Текст книги "Чужая гостья"

Марьяна все это знала, но остановить ее уже не могло ничто. Разумная, осторожная, взвешенная женщина полностью потеряла контроль над собой. Вывод, который несколько лет назад она сделала насчет необязательности мужской красоты, был безнадежно забыт. Руслан прошел в городскую думу, после чего Маша, пряча глаза, объявила Мише о намерении получить развод. Руслан и Марьяна поженились по-тихому, потому что Машиного выбора никто не одобрял, а через год Руслана арестовали и поместили в следственный изолятор, где он провел долгие восемь месяцев, пока не пошел на сотрудничество со следствием и не оказал существенную помощь в раскрытии преступления. Из тюрьмы он вышел злой, сильно похудевший, но все такой же умопомрачительно красивый. Долгое время маялся, не зная, чем компенсировать утраченный мандат, который ему «посоветовали» сдать добровольно, и гадая, куда применить свои силы. А потом ввязался в какую-то следующую авантюру. Авантюра не пошла, и вскоре появилось что-то новое. Руслан стал пытаться втянуть Марьяну со всеми ее связями в медиасфере, знаниями и талантами в свои непонятные проекты, но тут наконец-то у нее включился инстинкт самосохранения.

Постепенно Марьяна трезвела, а когда пришло похмелье, оно оказалось куда тяжелее, чем можно было ожидать. Когда Руслану было отказано в участии в его сомнительных затеях, он пришел в ярость, весь его шик, который когда-то так обволакивал Машу, улетучился, и обнажилось нутро корыстного, примитивного, мелкого афериста, которое на тысячи световых лет отстояло от впечатления, когда-то произведенного на Машу этим мужчиной. Руслан предстал перед Марьяной тем, кем он и был – жалким подставным паяцем-неудачником, и она не замедлила сообщить ему об этом. Малышев ушел из Машиной квартиры, собрав вещи в считаные минуты, громко хлопнул дверью, вернулся в свое жилье и обрубил все контакты с женой. Даже о разводе разговаривать ему не хотелось. Он просто не брал трубку, когда Марьяна ему звонила.

– Маша, просыпайся, тебе уже звонили из следственного управления, – мягко, но настойчиво звучал Мишин голос.

– А который час? Я что, проспала?

– Уже десять, – пояснил Миша. – Я бы ни за что не стал тебя будить, но вдруг там что-то важное и ты правда очень нужна?

С ночи Маша заснула быстро, но сон ее был тяжелым и прерывистым. Она то проваливалась, то выныривала и долго лежала в темноте, потом опять засыпала. И только около пяти утра к ней пришел настоящий глубокий сон с обрывочными и ничего не значащими сновидениями.

– Я сейчас не могу звонить следователям, у меня голова очень тяжелая, – пожаловалась Маша. – Может, мы сначала попьем чаю, и уж потом?

– Конечно, потом, – согласился Миша. – Иди в кухню. Позавтракаешь, выпьешь чаю или кофе. Потом мы поговорим, и только после этого ты будешь звонить.

Он произнес эту тираду без вопросительных знаков в конце фраз, четко и утвердительно. Маша подчинилась. Ей сейчас необходимо было кому-то подчиняться.

Миша терпеливо ждал, пока его бывшая жена съест творог со сметаной, бутерброды с жареной колбасой и запьет все это большой кружкой горячего молочного улунга. Сам Миша давно уже позавтракал и теперь только подкладывал в Машину тарелку кусочек колбасы или отрезал ломтик помидора.

– Марьяна, а теперь ответь мне на один важный вопрос, – сказал он, убрав со стола. – Как была одета Ульяна, когда ее нашли в твоей квартире?

– А зачем тебе это? – заволновалась Маша. – Ты же не собираешься проводить собственное расследование? На это есть компетентные органы.

– Не собираюсь, – кивнул Миша. – Можешь не сомневаться, расследование я проводить не буду. У меня другая задача и другой интерес. Мне нужно быть уверенным, что тебе не угрожает опасность, а если угрожает, немедленно принять меры, которые могли бы гарантировать тебе безопасность. Поэтому ответить мне вопрос: во что была одета Уля?

