Текст книги "Тёмный Легендариум"

Я с отвращением пнул мехи с вином. Какого кмхера?! Крепче пятнадцати градусов ничего нет! Даже если бы я полакал их кровь, мне и то было бы лучше, чем от такой бурды. Уровень тюрьмы чист. Или не совсем? Не важно, даже если какой герой и затаился в дальнем закоулке. Я услышу. Я не собираюсь тут околачиваться. Рашель, если бы ты видела меня сейчас, что прошептали твои губы?

Сквозь верхние прутья плеснуло снегом. Огонь в очаге вздыбился, потом прижался к углям и разгорелся с новой силой. Толковых кольчуг не видать, да и мечи не лучше моих. Но вот наголенники у одного неплохи. Я приладил куски металла, перевязал поудобнее цепи. Я всё ещё был лишён возможности их сбить, но уже как-то приспособился к их весу. Я знавал варваров, носивших на предплечьях защиту толщиной в палец. Некоторые выдумывали зацепы и ловушки. Если даже клинок не расколется от хорошего удара, ему всё равно хана.

Я осторожно высунулся наружу. Темно, лишь ряды факелов в держалках. Долгогорелка не задувается самым сильным ураганом. Только быстрее прогорает. А ветер и впрямь дул знатный. Мой нестянутый поясом плащ улетел за спину и захлопал как парус. Снег сплюнулся в лицо, как давеча я плевался кровью в тюремщика. Получи-ка, Эрвин! О, да! Ты заслужил хорошую порцию снежка! Улыбка скривила мою разрисованную шрамами рожу. Тело напружинилось, преодолевая силу ветра.

У казарм я застыл, прячась в тенях. Затем постучал мечом в плотно закрытую дверь. Выходите, мотыльки. Дверь чуток приотворилась, и любопытная голова наполовину высунулась во тьму. Именно эту половину я и срубил. Остальное упало на пол. Я подтянулся и перекинулся на узкий навес над дверью. Ещё два героя, мощно распахнув дверь, вывалились, пытаясь достать невидимого врага ударами влево и вправо. Чуть свесившись, я методично отсёк обоим шлемы. Естественно с головами. Пора мне зайти на огонёк.

Я спрыгнул и кубарем вкатился внутрь. Обеденный зал размещался правее, и сейчас он пустовал. Я пошёл от комнаты к комнате, методично вырезая заспанных тюремщиков. Они метали копья, прыгали, орали, кидались к лукам. В ответ я резал глотки и вспарывал животы. Первая комната канула в Лету молча. Вторая с унылыми хрипами. Лишь в третьей начался аврал. Выходя в коридор, я понял – сейчас будет тёплая встреча.

И она не заставила себя ждать. Напуганный сержантик собрал за нагромождением столов с десяток оставшихся в живых. Дал половине луки и сказал стрелять. Я рванулся в коридор, в свистящую смерть, рубя её хлёсткими ударами. Я вломился в баррикаду, и дерево разлетелось щепочными брызгами. А дальше… Дальше, я убивал.

На максимально близком расстоянии важны не столько изощрённые приёмы, сколько работа кистей и правильное положение рук. Ты изворачиваешься, как уж, как курица, которой воткнули шило в зад. Ты делаешь раз-два-три в вертикальных плоскостях атаки. И стена из трупов распадается вокруг как цветок. И ты выходишь на оперативный простор. И просто рубишь.

Я быстро добил тех, кто ещё стонал. Прислушался. Чисто. Тихо. Ветрено. Я вышел на двор. Ветер принялся слизывать с меня дымящуюся кровь. Упругими скачками я перенёсся через двор к северной стене. Дверь закрыта. Тут вряд ли откроют. Господа офицеры, как же! Я вбил кинжал в щель меж камней. Потом второй. Потом первый, но выше. Подтянулся. Ветер взвыл, шлифуя мною каменную кладку. Палучи-ка, Эрвин! А я упрямо лез выше. Вот уже и окошко. Ставни есть, решёток нет – какая, кмхер меня задери, удача. Я выбил ставни с нескольких ударов и забросил себя внутрь.

