Текст книги "Орбита жизни"

Алла Андреевна Кузнецова
Орбита жизни

По граниту ступеней сойду к присмиревшей волне…

Северной Пальмире

 
Стихи мои просят чудес,
Любых, но звучащих по-русски, —
И снится мне «пляшущий лес»
Знакомой по книгам Тунгуски,
 
 
Безмолвье песчаных равнин
С луною (подобием дыни),
С фрагментами древних руин
Пальмиры Сирийской пустыни…
 
 
Немало чудес бытия,
Да мне ль воспевать эти дали? —
У сердца Пальмира своя,
Что Северной люди прозвали,
 
 
Что в схватках смертельных боёв,
В разгуле фашистской бравады,
Лицо сохранила своё
В лишениях страшной блокады.
 
 
Соборов седых образа
По-прежнему смотрят нам в лица —
Вот это и есть чудеса,
Которыми стоит гордиться?!
 

Белые ночи

 
Петербургских ночей
смутно-контурный образ живуч,
В нем соборов кресты
и мостов окрылённых ворота,
Эпилогом заката
является первенец– луч
Сквозь сиренево– рыжие,
вечные краски восхода.
 
 
По граниту ступеней
сойду к присмиревшей волне,
Где созвездием Зодчих
строенья всплывают неброско,
Где творенье Петра
на секунду почудится мне
Затуманенной степью
с днепровской воды отголоском.
 
 
Устоять мне легко
пред бессонницей, мирной вполне, —
Мой не сбывшийся сон —
в полновластии ночи дилеммы!
И нежданными вовсе
стихи прорастают во мне,
А для сердца роднее
становятся вечные темы.
 

Не придуманный диалог

 
Скормив земле дневной запас тепла,
Привяла солнца рыжая камея…
– Ну, здравствуй, Пётр! Незваная пришла,
К тебе слова признания имея.
 
 
Безмолвствуешь – беда невелика!
Согласья не ищу в твоём ответе:
Ты не сквозь дни несёшься – сквозь века
В привычной устремлённости к победе.
 
 
Давно вписался в лет шальной черёд,
В туман времён да в половодье славы!
– Безмолвствую не я – мой медный рот,
А я – живу… в делах своей Державы!
 
 
– Мы знаем прошлой жизни каждый миг!
– Ну, да! Собрали всё, что дерзновенно:
Подолы резал!.. Бороды всем стриг!..
Бил Алексашку… За грудки – о стену!
 
 
Как зубы рвал… Невы водоворот
Перемахнул на волнах, что взбесились…
– И то, как зачинал Балтийский флот —
И в тот же год за выход к морю бились!
 

«Пал Нотебург в дождливом октябре…»

 
Пал Нотебург в дождливом октябре,
Пал Ниеншанц в ещё холодном мае,
И в устье вновь сразились на заре,
У шведа выход к морю отнимая!
 
 
Победа к новым подвигам звала,
Спокойной верой наполняла лица,
А крепость, что заложена была,
Дала начало Северной Столице!..
 
 
Не ты ль спасал отечество от бед,
Европе преподав наш ум и силу?!
Ты не щадил свой собственный хребет —
Тащил на нём и флот, и всю Россию!
 
 
История (потомкам – что букварь)
Хранит тебя в могущественном нимбе:
Великий Пётр – царям российским царь,
Как Зевс богам был богом на Олимпе!
 

Красота во спасение

 
Укрыли мир громады этажей,
Наш ближний сквер похожим стал на хоспис…
Но есть небесно-облачная гжель…
Лесной поляны хохломская роспись!..
 
 
На яблоне у старого крыльца
Плоды, что станут сидром и наливкой,
Как яблочки мотивов Городца,
Но с настоящей – солнечной – оживкой.
 
 
Есть цветники ухоженных садов
Как многоцветье жостовских подносов!..
Нева-трудяга с крыльями мостов
И запах трав июньских сенокосов!..
 
 
Ценю звучанье камышовых лир,
Черешню с вишней, без которых маюсь…
Что красота спасёт мой личный мир —
Я верю и ничуть не сомневаюсь!
 

