Текст книги "Выскочка в Академии Кутха"

Глава 2
До инициации

Рабочие не обманули, и ближе к вечеру появилась горячая вода. К инициации я готовилась с особой тщательностью, ведь перед Хозяевами даров мне хотелось предстать во всей красе. Промыв на несколько раз густую копну черных как уголь волос, я нанесла на скрипучую от чистоты кожу солнцезащитную мазь.

– Милгын, ты скоро? Темнеет, – торопил отец. – Собаки готовы.

Я надела праздничную кухлянку[2]2
  Кухлянка – трапециевидное длинное платье, расходящийся книзу силуэт, имеет капюшон и нагрудник.


[Закрыть], которую мама сшила специально ко дню инициации, а я расшила ее узорами на груди, рукавах и подоле, волосы по привычке заплела в тугую косу, слегка подрумянила щеки и намазала блеском губы, отчего они стали напоминать огромный пельмень на половине лица – пришлось ограничится румянами.

Все семейство и даже Разбойник дожидались меня.

– Готова? – спросил отец, стоило мне появиться на кухне. Он сидел за столом, постукивая пальцами о столешницу. – Вожаком стоит Минай, он хорошо знает дорогу до Академии. Ты должна крепко держаться за нарты и контролировать повороты. Никуда не торопись. Поняла?

– Может, ты поедешь с ней? – спросила мама, прижав меня к себе. – Где украшения?

– По правилам они должны явиться одни, – сказал отец и забрал меня из объятий мамы, а та поспешила в комнату за недостающей деталью наряда. – Не забывай, каждый из нас проходил эту инициацию. В ней нет ничего смертельного, поняла? – спросил у меня отец.

– Да.

Вернулась мама. Она обвязала голову повязкой из бусин, спускающихся по бокам до плеч, а на шею повесила подвеску из серебра и меди.

– Красавица, – с нежностью в голосе прошептала мама.

Сопротивляться и снимать украшения не имело смысла, поэтому я молча надела штаны, платье, затем натянула сапоги, замотала лицо шарфом, надела тулуп, шапку и рукавицы. Мы вышли во двор, обошли дом, и пока я стояла снаружи, отец вывел из пристройки свору из шести пятнистых собак, запряженных в нарты. Он звонко поцеловал меня в щеку и пожелал удачи. Я крикнула: «Вперед!», и Минай со сворой понесли меня.

Местная Академия наук находилась на другом конце острова. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, показались ворота, подъезжая к которым, я спешилась и перешла на шаг. Возле входа мы свернули налево к постою, где я оставила собак под присмотром, заплатив двенадцать серебряных.

– Пусть тебе повезет, – наставлял коренастый старик, чья густая борода терялась в пушнине ворота.

Погладив вожака упряжки, я вышла с постоя, вернулась назад и с замиранием сердца остановилась перед воротами Академии.

– Кутху, молю тебя, – прошептала я, разглядывая купольный свод главного корпуса.

Толчок в плечо вывел из ступора:

– Чего встала? – произнес проходивший мимо парень.

Я хотела извиниться, но толкнувший успел затеряться в общей массе.

Ноги понесли меня вслед за прибывшими. Переступив порог Академии, я пошла по длинному коридору до просторного зала, где пришедшие снимали верхнюю одежду, а следом пропадали за тканными шторами в боковине.

Быстренько стянув все лишнее, я нырнула в проем, чтобы снова застыть на проходе. Невероятных размеров зал с огромными окнами, через которые проникал холодный лунный свет, восхитил меня. Багровые переливы вулканических камней придавали орнаменту стен таинственное свечение. Неожиданно сбоку появился бывший сосед по парте Верни и схватил меня под локоть:

– Гордячка Милгын. Не хочешь присоединиться к нам?

– Нет, – спокойно ответила я.

– Я предлагаю тебе защиту. – Верни сдвинул нас с прохода. – После инициации за подобное предложение я потребую что-нибудь взамен, – нахально растянул он губы в улыбке.

