Текст книги "Чернокнижник"

И уже не колдун-самоучка, а великий Эллекен вернулся во дворец. Признаю, поначалу мне было трудно овладеть искусством управления этим бренным телом. Все вокруг списывали неуклюжесть колдуна на опьянившую его силу. Тогда магия ещё была заточена на страницах проклятой книги, но я чувствовал, что скоро время придёт. Я слышал, как стучит сердце нашей родной стихии, как тихо содрогаются Земли, дрожа от нетерпения. Мне оставалось подождать совсем немного.

И я не терял времени зря. Я давно понял, что из Вольфзунда никудышный наследник. Старший сын никогда не разделял моих взглядов. Он вырос слишком вальяжным, человеколюбивым, не стремящимся ни к чему, кроме собственного удобства. Его не волнуют судьбы нашего народа. Он не желает могущества альюдам, только возится со своими смертными игрушками. А мне нужен был наследник, способный разделить мою власть, желающий того же, что я сам. И он был нужен мне как можно скорее.

Конечно, смертная женщина – не лучшая партия для такого, как я. Но я выяснил, что в роду королевы Жиевы были древуны и ведьмы Южных Островов. «Вполне неплохо», – решил я. Ну, а соблазнить её не составило для меня труда.

– Так это из-за тебя король сошёл с ума? Из-за тебя повесили королеву? Но… Горбуна тоже казнили! Я знаю эту историю! И ребёнка убили, так что твой план, увы, провалился.

– Тут ты не прав. Точнее, прав лишь наполовину. Горбуна действительно казнили, и тело его давно сгнило в земле, источенное червями. Я цеплялся за него, пытался вновь заставить человеческое сердце биться – но, увы, жизнь не слишком-то охотно цепляется за их хрупкие тела. Я остался один на убогом деревенском кладбище. Без сил, без тела. Снова.

– На королевском кладбище в Авенуме? – недоверчиво спросил Ленард.

– Конечно, нет! Люди часто хоронят своих мертвецов там, где они родились и прожили большую часть жизни. Тем более король приказал отвезти тело колдуна дальше от столицы. Колдуна похоронили в болотистом лесу, рядом с его старым домом, где он начинал постигать магическую стихию. На его могиле возвели столб, как и положено. Но ночью пришли крестьяне и разнесли его в щепы. Дикари с топорами и факелами, они ревели, как раненые вепри, когда от столба остался лишь жалкий обрубок. Мне, лишившемуся тела, пришлось занять бывший дом колдуна и ждать, пока не придёт время. К счастью, на это не потребовались столетия. Вольфзунд, сам того не желая, сделал мне подарок: нашёл нового юнца, подходящего для должности Чернокнижника, и подтолкнул его в мою сторону. Я довольно быстро нашёл ключ к его новой сущности, той, что бродила вечерами, охотясь на тёмную стихию. А что было дальше, ты и сам знаешь.

Мальчик послушал меня и выпустил на волю всё, что так тщательно собирал для Вольфзунда. И это стало лучшим подарком за долгое время. Я пил выплеснувшуюся тьму, как самое сладкое вино, и она питала меня своей силой. Правда, этих сил хватило только на то, чтобы воссоздать облик последнего тела, давшего мне убежище. Конечно, я не получаю удовольствия от того, что у меня на спине горб. И эта борода… никогда не любил рыжих. Но тело королевского колдуна – наиболее подходящее для меня сейчас. Лишь жалкие крохи, тусклые искры волшебства я хранил в своём бесплотном духе. А тот человек оказался первым за долгое время, кто добровольно потянулся к колдовству, кто раскрыл своё сердце навстречу забытой, томящейся взаперти стихии. Мы с ним потянулись навстречу друг другу, мы были самыми одинокими существами во всём мире, жаждущими встречи. И даже смерть не смогла загасить эту искру.

