Текст книги "Мы с Витькой. Весёлые школьные рассказы"

Скверный характер

Тут вернулся Витька. Разумеется, в футболке и шортах. Лицо его было сердитым. Он молча опустился на стул. Я продолжал рассказывать про вулканы. Рассказываю, а сам думаю: и чего он такой злющий? Ну да, понятно! И как я сразу не догадался! Боится, что Никулина подумает, что я умнее его (хотя так ведь оно и есть!), вот и злится. И я сказал:

– Ну все, про вулканы хватит.

А Никулина смотрит на меня во все глаза и говорит:

– Какой ты, Леша, оказывается, умный! В жизни не встречала таких умных мальчишек!

Я взглянул на Витьку. На его лице появлялись багровые пятна. А потом и желтые в придачу. Страшнющий Витька стал – ужас! Так дело не пойдет. Пора его на улицу звать. Как выйдем на улицу – так я сразу же домой побегу. А их вдвоем оставлю. И начнется их дружба. Хотя, если честно, я бы тоже не отказался дружить с Никулиной. У нее такие ямочки на щеках, когда она улыбается, да еще и глаза в крапинку!

Но я не мог даже мечтать об этом – ведь нравится-то она Витьке! И я сказал:

– А пойдемте на горку, а? Ее только вчера залили.

Я думал, Витька обрадуется, а он как замашет руками, словно крыльями, как закричит:

– У меня уроки еще не сделаны, какая горка?

Конечно, нехорошо получилось, что он к нам с Никулиной в трусах вышел, ну что ж теперь злиться-то? Нужно же как-то держать себя в руках. И я спокойно так говорю:

– Не волнуйся, Витька, делай уроки, а мы тебя подождем!

А он:

– Нечего меня ждать! Вы мне мешать только будете!

А я:

– Да ты не бойся, мы тихо! У меня на телефоне клевая игра, мы в нее поиграем, пока ты будешь уроки делать!

А тут Никулина:

– Так ты же телефон дома забыл!

А я:

– Ой, правда! Забыл, что забыл! Значит, просто будем сидеть тихо, раз телефона нет.

Ну тут Витька, видно, совсем с ума сошел.

– Какая, – кричит, – мне разница, с собой у тебя телефон или нет! Не могу я уроки делать, когда посторонние рядом сидят!

– Да мы можем и в зале побыть, – сказал я.

– Да зачем вам в зале сидеть? Все равно не пойду! Мне еще… мне еще…. Мне еще носки стирать надо!

Смотрю я на Витьку, ничего понять не могу. Неужели он так волнуется от того, что Никулина рядом? В принципе, это понятно – я тоже волновался, когда был в Комарову влюблен, один раз даже чуть было в обморок не упал, но чтобы так орать…

Я подошел к Витьке и похлопал его по плечу:

– Успокойся, – говорю, – мы тебя на улице подождем.

А он как отскочит в сторону, будто у меня на кончиках пальцев когти растут. А глаза совсем дикими стали, красные пятна на щеках начали в синие превращаться! Понятно, не хочет, чтобы я один на один с Никулиной оставался, ведь он-то знает, что я прыгаю выше его, и говорю:

– Ладно, некогда мне тут с тобой. Я пошел. А Лена пусть задачу тебе поможет решить.

А тут Никулина, как назло, влезла:

– Мне, – говорит, – тоже домой надо, – и пошла одеваться.

Вот и свяжись с такими людьми! То один фокусы выкидывает, то другая! И почувствовал я, что по моему лицу тоже пятна пошли. Возможно, зеленые.

Что делать? С одной стороны, я должен Никулину проводить, раз уж ее сюда заманил, с другой – Витька опять рассердится. И тут я нашел выход.

– Знаешь, Витька, я что-то так устал, сил никаких нет. Может, ты Лену проводишь? А я пока у тебя посижу.

– Очень надо! – буркнул Витька. – Сам привел, сам и провожай.

Вот уж не замечал, что у него такой скверный характер!

Но как же теперь быть?

Вышел я в прихожую и говорю:

– Ты это, Лен… Ты уж извини, что я не смогу тебя проводить. И на горку сходить. Витька неважно себя чувствует, наверное, мне в аптеку бежать придется. За лекарством.

