Текст книги "Серебряный лебедь"

Глава 11

Я чувствую странную тяжесть в ногах, и первое, что я ощущаю…

– Бекон!

Я открываю глаза.

Татум заходит в гостиную со сковородой в руке, успев идеально уложить свои волосы.

– Вставай, нужно скорее позавтракать и выходить.

Я со стоном откидываюсь на спинку дивана:

– Школа…

– Да! – передразнивает она. – Школа! И, кстати, если мой храп так тебя раздражал, то нужно было попросту меня выгнать. Не стоило из-за этого спать здесь.

– Нет! – качаю я головой. – Это не так. Мне просто трудно засыпать с другими людьми.

Это не совсем ложь. На самом деле мне и правда непросто спать не в одиночестве. Я все время беспокоюсь. Не слишком ли громко я дышу? Что, если во сне я случайно прикоснусь к человеку? Конечно, не в сексуальном плане… а может, даже и в сексуальном? Мне сложно с этим справляться. Гораздо удобнее спать одной. И я не делюсь своим одеялом. Никогда.

Татум закатывает глаза, чувствуя ложь, но не понимая причину.

– Вставай уже. Пора завтракать.

Я встаю с дивана.

– Я выйду через секунду. Только забегу в душ.

Я поднимаюсь по лестнице и захожу в свою комнату, подумывая проверить, не вернулся ли Нейт. Нет, я не стану этого делать. Придурок. Я понятия не имею, что, черт побери, произошло этой ночью. Хочу ли я узнать больше? Да, возможно. Хочу ли я убить Нейта? Безусловно. Я также пришла к выводу – по дороге от дивана к спальне, – что они – безнадежно испорченная компания. Они не только резкие, надменные и властные, но и… соблазнительные. Именно поэтому я должна держаться от них подальше любой ценой. Особенно от Бишопа Винсента Хейса. Этот ублюдок поцеловал меня! И… и мне это понравилось.

Полушепотом ругая саму себя, я решаю поехать пострелять после уроков. Поскольку сегодня пятница и Татум, несомненно, захочет чем-нибудь заняться на выходных, будет лучше, если я обеспечу себе отговорку как можно скорее. Я снимаю узкие брюки цвета хаки и белую майку и с наслаждением ныряю в душ, чтобы смыть с себя все воспоминания о сегодняшней ночи.

Нанося на волосы кондиционер, я изучаю взглядом пустую комнату Нейта, куда он, судя по всему, так и не возвращался. Столько пустой болтовни о том, что собирается обо мне заботиться. Хренов обманщик. Выйдя из душа, я стягиваю полотенце и быстро вытираюсь перед тем, как одеться. Высушив волосы, я наношу легкий макияж, позволяя темным кудрям свободно рассыпаться по спине, а затем натягиваю свои кожаные браслеты, среди которых есть тот, который подарила мне мама перед кончиной. Это браслет Pandora.

Мы покупали для него новые подвески в важные моменты моей жизни. По словам мамы, даже новый цвет волос был «важным моментом», так что да, на браслете была подвеска и в честь этого события. Стирая с зеркала пар от горячей воды, я изучаю свое лицо, проводя кисточкой с блеском по губам. У меня угловатый острый подбородок, пухлые губы и карие глаза. Мои ресницы от природы длинные и густые, а кожа светится изнутри естественным золотым сиянием, которым я обязана испанскому происхождению мамы. Не думаю, что я некрасива, но ничего особенного во мне тоже нет. Особенно, если поставить меня рядом с кем-то вроде Татум или Тилли.

Вернувшись обратно на кухню, я вижу, что Татум уже сидит на табурете и уничтожает свой завтрак.

– Приятно видеть, что ты чувствуешь себя как дома.

Я смеюсь, направляясь в сторону своей тарелки.

– В этом доме такая куча продуктов, которые никто не ест. Это преступление!

Я фыркаю, откусывая половину рогалика.

– В понедельник мой папа будет дома.

– Ммм, – говорит Татум, слизывая с пальца майонез. – Если честно, ваш дом кажется таким же пустым, как и мой. Без обид.

– Раньше такого не было, – говорю я, продолжая уничтожать свой весьма калорийный завтрак. – Ни за что бы не подумала, что ты любишь такую еду.

– Раньше я такое не ела, – робко произносит Татум.

