Текст книги "Асы шпионажа"

Однажды вечером он довольно поздно выскользнул из дому, взял такси и поехал в городской квартал, где располагались ночные клубы. Там он выпрыгнул из машины, прошел по улице с односторонним движением в противоположном направлении, сел в другое такси и подъехал к телефону-автомату в другой части Бейрута. После короткого разговора последовало несколько пересадок с одного такси на другое, при этом умело соблюдались приемы отрыва от слежки. Наружному наблюдению удалось, однако, сопроводить его в один из кварталов города, где Ким вошел в темный дом, на первом этаже которого располагалась армянская лавка по продаже сладостей.

Там он встретился с одним из сотрудников советского посольства – тем самым, который приходил потом к Элеоноре.

Подробности этой встречи остались неизвестными, но полковник Джалбут пришел к выводу, что Филби связан с проблемами противоречий между Западом и Востоком, не касавшимися Ливана, и прекратил дальнейшую слежку. К тому же его агентам надо было сконцентрироваться более чем на двух десятках личностей, имевших отношение к чисто ливанским делам.

Англичане так этого, конечно, не оставили и решили взять Филби на компромате. Надо полагать, Киму было известно о слежке, ведущейся за ним. К слову говоря, ведь и Элеонора, в бытность свою как жена Брюера, была в курсе «негласного наблюдения».

Прилетевшие из Лондона два сотрудника службы безопасности подвергли его перекрестному допросу. Из задававшихся вопросов ему стало ясно, что им известно о его нелегальной деятельности. Да и его ответы были несколько противоречивы. Однако англичане не могли арестовать Кима на чужой территории и не имели оснований рассчитывать на его выдачу им ливанскими властями, поскольку ни ночные поездки на такси, ни посещение лавки со сладостями, ни даже не совсем лояльное отношение к далекой Англии не считались в Ливане нарушением закона.

Тем не менее Филби превратился в комок нервов и чувствовал, что проиграл. Какие возможности оставались у него? Он нуждался в деньгах и должен был обеспечить жену и маленьких детей. Продолжать заниматься репортерской деятельностью он уже не мог, да и знал, что будет со дня на день уволен газетным издательством. Выбор оставался весьма ограниченным: самоубийство или бегство. И он решился бежать. Впоследствии полковнику Джалбуту удалось найти человека, видевшего, как Ким в сопровождении двух незнакомцев поднялся на русский корабль «Долматов», который вышел из гавани Бейрута 24 января с наступлением рассвета курсом на Одессу.

С момента исчезновения мужа Элеонора придерживалась выжидательной тактики по отношению к британскому посольству. Лишь получив «инструкцию» Кима покинуть Ливан на борту чешского самолета, она решила обратиться за помощью в посольство и проинформировала его сотрудников о полученных ею письмах. В мае по согласованию с ливанскими властями она с двумя детьми, не привлекая к себе внимания, покинула Бейрут. Добравшись до Англии, Элеонора оставила детей у родственников Кима, а сама направилась в Нью-Йорк, чтобы навестить дочь Анну, перебравшуюся в США к своему отцу Брюеру. Когда она через некоторое время возвратилась в Англию, то была на грани нервного срыва и уединилась.

1 июля английское правительство, опасаясь возможной пресс-конференции Филби в Москве, от которой не ожидало ничего для себя хорошего, потребовало от нее официального заявления по делу мужа. В последовавшем затем коммюнике было сказано, что Филби действительно был «третьим человеком» в истории Берджесса – Маклина и еще «до 1946 года сотрудничал с русскими». Как раз в это время разразился скандал с Профьюмо, произведший шоковое воздействие на английскую общественность. В парламенте премьер-министр Гарольд Макмиллан и лидер лейбористов Гарольд Уилсон яростно скрестили шпаги. Из рядов оппозиции раздавались жесткие требования внести полную ясность в дело Филби, сопровождавшиеся выкриками, что Макмиллан либо мошенник, либо идиот, а может, то и другое сразу.

Премьер-министр, который из соображений секретности ничего не мог сказать в свое оправдание, лишь проговорил:

– Полагаю, что парламент представляет всю опасность ответа на подобные вопросы.

Однако только после того, как Макмиллан объяснил Уилсону всю деликатность этой аферы, тот заявил о готовности оппозиции прекратить публичные дискуссии, исходя из государственных интересов.

30 июля газета «Известия» сообщила, что Советский Союз предоставил Филби политическое убежище.

