Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени П. С. Нахимова. 220 лет со дня рождения"

Лия с Яшей бежали, не выбирая направления, в противоположную от расположения отряда Янсонса сторону. К удивлению Яши, погони за ними не было, но то, что они сбились с пути, стало ясно, когда кончился лес и беглецы вышли на большую дорогу. Перескакивая канаву, Яша уронил винтовку. Он уже собирался вернуться за ней, но, вглядевшись, увидел невдалеке полосатый шлагбаум, а за ним дома какого-то поселка. Патруль у шлагбаума выстрелил в воздух, жестами подзывая к себе.

– Кто такие?!

– С дружком в лесу гуляли, – как ни в чем не бывало отозвалась по-немецки Лия.

Измученные и грязные, они меньше всего были похожи на гуляющих. Это поняли патрульные, но именно немецкий язык Лии помог им догадаться, кто перед ними.

– Фройляйн говорит по-немецки? – осклабился один из них. – Ну, если ты доставила удовольствие ему, – кивнул он на бессильно сжимавшего кулаки Яшу, – то, может, и нам перепадет? А? Ферфлю́хтен юден![1]1
  Проклятые жиды.


[Закрыть] Отвечайте быстро! Кто такие?! Откуда пришли?!

С ними могли сделать все что угодно: изнасиловать Лию, пристрелить обоих. Но начальник патруля, немолодой фельдфебель, решил иначе. В тот же день Яша и Лия оказались в Освейском гетто, а назавтра их вместе с другими евреями отвезли в Полоцк и втолкнули в товарный вагон, отправлявшийся в Освенцим. У пункта назначения имелось еще одно название: Аушвиц.

Альберт Кайков

Родился в 1932 году и прожил интересную жизнь, насыщенную многими событиями. Он свидетель исторических процессов, происходивших в нашей стране. Ему довелось жить на западе и востоке, севере и юге страны, повидать красоты Заполярья, удивительную природу Камчатки и просторы Тихого океана. Накопленные впечатления и жизненный опыт отражены почти в двух десятках интересных книг.

Перед Отечественной войной семья Кайковых проживала в Анапе Краснодарского края. Ему было десять лет, когда город оккупировали фашисты. Сегодня Анапа носит звание «Город боевой славы». Алик был свидетелем незабываемых событий тех лет. В первой книге, «Потерянное детство», он описал жизнь детей до войны и в период оккупации. Конечно, в центре внимания истории, которые приключались с ним.

Дети, побывавшие в оккупации и испытавшие на себе ужасы войны, ненавидели фашистов и хотели стать военными, чтобы защищать Родину. Многие сверстники Алика стали офицерами. После окончания школы в Новосибирске он поехал во Владивосток и поступил в Высшее военно-морское училище имени С. О. Макарова. Службу офицером проходил на кораблях Камчатской флотилии. Видел просторы Тихого океана и его суровый нрав. В дальнейшем этот период своей жизни описал в книге «Флотские будни».

В пятидесятые годы в стране сокращались вооруженные силы. Под сокращение попали многие молодые офицеры. Кайков служил помощником командира корабля – большого охотника за подводными лодками. Его мечты стать флотоводцем рухнули в одночасье. После увольнения в запас вернулся в Новосибирск и поступил в Новосибирский инженерно-строительный институт имени В. В. Куйбышева, по окончании которого работал в Новосибирске, пока не представился случай поехать на строительство заполярного города Игарка.

Альберт с детства увлекался охотой, это позволило ему побывать в разных регионах страны. Разнообразие природы и животного мира стало основной темой его произведений. В школьные годы встречи на охоте и рыбалке с писателем Кондратием Никифоровичем Урмановым, который привлек его к участию в стенной газете, заложили любовь к литературному творчеству.