Я не готова анализировать то, что она имела в виду, поэтому просто сосредотачиваюсь на своей тарелке. Наконец мы заканчиваем завтрак и выходим из дома. Ясное утреннее солнце тут же озаряет нас своими лучами. Я надеваю темные очки, пока Татум достает ключи от машины.

– Думаю, нам стоит поторопиться. Кстати, насчет вечеринки! Ты собираешься написать Тилли по поводу адреса и остальных деталей?

– Черт! – я сокрушенно вздыхаю, вспоминая, что оставила телефон в том самом внедорожнике отца, который все еще находится неизвестно где. Придется поговорить об этом с Нейтом, когда (или если) я его увижу.

– Эээ, – отвечаю я, заметив, что Татум вопросительно на меня смотрит. – Да, я напишу ей чуть позже.

Мне хочется задать ей несколько вопросов о «Клубе Элитных Королей», но боюсь, что мой вновь обретенный интерес к этой теме вызовет у Татум подозрения.

Вскоре мы подъезжаем к школе. Татум останавливается на частной студенческой парковке, и мы идем по направлению к школьному вестибюлю. Мы опоздали – ничего удивительного. Мчась по коридору, я толкаю дверь кабинета английского языка, и профессор, отвлеченный от своих каракулей на доске, с удивлением на меня смотрит.

– Очень мило, что вы решили к нам присоединиться, Монтгомери. Присаживайтесь и смотрите, чтобы это не вошло в привычку.

Я виновато киваю, а затем отыскиваю взглядом единственное свободное место, оставшееся рядом с Элли. Она смотрит на меня с нескрываемой неприязнью, и я, стараясь как можно равнодушнее положить свои учебники на стол, опускаюсь на соседний стул.

* * *

– Мэдисон! – кричит кто-то позади меня, пока я иду к буфету.

Картер улыбается, берет поднос и подходит ко мне.

– А я и не знал, что ты новая сводная сестра Нейта.

– О нет. – Я закатываю глаза. – Только не говори, что ты тоже с ними тусуешься.

Он сверкает своей мальчишеской улыбкой, и я использую это короткое мгновение, чтобы повнимательнее рассмотреть его тело. Оно сильное и спортивное – он явно не пропускает ни одну футбольную тренировку. Его светлые волосы небрежно падают на лоб, а голубые глаза поблескивают.

– Нет… у нас разные круги общения.

Я откусываю от яблока и указываю на его университетский жакет.

– Вижу.

Я не имела в виду ничего обидного, просто… Нейт и его дружки одеваются не как остальные. Они все выглядят как спортсмены, но, готова поспорить даже на последний доллар, что никто из них никогда не держал в руках мяч.

– Значит, сегодня вечером ты будешь на его вечеринке? – спрашивает он, когда очередь почти доходит до нас.

Я разворачиваюсь и смотрю на него.

– Ага. А ты? – спрашиваю я, пока мы возвращаемся к столикам.

Он одаривает еще одной мальчишеской ухмылкой.

– Думаю, я нашел причину туда пойти.

Затем он подмигивает мне и медленно идет к своему столику.

Я все еще нелепо улыбаюсь от уха до уха, когда мой взгляд падает на хмурого Бишопа. Моя улыбка мгновенно исчезает, и в это время Нейт, расталкивая всех встречных, направляется прямо ко мне.

– Что это было?

– О чем это ты? – спрашиваю я, чувствуя, как стремительно изменилось мое настроение. – Ничего такого.

– Чушь, Мэди.

Я игнорирую его и направляюсь к своему столу, но тут его рука ловит мою ладонь, лишая меня возможности двигаться.

– Держись от него подальше.

Я вырываюсь из его хватки.

– Мне стоит держаться подальше от тебя, – шиплю я. – И, кстати, где мой телефон и мой внедорожник?

– Автомобиль дома, и вот твой телефон.

Он швыряет мне мой мобильник, я быстро ловлю его и наконец сажусь за стол.

– Что это такое, черт возьми? – бормочет себе под нос Татум.

Нейт мгновенно оказывается рядом со мной:

– Садись с нами.

– Нет.

Я беру бутерброд, не обращая внимания на его присутствие, но обеспокоенная его вниманием.

– Отлично.

Он хмуро смотрит на меня, а затем переводит взгляд на свору своих верных псов, издает громкий свист и кивает головой в мою сторону.

Не. Может. Быть.

Все семеро бросают свои вещи на мой стол, Нейт удобно располагается рядом со мной, а Бишоп садится прямо напротив.