– Она была в моем халате… Когда я вошла, она лежала на диване с запрокинутой головой. На ней был мой черный халат с птицами.

Марьяна на секунду прервалась, чтобы справиться с подкатившими к горлу спазмами.

– Она всегда переодевается, когда приходит к тебе? – уточнил Миша.

– Она и раньше всегда переодевалась, разве ты не помнишь? – пожала плечами Марьяна.

– Но привычки меняются, поэтому я и спросил…

– Улины привычки всегда были одними и теми же, – проговорила Марьяна. – Есть как поросенок и заливать лучшие платья вином и кофе. Она оставалась в своем, только если приходили гости и надо было выглядеть. А вчера… Она переоделась у меня в спальне. На кровати лежало ее платье, очень элегантное, новое, я его еще не видела. Мы собирались обедать, есть роллы и лапшу, она хотела чувствовать себя свободно.

– Раз на ней было хорошее платье, значит, после тебя она куда-то собиралась, – предположил Миша. – Она ничего тебе не говорила?

– Нет, – покачала головой Марьяна, – она ничего не сказала о своих планах. Только хотела посмотреть мои старые фотографии.

– Какие именно, не сказала?

Маша отрицательно помотала головой.

– Если Ульяна находилась в твоей квартире в твоем халате, – подытожил Миша, – кто угодно мог спутать ее с тобой. Никому бы и в голову не пришло, что это не ты… Но зачем Уля открыла кому-то дверь, вот в чем вопрос.

– Вот этого и я понять не могу, – согласилась Маша, – ее нельзя было назвать чересчур доверчивой. Мне трудно представить себе Улю, которая открывает дверь постороннему человеку, да еще находясь не в своей квартире. Бред какой-то…

– И у нее не было никаких неприятностей? Ее ничего не беспокоило?

– Да нет же, Мишель, она была безмятежна, как всегда… Если бы было хоть что-то, я бы знала.

Неколько секунд Миша пристально смотрел Маше в глаза, не решаясь раскрыть рот. Наконец, он решился:

– Меня совершенно не волнует, что ты думаешь по этому поводу, – сказал он, – но с сегодняшнего дня я буду жить у тебя. Я буду провожать тебя на работу и встречать. Ты не будешь выходить из дома без сопровождения. То же касается служебного помещения: ты не будешь выезжать из офиса без меня. Нет никаких сомнений, что убить хотели именно тебя, и преступник допустил ошибку, спутав тебя с сестрой. Если в ближайшее время его найдут и обезвредят, я от тебя отстану. Если нет, будешь терпеть мое присутствие. Личную жизнь придется отложить до лучших времен. Одно мне не совсем понятно. Ты говорила про какую-то убойную флэшку… Если предположить, что убийца пришел именно за ней, то он должен был уйти неудовлетворенным, так?

– Ну да, ведь флэшка была у меня, – Маша пыталась уловить логику бывшего мужа. – Зачем было убивать Ульяну, если он все равно не получил того, что было ему нужно?

– Вот и меня это волнует, – не унимался Миша. – Если охотились за флэшкой, они должны были обыскать дом или сделать что-то еще в этом духе…

– Давай мы с тобой перестанем гадать на кофейной гуще, – предложила Марьяна. – За предложение спасибо, но это лишнее, Миш… Ты же понимаешь, что если кто-то хочет меня убить, он все равно это сделает. Хотя спорить с тобой я не буду, ты все равно не отстанешь. Но сейчас надо перестать психовать и, во-первых, позвонить в больницу насчет папы, а во-вторых, следователю. Может быть, что-то уже прояснилось?