Ему нравились произведения об охоте и путешествиях. Особое место занимали книги Джека Лондона. Однажды прочитал в газете «Комсомольская правда» объявление: «В строительное управление “Игарстрой” требуются инженеры-строители». В памяти мгновенно всплыли рассказы Джека Лондона и детские мечты побывать в северных широтах, увидеть полярное сияние, полярные день и ночь. Не раздумывая, написал письмо. Когда получил ответ с приглашением на работу, вылетел в Заполярье. Через месяц к нему присоединились жена с сыном, проделав длинный и интересный путь по Енисею от Красноярска до Игарки.

Природа Заполярья, встречи с интересными людьми оставили глубокий след в его памяти, что отражено в книгах: «На заполярной широте», «Под северным небом», «В Туруханской тайге», «Черная пурга» и другие.

Альберт Сергеевич начал с поэзии. Его стихи отличают наблюдательность и любовь к природе.

Переломным моментом в творчестве стали книги известного писателя Петра Павловича Дедова и встреча с ним. Он начал писать прозу. Редактором его первых книг был Пётр Павлович.

Свой поэтический дар он использует и при написании прозы. Она лирична и многообразна. Об этом можно судить даже по названиям изданных книг: «Встреча через полвека», «По жизни с друзьями», «О друзьях с улыбкой», «Близкие сердцу» и др. Следует отметить трудолюбие Кайкова. Его рассказы, повести, романы регулярно издаются. В 2020 г. вышло две книги: «Наши студенты в Америке» и «На притоках Кети». В 2021-м – «Семья фронтовика», в 2022-м – «Побег к тунгусам».

Произведения писателя печатаются в журналах «СовременникЪ», «Российский колокол», «Сибирский Парнас», «Охотничьи просторы», «Юный натуралист» и др.

Он участвует в литературных конкурсах Московской городской организации Союза писателей России, награжден медалями им. Кирилла и Мефодия, Надсона, Пушкина, Грина, Бунина, орденом Святой Анны.

Несмотря на преклонный возраст, ведет активную общественную работу. Регулярно выступает со своими произведениями в школах и библиотеках. Является членом жюри литературных конкурсов, проводимых Новосибирской юношеской библиотекой и Домом творчества «Юниор».

Валентина Самсонова, член литературного объединения «Молодость»

Флотские будни
Главы из повести

1

Охотское море, мрачное и суровое, вздымало высокие волны, которые ветер гнал на запад. Его поверхность походила на стиральную доску. Волны в пять баллов изогнутыми линиями бежали одна за другой, стараясь догнать друг друга, но им это не удавалось сделать. Пенистые барашки бурлили на гребне волн, и темное море казалось седым от их пены. Наступал осенний период штормов, день сокращался, ночи удлинялись. Небо было затянуто низкими свинцовыми тучами, из которых сыпалась морось, не переходя в дождь. Влажность была как в бане. Вода оседала на металлических частях ходового мостика корабля и штормовке вахтенного офицера, собравшись в капли, она стекала на палубу.

Алексей Катков надел капюшон на фуражку, чтобы ее не унесло ветром и влага не попадала за воротник. Он мог спуститься в штурманскую рубку, которая находилась перед ходовым мостиком, немного ниже него, и из нее управлять кораблем. Там находились те же приборы, что и на ходовом мостике: машинный телеграф, штурвал, компас, переговорные трубы, телефоны, соединяющие рубку со всеми боевыми постами. В рубке было сухо, тепло и уютно, но он не мог себе это позволить, когда сигнальщик находится на мостике, а впередсмотрящий – на палубе в носу корабля. Видимость была минимальной, за плотной завесой облачности не был виден маяк на мысе Лопатка – самой южной оконечности полуострова Камчатка.