– Да какой разговор! – воскликнула Никулина. – Тут идти-то три минуты.

А сама смотрит на меня, как на киногероя какого-то. Хорошо, Витьки рядом не было, а то по его лицу не пятна бы пошли, а полосы.

– Не знала, Леш, что ты такой благородный, – вздохнула Никулина. – Никогда не встречала таких благородных мальчишек!

– Да ладно, – говорю, – чего уж там… Вот Витька… Он в сто раз благороднее, чем я. Просто заболел немного, вот и нервничает.

Вот и сделай человеку приятное

Никулина ушла, а я вернулся к Витьке в комнату. Он быстро ходил, заложив руки за спину. Лицо его оставалось пятнистым. Вот, оказывается, до чего может довести человека любовь.

Увидев меня, Витька свел на переносице брови и что-то промычал. Я не смог разобрать, что именно, но было ясно: Витька злится, что Никулина смотрела на меня больше, чем на него. Мне стало его жаль, и я сказал:

– Не волнуйся, Витька. Я не из тех, кто может подложить свинью другу. Скорее, наоборот.

А Витька как заорет:

– Что – наоборот?

– Себе возьму!

– Что ты себе возьмешь?

– Свинью, – говорю, – себе возьму. И не что, а кого.

– Оно и видно, – опять закричал Витька. – Чего ты эту глазастую сюда притащил?

Я понял: он еще в себя не пришел от того, что в одних трусах к нам вышел.

И говорю:

– Да успокойся ты в конце-то концов. Вид у тебя был самый обычный, как на пляже.

А Витька:

– При чем тут пляж? Чего, спрашиваю, ты ее сюда притащил?

Тут уже и я из себя выходить начал. Потому что всякому терпению есть предел. Тоже мне друг называется! Стараешься для него, стараешься, из кожи, можно сказать, лезешь, а он! И тогда я тоже заорал:

– А ты не понимаешь?

– Не понимаю!

– Приятное хотел тебе сделать, вот для чего! – и тоже стал ходить по комнате. Этот Витька хоть кого до белого каления доведет! – Ты ж понимаешь, что ни арбуза, ни дыни я купить не могу! Нет у меня денег! Да и зимой они просто невкусные! И вредные для здоровья. Понимаешь ты это или нет?

– А при чем тут дыня с арбузом? – тихо спросил Витька и начал медленно пятиться к двери.

Я продолжал ходить по комнате.

– А теперь ответь: друг я тебе или не друг?

– Друг… Только Никулина тут при чем? И дыня с арбузом?

Я даже ходить перестал – так был потрясен Витькиной тупостью.

– Да говорю же, что приятное тебе хотел сделать, чучело!

– Так почему ты решил, что мне это приятно? Ну, что ты Никулину ко мне привел? Лучше б арбуз купил. Вместе бы съели.

– Да денег нет у меня ни на арбуз, ни на дыню! А Никулину ты все время за косы дергаешь. Бумажки за шиворот бросаешь. Подножки ставишь. Думаешь, я не вижу?

– Ну и что это значит? – спросил Витька и вдруг расхохотался так, что даже за живот схватился. – Ой, не могу, ха-ха-ха! Ну что, что это значит?!

– Да то, что ты в нее влюблен! Итак ясно!

– Ой, не могу! Ха-ха-ха!

И что тут смешного, не понимаю.

Потом Витька успокоился и говорит:

– Да надоела мне эта Никулина, вот я и дергаю! Маячит перед глазами все уроки!

– Но-но-но, – повысил я голос. – Ты эти штучки, Витька, брось! Думаешь, я ничего не вижу? Ведь раньше-то ты к ней не приставал, а теперь – пристаешь!

– Так раньше-то она на другом месте сидела! – говорит Витька. – Ее неделю назад передо мной посадили!

– Как – неделю? – опешил я. – А до этого кто на ее месте сидел?

– Вот и подумай, – говорит Витька, – раз ты такой наблюдательный. А мне задачу решать надо!

Я так и застыл на месте. Интересно, кто же раньше-то на месте Никулиной сидел? Странно… И потом, почему она ему не нравится? Ведь она ничего… И веснушки ее не портят, и глаза у нее в крапинку, и вообще…

Вышел я от Витьки расстроенный весь. Задачу не решил, Никулину привел зря. Да это-то все ладно. Главное, теперь ведь снова придется придумывать что бы такое сделать, достойное нашей дружбы.