– Я так не могу, – бормочу я про себя, качая головой.

– Не можешь что? – спрашивает Бишоп, приподняв бровь. – Может, хочешь сыграть в игру?

Татум напрягается и смотрит на меня. Я игнорирую все, что происходит вокруг, не отрываясь от темных, мутно-зеленых глаз Бишопа. Моя челюсть сжимается. Он откидывается на стул, и я вытягиваю ногу под столом так, чтобы она соприкасалась с его ногой. Его глаза слегка темнеют, на губах появляется ухмылка.

Татум откашливается. Я перевожу взгляд на нее, предоставляя Бишопу возможность продолжить игру в гляделки в одиночестве.

– Ты собираешься написать Тилли?

Я вытаскиваю телефон из кармана и открываю его:

– Да, сейчас ей напишу.

– Два вопроса, – начинает Нейт, откусив мой сэндвич. Я бью его по руке тыльной стороной ладони.

– Что? – спрашивает он с раздражением.

– Может, хватит? Я хочу есть. Возьми это.

Я бросаю ему энергетический батончик.

– Я не поел утром!

– Ты сам виноват, что не вернулся домой ночью. Ешь. Отдай… – Я выхватываю бутерброд из его цепких рук. – Назад!

Он с тоской смотрит на мой бутерброд, и я не могу удержаться от смешка.

– М-м-м. – Я с наигранным наслаждением откусываю сэндвич. – Итак…

Я медленно прожевываю кусок, прежде чем наконец его проглотить. Смахнув пальцем капельку майонеза с уголка рта, я облизываюсь и удовлетворенно заключаю:

– Восхитительно!

Я снова смеюсь, откусываю еще один большой кусок, а затем обращаю внимание на воцарившееся за столом молчание. Все смотрят на меня со странным выражением лица. Я снова перевожу взгляд на Нейта, собираясь спросить, что, черт возьми, происходит, и обнаруживаю его с открытым ртом.

– Так, – он забирает у меня бутерброд, – больше никаких сэндвичей с майонезом. Ясно?

Затем он одним разом засовывает в рот все, что осталось от моего бутерброда. Я отворачиваюсь от него и снова смотрю на телефон. Пролистывая контакты, я нахожу Тилли и отправляю ей сообщение.

Я: Привет, это Мэдисон. Ты будешь сегодня вечером?

Тилли: Привет! Я ждала, когда ты напишешь. Я приеду, во сколько?

Я: Если хочешь, мы с Татум заедем за тобой после школы.

Тилли: Эм, меня подбросят.

Я: Ты уверена?

Тилли: Ага. Просто пришли адрес, и я приеду.

Отправив Тилли свой адрес, я снова смотрю на Татум.

– Она приедет сама.

– Вернемся к вопросам. Кто такая Тилли и есть ли у нее парень?

Я бросаю морковную палочку в Нейта, а потом возвращаюсь к тому, что еще осталось у меня на тарелке. Я смотрю на Брантли, который перестал сверлить меня ненавидящим взглядом, начав просто игнорировать мое существование, а затем перехожу к остальным парням, которые, кажется, отвлеклись от меня, переключившись на еду и общение друг с другом. В конце концов мой взгляд падает на Бишопа, и… он снова смотрит на меня.

– Знаешь, – шепчу я, медленно приближаясь к нему с дразнящей ухмылкой, – невежливо так пялиться.

Он стискивает зубы, его взгляд и выражение лица тверды и невозмутимы. Затем он наклоняется вперед, до тех пор пока его губы не оказываются так близко, что я чувствую на себе его дыхание.

– Знаешь, – шепчет он в ответ, наклоняя голову, – я думаю, тебе уже известно, какие у меня плохие манеры.

Я перевожу взгляд на его губы, а затем вновь возвращаюсь к глазам. Прищурившись, я встаю со стула.

– Да ладно, котенок, – насмехается Бишоп, пока я направляюсь к мусорному ведру, чтобы выбросить остатки еды, – я знаю, как тебе нравятся игры.

Я мельком смотрю на него через плечо и иду к женской половине школы. Татум тут же догоняет меня.

– Что, черт возьми, творится между тобой и Бишопом? – громко спрашивает она, привлекая внимание Элли и Лорен, которые убирают свои книги в шкафчики.

– Шшш! – ругаю я ее, направляясь к следующему кабинету. – Я расскажу тебе позже.

