Текст книги "Тайные свидетели Азизы. Книга 1"

Вскоре был удачный револьверный выстрел в Арлазорова, который разорвал прежние любовные отношения Магды. Отныне она – фрау Магдалина Геббельс, признанный эталон настоящей арийки и, по мнению Гитлера, лучшая женщина Третьего рейха на все времена, способная подарить мужчине ощущение собственного совершенства, а Родине – родить детей и дать им единственно верное воспитание. Магда была безупречна во всех отношениях, а внешность её была так хороша, что Гитлер был готов отказать мужчинам в праве проявления ими такого естественного мужского качества, как женское разнообразие сексуальной жизни.

Пройдёт время, и внук Магды (сын Харальда) по имени Хаим, получая погоны воина Израильской армии, даст клятву защищать еврейский народ всеми доступными средствами и будет верен этой клятве. Как правоверный еврей, вместе с оружием он получит том священной книги Танах (еврейская Библия), как, впрочем, тут же христианин получит Новый Завет, мусульманин – Коран, а солдаты-друзы, чья религия закрыта для иноверцев, – книгу с компиляцией открытых законов их религии, ибо таковы правила толерантного Израиля.

Свидетельством глубины и масштабов воздействия на население Германии фашистской идеологии как особого психофизического феномена может служить то, что с января по май 1945 года по стране прокатилась волна самоубийств. Люди принимали решение покончить с собой и убить своих детей, нежели жить в мире, управляемом не нацистами. Люди стреляли в себя, вешались на деревьях и топились в реках. В апреле – мае более 11 000 берлинцев совершили суицид. Каждый шестой житель города Деммин на северо-востоке Германии покончил с собой во имя идей национал-социализма. Все деревья этого города были увешаны самоубийцами. Понадобилось три месяца, чтобы очистить реку от трупов детей и взрослых жителей Деммина, и подобных городов в Германии было немало. Всего по всей стране более ста тысяч несчастных немцев приняли смерть по собственной воле.

Вторым официальным лицом Германии был Рудольф Гесс – настоящий медиум, обладающий феноменальной способностью воспринимать любой, даже самый тонкий сигнал извне. Многие его поступки выглядели как совершённые спонтанно, но всегда такие поступки он совершал, повинуясь «услышанному приказу», при этом даже не задумываясь об источнике такого сигнала. Гесс, безусловно, был марионеткой в руках Хаусхофера, которому удавалось проводить в жизнь идеи геополитики, ставя целью создание трансконтинентальной сверхдержавы. Была проделана большая работа, и они были уже близки к цели, как вдруг всё пошло не так. Хаусхоферу и в страшном сне не могло присниться, что на Гесса может влиять не только он сам, но и иная сила.

Началось с того, что 10 мая 1941 года, по приказу Гитлера и соблюдая строжайшую секретность, Рудольф Гесс, переодевшись в форму лейтенанта люфтваффе, самостоятельно управляя самолётом, перелетел в Англию для встречи с премьер-министром Уинстоном Черчиллем. Цель – неофициальное обсуждение деталей взаимовыгодного мирного договора между Великобританией и Германией. С английской стороны эти переговоры готовил Эдвард Александр Кроули, мистик, чёрный маг, наиболее известный в Европе оккультист-каббалист. Накануне он информировал Берлин о том, что Черчилль в узких кругах положительно высказывался о Гитлере. Однако Черчилль неожиданно для своего окружения отказался от этой встречи. Объясняя это решение, он сказал Эдварду Кроули: «Мы воюем не против Гитлера, а против немецкого духа, чтобы дух Шиллера не возродился». Черчилль, как обычно, врал, потому что другому человеку в этот же день он скажет: «Непростительное преступление Германии в том, что она пыталась освободить свою экономическую мощь от мировой торговой системы и создать свой собственный механизм обмена, который лишил бы мировые финансы их прибыли». Позже, в XXI веке, подобное поведение партнёров будет оформляться традиционной фразой: «Ничего личного, только бизнес».