Глава 4

Убийство Ульяны Карелиной, как ни печален сам факт гибели невинного человека, дал новый мощнейший импульс расследованию дела о заказном убийстве Владислава Зоткина. Вероника Приходько пришла в себя через два дня после наезда, когда допросы ее мужа и его сотрудника шли полным ходом. Подполковник Приходько действительно состоял в тесном контакте с Андреем Клементьевым, организатором сети притонов, помогал ему, используя свои служебные полномочия. Когда Клементьев оказался в изоляторе, именно полковник Приходько получил оперативную информацию о том, что ближайший компаньон Андрея принимает все меры, чтобы не только прибрать к рукам остатки бизнеса, но и получить доступ к тем активам, до которых еще не добралось следствие. Адвокат-решала из «Котин и К^о» добился освобождения Клементьева под домашний арест, и тот нашел возможность выйти на доверенного человека, чтобы в срочном порядке устранить Зоткина. Этим доверенным человеком и был полковник Приходько. Непосредственное исполнение заказа высокопоставленный полицейский поручил сотруднику, который, по всей видимости, уже не раз выполнял деликатные поручения криминального характера. Версия, которой придерживался Сергей Алексеевич Поповкин и которую разрабатывали сотрудники ФСБ, таким образом, полностью подтвердилась. Разумеется, о темных делах своего мужа Вероника Приходько ничего не знала, ничего подобного ей даже в голову не приходило. Однако в последнее время ее отношения с мужем дали трещину, она стала подозревать его в том, что он имеет серьезные отношения на стороне, и дело даже не в них. Вероника и сама охладела к мужу, она – еще молодая и привлекательная женщина – чувствовала, что попусту растрачивает последние годы своей женской востребованности. Она отчаянно хотела мужского внимания, любви, нежности, но в муже не находила ничего подобного. И твердо решила развестись, но подходить с этим к мужу побаивалась. Она инстинктивно чувствовала исходившую от него опасность и предпочла начать с того, чтобы уличить в неверности именно его. И тогда, считала Вероника, ему будет некуда деваться, ибо она будет потерпевшей стороной. Женщина объявила супругу, что уезжает в Москву по делам своей благотворительной организации, а в комнате мужа установила видеокамеру. Если бы кто-то сказал Леониду Петровичу Приходько, что его жена способна на подобное действие, он бы громко рассмеялся в ответ. Тем не менее Вероника сделала именно это, рыбка попалась на крючок, правда, результат рыбалки оказался несколько неожиданным. В отсутствие жены Леонид Петрович действительно имел свидание, но только не с любовницей, а со своим сотрудником, которого использовал для выполнения конфиденциальных поручений, и, совершенно не стесняясь, подробнейшим образом обсуждал с ним текущие дела. В частности, он попенял своему подручному на слишком рискованные действия по исполнению заказа на убийство Владислава Зоткина. Дескать, способ устранения был выбран слишком рискованный, потерпевший вполне мог остаться в живых и так далее. Полковник учил младшего по званию уму-разуму, а тот оправдывался: мол, риск был вполне оправданным и не слишком большим. И вообще, все же получилось как нельзя лучше… Одним словом, оба полицейских подробнейшим образом, детально обрисовали картину совершенного преступления. О наличии такого убийственного доказательства ни оперативники, ни следствие даже мечтать не могли. Вероника, ознакомившись с содержанием записи, сначала пришла в ужас, а потом решила отнести запись в ФСБ или вообще сбежать из города куда глаза глядят… В результате своих размышлений она совершила наиглупейший поступок: стала шантажировать мужа разоблачением. Когда тот понял, о шантаже какого именно рода идет речь, он испытал шок, а испуганная Вероника сбежала из дома. Но было уже поздно…

