Текст книги "И дочка в подарок"
Автор книги: Амелия Борн
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Итак, нужно было подвести некий итог. Скорее всего, Алина и Машенька жили без мужика. Минус повод идти в оружейный. Это я понял, когда бегло осмотрел прихожую. Мужских вещей и ботинок в ней не было.
Второе – Цветкова не собиралась сдаваться. Но так было даже интереснее. Главное, чтобы не плескала кофе и прочие горячительные напитки в район моего паха – на том и сойдемся.
Ну и третье – я уже завелся не на шутку. И пока Алина не окажется там, где ей самое место (сначала в моей постели, потом – в моей квартире в виде законной хозяйки), я не отступлю.
Развесив застиранные брюки на батарее, я взял первое попавшееся полотенце – пушистое и розовое – и намотал его вокруг бедер. Пока брюки сохли, сойдет и оно. В таком виде и вышел из ванной, тут же наткнувшись на Цветкову, что поджидала меня, сложив руки на груди. И на Машеньку, довольную тем, что я остался. По крайней мере, на лице дочери Алины было весьма счастливое выражение.
Что ж, я готов был осчастливливать ее и дальше, заявив открывшей было рот Цветковой:
– Раз уж мы не идем в ресторан, придется готовить самому.
И я направился в сторону кухни, рассчитывая подсмотреть пару простеньких рецептов в телефоне и соорудить что-нибудь удобоваримое. Алина тут же бросилась мне наперерез, преграждая путь.
– Константин Павлович! Перестаньте устраивать цирк! – зашипела она грозно. – Никаких завтраков и готовки! У меня здесь не шоу «Смак»! Прошу вас, уйдите!
– А я очень голодная! И Петенька тоже! – вступила в беседу Машенька.
Хорошая девочка.
– Вот именно! Ребенок голоден, я не могу с этим мириться, – сообщил я Алине и, взяв за руку ее дочь, отодвинул с прохода Цветкову, после чего мы втроем (я, Маша и Петя) прошествовали в зону готовки.
Алина, тяжело вздохнув, направилась следом за нами.
Кивнув Машеньке на диванчик за столом, где она и устроилась, я распахнул холодильник и принялся изучать его содержимое. Молоко, творог, десяток яиц, упаковка колбасы… банка горошка. Негусто.
– А вы у всех своих сотрудников наличие еды проверяете? – процедила Цветкова и попыталась закрыть дверцу, чуть не придавив мне руку, которой я схватился за яйца. Куриные, разумеется.
– Только у тех, кто мне нравится. То есть, ни у кого. Ты первая, – расплылся я в улыбке, выуживая из холодильника еще и молоко.
На ум шел омлет. Не бог весть что, но справиться можно.
– Очень польщена, но предпочла бы не входить в список тех, к кому у вас симпатия.
– Ты не только входишь, ты его возглавляешь, – порадовал я Алину и, подтянув повыше сползающее полотенце, начал разбивать яйца в миску, которую отыскал на полке.
– Думаю, шесть штук нам хватит? – повернулся к Машеньке.
Та закивала.
– По два вам с мамой и по одному нам с Петенькой. Мы не любим переедать.
Теперь уже я обратил все свое внимание на Цветкову, улыбнувшись ей улыбкой а-ля «вот видишь, ребенок тоже хочет завтрак от шефа-Лаврова».
– Делайте что хотите! – вздохнула Алина и, приземлившись за столом рядом с дочерью, принялась наблюдать за моими кулинарными потугами.
Одной рукой я помешивал яйца, второй копался в телефоне, чтобы ничего не упустить в рецепте омлета. И хоть был он весьма прост, пришлось поднапрячься, чтобы сготовить что-то съедобное.
– Так вы говорите, папа Машеньки живет отдельно? – зашел я сразу с козырей, вылив смесь яиц и молока на сковородку.
Накрыл ту крышкой, уменьшил огонь. Да я без пяти минут повар!
Повернувшись к Алине и Маше увидел, что на лице Цветковой написано выражение растерянности, а на лице ее дочери – легкой грустинки. Ага, может, мне повезло, и этот кобель вовсе их бросил?