По приказу Черчилля арестованного Рудольфа Гесса с надлежащими высокопоставленному лицу почестями препроводили в Тауэр, где Гесс безопасно и относительно комфортно встретил окончание войны. Черчилль вознамерился уничтожить Германию «чужими руками» и поэтому, балансируя на «острие ножа», стравливал Германию с Россией. В июне 1941 года, с началом войны Германии и России, он обещал Сталину открыть для Германии второй фронт – и одновременно тайно дал гарантии Гитлеру о неоткрытии второго фронта с Англией в ближайшие три года. Великий англичанин надеялся, что трёх лет будет достаточно для того, чтобы два ненавистных ему народа настолько сильно измотали друг друга, что будут на века не способны противостоять Англии.

Черчилль выполнил своё обещание, данное Сталину, и 6 июня 1944 года англо-американский экспедиционный корпус высадился во Франции. Так, с трёхлетней задержкой, был открыт второй фронт. Решения и поступки отъявленного русофоба Черчилля полностью отражали цели и интересы Великобритании, которая никогда не была для России другом и никогда не будет таковым, потому что это противоречит основным законам геополитики.

Дальнейшее участие Великобритании и США во Второй мировой войне, безусловно, сыграло позитивную роль в конечной победе над германским фашизмом. Человечество заплатило высокую цену за эту победу. Ещё в ноябре 1916 года Азиза и Шри Ауробиндо приняли решение воспрепятствовать Космическим Силам Зла ввергнуть человечество в пучину хаоса, и это им удалось сделать руками публичных людей, при этом, как всегда, оставаясь в тени.

Мировая история знает немало удивительных злодеев, повлиявших на судьбы мира, изменивших мировоззрение и образ жизни целых народов. Это Александр Македонский, Юлий Цезарь, Чингисхан, Наполеон Бонапарт, Тамерлан, Сталин, Мао Цзэдун и так далее, и так далее. Список большой. Но в ХХ веке бесспорное первенство принадлежит Адольфу Гитлеру. Творцы Гитлера гарантировали ему вседозволенность, абсолютную власть в государстве и беспредельное обожание толпы при жизни. Они же обеспечили ему бессмертие после физической смерти. Народу внушалась мысль, что именно Гитлер несёт всю полноту ответственности за будущее Германии. Впоследствии, когда война была проиграна и страна разрушена, имя Гитлера станет для большинства немцев, и не только для них, символом зла и поэтому, как ни парадоксально, обретёт бессмертие.

Через 25 лет после смерти Гитлера и сожжения его трупа именно страх перед именем Гитлера заставит руководителей России отдать приказ о повторном уничтожении останков Гитлера. В ночь на 4 апреля 1970 года специальная оперативная группа военнослужащих из России провела секретную операцию по вскрытию захоронения у дома 36 по улице Вестендштрассе города Магдебурга, Германия, где покоились останки Гитлера. Его кости были перемешаны с берцовыми костями и черепами, принадлежащими десяти другим трупам, и сожжены на костре пустыря у городка Шенебек, в 11 километрах от города Магдебурга. Перегоревшие останки были истолчены в пепел вместе с углём, затем тщательно собраны, перемешаны с грунтом и выброшены в реку Бидериц земли Саксония-Анхальт в Германии. Идеологи этой операции были убеждены, что никто и никогда больше не вспомнит о Гитлере. Через столетия упоминание Адольфа Гитлера в различных научных и литературных трудах превзойдёт всех остальных исторических личностей планеты. Однако самое главное заключается в том, что личность Гитлера, умышленно наделённая демоническими свойствами, всегда была и остаётся до сих пор лишь ширмой, за которой легко прячутся его кукловоды-демоны. Чем больше люди говорят о Гитлере как о главном виновнике германского фашизма, тем дальше уводят нас от настоящих авторов этого феномена.

Глава 8. Знакомство

1916-й – год Красного Огненного Дракона. Суббота. 18 ноября. Луна в знаке Девы. 23-й лунный день. Этот день очень хорош для окончания любого дела, которое будет не только результативным, но и принесёт почёт, славу и благополучие. Россия. Петроград.