Арбалеты тенькнули, как вистолга по весне – красиво! Это моя музыка, моя. Неужели вы подумали, что, выбивая ставни, я пропущу вас, придурков, затаившихся в тенях? Тень глядит из моих глаз – так неужто я не увижу вас? Конечно, я видел. Мечи врубились в летящие арбалетные болты с сухим треском. Так клюв стервятника-накангана хрумает костями падали. Глупцы.

Я убил их прежде, чем их руки дотянулись до мечей – погрузил свои мечи в них. До самых гард. Прошил одним ударом, до стенок, обшитых деревом. И так и бросил, пришпиленных, как жуков. Взамен забрал их мечи, неплохие, чего уж там. Ударом ноги распахнул дверь и вышел в хорошо освещённый коридор. Здесь было довольно тепло. Обычный человек ощутил бы покалывание в оттаивающей коже. Но меня такое не трогало. Однако, мой слух не улавливал дыхания – командир, похоже, «сделал ноги». Я убедился в этом, осмотрев его покои, парадный зал и библиотеку. Больше тут прятаться было негде.

Однако, засранец. Мне было бы приятно насадить его на кол во дворе. Хоть он и был единственным, кто спустился ко мне в камеру, чтобы поприветствовать, как человека. Для всех прочих одно слово лорда-канцлера превратило героя королевства, отдавшего за них больше, чем жизнь, в бандита, висельника и предателя. Одно слово лишило их жалости и человечности. А была ли она? Впрочем, замена командиру найдётся. Я спустился к дверям, открыл их и окунулся в буран. Напротив, через освещённый прямоугольник распахнутой двери изливался факельный свет. Череда факелов опоясывала по периметру двор, да на четырёх вышках горело по несколько связок. Вот мне туда. Любые стрелы были тут бесполезны, и я двинулся по двору, словно великан-недомерок, облепленный с ног до головы мокрым снегом, застывающим на мне розоватой коркой.

Лестница. Зачем утруждать себя и ползать по балкам и перекрытиям вышки, когда есть такой приятный путь? Я быстро взбежал наверх, прижался к мёрзлой бревнине и прислушался. Я даже ощутил тепло тел. Двое. Справа и слева от меня. Забились в углы и ждут. Я прицелился и всадил клинок между венцов на уровне головы сидящего человека. Вытащил, потрогал. Чуть тепловатый, липкий. С остальными оказалось не сложнее.

Я спустился с четвёртой вышки. В небе набросали столетний запас снега, а ветер пытался разгрести его, ссыпая на мою голову. Пора в дорогу. По перевалу, вниз, всё вниз и вниз. Мимо чёрных источенных скал. Мимо заброшенных стойбищ. Через пустынные земли. Мимо маленьких горных деревушек. В предгорья, туда, где меня не ждут. Надо собрать запас хлеба. Вода тут повсюду. Пары банок долгогорелки хватит. Сгодится и лук. И кое-что из тёплого офицерского шмотья. Сбить цепи в кузне и бросить на кучу отрубленных голов посреди двора – добрый знак.

Я распахнул тяжёлые ворота в ночь. Сразу за ними начинался крутой спуск, и ветер, сколь он не выл, не смог накидать снега вровень с нижним краем ворот. На площадке под навесом, где обычно передерживали тюремные кибитки, в свете множества факелов меня кто-то ждал. А, пожелания доброго пути – куда ж без этого?!

– А я думал, ты удрал, капитан, – каркнул я. Горло саднило – кмхеры бы побрали этих жмотов, ни одной бутыли стоящего спиртного!

– И куда ты пойдёшь, несчастный?! – закричал этот храбрец. Ах, вот оно что – речь о смысле жизни. Ну, послушаем.

– Пойду навещу папочку и братишку, – я скинул мешок с припасами в стойло под навес, чтоб не сильно намокли. Туда же полетел плащ.

– Тебе не убежать от самого себя! Остановись! Ведь ты же был нашим героем!

– Капитан, я убил сто пять человек в этой тюрьме. Ты думаешь мстить или болтать?

Я начал плавно раскручивать клинки, разрубая снежинки.

– Я чувствовал, что кончится худо, когда нам привезли тебя. То, что от тебя осталось, – не сдавался капитан.

– Чего не сбежал? – осведомился я.

– Честь, – коротко сплюнул тот.