И стал я вспоминать, что Витька любит…

Эксклюзив из сухарей

Торт на Восьмое марта

Я уже собирался ложиться спать, как в дверь позвонил Витька.

– Сухари есть? – спросил он. – Магазин, как назло, на учет закрыли. А мне сухари позарез нужны!

Это мне показалось немножечко… странным. Сухари! На ночь глядя? Конечно, Витька – мастер выдумывать всякую всячину, но для чего ему сухари, да еще и ночью?

Поначалу Витька ничего не хотел говорить, а потом раскололся. Оказывается, буквально полчаса назад он совершенно случайно наткнулся в Интернете на рецепт торта… из сухарей. А завтра как раз Восьмое марта, вот он и решил ночью сделать маме подарок. Торт из сухарей. Разумеется, с обычным тортом Витька никогда бы не стал возиться, да и я тоже – их в магазине пруд пруди, а вот из сухарей… Это, как сказал Витька, будет нечто эксклюзивное.

Я с трудом уговорил его испечь торт вместе. То есть два торта – ведь моей маме тоже не мешало бы подарить что-нибудь эксклюзивное. В конце концов Витька согласился. А что ему еще оставалось делать? Ведь сухари-то у меня!

Мы договорились, что примерно в два часа ночи Витька подойдет к нашей квартире (он живет в соседнем доме), я открою ему дверь, и мы испечем сразу два торта. Из сухарей. Эксклюзивных.

– В общем, так, – напоследок сказал Витька, – как только зайду в подъезд, отправлю тебе эсэмэску. И не вздумай заснуть!

Уже потом, когда все было позади, я вспомнил, что в этот самый момент где-то в глубине души шевельнулось нехорошее предчувствие (так, кажется, пишут во взрослых книгах). Ведь с Витькой только свяжись – обязательно ввяжешься в какую-нибудь дурацкую историю!

Но я не обратил на предчувствие никакого внимания. А зря.

Мама, папа и Синий Рукав

Не вздумай заснуть! Тоже мне умник нашелся! Можно подумать, что я без него не знаю, что если надо вставать посреди ночи, лучше вообще не ложиться, решил я и включил комп. И начал играть в «Ведьмака». Хорошо, что завтра праздник и не надо рано вставать, а то родители давно бы меня загнали в постель. Впрочем, они и сами не торопились ложиться: из их комнаты время от времени доносился смех, потом стало тихо, а затем тишина сменилась тревожной музыкой, которая мешала сосредоточиться на игре. Музыка становилась все громче и все тревожнее и все чаще прерывалась то какими-то завываниями, то криками, от которых у меня начинали бегать мурашки по коже. В конце концов я выключил «Ведьмака» и начал играть в примитивную «Косынку».

Зловещая музыка с каждой минутой становилась все более зловещей.

– Слава, это же кошмар! Ты посмотри только, что творит этот Синий Рукав! – донесся до меня мамин голос – она пыталась перекричать леденящие душу звуки.

Синий Рукав… Я вспомнил: накануне была реклама этого самого «Синего Рукава», и каждый раз диктор предупреждал: «Не для слабонервных». Видимо, поэтому «Рукав» и показывали так поздно, чтобы слабонервные успели заснуть.

Время шло, а Синий Рукав продолжал нагонять жуть, как я понял, и на его окружение, и на тех, кто смотрел о нем фильм. В том числе и на маму.

Между тем стрелка часов перевалила за цифру один, и я уже начал не на шутку волноваться. А вдруг Витька придет, когда фильм еще не закончится, что тогда?

Но мне повезло. Без десяти минут два родители выключили телевизор и легли спать.

– Между прочим, завтра восьмое марта, – зачем-то напомнила мама папе.

– Знаю, – ответил папа. – С утра получишь подарок. Элементарно, Ватсон.

Стало тихо. И почти сразу раздался храп папы. Я облегченно вздохнул: вовремя.

Хорошо, что у родителей прямо-таки богатырский сон.

Папа говорит, что их ничто не может разбудить. Даже грохот канонады. А потому я ни капельки не сомневался, что наше предприятие удастся на славу. Родители будут спать своим богатырским сном, а мы преспокойненько испечем эксклюзивные торты.