Утром, во время совместного завтрака, Магис протянул Чанышеву два билета на концерт знаменитого французского флейтиста Филиппа Гобера и сказал:

– Азиза предлагает вам сегодня отдохнуть. Посетите этот концерт. Он состоится сегодня вечером в зале камерной музыки консерватории. Это недалеко, на Театральной площади, дом номер три, кажется. Вы легко найдёте.

– Спасибо. С удовольствием схожу на концерт! Я слышал, что директор консерватории композитор Глазунов – большой друг Азизы.

– Да, это так. Одиннадцать лет назад именно Азиза просила влиятельного русского музыканта Николая Андреевича Римского-Корсакова поддержать кандидатуру Александра Константиновича на должность директора Санкт-Петербургской консерватории.

– А почему именно Глазунова?

– Матрица, дорогой друг. Его собственная матрица. Звёзды, под которыми родился Глазунов, дают хорошего администратора. А ещё он композитор и дирижёр, как вы знаете. Азиза считает, что для русской музыкальной культуры нужен хороший администратор. Быть хорошим администратором не так просто, тут тоже нужен Божий дар, а у Глазунова он есть. Азиза знала об этом, потому и рекомендовала его директором консерватории. Глазунов, безусловно, талантливый человек, но с трудным характером. Например, он пару раз позволял себе публично и нелицеприятно критиковать музыку Игоря Фёдоровича Стравинского, а тот безусловный гений русского музыкального модернизма. А недавно Глазунов демонстративно вышел из зала во время премьеры «Скифские сюиты» Сергея Сергеевича Прокофьева. Я был в это время в зале и считаю такую выходку неприличной, потому что Прокофьев – один из величайших композиторов нашего века. Правда, эти два талантливых музыканта не остаются в долгу и платят Глазунову тем же, ругая его музыку. При этом Глазунов любит повторять, что можно критиковать его сочинения, но нельзя отрицать того, что он – хороший дирижёр и замечательный директор консерватории. С этим не поспоришь, это правда.

Между прочим, это именно Глазунов, по рекомендации Азизы, пригласил флейтиста Гобера дать концерт в Петрограде. Вам повезёт послушать флейту Гобера. Музыка флейты – особенная. Скорее всего потому, что флейта – самый древний магический инструмент на свете. Между прочим, древние инки перед битвой играли музыку на флейтах, сделанных из костей врагов, и били в барабаны, сделанные из кожи, снятой с живых военнопленных. Эта музыка наводила ужас на противника, и победа инков чаще всего была предрешена до начала сражения. Я не думаю, что флейта Гобера сделана из костей его врагов, однако, как я слышал, в его музыкальных пьесах есть что-то волшебное, и для россиян сейчас самое время слушать музыку флейты.

– Я лишь однажды видел Глазунова на сцене, он дирижировал на премьере Первой симфонии Сергея Рахманинова девятнадцать лет назад. Помню, что произведение имело скверную прессу, и об этом много говорили впоследствии.

– Да, вы правы, так и было. Откровенно говоря, накануне два близких друга, Глазунов и Рахманинов, бурно отмечали предстоящую премьеру, а в день премьеры Глазунов прямо с утра ещё добавил лишнего. Другими словами, дирижёр оркестра был в стельку пьян. Результат исполнения симфонии был предсказуем. Надо сказать, что после этого провала Глазунов тяжело переживал случившееся и с тех пор полностью отказался от спиртного. Но тут другая напасть – он начал много есть. И не просто много, а безбожно обжираться, словно Гаргантюа, и даже стал таким же тучным, как этот персонаж Франсуа Рабле. И это несмотря на то, что Глазунов много курит. Иногда мне кажется, что он не вынимает изо рта сигару, даже когда спит. Поистине, талантливый человек талантлив во всём. А Сергей Васильевич Рахманинов после этого случая впал в депрессию на длинные три года. Спасаясь от апокалипсического удара, пребывал в бесконечных пьянках с цыганами. Потом произошло чудо, всё это у него неожиданно ушло. Он бросил пить буквально в одночасье, и его гений заблистал с новой силой. Однако сходите на концерт. Желаю вам насладиться музыкой Филиппа Гобера. Говорят, Гобер ради этого концерта отказался от приглашения провести неделю вместе со своей красавицей невестой в её фамильном шале в живописном парижском пригороде Нёйи-сюр-Сен. Каково?