– Папу своего я ни разу в жизни не видела, – вздохнула Машенька, оправдав мои самые смелые надежды.
– Вот как? Какой же… плохой человек! – покачал я головой и улыбнулся как Чеширский кот, посмотрев на Алину.
– Очень плохой, – согласилась она. – Но это не значит, что у меня никого нет. Очень даже есть! Я как раз вот-вот планировала познакомить своего мужчину с Машей.
Теперь уже дочь Цветковой выглядела растерянной, а вот сама Алина – воинственной. Так, на горизонте нарисовался смертник. Что ж, сам напросился. С другой стороны, даже хорошо, что это какой-то незнакомец для ребенка. Не придется лишать Машеньку никчемного отца.
– Мамочка, а зачем нам какой-то мужчина? – Ох, и умна Машуля не по годам. – У нас теперь дядя Костя есть, – просияла девочка и, поболтав ножками, окончательно добила. И меня, и Алину. – Пусть он моим папой теперь и будет.
Надо сказать, от этих слов Цветкова побледнела так, что стала похожа на привидение. Неужели сама вероятность того, что я буду рядом с ней в качестве не-только-босса, ее настолько отталкивала? Не то чтобы я спешил обзавестись семьей и потомством… Но когда-нибудь в перспективе вполне можно было и рассмотреть вариант, озвученный Машенькой.
– Исключено! Мы же не на рынке, чтобы тебе папу выбирать. У меня есть… Виктор. Да, Виктор. Вот он и претендует на роль отца! А вообще мы с ним скоро съедемся. И вообще, Константин Павлович, вам здесь не место!
Она вскочила и начала выпихивать меня из кухни. В этой хрупкой женщине вдруг обнаружилась недюжинная сила. А у меня внезапно лопнуло терпение.
Как только мы оказались в прихожей, я прижал Алину к себе и, заведя за угол стены, крепко и глубоко поцеловал. Она сначала растерялась, а потом принялась молотить меня кулаками по груди.
– Знаешь что, Цветкова? Чем дальше ты заходишь в своих фантазиях о чужих мужиках рядом с тобой, тем больше меня распаляешь.
Это могло кончиться тем, что я бы взял то, что хотел, прямо здесь и сейчас. Надо было остановиться.
– Завтра на работе чтобы как штык! Не приедешь в офис – приеду к тебе. И уже один черт ты меня не выгонишь!
Повесив в воздухе эту угрозу, я развернулся и, пройдя в ванную, быстро сменил полотенце на не высохшие штаны. Что ж, визит получился весьма себе плодотворным. Я вызнал много важных вещей и теперь у меня была та информация, которую я планировал использовать в своих целях. По достижении которых всем нам будет хорошо. Мне, Алине, ну и Маше с Петенькой.
– Следи за омлетом. И приятного аппетита, – сказал я Цветковой, выйдя из ванной. – Пока, Машуль! – попрощался с ребенком и, быстро обувшись, вышел из квартиры Алины.
Очень надеясь, что эта несносная одумается, и мне завтра не придется вновь тратить половину рабочего дня на игру в Макаревича.
Часть 3
– Маша, мы уезжаем!
Я в панике металась по квартире, скидывая в сумку те немногие вещи, что успела выложить, и натыкаясь на все подряд углы, что, казалось, только и ждали моей задницы, на которой теперь наверняка будут синяки.
Да и плевать! Кто на меня будет смотреть-то, в конце концов?
Вспомнился вдруг алчущий взгляд Лаврова и его поцелуй… да будь он проклят три раза! Зачем он все усложнял, чего ради говорил мне все эти дикие, невозможные вещи? Для него это было не больше, чем развлечение, а у меня могла рухнуть вся тщательно выстроенная жизнь!
Я ненавидела его. Боже, как же я его в этот момент ненавидела! За то, что не отпускал. За то, что раз за разом с удовольствием жал на больное…
Но хуже всего то, что под этой ненавистью крылось кое-что еще. До сих пор не остывшее, не зажившее, не забытое…
От этого чувства я бежала. А еще – от безысходности, в которую все неизбежно должно было скатиться.
