Текст книги "Альманах «Российский колкол». Спецвыпуск «Ах, какая женщина…»"

Владимир Думский

Родился 23.01.1938 г. в Ленинграде. Зимой 1965 г. оказался в Литобъединении, которым блестяще руководил поэт В. Прохватилов, окончивший Литинститут по классу И. Сельвинского. В. Прохватилов дал мне рекомендацию в Литинститут, но, к сожалению, умер Сельвинский, что лишило меня возможности учиться там.

Первую книгу стихов своих («Вчера» 1990 г.) мне удалось издать благодаря Н. Горячкину в новом издательстве «Смарт» (редактор – А. Мясников).

В 1999 г. я окончил Российскую гуманитарную Академию по классу Р. Блаво со специальностью «Валеолог». С 2004 г. я состою в РМСП, и там же в Академии русской словесности… имени Г.Р. Державина я стал член-корреспондентом.

Работал инженером-наладчиком, главным инженером, директором ООО. В настоящее время на пенсии.

Печатался во многих журналах и альманахах. В 2004 г. альманах «Санкт-Петербург – Нью-Йорк» В. Топера (Австралия) отметил мои стихи Международной премией (редактор альманаха – Килипенко В.).

Награждён медалями «С. Есенин», «За заслуги в культуре и искусстве» и др.

С книгой А. А. Ахматовой

 
Когда б я был аристократом,
«А вы прошли с улыбкой мимо», —
Я не посмел бы честь утратой
Всю жизнь вам следовать учтиво…
Не виноватил бы я славой,
Презрел напасти и посмеи,
Сходил с ума по величавым
Беседам вашим с Музой… С нею
Вы сберегали речь Отчизне,
Осанку, стиль… Заворожён я
Таланом вашим… Будто к жизни
Любовь пришла, о лира божья!
…Затем ли сдержанность тетрадок,
Ритм – отрешённый, словно волны,
Чтоб жив был дух аристократов, —
Доступный, важный, веры полный!
Грех по стране в речах фальшивых
Из уст борцов «во благо бедных»,
Пассионариев, учивших
Не замечать и смерть в победах.
Они притягивали слабых
И «криминал», – их нрав завистный,
Народ же искони прославлен
Трудом, нетленным для Отчизны!
Фортуна, код аристократов,
Творцов, искусников поэтов, —
Из под надзора… в арестанты…
Иль сразу – из страны Советов…
…Война людей объединила!
Союз Республик вкруг России,
Свободу Родины единой
И сохранили, и красиво
Своим искусством возносили!..
 

С книгой М. Цветаевой

 
Вы, наверно, красоты салоны
часто избирали, —
волны стрижки вашей
вольно заплетались.
Кто же вам, ах, кто осмеливался,
красоту советовал ножами?
Надо было так, чтоб рассыпалась
по Руси дорогам облыселым,
чтоб – встряхнуть – и людям вспоминалось
о душе, разбросанной по сёлам.
Надо было так, чтоб вспоминалось,
словно в прошлом
тайна открывалась,
будто над безумными веками
с новой силой восторжествовали.
Кто умел, кто смел был до причёсок?
но когда касаешься их шума,
то перебираешь шапки сосен
или облака перед грозою.
Вам и косы —
было б тоже ладно,
косам ваше
не подходит имя,
только косы – это значит Анна!
Вы из волн – вы родились Мариной!
…Вы, наверно,
за короткой стрижкой
забегали часто в парикмахерскую,
только ни в Европе, ни в России
так и не нашлось вам мастера…
 

Гимнастка

 
Я в зал вошёл,
все были заняты работой черновой
и не щадили сильные тела свои
для противостояния земному притяженью.
Лишь ты одна,
казалось, предназначенная для полёта,
легко кружилась над ковром
в согласии певучих линий тела
с экспрессией то птицы, то змеи, то женщины…
И музыка витала, чуть опережая,
как будто источала ты её сама
с любовью гармоничною, не ведавшей страданий…
Но с каждым тактом близилась разлука
и вот – аккорд взлетел! и жестом гибким
остановила ты мелодию и замерла,
заглядывая словно бы в себя…
Заворожённый, не сводил я глаз,
как медленно и отрешённо
с ковра ты уходила, прекрасно-недоступна…
Так с каждою минутой
тише шум деревьев и привычней мир,
когда прошла гроза, в эфире растворилась
симфония движения и звуков…
 

«Цвела рожь и пел жаворонок…»