Она останавливается, позволяя мне завершить путь к аудитории в одиночку.

– Смотри у меня! – кричит она мне в спину.

Взглянув на часы и обнаружив, что у меня еще есть немного времени, я решаю зайти в библиотеку. Я еще там не была, так что пора это исправить.

Распахнув двойные двери, я сразу же погружаюсь в аромат старой бумаги, глубоких знаний и многолетней истории, и это мгновенно согревает мое сердце. Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза и мягко выдыхаю, оставляя за дверями библиотеки все плохое, что во мне накопилось. Здесь есть что-то волшебное. Это словно портал в другие миры. Такой есть и у нас дома. Мой отец позаботился о том, чтобы купить дом с библиотекой, поэтому все, что мне нужно сделать, – это ее заполнить и обставить. Я уверена, что смогу сделать это тогда, когда только пожелаю (заручившись маленьким пластиковым другом, которого мне любезно предоставил папа), но все же хочу убедиться, что мы действительно останемся здесь надолго. Я не хочу ничего делать до того, как мы окончательно не освоимся тут. Я никогда не позволяла себе привязываться к тому месту, где мы останавливались, потому что боялась. Каждый раз, когда я наконец начинала чувствовать себя комфортно, папа срывался с места, объявляя, что мы переезжаем. Знаю ли я, чем папа занимается на работе? Конечно, мне было известно, что он богат и его семья уже много поколений владеет нефтяным бизнесом, но вдобавок к этому он обзавелся акциями в различных компаниях не только в Соединенных Штатах, но и в Европе. Деньги никогда не были для меня проблемой.

Вежливо помахав библиотекарю, я направляюсь в темный уютный уголок, спрятанный за разделом исторической литературы. Бросив сумку на стол, я отправляюсь на поиски чего-нибудь, что помогло бы мне скрасить оставшуюся часть перемены. Сделав большой круг, я оказываюсь у раздела исторического фольклора.

Наклоняя голову, я пробегаю взглядом по потрепанным коричневым корешкам и наконец останавливаюсь на одном с символом круга. Не знаю почему, но он кажется мне знакомым. Я вытаскиваю тяжелую длинную книгу и несу ее на свое место.

Поджав под себя ноги, я провожу пальцами по обложке книги. Вышитая эмблема в виде круга с двойной бесконечностью внутри. Такая простая, но такая знакомая.

Я открываю обложку и читаю слова на титульном листе:

«Секреты – это оружие, а тишина – это спусковой крючок» – В.С.Х.

Я перечитываю фразу еще пару раз. Так расплывчато. Вздохнув, я переворачиваю страницу, пропуская оглавление.

1. Призвание

Темная часть меня знала, что однажды это должно было произойти. Когда я почувствовала первый толчок своего ребенка, я знала. Знания – не то, за что стоит держаться, Избранные руководствуются фактами, а не знаниями. Импульсивные действия, а не знания. К черту последствия. Мой ребенок должен был стать одним из Избранных. Он будет одним из первородных. Договор, начатый Джозефом, был лишь началом для грядущих поколений. Первенцы каждой Избранной семьи. Их руки обагрит грязная кровь.

Призвание. Это было призвание.

– Мэдисон, не так ли? – библиотекарь смотрит на меня сверху вниз, и я закрываю книгу, как будто сделала что-то плохое.

– Да, простите.

Она указывает на свои часы:

– Обед окончен. Пора идти в класс.

– Ой! – я поспешно собираю сумку. – Я могу это взять?

Она смотрит на меня исподлобья.

– Извини, дорогая, это часть раздела, которую мы не разрешаем брать с собой. Впрочем, ты можешь прийти и почитать в любое время.

Я передаю ей книгу, и она возвращает ее на пустующее место.

Черт. Я очень хотела прочитать оставшуюся часть, сама не знаю почему. Это не тот жанр, который я обычно читаю, но я действительно хочу узнать все, что написано в этой книге. Закидывая сумку через плечо, я киваю:

– Спасибо.

Как только за мной закрывается дверь библиотеки, я снова ощущаю на себе тяжесть проблем, которые я оставила у входа.

Прекрасно.

Глава 12

– Она ведь придет? – спрашивает Татум, держа бутылку Moet[7]7
  Moet & Chandon – винодельческий дом Шампани, один из крупнейших производителей шампанского.


