Текст книги "Постмодерн. Общество, религия, культура"

Религиозная идентичность в современном обществе складывается в особых условиях: она требует постоянного пересмотра и непрерывной работы в известных и неизвестных социальных условиях, некоторые из которых находятся в виртуальном мире, другие в мире реальном. Интернет расширяет возможности индивидуальной религии, задает новую форму социальной инфраструктуры для нее.

Конечно, исследователи в последние годы обращаются к вопросу киберрелигии, но рассматривается этот вопрос по большему счету в двух плоскостях: представленность традиционных и нетрадиционных, но реально существующих религиозных групп в Сети и появление особых специфических только для Сети религиозно мистических учений. Первый вид, конфессиональный ресурс, представленный содержанием, репрезентирующим в Интернете существующие религии, которые в течение тысячелетий или десятилетий, в случае с новыми религиозными движениями, существовали вне виртуальной реальности и которые применяют цифровые технологии в целях прозелитизма, наиболее известен. Особенности распространения и деятельности в информационной среде традиционных религий изложены на примере Православия, нетрадиционных на примере Фалунь Гун в монографии «Киберрелигия: наука как фактор религиозных трансформаций»7777
  Киберрелигия: наука как фактор религиозных трансформаций / А. П. Забияко, Е. А. Воронкова, А. В. Лапин, Д. А. Пратына и др. / Под ред. А. П. Забияко. Благовещенск: Амурский гос. ун-т, библиотека журнала «Религиоведение», 2012.


[Закрыть].

Если обратится к второму вопросу, то большинство религий, существующих исключительно в Сети, относятся к так называемым религиям-пародиям: будь то церковь лучезарной Гаечки, невидимого розового единорога и др. Существуют и киберрелигии, позиционирующие сам Интернет «ментальностью, в которой компьютерные технологии приобретают статус сверхценности, наделяются качествами священных объектов и атрибутами божественных сущностей»7878
  Там же. С. 42.


[Закрыть], таким образом представляя отдельную религиозную формацию – крайне неоднородную, наполненную идеями киберпанка, ньюэйджерскими представлениями о информационной матрице, где ангелы выступают как высокоэнергетические сущности и т. д., но данный сегмент крайне незначителен.

Религиоведческие исследования в течение последних нескольких лет, обращаются к новым материалам – исследование использования блогов, подкастов, ютуб-каналов, для определения религиозных практик, также перспективным является вопрос о изучении религиозного поведения в компьютерных играх.

Если обратится к MMORPG играм (массовые многопользовательские онлайновые ролевые игры (англ. massively multiplayer online role-playing game)), охватывающим многомиллионную аудиторию7979
  Число подписчиков (пользователей, оплативших игру) в одной из самых популярных MMORPG игр «World of Warcraft» составляет более 11 млн человек.


[Закрыть] в современном мире, то логичным было бы взглянуть на истоки данного сегмента игровой индустрии. Его происхождение связано с ролевыми играми конца XX в. Ролевик (обычно говорят во мн. ч. – ролевики) – человек, играющий в некомпьютерные ролевые игры, обычно – полевые, кабинетные или настольные ролевые игры. В религиоведческих исследованиях ролевиков чаще всего связывают с неоязычеством – действительно многие так называемые полевые ролевики имитируют те или иные языческие ритуалы на «играх» – своеобразных фестивалях, проводимых вне городской среды.

