Текст книги "Сюрприз"

Имоджен повернулась к нему, положила руку на его плечо и энергично закружила в быстром вальсе.

– Уже началось. – Возбуждение светилось в ее глазах. – Я страшно обрадовалась, когда увидела вас здесь, сэр.

– Я лишь исполнял ваши инструкции.

– Да, понимаю, но должна признаться – я волновалась, не начнут ли вас снова одолевать сомнения.

– Я скорее надеялся на то, что у вас самой появятся какие-то сомнения, Имоджен.

– Ни в коем случае. – Она бросила несколько взглядов по сторонам и повела его в угол, где народу было поменьше. – Вы видели Вэннека?

– Он здесь. – Быть ведомым в танце было для него в новинку.

– Превосходно! – Рука Имоджен сжала пальцы Маттиаса. – В таком случае он уже заметил, что вы проявили ко мне интерес?

– Не только он один, но и все в зале. Они знают, что я не имею привычки появляться на подобных раутах.

– Тем лучше. Тетя Горация в этот момент нашептывает леди Блант сказочку о Великой печати королевы. Она сообщит ей, что дядя Селвин оставил карту мне… Слухи распространяются быстро. Я думаю, что до Вэннека они дойдут уже сегодня, от силы – завтра.

– Да, сплетни в свете распространяются мгновенно, – мрачно согласился Маттиас.

– Как только он узнает, что я владею ключом к печати королевы, он вспомнит, как вы ухватились за первую же возможность быть мне представленным. – Имоджен удовлетворенно улыбнулась. – Он сразу же задумается о причине. И сделает вывод, что причина может быть лишь одна.

– Печать королевы.

– Именно!

Маттиас внимательно посмотрел на нее.

– Но есть другая причина, почему я искал встречи с вами.

Она бросила на него непонимающий взгляд.

– Что же это за причина, милорд?

Наконец Имоджен поняла.

– О да, вы действительно намекнули об этом. Но никому и в голову не придет, что это возможно.

– Почему бы нет?

Она нахмурилась:

– Не надо притворяться тупицей, Колчестер. Никто не допускает, что вы всерьез заинтересуетесь мной как потенциальной женой. В обществе поймут ваш интерес ко мне так, как мы хотим. Вы охотитесь за картой.

– Если вы так считаете. – Зная, что за ним наблюдают, Маттиас улыбнулся, чтобы скрыть раздражение. – Полагаю, нет никакой надежды отговорить вас от этого плана?

– Абсолютно никакой, милорд! Я весьма довольна тем, как пошли дела. Постарайтесь не волноваться. Я сделаю все, чтобы вас не подстерегла никакая опасность.

– Если нет никакой возможности отговорить вас от вашего плана, могу ли я уговорить, чтобы вы позволили мне вести вас?

– Прошу прощения?

– Я понимаю, что это банально и чисто условно, но меня учили, что, танцуя вальс, вести даму должен мужчина.

– О! – Щеки Имоджен слегка зарумянились. – Простите, милорд. Я брала уроки у учителя танцев три года назад. Он был француз. Французы очень сильны в этих вещах.

– Я слышал об этом. – Уголком глаза Маттиас в толпе заметил Вэннека, который с явным интересом наблюдал за Имоджен.

– Филипп сказал, что у меня природная предрасположенность вести в танце.

– Филипп?

– Филипп Д’Артуа, французский учитель танцев, – пояснила Имоджен.

– Ах, вот оно что… Учитель танцев.

Имоджен несколько смущенно опустила ресницы.

– Филипп говорил, что его приводит в восторг, когда дама ведет его.

– В самом деле?

Она незаметно прочистила горло.

– Он говорил, что это разогревает ему кровь в жилах… Знаете, французы ведь такие романтики…

– В самом деле.

Внезапно Маттиас ощутил острое желание узнать как можно больше об Имоджен. Нужно найти место, где они могли бы побеседовать спокойно, решил он. Вероятно, в саду.

Применив в полном смысле силу, он принудил ее остановиться.

– Вы не желаете глотнуть свежего воздуха, мисс Уотерстоун?

– Спасибо, но я не испытываю потребности в свежем воздухе.