[Закрыть] и роясь свободной рукой в моем шкафу.

Сейчас только 17.00, и она уже выпила. Боюсь, сегодня она уснет самой первой.

– Да!

Я беру телефон и снова набираю номер Тилли. На этот раз она берет трубку.

– Прости! У нас началась запара, и мне пришлось… – она делает паузу, вдыхая воздух. – Черт, извини. Я почти на месте.

Положив трубку, я бросаю мобильник на кровать и звоню Сэму, чтобы он впустил ее, как только она приедет, на случай, если мы не услышим ее стук. Нейт снова не пришел домой, но написал сообщение, что скоро он и его гости будут здесь. Мой отец нас убьет. На этот раз я внимательно обошла дом и постаралась убрать все дорогие предметы. У нас еще довольно пусто, хотя папа и нанял несколько человек, которые разгрузили привезенные вещи, сделав обстановку чуть более уютной. Он никогда не был «домашним» родителем: по большей части меня вырастил Сэм. Даже когда моя мама была жива, они оба постоянно уезжали по делам. Спустя годы я понимаю, что она, вероятно, следовала за ним, как за щенком, в надежде удержать его на поводке.

Это правда, что мой отец никогда не был приверженцем обязательств, и я удивлена, что он до сих пор не нашел новую любовницу, но эта сторона его личности никогда не влияла ни на меня, ни на мое воспитание. Да, он не самый внимательный родитель, но я не настолько эгоистична, чтобы его беспокоить. Я хорошо знаю, как усердно он трудится, обеспечивая мне ту жизнь, которую я имею. Но, если честно, мне всегда было интересно, каково это иметь отца из среднего класса. Того, кто ходит на рыбалку по выходным, всегда бывает дома к 17.00 и смотрит футбол по телевизору, открывая очередную банку холодного пива.

Я встаю, движением руки поправляю штаны и иду к гардеробу, чтобы помочь Татум найти наряд до того, как у нее окончательно сдадут нервы.

– Почему бы тебе просто не надеть платье, которое ты купила в торговом центре?

– Потому что, – ноет она, – я почти уверена, что с тех пор поправилась на три фунта.

– Татум…

– Да? – стонет она с трагическим выражением лица.

Я почти смеюсь. Почти.

– Это было два дня назад. И это совершенно невозможно.

– Для тебя, может быть, и невозможно.

Она оглядывает меня с головы до ног.

– Эй! – я слегка толкаю ее тыльной стороной ладони. – Если бы я не следила за питанием, то уже давно была бы размером с дом! – я хватаюсь за свои бедра. – Смотри, как тут все трясется.

Она улыбается, и мы обе хохочем.

– Ну… – говорит она, протягивая мне бутылку шампанского, – давай просто сядем на алкогольную диету.

Я беру у нее бутылку, вылезая из своих узких джинсов и толстовки.

– А что это за диета? – спрашиваю я, стоя в бюстгальтере и кружевных трусиках и поднося ко рту прохладное горлышко бутылки.

Она взмахивает руками, увлеченная черным платьем с пайетками.

– Это значит, мы напьемся так, что больше никогда не будем переживать за свой вес.

Я смеюсь, делая еще один глоток и указывая на платье, которое она рассматривает.

– Договорились. Кстати, можешь надеть это платье.

Она кивает, а затем поворачивается, чтобы осмотреть меня с ног до головы.

– Между прочим, – подражает она моему тону, съедая глазами каждый миллиметр моей кожи, – у тебя охренительное тело, Мэди. Как ты умудрилась от меня это скрыть?

Я краснею и меняю тему:

– Надень платье.

Дверь моей спальни распахивается, и я оборачиваюсь, прижимая к себе бутылку шампанского и ожидая, что сейчас сюда войдет Тилли.

Это Тилли. Но она не одна. Черт.

– Охренеть! – выдыхает Хантер.

Нейт останавливается на пороге, закрывая собой вход в комнату, а затем я вижу Бишопа. Его глаза, кажется, пожирают мою кожу, заставляя меня чувствовать себя еще более обнаженной, чем есть на самом деле.

Я с визгом ныряю за кровать:

– О боже! Все, кроме Тилли, сейчас же убирайтесь отсюда!

Бишоп смотрит на меня, наклонив голову, его глаза озорно мерцают.

– Эй! – я указываю на дверь. – Быстро. Убирайтесь!