– Возможно, в его жизни этот концерт будет важнее, чем невеста с её фамильным шале.

– Уверен, так и будет.

– А почему два билета?

– Я не знаю, но вы же понимаете, что этому есть причина, если Азиза прислала два билета.

Чанышев и Адель подошли к парадной консерватории с разных сторон одновременно. Адель спросила у первого встреченного:

– У вас случайно нет лишнего билетика?

– Не случайно, а именно для вас у меня есть лишний билетик.

Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

– Меня зовут Касымхан Чанышев, – протягивая руку, сказал Чанышев.

– А меня – Адель Бартенева.

– Вот и познакомились, – одновременно сказали Чанышев и Адель и снова весело рассмеялись.

В кои-то веки, после всего пережитого за последнее время, у Адель было хорошее настроение. На душе было легко и спокойно. Этого Чанышева она знала не более минуты, но удивительным образом Адель почувствовала себя защищённой. Рядом с ним ей было тепло и уютно.

Концерт им понравился. Они впервые слушали нежные лирические пьесы французского виртуоза. Ровно через десять дней доброволец рядовой французской армии Филипп Гобер будет убит в первом же бою в битве при Вердене, которую историки назовут верденской мясорубкой. Он будет заживо сожжён немецким огнемётом, так и не узнав при жизни, зачем на самом деле он приезжал в Россию на свой единственный концерт. Однако, возможно, он поймёт это после своей физической смерти и, конечно, будет доволен тем, что неожиданно для всех пренебрёг неделей счастья в Нёйи-сен-Сюр ради того события, которое произошло в Петрограде благодаря его единственному концерту. Там, за гранью жизни и смерти, тот, кто определяет движение и меру, приготовил ответы на все ваши животрепещущие вопросы. Будьте готовы к тому, чтобы получить неожиданные для вас, правдивые ответы. Но, может быть, когда перед вами откроется величественная гармония целостности Мироздания, где любой статист предстаёт неотъемлемой частью Вселенной, вас уже не будут интересовать всякие глупости.

После концерта Чанышев проводил Адель до дома. Они решили пройтись пешком, благо что это было не далеко и погода позволяла. Чанышев попросил Адель рассказать о её семье и о себе. Всю дорогу он не проронил ни слова, внимательно слушая подробный и толковый рассказ юной девушки:

– Когда началась война, для папы не было необходимости выезжать на фронт. Более того, его должность обязывала находиться при Генеральном штабе на весь период военных действий. Но Дмитрий Дмитриевич приложил немало усилий, чтобы каким-то образом обосновать причину своего присутствия на фронте. Кроме того, согласно заведённому порядку направив Главнокомандующему свой рапорт, Бартенев в течение десяти дней должен был неотлучно находиться в Петрограде на случай немедленного вызова в Ставку. Однако, рискуя получить служебное взыскание, он всё же отбыл на фронт, сделав это, строго говоря, самовольно. И ещё. Накануне его младший сын упал с велосипеда и подвернул ножку. Раньше в подобных случаях Дмитрий Дмитриевич лично занимался лечением детей, но сейчас поручил лечение своего ребёнка случайному врачу. Он с маниакальной настойчивостью стремился на фронт. Ни семья, ни служебный долг, ни даже личная честь не останавливали его от желания удовлетворить этот странный каприз. Как будто он боялся опоздать на встречу с немецкой бомбой, уже изготовленной добросовестным немцем на немецком заводе и уже доставленной на фронт, чтобы быть заправленной в самолёт. Всё было готово: и бомба, и самолёт, и герой немецкий лётчик. Ждали моего отца.