– Чепуха. – Он крепко сжал ей локоть и повел к открытой двери, выходящей в сад. – Здесь слишком тепло.

– Если честно, я нисколько не перегрелась.

– Перегрелся я.

– Простите?

– Я полагаю, это оттого, что вы вели меня в танце. Ведь вы сами сказали, что при этом разогревается кровь в жилах.

– Ах, вот что! – Похоже, она наконец поняла. – Да, конечно, свежий воздух – это именно то, что вам требуется, сэр.

Маттиас вместе с Имоджен пробрался через толпу. Возле самых дверей он вынужден был резко взять влево, чтобы избежать столкновения с группкой любопытствующих зевак.

Имоджен не ожидала этого и натолкнулась на официанта, который нес поднос с шампанским.

Официант вскрикнул. Поднос выскользнул из его рук и упал на пол. Раздался звон разбившихся бокалов, шампанское выплеснулось на платье дам, стоявших поблизости.

Среди этих дам, как успел заметить Маттиас, была Теодосия Слотт. Глаза ее округлились при виде Маттиаса, рот в ужасе приоткрылся. Она прижала руку к своей пышной груди.

– Колчестер… – Ахнув, она побледнела и грациозно упала в обморок.

– Черт бы тебя побрал, – пробормотал Маттиас.

Последовало замешательство. Мужчины растерялись. Они сконфуженно переводили взгляды с упавшей Теодосии на Маттиаса и обратно. Некоторые дамы очнулись от столбняка и полезли за нюхательной солью, то и дело бросая страшные взгляды на Колчестера.

– По размышлении, мисс Уотерстоун… – Маттиас замолчал, увидев, что Имоджен опустилась на колени и пытается помочь слуге собрать разбитые бокалы. Он энергично поднял ее на ноги. – Я полагаю, что время уезжать. Этот вечер становится невыносимо скучным. Давайте разыщем вашу тетю и прикажем подать карету.

– Но я только что приехала. – Имоджен оглянулась назад, подчинившись, однако, Маттиасу, который уводил ее от разбитых бокалов и упавшей женщины. – Кто эта странная леди? Мне показалось, что она упала в обморок, увидев вас, сэр.

– Моя репутация такова, что оказывает подобный эффект на некоторых людей.

Глава 5

Лакей уже собирался закрыть дверцу кареты, когда Маттиас заглянул внутрь.

– Я хотел бы поговорить с вами, – обратился он к Имоджен. Взгляд его был мрачен. – Очевидно, сегодня это невозможно. – Он бросил раздраженный взгляд через плечо на заполненную людьми парадную лестницу леди Блант. Некоторые гости прибывали, другие уезжали. – Я зайду к вам завтра в одиннадцать часов. Надеюсь, вы будете в это время дома.

Имоджен подняла брови, удивленная холодностью его тона, но убедила себя в том, что должна быть снисходительной. Этот вечер явился для него, по всей видимости, тяжким испытанием, хотя для нее все складывалось, как она считала, весьма удачно.

– Я буду ждать вашего визита, милорд.

Она ободряюще улыбнулась ему, желая поддержать, но в темноте ей не удалось рассмотреть выражения его глаз. В знак прощания Маттиас наклонил голову. При свете фонаря блеснула серебристая прядь волос.

– Желаю вам обеим хорошего вечера. – Он отступил на шаг. Лакей закрыл дверцу кареты.

Маттиас растворился в сгустившейся ночной темноте. Имоджен бросила взгляд на дверь парадного подъезда и увидела там Вэннека. На какое-то мгновение их глаза встретились, но затем карета тронулась, и Имоджен потеряла его из виду.

Она молча откинулась на подушки. Имоджен впервые видела Вэннека после похорон. Сказались три года невоздержанной жизни, и привлекательности в нем здорово поубавилось.

– Должна заметить, что с Колчестером не соскучишься. – Горация направила лорнет на Имоджен. – И то же самое можно сказать о тебе, дорогая. Боюсь, что это лишь начало.

По всей видимости, тетю не очень радовали перспективы. Имоджен заставила себя отвлечься от мыслей о Вэннеке.

– Кто та леди, которая упала в обморок при виде Колчестера? – спросила она.