Стихия

 
Панорамы новы —
На приколе пустые суда —
Это в устье Невы
Устремилась морская вода,
 
 
Пляшут блики и тени
На вскипающей толще воды,
Что укрыла ступени,
Сближая реку и мосты.
 
 
Вижу волны лихие —
И кругом идет голова:
Испугалась стихии
И вспять побежала Нева!
 
 
От подобной картины
Вспоминается удаль реки,
Той, которая льдины
Прочь несла, изломав на куски.
 
 
Помесь были и сказки
Уношу на усталых плечах…
Ночь, сгустившая краски,
Растворилась в рассветных лучах.
 

Жара

 
Наш Питер как огромный пляж
(Природы-матушки кураж) —
Красавицы в бикини
С юбчонкой мини-мини!
 
 
Для возмущенья нет причин
От волосатых ног мужчин:
Взяты измором тяжким —
Сочувствуем бедняжкам!
 
 
Жара вползает в дом с утра,
Ей не кричим теперь «Ура-а!..» —
Ждём затяжной и в струях тощ
Наш, моросящий днями, дождь!
 

«Что ж мы сетуем – «давки да пробки»?…»

 
Что ж мы сетуем – «давки да пробки»?
Поглядите с другой стороны:
Вдоль проспектов теснятся коробки,
По окраинам – власть тишины.
 
 
Там поляны да чистые росы
(От горластых реклам забытьё!),
А привычки Судьбы и запросы
Перекрасите вы за неё!
 
 
Слава Богу, что мы ещё живы,
Не оставила жизнь за кормой
Этих «новых», что с жаждой наживы,
Этих «старых», что с тощей сумой.
 
 
Что ж здесь сетовать – «давки да пробки»?..
Выбирайте себе Колыму!..
Там, где в детстве исхожены тропки,
Не нужны мы теперь никому!..
 

Загаданный сон

 
Под покрик сонной птицы,
Под сумрак ночи белой,
Быть может, мне приснится
Простор пшенично-спелый,
 
 
Где ясень, стерегущий
Покой родного края,
Калиновые кущи,
Подобны кущам рая,
 
 
Где грядки с овощами,
Вишнёвый привкус лета
И молнии с дождями
Фиалкового цвета.
 

Продиктовано сердцем

 
Опять я в раздумьях… Опять я
Вживаюсь в родной колорит —
Раскроет мне поле объятья,
Дубрава росою взбодрит.
 
 
Увижу белёные хаты
В кипящем вишнёвом цвету,
На братской могиле солдаты
Напомнят собой про беду.
 
 
Журавлик далёкого детства
(Забвенья травой не порос!)
Мне крикнет:
– Спеши наглядеться
На всё, что волнует до слёз!
 

Родному полю

 
Сквозь хруст хлебов, родное поле,
Мой пращур шёл на злую сечь —
Учил любить твоё раздолье
И землю отчую беречь.
 
 
Тебя беда к рукам прибрала,
Не пощадив твоих красот,
Мечи здесь были и орала,
Теперь – сурепка да осот.
 
 
И долго ль будем видеть это,
О лучшем Господа моля?
Растит полынные «букеты»
Осиротевшая земля.
 
 
Хочу высот её престижу,
Который кто-то замарал,
Не звон металла – пенье слышу
Осовремененных орал!
 

«Когда жарой прогрета мель…»

 
Когда жарой прогрета мель
И пышен луг, как мех енота,
Где в сонный полдень тянет шмель
Свою единственную ноту,
Примяв спиной ковыль-траву
И взглядом небо подпирая,
Я знаю, для чего живу,
И верю в зов родного края.
 
 
Как сено, память шевеля,
Напоминая мне о разном,
Зови меня, моя земля,
Зови настойчиво и властно,
Чтобы заполнил шум лесов
Воспоминания о лете
И чтобы дольше этот зов
Держал меня на белом свете.
 

Экспромт

 
Люблю Невы седые берега,
Зовущие неярким зимним светом,
И в пригородах скромные стога
Из сухотравья, пахнущего летом.
 
 
Люблю свой дом, что встал на месте том,
Где мечена войной Дорога жизни,
Люблю, узнав от жизни, что почём,
Всю суть, принадлежащую Отчизне.
 