И тут, как и договаривались, пришла эсэмэска от Витьки: «Открывай!»

Все шло по плану. Пока по плану…

Ночные проделки Синего Рукава

Я осторожно вышел в коридор, нащупал в темноте замок и только собрался впустить Витьку, как сквозь храп услышал испуганный голос мамы:

– Кто там? Кто ходит?

Я замер. Витька поскребся в дверь.

– Боже мой! – раздалось из спальни. – Слава, проснись!

– Хр-ррр…

– Да проснись же, Слава! Кто-то в дверь скребется!

– Хр-р…

– Слава, мне страшно!

– Да что такое! – недовольно пробормотал папа. – Скребется – и пусть себе! Хр-р…

«А вдруг Витька возьмет и нажмет на кнопку звонка, – пронеслось у меня в голове. – Подумает, что я заснул, и позвонит. С него станется. Что тогда?»

Я хотел отправить эсэмэску, но вспомнил, что телефон остался в комнате, и чуть слышно постучал в дверь. Мол, будь спок, дружище, я здесь, только пока не могу тебе открыть. Но мамин слух уловил и это.

– Слава, вставай! – было слышно, как она расталкивает бедного папу. – Да вставай же!

– Хр… Да что тебе от меня надо?

– Пошли скорей!

– Куда, зачем? Хр….

– Зачем, зачем! Кто-то изнутри в дверь стучится, а снаружи – скребется! Слав, надо выйти, посмотреть, кто это!

– Ну так иди!

– С ума сошел? Мне же страшно… Вдруг это… Синий Рукав?

Папа, наверное, все же проснулся, потому что сердито сказал:

– Лида, прекрати нести ерунду! Сколько можно! Насмотрелась ужастиков, теперь спать не даешь!

– Слав, ну все-таки выйдем, а!

– Если бы не Восьмое марта… – проворчал папа, и я понял, что еще немного, и родители появятся в коридоре.

Что делать? До комнаты добежать не успею, и если родители застанут меня возле входной двери – прощай эксклюзивный подарок! Витька услышит шум и уйдет. Да еще и надуется на несколько дней.

Вдруг на меня снизошло озарение. Я понял, как поступить – нырнул под пальто, висящие на вешалке при входе, и замер. И оказалось, что сделал все правильно.

Вспыхнул свет.

– Видишь, никого! Никто не стучится и не скребется! – сказал папа. – Как маленькая, честное слово! А ну-ка спать!

Стало темно. Я облегченно вздохнул и только собрался открыть Витьке дверь, как из спальни опять послышался взволнованный голос мамы:

– Знаешь, Слав, я боялась тебе сказать…

– Ну, что еще?

– Что в коридоре из-под пальто торчали чьи-то голые ноги…

– Так что ж молчала? – спросил папа и рассмеялся. Понятное дело, не поверил.

– Я побоялась, – сказала мама. – А вдруг это…

– Синий Рукав! – теперь уже вообще расхохотался папа. – Спи!

И чуть ли не в то же мгновенье раздался храп.

Вскоре, судя по всему, заснула и мама.

Процесс пошел

Я открыл дверь.

– С тобой только связываться, – прошипел Витька. – Был бы один – уже полторта бы испек!

Я ничего не стал объяснять. Молча взял Витьку за руку, чтобы в темноте он не наткнулся на что-нибудь в коридоре, и провел на кухню.

Витька нашел в телефоне ролик на ЮТЬЮБе, в котором пошагово показывалось, как делать эксклюзивный торт, и мы принялись за работу. Быстро перемололи в мясорубке сухари, добавили сахар, масло, сливки и корицу, раскатали коржи и сунули их в духовку! Процесс пошел!

Правда, Витька, как я его ни предупреждал, топал как слон и несколько раз уронил на пол ложку. Я испугался, что на шум прибежит мама, но обошлось. Наверное, она крепко уснула.

И вот все позади! Я откинулся на спинку стула. Хорошо! В духовке пекутся коржи для эксклюзивных тортов, еще немного – и останется самая малость: намазать их джемом и спокойно лечь спать. И тут я подумал, что, наверное, лучше помыть посуду и убрать со стола прямо сейчас – потом будет неохота.