– Он обладает необыкновенной способностью оказывать такое действие на некоторых женщин, не правда ли? Вначале была Бесс, теперь Теодосия Слотт.

– Реакция Бесс вполне понятна, если учесть обстоятельства. Она приняла его за привидение или вампира. Но почему Теодосия Слотт?

Горация посмотрела в окно на многолюдную улицу.

– Это старая история, как и все другие истории, имеющие отношение к Колчестеру. И я не берусь судить, что из этого правда и что вымысел.

– Расскажи мне то, что знаешь, тетя.

Горация бросила испытующий взгляд на племянницу.

– Я полагала, что ты не желаешь выслушивать сплетни о его светлости.

– Я подумала, что должна быть максимально информированной. Трудно правильно реагировать в той или иной ситуации, если не понимаешь, что происходит.

– Ясно! – Горация задумчиво откинулась назад. – Теодосия Слотт была красавицей сезона. Она заключила великолепный брачный контракт с мистером Гарольдом Слоттом. Его семья, насколько мне известно, занималась судоходным бизнесом. Помню, что мистер Слотт был уже в возрасте.

– Ну-ну, – нетерпеливо перебила Имоджен. – И что же дальше?

– Ничего из ряда вон выходящего. Теодосия выполнила свой долг и подарила мужу наследника. А потом у нее вдруг возникла связь с молодым щеголем по имени Джонатан Экселби.

– Ты хочешь сказать, что Теодосия и Экселби стали любовниками?

– Да. Экселби зачастил в пользующиеся недоброй славой игорные дома. Говорят, что больше всего он любил бывать в «Потерянной душе». Этот игорный дом был очень популярен среди молодых денди. Так или иначе, там он однажды столкнулся с Колчестером, и между ними произошла жестокая ссора. На утро была назначена дуэль.

– Колчестер дрался на дуэли? – удивилась Имоджен.

– В том-то и вопрос. – Горация неопределенно помахала рукой. – Это никто не может подтвердить. Дуэли запрещены. Обе стороны редко говорят об этом.

– Но ведь он мог быть убит!

– По всему похоже, что убит был Экселби.

– Не верю в это! – У Имоджен внезапно пересохло во рту.

Горация еле заметно пожала плечами.

– Насколько я знаю, Экселби никто после этого утра никогда не видел. Он исчез. Люди говорят, что он был убит и похоронен в неизвестном месте. Семьи у него не было, так что вопросы было задавать некому.

– У этой истории должно быть продолжение.

– Оно действительно имеется, – подтвердила Горация. – Теодосия утверждает, что с целью усугубить ее положение Колчестер появился у нее на пороге чуть позже в это же самое утро и потребовал ее расположения.

– Что?!

– Очевидно, Колчестер поведал ей, что ссора произошла из-за нее, а поскольку он выиграл дуэль, то он, естественно, хочет занять место Экселби в постели. Теодосия утверждает, что она вышвырнула его на улицу.

Несколько секунд Имоджен в смятении молчала. Когда ей удалось несколько прийти в себя, она протестующе воскликнула:

– Возмутительная ложь!

– Уверяю тебя, это была главная сплетня сезона. Я прекрасно помню, потому что этот скандал затмил даже кошмарную историю о Дьявольских близнецах замка Данстоун, о которых говорили весь год.

– Дьявольских близнецах? – заинтересовалась Имоджен, отвлекаясь от темы разговора.

– Да, брат и сестра, которые сговорились сжечь дом. Это случилось вскоре после начала сезона, – пояснила Горация. – Видимо, пожилой муж сестры находился в тот момент в постели. От него остался только пепел. Дьявольские близнецы, по слухам, скрылись, прихватив все драгоценности мужа.

– Их поймали?

– Нет… Они исчезли вместе с драгоценностями. Некоторое время были предположения, что они объявятся в Лондоне и попытаются соблазнить и убить еще какого-нибудь состоятельного старика, но этого не случилось… Должно быть, уехали на материк… Так или иначе, о близнецах перестали говорить после истории с Колчестером.

Имоджен нахмурилась.

– Колчестер никогда бы не попал в такую историю.