Алексей внимательно всматривался в море большими круглыми глазами. Его лицо, с небольшим прямым носом, усами и пухлыми щеками, было похоже на голову буревестника, парящего над волнами и высматривающего добычу. Во время войны этот участок моря был заминирован, и по курсу корабля в любой момент могла показаться плавающая мина. Он оторвал взгляд от моря и посмотрел на гирокомпас – рулевой выдерживал заданный курс. Затем вновь перевел взгляд на бегущие за бортом волны и вспомнил свои юношеские мечты, когда собирался поступать в военно-морское училище. Он представлял себя в белом кителе, белых ботинках, идущим по палубе корабля, за бортом которого до горизонта раскинулась голубая гладь океана. Чтобы приблизить осуществление этой мечты, в девятом классе пошел на курсы Добровольного общества содействия флоту, где успешно прошел курс молодого матроса. Ему на всю жизнь запомнилась практика хождения на шлюпке по Оби на веслах и под парусом. Шлюпки ДОСфлоту базировались на воднолыжной станции города Новосибирска, которая располагалась на песчаной косе в районе современного Коммунального моста. На службе многое оказалось не таким, как в мечтах. Вот и сегодня он стоит на ходовом мостике, одетый в штормовку из кожзаменителя, на ногах – сапоги, а не в белом кителе и белых ботинках.

Большой охотник за подводными лодками с бортовым номером триста девяносто восемь нес дозор у западного побережья Камчатки. При килевой качке его нос слегка приподнимался на волну, затем скатывался вниз, зарываясь в воду между двух волн, и вновь взбирался на очередную волну. В средней части корабля, на ходовом мостике, качка ощущалась слабо, зато на носу корабля впередсмотрящий матрос Коршунов, держась обеими руками за леерное ограждение, чувствовал себя как на качелях. На нем поверх штормовки был надет спасательный жилет красного цвета, за пояс он был пристегнут стальным тросиком к леерному ограждению.

Для корабля и экипажа это была привычная погода, им приходилось видеть настоящие шторма и даже льды Северного Ледовитого океана. Всего два года назад корабль совершил переход по Северному морскому пути из Белого моря в Авачинскую губу на Камчатке. Группа боевых кораблей и подводных лодок впервые совершала переход по Северному Ледовитому океану под флагом адмирала Батырева. За успешный поход Батырев был назначен начальником Высшего военно-морского училища во Владивостоке, а корабли вошли в состав бригады охраны водного района Камчатской флотилии.

Большой охотник походил на хищную рыбу. Его обтекаемая продолговатая форма напоминала акулу, всплывшую на поверхность воды. Борта невысоко поднимались над водой, а надстройка напоминала плавник рыбы. В носовой части, на баке, располагалась вращающаяся стальная башня восьмидесятимиллиметровой пушки. Ее длинный ствол грозно выглядывал из амбразуры. По бортам размещались две реактивные установки для стрельбы ракетами с глубинными бомбами. В средней части, на шкафуте, находились два скорострельных зенитных автомата со спаренными тридцатисемимиллиметровыми стволами, которые предназначались для стрельбы по воздушным и надводным целям. На кормовых скатах лежали глубинные бомбы, которые походили на столитровые бочки, выкрашенные в черный цвет. Это – главное оружие против подводных лодок. В надстройке за пушкой размещались рубки радистов, гидроакустиков и радиометристов. Выше – ходовая рубка и мостик. За надстройкой – мачта и труба. На мачте виднелся марс – круглая площадка, обнесенная ограждением, для наблюдений.

Шел сентябрь 1957 года. Международная конвенция по рыболовству еще не была заключена. Японские рыбаки бесконтрольно вылавливали лососевые породы рыб в Охотском море, часто заходя в наши территориальные воды. Занимая Курильские острова сорок лет, они хорошо изучили пути миграции разных пород рыб и сетями преграждали их подход к рекам Камчатки для икромета. На западном берегу Камчатки около каждого устья реки, впадающей в море, располагался поселок с рыбозаводом. Вся жизнь населения в этих поселках была связана с рыболовством. К сожалению, наши рыбаки ловили лососей только в реках, а японцы – в открытом море. Алексею довелось побывать в поселках Озерновском, Октябрьском, Большерецком и Хайрюзово. Он слышал жалобы рыбаков на японцев, которые, вылавливая рыбу в море, сокращают количество рыбы, заходящей в реки. Среди рыбаков ходили разговоры, что рыба около японских островов заражена радиацией, поэтому японские рыбаки пускались в рискованное плавание для ловли рыбы у камчатских берегов. Кораблям бригады охраны водного района было поручено задерживать иностранные суда, заходящие в наши территориальные воды.