– Ты так уверен в своих способностях? – рассмеялась я хотя и понимала, у Верни есть все шансы, в отличие от меня.

– Погляди по сторонам, – прошипел Верни. – Впереди кучка из идеальных, видишь, как лыбятся. Рядом с ними те, кто уверен в сегодняшнем исходе. – Пока мы говорили, Верни провел нас в середину зала. – Ты еще не поняла? Тебе здесь не место.

Я вырвала руку:

– Отстань. На инициацию обязан явиться каждый, кто достиг семнадцати лет.

– Удачи! – ухмыльнулся Верни.

Он прошел вперед, а я пробралась в самый конец зала и уселась на подоконник. Никогда я не стану такой, как Верни! Мама права, даже если я не обрету дар, моя жизнь не закончится. Да, я лишусь мечты, но не перестану мечтать. И все же… надежда умирает последней.

Волна аплодисментов вернула меня к реальности – вышел ректор. С конца зала вид открывался никакой.

– Амто, мей, тумгутую![3]3
  Здравствуйте, друзья (Амто – приветственное обращение к мужчине; мэй – приветственное обращение к женщине; тумгу – друзья, тую – вы).


[Закрыть] Сегодня, в преддверии Нового года, каждый из вас познает свой долг. Хозяева дара проявят благосклонность и наделят достойных. Очистите помыслы, внимайте сердцу и узрите желанное!

Ректор поднял руки и из-за статуй выбежали девушки и юноши, облаченные в длинные и пестрые наряды с бубнами, трещетками и вертушками. Торжественное песнопение перемешивалось с традиционными танцами, подражающими полету птиц, трепету волн, грации оленей, силе медведей и нежности касаток – так эти танцы видело мое воображение.

– Встаньте в ряд и соприкоснитесь с Хозяевами! – объявил ректор, и толпа пришла в движение.

Пока каждый из подростков не соприкоснется со статуей, никто из Академии не уйдет. Толкаться в очереди я не спешила, но и затягивать с инициацией не хотела. Решила так – пройдет основная часть, а там и я присоединюсь.

Толпа продвигалась, а я считала, сколько из собравшихся прошли инициацию. Несколько раз я сбивалась в подсчетах – от переизбытка эмоций кто-то терял сознание или орал в истерике, но в общей массе царило напускное равнодушие.

Когда подтянулись задние ряды, я встала с подоконника и заняла место в очереди. Ноги подрагивали, в горле пересохло, а голова кружилась.

«Только не хватало и мне свалиться в обморок, – подумала я. – Надо успокоиться».

Прикрыв глаза, я медленными шажками шла к статуям. Музыка откликалась, будоражила, волновала. Сердцебиение подстраивалось в такт мелодии.

Томящий треск вертушек напомнил шум Единого океана.

– Вы готовы? – послышалось совсем рядом.

Я открыла глаза и оказалась перед ректором.

– Да, – ответила я осипшим голосом.

– Узрите желанное! – сказал ректор и вложил в мою протянутую ладонь клинообразный ритуальный нож.

Один нажим, и из безымянного пальца правой руки проступила капля крови. Теперь я должна дотронуться окровавленным пальцем до каждой статуи Хозяев дара – если один из них решит наградить меня, то глаза соответствующей статуи окрасятся.

Первым Хозяином дара стоял Писвусъын. Каменная статуя имела форму широкого, крупного мужчины, покрытого мехом. Он стоял на задних лапах, а черты его лица смешались со звериными. Писвусъын отбирал зёмников. Окровавленный палец соприкоснулся с камнем, и темное пятно исчезло с поверхности. Секунда. Две. Три… Глаза Писвусъына остались каменными, никакого блеска зелени.

Я старалась вести себя достойно, но внутри меня все клокотало.

Вторым Хозяином дара стоял Утлейган. Эта статуя имела форму плотного и коренастого мужчины с туловищем моржа. Огромные бивни-клыки внушали опасность. Утлейган стоял на ластах, выпятив грудь. Я дотронулась до него окровавленным пальцем, но его глаза остались каменными, никакого блеска синевы.