Сейчас дело вышло на политический уровень. И исполнитель, и полковник Приходько обсуждали возможность сделки со следствием. Арест полицейского такого ранга грозил неминуемым жесточайшим скандалом на самом высоком уровне, и в министерстве, конечно же, хотели обойтись минимальной оглаской. Андрея Клементьева снова упрятали в СИЗО, теперь уже всерьез и надолго, а судья, избравший ему меру пресечения в виде домашнего ареста, написал заявление об отставке. Оперативники торжествовали победу, Сергею Алексеевичу осталась заключительная часть работы по делу. Убийство было раскрыто, преступная группировка полностью прекратила свое существование. Однако смерть молодой женщины, Ульяны Юрьевны Карелиной, в общую картину никак не вписывалась. Оперативники просмотрели записи со всех камер наблюдения, установленных у здания телеканала, и не обнаружили ни одного автомобиля, из которого могло вестись наблюдение за перемещениями директора. Перед обеденным перерывом никто не интересовался Марьяной Юрьевной ни у охранников, ни в приемной, ни один из опрошенных сотрудников телеканала не говорил никому из посторонних, что Марьяна Юрьевна уехала домой. Оперативники честно сделали свою работу, но никаких данных, свидетельствующих, что кто-либо по поручению Приходько пытался добыть копию флэшки у Марьяны Карелиной, не имелось. И вообще все выглядело странно: Ульяну не пытали, квартиру не обыскивали. Убийца не мог прийти за флэшкой, просто убить хозяйку и уйти с пустыми руками. Это было нелепо и бессмысленно. Если бы Ульяна призналась убийце в том, что он ошибается, тот должен был остаться в квартире до прихода хозяйки. Да и с исполнителем не получалось. После того как он совершил наезд на Веронику Приходько, каждый его шаг был установлен и задокументирован. Где он оставил машину, на чем добирался до своего гаража, во сколько приехал на службу. Все было расписано по минутам, и посещение квартиры Марьяны Карелиной никак в это расписание не вписывалось. По всему выходило, что изначальная версия была неверной и Ульяну убили вовсе не из-за флэшки. Сергей Алексеевич вполне мог отдать дело по подследственности в районный отдел. Но смерть милой молодой женщины не давала ему покоя. И когда руководителя управления стали настойчиво просить откуда-то с самого политического «верха» о том, чтобы расследование осталось у Поповкина, Сергей Алексеевич даже обрадовался. Он не любил бросать начатое. Особенно если это начатое постоянно бередило мысли, беспокоило, заставляло думать, думать, думать…

Первым делом следовало понять, кого именно хотели убить – Ульяну или ее сестру? Ульяна пришла в квартиру сестры-близнеца и первым делом переоделась в домашнее. Якобы так она делала всегда. Женщина уютно расположилась на диване и стала ждать прихода Марьяны. Могли ее в таком виде спутать с сестрой? Сергей Алексеевич тщательно изу-чил фотографии обеих женщин: их лица были практически идентичны, но они по-разному одевались и по-разному преподносили себя. В домашней одежде все эти отличия, конечно, стирались, и принять одну сестру за другую было более чем возможно. Но тут возникал следующий вопрос: почему Ульяна, поняв, что ее путают с сестрой, не поправила визитера? И кому вообще она могла открыть дверь чужой квартиры? По всему выходило, что только тому, кого она сама хорошо знала. Или кого хорошо знала Марьяна. О ком она говорила или хотя бы упоминала.

Варианты мизансцены могли быть разными. Сергей Алексеевич начинал моделировать ситуации и все отчетливее понимал, что их может быть бессчетное множество. Сознавал ли пришедший, с кем именно говорит? Поняла ли сама жертва, что осталась неузнанной? Или Ульяна решила с кем-то поиграть, не признаваясь, что она – это она… Могло такое быть? А почему нет?

Пригодных к идентификации посторонних отпечатков пальцев в квартире не нашли. Пришлось дактилоскопировать первого мужа Марьяны Юрьевны Михаила Ивановича Одинцова, отпечатки второго мужа Руслана Андреевича Малышева в базе имелись. Вместе супруги давно не проживали, однако официально развод между ними оформлен не был. Пальцы обоих мужчин имелись в квартире в изобилии. Немало удивленный Сергей Алексеевич напрямую спросил об этом Марьяну, и она ответила, что домой к ней приходили только отец и сестра. С немногочисленными подругами она встречается в ресторанах и кафе. С мужчинами… Где угодно, только не на своей территории. Почему? Марьяне Юрьевне вопрос был неприятен, и следователю показалось, что после разрыва со вторым мужем мужчин у Марьяны Юрьевны попросту не было. А если и были, то слишком близко она их не подпускала.