– А теперь ты пробуешь покопаться в моей голове словами, потому что не в силах мечом? – я рассмеялся и атаковал. Капитан ловко уклонился. Его замечательные мечи могли просто перерубить мои, а магическая кольчуга защищала, вдобавок, и от холода. Наверно, и от жары – я точно не знал.

– Человек ли ты ещё? – воззвал ко мне этот неугомонный.

– Да больше, чем ты думаешь, – я засмеялся вновь.

– Вспомни Рашель! Она ненавидела месть!

Ну вот, дошли и до тебя, моя Рашель. Капитан не рисковал проводить контрответы, лишь парируя и изматывая меня. Нашёл, кого изматывать! Я атаковал книзу, в голень, слева. Он парировал, содрогнувшись от силы удара. Правой я провёл реверс, и в блоке свёл его мечи в косой нахлёст. Надавив, я мгновенно освободил левую руку и всадил ему по открытой кисти. Доспех зазвенел. Меч тоже.

– Я лишь играю с тобой, чтоб согреться перед дорогой, – крикнул я, врубаясь в его защиту.

– Прости себя самого. Прости смерть Рашель. Ты не ведал, что творил! И твой отец не ведал!

– Да, всё прояснилось лишь потом.

Я на минуту приостановил бой. Мне не хотелось говорить о Рашель, звеня сталью.

– Да, она была невиновна. И я – за то, что воткнул в неё кинжал – невиновен. И все – невиновны. Я убиваю не за это, – я выдохнул. Улыбнулся спокойно.

– Ну, что, капитан, не тот козырь вытянул?

– Тогда зачем?

– Вы меня просто достали! – заорал я. И это настолько было правдой, что натянутые жилы где-то глубоко внутри расслабились, и волна спокойного тепла прокатилась сквозь грудь. Нет, Рашель, ни ты, ни я тут ни при чём. Ни политика, ни добро и ни зло. Ни даже дурацкая месть. Я просто не могу гнить в тюрьме. Просто не хочу, знаешь ли. Но это пройденный этап. Теперь я не хочу знать, что где-то рядом ещё живут выродки, которым я обязан своей судьбой, кровью на своих руках и шрамами на теле. Мне просто…

– Мне просто некомфортно жить в одном мире с некоторыми из вас!

Капитан выпучил глаза. Не ожидал такого признания? Ну, наверное. Я подошёл к нему и просто отобрал мечи.

– Как это? – прохрипел капитан. – Некомфортно?

– Послушай, я не буду тебя связывать. И даже бить по затылку, чтобы ты потерял сознание. Я понял, ты получше той швали, что я перерезал в тюрьме. И тебе надо время обдумать мои слова. Ну, вот, и посиди, подумай.

Я давно не видел таких глаз. Помню, в детстве к нам привезли какого-то вождя племени из дальних колоний. Дикаря полного. Он решил, что кукушка в часах живая. Как-то раз папаша ему сказал, что луна – это не камень в небе, как вождь думал, а красивая девушка с круглым светящимся фонарём, и дал подзорную трубу посмотреть и проверить. Когда вождь отлип от подзорной трубы, у него глаза были вот точно такие.

Капитан нетвёрдой походкой побрёл в сторону распахнутых ворот. Пусть, ему надо подумать. Я подхватил капитанские мечи, мешок с хлебом и факел. Мне пора. Меня ждёт папаша, братишка и ещё несколько очень нехороших людей. Мне неуютно думать, что они могут использовать кого-то ещё в своих грязных делишках. Использовать меня. Они – часть моего неправильного прошлого. И они сами дали мне силы исправлять то, что я считаю неправильным. Кто бы я был без них? Недоделанный придурок, злобно пыжащийся доплюнуть до ближайшей лужи. Кто я сейчас? Я – Эрвин, и я иду кое-что исправить в этом мире, чтобы мне было комфортнее жить в нём дальше.

Меня ждала дорога в жизнь длиной. Холодная, но холода я не ощущал. Наоборот, тепло от признания, от высказанности моей сущности согревало меня. Да, я просто признался капитану и всему миру – я такой, какой есть. Я не хочу быть ни героем, ни мучеником. Ни злодеем, ни рыцарем. Дайте мне просто пожить нормально, не убивая кого-то ради кого-то и для кого-то. Тем, кто уже пытался меня использовать, я не верю. И поэтому иду к ним. Но вам, остальным людям, я доверюсь. Моё доверие не надо заслуживать, получите авансом. Просто не потеряйте.