Религиоведы давно констатировали взаимопроникновение и тесную связь неоязыческих общин и ряда клубов, сконцентрированных на реставрации систем боевых искусств, например, Славяно-горицкой борьбы. Вопрос о соотношении игры и реально существующих языческих представлений у полевых ролевиков требует отдельного антропологического исследования. Кроме полевых ролевиков существует крупное, но гораздо менее заметное течение настольных ролевиков. На данный момент самой крупной компанией по объему продаж материалов для ролевых игр (имеются ввиду книги, журналы и фигурки) является Wizards of the Coast.8080
  Rolemancer : Настольные игры : Индустрия настольных игр сегодня // http://www.rolemancer.ru/sections.php?op=viewarticle&artid=1996


[Закрыть]

Dungeons & Dragons (D&D, DnD) – настольная ролевая игра в стиле фэнтези, издаваемая Wizards of the Coast. Впервые D&D была выпущена в январе 1974 г. компанией TSR, Inc. С тех пор было несколько переизданий. На данный момент это самая популярная система для настольных ролевых игр, но лишь одна из многих. По подсчетам, в данную игру с 1974 г. играли более 20 млн человек.

Интересно взглянуть, в какой мир предлагают игрокам перенестись в рамках данной игры, этот мир является образцом эклектичного фантазийного мира и представляет интерес как способ трансляции синкретических религиозных представлений. В данном «мире», а его специально оставляют без названия, для легкой адаптации истории и включения игрока, имеется наличие источников силы для персонажей, среди которых можно выделить следующие виды: магический, природный, псионический и божественный. Одни черпают свои силы из знаний и внутренней силы мага, другие же являются даром богов, третьи исходят от природы, четвертые из силы мысли.

Космология мира создана таким образом, чтобы включить в себя все возможные религиозные представления, всех возможных богов, различных миров8181
  Manual of the Planes. USA. Questbook, 2001.


[Закрыть]. В ней есть место различным планам существования – астральному, эфирному, обычному земному и множеству внешних планов, каждый из которых является цитированием образов из мифологии того или иного народа: Асгард находится не так уж далеко от Пандемониума, Целестия от Аркадии, Бездна и девять кругов ада соседствуют с Геенной, а в различных дополнительных книгах добавляются китайские и японские загробные миры. Все эти земли населены Духами и полубогами, которые могут быть вызваны при помощи магии на материальный план.

Конечно, эта космология является выдумкой, и играющие осознают это, но игроки, общаясь между собой в терминах игры, образуя субкультуру, неосознанно транслируют специфические религиозные представления, которые отходят далеко от традиционной христианской идентичности. Представителей данной субкультуры немного, но настольные ролевые игры встретили благодарную почву для развития с приходом поколения видеоигр и компьютерных игр. Жанр ролевых компьютерных игр (RPG) на данный момент является одним из самых популярных для игр, на которых воспитывается современное поколение подростков. «Потребительский выбор подростков среди массовой информации и культуры имеет много общего с идентификационной осторожностью, он проходит в зависимости от их участия в различных расовых, классовых, гендерных и иных группах»8282
  Clark L. S. From Angels to Aliens: Teenagers, the Media, and the Supernatural. N. Y.: Oxford University Press, 2003. С. 17.


[Закрыть].

К данному выводу приходит Кларк путем анализа бесед с родителями о воспитании детей и религии. В упомянутой работе демонстрируется, как средства массовой информации и трансляции культуры используются для формирования религиозной жизни людей, и делается вывод о том, подростки не потребляют информацию пассивно. Делая выбор из многообразия современной визуальной культуры, они считают, что это их собственный стиль. Они разделяют свои интересы с друзьями как средство выражения их индивидуальности и как их общий вкус. То есть этот обмен формирует индивидуальные вкусы, с использованием обращения к популярной культуре в процессе становления индивидуальной и коллективной идентичности.

И именно в жанре RPG были реализованы наиболее популярные онлайн-игры, или так называемые MMORPG. Большинство из данных игр выполнены также в жанре фэнтези, в основном эклектично соединяя в себе мифологические представления различных народов.

Иными словами, можно говорить о влиянии настольных и компьютерных ролевых игр на формирование тех представлений, которые, используя термин Рыжова, можно назвать медиарелигиозными. Игры привносят в мировоззрение человека эклектичные представления и тем самым с детства формируют у человека ряд идей. В частности, особо можно выделить следующие распространенные идеи:

1) Наличие внутренней магической силы – чаще всего она носит наименование «мана», «ци», «прана» с помощью которой персонаж может творить заклинания.