 
Цвела рожь и пел жаворонок
Испепелённое лучами небо
И в поцелуях первая любовь
Уединённая
Золотисто обняла тела молодые
Завлекла в миры иные
Страдания и сны
 

«В той комнате, где ночь уже давно…»

 
В той комнате, где ночь уже давно
день погасила и держала шторы
на трёх полосках уличного света, —
в той комнате, где слышалось едва,
как тёплая вода, журча, переливалась
по трубам водяного отопленья, —
в той комнате, где вещи, затаившись,
казалось – превратились в тени,
пытаясь скрыть присутствие своё, —
в той комнате, где только что звучал
аккорд любви и страстный шёпот,
теперь торжествовала тишина,
но в воздухе витал
ещё неутомлённый признак плоти…
Но вот усталость руки развела,
смягчился слух и сон объял постель,
два сна, вернее, каждому – особый..
 

Сонет

 
Расставались светлым утром,
Провожали чувства в даль,
Было солнечно и мудро
И заманчива печаль.
Мир был чистый, словно дыня
На базаре в ранний час,
В свежем воздухе гордыня
Холодком терзала нас.
Мы пытались не сдаваться,
Ты шутила очень много.
«Что ты – мальчик, целоваться?» —
Мне сказала у вагона.
Я остался одинок,
Мир был праздный и широк..
 

Классический юбилей
Г.А.Максименко, в редакции «Петербург – Классика»

 
Ах, женщина! по-царски боевая,
Что одиночество ей впору без прикрас,
Но, как птенец, судьбу не сознавая,
Она порхает, примиряя нас.
Как почтальон своих корреспондентов, —
Не интервью – она приносит весть,
Что льётся свет и петельки продеты
Из жизни в жизнь, ту повесть не дочесть…
Истории таит она услугу,
Вязь памяти подневно оживив,
Простую суть: нужнее мы друг другу,
Чем для себя, и в этом счастья миф!
…Я берегу дорогу к восхищенью
Судьбой её, что славы боевей
И, словно птица, радостна в общеньи,
Весь Петербург – салон её друзей!
 

Депрессия

 
Но это всё – значенья не имеет.
О северный закат над стреловидным Невским
И небо куполов и шпилей,
Любимой приговоров – не осудите.
Она в душе стремиться к вам,
Она вам молиться и вас не забывает,
Но кто-то ранил её сердце
И невозможно не залатать и не забыть,
Печали жизнь возобновляет.
Подчёркнуто так замкнута она,
Но это всё значенья не имеет,
Вы ей нужны, и к вам она придёт
Покаяться, и вы её простите…
 

Летняя ночь

Любе

 
Ты на веранде, на окне
Сидела, ноги в ночь и мудрствуя,
Включил я лампу и ко мне
Вмиг мотыльки влетели, шустрые.
А за окном синь – тишина
Внимала соловьиным присвистам,
Луна вдали на домик наш,
На огород глядела пристально.
Там тесно всё переплелось,
Но в кажущемся единении
В былинке каждой жил вопрос
О собственном её значении.
А мне, у лампы, за столом
В ночи, как рассмотреть не силился,
Был виден лишь окна излом,
В нём робко абрис твой красивился.
Мне показалось – жизнь твоя,
Как маленькая вечность таинства,
Как звёздочка, любовь тая,
Пред чудом бытия теряется.
Недвижных плеч, объятых в плен
Ночным восторгом и мечтаньями,
Хотел коснуться, но нелеп
Я стал бы вдруг в своём желании…
Я на бумаге укрощал
И мысль, и ритм, и настроения…
Ты обернулась и прочла,
И прыг ко мне, услада летняя!
 

Романс

 
Я вспоминаю вас всё реже,
Не обвиняя, не сердясь,
И образ ваш, по-детски нежен,
Свою утрачивает власть.
 
 
С годами, видно, изменяясь,
Надёжней в памяти храним
Те мелочи, что мы, влюбляясь,
Не замечаем иль браним.
 
 
Скорее разумом, чем чувством,
Верней расчётом, не мечтой,
Мы жизнь, где буднично и пусто,
Сравним с незбывшейся судьбой.
 
 
Зачем же в памяти безгрешной
Ищу вас?
Чтобы воскресить
Тот безыскусный дар мой прежний
Так бессознательно любить!
 