Адель замолчала, размышляя над глубоким смыслом собственных слов, и через секунду продолжила:

– И последнее. Дмитрий Бартенев получил депешу от императора утром восемнадцатого августа. Поезд на Петроград отбывал в 23:00, он мог и обязан был выехать этим поездом, но произошло совершенно невероятное: коллежский асессор Бартенев, ослушавшись приказа императора, отложил отъезд на сутки только для того, чтобы выпить вина с офицерами, с которыми едва был знаком, и при этом он вообще не употреблял алкоголь.

Складывалось впечатление, что это был не её отец, поскольку поступки, которые совершал этот человек, были на сто процентов противоположны тем, которые обычно совершает её отец. Адель понимала, что какая-то сила вела папу к смерти. Она хотела понять, что это за сила и почему ей нужен был именно её отец. И ещё. В день своей гибели отец назначил встречу офицерам полка не там, где оказался сам, а значительно дальше от места взрыва немецкой бомбы, и тем самым спас жизнь двадцати шести офицерам. Те трое погибших, которые оказались рядом с ним, находились там, видимо, случайно, а может быть, и нет.

Они расстались у её парадной уже за полночь, договорившись встретиться завтра к обеду у неё дома. Он ждал, пока она не скроется в парадной, и чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Потом пошёл быстрым шагом в сторону гостиницы «Англетер», в которой остановился. Пройдя пятьдесят шагов, он резко оглянулся. Незнакомец шмыгнул в подворотню. Чанышев не стал его догонять, потому что не чувствовал агрессии с его стороны, это было, скорее всего, любопытство. Кроме того, Чанышев был уверен, что они с ним ещё встретятся.

Всю дорогу к гостинице Чанышев думал об Адель и её рассказе. Вернее, об одной части её рассказа, где речь шла о странных событиях, предшествовавших гибели её отца.

Рассуждения Адель были слишком зрелыми для восемнадцатилетней девушки. Печальные события последнего времени не сломили её, напротив, они закалили её характер, делали ум ясным, а мировоззрение – правильным. По существу, её родители жертвовали своей жизнью для того, чтобы создать для Адель условия, чтобы быть готовой к исполнению важной миссии. Сейчас Чанышев понял далёкий и мудрый замысел Азизы относительно этой девушки. Он осознал свою персональную ответственность за этого человека, которому для исполнения его высокого предназначения со всей очевидностью ещё предстоит столкнуться с тёмными сторонами жизни и пройти серьёзные испытания. Важно, чтобы при этом Адель сохранила в невинности свою кристально чистую душу. Он поможет ей быть твёрдой и гибкой, как бамбук.

Утром следующего дня Чанышев упаковал чайную пару, которую неделю назад, будучи проездом в Москве, купил непонятно зачем в Чайном доме на Мясницкой. Причём этот сервиз не был выставлен для продажи. Чанышев знал о его существовании только потому, что сервиз был закуплен в Шанхае по его распоряжению три года назад. Этот фарфоровый чайный сервиз ручной работы на две персоны, состоящий из девяти предметов, был настоящим произведением искусства.

Упаковывая подарок для Адель, Чанышев сам себя похвалил за способность доверять интуиции, которая вновь проявилась неделю назад в Москве, где он был проездом. Этот шедевр китайского мастера может быть подарен только такой девушке, как Адель. Теперь ему понятно, почему, несмотря на промозглую погоду, он решил-таки поехать с Казанского вокзала, куда прибыл его поезд, через всю Москву на Мясницкую. Потом ещё терпеливо объяснял упрямому управляющему, что он должен купить этот чайный сервиз, о существовании которого тот даже не подозревал. Пришлось телефонировать домой Перлову, благо что Сергей Васильевич, человек передовых взглядов, установил в магазине телефон.

Всем нашим поступкам, особенно «безумным», есть истинная причина, которая часто скрыта от невнимательного взгляда. Не обманывайтесь и не ленитесь, ищите подлинную причину ваших необдуманных решений, и ваша жизнь засверкает новыми гранями.