– Дело в том, что, поскольку он никогда не пытался ни подтвердить, ни отрицать ее, она остается в силе. И Теодосия играет на этом. Как видишь, она очень старается оживить ее.

Имоджен наморщила нос.

– Пожалуй… Она устроила великолепное представление сегодня вечером. Но это слишком смешно, чтобы быть правдой. Колчестер никогда не ввяжется в дуэль, тем более не убьет соперника, чтобы потом еще и соблазнить его любовницу.

– Ты не знала Колчестера тех дней, моя дорогая. – Горация помолчала. – Да, в общем, ты не знаешь его как следует и сегодня.

– Наоборот, я начинаю думать, что знакома с ним лучше, чем с кем-либо еще в городе.

– Почему ты так считаешь? – удивилась Горация.

– У нас очень много общего, – сказала Имоджен. – И уверяю тебя, что он слишком умен, чтобы позволить втянуть себя в какую-то дурацкую ссору из-за такой женщины, как Теодосия Слотт. Да у него нервы не выдержат такого напряжения! И уж никак не могу себе представить, чтобы Колчестер был завсегдатаем каких-то мерзких игорных домов.

– Не можешь представить?

– Естественно, нет, – подтвердила Имоджен. – Он человек тонкой организации и утонченного вкуса. Он просто не может искать развлечений в игорных домах!

– Дорогая, ведь Колчестер владел игорным домом, о котором шла речь.

В следующий раз Имоджен не уйдет так легко, дал себе слово Маттиас, выходя из кареты. Поднимаясь по лестнице своего городского дома, он был настроен весьма решительно. Он получит ответы на свои вопросы завтра же, когда нанесет ей визит. Он так или иначе намерен досконально выяснить, что все-таки произошло между Вэннеком и Имоджен три года назад. Пока что он склонялся к тому, что версия светского общества была не вполне точной. Как это обычно и бывало.

Уфтон открыл дверь, не выразив ни малейшего удивления по поводу раннего возвращения хозяина. Свет от настенных бра отражался на его глянцевой лысине. Уфтон поприветствовал Маттиаса с обычным невозмутимым спокойствием:

– Надеюсь, вы провели приятный вечер, сэр.

Маттиас стянул перчатки и бросил их дворецкому.

– Вечер был весьма интересный.

– В самом деле… Боюсь, что он не окончен и окажется еще более интересным, милорд.

Маттиас на ходу обернулся. Он и Уфтон знали друг друга уже много лет.

– Черт побери, что ты хочешь этим сказать?

– У вас гости, милорд.

– В такой час? Кто это? Феликс? Пламмер?

– Ваша… гм… сестра, милорд. И ее компаньонка.

– Если у тебя такое представление о шутке, Уфтон, то позволь мне заметить, что ты начинаешь стареть.

Уфтон выпрямился и сделал вид, что он смертельно обижен.

– Уверяю вас, сэр, я не шучу. Я вообще никогда не шучу. Вы должны знать это. Вы достаточно часто говорили мне, что у меня абсолютно нет чувства юмора.

– Проклятие, а у меня нет сестры… – Маттиас оборвал фразу на полуслове и уставился на Уфтона. – Черт побери! Неужто ты имеешь в виду мою единокровную сестру?

– Леди Патрицию Маршалл, сэр. – В глазах Уфтона появилось некоторое сочувствие. – И ее компаньонку мисс Грайс. – Обойдя Маттиаса, он молча открыл дверь в библиотеку.

Маттиасу стало не по себе, когда он заглянул в освещенную пламенем камина комнату. Библиотека была его святая святых, его убежище, его берлога. Никто не мог находиться здесь без его персонального приглашения.

Многие находили эту комнату странной и перегруженной замарскими украшениями и экзотическим декором. Другие считали ее очаровательной, хотя некоторые признавались, что чувствовали себя в ней неуютно. Мнения посетителей Маттиаса не интересовали. Библиотека была призвана напоминать ему о древнем Замаре.

Всякий раз, входя в библиотеку, он попадал в другой мир, в далекое прошлое, которое выключало его из настоящего и будущего. Здесь, среди духов древнего народа, он мог хотя бы на время забыть о духах своего недавнего прошлого. Он проводил здесь долгие часы, разгадывая загадки, оставленные теми, кто некогда населял таинственный Замар.