Они уходят, но перед этим Хантер успевает остановиться в дверном проеме, ухватившись за него двумя пальцами:

– Просто хочу поинтересоваться. Чем вы двое тут занима…

Бишоп вытаскивает его из моей комнаты за воротник, и Тилли захлопывает дверь.

– Господи, – бормочу я, поднимаясь на ноги, – гребаная стая.

Тилли все еще удивленно смотрит на дверь, и я заливаюсь смехом.

– Прости за это. Мне следовало предупредить тебя о моем сводном брате и его стае… – я делаю паузу, пытаясь подобрать для них подходящее слово. – Да, именно стае. Волков.

Тилли поворачивается ко мне и улыбается:

– Совершенно никаких проблем.

Следующие пару секунд она с интересом на меня смотрит.

– А если серьезно, можно мне твои сиськи, потому что мои просто крошечные лимоны по сравнению с этими восхитительными… штуками.

Мы все смеемся, и она подходит ближе, закинув сумку через плечо.

– Я приведу себя в порядок прямо тут.

Я киваю, протягивая ей бутылку.

– Можешь не спешить. Кроме того, как видишь, мы пока не собираемся одеваться…

Татум толкает меня бедром.

– Не обращай внимания на Мэди. Она немного… – она водит указательным пальцем у виска, – сумасшедшая, потому что ей не удалось пойти пострелять после школы.

– Пострелять? – спрашивает Тилли, вытаскивая одежду из рюкзака.

– Это что-то вроде моего хобби.

Я улыбаюсь ей, и она улыбается мне.

– Это круто. Я бы хотела когда-нибудь научиться.

Моя спина выпрямляется от одной мысли о том, что я могу найти единомышленника. Я знаю, что мы с Татум очень сблизились за то короткое время, что мы знакомы (хотя я не думала, что мы вообще сможем подружиться), но Тилли кажется чем-то средним между нами обеими. Вроде как… по частичке меня и Татум.

Я, очевидно, немного взволнована, и мне явно необходимо отпустить все свои мысли. Сглотнув, я киваю.

– Я бы с радостью взяла тебя с собой! А сейчас переоденься и выпей!

Она смеется, вытаскивая облегающее короткое платье с длинными рукавами.

– Я загляну в ванную.

Она сдержанная… гораздо сдержаннее, чем я сейчас, и когда я об этом думаю, то понимаю, что нахожусь не в лучшем положении. Я ставлю бутылку Moet на прикроватную тумбочку и поворачиваюсь к Тилли лицом:

– Конечно!

Протрезвей прямо сейчас, Мэди, или ты к 21.00 будешь в отключке вместе с Татум.

Я разворачиваюсь к своему шкафу и замечаю, что Татум непонимающе смотрит на закрытую дверь ванной.

– Почему она нас стесняется?

– Шшш! – я подношу палец к губам. – Может быть, – говорю я, ругая ее и снимая с вешалки свое новое платье, – потому что она была рядом с нами всего пять минут.

Татум прищуривается:

– Хммм, может быть.

– Стоп! – я показываю пальцем на кончик ее носа. – Только не начинай об этом думать. Просто оставь ее в покое.

Дерьмо. Я немного взволнована.

– Татум, что, черт возьми, в этом шампанском?

– Эээ, в шампанском? В этом шампанском – шампанское, и, между прочим, не самое дешевое. Учись пить, пока я жива, любовь моя.

Она надевает свое платье, каждый дюйм расшитой блестками ткани облегает ее крошечную точеную фигуру.

– Можешь помочь?

Я застегиваю молнию, и она поворачивается ко мне лицом:

– Как я выгляжу?

– Черт возьми, ты выглядишь невероятно! – говорит Тилли, выходя из ванной.

Я замираю, разглядывая ее женственные изгибы, облаченные в миниатюрное платье.

– И ты тоже! – указываю я в ее сторону. – На вашем фоне я буду выглядеть уродливой сводной сестрой.

Татум смотрит на меня так, как будто я сошла с ума, а Тилли морщится.

– Лучше продолжу пить, – без особого энтузиазма шучу я себе под нос.