К чайному сервизу полагались цветы и печенье. Чанышев по дороге к Адель зашёл в знаменитый «Пассаж» с Невского проспекта. Пройдя всю галерею, купил печенье-ассорти в «Венской кондитерской» и вышел на Итальянскую улицу. Он подошёл к парадной дома Адель ровно в 13:00.

У дома его встретил тот человек, который следил за ним вчера вечером. Он встал перед Чанышевым и, глядя ему в лицо, по-русски спросил:

– Не обидишь её?

– Не беспокойся, не обижу, – ответил Чанышев по-татарски.

– Я верю тебе, – сказал по-татарски незнакомец и улыбнулся. Потом представился: – Кешаф. – Пауза. – Ибрагимов. – Пауза. – Я с женой Полиной живу тут недалеко. – Пауза. – Приходи.

– Обязательно приду, – ответил Чанышев по-татарски и улыбнулся.

Адель открыла ему дверь раньше, чем он позвонил. Она ждала его.

– Здравствуйте, я рада вас видеть! Проходите.

– Здравствуй! Я тоже рад тебя видеть.

Чанышев вручил гостинцы, прошёл в залу-библиотеку и сел в предложенное Адель кресло. Осмотрелся. В этом доме всё напоминало о жизни когда-то большой и дружной семьи. В этом доме жила любовь.

От вчерашнего вечера у Адель до сих пор остались необъяснимо тёплые впечатления. Давно она не чувствовала себя такой защищённой, как вчера вечером, и сегодня она спала так крепко, что, ни разу не просыпаясь, проспала до одиннадцати часов пополудни, чего с ней не бывало последние несколько лет. Сегодня она с нетерпением ждала Чанышева. Ей хотелось высказать ему всё, что накопилось в её душе после смерти мамы. Ей хотелось без перерыва слушать рассказы Чанышева о всяких интересных вещах. Она соскучилась по общению с хорошим человеком. Ей было важно его мнение по любому поводу. Ей не терпелось начать разговор, и она задала тривиальный вопрос:

– А вы где живёте? Откуда вы приехали в Петроград?

– Сейчас я живу в Джаркенте.

– Где это?

– Юго-восток России, Семиречье.

– Ой, я знаю это место! Дедушка моей мамы Бек-Арыс-Ата родом из Капала – это ведь тоже Семиречье, верно?

– Верно! Все хорошие люди из Семиречья.

– Вон мой прадедушка! – и она показала на портрет человека с волевым лицом и умными глазами.

Чанышев обратил внимание на этот портрет сразу, как только вошёл. Этот портрет ему кого-то напоминал, и он не мог вспомнить, кого именно. Даже не так. Чанышев пытался восстановить те ощущения, которые он испытывал, общаясь с человеком, похожим на прадедушку Адель. Общение было воображаемым, через книги. Это поймёт любой, кто хоть однажды, стоя у подножья горы, пытается с ней говорить – гора эхом возвращает вам ваши вопросы, придавая им непостижимый, сакральный смысл. Ответы на ваши вопросы заложены в ваших вопросах, только поданные иначе. Все ответы – в вас самих.

– Я знаю твоего прадедушку по его философским книгам, но никогда не видел его портрета. Я думал, что он седой пушистый старичок – божий одуванчик, с пенсне на носу, а здесь – полный сил, могучий Сократ, – Чанышев нашёл сравнение. Он ещё раз посмотрел на портрет и только сейчас увидел в глазах философа танцующие зайчики сарказма, точно такие же, как у Сократа.

– Моего прадедушку называют казахским Ломоносовым, потому что он так же, как Михайло Васильевич, в юном возрасте поехал в Москву за знаниями. Только Ломоносов поехал в 19 лет, а прадедушка в 16, Михайло в Москву, а прадедушка в Санкт-Петербург. Ломоносов с рыбным обозом, а прадедушка с чайным караваном из Китая. Правда, в отличие от Ломоносова, мой прадедушка говорил на всех языках, на которых говорили в интернациональном Семиречье. Сейчас его знают везде на Востоке. Мои родители считают, что моими способностями к языкам я обязана генам моего прадедушки. Когда он жил в Египте, ему подарили одну вещь, которую потом я получила в наследство и которую я передам своей дочке…

– Сыну, – поправил её Чанышев.