 
Люблю полёт взволнованной души
В кипении народного гулянья,
Люблю всё то, что город совершил
За триста лет его существованья.
 

Петербургу

 
С тобою вместе, город мой, встречаю
Рождение очередного дня,
Что поднимает в небо сонных чаек,
Глазами окон смотрит на меня,
 
 
Вздымает ввысь мосты в порядке строгом,
Позолотив старинные дома…
Я знаю, город, ты мне послан Богом,
А вот за что – не знаю и сама.
 
 
Заслуг перед тобою не имею,
Удач своей судьбы – не тороплю,
И не одна, я думаю, умею
Любить тебя вот так, как я люблю,
 
 
Любить твой лик омытый и зелёный,
Балтийских волн седые кивера,
Любить тебя, достойно сотворённый
Прозрением Великого Петра.
 
 
Моя любовь, поверь, не понарошку —
Причастной быть хочу к твоей судьбе!
Под ветром клёны хлопают в ладошки
От моего признания тебе.
 

Неве

 
Когда душа смятением полна
И я брожу, путей не выбирая,
Тянусь туда, где тёмная волна
Поёт, шумит, усталости не зная.
 
 
Куда спешишь, Нева, куда течёшь,
Таких, как я, не видишь и не слышишь?
От стылости твоей бросает в дрожь,
От вольности твоей ровнее дышишь.
 
 
Ты не река, где праздности покой,
Панамы, шляпки, золотые пляжи,
Тебя зову трудягою-рекой
За сухогрузы, катера да баржи.
 
 
Таскаешь тяжесть на своей спине,
Несёшь туда, где бьются волны моря,
И здесь, с тобой, так хочется и мне
Сильнее быть, с любой бедою споря.
 

В двойном вращении земли найди своё предназначенье

Не увязая на мели

 
Когда погода ветром жгла,
В полупустой продрогшей кроне
Я всё же яблоко нашла
И поднесла к нему ладони.
 
 
И в гуще осени примет,
Где бабье лето прячет сказку,
Оно качнулось мне в ответ,
Учуяв рук тепло и ласку.
 
 
Ах, этот плод, что мной любим!..
Он ароматен был и сладок,
Став не открытием моим,
А подтверждением догадок:
 
 
Вблизи ромашковой межи,
Что отделяет сад от поля,
Должно быть, знал, зачем он жил,
И для какой задуман роли!..
 
 
Шуршит камыш, хрустит осот,
Тая сокрытое значенье…
Хоть души ангел унесёт
Под неба вечного свеченье,
 
 
Не увязая на мели,
Ошибкам вымолив прощенье,
В двойном вращении Земли
Найди своё предназначенье!
 

«Если горе на картах оставило крапы…»

 
Если горе на картах оставило крапы,
Вспоминай, что на свете есть пламя и лёд,
Есть затишье и ветер, есть сильный и слабый,
Орудийных снарядов – перелёт, недолёт!..
 
 
На нелёгких дорогах распутицы зыбкой,
В хляби жадных болот не собьётся с пути,
Кто не просто по жизни шагает с улыбкой,
А улыбкой другим помогает идти!
 

Орбита жизни

 
Земля и Солнце, скопища планет,
Вселенная – вращаются по кругу,
Не год, не два, а миллионы лет
Помехой не становятся друг другу.
 
 
В густую синь небес, как напоказ,
Калёный жар просеян через сито —
Не оттого ль у каждого из нас
На время жизни есть своя орбита,
 
 
Свой марш-бросок среди небесных тел:
Из детства – в юность!.. В зрелость!..
После – в старость!..
Любой из смертных очень бы хотел
Жить вечно, забывая про усталость.
 
 
Но старость, отсчитав свои года,
Докажет нам простую теорему:
Придёт к истокам, чтобы навсегда
Замкнуть собою жизни нашей схему.
 

Себе и вам

 
Я с детства не люблю нравоученья,
Не наживаю завистью недуги —
У каждого своё предназначенье,
Свои пороки и свои заслуги.
 
 
Мои мечты, как жаркие поленья,
Горят костром, цепляясь друг за друга —
У каждого своё мировоззренье,
Свой личный мир, возвышен иль обруган.
 