2) Необходимость самосовершенствования – так называемой прокачки, тренировки, изучения новых заклинаний и способностей.

3) Особое значение некоторого вида предметов – «магических вещей», «амулетов», «оберегов» и т. д.

Если обратится к западной культуре комиксов, то самым видным, хотя и весьма противоречивым религиоведом, обращающимся к данной теме, является Джефри Крайпл. Читая и интерпретируя мистическую и эзотерическую литературу, те тексты со всего мира, которые, как считали люди, выражают фундаментальные, но обычно скрытые связи между божеством и человечеством, те книги, где на протяжении столетий проводилась ставшая популярной у ньюэйджеров мысль о том, что все люди, по сути своей, это боги в некой маскировке. И тут Крайпл проводит параллели с американской поп-культурой комиксов. Чему и посвящает книгу «Мутанты и Мистическое: научная фантастика, супергеройские комиксы и паранормальное»8383
  Kriple Jeffrey J. Mutants and Mystics: Science Fiction, Superhero Comics, and the Paranormal.Chicago, IL: University of Chicago Press, 2011.


[Закрыть].

Казалось бы, оказавшая значительное влияние на американское общество 70-х культура комиксов ушла в прошлое, но совершенно объективные показатели говорят об обратном. Серии комиксов про Супермена, Бэтмена, Железного человека и других героев стали основной для десятков фильмов – супергеройское кино является трендом последнего десятилетия. Так называемая киновселенная Марвел (издательства, выпускающего комиксы про Тора, Халка, Железного человека и других супергероев), включающая более 20 фильмов, имеет суммарные сборы в 11 млрд долларов, опережая две другие кинофраншизы наполненные магической традицией: Гарри Поттера и уже упомянутые Звездные войны.

Схожим образом складывается ситуация и по другую сторону океана, японская манга – традиционный комикс, отличающийся от западного аналога тем, что по преимуществу издавался в черно-белом варианте, рождает такое культурное явление, как аниме. Исследователи отмечают среди масс-медиа, наполненных оккультным влиянием, современную японскую анимацию, или аниме, основным потребителем которой выступает молодежь. Большая часть выпускаемого аниме рассчитана на подростковую, а часть и на взрослую аудитории. Япония является лидером по производству анимационных фильмов8484
  Иванов Б. А. Введение в японскую анимацию. 2-е изд. М.: Фонд развития кинематографии; РОФ «Эйзенштейновский центр исследований кинокультуры». 2002. С. 56.


[Закрыть], хотя соседний Китай вполне возможно перехватит данную планку. О степени распространенности аниме можно судить по следующему факту – по информации японской организации внешней торговли данный сегмент рынка только в США оценивается примерно в 4,35 млрд долларов8585
  Bosker B. Manga Mania // The wall street journal 31.08.2007 // http://on-line.wsj.com/article/SB118851157811713921.html.


[Закрыть].

Разнообразие сюжетов аниме ограничено только фантазией сценариста. Наряду с аниме, рассказывающим о путешествии к другим мирам и в космическое будущее, существуют аниме, описывающие исторические события или повседневную жизнь школьников. Но тема мистики, магии, неких высших сил или существ есть в большинстве аниме, такова особенность современного потребительского рынка. Образ героя в современной популярной культуре Рыжов выделяет как центральный. «Герой – это не только мифологема или архетип сознания, но и объект поклонения, т. е. культовый, религиозный персонаж»8686
  Рыжов Ю. В. Ignoto Deo: Новая религиозность в культуре и искусстве // http://www.binetti.ru/studia/ryzhov_11_index.shtml.


[Закрыть]. Герои самых популярных аниме обладают различными сверхспособностями, а одной из центральных тем, как и в компьютерных играх, является развитие данных способностей.