– Почему не дочке?

– Потому, что у тебя будет только сын.

– Один?

– Да, один, но очень достойный человек.

– Откуда вы это знаете?

– Вот об этом мы с тобой поговорим позже, когда я пойму, что ты к этому готова. А пока доверься мне, я действительно знаю. Ну, и что там дальше с твоим прадедушкой?

– В нашей семье рассказывали много разных историй, связанных с ним, но одна запомнилась мне больше всего, потому что касается меня лично. Я расскажу эту историю так, как мне рассказывала моя мама.

Итак, в тот период прадедушка читал курс лекций по истории и философии суфизма студентам в престижной мусульманской духовной академии – университете Аль-Азхар в Каире. Был выходной день, и он отдыхал, гуляя по старинным книжным лавкам базара Хан-аль-Халили в поисках чего-нибудь особенного. Неожиданно к нему подошёл молодой дервиш. Как и все его духовные братья, он был в «узаконенной» восьмидюймовой, окрашенной хной и нечёсаной бороде, не совсем белой чалме на бритой голове, в старом чапане, подпоясан вылинялым кушаком и в сандалиях на босые ноги. На его груди висел серебряный суфийский знак: на ажурной вязи цветков лотоса, символе Божественного просветления, – две скрещённые секиры, символ могущества и созидания; на секирах – символ священного звука «ОМ», без которого не произносят священных текстов и мантр; между секирами – сума дервиша, символ аскетизма идущего по Пути, а под сумой – ятаган с раздвоенным лезвием, словно язык змеи, – символ справедливой защиты. Над всем этим – лик учителя, символ почитания мудрости.

Дервиш периодически придерживал рукой качающийся при ходьбе знак. Вероятно, он получил его недавно и пока не привык к его присутствию. Его заплечная сумка из домотканого полотна, по-видимому, была пуста так же, как и его желудок. Под уздцы дервиш вёл голодного и оттого грустного ишака. На фоне этой печальной картины особым образом выделялись глаза дервиша. Это были глаза человека с просветлённым сердцем. Два чистых изумруда в пять карат, светящихся умом и счастьем.

Расплывшись в беззубой улыбке, он на безупречном арамейском буквально пропел: «Доброе утро, учитель! Я очень рад вас видеть. Вы не помните меня?» – «Извините, любезный, но я действительно вас не помню. Мы знакомы?» – «Да, да, конечно, вы не можете меня помнить, потому что на ваши лекции приходят сотни людей, и всех не только запомнить, но даже толком разглядеть невозможно. Я слушал ваши лекции. Я потрясён и благодарен вам за то, что вы помогли мне выбрать свой путь!» – «Да, я вижу, – прадедушка кивнул на металлический знак. – По-моему, это суфийский орден Ниматуллахи». – «Вы как всегда правы, учитель. Я выбрал именно этот путь. Помните, вы сказали однажды, что Истину объяснить невозможно в силу несовершенства наших языков? Ещё вы сказали, что если нельзя выпить весь океан мировых знаний, нужно пить до предела своих возможностей. Так вот, пока я сделал первый глоток, но намерен выпить целый океан, не меньше!» – «Что вы говорите? Я этого не помню, но сказано мудро, и, пожалуй, я соглашусь с этим». – «Братья нашей танахи вместе с другими египетскими суфиями как кредо приняли провозглашённые вами слова: “Я сто раз умирал. Я привык умирать, оставаясь живым. Я, как пламя свечи, каждый миг в этой вечной борьбе невредим. Умирает не пламя – свеча. Тает воск, а Душа – горяча! Я в борьбе пребываю, уча быть до смерти собою самим”». – «Я и это успел вам сказать?» – «Вы шутите, учитель? Вот за эти качества вас и любят студенты». – «А вы?» – «А что я?» – «Вы тоже любите своего учителя?» Дервиш искренне рассмеялся, как ребёнок: «Конечно! И я тоже!» Потом вдруг стал серьёзным и сказал: «Я уезжаю в нашу сирийскую ханаку, надолго, может быть, навсегда. Я не мог уехать к своим братьям, не повидав вас. Я был уверен, что встречу вас здесь. Я ждал вас каждый первый день, уже четыре недели подряд. Я рад, что мы наконец встретились. У меня есть к вам одно дело».

