Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. М. Ю. Лермонтова. Выпуск 2"

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, Тась! – только и сказала Ева, когда я, заподозрив её в сводничестве, позвонила ей, даже ещё толком не вникнув в суть этого странного и загадочного письма.

– Ну, тогда ладно! Разберусь сама как-нибудь. Беда только в том, что… my English is very bad! или как там говорят: «I speak English a little!..»

– Слышь, бука, передавай привет отцу! Да, и ещё… Мама очень расстроилась, что ты к ней не заехала. Правда-правда, Тась! Она последнее время стала какая-то сентиментальная, – сказала Ева на прощание.

Положив телефон в боковой карман сумки, старательно имитирующей своим принтом шкуру леопарда, я вернулась к письму.

Ничего не могу с собой поделать. Но это панибратское американское «Hi!» меня, мягко говоря, коробит. Именно так и начиналось письмо, адресованное мне. А потом, не смотря на то, что смысл предложений полностью доходил до меня со второго или третьего прочтения, волосы на моей голове зашевелились.

Во всяком случае, так мне показалось.

Это было два листка в линейку, вырванных из блокнота и полностью исписанных мелким почерком. Однако, несмотря на то, что буквы были печатные, воспринимать текст было невероятно сложно. А ещё мучил постоянно всплывающий вопрос, который и отвлекал от чтения… Кто это? Мужчина или женщина?

Всё, больше не буду себя так истязать! Скопировав письмо, загнала его в онлайн-переводчик. Получилось коряво, как всегда, зато быстро!

Итак:

«Привет! Боюсь спугнуть тебя, если сходу говорю, что знаю тебя.

Просто я сегодня буду рассказать тебе одну историю:

Побережье Адриатики с его пустынными пляжами и невероятного оттенка бирюзовой водой осталось далеко позади. Бронзовая кожа и слегка обесцвеченные от солнца русые волосы – награда за часы, проведенные под лучами ласкового августовского солнца. Я – среди других туристов. Намечается какая-то, и вероятнее всего, малоинтересная экскурсия.

Мучаюсь: идти или нет? Любознательность, ладно, не буду себе льстить, всего лишь обычное любопытство одерживает верх.

Иду.

Музей. Просто обыкновенный музей. Наш румынский гид, Юстин, искренне удивлен. Спрашиваю:

– Что-то необычное? Движущиеся картины? Может, ожившие статуи?

– Да нет, представляешь, нас по музею будет сопровождать Сам.

– Что значит Сам? – спрашиваю я, почти зевая.

– То и значит, что сам директор музея. Говорят впервые за многие годы. Ну и зачем? – всё ещё продолжая недоумевать, тараторит Юстин.

Фойе Краеведческого Музея. Нас приглашают пройти в первый зал. Сразу возникает стойкое ощущение, будто нас поместили внутрь огромной бархатной шкатулки. Стены цвета спелой вишни украшают мечи и шпаги. В стеклянных витринах – драгоценности и короны.

Всё сверкает и блестит, как и полагается. Безумно дорого и красиво!

Никто не заметил, как он вошёл.

Высокий мужчина, скорее всего, лет сорока пяти. Чёрные волосы, едва тронула благородная седина. Тёмно-синий костюм, ослепительно белая батистовая сорочка.

Лишь только я отвела взгляд от его элегантного шейного платка, как тут же столкнулась с ним взглядом…

И в его глазах был не просто интерес, нечто иное. Так бывает, когда совершенно внезапно на тебя обрушивается понимание, что перед тобой – представитель твоего клана, твой единомышленник. Человек, который всё понимает без слов.

Не знаю, сколько прошло времени: час, минута… Не помню. Я держалась позади группы, слушала переводчика, плохо понимая ломаную речь. Экскурсия близилась к концу. Нас поблагодарили за терпение, и мы направились к выходу.

– Я хочу показать Вам нечто совершенно уникальное, – вдруг обратился он только ко мне на чистейшем русском языке, легонько направляя меня в сторону стоящей в отдалении скульптуры юной Грации.

Я слушала вибрации его голоса и, находясь, словно под гипнозом, что-то отвечала.

Наш гид, пересчитавший в автобусе всех по головам, и не досчитавшийся одной, вернулся в фойе. Увидев нас, он оторопел, превратился в «соляной столб»… Его лицо выражало сразу целую гамму чувств. А когда, наконец, к нему вернулась способность передвигаться, он схватил меня за руку и буквально оттащил от гостеприимного директора музея.