На ходовой мостик поднялся командир корабля капитан-лейтенант Соколов – стройный мужчина тридцати лет, среднего роста, с обветренным волевым лицом. При разговоре он всегда внимательно смотрел на собеседника, никогда не перебивал его и не повышал голоса. Что-то располагающее и притягивающее было в его внимательном взгляде из-под густых черных бровей. Алексей увидел знакомый блеск умных глаз. В них была отеческая ласка и готовность в нужный момент прийти на помощь. Командир относился к подчиненным с уважением, не ущемляя их достоинства, был душевней, чем другие командиры кораблей. Его движения были уверенными: чувствовались знание своего дела и военная выправка. Он пользовался уважением офицеров и матросов как командир и был образцом отношения к людям и выполнению своего служебного долга. На нем был надет реглан, из-под воротника которого выглядывал водолазный свитер из верблюжьей шерсти. Осмотрев волнующееся море вокруг корабля, он вынул свисток из переговорной трубы, соединяющей мостик с постом радиолокационного наблюдения, и подул в нее. На другом конце раздался мелодичный свист. Вахтенный радиометрист вынул свисток и доложил:

– Матрос Ишимов на связи.

– Доложите обстановку, – приказал командир.

– Горизонт чист, товарищ командир, – последовал ответ.

В это время впередсмотрящий матрос Коршунов закричал в микрофон: «Сеть по левому борту». Мимо корабля промчался на волне стеклянный шар, оплетенный капроновым шнуром. Это был поплавок от японской сети. Наши рыбаки имели пробковые поплавки. Командир перевел рукоятки машинного телеграфа в положение «стоп», но корабль уже прошел через сеть. Из машинного отделения доложили, что левый винт заклинило.

– Боцмана на мостик, – приказал впервые раздраженно всегда спокойный командир.

Алексей повторил команду по трансляции и перевел взгляд на корму корабля. Там открылся люк кубрика, из которого поднялся на палубу боцман. Задраив за собой плотно люк, он, широко расставляя ноги, побежал по качающейся палубе, с трудом удерживая равновесие. На мостик взлетел запыхавшись, хотел приложить руку к головному убору, но в это время корабль накренился на борт, и ему пришлось ухватиться за борт мостика.

– Главный старшина Луференко прибыл по вашему приказанию, – доложил боцман.

– Возьмите двух матросов с баграми, надо проверить, что происходит за кормой. Заклинило левый гребной винт.

– Есть, – ответил боцман и скатился на руках по поручням трапа.

Вскоре он появился на мостике и доложил:

– Товарищ командир, на палубу поднят конец капронового троса с двумя поплавками.

– Второй конец троса нашли?

– Никак нет. Он, видимо, намотан на винт. Надо спускать водолаза и освобождать винт от троса.

– В такую погоду опасно спускать водолаза, – произнес командир.

Он уже принял решение, что надо на одном двигателе идти в тихую бухту и там заняться освобождением винта от троса. Боцману сказал:

– Можете быть свободны, прикажите вынутый из воды трос закрепить на палубе.

Покинуть район патрулирования можно было только по разрешению штаба бригады. Прежде чем приказать вахтенному радисту соединить его с оперативным дежурным штаба, командир опробовал работу правого двигателя, переведя рукоятку машинного телеграфа на малый ход, затем на средний.

Разговор с оперативным дежурным был недолгим. Получив добро покинуть район, капитан-лейтенант крикнул в ходовую рубку:

– Штурман! Курс на остров Парамушир!