Наверное, от радости, что все у нас так ловко и быстро получилось, я потерял бдительность и стал ходить по кухне слишком шумно. Да еще, наверное, и посудой греметь. Потому что очень скоро из родительской комнаты опять донесся встревоженный голос мамы.

– Слава, проснись!

– Хр-р…

– Ну проснись же, Слава!

– А, что такое?

– По кухне кто-то ходит!

– Глупости!

– А ты послушай! Послушай!

Мы с Витькой замерли.

– Ну, послушал! – рассердился папа. – Все тихо!

– Ага, это сейчас – тихо. А минуту назад кто-то ходил! И до этого ходил и гремел посудой! Я пыталась внушить себе, что это мерещится…

– А потом?

– А потом стало тихо. А теперь опять ходит. Значит, ничего не мерещится.

– Лида, ну кто может ходить по кухне ночью?

– Не знаю…

– Ну, значит, Лешка вышел воды попить. Или в туалет.

– Лешка не пьет воду по ночам. Он спит. Ну Слав, ну давай проверем?

А вдруг возьмут и правда выйдут, как уже было сегодняшней ночью, испугался я. Я-то успею лечь в кровать, а Витьку куда?

Я заметался по кухне. О! Кажется, придумал!

Я быстро открыл дверцу шкафа под мойкой.

– Лезь! – приказал я Витьке.

– Ты че?

– Лезь, говорю!

– Слава! Слышишь, на кухне уже не только кто-то ходит, но и разговаривает! Их несколько, Слава, Синий Рукав и…

– Синяя Борода! Ха-ха-ха! Это же элементарно, Ватсон! А вообще мне показалось, что это Лешкин голос…

– Лешкин голос! – испугалась мама. – Значит, Синий Рукав утащил Лешку на кухню и… Ужас! Что он с ним делает?

– Что делает! Чай, наверное, пьют, что же еще?

Витька между тем влез в кухонный шкаф до пояса и замер.

– Лезь! – зашептал я. – Чего не лезешь?

– Труба мешает! – донеслось из-под мойки. – Она у вас какая-то извилистая!

– Это зад твой извилистый! – рассердился я и стал с силой запихивать Витьку под мойку.

– Слав, а вдруг Лешке грозит опасность? Вдруг Синий Рукав его… задушит?

– Лида, да я пошутил про Лешкин голос! Нет никого на кухне!

– Не хочешь идти – ну и ладно! Тогда я одна! В конце концов я – мать! – решительно сказала мама. – Я сильная. Я смелая. Раз, два…

Я выключил свет, промчался в свою комнату и с головой залег под одеяло. И только тут понял, что мы с Витькой вполне могли бы уместиться вдвоем на моей кровати.

В коридоре вспыхнула лампочка и тут же погасла.

– Батюшки! – тихо воскликнула мама. – Следы! И свет погас!

Странные следы в коридоре

До меня дошло: это Витька наследил! Ведь он же с улицы и не разулся!

– Слава, проснись!

Я вылез из-под одеяла. Луна хорошо освещала комнату и часть коридора. Я схватил со стула первое, что попалось мне под руку, – этим оказался носок, – и выполз в прихожую. Проведя наугад носком по полу, я пополз обратно и в темноте задел дверь.

– Слава, да проснись же! – с отчаянием воскликнула мама. – Это точно Синий Рукав – он чуть дверь в Лешкину комнату не вышиб! Сын в опасности!

– В какой опасности? – теперь уже сразу отозвался папа. – Что с ним?

Мама рассказала про следы в коридоре, про то, что кто-то налетел на дверь в моей комнате, и про то, что погас свет… Конечно же, неспроста.

– Ладно, – сказал папа, – пойдем сначала проверим, что с Лешкой.

Наверное, и он уже начал верить в проделки Синего Рукава.

Было слышно, как в комнату, стараясь не шуметь вошли родители, и большая папина рука прошлась вдоль моего туловища.

– Все нормально, – сказал он.

– Нет, ты все-таки одеяло откинь, вдруг это не Лешка, а кто-то другой, – тихо попросила мама.

Раздался короткий папин смешок.

– Ага, подменили ребенка. И кто? Разумеется, Синий Рукав. Может, он вообще вместо Лешки лежит?