Эллекен самодовольно повёл плечами и продолжил:

– Я найду себе новое тело, как только мой Чернокнижник добудет мне достаточно магической пищи. То, что сделал со мной Вольфзунд, не прошло бесследно. Я не могу быстро перемещаться, мне не хватает сил на долгие переходы, я не могу бродить по миру и впитывать магию сам. Но теперь у меня есть помощник. Мой наследник, которого я так ждал. За взрослением которого наблюдал издалека, ожидая, когда магия вернётся и поможет ему услышать мой зов.

– Мальчик погиб! Это уж точно! Гиорт приказал убить бастарда Жиевы! Ты что, успел завести запасного? – Ленард, казалось, не слишком охотно верил россказням горбуна.

– Так уж и погиб? Нет, Ленард. Мой младший сын не погиб. Его отнесли в лес, это правда. Но Первый Волшебник позаботился о нём и послал ему женщину, которая и нашла его посреди чащи. Потом мальчика перекупил астроном-недоучка. Мне было на руку, что мой сын стал учеником астронома. Звёзды, знаешь ли, гораздо больше располагают к магии, чем всё остальное, доступное людям для изучения. Затем Первый Волшебник помог мне снова, отправив моего младшего сына в гости к старшему. Вольфзунд сделал его ещё более восприимчивым к чарам. А потом и вовсе назначил Чернокнижником.

Чернокнижник судорожно сглотнул и тяжело прислонился спиной к еловому стволу. То, что он услышал, казалось невероятным. У него закружилась голова, и он ухватился за нижнюю ветку, чтобы не упасть. Перед глазами заплясали искры, к горлу подкатил липкий ком. Он – сын этого полумёртвого колдуна? Сын альюда Эллекена? Сын королевы? Брат… Брат Вольфзунда?! Нет, нет, такого просто не может быть. Колдун жил так долго, что его разум помутился. А может, давно умерщвлённое тело, поддерживаемое лишь толикой волшебства, уже пришло в негодность, отравляя его разум.

Ветка, за которую он держался, с громким хрустом обломилась, и юноша, потеряв равновесие, неуклюже вывалился на землю между деревьев. Эллекен и Ленард тут же замолчали и повернулись в его сторону. Чернокнижник едва не сгорел от стыда.

– Вот и ты, сынок, – заметил Эллекен.

Чернокнижник поднялся и угрюмо посмотрел на них. Ленард встретился с ним взглядом и растерянно моргнул. Должно быть, ему тоже было непросто принять то, что долговязый тщедушный паренёк – наследник величайшего правителя альюдов.

– Воспитанные молодые люди докладывают о своём прибытии старшим, – произнёс Эллекен. – Ничего, я ещё успею воспитать тебя. Иди к нам, мальчик, раз уж ты успел что-то услышать.

Он так властно посмотрел на Чернокнижника, что тому ничего не оставалось, как повиноваться. На слабых ногах он вышел из своего укрытия и встал перед двумя альюдами. Рядом с ними он снова чувствовал себя робким и застенчивым и прилагал все силы, чтобы не выпустить на волю того жалкого слабака, которого он запер внутри себя.

– Полагаю, ты встречался с Ленардом раньше? – спросил Эллекен.

Юноша кивнул.

– Удивительно, – пробормотал Ленард. – Это всё чёрная магия? Она сделала с ним это?

Эллекен с гордым видом кивнул и отступил в сторону, чтобы Ленард мог лучше рассмотреть Чернокнижника. Юнош ответил ему тяжёлым взглядом исподлобья.

– Я был прав. Вольфзунд – полнейший глупец, раз отказывается использовать эту силу.

– Не такой уж он и глупец, – возразил Эллекен. – Просто он не переоценивает себя. Даже если бы он мог, у него не хватило бы сил использовать её во благо себе. Сил, мужества и изобретательности. Он боится, что тёмная магия доберётся до людей и сделает их одержимыми. Боится, что Магистрат научится использовать её быстрее, чем он. Боится, поэтому сражается с ней. Но Вольфзунд не может сам иметь прямых дел с тьмой, ты знаешь это. Однако мне эта стихия знакома так же хорошо, как птице знакомо небо, а моуру – болотная топь. Если ты, Ленард, пришёл, чтобы помогать мне, я рад, что из двух правителей ты выбрал сильнейшего. Скоро многие поймут, что Вольфзунд не прав. Ты ведь раскроешь им глаза, Ленард?