Печать выбора

Пятак луны. Свечка в тёмном небе, что не греет. Глаз пустоты с плавающим зрачком, то отстранённо косящий в сторону, то пялящийся в твою душу. Заплесневелый круг сыра и маковое зёрнышко. Луна и её вечный спутник-прилунник.

Морозный ветер с севера разогнал дневные тучи, и теперь от них не осталось и следа. Лениво потрескивает костёр, когда часовой кидает очередное полено. Лошади всхрапывают во сне. Тяжёлый хвойный дух, распространяемый болотными кедрами и можжевельником, чуть слабеет. Циклон проносится над Северными Уделами. Высоко-высоко, где-то посередине между луной и землёй кружатся тёмные крылатые тени. Их стоны долетают даже с такой высоты, стоны, полные злобы и кровавого предвкушения…

Дэннард глядел в небо. Сон не шёл. Даже утомительная дорога от массива Тьен-Вай, их доминиона в огромном Закатном Королевстве, дорога, растянувшаяся на три недели, не смогла достаточно измотать, не смогла принести забвения. Пусть и наполненного кошмарами, пусть недолгого – Дэннард согласился бы с радостью. Только без этих ночных гляделок с луной, когда ты вдруг перестаёшь понимать, кто в тебя смотрит. Он плотнее зарылся в огромный плащ, сшитый из трёх медвежьих шкур. Тепло костра и тепло шерсти успокоили его.

– Чего ты хочешь от меня, чего? – пробормотал мужчина, проваливаясь в сон. Перед тем, как окончательно заснуть, он вызвал в памяти утешительное видение Магистра.

– В тёмный месяц держись подальше от северных льдов, – зазвучали, как наяву, распевные слова старика, – Голос крови тебя призовёт под одинокий кров. Держись Света и солнечной стороны, В самую длинную ночь не покидай обжитой земли.

Магистр улыбался и сквозь полог сна ободряюще пожимал плечо своего воспитанника.

Дэннард кивнул и счастливо улыбнулся, чувствуя, как страхи уходят. Он спал.

* * *

Его разбудили толчки Гарки.

– …ставай, вставай, вставай… – часовой по заведённому обычаю шептал еле слышно в самое ухо. Дэннард нащупал его руку и сжал, показывая, что проснулся. Теперь его очередь обходить стояночную поляну, устроенную здесь специально уже давным-давно для купеческих караванов, и провести на часах оставшуюся часть ночи до рассвета. От костра шёл ровный жар, рядом стоял котелок с варевом. Дэннард осторожно поставил котелок на колени и зачерпнул густое варево общей ложкой. Разведчики обычно бросали в воду горох и сало, добавляя любое мясо и съедобные растения, какие только могли найти в дороге. Сначала он ощутил тепло от чугунных боков котелка, а потом и варево добралось до голодного желудка. «Хорошо быть среди своих», – подумалось Дэннарду. Эти утренние мысли, почти всегда одни и те же в долгих походах, вызывали в нём чувство правильности бытия. Пальцы нащупали изящный браслет под рукавом, пробежали по ложбинкам узора. Дэннард представил, что где-то далеко круглолицая девушка с льняными волосами улыбнулась, ещё полная утренней дремоты, и провела мягкими пальцами по такому же браслету на своей руке.

Сейчас он должен был быть с ней, обнимать её. Его девятимесячная смена кончилась месяц назад, но орден понёс большие потери, и группу Рипла пришлось собирать заново, из почти незнакомых, непритёртых людей. Ему не хотелось покидать Энни, только не в эту мрачную зиму, когда его родовое проклятие поднимается из глубин души и туманит разум. В конце концов, он мог отказаться. Но всё-таки пошёл.

Внезапно тяжёлый смрад накрыл поляну. Сердце оборвалось и гулко стукнуло. Гнилостный тошнотворный запах, который не издают ни звери, ни птицы, ни даже трупы. Живая гниль. Болотники!

– К оружию! – заорал Дэннард, выхватывая меч. Гарка вскочил и бросился к мешкам. Здоровяк Боуди по привычке схватил шлем и натянул вместе с подшлемником на лысую голову. Их командир, Рипл, отработанным движением поддел рукой щит и прикрылся, одновременно перекатываясь на четвереньки и оглядываясь.

