тады ен паляцеў і задушыў каня, а бедны выняў адзін нож. Воўк бяжыць назад к нажам, штоб адвярнуцца назад у чалавека. Прыбег. Як перакуліўся праз адзін нож – тады стала галава чалавечая; як перакуліўся праз другі нож – тады ўвесь стан зрабіўся чалавечы; перакуліўся трэці раз, але ногі засталіся воўчыя, бо не было трэцяга нажа»[9]9
   Белорусская фольклорная легенда. (Легенды i паданнi / Склад. М. Я. Грынблат i А. I. Гурскi. Мн., 1983.) (Прим. авт.) «Жили-были два соседа. Богатый был колдун, а бедный – просто добрый человек. Однажды бедняк купил коня и повел его в загон, а богатый увидел все это, взял три ножа, воткнул их в землю и начал оборачиваться. Перекувырнулся через первый нож – и голова стала волчьей, кувырнулся через второй нож – и туловище превратилось в волчье, перекинулся на третий – и ноги стали как у волка. Потом взял и задушил коня, а бедняк тем временем вытащил один нож. Волк бросился обратно, чтобы превратиться в человека. Прибежал и перекувырнулся через нож – и стала у него человеческая голова, кувырнулся через другой – и тело стало человеческим, перекувырнулся в третий раз, но ноги остались как у волка, потому что третьего ножа не было». (Пер. ред.)


[Закрыть].

– Воткнутых лезвием вверх ножей могло быть не только три, но и один, два, пять, семь, девять, даже двенадцать. И кувыркаться было вовсе не обязательно. Можно перешагнуть или перепрыгнуть. Чтобы превратиться обратно, те же действия совершались наоборот. Если волколака убить в таком образе, труп станет человеческим. По сути, волколаки всегда враждовали с драконами, и, когда развязалась война, цмоки поначалу вступились за людей.

По окончании противостояния те и другие приписывали победу себе. Но самое главное – волков смогли уничтожить навсегда, а злых колдунов – почти всех – истребить. И с тех пор никто не «переворачивается».

Свет огня отражался в наших глазах – я посмотрела на Андрея и заметила в его взгляде влажный блеск.

Взор Джанни был ясным и довольным, наверное, профессор нашел ответы на вопросы, которые мучили его давно. А Джозефина не смотрела никуда, кроме как в блокнот, в который все тщательно записывала.

Над нами пролетела стая птиц, создав секундную тень. Тихо потрескивал костер, искры вспыхивали, взлетая от ветерка. Наступила задумчивая, блаженная тишина.

– У нас много легенд, – разбил молчание Клим. – О туросиках – древних быках с золотыми рогами, мерцание которых привлекало путников в лесу, благодаря чему они заманивали людей в непроходимые болота. О русалках, имя которых – озерницы, о костомахах, каснах[10]10
   В белорусском фольклоре – неопределенного вида сверхъестественные существа, нападающие на людей стаями.


[Закрыть], злыднях[11]11
   Демонические духи, живущие в домах, в основном под печью, пакостящие хозяевам.


[Закрыть], Ящере, Будимире[12]12
   Царь всех петухов, чье пение предвещает начало рассвета.


[Закрыть]. Люди знают, что есть такие легенды, и они не вполне правдивы. Но они складывались столетиями и были основаны на чем-то. Верим ли мы в них? Не знаю. Но байки рассказывают, чтобы подростки не шлялись по улице по ночам.

А про туросика – чтобы не совались без надобности в лес. То же и про цмоков-леших. Про озерниц – чтобы дети не купались одни. И так далее. Но эти страшилки считают выдумками, хотя я слышал странные истории, что пропадали бесследно люди. Например, ушедшие по грибы. А кто-то стабильно твердит о блуждающих огоньках[13]13
  Свечение неясного происхождения, по обыкновению видимое по ночам в лесу, вдоль дорог, на болотах или на кладбищах.


[Закрыть] на кладбище. И об упыре, который унес девочку прямо среди белого дня из деревни.

Кстати, случай с упырем был в соседнем селе лет семьдесят назад.