У меня не очень высокая самооценка, потому что много лет я не вписывалась ни в одну компанию. Все симпатичные девушки держатся вместе; они тяготеют друг к другу, наслаждаются красотой друг друга и все такое, но я никогда не была одной из них. Я всегда была сорванцом-одиночкой, любила стрелять из ружья и носила кеды. Татум? Она из тех девушек, которые любят каблуки и украшения. Она всегда выглядит потрясающе и обладает такой уверенностью, которая могла возникнуть только после того, когда если большую часть жизни тебе внушают, что ты полное дерьмо. С Тилли дело обстоит иначе. Ее ретрохиппи стиль в сочетании с пастельно-розовыми волосами и безупречной естественной красотой создает ощущение, что она находится в полной гармонии с миром… Не уверена, что все это имеет хоть какой-то смысл. Гребаное шампанское.

Боже, мне наконец нужно собраться с мыслями. Глубокий вдох и выдох, вдох и выдох. С каждым новым вдохом я ощущаю на языке привкус алкоголя.

– Хей! – Татум машет руками перед моим лицом. – Ау, Мэди, пора переодеваться!

– Черт!

Я наконец отрываюсь от жалости к самой себе и бессвязных пьяных размышлений.

– Я переоденусь. Включи плойку.

Проскользнув в гардеробную, я расстегиваю свой бюстгальтер и надеваю другой, без бретелек. Переодевшись, я смотрюсь в зеркало:

– Татум, я ведь уже говорила, как сильно ненавижу тебя за то, что ты заставила меня купить это платье? Я не могу это носить.

– Хорошо, что я задобрила тебя вином.

Она подмигивает, завивая волосы, а Тилли склоняется над раковиной в ванной и делает макияж.

– То есть это был твой план?

Я смотрю на нее новым взглядом. Она хитрее, чем я могла представить.

Татум качает головой:

– Ты никогда не узнаешь.

Хм, я и не собиралась.

– Итак, – говорит Тилли из ванной, – раньше я не бывала на элитных вечеринках.

Я останавливаюсь, сжимая платье в руке.

– Каких? – переспрашиваю я.

– Ну, знаешь, – продолжает Тилли, подводя глаза черным, – на таких элитных тусовках.

– В переносном смысле?

Татум закатывает глаза, ее длинные светлые локоны спадают на стройные плечи.

– Нет. Она имеет в виду элиту, Мэди. Мы ведь это уже обсуждали.

– Подожди, откуда ты вообще об этом узнала?

Я снова смотрю на Тилли. Она перестает краситься.

– Все о них слышали, Мэди. Просто я не знала, что твой сводный брат – Нейт Риверсайд.

– Ты меня осуждаешь?

Она поворачивается ко мне, ужас вспыхивает на ее только что накрашенном лице.

– Боже, нет, Мэди. Нет. Я просто была удивлена, вот и все.

Я киваю и поворачиваюсь, чтобы застегнуть платье. Если Нейт и его дружки испортят мою дружбу, то мне придется убить его по-настоящему. Мне достаточно трудно заводить друзей – не то чтобы обычно меня это волновало, но мне и правда нравится Тилли, и я не хочу ее терять.

– Кстати, что бы ты там о них ни слышала, это неправда.

– Нет, правда.

– Заткнись, Татум.

Я снова поворачиваюсь к Тилли с улыбкой:

– Это действительно вранье. Они не такие уж и интересные.

Понятия не имею, почему я вдруг почувствовала себя обязанной встать на их защиту. Обвиню в этом алкоголь.

Тилли пожимает плечами.

– Я мало что знаю, ничего кроме слухов, ну и, конечно, того, что Бишоп Хейс встречался с девушкой из моей школы.

Мое сердцебиение замедляется, кровь сгущается в венах.

– Все знают, что такое «Клуб Элитных Королей». Кроме того, – добавляет она, – Нейт и Кэш состоят в закрытом гоночном клубе, и, – небрежно продолжает она, поджав губы, – Бишоп вечно гоняет по улицам.

– Что, что и что? – спрашиваю я, подходя к ней ближе и попутно натягивая обтягивающее красное платье без бретелек. Оно тонкое и нежное, с глубоким вырезом на груди, демонстрирующим мое декольте.

– Ты же знаешь про гоночный клуб и про то, что Бишоп участвует в гонках? – она вопросительно смотрит на меня, ожидая, что я наконец все пойму.

Татум искоса на меня поглядывает.

– Она новенькая. Она пока не все знает.

– Стоп. – Я прочищаю горло, давая Татум знак застегнуть мою молнию. – Я все правильно поняла? Нейт состоит в каком-то клубе, а Бишоп занимается гонками? На машинах?