Примечание А. Даллеса

Когда Эдвард Шихен заканчивал в 1964 году подготовку этого рассказа к печати, он высказал предположения, которые были затем подтверждены целой серией статей, опубликованных двумя ведущими английскими газетными издательствами. В них, в частности, говорилось о том, с каким шумом приняли Филби в советском обществе.

Ныне уже не подвергается сомнению тот факт, что Ким вплоть до бегства Берджесса и Маклина считался весьма перспективным сотрудником британской секретной службы и при нормальных условиях вполне мог стать ее шефом. Если бы Берджесс и Маклин не навлекли на себя подозрений и Филби не пришлось обеспечить их бегство, поставив себя в критическое положение, ничто бы не помешало его дальнейшей блестящей карьере.

В этих статьях утверждалось, что кропотливый анализ материалов начала 60-х годов, проведенный специалистами контрразведки, позволяет сделать вывод, что Филби в течение долгого времени занимался шпионской деятельностью в пользу Советов, которая была внезапно прервана в Бейруте. Несмотря на все свое искусство убеждения, он не смог привести необходимых доводов, которые бы опровергли эти обвинения. (Имеется в виду допрос, учиненный ему сотрудниками службы безопасности в Бейруте, о чем говорилось выше.) И это обстоятельство побудило его к бегству.

Осенью 1967 года было опубликовано фото Кима на Красной площади, сделанное сыном, посетившим его в Москве. Тогда же прошел слух, будто бы он сказал парню:

– Теперь я нахожусь дома.

Случай с Филби показывает, что русские посчитали необходимым дать его делу огласку, поскольку бомба, как говорится, взорвалась и стали известны мельчайшие подробности. Пригласив его сына в Москву, они рассчитывали вбить еще один клин в англо-американское сотрудничество. Поэтому любая попытка открыть новую кампанию по делу Филби с взаимными обвинениями была бы только на руку нашему противнику.

Дон Обердофер
Сержант-повеса

Включая в книгу историю о сержанте Джеке Дунлапе[32]32
  Дунлап Джек – сержант армии США, сотрудник Агентства национальной безопасности. Ветеран корейской войны, был личным шофером заместителя директора АНБ, затем курьером. Был женат, имел 5 детей. По личной инициативе продавал советской разведке копии секретных документов. Жил на широкую ногу. Побоявшись разоблачения, покончил в 1963 г. жизнь самоубийством.


[Закрыть], совершившем предательство, я хочу показать, что для получения важных секретных документов совсем не обязательно выходить на самые высокие властные этажи. В современной сложной бюрократической машине из отдела в отдел крупных учреждений передается бесчисленное количество деловых бумаг, которые готовятся различными сотрудниками и зачастую доставляются курьерами – людьми, не имеющими представления, о чем в них идет речь. Даже если они и попытаются что-то прочитать, то все равно ничего не поймут. В том случае, если бы он, заработав небольшое состояние тем, что снимал копии с секретных материалов для советской разведки в начале 60-х годов, остался в живых и был подвергнут допросу, сержант вряд ли сумел бы дать точное описание скопированных документов, не говоря уже об их содержании.

Солдаты, приняв положение по стойке «смирно», произвели двадцать один выстрел салюта. Звуки трубача прозвучали проникновенно и в то же время траурно в летнем воздухе над поросшими травой холмами Арлингтонского кладбища. С гроба был торжественно снят национальный флаг, аккуратно сложен и передан заплаканной вдове.

На расстоянии всего в несколько сот метров от могилы Джона Кеннеди 25 июля прошлого года Соединенные Штаты Америки похоронили опасного шпиона.

В течение пяти лет Джек Дунлап – имя, вряд ли кому известное в Америке, – служил в Агентстве национальной безопасности[33]33
  АНБ (Агентство национальной безопасности) США занимается разведкой средств связи (прослушивание эфира, телефонных линий, компьютерных систем, космических и факсовых аппаратов, радиолокационных станций, станций наведения ракет). Отвечает за криптоанализ и вопросы безопасности. Основано в 1952 г. Штаб-квартира находится в Форт-Миде. Количество постоянных сотрудников – около 20 тысяч человек, да на базах и станциях, расположенных по всему миру, еще более 100 тысяч человек. Первым директором агентства был генерал-лейтенант Ральф Канин. Возглавляют АНБ только военные.


[Закрыть]. Половину этого срока, насколько можно судить, он за деньги передавал секретные материалы советским агентам.