Есть суеверия насчет разбитых зеркал, передачи вещей через порог. Дескать, нужно посмотреться в зеркало, когда что-то забыл и вернулся. И не передавать ничего через порог. Каждому известно, что, если заблудился в лесу, нужно переодеть вещь шиворот-навыворот, и леший отпустит тебя.

Ну а домашние драконы, как и кошки, видят нечистую силу. Оберегают дом и хозяев. Недаром дракона первым запускают в новый дом, как кошку.

– А вы, – спросил Джанни, – или кто-нибудь из ваших друзей, находил подтверждение хоть одной легенде?

Мы сразу же переглянулись. Я словила на себе долгий – вдохновенный и искрящийся – взгляд Андрея. Я понимала, что ему понравится сегодняшний вечер. И все остальное. Ферма, окрестности, природа и удивительная атмосфера, разлитая вокруг.

– Однажды, – начала Соня, – мы с Климом видели тень… Если честно, даже несколько раз. Тень огромного дракона, пролетающего над лесом.

– И местные часто такое говорят, – встряла я.

– Но я не верю, – фыркнула Вероника. – Все надуманное.

Клим насупился. У Сони покраснели щеки, и она опустила голову.

– Но я видел туросика, – заявил Клим убежденно и настойчиво. – Воочию. Это был огромный мускулистый бык, рога отливали золотом и светились. А глаза пылали желтым светом.

– Если ты не врешь, то пошел бы за ним и уже не вернулся, – промолвила Вероника деловито. – Они ведь заманивают людей в болота.

– Я знал, что наткнулся на туросика, и поэтому был осторожен, – оскорбленно ответил Клим.

Но по лицу Вероники, по ее легкой усмешке я сообразила: она не верит Климу.

– А Ящер? Я правильно произношу название? – спросил Джанни. – Вы упомянули о нем… И вроде бы есть белорусская традиционная игра или песня «О Яше». Но я не могу разобраться… Под песню танцуют несколько девушек с одним юношей. Парень, изображающий Яшу, должен якобы избрать или даже поцеловать девушку, невесту. Но зачем?

– Яша, Ящер, Змей, – опять кивнул Клим. – Один из известнейших цмоков. Упоминания о нем содержатся в летописях тринадцатого-шестнадцатого веков. Историки находили доказательства и более раннего присутствия в сказаниях здешних земель. Некоторые считают, что Ящер являлся божеством, которого старались задобрить с помощью древнего обряда, принося в жертву красивых девушек и женщин, к которым он был неравнодушен.

Игра «Ящер» – отражение действа. Парня сажают на камень, и девушки водят вокруг него хоровод. Подставной дракон избирает самую привлекательную и целует, иными словами, делает невестой, и навсегда забирает с собой.

– Любопытно… но как… – Глаза итальянца сверкнули. – А могли бы вы, пожалуйста, изобразить это для меня? Я бы очень хотел увидеть, как все происходит.

Клим невозмутимо пожал плечами. А я нахмурилась.

Ребята быстро распределили роли: Вероника, я и Соня оказались невестами.

Яшей же выбрали Андрея, что логично, ведь в конце Ящер обязан поцеловать невесту. И, так как между нами уже было подобие отношений, он мог поцеловать меня, не создавая неловких ситуаций для общих друзей.

Но мне вовсе не поэтому не хотелось играть в игру. Просто я знала другую легенду. Иную. Малоизвестную. Которую мне давно, еще в детстве, рассказывала мама. О древних ведьмах, боровшихся с цмоками, превративших детскую невинную песню-забаву в оружие, способное призвать враждебное существо, лишить магической силы, а потом и убить.

Если не завершить ритуальный танец поцелуем, все так и будет. У призванного таким образом цмока имелся один-единственный шанс спастись – обмануть ведьм и завершить начатое – забрать поцелуй девушки. Только тогда он мог вернуть себе силу.

Я не горела желанием переправлять сюда мифическое тысячелетнее существо, которое, возможно, занималось важными древними делами, и не хотела злить цмока. Поэтому приняла взвешенное решение: во что бы то ни стало я должна поцеловать Андрея и завершить ритуал.

Он стоял у берега. За его спиной в зеркальной глади воды отражалось закатное небо. Совсем рядом, слева от Андрея, горел костер.