Татум продолжает наносить макияж, делая вид, что вся эта информация не имеет к ней никакого отношения. Я знаю, что для нее это тоже новость, потому что ее рот сжат и она жадно ловит каждое наше слово.

– Гонки, – стыдливо говорит Тилли так, как будто вмешивается не в свое дело.

Татум начинает делать мне макияж и поправляет руками мои естественные кудри.

– Я подумала, что ты знаешь, ну… – она обводит рукой комнату. – Я знаю об этом только потому, что моя сестра иногда спит со старшим братом Хантера Джейсом. Я слышала, как они это обсуждали, поэтому однажды за ними проследила.

Мое дыхание замедляется, информация продолжает атаковать мой мозг. Я отрываю руки Татум от своего лица. Да что не так с этими парнями?

– На самом деле это суперсекретная информация. Я даже не знаю, зачем Джейс все рассказал моей глупой сестре, и вы, пожалуйста, забудьте, что я когда-либо об этом говорила.

Татум подсовывает мне пару серег-колец.

– Сережки?

Я одариваю ее уничтожающим взглядом.

– Оставь их себе.

Наконец я выхожу из комнаты. Меня не волнует, что мой макияж сделан только наполовину, что мои волосы спускаются по спине небрежной волной и что на мне нет обуви. В любом случае это мой дом. Я спускаюсь по лестнице, в то время как люстру в фойе сотрясает глубокий, медленный, мрачный бас из «Devil’s Night» D12. Я заворачиваю за угол в гостиную, настолько злая, что готова избить любого из них, а желательно – всех, если они сейчас же не объяснят мне, что, черт возьми, происходит.

Я останавливаюсь в проеме. Кажется, все здесь уже навеселе. Элли и Лорен расположились у парней на коленях – точнее, Элли расположилась на коленях Бишопа. Потрясающе. Я готова убить Татум хотя бы за то, что она посмела назвать его «разборчивым». Ложь. Ни один уважающий себя мужчина не допустит, чтобы эта грязная потаскушка уселась у него на коленях.

Итак, сердитая Мэди собирается войти сюда с гордо поднятой головой. Может, выпить еще стакан? Или бутылку… так я чувствую себя увереннее. Нейт вытянулся на диване, держа в руке свои курительные приспособления, и ухмыльнулся мне. Сидящий рядом Хантер свернул стодолларовую купюру и нагнулся над журнальным столиком. Я вздрагиваю, не желая касаться этой темы.

Снова переведя взгляд на Бишопа, я вижу, как Элли мурлычет ему в грудь:

– Почему она пришла?

Бишоп сжимает челюсти, его глаза не отрываются от меня, пока он гладит Элли по волосам. Он обвивает ее длинные волосы вокруг своего кулака, поднимает ее к себе лицом, и все это время он смотрит на меня. Закрытый, чарующий и чертовски гипнотический.

Он медленно вытягивает язык и облизывает ее нижнюю губу.

– Я не знаю, детка. Может, тебе стоит спросить Нейта, почему его надоедливая младшая сестренка пришла сегодня вечером со своими надоедливыми маленькими подружками.

Он втягивает ее нижнюю губу в свой рот, прикусывая ее, прежде чем грубо отстраниться. Она бесстыдно стонет – плевать на то, что в комнате полно людей.

Жар, смешанный с гневом, пронизывает меня насквозь. Дыши спокойнее, Мэди. На хрен его.

Я смотрю на Элли, и по моим губам скользит усмешка.

– О, ну, ну, – цокаю я. – Не притворяйся, что его поцелуи настолько хороши.

Я с ухмылкой закатываю глаза, смотрю на Бишопа и наклоняю голову.

– На вкус он напоминает старую проститутку-наркоманку.

Затем я смотрю на Элли:

– Но теперь, когда я знаю, кого он целовал, – моя ухмылка становится шире, – это легко объяснить.

– Ты су…

Она собирается вскочить с дивана, и я разражаюсь смехом. Нейт хватает ее за руку и толкает обратно на колени Бишопа. Бишоп, в глазах которого смешались желание и ненависть, внимательно за мной наблюдает. Я ухмыляюсь ему, дьявольски посмеиваясь. Если он думает, что я прыгну на него и позволю ему сделать из меня очередную дурочку, он ошибается. Меня дурачили бо´льшую часть жизни, и не так давно я поняла, что не очень люблю это чувство. Конечно, дело в вине.