– Болотники! – крикнул Дэннард, приваливаясь боком к Риплу. С другого бока подоспел Боуди.

– Кауна, Иза, Лагус? – скороговоркой спросил он.

– Лагус, – ответил Рипл. Трое одинаковым движением передвинули картуш на руну кислоты. Магические щиты полыхнули кисло-зелёным и исчезли, маленьким прозрачным значком напоминая о своём существовании. Внезапно к свинцово-серым лесным сумеркам добавились яркие огни, озарившие пространство вокруг лагеря солнечным светом на сто шагов вокруг. Это Гарка «развесил» над лесом светильники – «люстры». Теперь и он подбежал к остальным. Четверо поднялись спина к спине, образуя «малую розу ветров» – одно из построений непобедимых, доставшееся в наследство их ордену с древних времён. Лошади, обученные вести себя в случае внезапного нападения, разбежались от костра в разные стороны и тревожно втягивали воздух. Монстры уже окружили их и оттесняли от воинов.

– Точно, болотная мразь, – буркнул Боуди, – чую их.

Секира здоровяка искрилась огоньками цвета малахита. Оружие Рипла, обсидиановый меч-стекляшка «бастард», темнел и не подавал признаков магической «жизни». Щит из авалонского дуба лишь ловил медными оковцами огни парящих в предутреннем небе «люстр». Зато широкий и тонкий спаталон Гарки полыхал, как праздничные фейерверки пиромантов.

– Чувствует, – осклабился Гарка.

Дэннард мельком глянул на обнажённый меч. Уже очень давно на левом бедре у него «жил» обычный орденский клинок, прозванный рыцарями лунным. Ранее его носил воин, сражённый медведем-оборотнем в битве при Моттлд-Скарф. А до него – другой воин, отдавший ордену положенные восемьдесят лет и до сих пор мирно живущий в благословенных землях ордена.

Болотники сумели подобраться довольно близко к поляне и перекрыли дорогу в обе стороны. Скорее всего, их атаку чуть приостановили внезапно загоревшиеся в небе яркие огни. Теперь же они пришли в себя и бросились на четвёрку теплокровных.

– Бежать поздно, да и кто знает, что там в лесу поджидает, – решил Рипл. – Держим оборону!

Мощные боевые лошади, повинуясь условному свисту Рипла, выстроились клином и бросились в прорыв по дороге. Лягаясь и разбрасывая копытами монстров, они пробились на чистое место и унеслись за поворот.

Болотники – мерзкое порождение трясин и некромагии, полутрупы-полуглина, человекоподобные комки, изрыгающие кислоту – схватывали позицию рыцарей в тиски.

– Вскрываем тордвейн и идём по солнцу, – приказал Рипл. Тордвейном звался замкнутый строй врагов в форме окружности. Вскрыть тордвейн означало быстрым ударом уничтожить его часть, достаточную для прохода окружённого отряда или для вклинивания боевой группы. На острие атаки, как обычно, встал Гарка. Его полный магическими огнями меч разваливал болотников, словно гнилушки. Слева его поддерживал Боуди, а справа – Рипл. Втроём они вспороли стену болотников, одновременно чуть разворачивая основную ось построения. Команд не требовалось – все знали, что делать. Теперь «малая роза ветров» смотрела не строго на север, а на северо-восход. Гарка и Боуди двинулись полубоком, выкашивая мразь ударами меча и секиры. За ними, отбиваясь от ударов и прикрывая спины друзей от кислотных плевков, пятились Дэннард и Рипл. Вонь, выдавшая врагов, перешла все разумные пределы. Смердело так, что перехватывало дыхание. С болот слева от дороги, как раз с той стороны, куда прорубалась четвёрка, начал наползать плотный туман.

– Туман! – крикнул Гарка.

– Вижу, что туман! – крикнул в ответ Боуди. – Работа болотного кракена!

– Разворот, – скомандовал Рипл. «Малая роза ветров» повернулась на сто восемьдесят градусов. Теперь они отдалялись от стены тумана, однако недостаточно быстро. Враги, бывшие по ту сторону стоянки, успели подтянуться, и теперь рыцарям противостояла плотная толпа, ухающая и по-жабьи причмокивающая беззубыми пастями.