Аналогичные тенденции, конечно, могут быть обнаружены и в западной мультипликации – популярная культура Японии и США идут друг другу навстречу уже многие годы. Так, Дэвид Чидэстер, анализируя феномен «диснеезации», приводит пример бойкота продукции компании Уолта Диснея со стороны Южного баптистского согласия США. Как отмечают авторы, мультфильмы Диснея рассматриваются консервативными протестантами не столько как атеистические, а скорее, как несущие иную религиозность, религиозность неоязычества и религиозность нью-эйдж. Критике за идею «круга жизни» подвергся Король Лев, Покахонтос критикуют за духовность, схожую с природопоклонением8787
  Chidester, D. Cross-cultural Religious Business: Cocacolonization, Mc-Donaldization, Disneyization, Tupperization, and Other Local Dilemmas of Global Signification // Religion and Global Culture: New Terrain in the Study of Religion and the Work of Charles H. Long. Reid J. (ed). Lanham: Lexington Books. 2003. C. 158.


[Закрыть]. Но в японской анимации данные тенденции проявляются в значительно большей степени.

С одной стороны, такой выбор сюжетов обусловлен рынком, на котором популярны темы мистики и эзотерики, но, с другой стороны, личностью авторов. Существуют коммерческие сериалы, выпускаемые в Японии, словно на станке: ежегодно начинаются порядка 120 анимационных сериалов, выходящих еженедельно. Часть из них заканчиваются после 12 серий, а некоторые, как например «One Piece», идут десятилетиями.

Но тема личной веры и мистики может является атрибутом и самых известных анимационных фильмов – работ обладателя Оскара Хаяо Миадзаки «Унесенные Призраками», «Наусика из долины ветров», «Мой сосед Тоторо» и др. Сам Хаяо достаточно негативно относится к институциональной религии, и при этом высоко оценивает религию личную: «Догма неизбежно будет сопровождаться коррупцией, и я, безусловно, никогда не сделаю религию основой для моих фильмов. Моя религия, если можно её так назвать, не практикует никакой Библии или святых, но только желание сохранить определенные места и себя самого святым и чистым, там, где это возможно. Такого рода духовность очень важна для меня. Очевидно, она имеет существенное значение, что не может не проявиться в моих фильмах»8888
  Цит. по: DeWeese-Boyd I. Shojo Savior: Princess Nausicaä, Ecological Pacifism, and The Green Gospel // the Journal of Religion and Popular Culture 2009 // http://www.usask.ca/relst/jrpc/art21%282%29-ShojoSavior.html


[Закрыть]. Итак, религиозные представления самого известного из японских режиссеров современности звучат очень близко к идеям мировоззрения искателей новой духовности, совпадают в акцентах на личной религиозности.

Институциональные религиозные группы пробуют найти место прозелитизму в данной сфере, при том не только традиционные религии, но и религии новые. Примером является серия мультипликационных фильмов в стилистике аниме, созданных по заказу японского нового религиозного движения Kofuku no Kagaku («Наука о счастье»). Все фильмы, созданные с 1997 по 2009 г., основаны на произведениях Рюхо Окавы, политического деятеля и духовного лидера данного нового религиозного движения. В основе учения «науки о счастье» лежат синкретические представления. К примеру, в последнем фильме серии – «Воскрешение Будды» – Будда, одетый в деловой костюм, окруженный ангелами западного вида, раскрывает основные положения учения, во время характерного для японской анимации сюжета вторжения сил зла в Токио.

Многие произведения популярной культуры обращаются к сатире. Одним из самых известных примеров является мультсериал «Симпсоны», в котором в юмористической форме поднимаются вопросы борьбы креационизма и дарвинизма, проблема новых религий и целый ряд других. Не останавливаясь подробно на данном сериале, хотелось бы отметить, что религиозные вопросы, репрезентированные в нем, уже стали темой для докторских диссертаций8989
  Feltmate, D. S. Springfield's Sacred Canopy: Religion and Humour in The Simpsons. Doctoral Dissertation, University of Waterloo, 2010 // http:// hdl.handle.net/10012/5628


[Закрыть].