«Неверность вырвалась из глаз…»

 
Неверность вырвалась из глаз
Испуганным виновным взглядом,
Остановились словно в нас
Стремления недавней клятвы.
Надежды отблеск осветил
Твоё лицо и пал меж нами,
Вне мысли ждали мы, вне сил
Согласия, и пали сами…
 

Во время оно

 
Побродить бы по Казани
Рядом с вашими глазами
И, заглядывая в них,
Словно в юношеский стих,
Перепутывать слова
Паузою лишнею…
Наизусть бы целовал
Ваших губ двустишие…
Не сердитесь, что же делать мне,
Если вас зовут Еленою,
Если вы безумно лёгкая,
Будто сказочная быль…
Всей природы подноготная,
Каждый жест не позабыв,
Бередит воспоминания,
Ваше имя теребя…
Был бы во Казани я,
Затерялись бы мы с вами
Между нежными словами
И в истоме бытия…
 

Вальс

 
Забвение любимой, как поцелуй, храню.
Размолвка так жива, что чувствую дыханье.
Оставь, уйди, забудь – я будто бы в раю,
Благодарю за всё, что кончилось стихами.
Никто не виноват, что север вновь подул,
И солнце отдаёт ему во власть пространства.
Заслужен отдых твой, беги от мудрых дум,
Они вослед тебе соединятся в стансы.
Надёжней и верней в них чувства сохраним,
Учи хоть наизусть каприз воспоминаний…
О, даже за любовь я не благодарил
Так неизбежно. Рок! Не ссора вовсе с нами…
 

Плач разлуки

 
Голова болит и стонет,
Моя доля тяжела
То ль от ветренности, то ли
От душевного тепла.
От душевного тепла,
Что я милому несла.
На лугу трава примята,
Был ли дождик или спор,
Ой, любимый не посватал
И покинул на позор.
Он покинул на позор,
Я боюсь идти на двор.
На дворе гуляет холод
И смеётся надо мной,
Он задумал злое, то ли
Это мой характер злой.
Это мой характер злой,
Раз уходит дорогой.
Была счастлива и пела
Только я денёчка три,
Ох, моё страдает тело
И сердечко взаперти.
Потому что всё тепло
Вместе с милым унесло,
Вместе с милым, дорогим,
Вместе с ним.
 

1965 г.

Тщание

Свете

 
Твой стиль как стих свободен
как верлибр
Твой свет не поддаётся разложенью
Тебя не разглядеть не пересказать
ты – за словом
А на холсте ты будешь «за рамой»
Идеализировать тебя невозможно
Ты интуитивно воплощаешь новую информацию
не запоминая правил
Переступая традиции легко и смело
За границею канонов традиции верлибра
большинство её не понимают
отворачиваясь или косясь
Истиной красоте не доверяют
подозревают и мучают
пока она не покажется неузнаваемой
А потом спрашивают – где же красота
 
 
Я перечёркиваю ревность
как встреча забывает разлуку
Я забываю сомнения
как в сторону отодвигают бинокль
Я отодвигаю будущее
пока настоящее вместе с тобой
 

«Я тот, кем не кажусь…»

 
Я тот, кем не кажусь —
Зря не вводи в кураж себя,
Тебя ж понять не тщусь:
Ведь ты не та, кем кажешься.
 

Любимцу любимой

 
О вельветовый Мишка! – три пуговки,
Язычок-ворожея лилово расшит…
О любимец хозяйки, будь умненький,
Про владенья её, про леса расскажи.
Чем сластился? Мечтами, желаньями?
Вкус фантазий? На ушко секретами – сыт?
Вы изящно, играючи ладили,
Отчего же невесел теперешний быт?
Но пожары?! Ты вздрогнул от памяти:
Над извивами рук жаркой жалобы гнев!
А когда и мечты в круге пламени,
Сберегли всё же их, не забыли в огне?..
Ты молчишь. Я, считай, и не спрашивал.
Лапу поднял, приветствуешь, вредный, меня?
Как в лесу кружа тропами вашими,
Я терялся пред нею, судьбу обвинял.
Помоги, ты же видишь, – не выйти мне
На дорогу к душевным её родникам.
А ещё, я прошу, – подскажи ты ей,
Что я здесь, что люблю, что уходят века!
 

«Ты – горизонт…»

 
Ты – горизонт,
красивая и почти всегда далёкая.
Я каждую встречу стараюсь понять тебя,
приблизиться к тебе,
но ты никогда не идёшь мне навстречу.
Лишь однажды, когда я долго, не отрываясь,
смотрел в твои глаза,
показалась ты ближе и понятней…
Так лес приближается к путнику,
горизонт исчезает, и хочется думать,
что осталось войти только в этот лес,
чтобы увидеть конец пути…
 

Искушение

«Не гляди поэту в очи…»

В. И. Красов

«Не верь, не верь поэту, дева…»

Ф. И. Тютчев

 
О, девочка, смирись поэту,
В раю его не полонили…
Воспламеняет он Одетту,
Но песнь яснее – в снах Одиллии!
 