До последнего дня, когда он совершил самоубийство, предпочтя его официальному расследованию, Дунлап вел под самым носом своих сотрудников жизнь в полное свое удовольствие. В этот период он был частым гостем шикарных отелей и яхт-клубов от Нью-Джерси до Флориды, приобрел за короткое время скоростной катер, автомашины «ягуар» и два «кадиллака», а также обзавелся любовницей.

Он занимал должность курьера, получая скромные сто долларов в неделю. Его внезапное богатство никого не насторожило, никто не придал должного значения его приездам на работу на «кадиллаке».

Поскольку на момент смерти против него не было еще выдвинуто никакого официального обвинения, армия в соответствии с существующим положением удовлетворила желание вдовы, и он был похоронен с воинскими почестями в Арлингтоне. Но его история вместе с ним не умерла. Расследование вплоть до самых высоких инстанций продолжалось, так как самоубийство в тридцать пять лет вызвало много вопросов. Какие секреты он успел выдать? И почему его так долго не могли поймать с поличным?

Военное министерство отказалось сообщить, какой же ущерб он нанес, несмотря на представленные доказательства его сотрудничества с советской разведкой.

Чтобы хоть немного разобраться во всей этой истории, начнем с описания учреждения, в котором он служил. В двадцати километрах севернее Вашингтона, на краю Форт-Мида (Мэриленд) возвышается внушительное здание из бетона и стали Агентства национальной безопасности. Наряду с Пентагоном и громадным зданием государственного департамента это – самое грандиозное сооружение в окрестностях Вашингтона. В главном его коридоре уложились бы три футбольных поля, а стены пронизаны электрическими проводами. Достопримечательность эту туристам не показывают. Пути подхода к нему охраняются морскими пехотинцами, вооруженными не только автоматами, но и пулеметами. Территория вокруг здания обнесена забором из колючей проволоки в три ряда, через которую пропущен электрический ток. На четырех воротах стоят часовые.

Агентство национальной безопасности более секретное ведомство, чем даже часто упоминающееся ЦРУ. По словам одного члена конгресса, «это – самое закрытое и секретное учреждение». Главная его задача заключается в перехвате с помощью мощных электронных устройств любых радиопередач коммунистической стороны. Сюда стекаются донесения агентов, радиопереговоры и сообщения буквально тысяч радиостанций и передатчиков всего мира, расположенных на земле, на воде и в воздухе, в том числе и на спутниках. В подвальных помещениях АНБ жужжат самые мощные и быстродействующие компьютеры, с помощью которых производится расшифровка закодированных радиограмм и радиообмена различных стран, прежде всего – коммунистического мира.

Агентство имеет доступ к самым секретным материалам. Следует отметить, что здесь осуществляется также контроль за дислокацией подразделений и частей вооруженных сил стран восточного блока.

Еще одну сферу его деятельности составляет разработка новых кодов и шифров Соединенных Штатов и контроль за их использованием.

Перед принятием нового сотрудника на работу его подвергают тщательной проверке, а затем он проходит курс обучения. После того как в агентстве произошел целый ряд неприятных инцидентов, были введены еще более жесткие меры безопасности и контроля. Стоит упомянуть случай, когда в 1954 году один из экспертов по кодам был уличен в передаче голландцам секретной информации, в частности о расшифровке американцами голландского кода. Свою вину он признал лишь отчасти, но все равно ему пришлось отсидеть за решеткой четыре с половиной года. С 1947-го по 1959 год в агентстве работал некий эксперт по арабским вопросам, который затем сбежал в Советский Союз. А летом 1960 года во время отпуска исчезли два математика – Уильям Мартин[34]34
  Мартин Уильям (родился в 1931 г.) – американский криптолог. Вундеркинд с математическим уклоном. Служил в ВМС США. По окончании курсов шифровальщиков послан на станцию радиоперехвата в Японию. Демобилизовавшись, стал изучать высшую математику в Вашингтонском университете. С 1957 г. – сотрудник АНБ. В это время общался с членами Американской компартии, побывал в 1959 г. на Кубе. В 1960 г. бежал в Советский Союз вместе с Митчеллом, в Москве выступил на пресс-конференции с разоблачением политики шпионажа АНБ. Изменил фамилию, завершил образование, женился.