В чем особенность фигур, которые занимают центральное место в поп-культуре, каков герой нашего времени? Молодые люди, протагонисты, стоящие в центре историй и аниме, и американских фильмов, будь то Гарри Поттер или многочисленных адаптаций комиксов, получают в наследство или же случайно находят сверхъявственные силы, и по тем или иным причинам вынуждены использовать их, несмотря на то что до этого вели размеренную жизнь обычных подростков.

Кларк предполагает, что такая вера в чудо и сверхъестественную судьбу «может быть оптимистическим ответом, на вопрос о своей жизни, особенно с оглядкой на жизнь их родителей»9090
  Clark L. S. From Angels to Aliens: Teenagers, the Media, and the Supernatural. C. 69.


[Закрыть]. Подростки воспринимают этот вечный праздник молодости, который лежит в основе популярной культуры, тем самым выражая, что они не хотят расти в бессмысленной рутине взрослого мира. Тут, на наш взгляд, кроется неудовлетворенность институциональной религией, которая в рамках своих норм и догматов прежде всего говорит о благодетельности взрослой жизни.

Следует отметить, что среднему современному подростку для успешной коммуникации в коллективе оказывается стратегически выгоднее знать и оперировать представлениями о магических способностях, манне, реинкарнации и других понятиях, включенных в основное содержание ньюйджерских учений, чем знание символа веры или следование заповедям в Ветхом Завете.

Итак, подводя итоги, можно сказать, что современная религиозная идентичность, в отличие от предшествующих эпох, формируется в рамках особой социокультурной ситуации, где все большую роль играет популярная культура, наполненная религиозными смыслами, связями, и ссылками. Комиксы и основанные на них фильмы, японская манга и основанная на ней индустрия японской анимации, фантастика и фэнтези, настольные игры, компьютерные и мобильные игры – все эти элементы современной западной популярной культуры наполнены религиозной и мифологической символикой. Усвоение с подросткового возраста данных образов, отсылок, представлений создает благодатную почву для формирования гетерогенной религиозной идентичности, способствует легкой адаптации и включению в культовую среду.

Культовая среда питает собой регулярно возникающие институциональные группы нетрадиционной религиозности, однако сама жесткая структура таких групп и негативный образ сектантов не позволяют им оказывать значительного влияния на общий уровень репрезентации религиозной идентичности в социологических опросах. Данная ситуация тесно взаимосвязана с процессом приватизации религии, тем процессом, который на территории некоторых европейских стран привел к становлению новой религиозной идентичности, не связанной с какой-либо институциональной религией. В России же данный процесс привел к широкому распространению особой формы религиозной идентичности, формально православной, на деле же гетерогенной.

Часть 3
Проблема идентичности в современной европейской культуре

3.1. Новые формы обретения идентичности: гендерная идентификация в культуре информационного общества

В современной ситуации наиболее остро встает вопрос о формировании идентичности, так как процессы социо-культурных трансформаций касаются не только внешних социальных, экономических, политических и других аспектов, но в первую очередь данные изменения затрагивают внутренний мир личности, которая вынуждена подстраиваться под реалии нового, постоянно меняющегося мира.

Нам представляется, что данная проблематика является актуальной, поскольку изменения, подвижность стали главными характеристиками постсовременного европейского общества. В обществе XXI в. трансформации происходят с огромной скоростью, имеют нелинейный, гетерогенный характер, касаются самых глубинных пластов культуры.

Еще один аспект, на который нам бы хотелось обратить внимание – это процесс автономизации личности, ее обособления в рамках социализации, инкультурации и обретения идентичности. Идентификация как динамическая сторона идентичности, движение к обретению последней, становится многогранным процессом, который осуществляется многоуровнево.