Молодой альюд как-то растерянно посмотрел на горбуна, потом перевёл взгляд на Чернокнижника, и на его лице снова отразилось изумление. Было видно, что ему нелегко дать обещание служить новому предводителю, хоть он и пришёл сюда для того, чтобы увидеться с Эллекеном.

– Подойди ко мне.

Голос Эллекена звучал так убедительно, что Чернокнижник сам невольно сделал шаг вперёд, хотя и прекрасно понимал, что его просьба относилась к Ленарду.

Ленард, как заколдованный, подошёл к Эллекену. Горбун щёлкнул пальцами, и на его ладонях заплясали серебристые огоньки, так хорошо знакомые Чернокнижнику. Эллекен протянул одну руку Ленарду, и тот медленно, словно не совсем понимая, что делает, вытянул свою руку навстречу. Кончики его пальцев погрузились в магический огонёк, а потом и вся серебристая субстанция будто впиталась в руку Ленарда. Он вздрогнул, рассеянно заморгал, а потом осклабился в полубезумной улыбке.

– Я чувствую её внутри себя.

Эллекен удовлетворённо улыбнулся и произнёс:

– Теперь ты убедился, какой силы лишён Вольфзунд. В этих местах её много – целые сокровищницы силы. Надо только уметь отделять и приручать её. Я умею. И ты научишься, если захочешь. Мой сын тебе поможет. – Он повернулся к Чернокнижнику, по-прежнему держа серебристый огонёк на второй ладони. – Ведь правда? Маридос, не так ли? Это имя ты выбрал себе?

Он нервно кивнул, чувствуя, будто на затылок кто-то давит, заставляя его голову склоняться. Колдовской сгусток заманчиво мерцал в руках Эллекена, перетягивая взгляд на себя. Чернокнижнику нестерпимо захотелось коснуться его, поднести к губам, выпить без остатка, впитать в себя, принять его сущность. Кровь побежала по жилам быстрее, а где-то глубоко в груди тоскливо завыл ничтожный человек, которого он так старался забыть.

– Это твоё, бери, – почти ласково сказал Эллекен. Его седеющая рыжая борода, освещённая серебром, казалась выкованной из какого-то драгоценного металла, а голубые глаза сверкали, как отблески на тёмных болотных водах. – Возьми её до капли. Посмотри, кем ты станешь, сынок.

Чернокнижник жадно потянулся к манящему огоньку, стараясь не обращать внимания на крики смертного в своей голове. Его пальцы коснулись вожделенного пламени, и тут же по всему телу пробежала крупная дрожь. Магия впиталась в кожу, забурлила в крови, ударила в голову. Если раньше он просто чувствовал, что изменился, стал сильнее и властнее, то сейчас понял, что наконец-то бесповоротно стал другим. Он посмотрел на свои руки: кончики пальцев стали чёрными, как уголь, кисти – пепельно-серыми, и только бледные предплечья сохранили привычный цвет.

Он поднял взгляд на Эллекена и увидел на лице горбуна одобрительную улыбку.

– Теперь ты готов к новому воплощению, Маридос. Только представь, какая сила ждёт тебя. Чернокнижники прошлого не просто следили за магическими источниками, укрощая их тёмную мощь. Они повелевали созданиями тьмы, укрощали их и вместе с Волхвами, пастырями других волшебных созданий, обеспечивали мирное сосуществование смертных, альюдов и остальных существ. Ты будешь повелевать всей нежитью, а они будут с радостью выполнять все твои желания, как ручные псы. Вместе мы станем править всем сущим. Разве это не прекрасно?