«Тогда я точно не водник», – расстроилась я и перешла к следующей статуе. Ею оказался Хозяин воздушного дара, Пиля-чуч. Это был жилистый мужчина худощавого телосложения, восседающий на огромной куропатке. Я дотронулась до него, но и глаза Пиля-чуча остались каменными, никакого серебра.

В полном отчаянии я подошла к четвертой статуе. Хозяин огненного дара и Творец мира, черный ворон Кутху, грозно возвышался надо мной, раскинув крылья. Никто из Хозяев дара не отметил меня, а про ворона я и мечтать не смела. Я дотронулась окровавленным пальцем и, не дождавшись ответной реакции, ступила в толпу неодаренных.

«Главное, не разрыдаться!» – упорно твердила я, не поднимая головы от пола.

– Черный ворон, поздравляю! – Разрезал наступившее молчание голос ректора.

Я обернулась, чтобы посмотреть на счастливчика. У нас на острове и огневик! Однако возле статуи Кутху никто не стоял, а все взгляды были прикованы ко мне.

– Пройдите за статую, – велел ректор.

– Я? – не сдвинулась я с места.

Ко мне подошел высокий мужчина в синей мантии и увел за статую. Толпа оживилась, надеясь на еще одну удачу этого года.

– Тебя как звать? – спросил мужчина в мантии.

– Милгын, – прошептала я, голос не собирался возвращаться, – тут какая-то ошибка.

– Ошибки быть не может, Кутху выбрал тебя, – отчетливо и громко произнес мужчина. – Милгын – огонь.

– Что? – не поняла я.

– Твое имя толкуется как огонь. Кто в твоем роду был вороном?

– Никто, – сжала я побелевшие костяшки пальцев. – У нас и одаренных-то не было…

– Необычно, – внимательно разглядывал меня мужчина. – А имя кто дал?

– Мама. Она говорила, ей в ночь перед родами Кутху приснился и так велел назвать дочь… Ой. – Я резко закрыла рот рукой. – Так это правда?

– Что правда?

– Я – ворон?

– Черный ворон, – тепло ответил мужчина. – Неси звание достойно и покажи на первом острове, какими прилежными бывают подростки вечной зимы.

– Первый остров? Зачем? – спросила я дрожащим голосом. Ворон, переезд, слишком много неожиданностей для нескольких минут. – Может, можно как-то здесь?

– Нет, – резкий ответ и осуждающий взгляд. – С почтением дожидайся окончания инициации. Ректор все расскажет.

Мужчина ушел, а я так до конца вечера и простояла одна: Кутху никого не выбрал.

– Гордячка Милгын оказалась с сюрпризом, – послышался тяжелый шепот Верни над ухом. – Теперь ты от меня никуда не денешься.

– Ты обрел дар? – отошла я и вытерла ухо.

– Ты сомневалась? – подмигнул он мне. – Я водник. Мы созданы друг для друга.

– Не думаю, – сморщилась я.

– Верни, исчезни, – сказала подошедшая к нам Лимани.

Верни ехидно поиграл бровями и оставил нас.

– Ты чего замерла? Не рада? – спросила Лимани, тормоша меня.

– Рада, – кивнула я. – Хочется кричать и прыгать… или убежать и спрятаться… Лимани, это правда? – Я не могла поверить своему счастью.

– Да, Милгын, да, – убеждала Лимани. – Ты ворон!

– Щавель кисленький, мне теперь и летать придется, – охнула я. – Я черный ворон! – закричала я и обняла подругу.

– Милгын, пройдите за мной, – прервал нас мужчина в синей мантии. – Ректор даст вам всю необходимую информацию.

Глава 3
После инициации

Мужчина в синей мантии привел меня в кабинет, наверное, ректорский – раз ректор восседал за столом, а преподаватели на диване. Они громко обсуждали, какая честь выпала на их остров, и почему она выпала мне, а не кому-то другому. В ответ я пожимала плечами.