Итак, версии следовало разделить на две группы. Если убить хотели все-таки Марьяну Юрьевну, то начинать искать нужно, по классике, того, кому это выгодно. Развод с Русланом Малышевым не оформлен, стало быть, он является ее единственным наследником. Вызывали интерес и служебные отношения на телеканале, на котором, как стало выясняться, крутились очень большие неучтенные деньги.

Сергей Алексеевич в десятый раз перечитывал показания сотрудников канала, журналистов, самой Марьяны, бухгалтеров и менеджеров коммерческой службы, и выходило, что госпожа Карелина действительно перекрыла кислород серому обороту средств в телекомпании. Пришлось тщательно подсчитать стоимость каждой передачи, кратность ее выхода в эфир, и получалось, что деньги, о которых идет речь, выражаются в очень внушительной сумме. Валерий Житко алиби на момент совершения преступления не имел. После того как делегация, грозившая ему полным разоблачением, покинула кабинет Марьяны, он написал заявление по собственному желанию, оставил его в приемной, сел в свою машину и уехал. Он утверждал, что последние события выбили его из колеи, он отправился домой, где выпил почти целую бутылку виски, чтобы успокоиться, и уснул. Сожительницы в тот момент дома не было, она находилась на работе. Подтвердить свои слова он не мог, но и следствие пока не могло их опровергнуть. В качестве мстителя Валерий Житко выглядел не очень убедительно, но на роль человека, который панически боится уголовного преследования, он годился. Он показался Поповкину трусливым, но не настолько, чтобы не смочь убить. Житко боялся очевидных свидетельств своей тайной коммерции – документов и показаний авторов передач, которые говорили бы о существовании на госпредприятии черной кассы. Он вполне мог решиться устранить источник этой очевидной опасности, потому что надеялся на безнаказанность. Версия выглядела очень перспективной, и с ней нужно было работать. Сергею Алексеевичу не нравилось в ней только отсутствие внятного ответа на вопрос, зачем Ульяна открыла дверь человеку, с которым у ее сестры был производственный конфликт. Марьяна утверждала, что рассказывала об этом Ульяне. Хотя ответ мог оказаться совсем простым. Никто ведь не знает, какой разговор происходил между посетителем и Ульяной через дверь. Какое он нашел волшебное слово, чтобы дверь открылась.

Главным действующим лицом другой заслуживающей внимания версии был Руслан Малышев. Его фамилию Сергей Алексеевич хорошо знал. Поповкин работал в отделе тяжких преступлений против личности, и потому малышевские аферы лично к нему в руки не попадали, тем не менее фамилия была на слуху. Сергей Алексеевич немало удивился, как такая трезвая и рассудительная женщина, как Марьяна Карелина, могла попасться на его удочку. Хотя ради справедливости нужно было признать, что Малышев все-таки дьявольски хорош собой и сердцеед он опытный, если не сказать прожженный. После своей недолгой отсидки в СИЗО он затаился. Некоторое время скрывался в тишине, а потом нашел себе новых покровителей и в партнерстве с ними вновь стал принимать активное участие в проектах по «отжиманию» активов промышленных предприятий. Просто стал осторожнее. О том, какие в данный конкретный момент Руслан вынашивал планы, достоверно не мог сказать никто. Сергей Алексеевич проконсультировался с оперативными службами смежных ведомств, но там смогли дать только очень приблизительную информацию о том, что последние два-три месяца Руслан Малышев активизировался в электронных СМИ, его фамилия стала мелькать в связи с простаивающими нерентабельными активами завода тяжелых механических прессов. Там явно затевалась какая-то новая афера, но у Руслана, по мнению оперативников, для ее осуществления не хватало денежных партнеров. И не было собственных средств. Руслан любил жизнь на широкую ногу, после разрыва с Марьяной он купил дом. Три-четыре раза в год посещал элитные, запредельно дорогие курорты, покупал, продавал и снова покупал самые крутые новинки немецкого автопрома. Он позиционировался как богатый человек, хотя по сути таковым не был, но это ему требовалось для имиджа, для привлечения партнеров, их убеждения в своей состоятельности. Если Руслан активно и пока безуспешно искал деньги для осуществления какой-то новой акции, не мог ли он позариться на средства своей почти бывшей жены? Марьяна хорошо зарабатывала и имела собственные сбережения. У нее была большая квартира, дорогая машина, земельный участок в ближнем пригороде, который она пока не довела до ума. Хватило бы этого, чтобы удовлетворить запросы Руслана Малышева? Знать бы, какая именно сумма нужна ему в данный момент…