На охотниках штурман совмещал свои основные обязанности в походе с обязанностями помощника командира корабля. Выражения «штурман, курс» и «штурман, место» были общепринятыми выражениями и не считались обидными.

Через несколько минут из рубки послышался ответ:

– Пеленг сто пятьдесят два градуса.

Командир приказал рулевому:

– Лево руля, курс сто пятьдесят два градуса.

Корабль медленно описал циркуляцию и, покачиваясь с борта на борт, лег на заданный курс.

Алексею хотелось сказать командиру: «Хорошо, что не заклинило второй винт. Тогда пришлось бы подавать сигнал SOS и вызывать буксир». Но он промолчал, зная характер командира. Когда он расстроен и обдумывает свои дальнейшие действия, его лучше не отвлекать.

Молодой лейтенант уважал командира и во всем брал с него пример. Он курсантом проходил на его корабле годичную стажировку. Соколов за год присмотрелся к мичману и сделал запрос в училище о направлении Алексея для прохождения службы на его корабль. У курсантов считалось большей честью, когда их направляли служить на корабли по запросу, а не по распределению. В училище Алексей прочитал много книг об открытиях нашими соотечественниками Камчатки, Аляски, Сахалина, Курильских и других островов. Он был счастлив, что будет служить в этих местах и своими глазами увидит далекий северный край, который давно привлекал его своей суровой красотой и таинственностью.

Уже год лейтенант служил на большом охотнике за подводными лодками командиром боевой артиллерийской части. До училища он был страстным охотником, любил стрелять из охотничьего ружья и нарезного оружия. Это повлияло на выбор артиллерийской специальности. Кроме того, во время войны он часто слышал слова: «Артиллерия – бог войны». Его всегда волновали слова песни об артиллеристах: «Артиллеристы, Сталин дал приказ, артиллеристы, зовет Отчизна нас! Из многих тысяч батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь, огонь!».

Скорость корабля снизилась, только к вечеру подошли на траверз острова Атласова. Он вулканического происхождения, его пирамида состоит из вулканических пород и пепла, в плане имеет почти правильный круг с диаметром около четырнадцати километров. Свое название получил в честь первооткрывателя Камчатки В. В. Атласова. На острове расположен вулкан Алаид высотой более двух тысяч метров. Это самый активный и высокий вулкан на Курильской гряде. Остров необитаем, на нем нет бухт для стоянки кораблей, он стоит одиноко, как командир перед строем островов Курильской гряды.

Путешественник и ученый С. П. Крашенинников в «Описании земли Камчатки» приводит легенду об этом острове: «Гора стояла посредине Курильского озера. Своей высотой она загораживала свет другим горам. Они негодовали и ссорились с ней. Тогда Алаид удалилась в уединение на море. В память своего пребывания на озере оставила свое сердце – камень, который стоит посреди озера и имеет коническую форму».

Под прикрытием острова Парамушир восточный ветер почти не ощущался, море утихло. Многие думают, что название острову дали японцы, но это не так. Свое название он получил от коренных жителей, айнов. Оно означает «широкий остров».

Айны – загадочный народ. Они белолицы, с прямыми, широко открытыми глазами. Мужчины отличаются сильной волосатостью. Их окладистые бороды напоминают бороды староверов. По своему внешнему облику разительно отличаются от других народов Восточной Азии: японцев, алеутов, эскимосов, камчадалов. Они – коренной народ Японии, Сахалина, Курильских островов, Камчатки. Некогда жили на территории России, в низовье Амура. Слово «айн» на ряде диалектов, в том числе на хоккайдском, означает «человек». Как говорится в одной из айнских легенд, они проживали на всех японских островах, пока не пришли туда «дети солнца» и не вытеснили их на северные острова. В настоящее время они сохранились в небольшом количестве на севере Сахалина и около двадцати пяти тысяч человек – на острове Хоккайдо. Айны занимаются земледелием, рыболовством, охотой, собирательством диких плодов и растений.