В итоге мне выдали письмо для родителей, в котором подробно рассказывалось, когда, куда и на каких условиях мне предстояло отправиться на обучение. Письмо – это хорошо, не уверена, что смогла бы повторить все в деталях.

– Будь достойна дара, – пожелали они на прощание и выставили за дверь.

Из Академии я выбралась уже засветло. Старик помог запрячь собак, и мы понеслись домой. Идеи, как рассказать родителям о случившемся, сменялись одна за другой. Я могла бы их попросить спросить меня: «Ты кто?», а в ответ бы, каркнув, закричать: «Ворон в пальто!» От смеха меня чуть не унесло в сторону, пришлось сконцентрироваться на дороге. И все-таки сегодня ночью я вытянула билет в счастливую жизнь, полную приключений… ответственности и служения.

По каждому направлению дара есть два вида ответвления обучения. Первые три года все изучали базовый блок дисциплин, а с четвертого курса уходили в специализацию – боевую или мирную. Первые несли службу на Разломе, останавливая атаки низших, вторые обеспечивали жизнедеятельность островов. Черных воронов никто не спрашивал – их и так с каждым годом инициировалось все меньше, а вот возможностей дара, по сравнению с другими одаренными, у них больше.

Совет островов оплачивал обучение, исправно платил достойную стипендию и проблем с трудоустройством не предвещалось, только… Только вот какая мне боевая подготовка? Я, конечно, вынослива, но не до такой же степени! С другой стороны – черный ворон. До сих пор не могу в это поверить!

По возвращении я распрягла собак, выдала им рыбы, проверила миски с водой и побежала в дом. По дороге меня встретил Разбойник, слету запрыгнув на спину.

– Тоже под ворона косишь? – потрепала его по спинке.

Переступив порог, я чуть не сбила Ропала.

– Мил-лын пришла, – захлопал он в ладоши и побежал на кухню.

– Собак распрягла? – послышался голос мамы.

– Да! Еды тоже оставила и миски с водой проверила, – рассердилась я. – Мам, а ты не хочешь спросить, как все прошло?

– Потом расскажешь, помоги лучше. Отец скоро вернется, а калитки[4]4
  Калитки – полураскрытые присборенные мешочки из ржаного пресного теста с различными начинками.


[Закрыть] еще не на печи. Картошку почисти, – прокричала она.

Пришлось помогать. Я молча чистила картошку, бросая на маму косые взгляды, но она ничего не спрашивала и попросила не отвлекать ее. Братья носились по дому, Разбойник не отставал от беспечного веселья.

– Закончила, – сказала я и отодвинула тазик. – Если я сейчас не лягу, то засну прямо на полу. Братьев спать уложить?

– И то верно, извелись уже, да и ты устала с дороги, – покачала мама головой.

Поймав визжащую банду, мне пришлось сначала их напоить, сводить на горшок и лишь затем уложить в кровать. Я забралась вместе с ним, а Разбойник свернулся в клубок над головой. Живот печально напомнил о голоде, но сон одержал победу.

– Отец пришел, – позвала мама.

– Что? – промычала я не в силах открыть глаза.

– Идем за стол. – Она погладила меня по волосам и вышла из комнаты.

Я потерла лицо и посмотрела по сторонам – братья и Разбойник уже покинули кровать. Или они и вовсе со мной не спали, и все это мне приснилось? Тогда и Академия с прошедшей инициацией могла оказаться сном. Я судорожно засунула руку в карман и нащупала хрустящий конверт. Для пущей убедительности достала его, покрутила перед глазами и снова спрятала в карман. Инициация оказалась не сном. Я – черный ворон! Что ж, пора сообщить об этом родителям. И несмотря на все доказательства, результат прошедшей инициации все равно казался мне невероятным.