Он достал из сумы какой-то предмет, завёрнутый в белоснежный шёлковый платок, и бережно развернул его. Это была флейта. Глядя прямо в глаза учителю, дервиш сказал: «Это уникальная флейта, ей почти тысяча лет. Может быть, это самая старая флейта на свете. Я не буду рассказывать вам, как она попала ко мне, это длинная история. Но я не украл её и никого не убил и не обманул, чтобы завладеть ею. Много поколений эта флейта хранилась в нашей семье, и сейчас она по праву принадлежит мне лично. Она мне очень дорога, и именно поэтому я хочу с ней расстаться. Она может стать для меня свинцовыми калошами на моих ногах, идущих по пути просветления. В Каире нет более достойного человека, чем вы, учитель. И я хочу вам подарить эту реликвию». – «Вы с ума сошли, молодой человек! Если вам некуда её деть, отдайте флейту в музей». – «Флейта живая, а в музее она умрёт. На ней надо играть. Она хочет петь. Она, как восточная красавица, всегда хочет нравиться людям. Вы не должны её убивать. Вы должны передать флейту в надёжные руки будущих поколений, с тем чтобы она звучала. Пожалуйста, дайте ей жизнь!» – «Но я не могу принять её в подарок!» – «Хорошо. Тогда купите. Я продам вам музыкальный инструмент». – «Но она стоит безумных денег. Сотни тысяч, а может, миллион египетских лир. Я в жизни не видел таких денег». – «Помилуйте, какой миллион? Я продаю вам старый, подержанный инструмент, на котором играть-то толком никто сейчас не умеет». – «Всё равно нет». – «Ну хорошо. Скажите, учитель, сколько стоит человеческая жизнь? Миллион лир или, может быть, два? Сколько?» – «Разумеется, человеческая жизнь бесценна и переводить её на деньги безнравственно». – «Значит, я правильно вас понял, человеческая жизнь стоит больше, чем миллион лир. А две жизни, очевидно, будут стоить и того больше. Если мы с моим ишаком сегодня не поедим, мы наверняка умрём с голоду. Нас нужно спасать от голодной смерти, и поэтому я продам вам старую-престарую флейту за 95 пиастров. Этого как раз хватит мне и моему ишаку на обед. Иметь денег больше, чем вам необходимо для жизни, – это самая безнравственная безнравственность». И, не снимая улыбки, заговорщицки, шёпотом добавил: «Вообще-то у вас есть с собой 95 пиастров? Покажите».

Дервиш буквально выхватил у прадедушки эти пиастры, сунул в руки флейту и побежал прочь. Ишак последовал за ним, видимо, понял, что сделка состоялась и впереди его ждёт обед. Неожиданно дервиш остановился, повернулся и, помахав рукой, крикнул: «Мы ещё встретимся!» – и при этом, заразительно рассмеялся. «Интересно, кому он это крикнул, мне или тебе», – глядя на флейту, сказал учитель.

Так флейта попала в руки моего прадедушки. Он оставил её своей дочери. Та завещала флейту моей маме. Моя мама передала флейту мне, а я передам её своей дочери.

– У тебя будет сын, – напомнил ей Чанышев.

– Ах да. Простите, конечно, у меня будет сын. Он передаст флейту дальше, своим детям. Правильно? – Она посмотрела на Чанышева.

– Правильно. Сын будет твоим наследником, поэтому я буду звать тебя Валиде. Это означает «мать наследника». А ты можешь меня звать агай – так у нас в Семиречье принято звать старшего брата. Или, по-русски, дядя Касымхан. Хорошо?