Папа осторожно приподнял одеяло.

– Видишь, Лешка. Больше никого. Правда, почему-то он не разделся.

Мама, похоже, не расслышала последних слов и облегченно вздохнула. Облегченно вздохнул и я: выходит, все-таки я правильно сделал, что затолкал Витьку в шкаф под мойкой.

– Пошли посмотрим, что там в коридоре, – сказал папа. – Ну да, лампочка перегорела. Сейчас мы ее заменим. Элементарно, Ватсон. Минуточку… Так, нажми на выключатель. Готово!

В коридоре вспыхнул свет.

– Да, ты говорила про следы, – сказал папа. – Где они?

– Но они были! – воскликнула мама.

– Допустим, что были. Были и исчезли. Но, может быть, остались ноги, которые торчали из-под пальто? Давай посмотрим!

– Но они торчали! – с отчаянием воскликнула мама. – Послушай, а может быть, это были ноги… Синего Рукава?

– Нет, это невозможно! – простонал папа. – Где были ноги? Здесь? – наверное, он подвел маму к пальто, за которыми я недавно прятался. – Ну что молчишь? Теперь пойдем на кухню. Кто тут ходил?

– Не знаю…

– А я – знаю! – уже громко сказал папа. – Синий Рукав. Это же элементарно, Ватсон.

И расхохотался.

– Тихо, ребенка разбудишь!

– Ладно, пошли спать! – Свет в кухне погас. – И пожалуйста, Лида, не буди меня больше! У меня завтра ночное дежурство!

Скособоченный Витька

Стало тихо. Я поднялся, чтобы пройти на кухню, но тут опять донесся мамин голос.

– Слава, проснись!

– Ну что еще!

– Все-таки я уверена, что на кухне кто-то есть. Я чувствую это! Может, кто-то спрятался за шторой, а мы не догадались туда заглянуть! Пошли, посмотрим!

– Да не за шторой, а под мойкой! – уже совсем сердито сказал папа. – Вот уж куда точно надо было заглянуть! Спи!

– Слава, подожди! Чувствуешь, что на кухне что-то подгорело? В духовке!

– Да что может у нас подгореть? Это соседи, наверное, торт пекут!

– Но почему же ночью, Слава?

– Откуда я знаю! Дурью маются, наверное, как и ты, вот и пекут! Спи!

– Слава! – донеслось из комнаты спустя какое-то время. – Но ведь горит-то у нас!

– Ну что может гореть посреди ночи? – взревел папа. – Скажи, мы были сейчас на кухне?

– Были.

– Кого-нибудь видели?

– Нет…

– Все! Мне все это надоело! Открывай рот! Пей таблетку! Пей, говорю!

Наверное, папа дал маме быстродействующее снотворное, потому что очень скоро стало совсем тихо. Я прокрался на кухню, выключил духовку и открыл дверцу кухонного шкафа. Я так и не смог понять, как все-таки ухитрился там поместиться Витька. Потом вспомнил, что где-то вычитал, будто в случае опасности человек проявляет чудеса выносливости и гибкости. Видимо, это был как раз такой случай.

Витька не сразу смог вылезти из шкафа под мойкой, а когда все-таки выкарабкался, то оказалось, что голова его повернулась чуть ли не на девяносто градусов и никак не хотела возвращаться обратно, а сам он сильно наклонился вправо и не мог выпрямиться.

Лицо у Витьки было сердитым, он страшно вращал глазами и пытался что-то сказать. Но я ничего не мог разобрать.

Витька продолжал что-то мычать и показывать пальцем на духовку. Ну конечно, надо же посмотреть, что у нас получилось!

Я достал противни. Там лежали две плоские черные лепешки.

Я сразу же вспомнил про нехорошие предчувствия, которые шевельнулись в моей душе, когда Витька приходил ко мне еще вечером и пожалел, что не придал им никакого значения.

И тут наконец-то Витька заговорил.

– Так я и знал! – сердито сказал он. – С тобой только свяжись – все испортишь!

Наверное, от злости он сразу же выпрямился, и его голова встала на свое место.

…На другой день я все же вручил маме лепешки, намазанные посредине клубничным вареньем.

Она долго на них смотрела, потом рассеянно положила в сумочку с сухарями.