Несколькими годами раньше Маттиас обнаружил, что, сосредоточившись на решении загадок древнего Замара, он мог забыть о потребностях, которые, не находя утоления, тлели в глубине под ледяным панцирем.

Комната была точной копией его удивительного открытия – огромной библиотеки, которую он обнаружил в лабиринте под руинами затерянного города.

С потолка спускались богато орнаментированные зелено-золотистые светильники. Пол был застлан гармонирующим по цвету ковром. Украшенные резьбой и позолотой полуколонны выступали из стен, создавая впечатление античной колоннады.

Книжные шкафы были забиты томами разной толщины и размеров. Они содержали тексты на греческом, латинском и других, куда более непонятных языках. Глиняные таблички с надписями и документы, написанные на свитках из материала, напоминающего папирус, но более прочного, пережившего столетия, занимали несколько полок. Маттиас доставил эти таблички и свитки из древней библиотеки с такими предосторожностями, словно они были из чистого золота и бриллиантов. Да ведь и в самом деле их подлинная ценность для него была значительно выше, чем ценность сокровищ, о которых мечтал Ратледж.

Пейзажи руин Замара украшали простенки между полуколоннами. По углам стояли скульптурные изображения Замариса и Анизамары. Мебель была украшена орнаментом с изображением дельфинов и раковин – эти образы постоянно повторялись в замарском искусстве.

Маттиас медленно вошел в освещенную каминным огнем библиотеку.

Две женщины – одна совсем молодая, вторая средних лет – сидели на диване перед камином, прижавшись друг к другу, по-видимому, напуганные окружающей обстановкой.

Женщины были одеты в запыленные дорожные платья. Чувствовалось, что они очень устали и полны дурных предчувствий. Обе испуганно вздрогнули, когда Маттиас вошел в библиотеку. Та, что помоложе, повернула в его сторону лицо, на котором читалась тревога.

Он встретился со взглядом серебристо-серых глаз, которые были весьма похожи на его собственные. Девушка выглядела бы очень милой, если бы не казалась столь удрученной, бесстрастно отметил Маттиас. Классический нос, элегантный подбородок; волосы были посветлее, чем у него, – очевидно, этот темно-каштановый оттенок она унаследовала от матери. И еще она была гибкой и грациозной. Он с удивлением отметил, что платье у нее было поношенным и местами рваным.

Это была Патриция, единокровная сестра, которую он никогда не видел и не хотел видеть. Это был второй отпрыск отца – любимая дочка, желанная, обожаемая, защищенная и благополучная; ребенок, матери которого не нужно было принуждать своего соблазнителя к женитьбе.

Это была дочь женщины, которая разыграла карту гораздо более тонко, чем его мать, думал Маттиас. Дочь образца добродетели.

Он остановился в центре библиотеки.

– Добрый вечер. Я Колчестер. Сейчас довольно поздно. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? – Маттиас произнес это ровным, едва ли не монотонным голосом. Это был старый трюк, которому он научился, когда ему было лишь двадцать лет, и с тех пор это вошло у него в привычку. Ровный, бесцветный голос помогал ему скрывать эмоции.

Очевидно, столь холодный прием лишил Патрицию дара речи. Она смотрела на него огромными, испуганными глазами и, похоже, была близка к тому, чтобы разрыдаться.

И тогда женщина постарше, лицо которой несло на себе следы печали и смирения, решила взять на себя инициативу. Глядя Маттиасу в глаза, она проговорила:

– Милорд, я мисс Грайс. Я сопровождала вашу сестру во время ее поездки в Лондон. Она сказала мне, что вы возместите мои расходы и заплатите за услуги, которые я оказывала ей как компаньонка.

– Она так сказала? – Маттиас подошел к столику, на котором стоял графин с бренди. Он снял крышку и неторопливо налил себе в стакан изрядную дозу его содержимого. – А почему она не платит вам сама? Мой адвокат сообщил мне, что она получила хорошее наследство согласно воле моего отца.