– Printesa, sunteti invitati si-au dat acordul. Mai mult decat nimic nu are sens![1]1
  Княгиня, Вы приглашены и дали свое согласие. Более, ничего не имеет значения!


[Закрыть] – услышала я вслед…

– Я, конечно, изучал древние наречия нашего языка, но этот – плохо понимаю. Откуда ты знаешь румынский? – спросил меня Юстин, усаживаясь на соседнее кресло в автобусе.

– Шутишь? Мы же на русском говорили. Он рассказал мне, о том, что многие посетители трут ногу Грации, чтобы исполнилось их заветное желание. Примета, вроде, такая. Я тоже… – вдруг осеклась я, поняв, наконец, что значат последние слова, произнесенные великим князем.

– Я дала согласие… – прошептала я…»

Эта история показалась мне чуть более романтичней, чем та, что случилась со мной, но… Боже мой, я вновь ощутила, как лёгкий ветерок играет с моими волосами и почувствовала, как падает вниз сердце, когда наш автобус петляя на поворотах карпатского серпантина, поднимался всё выше и выше в горы. Всё было именно так, как изложил неизвестный автор, направляя своё письмо мне… Во всяком случае, гида действительно звали Юстин!

Кроме этого загадочного письма в конверте оказалась старая, сложенная в несколько раз газета…

Итак, что мы имеем? Первое:

Ева оказалась совершенно ни при чём. Да и вообще, почему это мне в голову взбрело, что она хоть пальцем пошевелила, и что её слова, сказанные в редкий момент откровенности, так быстро имели бы продолжение в каком-нибудь альтруистическом порыве. Ева может быть последовательной только тогда, когда дело касается её непосредственно.

Увы!

Второе:

Из письма ничего не следовало. Будет ли продолжение?

Возможно, кто-то просто подшутил. Помнится, по возвращении из Румынии, я эту историю одной только Еве рассказала во всех подробностях, наверное, не менее десяти раз и даже при гостях, и по телефону, чтобы как-то развеять мысли об избранности. О том, что всё в нашем мире происходит неслучайно… И вот, только немного успокоилась и решила, что всю эту необычайно красивую сказку придумала я сама и, возможно, под впечатлением «Сумерек»… Может быть такое? Вполне.

И вдруг это письмо…

Взяв конверт и, поднеся к нему лупу, я стала тщательно изучать небольшой штампик адреса отправителя в левом верхнем углу письма. Твёрдое убеждение, что кто-то намеренно смазал оттиск так, чтобы разобрать что-либо кроме фамилии стало невозможным, только укрепилось.

D. Frost.

Забавно. Ведь на русский манер фамилию Фрост можно интерпретировать как Холод, Мороз или Морозов…

Ну-ну, значится мы с вами, уважаемый рассказчик, ещё и однофамильцы!

А вот мой адрес был выведен очень тщательно, словно человек боялся, что письмо может затеряться или попасть в чужие руки.

Интрига.

Моя или мой таинственный незнакомец – ещё и хороший психолог. Ведь пришли он письмо на мой электронный адрес, я на сто девяносто девять процентов уверена, что сочла бы его за спам и удалила бы, даже не раздумывая и, несмотря на то, что в теме письма было бы указано какое-нибудь сигнальное слово, например, «Важно» с тремя восклицательными знаками. Спам он и в Африке спам.

Зато бумажные письма я обожаю. Конечно, не казённые, текст которых известен заранее, ну, или за редким исключением… А, ставший теперь модным Postcrossing, меня, как ни странно, мало вдохновляет. В сети меня почти нет, разве только, покупки я делаю на любимом сайте «Victoria’s Secret[2]2
  Одна из наиболее известных в мире компаний по продаже женского белья, базируется в Колумбусе, США.


[Закрыть]».

Вот и получается, что самый надёжный вариант – безнадёжный!

Отправить письмо по почте. И на всякий случай именно так: красивое, солидного размера, для верности вложить в конверт А4 газету с цветными фотографиями… И, конечно, наклеить побольше марок «I LOVE YOU!»

Вот и всё!

А я, как под гипнозом, проглотила наживку. И поскольку в конце письма не следовало никакого: «Жду ответа…», я не успокоюсь, пока эта ситуация не прояснится.