Конечно, мое поведение и нелепая забастовка с отказом возвращаться на работу выглядели дико непрофессионально и могли хорошенько изгадить мне рабочую репутацию в дальнейшем, но ситуация между мной и боссом была слишком острой, чтобы остаться во всем этом с холодной головой. Да и он хорош! Разве его чертовы домогательства соответствовали уставу?
Я ощутила, что от этой несправедливости раздражаюсь еще больше.
– Да щучий потрох! – выругалась злобно, в очередной раз налетев бедром на острый угол.
Ладно, на самом деле я сказала вовсе не так. На месте щучьего было куда более неприличное, созвучное ему, слово.
– Мама, а что такое щучий потрох? – тут же поинтересовалась Машенька, возникая на пороге.
Но тут же, к счастью, забыла про свой вопрос. Потому что ее глаза испуганно округлились при виде моих истеричных сборов.
– Что ты делаешь?
– Пакую вещи, – решительно заявила я и еще раз повторила ранее сказанное, словно сама себе не верила:
– Мы уезжаем.
– Но дядя Костя…
Я неожиданно даже для себя самой гневно ударила кулаком по комоду, об угол которого несколько раз стукнулась – прямо-таки отомстила за все этому проклятому старому куску дерева!
Дочь испуганно вздрогнула. Я тоже.
– Маша, оставь эти фантазии, ладно?
Мой голос звучал отрывисто, моляще. Отчаянно хотелось перейти на крик, чтобы заставить дочь забыть об этом человеке…
Но она была мне неподвластна. У нее были свои собственные чувства…
Невозможные, как и мои. И с этим нам обеим придется смириться.
– Какие фантазии? – осторожно уточнила Маша, крепче прижимая к себе Петю, словно он мог защитить ее… От кого? От меня?
От меня, подумать только!
– Дядя Костя не будет твоим новым папой, – сказала я твердо, надеясь, что дочь поймет это раз и навсегда.
– Но почему? Ты же нравишься ему!
Да уж, упрямства ей было не занимать.
– Потому что он чужой папа, – наконец выдохнула я сквозь зубы то, что причиняло боль и мне самой.
– Неправда! – выкрикнула дочь так отчаянно, что у меня сердце треснуло напополам.
– Правда, – повторила я. – Мне жаль, но…
– Там на кухне плохо пахнет, – буркнула Маша прежде, чем гордо от меня отвернуться.
Она плакала. И за это я ненавидела сейчас Константина Лаврова еще сильнее.
На кухне не просто плохо пахло. Там все буквально дымилось.
Запах гари пропитал все помещение и я с ужасом поняла, что забыла про этот чертов омлет, оставленный боссом на плите.
Поспешно выключив горелку, я ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Это от дыма – сказала себе упрямо, распахивая окно, чтобы дурной запах выветрился…
Жаль, что нельзя было точно так же открыть настежь душу и позволить всему плохому унестись прочь вместе с ветром…
Когда останки омлета были счищены со сковороды, я вышла с мусорным пакетом в прихожую, чтобы сразу все это выкинуть.
Внутри защемило, когда увидела, что там, на своем маленьком розовом чемоданчике, спиной ко мне, сидит уже полностью собранная в дорогу Маша.
– Ты обещала, что мы останемся тут, – не поворачиваясь, проговорила она с обидой, от которой становилось больно. – Что мы встретим новый год с бабушкой и я смогу с кем-нибудь подружиться…
Я обреченно присела на соседний чемодан.
– Я знаю, милая. Я действительно хотела, чтобы так все и было…
– Почему тогда мы должны уезжать?
– Потому что так будет лучше.
– Кому?! – вскрикнула она так пронзительно, что я поняла – я мучаю дочь, сама того не желая.
– В мультике Аркашу обижали другие плохие тюлени, – проговорила вдруг Маша. – Он сначала прятался от них, а потом решил, что нельзя так жить все время…
Я нервно хмыкнула. Пожалуй, эта тюленья мудрость была не такой уж и наивной.