Когда я зашла на кухню, все семейство сидело за столом. Отец увлеченно читал газету, а мама просила братьев жевать с закрытым ртом. Заметив меня, она толкнула отца, и тот отложил газету. Родители обменялись выразительными взглядами. Я решила, им уже все известно. Неудивительно, остров-то маленький, все новости разлетаются мгновенно.

– Я ворон, – призналась, торжественно подняв письмо.

– Что? – удивленные голоса родителей слились в унисон.

Тишина.

– Это шутка такая? – Чашка из рук отца упала и разбилась.

– К счастью, – совсем тихо сказала я и уже громче добавила, – ректор передал письмо для вас, – потрясла сложенным вдвое конвертом.

– Но как? Откуда? – негодовали родители.

Мама взяла конверт и подошла к отцу. Он сломал печать, вскрыл послание, и они углубились в чтение. Я осталась во главе стола в ожидании их вердикта.

– Это ошибка! Ты боишься высоты, – сказал отец.

– Ты несамостоятельна, – добавила мама.

– И сил в тебе совсем ничего, – сказал отец.

– Хватит! – перебила я их. – Это не шутка и не ошибка. Я поеду на первый остров, хотите вы этого или нет. Нет чтобы порадоваться… – Плечи опустились, улыбка сошла.

– Не говори ерунды! – Отец встал. – Эта инициация… сама понимаешь…

– Ее результат неожиданный для нас, – закончила за отца мама.

– Возможно, тот сон, перед моим рождением. Я не знаю… – голос дрожал.

– Надо было строже тебя воспитывать. Ты ворон, а сама трясешься и чуть ли не плачешь! – Отец, как всегда, строг. – Или ты считаешь, что в Академии будут с вами нежиться?

– Милая, – обняла меня мама. – Мы с отцом волнуемся за тебя. Не сердись, прошу, – и уже отцу добавила. – А ты сбавь тон! У нас дочь – ворон. Ты посмотри на других одаренных, наша Милгын получше многих будет! Ясно?

– Ты, главное, учись прилежно, поняла? – Отец присоединился к маминым объятиям. – Поняла? – повторил он и, дождавшись согласия, продолжил. – Ничего, должная физическая подготовка – и низшие будут улепетывать от одного твоего вида.

– Так тебя на Разлом отправят? – испугалась мама и стиснула объятия.

– Ты думаешь, я просто так переживаю? – пожурил маму отец. – Никто их сразу на Разлом не отправит: обучение, практика и только потом служба.

– Отпустите! – протянула я, воздуха почти не осталось в груди.

Родители резко отступили.

– Так, через неделю начнется обучение, – перешел отец к насущному. – В письме сказано, надо приехать хотя бы за день. Добираться-то до Академии как будешь? Повозка с куропатками летит два дня, а плыть на корабле – четыре.

– На корабле, – быстро ответила я.

– Чего я спрашиваю?.. – протянул отец и потер нахмуренный лоб.

Началось суматоха – полтора дня до отъезда, а дел невпроворот. На восьмом и седьмом острове господствовал холод. На втором и первом острове, где находилась Академия Кутху, цвели сады. Между холодом и жарой находились четыре острова с изменяющимся климатом – то почти холодно, то почти тепло. Только вот шестой остров так и оставался погребенным под застывшем слоем лавы.

Сто восемьдесят один год назад из Разлома, внезапно появившегося из вод Единого океана, хлынули низшие духи. С того времени такие Разломы стали называть Блуждающими. Не ожидая беды, шестой остров оказался не готов к отражению атаки. Обезумевшие духи пожирали, разрушали. Часть населения и животных удалось вывезти, но не всех… Чтобы уничтожить духов, пришлось уничтожить остров.

Отныне этот день носит имя Скорби – в память о погибших на всех островах проводят учебную тревогу.