Работа у Марьяны Юрьевны Карелиной оказалась не самая мирная, и можно было предположить, что в ходе какой-то кампании она могла сильно навредить кому-то из противников того кандидата, на которого работала. Отсроченная месть как версия тоже имела право на существование, ее надо было отрабатывать, и от одной этой мысли у Сергея Алексеевича волосы вставали дыбом, ибо количество проблем при отработке такой версии даже трудно было себе представить.

Вторая группа версий (если тут вообще применимо множественное число) касалась самой Ульяны, то есть предположения, что целью убийцы была именно она. Но здесь рабочее поле казалось выжженной пустыней. Ульяна вела замкнутый образ жизни и, хотя имела множество приятелей и подруг, поддерживала с ними не самые близкие, ни к чему не обязывающие отношения. Все, кого можно было опросить, говорили, что у нее не было врагов. Ее смерть никому не была выгодна. Пока что преступление казалось Сергею Алексеевичу каким-то почти стерильным. Ни показаний соседей, которые кого-то видели, ни чужих отпечатков, ни потожировых следов на теле жертвы… Кому могла помешать молодая, совершенно безобидная женщина? Кому эта смерть была нужна? За что ей можно было мстить? В то, что убийца знал, кого душит, просто не верилось.

Как ни странно, единственным человеком, который мог бы извлечь выгоду из смерти Ульяны Карелиной, была ее сестра-близнец. Это звучало дико, Сергей Алексеевич видел, как велико, как безмерно горе Марьяны, но получалось, что кроме нее, никому смерть Ульяны понадобиться не могла. Допросить отца молодых женщин не представлялось возможным, он находился в тяжелом состоянии, и, как объяснили Сергею Алексеевичу в областной больнице, с каждый днем это состояние ухудшалось. Некоторое время назад Юрий Петрович уже перенес серьезную операцию на сердце. Он сам был медиком, но болезнь свою запустил, потому что все силы бросил на борьбу с онкологическим заболеванием жены. Супругу он не спас, так как это оказалось невозможно, а себя довел до критического состояния. После операции он должен был вести образ жизни эльфа: правильно питаться, гулять и радоваться. Его сердце было не рассчитано на новый стресс. Еще одно тяжелое испытание грозило катастрофой. Это знал и он сам, и его дочери. Юрий Петрович не писал завещания, все его состояние в отсутствие других родственников должны были унаследовать дочери. Или та из дочерей, которая будет жива в момент его смерти. Юрий Петрович Карелин – очень состоятельный человек, его фирма много лет успешно работает в сфере здравоохранения. У него есть недвижимость, счета в банках, стабильное ликвидное предприятие, приносящее доход. После смерти Ульяны единственной наследницей всего этого имущественного комплекса остается ее сестра-близнец…

Сама мысль об этом казалась Сергею Алексеевичу совершенно дикой. Марьяна жестоко горевала, казалась искренней и честной, окружающие говорили о ней только хорошее.