[Закрыть] и Бернон Митчелл[35]35
  Митчелл Бернон (родился в 1929 г.) – американский криптолог. Служил в ВМС США и тоже работал на станции радиоперехвата в Японии. В 1954 г. демобилизовался и поступил в Стэнфордский университет. С 1957 г. – сотрудник АНБ. Разочаровавшись в методах работы американцев, бежал в 1960 г. в СССР вместе с Мартином.


[Закрыть], которые перебрались на Кубу, а оттуда на теплоходе – в Советский Союз. На проведенной ими в Москве пресс-конференции они обвинили во всех смертных грехах собственную страну и ее правительство.

Расследование установило, что как Мартин, так и Митчелл были сексуальными извращенцами, на что своевременно должного внимания никто не обратил. Морис Кляйн, заместитель директора и начальник отдела кадров, был и сам уличен в предоставлении фиктивных документов в собственное личное дело.

Кляйн был уволен, а в агентстве введены двадцать два особых положения, направленных на усиление фактора безопасности. За сексуальные ненормальности агентство покинули двадцать шесть сотрудников. В середине 60-х годов в конгресс представлен доклад о проведенной тщательной проверке личных дел всего персонала агентства.

Тем не менее при приеме на работу сотрудников из числа военнослужащих, как это было с сержантом Джеком Дунлапом и в целом ряде других случаев, вполне удовлетворялись заверениями соответствующего командования о их благонадежности. В частности, сержанта не пропустили даже через детектор лжи.

Вначале к нему действительно никаких претензий не было. По тогдашним меркам он вполне соответствовал своему предназначению. Женат, пятеро детей, выглядел как и большинство средних парней, проживавших в среднем доме среднего пригорода. Уроженец Луизианы, воевал в Корее, там ранен и награжден медалью за «хладнокровие на фронте и безупречное выполнение своих обязанностей». В последующем он получил еще три медали за выслугу лет. А между тем он по натуре был любителем приключений, удрал, не закончив среднего образования, из школы, чтобы отправиться в плавание на грузовом корабле.

Попав в 1958 году в Агентство национальной безопасности, он на первых порах работал водителем у вице-директора и начальника штаба генерал-майора Геррисона Кловердейла. Затем его перевели в курьеры. По некоторым данным, его привлекали иногда к работам по сбору черновых бумаг из корзинок в кабинетах, которые по вечерам подлежали уничтожению. В качестве курьера доставлял адресатам документы подчас чрезвычайной важности.

Каких-либо подозрений в политическом плане он также не вызывал, совсем не интересуясь политикой и не высказывая каких-либо критических замечаний в адрес правительства. Под обычное понятие шпиона он вообще-то не подходил, просто хладнокровно продавая украденные документы за наличные деньги.

Во время расследования его дела представитель Пентагона сообщил: Дунлап «в первый год своей бурной деятельности» проговорился жене, что получил якобы экстренные дивиденды где-то тридцать – сорок тысяч долларов, что значительно превышало оклад военного министра.

Однако в Пентагоне представления не имели, как и когда Дунлап начал продавать секретные документы. Ясно было лишь одно: получая сто долларов в неделю, он явно не мог достичь «голубой мечты» каждого американца – разбогатеть. Некоторое время он прирабатывал, устроившись на бензоколонку на работу в ночное время – продавал там бензин, получая за это один доллар в час. Ничтожно мало для того, чтобы следовать призывам рекламных плакатов.

Судя по всему, где-то в середине 1960 года Дунлап перешел на другой вид «ночной работы», сразу же резко поправившей его финансовое положение. В мае он купил подержанный автомобиль типа «универсал», записав покупку на имя жены. В следующий месяц приобрел за 3400 долларов катер с каютой, камбузом и баром.

Затем последовал целый ряд как новых приобретений, так и приключений. Дунлап легко давал взаймы деньги малознакомым людям, а в кармане у него постоянно было несколько стодолларовых банкнотов. За две тысячи долларов он отремонтировал свой катер, раздавая чаевые направо и налево. Когда соседи пожаловались на захламленность его двора, он буквально за несколько дней возвел вокруг своего участка стену из клинкерного кирпича, что вызвало немало кривотолков в округе.

Через некоторое время после этих чудачеств он объявился в лодочном клубе «Стони крик рейсинг боот клаб», где собирались любители водных гонок, и, достав из кармана пачку долларов, заявил, что угощает всех присутствующих. Новый член клуба, увидев прекрасной обтекаемой формы катер «Бобо», на котором недавно был установлен мировой рекорд скорости, поинтересовался, кто его хозяин. Сторговавшись за полторы тысячи долларов, он тут же выложил требуемую сумму на стол, подогнал прицеп с катером к своему светло-голубому «ягуару» и умчался.