 
В любых делах пристрастна и ревнива,
Зачин разумный мною обожаем,
У каждого своя есть жизни нива —
И дай нам Бог хороших урожаев!
 

Не теряя времени…

 
Живущим не познать
тот потаённый мир,
В который мы войдём,
одетые туманом.
Быть может, этот мир
похож на Монплезир
Прохладою аллей,
журчанием фонтанов,
Вобравший суть веков
и души тех, кто жил
Под времени отсчёт
на голубой планете.
Но вспомним ли мы там
ершистый колос ржи
И спутницу-луну,
что видит всех на свете,
Реку, что тяжела
от августовских звёзд,
спешащих ввысь лесов
зелёную поклажу…
Смысл этого стиха
необычайно прост:
В сообществе живых
любите Землю нашу!
 

«За много лет я слышала не раз…»

 
За много лет я слышала не раз
О тайнах бытия вошедших в Лету —
В догадках приоткрытые для нас
Иного мира хрупкие приметы.
 
 
Конечно, тема не для простаков,
Но надо бы, забыв земные блага,
В извечном преломлении веков
Увидеть оттиск собственного шага!
 

Актуальное

 
Ты силён, человек,
но порою замашки твои
Даже самого близкого
могут отправить на плаху.
Недвусмысленный блеф
о кончине прекрасной Земли
Нам калечит детей,
подвергая сомненьям и страху.
 
 
Не пора ли «воздать»
существам, сотворяющим зло,
Не желающим помнить,
что люди планеты – собратья?
Обратившийся к смерти,
куда-то тебя занесло,
если сам не боишься
попасть в ледяные объятья!
 
 
У планеты Земля,
слава Богу, законы свои,
А резервные силы,
которые нынче в помине,
По себе равнозначны
недюжинным силам Земли,
Что вращают её
с изначальных времён и поныне!
 

«Шуты привносят в заурядный день…»

 
Шуты привносят в заурядный день
Веселье дудок на привычном фоне —
Дрожащую неправды светотень
Мы видим, как на собственной ладони.
 
 
Тому, во что не веришь, не радей,
Сомнения стремленьям не угроза!
В сомнениях есть поиски путей
Достойного решения вопроса.
 
 
В руках всесильных наше бытиё,
Которое и чтят, и судят строго,
Воззренье мира – каждому своё,
Души воззренье – под эгидой Бога.
 

Предвыборное

 
Шли года, столетья повзрослели,
Улеглись кулачные бои —
Показали спешные дуэли
Грустные последствия свои.
 
 
Что ж сегодня служат нам примером
Отголоски лет, что далеки?
На экране тянутся к барьеру
Острые и злые языки.
 
 
Сколько несговорчивых в подъездах
Падает у собственной двери —
Это «подающие надежды»
Делят власть, как самку глухари.
 
 
Всё ищу, куда бы мне приткнуться,
И не ради собственной судьбы —
Не люблю, когда паны дерутся,
А трещат холопские чубы!
 
 
Только в распрях угадай, попробуй,
В лицах, что сулят нам благодать,
Кто из них «паны», а кто «холопы»
И кому мне голос свой отдать.
 

Не торопитесь огорчаться

 
Если посмотреть на мир поуже,
Я – песчинка из житейской лужи,
Маюсь без особого старанья
Оправдать своё существованье.
 
 
Если посмотреть чуть-чуть пошире,
Я живу кометой в этом мире,
В годы угасанья преуспевшей,
Догорающей, но не сгоревшей.
 
 
Истине свидетелей не надо:
Противоречивость наших взглядов
Искажает факты! И, к тому же,
Кто-то смотрит шире, кто-то уже!
 

«Как просто мы друг друга судим…»

 
Как просто мы друг друга судим,
В чужой вопрос суём свой нос,
В борьбе (бессмысленной по сути)
Пыхтим, как старый пылесос.
 
 
Берём «виновных» на поруки,
Раздув грехи, что чуть видны,
Но почему-то близоруки
В разгуле собственной вины.
 
 
Судьба кибиткою цыганской
То вверх ползком, то вниз бегом,
А ты живи по-христиански,
Не делай ближнего врагом.
 