Из тумана выхлестнулись толстенные щупальца и оплели ноги Рипла. Командир успел отсечь их быстрым взмахом меча-стекляшки, но на смену отрубленным потянулись новые. Теперь уже ноги Дэннарда оказались пойманными. Лунный меч полоснул вязкое мясо, но недостаточно сильно – лишь три отростка из пяти удалось прорубить. Рывок сбил воина с ног. Он почувствовал, как его затягивает в сторону тумана к щёлкающему где-то в глубине клюву огромного болотного кракена. Гигантским прыжком Рипл обогнал его и отрубил щупальца. От движений туман чуть раздался, и мужчина заметил знакомые бочкообразные очертания.

– Пироспруты! – закричал Дэннард. Страх за жизнь командира буквально подбросил его в воздух. Не думая о таящемся в глубине тумана кракене, он подскочил к ближайшему пироспруту, уже раздувшемуся от внутреннего огня. Лунный меч снёс верхнюю часть пироспрута, и фонтан огня рванулся в туманное утреннее небо. Но ко второму чудищу он уже не успевал. Выстрел болотной плазмы накрыл Рипла. Авалонская древесина протестующе заскрипела, сопротивляясь плазме. Внешние оковцы раскалились и малиново рдели. Щит отразил основной удар, но часть огня попала на поножи. Рипл зашипел сквозь стиснутые зубы и откатился в сторону. Дэннард прыгнул снова и рассёк второго пироспрута пополам.

– Командир! – крикнул он.

– Порядок, – прошипел тот. – Сомкнуть строй!

Дэннард подставил плечо, и Рипл, опираясь на него, встал.

Меж тем их товарищи, лишённые прикрытия, вынуждены были стать спина к спине, отбиваясь от болотников. Стена тел не давала им сдвинуться ни на шаг от опасного тумана. Новая пара щупалец выстрелила в обожжённые ноги Рипла. Он успел перерубить щупальца, болезненно застонав.

– Всё, Дэн, с ногами кончено! К деревьям!

Дэннард подхватил руку командира. Основные силы болотников оттянулись на Боуди и Гарку. Кроме того, болотники, видимо, сами побаивались кракена и держались подальше от его щупалец. Рипл и Дэннард отчаянными ударами рассекли туши нескольких тварей и привалились спинами к большому кедру. Так они сдерживали атаки болотников некоторое время. Внезапно строй монстров развалился, и в прорывах засверкали алмазные сполохи и малахитовые огоньки. В несколько минут всё было кончено. Гарка подошёл ближе, укоризненно глядя на ноги командира:

– Это же всего лишь болотники, Рип…

Тот сплюнул, тяжело дыша сквозь зубы, и приказал:

– Уходим!

Они подобрали вещи, внимательно поглядывая в сторону тумана. Поддерживая командира, четвёрка побрела по дороге. Боуди шёл первым, Гарка замыкал, прислушиваясь и втягивая воздух, как гончая. В морозном утреннем небе гасли одна за другой магические светильники.

* * *

Лошади выбежали к ним почти сразу. Рипл вскарабкался на свою, однако остальные не спешили садиться в сёдла: болотники могли подползти и пропороть ноги и брюхо животным. Безопаснее было остаться пешими. Шли молча, в боевом порядке, держа руки на рукоятях мечей и подняв магические щиты. И только когда лес поредел и сошёл на нет, когда болотные кедры, покрытые до самых верхних веток мхом, остались далеко за спиной, а на смену им пришли сухие невысокие холмы, командир скомандовал привал. Солнце пересекло полуденную черту, близился к исходу пятый час дня. Воздух потеплел, однако по-прежнему из лошадиных ноздрей вырывались струйки пара.

– Вот так срезали путь! – хохотнул Рипл, дружески толкая Дэннарда, пока тот осторожно снимал поножи. Целебная мазь облегчила боль от ожогов, но нарастить сожжённое мясо не могла.

– И снова в седло! – бодрился командир, глядя, как друг промывает и заматывает раны бинтами, пропитанными заживляющими растворами орденских знахарей.

– Придётся, – буркнул Дэннард. Потом в сердцах ударил себя по колену:

– Не должно там быть пироспрутов! Север же!

– Возможно, один из подкупленных северных некромантов, недобитых ещё с прошлой войны.