Корабль, как уставшая лошадь после длинного пробега, слегка дрожа корпусом, продвигался вперед по спокойному морю. Его курс лежал к большому и широкому заливу, который с трех сторон был окружен высокими горами на юго-западной оконечности острова. На его южной оконечности возвышался вулкан Фусса, который был немного ниже Алаира. Горы-великаны обступили бухту со всех сторон, охраняя ее от штормов со стороны Тихого океана. Ночью в ненастную погоду остров не был виден, командир вел корабль по навигационным приборам. На мостик постоянно поступали доклады о глубине под килем и расстоянии до берега. Когда корабль вошел в устье залива, из радиолокационной рубки поступил доклад:

– В бухте неопознанный предмет, дистанция десять кабельтовых.

– Запросите позывные!

– На позывные не отвечает.

Сигнальщик включил прожектор. Луч прожектора уперся в непроницаемую завесу влажного воздуха.

– Стоп машины, – скомандовал командир и, обращаясь к вахтенному офицеру, приказал: – Подайте сигнал: «По местам стоять, на якорь становиться».

Затем приказал сигнальщику отбивать склянки. Это удары в корабельный колокол, называемый рындой. При плохой видимости всегда подаются сигналы колоколом, чтобы избежать столкновения с другими кораблями. Кроме того, склянки отбиваются через каждые полчаса, обозначая время. По склянкам члены экипажа ориентируются в заступлении на вахту.

Обычно при постановке на якорь командир давал задний ход кораблю, чтобы затормозить движение его по инерции. При работе одного двигателя корабль мог развернуться в ненужном направлении. Выждав, когда движение по инерции угасло, он подал команду:

– Отдать якорь.

В носу корабля загрохотала цепь, и якорь ушел на дно морское.

В кают-компании штурман Юрий Перминов спросил командира:

– Может быть, в бухте укрылась японская шхуна?

Соколов посмотрел на барометр, висевший на переборке, слегка щелкнул его пальцем, стрелка резко отклонилась в сторону повышенного давления.

– Давление поднимается, утром будет хорошая погода, узнаем, кто в заливе кроме нас, – произнес он.

– За ночь шхуна может сбежать, – не унимался штурман.

– Вахтенным офицерам ночью не покидать ходовой мостик, при изменении обстановки немедленно докладывать мне, – произнес командир и удалился в свою каюту.

Алексей в каюте поднял мягкую спинку дивана, прикрепленную шарнирами к переборке, и двумя цепочками пристегнул к крючкам на потолке. В каюте вместо дивана оказались кровати в два яруса. Обстановка в каюте была спартанская. Напротив дивана под единственным иллюминатором стоял небольшой алюминиевый столик, около него – два мягких стула, привинченных к палубе, рядом со стульями – два шкафа: для одежды и постельного белья. На флоте такие шкафы называются рундуками. Напарником Алексея по каюте был механик Всеволод Иванович. По возрасту он был старше всех офицеров корабля, но его все звали с дружеским уважением Севой. Он досконально знал технику корабля, был мастером на все руки, никогда никому не отказывал в помощи. На корабль пришел во время его строительства на Волжском кораблестроительном заводе. На подчиненных никогда не повышал голоса, разговаривал тихо и спокойно. Они его любили и уважали, знали, что он может своими руками разобрать любой насос, двигатель или эжектор, найти неисправность и вновь собрать. Вот сегодня он ушел в машинное отделение, чтобы присутствовать при ремонте соединительной муфты на валу левого двигателя. По выслуге лет ему давно были положены погоны капитан-лейтенанта, но по штатному расписанию корабля на должности механика полагалось быть старшему лейтенанту. Ему предлагали перейти служить на крупный корабль, но он прикипел к большому охотнику и не хотел менять место службы. На полуострове Завойко, в военном городке, его ждали жена и двое детей.