 
Последнюю твою надежду
Умчит она за дымной буркой,
Вбирая отзвук скорби между
Курилами и Петербургом.
 
 
И вешний Игорь Северянинъ
Печаль ажурил о фиалках…
«Что ажитация их, барин?
Не жаль срывать фиаль весталки?»
 
 
«В том странствии одна потеря
Пьянит – красы небесной сила!»
…Сорвись, о девочка, не веря,
И сотворишь счастливым сына.
 
 
Вернись, восторг, и не прощайся,
Соперничай с печалью строк,
Пока Мы ищем тайну счастья,
Ты страсть являешь нам, восторг!
 

Мартовский сонет
(надпись на открытке)

 
В руках весны влекут свои мечты
Сии три розы, зримые на обороте:
Одна, вобрав земные соки, вроде
Взрастить сама желает, это – ты.
 
 
Другая – приоткрыла лепесты,
Доверчиво клонясь, не поддаваясь моде,
Глядит, изумлена нетленностью в природе,
Являя жизнь твою и к жизни не остыв.
 
 
А третья, отстранясь, смежалась ото всех,
Посланница небес, божественная милость,
Готова упорхнуть, лишь только отвяжись,
 
 
Но ветвь из рук весны пьёт притяженья грех,
Его преодолеть мечта и воплотилась…
Раскроется душа – возрадует и жизнь…
 

Игра

М. Шараповой

 
Ты красива, умна и печальна…
Чем ещё жизнь способна воздать?
Разве счастьем? Для счастия – тайна, —
Устремление к ней – благодать.
Но к победам!? Соперничать рады,
Пусть и зависть – пред жестом твоим,
Только в нетях ты, будучи рядом,
Дивный лик твой изящно раним!..
«Что ж планида сия не успела
Позабыла явить?» – быль вдали…
Улыбнулась с экрана (иль спела):
«Впереди ещё много любви!..»
 

Мама

 
Мама! Мама! Как слов твоих нежность
Оживить в одиночьи разлук?
Все жестокости мира кольцом неизбежным
Сжали сердце твоё,
не найти и причины тех мук.
Без отца, и за временем грозным
Мало ласки дарил я тебе,
И мне больно стыдиться, что поздно, —
В жизни нашей тебя
нет уж с нами, и в нашей судьбе.
Мы с сестрой постигали, как трудно
Было жить, но мы помним, что к нам
За советом твоим, речью мудрой
Приходили с бедой,
уходили без слёз по домам.
А на олове плавком гаданья:
Возвратиться ль с войны наш отец?
Так быть верной! Не жизнь – ожиданье!.
Если б мог он – воскрес,
он из мёртвых бы, верно, воскрес.
Твоя воля не знала предела,
Этих адовых мук кто б сумел
Не являть, слыша смерть?.. Ты жалела:
«Сын, я свитер тебе,
не связала я свитер к зиме…»
Мама! Светлая! Словно ребёнок,
Бормочу, что мне лучшую,
Лучшую маму избрала судьба,
Что душа её там недалёко, —
Святы души быстрей,
Святы души, вернитесь сюда…
 

Анастасия Емельянова

Пишет стихи и рассказы с раннего детства, участвовала и принимает участие в разных конкурсах и литературных вечерах, имеет высшее техническое образование. В прошлом являлась членом молодежного правительства города Кирова, была на молодежном форуме Селигер в 2014 году, ездила в детские дома для помощи деткам.

Имеет публикации в журнале «Союз писателей», газете «Друзья», ее стихи есть в сборнике «Сокровенные души. Шестьдесят две секунды в минуту думаю о тебе», присутствовала на книжной ярмарке в Москве в 2016 году и принимала небольшое участие. Пишет о любви, о людях, об интересной и яркой жизни….

Расставание

 
Я не буду играть эти роли влюблённых,
Я не буду молчать, испытав эту боль.
Это всё не для нас, это для одарённых,
И в душе от тебя лишь останется ноль.
 
 
Ты не смей больше в сердце ночами мне рваться,
Мне с тобою ругаться не в масть и не всласть.
Уходя, УХОДИ! И НЕ СМЕЙ возвращаться!
Не вернётся уже та безумная страсть.
 