Вопрос об идентичности является одной из центральных проблем гуманитарных наук в ХХ в., так как именно данный предмет исследования позволяет наиболее полно раскрыть сущность человеческой личности в постоянно меняющихся условиях жизни и деятельности. Идентичность – это центральная характеристика человека, которая представляет собой определенную принадлежность к той или иной социальной группе, сообществу, обществу в целом, указывает на то, как человек воспринимает себя среди других, а также влияет на самоопределение человека, представляет собой определенную целостность, непрерывную, и в то же время подвижную, которая, однако, сохраняет свое устойчивое состояние, сущностное ядро внутри меняющейся личности.

Идентичность включает в себя непосредственно сам процесс идентификации с целью выделить себя, обрести некую устойчивость среди многообразия жизненных форм, а также некую смысловую сторону, где основной ее характеристикой выступает самость.

Итак, гендерная идентичность – что это такое? Простым языком, это представление себя женщиной или мужчиной, осознание принадлежности себя к женской или мужской социальной группе и воспроизведение соответствующих этой группе стереотипов, установок и т. д.

Эта категория проявляется, прежде всего, в пространстве повседневности, которое является, по сути, областью, в которой личность в процессе социализации и инкультурации усваивает определенные нормы поведения.

Нам бы хотелось продемонстрировать новые формы обретения гендерной идентичности в информационном обществе на примере женской идентичности.

В современных гуманитарных исследованиях проблема женской идентичности приобретает наиболее актуальный характер и остроту. Данная актуальность вызвана определенными обстоятельствами, которые детерминированы не только экономически, политически, социально, но и культурно. Она обусловлена тем, что в современном европейском мире имеет место кризисная ситуация культуры, когда в условиях бурного развития информационных технологий, процесса глобализации человек вынужден заново искать свое место в культурном пространстве. На данном этапе развития истории особую остроту приобретает вопрос, предполагающий изучение идентичности и субъектности женщины, так как для нормального функционирования общества необходима активная личностная позиция субъекта как транслятора культурных смыслов и значений. Складывающаяся веками андроцентристская установка на развитие культуры и общества, согласно которой «мужское» представлено в качестве нормы и основания развития культуры, в современной ситуации активно пересматривается исследователями-культурологами и философами. Предлагается иной, антиэссенциалистский, взгляд на женскую идентичность.

Следует отметить, что постоянные изменения, становление информационного общества, с одной стороны, процесс индивидуации и автономизации личности, с другой, приводят к серьезным изменениям в формировании и распределении гендерных ролей, ценностей и норм поведения.

Исследования по вопросу женской идентичности начали активно развиваться именно в середине ХХ в. До этого времени мы можем найти лишь описательные подходы к проблеме «женского» в культуре, либо, если речь идет о феминистках первой волны, здесь присутствовала борьба за свои права в существующем обществе, государстве. Не уделялось должного внимания вопросу внутреннего мира женщины и т. д.

Нам представляется, что именно поворот к исследованию повседневности как области формирования типичных действий и символов смог артикулировать проблему женского в культуре на теоретическом уровне. Потому что область повседневности – эта та область, в которой изначально находится женщина на протяжении всей своей истории.

Исследования женской идентичности уходят корнями в психоанализ, где Фрейд связывал понятие «женского» с символом «нехватки». Для женщины свойственны такие качества, как пассивность, отсутствие логического мышления, эмоциональность и т. д.

Еще один важный момент, на который мы бы хотели обратить внимание – это проблема «Другого» в формировании идентичности. «Другой» – это способ человеческого существования в мире. Данная идея на теоретическом уровне была представлена в феноменолого-экзистенциалистском направлении философии, и в первую очередь в работах Э. Гуссерля. В его теории «Другой» представлял собой необходимое условие формирования идентичности и субъектности. Основной пафос исследований немецкого философа состоит в том, что фигура «Другого» воспринимается человеком по аналогии с собой, как субъект, познающий интерсубъективный мир, который, в том числе, познает и меня как часть данного мира. Однако проблема состоит в том, что в восприятии «Другого» мы не выходим за рамки собственного «Я»9191
  Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб.: Наука, 2001. С. 190.