Рипл махнул рукой и дотронулся до маленькой сапфировой глобулы, вживлённой в висок.

– Индио акбос!

– Тьен-Вай, дежурный рыцарь Бертрам на связи, – откликнулся воздух.

– Командир Рипл. Срочно, магистру Второго Круга Веронике. Нападение на группу. Координаты…

Рипл сжато пересказал подробности утреннего происшествия и, устало бросив «Рипл, ДО», отключил канал связи.

Дэннард, уверенный, что их отзовут или, по крайней мере, задержат до прихода подкрепления, начал просматривать карту в поисках места для укреплённого лагеря. Однако через несколько минут пришёл неожиданный ответ. Им предписывалось продолжить движение в сторону «объекта» на максимально возможной скорости. Подкрепление обещали, но о передышке и ожидании – ни слова.

– Видать, важная птица этот барончик, – заметил Рипл, пристёгиваясь намертво к седлу. – Ну что же, не разочаруем его. Но помните: он – не настоящий барон, это просто прикрытие. Да и будь настоящим, мы действуем от имени короля, и он нам не указ.

Остальные также сели на лошадей и двинулись в путь. Морозный воздух северных предгорий трепал их плащи и ерошил лошадиные гривы. Мёрзлая земля дороги тенькала от ударов лошадиных подков. Если карта не врала, то здешние земли не были столь уж пустынны. Леса изобиловали дичью, редкие породы древесины и обычный «зимний лес» давали неплохой доход лесорубам, старатели тянулись сюда за драгоценными камнями и золотом, которые намывались в горных реках. Знахари искали корни силы. Горячие источники привлекали больных. И, тем не менее, за целый день пути всадники не смогли разглядеть ни одной деревни. Время от времени попадался одинокий хутор или сарай для сена, мельница, выгон с овцами. Но не более. Здесь жили давно, и первые поселенцы с умом выбирали места. Высокие холмы и широкие лощины, изморщившие земную кожу, скрывали поселения лучше всяких магических щитов-невидимок.

Начинало темнеть, когда с верхушки холма, на который взбирались всадники, неожиданно выскочила растрёпанная девчушка и стремительно понеслась вниз. Дэннард мгновенно выставил левую руку, прикрытую маленьким треугольным щитом. Ярко засветился аметистовый кристалл, вделанный с внутренний стороны щита.

– Магия равновесия.

– Дитя Владыки? – недоверчиво пробормотал Гарка, обнажая меч. Однако клинок остался привычного стального цвета.

– Осторожно, цвет силы! – крикнул Рипл. Он первым разглядел, что именно составляло источник такой мощной ауры. Девчушка прижимала к себе фиолетовый бутон на толстом сочном стебле, вытащенный из земли вместе с луковицей и приличным кусок глины. Это «богатство» измазало девочке всю рубашонку, руки и даже лицо. Она порскнула мимо всадников, но Дэннард свесился с седла и ловко подхватил беглянку. В её глазах застыл дикий испуг.

Рипл бросил взгляд, кричащий: «Опасно! Что ты делаешь, идиот!», но не издал ни звука. Девчушка забилась в объятиях рыцаря, пытаясь высвободиться. Однако, делала она это неловко, боясь, видимо, повредить цветок.

– Ну, тише, тише, – громко зашептал мужчина. – Мы свои. Тише. Свои.

Девочка постепенно затихла, тяжело дыша.

– Спасите, – вдруг прошептала она, отлепив одну ручонку от цветка и теребя звенья на кольчуге рыцаря. За холмом послышался гомон и выкрики толпы. Рыцари обнажили оружие. Из-за холма на них выбежала ватага разношёрстно одетых мужиков.

– Именем короля, стойте! – крикнул Рипл, выставляя сияющий амулет.

Толпа не замедлила бега, отвечая нестройными проклятиями.

– Атакуем! – приказал командир.

Лишь немногие из нападавших имели мечи и броню, но и они не смогли оказать сопротивления. Четвёрка рыцарей, обученная справляться с озверевшей толпой не хуже, чем с ложкой для супа, утопила бандитский пыл в крови. Клинки взмывали к жемчужно-серому небу и опускались вниз с точностью молотка гнома-ювелира. Лошади, также отлично знавшие приёмы боя, расталкивали и разбрасывали врагов, открывая всадникам простор для атаки.