Он был одет в льняную белую рубашку – удачный наряд для ритуальных танцев. Мы с Вероникой – в шифоновых сарафанах, Соня – в летящей легкой юбке в пол. Представляю, как мы атмосферно смотрелись в объективе фотоаппарата Джанни. Не хватало лишь цветочных венков на головах.

Мы разулись, ступили босыми ногами на остывшую, уже успевшую покрыться росой прохладную траву и окружили Андрея. Взявшись за руки, начали вести вокруг него хоровод.

И, улыбаясь, запели:

 
«Сядить Ящер
У золотым кресле,
У оряховым кусте
Орешачки луще.
– Жанитися хочу,
– Возьми собе панну,
Котораю хочешь,
Котораю любишь…
 
 
Сяде Ящер под пирялущем
На ореховым кусте,
Где ореховая лусна,
– Возьми собе девку,
Котораю хочешь…»[14]14
  Белорусская фольклорная песня. (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981.)


[Закрыть]
 

На этих словах мы замерли и отпустили руки друг друга.

Андрей, не растерявшись, повернулся в мою сторону и потянулся ко мне, избрав. Я улыбнулась, мы переплели пальцы.

Теперь на глазах у всех нам следовало поцеловаться в губы, но что-то внутри меня, вопреки логике и здравому смыслу, заставило меня машинально сориентироваться и первой чмокнуть Андрея в щеку.

Возвращаясь домой, наша компания постепенно распалась – Илья и Андрей направились провожать Веронику в «Новую жизнь», Клим и Соня – двинулись в Сады.

Я осталась вместе с итальянцами. На улице сгустился вечерний сумрак. Солнце село – темно-синее полотно стирало на небе остатки заката. Нас ждал запоздалый ужин, приготовленный Снежаной. Пока мы уплетали мачанку[15]15
  Традиционное мясное или молочное блюдо с различными добавками (картофель, лук, зелень).


[Закрыть], сидя на террасе банкетного зала и размеренно обсуждая путешествия Джанни и Джозефины по Европе и восточнославянским странам, подле воды Червоного, словно обнаружив нас по следам, прилетел взрослый фок.

Вплоть до нашего ухода в дом он медленно и безмятежно плавал, озаренный светом луны, взошедшей на небосвод.

После ужина я показала гостям их покои и оставила, предоставив самим себе и давая отдохнуть. Сегодняшней ночью Мидори спала с ними в комнате.

Наутро они уже уезжали. Я перепроверила документы, необходимые для отправки дракона, и еще раз сосчитала печати нотариуса. Все в норме. Затем я опять повторила для свежеиспеченных хозяев Мидори рекомендации, которые, как я надеялась, они уже запомнили из многочисленных разговоров с папой.

– Вы никогда не должны бояться пожара. Драконы не устраивают их дружелюбно настроенным людям. Только если кто-то им причинит вред, он ответит. Поэтому в общественных местах надевайте на Мидори намордник, как если бы вы были хозяевами любого пса. Ваше жилище никогда не пострадает.

Дракон всегда тушит пожар. Проглатывает огонь. Рядом с ними сложно распалить костер. Поэтому не рекомендуем использовать газовую плиту с конфорками и открытым огнем – останетесь голодными. Иногда они тушат даже горящие сигареты. И приходится несколько раз объяснить, что огонь вам нужен и безопасен. Не сразу, но они понимают. Я знаю лишь одного дракона, который может обжечь человека ни с того ни с сего – в момент игры, но не сильно. Это мой Кинли. Но он живет с нами, поэтому вам ничего не угрожает. Есть небольшие сложности, связанные с тем, что Мидори – самка. Если рядом окажется домашний дракон или каким-то невероятным образом рядом появится заблудившийся дикий, то Мидори отложит яйцо – и оно будет вашим.

Тогда вам лучше найти местного специалиста, который имеет дело с драконами, либо придется везти яйцо или даже детеныша сюда. На крайний случай – хотя бы связаться с нами. Вылупившийся дракончик будет не домашним, а диким. И вот он уже может быть опасным.