И так бывает

 
«Рождённый ползать
летать не может»,
 

М. Горький.

 
Рождённый ползать летать не может,
Сомненье сердце напрасно гложет,
Судить не силься – себя же судишь:
Каким родился – таким и будешь!
 
 
Другой – счастливчик удачи редкой:
Летать рождённый от видных предков!
На мир пустые глаза таращит,
Взлететь не сможет – силком потащат!
 
 
Ну, что ж вы, люди?! Кто вброд, кто брассом…
Застыл в полуде достойный разум:
Сегодня небо, маня, синеет,
Рождённый ползать взлететь сумеет!
 
 
Жаль, доброхоты лишат разбега —
И жди полёта… как летом снега.
Подрежут крылья, а он – в ответе…
И так бывает на белом свете!
 

Спор

1

 
В безмолвии опущенных голов,
Под погребальный плач колоколов,
Деля собой кладбищенскую твердь,
Глазами повстречались Жизнь и Смерть.
 
 
И как кремень, что искрой спорит с тенью,
Секундой между взлётом и паденьем
Успев поджечь пучок травы сухой,
Так встреча глаз сожгла их душ покой.
 
 
И Смерть сказала Жизни: – Уходи!
Во мраке нет дыхания в груди,
Зачем же ты слоняешься вне дела?..
Здесь царство мёртвых – ни лица, ни тела.
 
 
– Нет, – Жизнь ей отвечала, – не всегда!
Не надо, Смерть, особого труда,
Чтобы понять, что канувшие в Лету
Порой не покидают землю эту!
 
 
– Да это чушь! Неправда! Чистый бред!
Здесь тлен усопших, их с живыми нет!
Есть имена, есть лики на эмали,
Но нет здесь тех, которым бы внимали!
 
 
– Ты не права! Среди могильных плит
В твоей душе чужое не болит!
А если бы болело, ты бы знала,
Что нету ни грехов, ни криминала
 
 
В том, что усопших мысли и дела
Земным врачуют души и тела,
Чему-то учат, радуют, зовут,
А это значит, что они – живут!
 
 
– Ты не в своих владениях – поверь,
И мне тебя бы выставить за дверь,
С такой, как ты, всегда мне будет тесно,
Но мне, признаться, даже интересно
 
 
Послушать этот твой житейский вздор
Без неприличных выходок и ссор.
Давай, попробуй, окажи мне честь —
Найди живучих! Где они здесь есть?!
 
 
– Что ж, – улыбнулась Жизнь, – хоть ясно мне,
Кто будет под конём, кто на коне,
Но для тебя открою тайну я
Об истине людского бытия.
 
 
Они пошли по узенькой аллее,
Жизнь вся светилась, инея белее,
За нею Смерть, черна, как антрацит,
Охотно шла, косой касаясь плит.
 

2

 
– Вот и пришли… Гляди, запоминай,
Другим расскажешь, чтобы правду знали.
Узри святое в памяти аннале
И не свирепствуй в гневе, не стенай,
 
 
Приняв за посягательство иль злобу,
Нацеленную на твою особу,
Бессмертие! Пойми и не вини,
Души усопшей силу оцени,
 
 
А заодно поймёшь мои труды!..
– О, человек!.. Буди сердца и ныне
Мелодией, что с привкусом полыни
Иль с плеском убегающей воды!
 
 
И Жизнь перстами тронула лицо,
Его шероховатые ланиты,
Освободив от холода гранита
Высокий лоб, достойный мудрецов.
 
 
Под пенье флейт и приглушённых труб
Глаза на камне поднимали веки,
Явились смысл во взгляде человека
И мимика окаменевших губ.
 
 
– А ну, назад! – не выдержала Смерть, —
Замри и не позорь мои седины!..
Давно ты мёртв – и всё тебе едино!
Зачем теперь вся эта круговерть?!
 
 
Он в тихом удивленье вскинул бровь,
Качнулась грудь под выдохом и вдохом…
– Уймись, безумный! Выдумщик! Пройдоха!
Давно истлели плоть твоя и кровь!
 
 
– Так это ты по праву ремесла
Томишь меня в плену каменьев голых???
– Я убираю бренные тела,
Неблагодарный, бестелесный олух!
 