Алексей застелил верхнюю полку, разделся, встал одной ногой на стул и ловко запрыгнул на постель. Посмотрев на часы, вытянулся во весь рост и подумал: «До вахты осталось более трех часов, можно выспаться». Он привык засыпать быстро в любом положении и в любой обстановке. Мог спать сидя и даже стоя. Шум и качка его всегда убаюкивали. В самолете засыпал мгновенно после взлета лайнера. Возможно, это было связано с постоянным недосыпанием.

2

На корабле в колокол пробили восемь склянок. Алексей мгновенно проснулся.

«Неужели уже четыре часа?» – подумал он.

С надеждой посмотрел на часы – может быть, еще двенадцать ночи и можно продолжить сон? Его надежда не оправдалась. Пришлось осторожно спуститься на палубу каюты, чтобы не разбудить Севу, одеться и отправиться на ходовой мостик.

Вахту с нуля часов до четырех нес штурман – старший лейтенант Перминов. Эта вахта считалась самой тяжелой и называлась «собачьей». Она досталась штурману потому, что утром при водолазных работах его присутствие не было нужно и он мог отдохнуть. Перминов окончил Ленинградское высшее военно-морское училище. Гордился тем, что был ленинградцем, и считал, что Ленинградское училище – лучшее. При разговоре у него часто проскакивала фраза: «У нас в Ленинграде…» Светловолосый, с высоким лбом и голубыми глазами, он не был лишен привлекательности. Женился на последнем курсе училища, после завершения многомесячного перехода Северным морским путем вызвал жену на Камчатку. Он был энергичным и подвижным, любил командовать матросами, делать им замечания, но не отличался злопамятством. Таких людей называют «служаками». Употреблял крутые словечки, считая это шиком. Матросов часто называл на «ты», считая, что такое обращение сближает его с командой.

Взбежав на мостик по крутому трапу, Алексей решил пошутить над Перминовым. Приложил руку к фуражке и произнес:

– Прошу сдать вахту строго по уставу.

Перминов не ожидал такого обращения и растерялся. Затем с удивлением посмотрел на Алексея и промолвил:

– Ты что, недоспал?

– В бухте неприятельское судно, я хочу знать, какие приняты меры, – продолжал Алексей.

Перминов нехотя стал рассказывать:

– Неизвестное судно стоит на якоре, никаких движений и шума винтов не обнаружено. Звонил оперативный дежурный штаба, просил доложить обстановку. Я доложил, что гребным винтом будем заниматься с рассветом, рассказал о неизвестном судне в бухте.

– Ты почему вперед батьки в пекло лезешь? – удивился Алексей.

– В чем, собственно, дело?

– Командир вчера не сообщил о неизвестном предмете в бухте, значит, считает, что сначала надо разобраться, а только потом докладывать.

– Принимай вахту и разбирайся, – сказал Перминов, – я пошел отдыхать.

За несколько часов погода изменилась. Ветер угнал дождевые тучи в Охотское море, в просветы высокой облачности подмигивали звезды. Алексей связался с радиолокационной рубкой. Ему доложили, что неопознанный предмет находится на месте. Он стал периодически осматривать залив в бинокль, но в темноте ничего не мог увидеть.

Постепенно стали видны очертания гор, среди которых выделялась вершина вулкана Фусса, облачность рассеялась, на небе высыпали звезды. Наступили астрономические сумерки. Это самый удобный период суток для астрономического определения местоположения корабля в океане по звездам. В это время солнце находится ниже горизонта на двенадцать градусов. Когда оно поднялось к горизонту на шесть градусов, звезды исчезли и начались гражданские сумерки. Алексей увидел в бинокль в заливе расплывчатые очертания предмета, непохожего на корабль. Он скорее догадался, чем рассмотрел огромного кита, спокойно лежащего на поверхности воды. В это время вахтенный сигнальщик закричал во весь голос:

– Товарищ лейтенант, в заливе кит!