Ну что я и впрямь? Почему я должна переворачивать свою жизнь и главное – жизнь Маши вверх тормашками из-за какого-то мужика? Он не хотел разойтись по-хорошему – что ж, будет, значит, по-плохому.
Это не я развязала войну, но я намерена была ее выиграть.
– Думаю, мы можем остаться здесь как минимум до Нового года, – проговорила я, заговорщически толкая дочь плечом.
– Правда?
Ее глаза зажглись восторгом, и я поняла – это стоит того, чтобы сражаться с целым миром.
Если потребуется.
Но лучше бы, конечно, без этого…
– Ты меня страшно выручаешь, – от души призналась я Виктору – парню, с которым мы разошлись когда-то давно, но остались, вроде как, добрыми друзьями.
Я нервно впивалась пальцами в его локоть, когда мы дружно, словно влюбленная парочка, шагали по улице к моему временному месту работы.
– Учти, ты обещала, что будешь носить мне на могилку цветы, если я вдруг паду смертью храбрых в этом бою, – помпезно заметил он, заботливо меня поддерживая на скользком участке дороги.
– Да ну тебя, – отмахнулась я пушистой варежкой. – Уверена, до убийства дело не дойдет.
Хотелось на это надеяться, во всяком случае.
– Ну не знаааю, – протянул он с сомнением. – Судя по твоим рассказам, этот чувак просто зверь!
И тут же рассмеялся, скрашивая эффект серьезности, с которой прозвучали его слова.
– Поверить не могу, – вздохнул Вик шутливо, – что помогаю женщине, которая меня вероломно бросила!
Он вдруг остановился и, требовательно сжав мою руку, чтобы я на него посмотрела, спросил:
– Это ведь из-за него, да?
– Что? Нет! То есть, я не понимаю, о чем ты вообще!
– Все ты понимаешь, – рассмеялся он негромко. – Из-за него я оказался недостаточно для тебя хорош…
– Ты слишком умный, чтобы долго жить, – хмуро парировала я. – Радуйся, что ты мне еще нужен для дела…
– Ой, боюсь-боюсь!
Под громогласный хохот Вика мы зашли в здание офиса – я провела его по своему электронному пропуску – и вместе поднялись на нужный этаж. Когда двери лифта распахнулись, я демонстративно снова взяла его под руку и мы нарочито медленно, позволяя всем вокруг нас рассмотреть, прошли к моему рабочему месту.
– Ну, я пошел? – спросил он негромко, склоняясь ко мне так, что со стороны это выглядело как весьма интимное действо.
– Подожди…
Я удержала его за галстук, притянула к себе…
– Продолжишь в том же духе и рискуешь спровоцировать у меня в штанах салют в твою честь, – хрипло шепнул он мне.
Я неловко выпустила его галстук из своего захвата и вполне искренне смутилась. До таких взрывных последствий доводить дело я вовсе не планировала.
Но тут вдруг двери лифта снова распахнулись и в офис ступил тот, ради кого все и затевалось. Точнее – против кого…
– Поцелуй меня, – быстро повернулась я к Вику.
– Что?
– Да поцелуй же ты меня! – процедила на грани мольбы и требования.
Он смотрел мне в глаза несколько секунд, а потом сделал то, о чем я просила.
До моего слуха донесся гневный рев, но я только сильнее зажмурилась и отчаянно вцепилась в Виктора, как в спасательный круг.
– Ты не интересуешься футболом, не притронулся к Кромбахеру и не заключил со мной пари на то, что победит Челси… Влюбился! – беззлобно рассмеялась тетушка Эля, которая запрещала озвучивать на людях информацию о наших родственных связях, требуя называть ее исключительно по имени.
– Кажется, давно, – вздохнул я, и тетя мгновенно забыла о первом тайме, что показывали по экрану огромной плазмы в местном спортбаре.
Отпив добрую половину пинты, Эля чинно промокнула губы салфеткой и велела мне:
– Рассказывай все!