Остаток выходных я провела, читая старую книгу, постоянно отвлекаясь и думая о письме. Пока вдруг меня буквально не пронзила неожиданная мысль: «А только ли для веса та старая газета?» Развернув её, я наткнулась на статью, посвящённую кинопремии «Оскар», которую в очередной раз так и не получил Леонардо Ди Каприо за главную роль в фильме «Великий Гэтсби». Интервью было обведено красным фломастером… Я посмотрела на диван, там, дожидаясь меня, лежала раскрытая книга Фрэнсиса Скотта Фицджеральда в красном твёрдом переплёте. Что сказать?

Это был роман «Великий Гэтсби»… Я почувствовала себя такой беспомощной. Меня словно кто-то изучал под микроскопом, как недавно я, пытаясь прочесть обратный адрес на конверте, вооружившись лупой. Обо мне и о моих пристрастиях кто-то знал больше меня самой… А теперь ещё и злорадствует!

Или… Или пытается что-то сказать, но тщательно дозирует информацию. Я совершенно запуталась. Выключила свет. И просто заплакала. А когда заснула, то во сне уговаривала себя, что всё это – нелепый, глупый сон. И завтра, проснувшись утром, я не найду никакого письма.

Наивная.

Утром письмо никуда не делось. Оно лежало на подоконнике поверх раскрытого романа. Я демонстративно задвинула шторы и, согрев чайник, позавтракала.

Настроившись на понедельник, оделась, покормила оголодавшую стайку за стеклом аквариума, болтающую о непогоде, и выпорхнула на улицу.

Действительно, с утра моросил дождь, добавляя цвета, вернее, глубины в окружающий пейзаж. Деревья и цветы, умытые и нарядные, просились на холст… Опять будоража мысли о заброшенной живописи и спасая от других, непривычных пока раздумий о неизвестном авторе.

Открывая двери лаборатории, я уже окончательно успокоилась и до вечера, как ни странно, ни разу не вспомнила о злополучном письме…

Из дневника Евы:

23 августа 1998.

Воскресенье.

Бывает очень непросто начать разговор, даже с самым близким на Земле человеком.

Кажется, будто слова застревают на языке, цепляются за его сосочки, и единственное что остаётся – это проглотить их.

Мама, я надеюсь, что ты никогда не прочтёшь эти строки…

Татьяна Долбенько

Долбенько Татьяна Анатольевна – живет и работает в Санкт-Петербурге.

Номинант литературных премий «Поэт года 2014», «Поэт года 2015», «Поэт года 2016», «Поэт года 2017»; премии имени Сергея Есенина «Русь моя 2016», «Русь моя 2017»; премии «Наследие 2016», «Наследие 2017». Номинант международной литературной премии имени Антуана де Сент-Экзюпери.

Лауреат 3 степени международного творческого конкурса «Белая акация» в номинации «Авторское литературное слово».

Награждена дипломами за 2-е и 3-е места во Всероссийском конкурсе «Радуга творчества» в номинации «Литературное творчество».

Награждена дипломом за 1 место в международном творческом конкурсе «ВРисунке» в номинации «Литературное творчество».

Награждена дипломом 1 степени в IV Всероссийском конкурсе «Таланты России» в номинации «Литературно-художественное творчество».

Награждена дипломом 2 степени в VII Всероссийском литературном конкурсе «Проба пера».

Награждена почетной грамотой Интернационального Союза писателей «За весомый вклад в развитие современной литературы».

Дипломант Международного литературного конкурса «Любви все возрасты покорны – 2016».

Лауреат 2 степени Международного литературного Конкурса «Яснополянские зори – 2016».

Публикации в журналах «Литературный альманах СПУТНИК», «Три желания», альманах «Российский колокол», сборники серий «Автограф» и «Современники и Классики», «Поэты России», «Блоковский Сборник», «Тургеневский сборник».

На бархатных волнах чарующего блюза…

 
На бархатных волнах
чарующего блюза
Плывёт душа опять
мечтая и любя,
И по камням разбитым
заброшенного шлюза
Уже крадется ночь,
прохладою маня.
 
 
Жемчужная луна
скользит в прорехах тучи,
Аккорды нежно тают
на бархате меж звёзд,
Я в сон к тебе войду,
в нарядах самых лучших,
И сбудутся желанья
из самых светлых грёз.
 
 
Замшелые каменья
погладит теплый ветер,
Коснется края платья —
зашелестит шифон,
И поцелуй оставив
на яшмовом браслете,
Вздыхая, будет слушать
охрипший саксофон.
 

В один из тихих дней осенних, под дождём

 
В один из тихих дней осенних, под дождём,
Искала тоненькую тропку для надежды,
Что мы с тобой ещё когда-нибудь найдем
Тот остров счастья, где любовь безбрежна.
 