Вскоре всё было кончено.

– Это даже не бандиты, это какие-то ненормальные, – заметил Гарка, методично протирая меч ветошью.

– Скоро узнаем, – сказал Рипл, выразительно глядя на Дэннарда и его маленькую спутницу.

– Здесь холм с удобной пещерой, совсем недалеко, – подал голос тот.

– Хорошо, – кивнул командир, – укрепимся на ночь там.

Они, действительно, обнаружили удобную пещеру с маленьким ручейком, изникающим из скал, наполняющим лужицу в рукотворном каменном углублении и пропадающим в расщелине. Вход в пещеру, изначально непроходимый, также был расширен так, что внутрь могла пройти лошадь с поклажей.

Боуди мешал ложкой в котле, Гарка чистил лошадей, а Дэннард осматривал маленькую беглянку, смазывая и перевязывая ссадины и синяки. Синяков оказалось предостаточно, однако рыцарь понимал: главное в его нынешнем врачевании – не это. После перевязки он снял плащ, сложил его так, что получилась уютная мешанина из медвежьей шерсти, и уложил в это «гнёздышко» девочку. Потом из отдельного котелка налил в кружку густой отвар из сушеных целебных ягод и осторожно вложил в детскую руку. Второй рукой малышка так и продолжала сжимать цветок. Дэннард терпеливо ждал, пока их гостья напьётся. Он с опаской предложил ей ложку варева. Ещё одну. И ещё. Кусок лепёшки тоже был принят благосклонно. А потом, прожевав последние крошки, девочка взглянула на мужчину и, вдруг, зарыдала, уткнувшись ему в грудь. Дэннарду показалось, что она плакала несколько часов. Он не мог объяснить причину, но пребывал в таком смятении, что время для него стало течь совершенно по-иному.

– Уснула, – вдруг сказал Рипл. Улыбка тронула его губы. – Значит, расспросы – до завтра.

Дэннард свернулся рядом с малышкой, закутанной в его плащ, в изножье, и, хотя в его жизни ничего не изменилось, в эту ночь он заснул быстро и спал куда спокойнее многих предыдущих ночей.

* * *

– … а вот этот лысый дядька – Боуди, – закончил Дэннард. Их маленькая попутчица, Линди, покачивалась из стороны в сторону в такт лошадиной поступи, сидя впереди Дэннарда, закутанная в полу плаща. Из этой норки она доверчиво оглядывала рыцарей. Утром, когда девочка проснулась, они услышали её рассказ. Линди с родителями жила далеко к восходу отсюда. Несколько месяцев назад их деревню поразила гнилая хворь – редкая болезнь магического происхождения, от которой люди загнивали заживо, медленно и неотвратимо. Обычно такое случалось, если натыкались на древний магический могильник. Лекарство существовало, но оплата услуг мага-лекаря стоила больше, чем бедняки-крестьяне видели за всю жизнь. По неведомой причине Линди единственная осталась здоровой из всех. На последние сбережения родители купили ей место в купеческом обозе и отправили к бабке на север. А сами остались умирать.

В нарушение Устава Рипл связался с дежурным и оставил срочный запрос о судьбе деревни. Теперь они медленно ехали в сторону Ридрика, большого укреплённого поселения, почти города.

– Бабушка сразу про цветок силы рассказала, – голосок Линди тихонько звенел, напоминая теньканье серебряных бубенчиков, – как узнала, что только меня гниль не тронула. Она… она ведь знахарка. Сказала, вместе пойдём, сказала, что найдём и вылечим папу и маму. Сказал, на это желание цветка хватит.

Дэннарда убаюкивал этот голосок у себя на груди, и он иногда вздрагивал, словно просыпаясь.

– Ходили до ночи, лампадками светили. Я очень спать хотела, но всё равно ходила, потому что бабушка сказала, что ночью легче найти. Я нашла, нашла, – девочка улыбнулась, но затем её улыбка померкла:

– Как к деревне подошли, там чужих людей полно. Бабушка сказала, что нельзя в деревню. Мы в лес побежали прятаться…

Линди замолчала.

– Колдунов здесь полно, – заметил Рипл, – кто-то мог распознать ауру цвета силы. Деревенские могли сболтнуть про малышку. Или донести. Колдун подкупил разбойников или местных пьяниц…