 
Припомни, как твоя иссякла прыть
И клавишей не чувствовали руки!..
Ты должен был меня благодарить
За это избавление от муки!
 
 
– Да я в пылу прекрасного труда
Твоих стараний просто не заметил!
Я улетал… и сам не знал куда,
В какой-то мир, что звонок был и светел.
 
 
Мажор!.. Минор!.. Аллегро смелый ход!..
Молчанье паузы – и новый крик аккордом!..
Не чудо ли, что семь избитых нот
Возвысились в своём звучанье гордом?!
 
 
Я жив твореньем, мне оно, как щит!
Жив серенады привкусом десертным!
Пока моя мелодия звучит,
Среди людей я остаюсь бессмертным!
 
 
– А как же я?! Зачем мои труды?..
И правила мои, что нерушимы?..
Ты чем живёшь?! Ни хлеба, ни воды!..
– Пойдём, – сказала Жизнь – он одержимый!
 
 
Он знал все годы, для чего живёт,
И знал, чего хотел на свете белом!
Когда сложили руки на живот,
Когда его душа прощалась с телом,
 
 
Он в этой жизни сделал всё, что мог,
И, умирая, смерти не заметил!
Такие люди (да хранит их Бог!)
Бессмертными останутся на свете!
 
 
Скрипичный ключ, как прошлой жизни знак,
На памятнике – золотом, как годы.
Он жил под солнцем не за «просто так»,
Он нёс себя на жертвенник народа!
 
 
Он музыкой своею просто жил!..
Ты не поймёшь – ты далека от сути,
Но всё же знай, что нет ни капли лжи
В том, что живут и после смерти люди.
 
 
– Да как ты смеешь умалять мой труд?
Мы в мире этом равные по праву!
С тобой – рождаемы, в моих объятьях – мрут!
А мёртвым ни к чему былая слава!
 
 
Мы обе всё по совести вершим,
Такого нет, чтоб нами кто-то правил!
А этот, что тобою одержим,
Всего лишь исключение из правил!
 
 
– Ты в зле ослепла, только и всего…
Себе самой и гимн сложить готова!..
Тебе, выходит, мало одного!
Ну, что ж, пойдём послушаешь другого!..
 
 
И на покатом кладбища краю,
Где ручеёк, как маленькая Лета,
«Молчи! – сказала. – Я поговорю!
(Да будет убедительной беседа!)».
 

3

 
Ограда, холмик, деревянный крест…
В ногах – калина, чтоб гостей встречала!
Спит колокол, вещающий окрест,
Что есть конец у всякого начала.
 
 
Крест белый почернел, в конце концов,
Не ведая ни краски, ни починок,
А на кресте смиренное лицо
Глядит на мир сквозь сеточку морщинок.
 
 
– Ну, здравствуй, мать! Какие видишь сны
В своём плену под глыбою землицы?
– Да ничего, голубушка, не снится —
Сплю мёртвым сном, не чувствуя вины!
 
 
– Прости, что разбудила!
– Не беда!..
Есть время выспаться
(не на земле, вестимо!),
Я здесь хоть не у маменьки родимой,
Но спится вволю долгие года.
 
 
– Скажи мне, мать, а хочешь снова жить?
– Не говори об этом мне ни слова!
Чтоб снова жить, родиться надо снова
И памятью своей не дорожить!
 
 
Добра, мой свет, не ищут от добра,
Я раздала себя без тени муки
Сначала – детям, а потом и внукам,
И правнукам, и всем, что пра-пра-пра!..
 
 
И тем живу! Живу на свете белом,
Хожу к колодцу, вёдрами звеня…
Родимые похожи на меня
Кто статью, кто характером, кто телом.
Я в них живу! Они – моя родня!
Хоть временем характеры ковались,
Они же от меня… отпочковались,
Заимствуя немало у меня.
 
 
Я, может, не права?
– Ну, что ты, мать!..
И кровь, и плоть ты отдавала детям —
Людские гены правят всем на свете,
И все готовы этому внимать.
 