– Я не могу заплатить ей, потому что у меня нет денег, – наконец заговорила Патриция. – Когда раз в три месяца приходят деньги на мое содержание, дядя их забирает и тратит на собак, лошадей и их дрессировку. Я вынуждена была заложить ожерелье матери, чтобы купить билет на дилижанс.

Рука Маттиаса застыла со стаканом на полпути ко рту.

– Ваш дядя? – Он вспомнил имя, которое называл ему адвокат. Некто с материнской стороны. – Это, кажется, Пул?

– Да. Он опекун моего наследства, и он разворовывает его. В прошлом году мама и папа впервые вывели меня в свет. Мама говорила, что нынешний год будет моим вторым сезоном, но дядя отказывается платить за это. Я полагаю, что он не хочет, чтобы я вышла замуж и ушла из его дома. А пока я буду жить у него, он будет распоряжаться моими деньгами. После смерти родителей я оказалась пленницей в Девоне.

– Пленницей? Ну, это некоторое преувеличение, – пробормотал Маттиас.

– Но это так! – Патриция достала носовой платочек из ридикюля и разрыдалась, уткнувшись носом в льняную тряпицу. – Когда я начинаю протестовать, дядя лишь смеется. Он говорит, что заслужил эти деньги, потому что он единственный, кто согласился предоставить мне кров после смерти мамы и папы. Он постоянно напоминает мне, что вы не желаете иметь со мной дела, милорд. Я знаю, что это правда, но сейчас я вынуждена воззвать к вашему милосердию.

При виде слез Патриции мрачные воспоминания обожгли душу Маттиаса. Он ненавидел женские слезы. Они всегда напоминали ему безутешно рыдающую мать, когда он чувствовал и свою беспомощность, и одновременно ярость, ибо отец уходил прочь, предоставляя ему самому искать выход из положения.

– Я попрошу своего адвоката разобраться в ваших финансовых делах. – Маттиас отхлебнул солидный глоток бренди и подождал, пока напиток согреет ему нутро. – Что-то, наверное, можно будет сделать.

– Это не поможет. Милорд, умоляю вас, не отсылайте меня обратно к дяде! – Патриция сжала в кулаки лежащие на коленях руки. – Вы не можете себе представить, что это такое – находиться там! Я не могу вернуться туда! Я боюсь, милорд!

– Чего, скажите ради Бога? – Маттиас прищурил глаза, пораженный пришедшей ему в голову неприятной мыслью. – Вашего дяди?

Патриция энергично затрясла головой.

– Нет-нет, милорд! Он вообще игнорирует меня. Его интересует только мое наследство… Но два месяца назад у нас остановился мой кузен Невил, после того как его выгнали из Оксфорда. – Она опустила глаза. – Он… подглядывает за мной.

Маттиас поднял брови:

– Подглядывает? О чем вы, черт возьми, толкуете?

Мисс Грайс прокашлялась и устремила на него суровый взгляд.

– Я полагаю, вы способны догадаться, милорд. Ведь вы мирской человек. Подумайте сами. Молодой человек с сомнительной репутацией расхаживает по дому… Молодая леди не чувствует себя защищенной от его неожиданных вторжений. Я полагаю, нет необходимости вдаваться в детали. Я сама оказывалась в аналогичной ситуации, когда была помоложе… Поверьте, это очень нелегко.

– Понимаю. – Маттиас оперся рукой о каминную доску из черного мрамора и попытался собраться с мыслями. – Но у вас должны же быть другие родственники, Патриция? Кто-нибудь по линии матери?

– Никого, кто мог бы меня принять, сэр.

Маттиас постучал пальцами по прохладному мрамору.

– Что-то надо придумать. – Он посмотрел на мисс Грайс, ища поддержки.

– Леди Патриция говорит, что вы ее брат, милорд, – сказала мисс Грайс, как бы подводя итог разговору. – И вы, конечно же, не откажете ей в крыше над головой. – Она с некоторым сомнением бросила взгляд вокруг себя.

Маттиас так же легко прочитал мысли женщины, как если бы она произнесла их вслух. Мисс Грайс отнюдь не была уверена в том, что то место, где они находятся, можно считать подходящим жильем.