– Я тоже! Тоже хочу быть с вами! – горячо заявил Ленард. – Я буду вам полезен! Я расскажу всем альюдам, как ничтожен Вольфзунд по сравнению с тобой, Эллекен!

Он едва не захлебнулся своим восторгом, и Чернокнижник бросил на него презрительный взгляд.

– Приятно слышать, что ты принял твёрдое решение, – сказал Эллекен. – А что же ты, Маридос? Почему молчишь? Скажи, ты готов к обряду?

Если сейчас он – Серый, то какое же бескрайнее могущество откроется ему, когда он станет истинно Чёрным? Восторг и пламенная жажда величия зажглись в его сердце.

– Ты во мне ещё сомневаешься? – ухмыльнулся Чернокнижник. – Конечно, я готов.

Голос человека в его голове наконец-то замолк, будто погребённый под снежной лавиной.

* * *

Крылья ловили ветер, внизу простирались тёмные хвойные леса с зеркалами озёрец и болот. С каждой минутой становилось холоднее, и изредка в воздухе начали попадаться мелкие снежинки, похожие на манную крупу. Кемара зорко просматривала сорочьими глазами местность: не шевельнётся ли где знакомая человеческая фигура? Не вспыхнет ли серебряный огонёк?

Хозяин послал её в путь, чтобы она разузнала вещи, закрытые для него самого. В голове Кемары не укладывалось: неужели было на свете что-то, неподвластное Окэлло? Что за лихо должно было осесть в северных болотах, чтобы сделать эти Земли недоступными для взора Вольфзунда?

Он не мог дотянуться туда взором или переместиться в Мёртвые Земли – что-то на севере противилось этому. Зато у сороки – обычной птицы – должно получиться. Ничего сложного тут не было, нужно просто слетать и посмотреть, что там происходит, чем занят Чернокнижник и не натворил ли он непоправимого.

Ей было странно думать о том, что Рич, всегда такой робкий и тихий, стал вдруг могущественным магом, которого остерегается сам Окэлло. А может, Вольфзунд боится вовсе не Чернокнижника, а чего-то – или кого-то другого?

Зато, если она выяснит что-то стоящее, хозяин может её наградить. А если повезёт и она принесёт на хвосте особо ценные сведения, то, может, этого будет достаточно, чтобы вырваться из его оков и зажить новой жизнью.

Её птичье чутьё безошибочно различило запах магии, разливающийся по студёному воздуху. Ничего хорошего это не сулило. Так резко и ярко могла пахнуть только самая чистая чёрная ворожба, смертельно ядовитая, отравляющая всё вокруг. Перья у сороки встали дыбом. Птичье сердце заколотилось от предчувствия беды. Если бы не приказ Окэлло, она сломя голову бросилась бы прочь, вспарывая воздух резвыми крыльями, и мчалась бы так долго, пока не выбилась бы из сил.

Чёрные еловые леса начали редеть, между деревьями всё чаще темнели болотистые участки, а вместо могучих елей из земли торчали уродливые, поломанные скелеты деревьев, до блеска обточенные злыми ветрами. По земле здесь клубился туман, похожий на пролитый яд, белёсый и густой, как маковое молоко.

Удивительно, но даже в этих краях жили люди. Кемара различила кособокие квадратики крыш и почуяла острый запах дыма, тянувшегося из печных труб.

Эти места казались ей больными. Кривые, источенные ветром остовы деревьев, мутные болотистые лужи, жухлые травы под ядовитым покровом колдовского тумана – будто какая-то смертельная болезнь настигла землю, и даже этот непривычный для лета холод походил на предсмертный озноб.

Зоркий птичий глаз выцепил человеческую фигуру, одиноко бредущую по редкому перелеску. Сорока взмахнула чёрно-белыми крыльями, ловя воздушный поток, и начала плавно снижаться.

Кемара опустилась на обломанную ветку и крепко обхватила её когтями, чтобы не упасть. Обточенная ветром древесина, к тому же без коры, была весьма коварным насестом. Сорока взмахнула хвостом, восстанавливая равновесие, и воззрилась сверху вниз на человека.

Сначала ей показалось, что это кто-то из местных жителей. Но потом она смекнула, что плащ юноши скроен по городскому фасону, а сапоги явно стоили слишком дорого для жителя забытой Первым Волшебником северной деревушки. Сорока взлетела с ветки и нацелилась на соседнее дерево, чтобы опередить юношу и взглянуть на него с лица. Птичьи когти скользнули по толстой ветке, и она возмущённо застрекотала, хватаясь лапами за твёрдую древесину. Когда Кемара, тяжело взмахивая крыльями, взгромоздилась на ветке, то поняла, что наделала слишком много шума. Юноша остановился и внимательно разглядывал её, чуть склонив голову набок.

Кемара недоверчиво уставилась на него. Лицом он походил на Ричмольда как брат-близнец. Но вот его осанка была совсем не похожа на осанку вечно зажатого, сутулого астронома. Волосы и глаза юноши были темнее, чем у её друга, и Кемара замерла в недоумении.

Незнакомец подошёл ближе и расплылся в ухмылке.

– Здравствуй, Кемара.

Он щёлкнул длинными пальцами, и сорока почувствовала, как её ноги начали расти, перья втянулись в кожу, а клюв стал уменьшаться. Когти втянулись в пальцы, и она, взвизгнув по-человечески, неуклюже упала вниз.

Кемара ударилась о поросшую мхом землю и замерла, тяжело дыша. Не может быть! Над её обликом властен только Окэлло, тот, чьей рукой было наложено колдовство! Так как же она смогла стать человеком сейчас, когда хозяин далеко от неё? Может, он решил, что именно сейчас ей лучше оставить птичий облик?

– Очень мило, что ты решила проведать меня. Больше никто из «друзей» сюда не добрался.

Юноша подошёл к ней и присел на корточки рядом. Кемара грузно перевалилась на спину и села, подтянув колени к подбородку. Как всегда после перевоплощения, голова у неё кружилась. Она недоверчиво взглянула на юношу.

Те же угловатые скулы, покатый лоб, сломанный нос со вздёрнутым кончиком и крупные тёмные веснушки по всему лицу. Это точно он. Только странно изменившийся и какой-то… злой. С его изящными кистями рук произошло что-то странное: они были будто покрыты слоем толчёного угля, который темнел от предплечий к кончикам пальцев.

– Кто ты? – хрипло прокаркала Кемара. Голос пока плохо слушался её, то ли от волнения, то ли от неумелого перевоплощения.

– Не узнаёшь? – с притворным сочувствием спросил он и покачал головой. – Как же так? Мы были друзьями в прошлой жизни. Мне даже казалось, что ты чуточку влюблена в меня. Да уж, поистине птичье легкомыслие.

– Нет, – возразила Кемара. – Ричмольд быть не такой. Ты – не он. Что ты с ним сделать?

– С унылым калекой? – хмыкнул юноша. – Посадил на цепь. Утопил на дне болота. Запрятал в подземелье. Думай как нравится. Только его больше нет. Есть я. Мои подданные зовут меня Маридосом. Если хочешь, можешь называть меня так же.

Кемара поняла, что худшие опасения Окэлло подтвердились. Чёрные силы сделали своё дело, превратив её друга в странного колдуна, который успел основать на болотах своё безумное королевство. Что за «подданные» присягнули ему? Густой дух волшбы, стоящий в воздухе, не предвещал ничего хорошего. Нужно скорее донести Вольфзунду, что Ричмольд превратился в опасного противника. Неизвестно, как он захочет использовать свою силу, что за тёмное колдовство совершит. Любое его действие может быть опасно для шаткого равновесия. Лучше, если хозяин поскорее пришлёт кого-нибудь из альюдов, чтобы разобраться с новоиспечённым магом, пока не стало совсем поздно.

– Превратить меня обратно, – зашипела она.

– Зачем? – удивился Чернокнижник. – Мне как-то больше нравится разговаривать с человеком, чем с птицей. Я же не чокнутый, как некоторые.

Он хохотнул, и Кемара прикусила язык, чтобы не поспорить с его последним утверждением.

Если уж она добралась сюда, нашла Чернокнижника и убедилась в его магической силе, то ей нужно узнать о его планах как можно больше. Если она всё вызнает и расскажет хозяину, он может щедро вознаградить её и сестёр.

– Что за подданные у тебя? – спросила она. – Старики из развалюх?

Он долго смотрел на неё немигающими тёмными глазами, под которыми залегли фиолетовые тени. Кемара заметила, что его щёки совсем ввалились, волосы спутались и отросли, а кости ключиц выпирали, как спицы на колесе. Кемара посочувствовала ему. Должно быть, тёмная магия так вскружила ему голову, что он даже забывал поесть и отдохнуть. Она нашла его бредущим по лесу. Только Первый Волшебник знает, сколько часов он брёл так, забыв обо всём на свете и улыбаясь своим безумным мыслям.

– Отнюдь, – выдохнул, наконец, Маридос-Чернокнижник. Облачко его дыхания обдало Кемару запахами ночных фиалок и жжёных спичек. Она поморщилась и отвернулась. – Надо вас познакомить. Женщины любят собираться в компании и болтать о всяких пустяках.

– О чём ты говорить? – спросила Кемара.

Юноша выпрямился во весь рост, сделал несколько шагов назад и, улыбнувшись ей, медленно развёл руки в стороны. Поднялся холодный ветер, и Кемара пожалела, что не надела перед превращением тёплое платье. Крупные снежинки закружили в воздухе, запах колдовства стал таким сильным, что от него щипало в носу.

Из земли позади Чернокнижника начали вырываться серебристые язычки пламени. Они плясали на ветру, разгораясь сильнее. Кемара во все глаза смотрела на них, пытаясь понять, что происходит. Ближайший серебряный костёр взвился на высоту человеческого роста, а в следующий миг обернулся стройной девушкой с длинными серебряными волосами. Второй, третий, десятый огоньки тоже стали девушками, и скоро их серебристые фигуры заполнили всё вокруг. Кемара вскрикнула от страха.

Она узнала моуров. Ими становились души тех, кто добровольно закончил жизнь, бросившись в воды реки или пучины моря. Отчего-то и мужские, и женские души принимали облик стройных молодых девушек, и от этого моуры пугали Кемару ещё больше. В давние времена Чернокнижники присматривали за ними, как и за другими порождениями тьмы, и следили, чтобы коварные дети болот не причиняли никому вреда. Моуры жестоки и кровожадны: Кемара слышала, что раньше они частенько воровали младенцев у смертных женщин и выпивали их кровь, угоняли из деревень скот, сжирая его заживо, и заманивали молодых мужчин, увлекая в свои опасные хороводы.

Моурам нужен сильный пастырь, которого они будут бояться. Тот, кто устоит против их колдовства и останется твёрд, даже когда сотни обнажённых красавиц предложат ему пуститься с ними в дикий танец под луной.

Рич явно не был таким.

Ему одному не совладать с таким полчищем моуров. А стригои? А болотники? И вся другая нежить, порождённая магией? Нужны десятки Чернокнижников, чтобы навести порядок. Десятки могучих опытных колдунов, обученных альюдами. А сейчас у Окэлло есть только этот мальчик, сбившийся с пути.

Моуры хихикали и откровенно кокетничали с Чернокнижником. Он лучезарно улыбался серебряным девушкам, свысока поглядывая на Кемару. Она медленно покачала головой.

– Это плохо. Рич бы так не поступить. Ты прятать его внутри себя, но знай, что он всё слышать. Я говорить ему. Рич, одумайся. Вернись.

Моуры визгливо захохотали, как стая развеселившихся галок. Чернокнижник скалился в злобной усмешке. Внимание моуров явно льстило ему, и он красовался перед ними, как актёр на сцене ярмарочного балагана.

Кемару передёрнуло от отвращения. Она поднялась с земли, оправила платье и гордо вскинула голову.

– Превратить меня обратно. Сей же час!

Чернокнижник обернулся на моуров и, с сожалением кивнув им, снова вздел руки. Девушки вновь обернулись кострами и исчезли, угаснув среди клочьев тумана. Юноша подошёл к Кемаре вплотную и приподнял её подбородок двумя пальцами. Кемара дёрнула головой и отвернулась.

– Раньше я тебе не говорил, что ты красивая, – сказал он. – Будешь моей?

– Что?! – возмутилась Кемара.

– Моей подданной. Ты ведь хочешь навсегда остаться человеком, не так ли? И твои сестрички тоже. Ты уже убедилась, что я достаточно силён, чтобы менять твой облик, Кемара. Останься со мной, и больше никогда не обернёшься птицей. Если сама того не пожелаешь, конечно. Перестань быть марионеткой демона. А я защищу тебя от него, если он узнает.

– Если, – горько усмехнулась Кемара. – Он уже знать. Наверняка знать. От него ничего не скрыться, Рич. Ты думать, он такой, как ты. Такой, как вы, люди. Но Окэлло совсем другой. Тебе его не понять. Он узнать, и он убить и меня, и моя семья.

– Так уж он и всесилен? – Глаза Чернокнижника странно сверкнули. – А что, если есть кто-то сильнее его? Нет, я сейчас не про себя. А про того, кто намного старше и опытнее Вольфзунда.

– Не может быть, – отрезала Кемара. – Он мёртв. Не может быть.

– Ну, допустим, – уклончиво улыбнулся Чернокнижник. – Тем не менее. Ты можешь остаться здесь, под защитой меня и моих моуров. Стригои тоже станут слушать меня, едва я обрету большую мощь. Только представь: что такое Вольфзунд и горстка его нелюдей против Чернокнижника и армии нежити? Неужели ты хочешь вечно быть на побегушках? Такая красивая, такая сообразительная! Обладающая магией кукольников! Ты станешь сильнее, Кемара, и, может, научишься управлять самим Вольфзундом. Твоя семья заживёт, как живут все люди. А всего-то нужно выполнить одну мою просьбу.

Кемара сглотнула ком в горле. Она знала, что не пойдёт против Окэлло. У неё не хватит духа. То, что предлагал Чернокнижник, было дурманяще-заманчиво. Прекрасные картины встали перед её глазами, расцвели красками, будто им суждено было стать явью. Да, она мечтала освободиться. Мечтала, чтобы её сёстры и родители обрели человеческую жизнь. Но она мечтала добиться этого сама, своей верной службой хозяину. Тем не менее она спросила:

– Какую просьбу?

Чернокнижник довольно улыбнулся. Всё равно теперь его лицо было отмечено печатью какой-то внутренней злобы. Рич никогда не смог бы так ядовито улыбаться. Магия изменила его, и Кемара боялась, что больше никогда не увидит его прежним.

– Сделай всего одну куклу. И заставь её прийти сюда. Это просто для тебя, я знаю. Ты даже не пойдёшь против воли Вольфзунда. Может быть, ему это даже понравится. Мне нужна она, чтобы взрастить свою силу.

Тёмный обряд. Кемара всё поняла. Она даже не стала спрашивать, кого именно он хочет заманить в Мёртвый Лес. Этот ритуал древен, как мир. Маг должен убить того, кем дорожит больше всех, и это сделает его истинно могучим, очернит его душу настолько, что его уже нельзя будет спасти. Такое не искупить, и это зло навеки срастается с душой самого колдуна, становится его проклятием.

Ревность кольнула её. Если бы он попытался прямо сейчас убить её саму, ей было бы не так больно. Почему именно Алида? Чем эта странная девчонка стала так дорога ему?

– Так что ты ответишь? Ты приведёшь мне Алиду Фитцевт?

Кемара промолчала. Всё-таки он просил от неё слишком многого.