 
– Ах, батюшки, как долог разговор! —
Она устало опустила веки, —
Так долог путь, что из варяг да в греки,
Что через Дарданеллы и Босфор…
 
 
Хоть Смерть молчала, но её трясло,
И, отойдя от дремлющей старушки,
Она горстями, как дырявой кружкой,
Черпала воду, чтоб смочить чело.
 
 
И хруст стоял в расшатанных суставах,
И клюв косы впивался в чернозём,
И, словно виноватые во всём,
Соцветия клонили долу травы.
 
 
Тут снова Смерть накинулась на Жизнь:
– Ты всё подстроила,
чтоб сделать мне больнее!
Чтоб убедить, что ты меня сильнее…
Уйди!.. Отстань!.. Не липни, отвяжись!..
 
 
И Жизнь шагнула через ручеёк.
– Нет, подожди!.. Прими моё отмщенье!
Я не из тех, дарующих прощенье,
Я и тебе отвешу твой паёк!
 
 
– Ты снова злишься?!
– Что же мне, плясать?
Иль улыбаться, лёжа на лопатках?..
Ты знаешь, у меня какая хватка?
– Да знаю!.. Ты погонишь реку вспять!..
 
 
– Я выберу теперь сама того,
Кто сможет убедить весь мир в обратном,
Что мерзко, глупо и невероятно
Увидеть в мёртвом жизни торжество.
 
 
Давай, теперь плетись за мною ты,
Я докажу, коль лопнуло терпенье…
Я не сильна, представь себе, уменьем
Любить, щадить, с улыбкой жать персты!..
 
 
Я протащу тебя, как ты меня!
Отстанешь – доконаю тумаками!
 
 
Засеменила тонкими ногами,
Косою по надгробиям звеня.
 

4

 
– Гляди, вот здесь покоится Поэт,
Он доживал свой век в телесной муке,
К нему я честно приложила руки
Давным-давно, без малых 200 лет.
 
 
В смиренье тихом принял свой конец
В февральскую немыслимую стужу,
Теперь ему не будоражат душу
Ни памятник, ни лавровый венец.
 
 
Сон вечен – всё в стихах сказать успел,
Вещуя, утешая, вдохновляя,
На доброе строкой благословляя,
Красиво прожил, словно песню спел!
 
 
– Ну, не скажи! Я часто был не прав,
Порой стыжусь за канувшее в Лету!
 
 
Смерть, в удивленье голову задрав,
Пыталась разглядеть лицо поэта:
 
 
– Немыслимо!.. И ты-ы… заговорил?!
Спишь в почестях – чего ж тебе не спится?!
Другому отдана твоя жар – птица!..
Не пляшет ветер у твоих ветрил!
 
 
Молчи, ни звука! Ты ли не рыдал,
Объятия мои сочтя за благо?!
И ей в ответ поэт захохотал,
Да так, что эхо тронуло овраги.
 
 
– Прошу, молчи! Не смеешь пренебречь
Заслугами в трудах моих усердных!!!
 
 
Он хохотал! И хохот, словно меч,
Разил её неверие в бессмертных.
 

5

 
О человек! Тебе даруют жизнь —
Прими её, как собственную сцену.
Хоть нет цены, ты знай: она бесценна!
Могла не сбыться, чудо не свершись.
 
 
Он прозвучал, твой первый в жизни миг,
Мелодией волнующей свирели,
И ты не зря явился в этот мир,
Коль небеса и звёзды так велели.
 
 
Придёт цена – мы все за ней стоим! —
Цена твоей любви, надежды, веры,
Отмеряют её твоей же мерой,
С которой ты подходишь к дням своим.
 
 
Когда она тобой сотворена
Такой, что от неё другим уютней,
Когда она реальна и верна
В упрямом русле беспокойных будней,
 
 
Ты, отдавая праведным делам
Дороги жизни до последней тропки,
Не поклоняйся лицам и телам,
Лишь Духу кланяйся
в прикосновеньях робких.
 
 
Твори себя своим стараньем сам!
Когда тебя судьба со сцены снимет,
Живи! Живи на радость голосам,
Хоть самого не будет рядом с ними.
 
 
Твори себя, приняв за образец
Лик, за который совесть не загложет!
Твори себя – и Времени резец
Тебе в твоих стараньях – да поможет!