На всем побережье Мэриленда он, высокорослый и хороший ныряльщик, прослыл шикарным парнем. Его часто видели в пестрой спортивной рубашке и широких брюках с девушками на одном из его катеров или в автомашине. Всегда веселый и общительный, он удовлетворялся только лучшим. Однажды он послал, естественно за свой счет, двоих друзей в Нью-Йорк, чтобы они купили там для него итальянский катерный винт ручной работы. Он с удовольствием изображал из себя значительную и таинственную личность. Даже среди сотрудников агентства прошел слух, что его очень скромное воинское звание является лишь маскировкой, поскольку он выполняет весьма важные задания.

На вопрос о «золотом дожде», посыпавшемся на него, он всегда находил что сказать, но истории его звучали по-разному. Друзьям, например, он доверительно сообщал, что является владельцем земельного участка, на котором был обнаружен минерал, широко использующийся в парфюмерной промышленности. Соседи от кого-то слышали, что у него – большая плантация в Луизиане. Многим он с ухмылкой поведал, что внезапно «получил наследство». Эти россказни, несомненно, весьма удивили бы его отца, простого сторожа в алабамских доках.

Годом позже он стал проявлять интерес к историческим местам Аннаполиса, где познакомился с блондинкой, которую назовем Сарой. Неотразимый шарм повесы Дунлапа произвел на нее большое впечатление.

– У него постоянно возникали новые идеи, – рассказывала она позже. – Сегодня его увлекали соревнования скоростных катеров или танцульки, завтра же он был всецело поглощен автогонками. Он не мог и минуты посидеть спокойно. Видимо, бедняжка уже начинал задумываться над тем, что скоро всему этому настанет конец.

Саре Дунлап рассказывал, что владеет собственными автозаправочными станциями, назвав вначале две, затем три, потом целых пять. Ни одной из них она, конечно, в глаза не видела, но охотно верила в их прибыльное процветание.

– Мне было известно, что он сотрудник Агентства национальной безопасности, а уж там наверняка должны были знать, откуда у него такие деньги, – добавила она убежденно.

Несколько необычными ей показались еженедельные, а позднее уже раз в месяц встречи Джека с неким «бухгалтером», после которых он каждый раз приходил с толстой пачкой денег. Но о своих таинственных свиданиях и о самом этом «бухгалтере» он ей ничего не рассказывал. Однажды она ездила вместе с ним в Вашингтон, где у него была назначена встреча в большом жилом доме. (ФБР попыталось с ее помощью найти это место, но она так и не смогла опознать тот дом.)

Дунлап ежедневно вовремя появлялся на работе, проходя мимо часовых с пропуском, висевшим у него на шее на цепочке. Можно только предположить, что секретные документы он проносил под рубашкой, передавая их русским на автостоянке около большого торгового центра, расположенного в нескольких километрах от здания агентства.

Служба безопасности ни о чем не догадывалась. В течение многих месяцев сержант приезжал на работу то на «ягуаре», то на «кадиллаке»-кабриолете, то на скоростном «кадиллаке»-лимузине, не вызывая почему-то ни у кого удивления. Женатый сержант даже завел любовницу в самом агентстве, но и это не удивило тех, кому положено было такими вещами интересоваться. Почти все свободное время он проводил на катере-рекордсмене, и опять никто не придал этому никакого значения. Когда он во время регаты в яхт-клубе повредил себе спину, его на военной санитарной автомашине отвезли в армейский госпиталь, чтобы он, как похвалился сам Дунлап, «не выболтал какой-нибудь секрет под воздействием медикаментов». Но и на этот раз никто не задался вопросом, как простой курьер с женой и пятью детьми, получавший 100 долларов в неделю, мог оказаться в таком фешенебельном клубе.

Он, вероятно, еще некоторое время мог бы заниматься своими делишками, если бы не допустил ошибку. Опасаясь, что его в порядке обмена пошлют служить за океан, он подал прошение о своем переводе в число гражданских служащих. Ему бы следовало знать, что в этом случае он будет подвергнут строжайшей проверке. Впервые в жизни он должен был пройти через детектор лжи. Тесты «Случаи воровства, пусть даже небольшого» и «Нарушения законов» зарегистрировали его нервозность, вызвав подозрение. Поначалу никаких изменений в его положении не произошло. Но через два месяца было установлено, что он живет не по средствам – а ведь для этого было бы достаточно просто выйти на стоянку автомашин. Его перевели в отдел вестовых, где он уже никакого доступа к секретным материалам не имел.