Я настолько привыкла к холоду, что даже не представляла, как жить в вечной жаре. Подходящей одежды у меня не было, как и запаса мазей, спасающих кожу от солнца. Шаман удивился заказу, но пообещал изготовить пару литров к сроку. Одежду я решила купить по приезде, а в первые дни перебиться парой почти новых платьев. Количество чемоданов и коробок возрастало, а уверенность, что мне удастся это все увезти – уменьшалась. Самое удивительное, что складывала я только самое необходимое. Родители успокаивали – если я что-то забуду, они обязательно вышлют почтой.

Накануне отъезда я не находила себе места. Родители и братья мирно спали в кроватях, а я вытаптывала круги возле дома, но даже холод не смягчал разгоряченные нервы. Внутри поселилось ощущение тревоги – сердце колотилось, а ладони потели. Ускоренные сборы настолько выматывали, что не оставалось времени на размышления, а сейчас, когда все готово…

Устав от однообразного созерцания дома, я решила пройтись. Дом Лимани находился на соседней улице. Уже издали я заметила свет из ее окна и ускорила шаг. Она сидела за столом и что-то старательно выводила стержнем на листе. Я постучала по стеклу. Лимани подошла к окну и открыла створки. Порыв ветра заставил ее поежиться.

– Ты чего? – спросила она.

– Не могу уснуть, а ты?

– И я, – засмеялась Лимани. – Ты тоже завтра отплываешь?

– Тоже? – призадумалась я. – Вы же постоянно летаете… или ты решила вплавь?

Она закатила глаза:

– Вот именно! На корабле куда интереснее. – Лимани свесилась вниз и прошептала еле слышно. – Только ты сильно не распространяйся, что выскочка.

– Кто? – недоверчиво уточнила я. – Выскочка?

– Ну, – протянула она, смутившись. – Гымык явал[5]5
  Гымык явал – за мной, позади меня.


[Закрыть], выскочка… те, кто из неодаренных проходит инициацию.

– А что в этом такого? – не понимала я. – Меня наградил один из Хозяинов дара, посчитав достойной. Надо этому радоваться, а не стесняться. Так?

– Так-то так… – подбирала слова Лимани. – Вот скажи, есть ли гарантия, что у твоих детей будет дар?

– Нет. И что? Даже ты боялась не пройти инициацию, а ваш род хотели записать в идеальные, – сказала и хлопнула себя по лбу, вспомнив. – Кстати, вы теперь идеальные или как?

– Идеальные, – согласилась она, задрав подбородок. – И в мужья мне нужен тоже идеальный.

– Зачем тебе этот заносчивый и самовлюбленный тип? – ахнула я, искренне не понимая подругу. – Вот скажи, если ты влюбишься в обычного одаренного или… в выскочку, например. Ты не выйдешь за него?

– Нет. – Она подняла ладонь вверх, останавливая разговор. – Именно поэтому, – выделила она, – мне и нужен идеальный. Тебе не понять.

– Из-за того, что я выскочка? – уточнила я, вздернув бровь.

– Когда инициируются выскочки, кто-то из семей одаренных не обретает дар, – развела Лимани руки. – Так говорят…

– Но это же глупо! Мы не можем забрать чей-то дар, только Хозяева дара вправе награждать достойных. – Я окинула Лимани испытующим взглядом. – Одаренные всегда кажутся такими счастливыми, дружными… Ты уверена?

– На Разломе все равны, а годы обучения сближают, но… – она тяжело вздохнула. – Тебе придется заслужить уважение.

– Твое уважение тоже? – рассердилась я и ушла прочь.

Постепенно до меня начало доходить, что обучение в Академии не будет легким. И это я не об учебе и физической нагрузке.

Этот год как никогда плох на выскочек среди воронов, а девушек среди них и того меньше – со всех островов набралось только три. Удача на нашей стороне!

Я так счастлив – эта честь досталась именно мне. Родись я несколькими годами раньше или позже, то не оказался бы в такой близости с ней. В скором времени все три выскочки прибудут на первый остров, и я познакомлюсь с ними. Интересно, какая она? Я отыщу тебя, ты не сможешь скрыться. Ты станешь моей.