 
Я размечталась снова о тебе, представь,
И вот душа моя взвилась, как птица,
Осенних листьев – россыпь, как янтарь,
Под крыльями моими морем золотится.
 
 
Ах, столько сил мне даровал полет!
И сколько свежести в осенних листьях!
Бежать за ветром по листве вперёд,
И чувств своих не прятать, не стыдиться.
 
 
Взъерошить под ногами ворох листьев,
Лицо подставить под хрустальный дождь,
Освободиться от печальных мыслей,
Что разлюбил, не думаешь, не ждешь!
 
 
…Осенний вечер тихий и прохладный
Ведёт к смиренью взбалмошный порыв.
И кружится листва легко и плавно,
Тропинку для надежды золотом накрыв.
 

То лето было вовсе не печальным

 
То лето было вовсе не печальным,
И не было предчувствия беды,
И песни пелись звонкие, венчальные,
В цветах тонули дивные сады.
 
 
Вы подарили мне жемчужное колечко,
Сердечко замирало от любви,
И бабушка вздыхала на крылечке,
И прятала слезиночки свои.
 
 
Ах, жемчуг подарили Вы к разлуке,
Надев кольцо, осталась я одна:
Другой с любовью нежно жмете руки…
Теперь забыть навек я Вас должна.
 
 
А бабушка вздыхала на крылечке:
«В разлуке жемчуг не спеши винить,
Ты сохрани жемчужное колечко,
А сердце сможет снова полюбить…»
 
 
То лето было вовсе не печальным,
В цветах тонули дивные сады…
Сверкали ваши кольца обручальные…
Как молоды тем летом были мы…
 

Меж гор в шале живу я много лет

 
Меж гор в шале живу я много лет,
Сюда лишь птицы прилетают с ветром,
Здесь теплым солнцем камень гор прогрет,
В оранжевых лучах, сверкая фиолетом.
 
 
А у подножья гор – разлив цветущих трав:
Алиссум желтый манит теплым светом,
Синь колокольчиков колышется как шарф,
Астильбы свечи рдеют алым цветом.
 
 
Бежит среди цветов хрустальная река,
Разлившись на ручьи, широкие потоки.
И средь воды стоят цветные острова
В оградах низенькой серебряной осоки.
 
 
Здесь – райский уголок вдали от суеты,
И здесь царит любовь, творящая мечту…
Когда-нибудь сюда ко мне приедешь ты…
Поторопись, мой друг, увидеть красоту…
 

Вам моих рук не пожимать

 
Вам моих рук не пожимать,
В объятьях нежных не тонуть,
И мне на ушко не шептать,
Что все пройдет когда-нибудь…
 
 
О! Вы пойдете не со мной,
Вдыхая трав хмельной дурман,
И позовёте стать женой,
Сломав травинку пополам.
 
 
Вам моих дум уж не узнать,
Теперь я – книга под замком.
Страниц моих Вам не читать,
Язык любви Вам не знаком.
 
 
О, Боже мой, какая боль!
Мне Ваших ран не залечить.
Господь для Вас мне дал любовь,
А Вы с другой решили жить…
 
 
Вам моих губ не целовать,
Их сладость Вам не суждена.
Вы не хотите побеждать,
А мне победа не нужна.
 

Луна светила в башню замка

 
Луна светила в башню замка
И отражалась в зеркалах,
И отражалась в них цыганка
В цветастой юбке и шелках.
 
 
Монисто на груди горело,
И шаль с кистями с плеч ползла,
Овсянка в клетке славно пела,
И ночка звёздная плыла.
 
 
Браслеты тонкие звенели,
Монисто вторило им в такт,
И складки юбки шелестели,
И нежностью цвели уста.
 
 
Цыганка клетку приоткрыла,
Овсянку на руку взяла,
И с поцелуем отпустила,
И ручка в кольцах замерла.
 
 
И падали на замок росы —
Луна светилась в небесах
И в ручку ей стекались звёзды,
И отражались в зеркалах.
 

В волнах качается плеяда звёзд

 
В волнах качается плеяда звёзд
И серебрит луна прибрежную осоку,
Под ветром клонится, шурша, рогоз,
И где-то в темноте журчит протока.
 
 
А над протокою нагнулся вяз,
И ветви в воду опустил, как плети,
Столетний камень там в песке увяз,
На берег брошены рыбачьи сети…
 
 
Чуть в стороне на тонком тростнике
Притихла славная певунья – камышовка.
Днем трель её неслась вниз по реке
Рассказывая, как ловила рыбу ловко.
 