 
Я была влюблена, и горело, как пламя
Это яркое нежное чувство моё.
Но как будто тайфун, но как будто цунами!
Всё разрушилось! Стала я думать о нём….
 
 
И с тобою, мне быть, знай, уже очень сложно —
Я еще повторюсь: уходя, уходи.
Я надеюсь, ты сможешь….. ты сможешь, возможно,
Вот подумать и просто за это простить!
 

Отпускаю

 
Я тебя отпускаю….
Да, я люблю, но не вижу больше смысла….
И я уже не рыдаю,
И не считаю до встречи нашей числа.
 
 
Я гордо допиваю этот кофе,
И иду навстречу новому счастью.
Я забываю наши ночи,
А ведь ты был со мной тогда так счастлив, как я с тобой?
 
 
Я тебя отпускаю….
И я уже с другим, и ты уже с другою….
 

Виктор Ефремов

Живу в Забайкальском крае рядом с городом Чита. Место, которое поражает своей красотой майской природы, когда расцветает багул (багульник) и завораживает своей розовой расцветкой все сопки, где произрастает. Очень горжусь своей семьёй и люблю её. Творчеством не обделён никто, есть кому продолжить мои начинания.

Женщинам

 
Мы любим женщин и гордимся,
что есть такая красота,
с букетом роз может сравниться
её вся внешность, чистота.
Глаза её всегда горят,
горят любовью и надеждой,
её движения говорят,
что только ей всегда быть нежной.
Её стремление, походка —
поражают нас, мужчин,
и каждый день она находка,
не восхищаться нет причин.
И в праздник – день 8 марта,
когда тепло, любовь, весна,
где всё живое и на старте,
а там, на финише – она.
Подарок наш от поцелуя
до бесконечности любить,
весь день подарками балуя:
дарить, дарить, дарить, дарить!
 

Матерям

 
Сколько терпения в вас – наши мамы,
сколько всей этой жизненной драмы,
сколько забот проявить надо нам,
чтоб быть благодарным вашим рукам?!
 
 
Морщинки на лбу, на щеках и руках,
но в маминых добрых словах и глазах;
прошедшую боль чувствую я,
что часто скрывала мама моя,
как в те времена – во время войны,
в тылу все ковали Победу страны.
Станки работали без перебоя —
боялись, что кто-то выйдет из строя.
Отдохнуть и поесть – времени мало,
у станков засыпали, такое бывало.
Хлеба кусочек, глоточек воды
и снова для фронта, и всё для страны.
Победой закончилась эта война,
и строиться стала наша страна,
некогда было отдохнуть матерям —
надо работать назло всем смертям!
Не все мужики вернулись домой,
морщин прибавилось, но вид деловой —
стремление выжить у всех матерей,
поднять оставшихся в живых сыновей.
Рук мужских не хватало в то время —
инвалиды войны, но это стремление;
увидеть страну, цветущую вновь,
где матери наши проявляли любовь,
ставили на ноги, чтобы им выжить,
заставляли словами, слезами поверить,
снова взглянуть на Родину-Мать,
которая так умела всех ждать!
 

Михаил Жинжеров

Михаил Жинжеров, родился в 1947 году в городе Чернигове на Украине. Окончил Киевский институт народного хозяйства и работал на предприятиях ВПК. С 1994 года живу в США. У меня двое детей и четверо внуков.

До сих пор работаю и собираюсь работать ещё долго. Стихи сочинял всю жизнь, но никогда не записывал по причинам отсутствия времени и плохого почерка. Был представлен в разных номинациях и литературных проектах. Печатался в поэтических альманахах. Автор книги «Рифмой по затылку» и аудиокниги «Пегас в бане». Кроме стихов, пишу рассказы для детей и взрослых.

Член Российского Союза писателей, Пушкинского общества в Америке и Литературного клуба Нью-Йорка.

Родная болеет

 
И птицы поют, и солнце сверкает, вершина горы вдалеке белеет.
Ничто не радует, не согревает, когда родная болеет.
 
 
Я только одно сегодня хочу, клянусь всей жизнью моей.
Ну, будь неправа, я тебе всё прощу, но только не болей.
 
 
Работал, боролся, хотелось удачи, борьба и успех увлекают.
Но это всё ничего не значит, когда родная страдает.
 
 
Я только одно сегодня хочу, клянусь всей жизнью моей.
Ругайся, сердись, всё тебе я прощу, но только не болей.
 
 
Манят путешествия, дальние страны, загадочной тайной своею,
Но мучает сердце кровавая рана, когда родная болеет.
 