– Не кричи так громко – разбудишь экипаж, – пошутил Алексей.

– Мне кажется, что он неживой, – продолжал сигнальщик.

Алексею не хотелось вступать в разговор, он был очарован окружающим пейзажем. Где-то далеко в океане солнце поднялось из-за горизонта и своими лучами осветило горы острова, их вершины сияли в его лучах. Снежная вершина вулкана, как зеркало, отражала солнечные лучи. В тени гор лежала спокойная черная гладь залива. У Алексея мелькнула шальная мысль: по телефону вызвать на мос тик штурмана посмотреть на «корабль» в заливе, но он передумал, решив, что его шутку могут не понять. Когда рассвет вступил в свои права, на спокойной поверхности залива невооруженным глазом можно было четко разглядеть кита. Его размеры сравнимы с малым рыболовным траулером. Длина синего кита достигает двадцати пяти метров, а вес – ста тонн и больше. Его, видимо, ранили китобои. Морскому исполину удалось уйти от преследователей и закончить жизнь в этом заливе.

Во всех помещениях корабля зазвенел сигнал подъема. Надоедливый звук «та-та-та» всегда прерывал сладкий сон и не давал немного доспать. Вскоре радист включил трансляцию, и по кубрикам разнесся знакомый голос: «На зарядку становись». Матросы в тельняшках поднимались из кубриков на палубу и строились в две шеренги. Кто-то увидел в заливе кита и крикнул:

– Кит на воде!

Шеренги сломались, все побежали к борту, что-то кричали, показывали руками в сторону кита.

Алексей с улыбкой наблюдал с мостика за командой. Он дал матросам возможность налюбоваться необычным зрелищем, выпустить свои эмоции: многие кита видели впервые. Затем в рупор подал команду: «На зарядку становись!»

На корме боцман со своей командой готовил водолаза к спуску. Около них стояла водолазная станция, представляющая собой квадратный ящик с рукояткой от насоса. От станции отходили телефонный провод и шланг для подачи воздуха в легкий водолазный костюм, который не был легким по весу, хотя его так называли. Алексей вспомнил курсантскую практику по водолазному делу, которую проходил на базе училища в бухте Миноносок, расположенной недалеко от границы с Кореей. На каждого курсанта по очереди надевали легкий водолазный костюм, затем ботинки с толстыми свинцовыми подошвами, по несколько килограммов каждая, на грудь и спину вешали свинцовые лепешки. В довершение всего два человека поднимали медный шлем и надевали на голову водолаза, что увеличивало нагрузку на плечи. В таком одеянии было нелегко пройти по галечной отмели три метра до уреза воды. Задача каждого заключалась в том, чтобы пройти по дну бухты до глубины десять метров и благополучно вернуться назад, не всплыв на поверхность. Уйти дальше от берега не позволял пеньковый трос, привязанный к поясу.

Однажды курсант Виктор Крылов залюбовался подводным миром. На отшлифованных морем плоских гальках лежали разноцветные морские звезды, на песчаных участках были видны трепанги, похожие на сардельки, около зарослей морской травы ожидали своей добычи морские ежи. У Виктора захватывало дух от красоты подводного царства, и он забыл постоянно нажимать головой на клапан шлема, чтобы выпускать из костюма лишний воздух. Его костюм раздулся, и Виктора как пробку выбросило на поверхность воды. Курсанты со смехом подтащили неудачливого водолаза к берегу за привязанный к поясу трос.

Пока Алексей предавался воспоминаниям, водолаз спустился за борт и доложил, что винт не поврежден. На нем намотаны трос и кусок сети. Механик Всеволод Иванович предвидел работу по освобождению винта от троса и подготовил монтировку с заточенным до остроты бритвы концом.

Через два часа винт корабля был освобожден от троса, командир проверил работу двигателя на холостом ходу и доложил оперативному дежурному штаба о готовности выйти в море. Дежурный дал добро, затем спросил: