Текст книги "Папы – не мамы. Как отцы влияют на жизнь девочек – маленьких и взрослых"

Ощущение безопасности

Ощущение безопасности у ребенка в первую очередь неразрывно связано с отношениями с матерью. Оно формируется в период объектных отношений – это младенчество, когда ребенок знает мир только по частичным объектам (грудь, голос матери, собственный палец, который младенец засовывает в рот, заменяя сосок). На базе этого формируется доверие и эмоциональная связь с едой: мне хорошо и спокойно, когда я ем.

Именно поэтому нервное напряжение у некоторых людей проявляется в желании грызть ногти (аналог сосания пальца или соска). По этой же причине люди любят семечки или картошку фри (одинаковый нервный процесс поглощения пищи) и приобретают привычку курить.

С девочками, записывающимися ко мне на консультации с темой зависимости от курения, мы раз за разом приходим к выводу, что никотиновая зависимость – вторична, а психологическая – первична. Они достаточно легко переходят с обычных сигарет на электронные, а вот от привычки держать что-то во рту окончательно избавиться никак не могут. С течением консультаций выясняется, что девочки находятся в постоянном стрессе и не ощущают себя в безопасности.

Безопасность в отношениях с отцом находит отражение во внутренней уверенности девочки, в успешности или неуспешности ее карьеры и способности противостоять жизненным трудностям.

Почему такая разница между материнской и отцовской безопасностью, можешь спросить ты. Я отвечу, что материнская безопасность строится тогда, когда для младенца весь мир сосредоточен вокруг нескольких объектов, а отцовская – когда ребенок начинает отличать мать от других людей. Появляется фигура отца, и вместе с ней – общество, другие люди, которые «не мама».

Соответственно, наличие близких, стабильных и доверительных отношений с отцом создает для девочки базу, на которую она всегда сможет опереться. Если же отношения с отцом рушатся, то рушится и база тоже.

Самым сильным эмоциональным потрясением для девочки, именуемым предательством, являются такие действия со стороны отца, как уход из семьи, наличие второй семьи (особенно если в ней есть другие дети), измена маме, отцовский суицид.

Отношения женщины с мужчинами через призму ее отношений с отцом

Существует расхожее мнение, что выстраивание отношений девочки с мужчинами связано в первую очередь с ее отношениями с отцом. Это далеко не всегда так.

Подобный вариант выходит на первый план, если девочка является единственной женщиной в семье. Тогда в ее психической жизни действительно будет преобладать фигура отца. У нее нет соперницы в лице матери.

Если же девочка растет с мамой и бабушкой, то кого-то из них она наделит функцией отца, чаще бабушку. В этом случае мужчины, с которыми она будет встречаться по жизни, могут быть похожи по характеру на ее бабушку. Когда отцовскую функцию для девочки выполняет дедушка, то ее мужчины будут напоминать дедушку (или же являться его полной противоположностью).

Если мы говорим о семье, где есть и мама, и папа, то взаимоотношения девочки с женщинами и мужчинами во взрослом возрасте будут измененной версией ее отношений как с отцом, так и с матерью.

Самая же важная составляющая чувств такой девочки – это отношение отца к матери. На базе него девочка формирует желание, как ее партнер будет относиться к ней. А вот отношение к отцу девочка создает на базе отношения мамы к папе. Непосредственные отношения дочери и отца в этой связи вторичны. Они становятся первичными при отсутствии третьего лица в семье (мамы).

Давай немного поговорим о перипетиях выстраивания этих взаимоотношений, однако помни, что каждая семья уникальна и психическая жизнь каждой девочки – тоже.

Итак, отношение к отцу сформировалось. Что мы можем сказать о последствиях тех или иных дочерних чувств?

Мой отец самый лучший

«Мой отец самый лучший», – считает девочка, чья мама боготворила своего мужа и всячески показывала, как им с дочерью повезло, что «у них» такой папа. Как правило, мама, превозносящая своего мужчину, при детях старается даже не называть его по имени, он исключительно «папа» и исключительно «наш». В таких семьях складывается впечатление, что сама мама искала себе идеального отца, а когда нашла, не пожелала «отдавать» его дочери, предпочтя разделить на двоих.

Конечно, в таком контексте мы говорим о непройденной мамой сепарации: она выстраивает весь мир вокруг одного человека и заставляет дочь боготворить его тоже. В результате девочка начинает верить в исключительность своего отца.

К чему это приводит? Конечно, к одиночеству.

Мужья, чьи жены их боготворят, далеко не всегда ценят это. Обожание другого человека воспринимается как удавка, от которой хочется избавиться. Поэтому девочка, видя, как папа отстранялся от мамы, а мама смотрела на него восторженными глазами, будет выбирать таких же отстраненных мужчин.

И как бы она ни старалась, она не способна найти того, кто был бы лучше, чем ее отец. Каждый мужчина в чем-то ему проигрывает. В итоге девочка оказывается обречена либо на вечный поиск, либо на довольство малым: она находит мужчину, однако он постоянно проигрывает в сравнении с ее отцом.

Что касается мамы в этой ситуации, то она оказывается победительницей. Она выиграла в соперничестве с дочерью «за отца», получив того самого, единственного. Дочь же остается на втором месте.

В моей родительской семье с материнской позиции реализовывался именно такой сценарий, хотя он, к счастью, и не переходил патологических границ. Благодаря этому я сумела с возрастом обрести критическое мышление, а с погружением в психологию увидела в родителях людей, а не фигуры, которыми они мне представлялись в детстве.

Однако, несмотря на всю проработку, меня все равно цепануло, когда недавно в телефонном разговоре мама назвала моего отца по имени, а потом ойкнула и поправилась:

– Папа, я имела в виду.

– Ты думаешь, я не знаю, кто он такой, если ты не уточнишь? – раздраженно спросила я, но мама только рассмеялась и повторила: «Папа, папа».

Я вспомнила, насколько же стыдно мне было за каждую ссору с отцом, потому что после конфликта в мою комнату обязательно приходила мама и говорила, что папа меня очень любит, а я так отвратительно с ним поступаю.

Люблю отца на расстоянии

«Люблю отца на расстоянии», – говорит девочка, у которой близость с отцом оставила слишком много травмирующих воспоминаний. Реальность настолько расходилась с мечтами и образом идеального отца, что девочка была вынуждена разделить эти фигуры в своем воображении. В этом случае мы с большой долей вероятности можем сказать «привет» отношениям по переписке.

Девочке намного проще любить фантазию об отце, которую она создает в своей психике, чем сталкиваться с реальным воплощением человека. Этот же сценарий переносится на гипотетического партнера.

Если ко мне на консультацию приходит девочка и упоминает, что ее парень живет в другом городе или даже стране, со временем обязательно выясняется, что предыдущие отношения тоже были на расстоянии. Либо – другой вариант – отношения начались классически, но девочка сама телепортировалась от парня на край света.

Такие отношения обычно заканчиваются ничем. Встретиться с человеком почему-то никак не получается: то он живет на другом континенте, то у него проблемы с документами, то нет денег на билет, то он постоянно работает, то живет с родителями (читай: с женой). Я сталкивалась с историями, в которых мужчины приглашали девочек к себе в страну, а когда те уже собирали вещи, оказывалось, что ему «еще надо подумать».

О чем ты там думаешь, спрашивается? Сначала подумай, сделай выбор, потом предложи. Это логично.

Казалось бы, дело в мужчине: это же он не делает шагов к встрече, но, если копнуть чуть глубже, мы увидим внутри девочки страх близости и колоссальное облегчение от того, что отношения закончились и можно начать новые. Снова по переписке, конечно же.

Люблю отца, только когда вижу

«Люблю отца, только когда вижу, а на расстоянии он меня жутко раздражает», – написала мне подписчица.

Здесь мы видим очень любопытное отражение чувств отца, который бросает свою женщину и ребенка.

Я уже говорила о том, что связь между отцом и младенцем необходимо специально создавать посредством их постоянного общения, и я еще подробнее буду говорить об этой связи в пятой части книги в рассуждениях об ушедших отцах. Здесь скажу кратко: связь, формирующаяся у отца и ребенка, слабеет без живого физического контакта.

Обычно это относится именно к отцам, в то время как дети тянутся к родителю в любом возрасте и состоянии. Однако бывает и обоюдная реакция – когда у дочери связь тоже крепнет при живом общении и ослабевает без него.

Этому есть множество причин.

Например, в детстве отец проводил с дочерью много времени. Когда, выросшая, она оказывается рядом с ним, то погружается в те былые воспоминания. Она видит отца, слышит его голос, чувствует запах, и ее чувства воскресают. Когда же отец отдаляется физически, на первый план выходят обиды, и если у девочки из прошлой истории на расстоянии формируется фантазия об идеальном отце, то здесь образ отца претерпевает негативные изменения. Он демонизируется. Реальный контакт позволяет убрать демонизацию и вспомнить все то хорошее, что связывает ребенка с отцом.

Другая причина любви к отцу при реальной встрече – жалость или страх. Они возникают, если отец болен или же просто стареет. Девочка сталкивается лицом к лицу со страхом смерти.

Она видит седину на висках отца, лишний вес, морщины на его лице, и ей становится страшно от мысли его потерять. От страха усиливается любовь, а точнее, паническое желание оказаться к отцу ближе. Когда же контакт исчезает, то и страх смерти становится меньше и вновь появляется место для раздражения.

Любовь из страха потери свойственна детям по отношению к обоим родителям, однако к отцу она более выражена исходя из реалий нашей жизни, в которых мужчины живут намного меньше женщин. Таким образом, вероятность потерять отца кажется намного выше вероятности потерять мать.

Ненавижу отца, но маму люблю

«Ненавижу отца, но маму люблю», – классическая схема, которой придерживаются многие мои клиентки, вышедшие из деструктивных созависимых семей.

Конечно, «ненависть» – это очень мощное слово, и это чувство не означает, что любовь девочки к отцу гаснет, однако она претерпевает сильные изменения. С мамы снимается ответственность за происходящее, и выстраиваются четкие полюса «хорошо»/«плохо». Что называется «Добро пожаловать в спасательство!».

Без сомнения, в семье такой девочки процветало эмоциональное и физическое насилие, и даже если детей отец особо не трогал, то маме доставалось. Мы видим здесь классический треугольник Карпмана (жертва, агрессор, спасатель), где ребенок оказывается средним элементом между двумя воюющими родителями.

На самом деле треугольник Карпмана имеет особенность распадаться на маленькие треугольники, где каждый участник, в зависимости от ситуации, может играть то одну, то вторую, то третью роль. Поэтому количество ситуаций, в которых могут оказываться участники, безгранично.

Например, деспотичный отец будет агрессором для жены и детей, но спасателем для своих друзей, которым он всегда готов помочь своим временем, деньгами или связями. Терпеливая мама будет жертвой для мужа-тирана и пассивным агрессором для детей (она наблюдает за тем, что происходит, но не бросает агрессора, оставляя детей расти в насилии).

Девочка, чья мама постоянно жаловалась ей на отца, вырастет с ненавистью к нему, однако, наблюдая за его отношением к маме, найдет себе такого же мужчину. Причем этот мужчина не обязательно будет откровенным деспотом. Он будет транслировать те главные качества, которые отец девочки транслировал ее матери. Например, игнорирование ее потребностей. Если отец выбирал друзей либо алкоголь или наркотики вместо своей женщины, то и дочь окажется в отношениях с человеком, у которого она будет на втором месте.

Что станет делать девочка, рожденная в подобной семье?

Для начала, реализуя эдипов комплекс, она возьмет на себя роль «хорошего партнера» для мамы, в то время как отец в ее психике займет позицию «плохого партнера». В особенности это свойственно старшим детям, привыкшим нести ответственность за младших и маму. Такая фантазия особенно хорошо работает на расстоянии, когда девочка может не сталкиваться с реальным отцом и как бы игнорировать его присутствие в жизни мамы.

Такие девочки обычно агрессивно настроены к отчимам, потому что подсознательно считают, что место отца должны были занять они. Нейтральными выстраиваются отношения с тем отчимом, в котором девочка не видит фаллической угрозы (мужчина не способен стать ей соперником в борьбе за мать).

Один из классических вариантов развития будущих отношений такой девочки – попытка спасти своего мужчину.

«Со мной он изменится».

«Я смогу излечить его своей любовью».

«Да, он обижает меня, но это потому, что обижали его. Я помогу ему».

«Он без меня пропадет».

«Почему ты не любишь себя, посмотри, как люблю тебя я».

Минус этой идеи состоит в том, что спасатель стремится исцелить агрессора, который об этом не просил, тем самым становясь для него насильником (агрессором), а самого агрессора превращая в жертву… и заставляя его, защищаясь, становиться агрессором в еще большей степени. В противовес этому агрессор ищет того, кто спасет его от спасателя (например, друга или другую женщину). И все это превращается в калейдоскоп треугольников.

Интересный момент заключается в том, что выйти из позиции агрессора намного проще, чем из позиции жертвы или спасателя. Агрессору достаточно пережить катастрофу, потерять что-то очень ценное, чтобы его установки поменялись. Мы поговорим об этом в следующей части книги: про тираничного отца, потерявшего власть.

А вот жертве или спасателю нужно вытягивать себя за уши из условного комфорта и поощрения, которые он или она получает со стороны общества. Жертве и спасателю нужно выйти из позиции «я – молодец», насильно причиняя себе дискомфорт.

А вдруг я приемная?

Бывали у тебя такие мысли в подростковом возрасте? Если да, то не переживай, они вполне нормальны! Это естественный этап в принятии своих родителей.

На начальном этапе для каждого ребенка родитель – это Бог. Позже оказывается, что Бог косячит.

Сказать точно, в чем же именно, не всегда представляется возможным. Мама может родить второго ребенка, а папа не выполнить обещание прийти на школьный спектакль, и порой этого оказывается достаточно. Какое-то время ребенок еще пытается оправдать родителя тем, что он не станет делать ребенку плохо, значит, все, что происходит, делается во благо.

Эта фантазия закрепляется при условии, что родитель с ней согласен. Например, после физического насилия над ребенком мама или папа приходят к нему и говорят, что не нужно обижаться на папу, что «папа тебя очень любит».

Так формируется связка между насилием и любовью.

Ближе к подростковому возрасту (лет 10, плюс-минус) ребенок уже не может оправдывать родителей. Наступает разочарование. Однако идею о родительской божественности ребенок отпустить все еще не готов. Тогда он решает, что идеальные родители все-таки существуют, но это не те, что рядом, а другие. Эта фантазия и выражается в мыслях об удочерении или усыновлении.

Возникают фантазии, что ребенок приемный, а настоящие родители его оставили или потеряли.

Тебе это ничего не напоминает? Никакая история не возникла в голове? Может, какая-нибудь очень запутанная история одной очень длинноволосой девочки?

Рапунцель: дочь родителей с грустными лицами
Диснеевский вариант

Подлинный сюжет «Рапунцель» мы с тобой разберем, когда будем говорить про родительскую гиперопеку, сейчас же обсудим более современный вариант.

Я думаю, что было бы недальновидно ориентироваться в своем анализе только на изначальную трактовку какого-либо сюжета, ведь переделка происходит всегда почему-то и зачем-то. Большинство сказок братьев Гримм, например, известны широкой аудитории в измененном варианте, и именно в этом виде они стали популярны.

Почему? Потому что задевали боль аудитории.

В следующей части книги мы с тобой еще не раз обратимся к сказкам.

Итак, что мы видим в диснеевской «Рапунцель»?

Мы видим девочку с волшебными волосами, которую злая колдунья Матушка Готель выкрала у короля и королевы (не меньше!). Колдунья хотела взять только волосы и использовать их для вечной молодости, однако оказалось, что, если волосы отрезать, они теряют свою волшебную силу. Поэтому она забрала девочку и заточила ее в башне в глухом лесу. Вход в эту башню был только через окно, в которое Рапунцель скидывала свои длинные волосы, и колдуньям могла по ним забраться наверх.

Рапунцель выросла с Матушкой Готель, искреннее считая ее своей матерью, однако где-то глубоко внутри у нее сохранились ранние воспоминания о настоящих родителях.

Каждый год в день рождения Рапунцель король и королева запускали в небо горящие фонарики в память о дочери и в надежде, что однажды она вернется. Рапунцель каждый год смотрела на эти фонарики и чувствовала, будто они загораются для нее.

Этот вариант сказки очень четко ложится на детскую фантазию об удочерении. Более того, мы видим очень большую разницу между приемной матерью Рапунцель и ее биологическими родителями.

Матушка Готель – один из основных персонажей. Она – классический токсичный родитель, которого ребенок одновременно любит и боится. К ней невозможно отнестись исключительно негативно (по крайней мере, в первой половине мультфильма): она ведь заботится о Рапунцель, она, кажется, волнуется за ее безопасность, предостерегает от тревог окружающего мира. Да, это удушающая гиперопека, но она преподносится под соусом заботы.

Мысль о том, чтобы ослушаться мать или расстроить ее, причиняет Рапунцель боль. Она не хочет становиться причиной плохого самочувствия матери (которое та активно демонстрирует при каждой попытке Рапунцель воспротивиться чему-то).

В реальной жизни это звучало бы так: «Ты меня в могилу свести хочешь?» или «Совсем не бережешь материнское сердце». Собственно, об этом и поет Матушка Готель в своей песне «Рапунцель всех умней», давя на чувства вины и стыда.

Что же касается реальных родителей Рапунцель, о них можно сказать только одно. Они – король и королева с грустными лицами. За весь мультфильм они не произносят ни одной фразы. Все, что они делают, – это цепляются друг за друга и печально смотрят друг другу в глаза. Много лет их жизнь состоит только из ожидания возвращения дочери.

Мы не знаем ничего об их попытках ее вернуть. Насколько активно они старались? Сколько потерпели поражений? Что вообще делали? Чем живут? Что любят?

Нам не сообщается ничего об их характерах. Мы не слышим даже их голосов! Они – не более чем идеальная картинка. Фантазия, на которую ребенок может наслаивать все что угодно. При этом Матушка Готель вполне реальна и с каждой сценой все больше отвращает от себя зрителя.

Теперь об отличии мультфильма от реальности.

В мультфильме Рапунцель оказывается наделена волшебными волосами, и именно по этой причине ее крадут. Она особенная.

Реальная же девочка, которой пришла в голову фантазия об удочерении, не может долго удерживать идею своей исключительности.

Каждый ребенок нарциссичен и на какой-то период способен допустить, что его выкрали из колыбели. Однако возникает вопрос: если родители потеряли его, то почему они его еще не нашли, они ведь идеальные?!

Нарциссизм оборачивается другой стороной, при которой ребенок считает себя виновником всех несчастий, происходящих в родительской семье. Если он не особенный и родители его не теряли, значит, от него отказались. Почему? Потому что он совершил что-то очень плохое.

Все эти фантазии здорово расстраивают ребенка, пока он пытается свыкнуться с мыслью, что его родители не боги.

Я прекрасно помню свои рассуждения на эту тему. Мне было десять. Я стояла в ванной комнате, смотрела на свое отражение в зеркале и с тоской думала, что нет, я не приемная. Слишком сильно я похожа на маму и бабушку по отцовской линии.

Мне не удалось погрузиться в фантазию о живущих где-то идеальных родителях.

Зависть к другим детям: «Мне бы таких родителей!»

Зависть – следующий этап после фантазий об удочерении.

Появление зависти к другим девочкам сигнализирует о том, что принятие неидеальности родителей свершилось. Девочка признает свое родство с ними и отвергает фантазию о живущих где-то родителях-богах. Отныне ее мысли звучат так: «Вот бы мне маму и папу, как у Кати, а не таких, как у меня».

Если раньше девочка спасалась от чувства неудовлетворенности при помощи фантазии, то теперь она эту неудовлетворенность ощущает. Зависть указывает на те моменты, в которых девочке чего-то не хватает.

Моя подписчица Д. рассказывала мне о своих переживаниях:

«Когда я училась в начальной школе, у моей одноклассницы был папа, который постоянно приходил за ней в школу. Он был накачанный, очень богатый, с татуировками, модно одетый, постоянно на новых крутых машинах. Он с нами всегда здоровался, дружил, иногда играл в баскетбол. Я его просто обожала. Ночами, когда я ложилась спать, я часто думала о том, как бы я хотела иметь такого папу. Как бы у меня все было по-другому. Но ощущение того, что мой родной отец тоже крутой, все равно было».

Выстраивание откровенных и доверительных отношений с ребенком позволяет создать вербальный мост и узнать из первых уст, что же гложет новоявленного подростка. Если это удается сделать, то и прорехи в отношениях можно залатать и сгладить вход в бурный пубертатный период.