В ходе дальнейшей проверки Дунлап становился все более нервным и подавленным. Один из его друзей сказал тогда:

– Его уже ничто не радует. Если у него что-то не получается, он тут же взрывается.

14 июня он появился в небольшом мотеле невдалеке от Форт-Мида, заплатил за четыре дня вперед и сказал хозяину, что хочет немного отдохнуть после двадцатилетней службы в армии (на самом деле он прослужил всего одиннадцать лет). На второй день вечером во время очередных автогонок он заговорил с некоторыми друзьями о том, что собирается покончить с собой.

– Тогда никто не принял всерьез эту болтовню, – вспоминает один из его приятелей, – но, когда он на следующее утро не появился, мы поспешили к нему в мотель. Джек лежал в постели без сознания и с высокой температурой. Вокруг валялось несколько пустых пивных бутылок и пара опорожненных упаковок от снотворных таблеток. Так что появились мы вовремя.

Дунлапа отправили в военный госпиталь, полиция же обнаружила два прощальных письма, адресованных одно – Саре, а другое – жене Диане. В отношении шпионажа в них не было ни слова, но жену он попросил упомянуть журналистам о его заслугах в Корее. Расследованием его дела сразу занялись детективы Агентства национальной безопасности, военной полиции и контрразведки. За ним был установлен негласный надзор.

В госпитале, придя немного в себя, он сказал навестившему его непосредственному начальнику, что от идеи совершить самоубийство он тем не менее не отказывается. Однако никаких мер предосторожности почему-то не приняли.

Но если армия не проявила к нему должного интереса, то друзья все же пытались его спасти. 20 июля один из них буквально в последнюю секунду выхватил у него из рук револьвер, когда он попытался застрелиться. На следующий день было замечено, что он прихватил из гаража длинный кусок шланга, а в ночь с 22-го на 23 июля, полностью заправившись бензином и купив бутылку лучшего шотландского виски, выехал на мало используемую дорогу неподалеку от Маркис-Крик. Там Дунлап прикрепил шланг к выхлопной трубе автомашины, сунув другой его конец в плотно закупоренный салон.

Мертвеца утром обнаружили рыбаки.

Почти через месяц после его самоубийства, 20 августа, в агентстве забили тревогу, когда Диана в вещах мужа обнаружила секретный документ. О происшедшем доложили в ФБР, и целая армия детективов занялась расследованием дела, дотошно расспрашивая людей, даже мало соприкасавшихся с Дунлапом. Были предприняты попытки установить его связи вне службы, исходя из возможных контактов с советскими дипломатами. Когда на браслете его часов обнаружили какую-то семизначную цифру, возникло предположение, не номер ли это его личного счета в швейцарском банке. Однако оказалось, что это – номер телефона его приятельницы, который он никак не мог запомнить.

Специалисты АНБ попытались установить, какие документы могли пройти через руки Дунлапа. Предположительно это были справки ЦРУ о мощи Советской армии, атомном вооружении Советского Союза и ряд секретных данных по странам НАТО. Пентагон на это никак не отреагировал, ни подтвердив, ни опровергнув эти сведения.

– К черту все эти измышления, – сказал в сердцах один из экспертов. – Мы все равно никогда не узнаем, какие из документов ушли. Вместе с тем почти наверняка обо всем важном, что прошло через отдел, Москве известно.

Недавно по личному указанию военного министра Роберта Макнамары Пентагон предпринял детальное расследование дела Дунлапа, но сведения о его результатах не опубликованы до сих пор. Если бы речь шла о любом другом учреждении или ведомстве, возмущенная общественность потребовала бы строгого наказания ответственных лиц, снятия с должностей и увольнения. Но суперсекретное Агентство национальной безопасности, прикрываясь этой своей секретностью, может говорить лишь вообще о мерах по усилению безопасности.

Такова старая, проверенная временем бюрократическая практика, при которой ведомства, связанные с секретами, могут отделываться молчанием о допущенных ими просчетах и ошибках. Так что в этом нет ничего нового или удивительного. Не звучит ли, однако, иронией то обстоятельство, что человек, нанесший колоссальный вред своей стране, мог в результате такой волокиты быть похоронен в священной земле Арлингтона.