Неожиданно один из оперативников, работающих по делу, принес новую информацию, добытую из недр областного правительства. О том, что региональная власть собирается приватизировать телеканал «Спектр», было известно давно, никто не скрывал и имя инвестора, который готов приобрести пакет акций «Спектра». Но только в областном Управлении по взаимодействию со СМИ знали о том, что заявку на покупку акций подал не один претендент, а двое. Городской телеканал на паритетных началах собирались выкупить две компании: ЗАО Торгово-промышленная группа «Развитие», что давно не являлось секретом, и ООО «Медиа-альянс» – фирма, принадлежавшая одному-единственному владельцу: Марьяне Юрьевне Карелиной. Это была новость, которую следовало осмыслить. Фирму Марьяна использовала для работы с кандидатами в предвыборных кампаниях, никакие капиталы на ее счетах не аккумулировались, все, что получал «Медиа-альянс», уходило на обеспечение деятельности кандидата и гонорары тем, кто с ним сотрудничал. Марьяна позиционировала себя как исполнителя экстра-класса, но никогда и никому не давала понять, что собирается стать самостоятельным игроком. Исходя из этой информации, возникали вопросы: откуда у Марьяны Юрьевны деньги, необходимые на покупку пакета акций? А если их нет, то где Марьяна Юрьевна планировала их взять?

Марьяна была Сергею Алексеевичу симпатична, ему очень не хотелось, чтобы он в ней ошибся и она оказалась убийцей. Если выяснится, что она столько времени разыгрывает перед ним спектакль, а он послушно вошел в образ благодарного зрителя, значит, он совсем утратил умение распознавать людей. Или люди стали стремительно меняться?

Тщательный разбор вещей Ульяны дал еще одну зацепку: совсем недавно Ульяне звонил Руслан Малышев. И хотя звонок был единичный, можно было предположить, что погибшая поддерживала отношения с мужем сестры. Сергей Алексеевич был вынужден вызвать Марьяну на уже который по счету допрос и задать ей вопрос напрямую. Женщина залилась краской, глаза ее мгновенно наполнились слезами.

– Этого не может быть, – отрезала она, – они не могли быть любовниками.

– Почему обязательно любовниками? И почему вы так уверены? – парировал следователь. – Вы знаете, что еще могло их связывать? Какой еще могла быть почва для отношений?

– У них не могло быть никаких отношений! – почти взвизгнула Марьяна. – Я знала об Ульяне все, она ничего от меня не скрывала! Она не могла так со мной поступить!

– Но ведь ваши отношения с Малышевым закончились, разве нет? – спокойно возразил Сергей Алексеевич. – В чем же тут предательство?

– Вы не поймете, – огрызнулась Маша, – не поймет никто, у кого нет сестры или брата-близнеца. Мы с Улей были как одно целое, я знала даже, когда у нее заболевала голова. Она не могла от меня скрыть свое общение с Русланом. Она всегда смотрела на него с интересом, я не стану этого отрицать, но она бы себе не позволила! Никогда не позволила! Мы с ней не любили одних и тех же мужчин! Никогда!

Марьяна так разволновалась, что Сергей Алексеевич, тяжело вздохнув, дал срочное задание операм проверить все ее передвижения в момент убийства сестры по минутам. Выходило следующее. Она уехала с работы без четверти два на служебной машине. Поздновато для обеда, но, учитывая, что на шесть у нее было запланировано совещание, как раз нормально. По пути домой она заехала в аптеку и купила какие-то таблетки. В одном квартале от дома, где живет Марьяна, есть модный ресторан японской кухни, где можно взять еду на вынос. Машу в этом ресторане хорошо знали. Она сделала заказ: два ролла с угрем, два с икрой, два с авокадо и огурцом, две лапши с креветками. Полноценный обед на две персоны. Ее предупредили, что в ресторане аншлаг и заказ придется немного подождать, предложили пока выпить фрэш или что-нибудь еще. Марьяна отказалась, сказала, что погуляет на улице. Она вернулась через полчаса, была недовольна тем, что заказ долго готовился, хотя упакованный обед уже ждал ее. От ресторана до дома Марьяны – две минуты ходу, так что, заказав обед, она вполне могла успеть домой, чтобы вернуться, когда в квартире уже были оперативники ФСБ. Водителя Марьяна отпустила, так что подтвердить, что она гуляла по улицам в ожидании заказа, никто не мог. Получалось, что если в деле и есть хоть сколько-нибудь осязаемый подозреваемый, так это сама Марьяна Карелина. Хотя предъявить ей пока что было нечего.