[Закрыть]. «Другой» всегда опосредован нашим восприятием, нашими ценностно-смысловыми характеристиками.

Отечественная исследовательница А. Усманова назвала данный процесс актом присвоения. Суть его заключается в том, что как только мы начинаем мыслить «Другого», мы присваиваем его себе, т. е. делаем частью своего собственного дискурса, помещаем его в сферу своего опыта и представлений9292
  Усманова А. Репрезентация Другого как присвоение: к проблеме существования Другого в дискурсе // Топос. 2001. № 1 (4). С. 50–66.


[Закрыть]. Следует отметить, что с философских изысканий Э. Гуссерля начинается совершенно новая традиция рассмотрения человеческих взаимоотношений в гуманитарных науках, получившая свое логическое продолжение в философии экзистенциализма.

Французский философ Ж.-П. Сартр наиболее подробно раскрыл всю сложность отношений «Я-Другой». В рамках экзистенциалистского направления кардинально меняется отношение к человеческому «Я», происходит отказ от рассмотрения его как неподвижной и абстрактной категории. Акцент с общего смещается на конкретные проявления человеческой активности, подчеркивается ее уникальность и неповторимость. Личность начинает рассматриваться во времени, в определенном контексте, в некой «ситуации», чаще всего «пограничной», заставляющей человека каждый раз делать выбор, становится подвижной. Человек выступает как проект, не имеющий сущности и предзаданности субъект, активно осуществляющий выбор и осознающий конечность своего существования. Как отмечает А. Хюбшер: «Экзистенциальная философия выражает общее чувство времени: чувство упадка, бессмысленности и безысходности всего происходящего… экзистенциальная философия – это философия радикальной конечности»9393
  Хюбшер А. Мыслители нашего времени (62 портрета). М., 1994. C. 44;


[Закрыть].

Сартр показал исключительно конфликтный характер отношений «Я» и «Другого». Не касаясь напрямую гендерной проблематики, французский философ рассматривает человеческие взаимоотношения как непрерывный конфликт, основывающийся на завоевании свободы «Другого». В этой борьбе одна сторона всегда будет подчинять себе другую, равнозначные отношения невозможны9494
  Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 207–228.


[Закрыть].

Симона де Бовуар вслед за Сартром описывает конфликтный характер личностных взаимоотношений в экзистенциалистских категориях «Я» и «Другого», субъекта и объекта через гендерный подход (хотя в то время в теоретическом дискурсе гуманитарных наук гендерный подход как таковой не существовал, имплицитно концепция Бовуар его содержит)9595
  Бовуар Симона де. Второй пол. М., 1997.


[Закрыть]. Она рассуждает об объективации женского как на личностном уровне, так и в широком культурном контексте. Отправная точка теории французской исследовательницы состоит в утверждении, что женщине навязана роль объекта, в то время как она, как любое человеческое существо, по своей сути – субъект. То есть она имеет в виду, что женщина, как субъект, стремится к трансцендентности, но вынуждена оставаться в имманентности. В теории Симоны де Бовуар большую роль играет тезис о том, что женщиной не рождаются, а становятся. Что человек не имеет ничего предзаданного независимо от половой принадлежности. Существование предшествует сущности – вспомним тезис Сартра.

В неклассическом психоанализе трудами Ж. Лакана и Ю. Кристевой было достигнуто понимание женского как более сложного феномена, чем просто констатация женского как качества, противоположного мужскому. Ж. Лакану принадлежит исследование феномена «женщины» в символическом порядке культуры, и по его мнению, идентичность женщины достигается исключительно через «Другого». В его теории мужчина имеет некую самостоятельность, самодостаточность в символическом порядке, в то время как женщина растворяется в «Другом». Именно в этом смысле Лакан в одном из своих интервью сказал, что женщины не существует.