Патриция не обращала ни малейшего внимания на фантастическое окружение. Она смотрела на Маттиаса с надеждой, с которой может смотреть лишь молодая и наивная девушка.

– Прошу вас, милорд. Взываю к вашему милосердию. Я надеюсь, что вы не вышвырнете меня на улицу. Папа говорил мне, что вы обещали ему принять меня, когда в этом возникнет потребность.

– Черт побери, – пробормотал Маттиас.

* * *

– Вас хочет видеть джентльмен, мисс Уотерстоун.

Имоджен оторвалась от журнала «Замариан ревю», который читала. В дверях гостиной стояла миссис Вайн, экономка и одновременно домовладелица квартиры. Джентльмен, о приходе которого она сообщила, наверняка должен быть Вэннек. Слухи наверняка уже докатились до него, как она того и ожидала. Но в этот ответственный момент ей вдруг стало страшно. Ей захотелось, чтобы рядом был Маттиас. Чепуха, сказала она себе уже в следующую секунду. Это был ее план. Она проводила его в жизнь и отвечала за то, чтобы он должным образом сработал. Маттиас предупреждал ее, что не считает себя человеком действия.

Она медленно положила журнал на стол.

– Просите, миссис Вайн. И сообщите моей тете, что у нас гости.

– Хорошо, мадам. – Миссис Вайн была высокой, суровой женщиной неопределенных лет. Она со вздохом кивнула, словно проводить гостя в гостиную было бог весть какой трудной обязанностью.

Имоджен полагала, что двойственное положение миссис Вайн – домовладелицы и экономки – было причиной ее несколько искаженного представления об отношениях между ней и жильцами дома.

В зале послышались шаги. Имоджен приказала себе мобилизоваться. Первая встреча с Вэннеком может иметь решающее значение для успешного воплощения ее плана. Ей надо действовать четко и умно. Она снова подумала о Маттиасе. Возможно, он не авантюрного склада человек, но, безусловно, умен. Он мог бы стать очень полезным союзником в этой ситуации.

Миссис Вайн снова появилась в дверях, и вид у нее был еще более важный, чем раньше.

– К вам Аластер Дрейк, мадам.

Аластер! Имоджен вскочила так резко, что опрокинула чашку. К счастью, она была пуста. Чашка упала на ковер, не причинив ему никакого вреда.

– Я не ожидала вас видеть, – проговорила Имоджен, наклоняясь за чашкой. – Садитесь, пожалуйста. – Быстро выпрямившись, она поставила чашку на блюдце и улыбнулась красивому молодому мужчине, появившемуся в дверях. Сразу же набежали давние, вызывающие грусть воспоминания.

– Добрый день, Имоджен. – На чувственных губах Аластера появилась медленная улыбка. – Сколько лет, сколько зим!

– Да, в самом деле. – Она вглядывалась в него, пытаясь определить, какой отпечаток наложили на него эти три года.

Аластер оставался столь же привлекательным, как и раньше. Ему сейчас около тридцати, подумала она. Внешне он стал даже интереснее. Светло-каштановые волосы его были коротко подстрижены и завиты по последней моде. В голубых глазах сохранилось выражение, которое вполне могло принадлежать и невинному растерянному мальчику, и вполне светскому мужчине. Люси однажды заметила, что это его самое очаровательное качество.

Аластер неторопливо вошел в комнату.

– Простите, что удивил вас своим появлением. Должно быть, вы ожидали с визитом кого-либо более интересного. Колчестера, например? Я слышал, что он ни на шаг не отпускал вас от себя вчера на балу у Блант.

– Не будьте смешным. – Имоджен улыбнулась улыбкой, которая, как она надеялась, должна была убедить его в ошибочности подобных предположений. – Я не ожидала увидеть вас, потому что экономка не назвала вашего имени… Не хотите ли чаю?

– Благодарю вас. – Аластер некоторое время изучающе смотрел на нее из-под полуопущенных ресниц. – Я вполне допускаю, что наше нелепое расставание три года назад – вполне веская причина, чтобы не хотеть видеть меня сегодня.

– Глупости, сэр. Я рада видеть вас. – Сейчас, когда Имоджен оправилась от первоначального шока, она с удовлетворением почувствовала, что ее пульс вошел в нормальный ритм.