 
Я только одно сегодня хочу, клянусь всей жизнью моей.
Всё делай не так, я пойму, промолчу, но только не болей.
 
 
Продам всё имущество, почку и кожу. К чему мне что-то иметь,
Если это тебе не поможет, и ты продолжаешь болеть.
 
 
Я только одно сегодня хочу, клянусь всей жизнью моей.
Ну, измени мне, и это прощу, но только не болей.
 
 
Пусть птицы поют, и солнце сверкает, закат так красиво алеет.
Ничто не радует, не согревает, когда родная болеет.
 
 
Я только одно сегодня хочу, клянусь всей жизнью моей.
Ну, будь неправа, я тебе всё прощу, но только не болей.
 

Женичке

 
И надежда и отрада —
Ты всегда была одна.
Моя рыбка, моя радость,
Моя Женичка – Жена.
 
 
Что имели, что теряли,
Что от нас и то, что к нам.
И удачи, и печали
Мы делили пополам.
 
 
Что придёт, и что случится —
Смело встретим мы с тобой.
Голубая моя птица,
Моё счастье и любовь.
 

Единственная моя

 
Я помню, встретились мы много лет назад.
В Чернигове у бабушки гостила внучка.
Я видел серые огромные глаза
И маленькие, смугленькие ручки.
Раскрасил золотом тюльпанов парки май,
Деревья – как невесты в белых платьях.
С травой проказник-ветер закрутил роман,
Был мир наполнен ожиданьем счастья.
Мой милый ангел, мой сердечный друг.
Твоя улыбка освещала жизнь мою.
Подкралась старость незаметно вдруг,
Но я тебя по-прежнему люблю.
Я помню нашей свадьбы ресторанный день.
Как ты плясала всем на удивление.
Был летний город в изумрудный цвет одет,
А воздух полон неги и томленья.
Приятель мой вдруг неожиданно сказал:
«Весёлая и добрая твоя жена».
И сердце мне накрыла тёплая волна,
А ты улыбкой светлой озаряла зал.
Мой милый ангел, мой сердечный друг.
Твоя забота согревала жизнь мою.
Подкралась старость незаметно вдруг,
Но я тебя по-прежнему люблю.
Нам много трудностей преодолеть пришлось:
Мы долго не имели своего жилья,
Бороться нам пришлось с предательством и злом,
И много раз мы начинали жизнь «с нуля».
А эмиграция, болезни, тяжкий труд,
Но дети выросли – и в общем на плаву,
И внуки милые успешными растут.
Со мной любимая и, значит, я живу.
Мой милый ангел, мой сердечный друг.
Наполнила ты счастьем жизнь мою.
Подкралась старость незаметно вдруг,
Но я ещё сильней тебя люблю.
Дни знойные Нью-Йорк сжимают как в тисках.
И пот течёт с прохожих как весной капель.
У стариков давление стучит в висках.
Из кондиционера слышится Равель.
Нам не страшны ни зной, и влажность, как в парной.
Мы выйдем из дому, погоде вопреки.
Пусть молодость прошла, любимая со мной.
Мы веселы, бодры и мы не старики.
Мой милый ангел, чистая душа.
Как много вместе пройдено дорог.
Пойдём по жизни дальше не спеша.
А старость мы не пустим на порог.
 

Моя любимая

 
Сердце заляпано грязною лужею зависти, сплетен, потерь.
Прежде – талантливый, ныне – ненужный, старый загнанный зверь.
Ближе и ближе свиданье с могилою. Воспоминания рву,
Только со мной моя славная, милая, значит, еще я живу.
 
 
Светит улыбкою доброе личико, сердце открыто для всех.
Только все реже и реже он слышится твой серебристый смех.
Горе, болезни, нужда, унижения, всюду ты рядом со мной.
Милая, чистая, добрая Женя, мой человечек родной.
 
 
Трудно работать, бессонницы муки, был я унижен не раз.
Только со мной твои теплые руки, светлых сияние глаз.
Где бы я не был, о встрече мечтаю, снимок родной достаю.
Только здоровье всё тает и тает, как я тебя люблю.
 
 
Близкие мечутся в мире кипучем, и не легко им понять;
Рядом прекрасная, самая лучшая бабушка, дочка и мать.
После работы меня ты встречаешь, взгляд милых глаз ловлю.
Снова в заботах, трудах и печалях, как я тебя люблю.
 
 
Слишком восторженный я, наверное, но для меня ты одна.
Самая нежная, самая верная, лучшая в мире жена.