Далее в рамках нашего исследования мы считаем необходимым обратиться к работам американского автора политической теории феминизма и перформативной теории гендера Джудит Батлер. В своих исследованиях философ обращается к традиционным темам постмодерна: отношения власти, телесности, изменение роли субъекта в культурном пространстве, проблемы идентичности и отношений «Я–Другой». Батлер также исследует роль власти в формировании субъектности, гендерной идентичности, тем самым проблематизируя понятие «гендер»9696
  Батлер Дж. От пародии к политике // Введение в гендерные исследования. Ч. 2. Хрестоматия. Харьков: СПб., 2001. С. 164.


[Закрыть].

Основа теоретических разработок Батлер – перформативная теория гендера. Именно эта теория позволяет нам в какой-то степени сформировать представление о способах конструирования женской идентичности в существующей культурной парадигме.

Следует отметить, что американская исследовательница под термином «перформативность» понимает набор определенных действий, регулярно повторяющихся, узаконенных социальным и культурным порядком. Во властном дискурсе осуществляется механизм социально-биологического структурирования и воспроизводства гендера путем предписывания женских характеристик женщине, мужских характеристик, соответственно, мужчине.

Основная характеристика идентичности, по мнению Батлер, – это желание признания. Желание признания – это то, что позволяет нам существовать в наличном пространстве культурного и социального дискурса. Причем данный дискурс представлен как нормативный, упорядочивающий, принимающий или отбрасывающий все то, что соответствует (или не соответствует) его внутренней логике и отмечено в качестве легитимного (или нелегитимного).

Желание признания – это изначальное желание. То, что недостижимо полностью, в идеальной форме. Поэтому Батлер характеризует его в психоаналитическом ключе – как «желание желания». То, к чему стремится субъект, но никогда не достигнет полностью.

Желание признания позволяет нам сохраниться в бытии, служит основой для самоидентификации, и, следовательно, «полноценного» существования в рамках той или иной культуры. Именно поэтому, по мнению Батлер, можно говорить о том, что существует некая норма признания, которую конструирует существующий нормативный культурный порядок9797
  Батлер Дж. Психика власти: теории субъекции. Пер. Завена Баблояна. Харьков: ХЦГИ; СПб.: Алетейя, 2002.


[Закрыть].

Человек всю свою жизнь стремится стать «кем-то», быть признанным, определяемым, соответствовать нормам общества. Однако данные нормы выходят за границы субъекта, поэтому он никогда не достигает желаемого. Желание сохраниться выражается в борьбе за собственные права в обществе. Однако эта борьба не исходит из нашего истинного желания, а происходит в рамках определенного дискурса.

Так, культура диктует нам определенные правила, вынуждает нас утвердиться в том или ином закрепленном статусе, констатирует нашу зависимость от «Другого». Статус субъекта свидетельствует о том, что мы «встраиваемся» в матрицу властных отношений. Именно в данном контексте Батлер критикует феминистские организации и движения, которые борются за свои права, по сути, в существующем нормативном порядке, чем только подтверждают свое дискриминированное положение в системе власти.

Батлер приходит к выводу о том, что категория гендера также является нормативом, если она представлена в существующих структурах власти и социального порядка, т. е. институциализирована. На первый взгляд может показаться, что норма и существующий порядок неподвижны и неизменны. Однако, по мнению философа, это не так. Норма имеет такую власть только лишь потому, что постоянно повторяется, как бы разыгрывается в повседневном пространстве. Вписанность и включенность в нормативную сетку предполагает видимость, познаваемость для «Другого». Состояние социо-культурного признания включает в себя также и определенность в разных социальных сферах (классовая определенность, расовая, половая и т. д.).

Получается, что природа признания тождественна природе власти. Признанный человек культурно и социально дееспособен. Он имеет право совершать действия в рамках того или иного сообщества, которые будут восприниматься как легитимные. Стремление к признанию обусловливает включение субъекта в нормативный порядок культуры, является критерием вписанности в этот порядок.