Люси как-то заметила, что любая женщина хотела бы иметь такого благожелательного старшего брата, как Аластер. Однако Имоджен никогда не видела в нем брата. Он оказался в числе друзей Люси три года назад, когда они встретились на заседании Замарского общества. Люси познакомила Имоджен с Аластером, едва она приехала в Лондон. С тех пор они втроем были неразлучны.

Аластеру были рады и потому, что на него можно было рассчитывать как на сопровождающего. Вэннек редко брал с собой Люси и Имоджен на балы и приемы. Он предпочитал проводить время в своем клубе или с любовницей. Люси призналась Имоджен, что ей спокойнее, когда муж проводит время с другой женщиной. Ее страшили те ночи, когда он приходил к ней в спальню.

На Имоджен нахлынули воспоминания. Было время, когда ей казалось, что Аластер влюблен в нее. Он целовал ее так, словно она была сделана из нежнейшего шелка.

Они обменялись всего лишь несколькими объятиями – в саду или на затененной террасе во время какого-нибудь приема или бала. Аластер не был столь горяч, как Филипп Д’Артуа, ее учитель танцев, но ведь Филипп был все-таки французом. Впрочем, поцелуи того и другого стали казаться ей поцелуями бесплотных духов, после того как несколько дней назад она оказалась в горячих объятиях Маттиаса.

Хотя Имоджен не могла оживить в своей памяти ничего, кроме обрывочных воспоминаний, касающихся ее прошлых чувств к Аластеру, она отметила для себя, что выглядит он превосходно. Его пиджак и брюки были модного покроя, галстук завязан весьма элегантно. Цвет пиджака гармонировал с голубизной глаз. Аластер всегда внимательно следил за модой.

– Я не поверил своим ушам, когда услышал, что вы появились в городе, Имоджен. – Он принял из ее рук чашку с чаем. Глаза его были красноречивы сами по себе. – Как приятно видеть вас, дорогая! Боже мой, как я соскучился по вас!

– В самом деле? – Имоджен внезапно пришло на память, какой шок и какой гнев отразились на его лице в тот вечер, когда он увидел ее с Вэннеком. Аластер так никогда и не дал ей шанса объяснить случившееся. – Мне так не хватало все это время Люси.

– Ах да, бедняжка Люси. – Аластер покачал головой. – Печальная история… Я часто вспоминаю о тех временах, когда мы проводили время втроем. – Он многозначительно помолчал. – Должен тем не менее признаться, что самые дорогие воспоминания у меня связаны с вами, Имоджен.

– Неужели? – Она перевела дыхание. – Почему же в таком случае вы ни разу мне не написали, сэр? Я надеялась получить от вас весть после похорон Люси. Я полагала, что мы были друзьями.

– Друзьями? – В голосе его неожиданно появилась твердость. – Мы были более чем друзья. Буду предельно откровенным с вами, Имоджен. После того инцидента я не хотел бередить раны.

– Раны? Какие раны?

– Я был… потрясен. – Он сжал губы. – Страшно потрясен, если вы хотите знать правду. Мне потребовалось много времени, пока я преодолел боль от того, что увидел вас в объятиях Вэннека.

– Я не была в его объятиях, – раздражаясь, сказала Имоджен. – Я… впрочем, не будем об этом, это в прошлом, пусть оно там и остается… Позвольте вас спросить, чему я обязана, что вы решили посетить меня?

– Разве это не очевидно? – Аластер поставил на стол чашку и поднялся. – Я пришел навестить вас, потому что, как только услышал о вашем появлении в городе, понял, что мои чувства к вам не умерли. – Он взял Имоджен за руку, побуждая ее встать.

– Аластер, прошу вас… – Имоджен была настолько потрясена его объяснением, что не догадалась как-нибудь деликатно увести свою руку.

– Есть еще нечто такое, что я должен вам сказать. Это мучило меня все эти долгие три года… Я хочу, чтобы вы знали, что я простил вас за то, что произошло в ту ужасную ночь.

– Простили меня? – Она бросила на него проницательный взгляд. – Что ж, вы очень добры, но, уверяю вас, мне не требуется вашего прощения.