А что я мог ей поведать? Как одна ночь в прошлом перевернула все в моей жизни, а после я с ног сбился в поисках Цветковой? И вот теперь Алина была рядом, но всячески показывала, что я ей на фиг не сдался?
Хотя… чего скрывать? Тетя Эля вполне могла мне помочь с этой взбалмошной и несносной особой.
Приговорив две пинты Кромбахера и напрочь забыв о происходящем футбольном действе, я таки выложил Эле все, ну, конечно, утаивая интимные детали. Тетя слушала, приоткрыв рот. Только слуховой аппарат придерживала, чтобы не выпал на самом интересном месте.
– Она нам подходит! – когда я закончил, заявила уверенно Эля и даже ладонью по столу хлопнула, чем напугала официанта. – Хорошая девочка. А главное, говоришь, дочь у нее без отца? Это прекрасно!
Я смотрел на тетю с недоумением. Раньше она в поддержке безотцовщины замечена не была.
– Ну что ты глазеешь, как баран на новые ворота? Тебе пора остепениться. И не как с этой твоей Ренатой, – Эля скривила губы и, приложившись к бокалу, допила содержимое, – а по-настоящему. Решено! – Она треснула по столу снова, уже выглядывая официанта, чтобы повторить заказ. – Завтра же едем с тобой в офис, буду знакомиться с твоим Цветочком.
Эля кивнула сама себе и, мигом переключив свое внимание с обсуждения моих сердечных дел, вновь вперила взгляд в экран.
– Вот черти косоногие! – выругалась тетя и прибавила, от чего я нервно хохотнул: – Хорошо, что мы с тобой не замазались. Эти клоуны сегодня совсем не играют.
Рассчитывать на то, что Эля передумает и назавтра не прибудет в офис на знакомство, не приходилось. Я заранее предупредил тетю, что мы можем вместо работы поехать прямиком к Алине домой, но это ее ничуть не испугало. Напротив, от перспективы познакомиться с «этой милой девочкой и ее дочкой в естественной среде обитания», тетя Эля и вовсе вошла в раж.
Я мог поклясться – этот ходячий вечный двигатель уже продумал все! Нашу с Цветковой свадьбу, совместных детей, ну и прочие милые шалости.
«Мне уже девяносто три! Сколько мне осталось? От силы лет двадцать? Я хочу наслаждаться жизнью!» – частенько говаривала мне Эля.
И она наслаждалась. Моей жизнью, продуманной наперед, в том числе.
– Где же эта милая девочка? – вертя во все стороны головой, спросила меня тетя, едва мы вошли в здание офиса.
Я прошествовал к лифтам с тетей под руку, искренне надеясь, что Цветочек сегодня – и впредь – воздержится от бунтов в виде неявки на работу.
– Милая девочка наверняка уже приступила к своим обязанностям, – сказал я Эле, и когда лифт довез нас до нужного этажа, добавил, прежде чем выйти: – И обещай держать себя в руках, тетя!
– Назовешь меня тетей еще раз, я расскажу Алиночке, как в три года ты обделал штаны, – пообещала Эля.
Я уже собрался было возмутиться, когда мне резко стало не до оскверненных штанов. Хотя, нет. Сейчас у меня кто-нибудь обделается прямо не сходя с места!
Грозный рев вырвался из моего рта помимо воли. Я высвободил руку, за которую почему-то уцепилась Эля, и, нагнув голову, помчался к столу Цветковой, возле которого ее нацеловывал какой-то тип!
– Дай ему сразу хуком слева! – закричала вслед тетя. – А потом поддых!
– Константин Павлович! – ужаснулась Алина, когда я сбил с ног ее хахаля и, пролетев с метр, едва не встретился носом со стеной.
Ну, сейчас Константин Павлович покажет, кто в доме хозяин!
Развернувшись, я убедился в том, что Виктор, если конечно, это был он, поднялся (лежачих я не бил), и вновь ломанулся к нему, желая почесать кулаки о его противную морду.
Он целовал Цветкову в моем офисе! Мою! Цветкову! В моем офисе!