 
На берегу рыбак ночует у костра,
Мерцает огонёк газетной самокрутки
Шуршит рогоз под ветром до утра,
И на ночь прячутся в осоке утки.
 
 
Волна накатит на седой валун
И закачает прядь цветущей ряски,
Насыплет в рябь воды с десяток лун
И зажурчит от нежности и ласки…
 

В долине ночь седа от синего тумана

 
В долине ночь седа от синего тумана
И аромат полыни стелется сквозь тьму,
Чуть-чуть колышутся соцветия дурмана
И низкий берег манит тихую волну.
 
 
Бежит ручей по берегу сквозь камни
В хрустальных брызгах, падая в траву…
Мне вспоминается приезд Ваш давний,
И наша встреча здесь на берегу.
 
 
Вы мне шептали, что вернётесь летом,
Что нужен Родине ваш ратный долг…
Блестели шпага, золотые эполеты…
А рано утром ваш умчался полк.
 
 
…Седые локоны покрыты тонкой шалью,
Горчит полынь во тьме и стелется туман…
Мой милый друг, Вы за далёкой далью…
Волна качает отцветающий дурман…
 

Тонет день в сиреневом тумане

 
Тонет день в сиреневом тумане,
Вечер тих и птицы не поют,
Вязнут крылья мотылька в дурмане,
И стрекозы синие снуют.
 
 
В сумраке каштаны гасят свечи,
Лишь пестрит цветами первоцвет…
Льются волосы шальной волной на плечи,
Шитый золотом сверкает эполет.
 
 
Колокол к вечерне раззвонится,
У ограды встрепенётся черный конь,
И разлука будет в стремя биться,
И в ладонях скроется ладонь.
 
 
Выпрямятся травы на тропинке,
Зашумит каштан густой листвой…
Бросит ночь алмазы в паутинках,
Пряча в тучах месяц голубой.
 
 
Скроет ветер тихие шептанья,
Зазвенит уздечка чёрного коня…
И в тумане тает тайное свиданье…
И летит молитва, милого храня.
 

Ещё вчера…

 
Ещё вчера жасмин
душил в своих объятьях,
По облакам душа
неслась в любви с мечтами,
Ещё вчера в салоне
я выбирала платье,
Чтоб на балу опять
быть только рядом с Вами.
 
 
Ещё вчера, кружась,
романсы напевала
Цветам на окнах
и барельефам в рамах,
За окнами сирень
мне гроздьями кивала,
И солнце золотило
все купола у храма.
 
 
Я примеряла кварц,
рубины и топазы,
Жемчужные браслеты
и серьги из сапфира,
И на широкий пояс
пришивала стразы,
Как у одной из жён
гранадского эмира.
 
 
На платье с кринолином
волна бельгийских кружев,
Песцовая горжетка
под брошью от Армани…
Я не ждала, что май
мне обернётся стужей,
Я верила тогда,
что я любима Вами.
 
 
Промчалась ночь. И вот
уже пылают свечи,
И музыка плывёт
над платьями из шёлка.
Мечтаю видеть Вас
и слушать Ваши речи…
И снова поправляю
хрустальную заколку.
 
 
Мне вспомнится дурман
от Ваших поцелуев,
И голос Ваш над ушком,
и нежная рука…
Смущенье на щеках моих
румянец наколдует,
И вновь плывёт душа
куда-то в облака.
 
 
Но вот и Вы у входа —
красивый, элегантный…
Вы с женщиной другой
приехали на бал.
Вы поклонились мне
так холодно, галантно,
И предложив ей руку,
прошли с ней в светлый зал.
 
 
Ещё вчера…
 

Заставлю комнату я вазами в цветах

 
Заставлю комнату я вазами в цветах,
И приготовлю морс из синей голубики,
И сяду на полу опять в своих мечтах,
И солнце, проходя, оставит свои блики.
 
 
Ты на меня смотреть не будешь с фотоснимка,
Ты будешь наблюдать за птицами в окне,
И на вопрос о том, не я ли половинка,
Ты снова промолчишь и не ответишь мне.
 
 
А я опять скажу, что по тебе скучаю,
Что скоро зацветёт газания в саду,
Что снова налила тебе на завтрак чаю,
Что видела во сне, как я к тебе иду.
 