Ведь драконы не просто вам не доверяют, а всем людям. Если захотите оставить его, он вам не позволит. А отпустите – умрет с голоду. Никто не научит малыша охотиться. В общем, сперва яйцо будет с вами несколько лет. Обычно пять. За это время советую проконсультироваться. Или наведаться в гости. Если дракон вылупится у вас без присмотра – беды не оберешься. А мы приручим детеныша, затем вам отдадим, если хотите. Это бесплатно. Не знаю, насколько легально вы, как граждане без лицензий, сможете продать его в Италии, например. Но отец поможет разобраться в юридических вопросах. Просто мы хотим, чтобы драконы всегда были в порядке, понимаете?

По лицам четы Нобиле я видела, что итальянцы со мной полностью согласны. Они и правда хорошие люди. А наша умница – прилежная, послушная Мидори – подарок для них. Как и они – для нее.

Я была спокойна. Но когда машина вырулила за ворота – не сумела сдержать слез.

А сейчас я осталась на ферме. Я и семеро драконов в вольерах, не считая Кинли. Богдан, который уже должен был сегодня приехать их кормить и очень ответственно относился к работе, отсутствовал, значит, у парня снова сломался автомобиль. Эта причина была единственной, почему он мог позволить себе опаздывать.

И, не теряя времени, я отправилась ухаживать за животными. Сперва готовить завтрак. Точнее – доставать из холодильника заготовленную накануне вечером еду. И по пути к дому даже завернула к кустарникам – собрать для питомцев немного ежевики и смородины.

Я заметила, что кусты уже изрядно объедены Кинли. Или, возможно, драконами, вылетающими из вольеров.

После того как раздала им пищу, я вернулась на кухню и поджарила яичницу. С жестяной миской в руках, где дымилось лакомство, я вышла на улицу и обогнула дом, осторожно поднялась по привычной стремянке и поставила блюдо на край кровли – для нового. Ведь есть кто-то еще. Мы знали это, поскольку слышали писк по вечерам.

И видели подарки: несколько цветных стеклышек и столовую ложку, украденную невесть у кого. Мидори уехала, мы лишились одного дракона, а сейчас пора приручать нового. И нам было интересно узнать, взрослый он или еще детеныш. И если мальчик, то мы назовем его – Небасхил, если девочка – Колыханка. Я надеялась, что со дня на день наша семья познакомится с ним, когда он перестанет быть пугливым, приняв несколько угощений.

После того как спустилась, я старалась не следить за крышей и не пытаться рассмотреть, прилетел ли кто-нибудь, чтобы не быть навязчивой, и отправилась за щетками. Набрала ведро воды и принялась чистить чешую Розамары, которая успела поесть и была слишком доброй, позволив мне ее помыть. Примерно в середине процесса я и услышала громкий выдох – как сильное дуновение ветра, очень мощный порыв.

Обернувшись, увидела на пустыре лежащего дракона. Его шкура была глубокого сине-кобальтового цвета с яркими лазурными контурами на крыльях. Но он – явно не тот малыш, которого мы ждали. Ведь размер… Он был гораздо крупнее тех, что обитали в вольерах. Приблизительно четыре метра в длину. Почти что с дом.

Дракон растянулся перед озером, опустив голову на землю, и мирно лежал с закрытыми глазами, будто очень уставший или даже раненый, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

Когда в очередной раз его ноздри испустили горячий пар, я на расстоянии ощутила, как меня с ног до головы обдало жарким дыханием, чуть сдвинувшим меня с места напором – и пошатнулась.

В моих руках по-прежнему были принадлежности для мытья. Совершенно не испытывая страха, я медленно пошла к нему, оставив Розамару.

Приблизившись, обмакнув щетку в холодную воду, встав на цыпочки, с трудом дотягиваясь, осторожно провела ею по темно-синей чешуе на шее. И он позволил мне себя коснуться.

Я потянулась свободной ладонью к его носу – голова дракона была побольше меня самой. И в этот момент он открыл глаза.

Они оказались голубого цвета. Неестественного. Ультрамаринового – словно из другого мира… И взгляд дракона был разумным.

А перед моим внутренним взором проносился вчерашний вечер у костра, легенды, ритуал, который считают вымыслом. Древний танец из преданий, песня о Ящере, огромном драконе, который каждый раз вынужден прилетать к тому, кто его зовет…