У-бей, у-бей! – горланили демоны внутри меня, пока я, схватив этого гондольера за грудки, впечатал его в стену. И вдруг получил неожиданный отпор. Удар в мою челюсть вышел настолько внезапным, что на мгновение оглушил.
До меня, словно через толщу воды, доносились крики – подбадривания тетушки, призывы разнять нас – Цветковой. И причитания Арбузовой, которая вдруг решила, что меня, босса, между прочим, убьют прямо на рабочем месте.
– Отставить! – заорал я, когда нас все же растащили охранники. – Подать его обратно! Я из него отбивную сделаю!
– Остынь, поварешка! – выкрикнул хахаль Алины. – Тебе бы на бокс походить.
Он веселился, окидывая взглядом разгромленный офис и Цветкову. А вот мне было не до смеха. Чертов клоун! Ну он у меня попляшет.
– Витя… Витя, ты как? – бросилась к резиновому изделию номер два Алина.
– Он убирается из моего офиса! – рявкнул я и мотнул головой, давая понять Сереже, что держал хахаля, чтобы он выкинул это нечто вон.
– Я с ним! – вызвалась Цветкова.
Ах, вот оно что? Ну, уж нет. Привела чужого человека на работу – будешь оштрафована.
– Размечталась, – процедил я и, подойдя к Алине, взял ее под локоть и поволок в свой кабинет, по пути объявив: – Расходимся и занимаемся делами! Представление окончено. – Проходя мимо тети, обратился к ней: – Эля, я позову тебя минут через десять.
Тетя степенно кивнула и засеменила к диванчику, на котором с комфортом и устроилась. Я же, протащив упирающуюся Цветкову к кабинету, втолкнул ее внутрь и, заперев за нами дверь, поинтересовался:
– И что это за разврат на рабочем месте, я тебя спрашиваю?!
– Какой разврат? – округлила я глаза в ответ на вопрос босса. – Это мой законный жених! Он имеет право целовать меня везде, где хочет…
От этого заявления Лавров буквально побелел и угрожающе на меня двинулся. Я отступила и, наткнувшись на стул, в него же и упала.
– Везде, значит? – вкрадчиво уточнил босс.
Я задрала голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и с усмешкой повторила:
– Везде. В губы, в шею, грудь и даже ниже…
– Ты играешь с огнем, Цветочек.
Я и сама это чувствовала. Но остановиться почему-то не могла.
– Вы всегда можете меня просто уволить, – обворожительно улыбнулась я, закидывая ногу на ногу.
Он проследил за моим движением и весь ужас положения накатил на меня лавиной. Мы же с ним совсем одни в этом кабинете! Я вцепилась в стул как в последнюю надежду в деле обороны моей добродетели перед похотливым кобелем. То бишь, боссом.
– Я просто требую больше не приводить в офис посторонних! – после паузы наконец рявкнул Лавров. – Это что, так трудно?
Я пожала плечами.
– Во-первых, Вик мне не посторонний. Он не мог оставить без внимания тот факт, что на работе мне угрожает опасность в виде вашего чрезмерного внимания, Константин Павлович, поэтому отправился меня провожать…
– Чрезмерного внимания… – повторил размеренно, даже задумчиво, босс, отворачиваясь от меня к окну.
Его высокая, стройная фигура выглядела странно одинокой на фоне широкого окна, за которым шумел город. Или этот шум в моих ушах был следствием внезапно участившегося сердцебиения?
Снова горечью на языке проявилось сожаление. Но я просто не могла себе его позволить. Не должна была даже задумываться ни о чем таком, что могло пошатнуть мои твердые убеждения.
– Я был так плох… тогда? – донесся до меня вопрос, произнесенный глухим, отрывистым голосом.
– Что? – переспросила растерянно, снова выгибая шею, чтобы увидеть Лаврова. Но он стоял все в той же позе, замкнутой громадой в приглушенном свете зимнего дня.
– Да! – выпалила я, отворачиваясь. – То есть, нет. Черт, да какая разница? Это совершенно неважно!