 
Откинув занавеску, в окно заглянет ветер,
И всколыхнёт цветов нежнейший аромат.
А в комнату неслышно, войдёт печальный вечер,
Погасит блики солнца и удалится в сад.
 

Бродил в аллеях парка лёгкий ветер

 
Бродил в аллеях парка лёгкий ветер,
В лучах закатных шелестел листвою,
Звенел росой на гроздьях и соцветьях
И падал паутинкой кружевною.
 
 
А к ночи соберётся тихий дождик,
Укачивать начнёт, шурша по крыше.
И прибежит под дом колючий ёжик,
И засопит во сне в уютной нише.
 
 
До ночи и дождя ещё есть время,
Еще есть время тишины, услады,
Когда от прожитых годов не тянет бремя,
И кроме мира ничего не надо.
 

Николай Иванов

Иванов Николай Николаевич 01.01.1952 г. р. Родился на (прииске) участке № 34 Башзолото, ныне город Сибай в Башкирии. С самого рождения дюжие караванщики катали на конях, верблюдах, ишаках, псах «ала-баях» – охранявших путешествующих торговцев, когда взрослые отвлекались своими делами – кормил, играл, трепал животных – которые знали, если что-то плохое будет с мальчишкой, их просто прирежут, поэтому терпели всё. По жизни никогда не боялся скотины. Участвовал в скачках (на сабантуях), водил тройки на свадьбах. После 8 класса, 14 лет – пошёл работать на пилораму катать брёвна, перекидывать распил (доски, брус, горбыли). В 16 лет пошёл учиться на слесаря (ГПТУ № 19 староста группы, знаменосец училища), вечернюю школу (ШРМ № 1), занялся спортом: парашютная секция, бокс (тренер В. Тарраш, затем В. Столяров), ходил на яхте матросом, подготовка скалолаза (тренер В. Миронов – снежный барс), лёгкая атлетика (бег на средние и длинные дистанции), футбол (полузащита справа), пробовал заняться вольной борьбой (оставил, однако успел получить разряд), есть опыт прыжков с большого трамплина. Проходил практику и работал на участке механизации – отдел гл. конструктора ММК – внедрение новинок и разработок по всем цехам и производствам. Ездил в командировки на другие металлургические комбинаты Урала, по приглашению СК «Металлург» остался в г. Новотроицке, Оренбургской обл. 19731975 г. г. служба в армии, сержант (командир отличного отделения, трижды поощрялся отпуском на Родину). С 17.07. 1975 г. – по 24 апреля 2004 г. строитель трубопроводов. Карьера: от слесаря 3 р. – до руководителя отдела контроля качества и главного сварщика строительного комплекса большой компании (прошёл все ступени: звеньевой, бригадир, мастер, начальник участка, начальник лаборатории контроля и диагностики и далее). Аттестации: МВТУ Баумана, НПО «Спектр», УПИ (институт сварки, ац УрОРАН). Отказов, аварий, рекламаций – за годы работы нет. Довелось работать: в Кара – Кумах, Кызыл – Кумах, Памире, Карпатах, Кавказе, Молдавии (газификация), Прибалтике, Крайнем Севере, степях Оренбурга и Казахстана. Детей – три сына и дочь, все получили высшее образование (некоторые два), имеют собственное жильё, старший ведущий маркшейдер горнорудной компании, средний начальник отдела (лаборатории контроля и диагностики), младший сын – эксперт определения остаточного ресурса объектов нефтегазового хозяйства, все отслужили в армии (ракетчик РВСН, сапёр-минёр управляемого минирования, лёгкий водолаз ЧФ). Дочь детский медработник. По жизни повезло встретить лучших людей эпохи: Высоцкий, Магомаев, Салманов, Черномырдин, Чирсков, Денсков, Аракелян, Клюк, Рощаховский, Шмаль, Волошин и много-много других, видеть и слушать людей – свидетелей революций 1917 г., участников 1 и 2 мировой войны, людей общавшихся с Маяковским, Есениным, Коллонтай (лидер движения долой стыд), пленными немцами – оставшимися в России, настоятелем Троице-Сергиевской лавры, главным муфтием России. Омыть ноги в: Чёрном, Азовском, Каспийском, Балтийском, Аральском морях; реках: Урал, Дон, Волга, Обь, Иртыш, Пур, Айваседа, Нева, Клязьма, Угра, Истра, Днестр, Терек, Белая, Сакмара и великом множестве речек и ручьёв. Если б можно – прошёл этот путь ещё раз, лучше работал, больше любил и берёг близких.