– Почему тогда?
Всего два простых слова, короткий безэмоциональный вопрос, а в груди у меня словно бомба взорвалась, разметав сердце в клочья.
– Потому что это было ошибкой.
Я действительно так считала. Куда лучше было не знать его касаний, не помнить поцелуев, не чувствовать близости… Хотя тот вечер и ночь отложились в голове лишь обрывистыми кусками воспоминаний, но ощущения – остались. Мучительные, грызущие, слишком живые… особенно в его присутствии.
– Ты жалеешь об этом? – услышала я очередной его вопрос.
– Больше всего на свете, – ответила искренне.
И это было правдой. Я жалела о том, что это случилось, но никогда не жалела о последствиях. Дочь стала для меня целым миром. Лучшим подарком.
Я поднялась на ноги, гордо выпрямившись, и, не поворачивая к боссу головы, проговорила – негромко, но твердо:
– Я не из тех, кто имеет связь с женатыми мужчинами и потом спокойно спит по ночам. Если бы я не была так пьяна и уязвима тогда… этого бы просто не произошло. Неужели так сложно понять, что я не хочу ни повторять то, что было, ни даже просто вспоминать об этом?
Он молчал несколько секунд, показавшихся невыносимо долгими. Потом сказал:
– Можешь вернуться на свое рабочее место.
Я кивнула, хотя он и не мог этого видеть.
– Надеюсь, что мы наконец поняли друг друга, Константин Павлович.
Он ничего не сказал в ответ… но на душе отчего-то вместо покоя образовалась тяжесть.
– Алиночка!
Я повернулась к пожилой женщине, которая, как помнилось, вошла в офис вместе с боссом перед тем, как началась вся эта бесовщина, в результате которой Лавров пытался таки убить Витю, рискуя обречь меня носить ему те самые венки на могилку.
– Да? – вежливо улыбнулась я, ожидая какого-то продолжения.
– А вы что, уже уходите? Я так хотела с вами познакомиться!
Со стороны стола секретарши раздалось какое-то полное муки мычание. Я обернулась на звук и заметила, как Арбузовские арбузы подрагивают в приступе неясного отчаяния.
Отвернувшись от этого удручающего зрелища, я снова сосредоточилась на милой женщине передо мной.
– Простите, а вы?
– Я – Эля! – поспешно представилась она. – Родственница Кости.
– А отчество? – уточнила я с улыбкой, которую почему-то невольно вызывала собеседница.
На мой вопрос она весьма оскорбилась.
– Никаких отчеств! Я слишком молода для таких условностей!
С этим утверждением, против которого свидетельствовал как минимум слуховой аппарат, можно было поспорить. Но чувство самосохранения подсказывало мне, что делать этого явно не стоит.
– Давайте же присядем! – спохватилась Эля, с нежданной для ее возраста силой увлекая меня на диванчик в приемной.
– Так чем я могу вам помочь? – спросила, не особо понимая, что вообще происходит.
Эля, тем временем, внимательно меня осматривала. У нее был поразительно цепкий и проницательный взгляд, но я никак не могла взять в толк, почему вообще удостоилась столь пристального внимания.
– А ты точно такая, как он и говорил, – наконец одобрительно покивала Эля самой себе. А следом произошло совсем уж неожиданное – я оказалась прижата к ее хрупкой на вид, но крепкой по факту груди.
– Добро пожаловать в семью! – с чувством заявила она.
Я едва не поперхнулась. В какую еще семью? В какой неизвестный мне момент я оказалась в этой очереди желающих туда вступить?
Из угла Арбузовой донесся очередной жалобный звук.
Все это становилось похоже на какой-то сюр.
Я вежливо отстранилась от груди Эли и сказала:
– Эм… спасибо. Но мне, боюсь, пора возвращаться на свое рабочее место. Рада была с вами познакомиться…
– Иди, иди, Алиночка…
И именно так я и сделала. Торопливо унесла ноги подальше от всего этого дурдома. И наивно надеялась, что на этом все и кончится.
Но не тут-то, конечно, было.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?