Текст книги "Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза"

Терпеть и страдать

Мазохизм в психологии – это такая форма поведения, при которой человек не может о себе прямо позаботиться и вынужден жить в страдании, которое постепенно становится не только нормой, но и желаемым состоянием. Желаемым – потому что в мазохистических паттернах скрыты косвенные психические выгоды, которые пусть не намного, но облегчают существование мазохиста. Это не удовольствие от боли в прямом смысле. Выгода мазохизма в том, что он предполагает сложные, тайные, многоходовые способы удовлетворения потребностей, в которых мазохист не встретит отказа просто потому, что никто так и не поймет, чего же он хотел, или не будет в состоянии отказаться из-за чувства вины или долга.

Дело в травматической природе мазохизма: в раннем (и позднем тоже) детстве ребенок оказывается в такой ситуации, когда его потребности не удовлетворяются, а чувства не имеют значения.

Это та же самая нарциссическая травма: семья ребенка или мир в целом оказываются не в состоянии принять его таким, какой он есть, со всеми его проявлениями, к которым относятся чувства и потребности.

Такое отвержение создает необходимость, во-первых, максимального подавления неугодных качеств, а во-вторых, заставляет ребенка изобретать такие способы непрямого удовлетворения оставшихся потребностей, которым нельзя отказать.

Мама Вани – усталая и измученная жизнью женщина, которой трудно даже прокормить сына, не говоря уж об эмоциональной заботе. Ваня своими реальными чувствами маму раздражает. Он хочет пить не вовремя, хочет есть не то, что она ему предлагает, одеваться по-другому, дружить не с теми. У мамы на Ваню всегда есть план, который должен выполняться, на гибкость у нее просто не хватает энергии: она пришла с работы, он поел суп, поиграл в тихие игры и лег спать. Ваня как живой и реально существующий ребенок в эти планы не вписывается и потому часто бывает отвергнут. Он не может злиться, потому что его мама и так для него много делает, не может грустить, потому что какие у него могут быть проблемы, не может хотеть чего-то сверх того, что она запланировала, потому что деньги она не печатает, а отец, скотина, и думать о нем забыл.

Вырастая с такими посланиями, Ваня постепенно учится игнорировать собственную внутреннюю жизнь: а какой в ней смысл, если он все равно все чувствует неправильно? Единственная радость, которая ему доступна, – это похвала мамы за то, что он сегодня был хорошим мальчиком, то есть не доставлял забот, не нарушал планов, не проявлялся и не утомлял ее. На фоне отсутствия других ресурсов этот становится таким значимым, что Ваня учится терпеть как можно больше. Он становится очень удобным мальчиком: ест, что дают, спит, когда нужно. Распространяется это не только на их маленькую семью. В других социальных кругах он начинает вести себя так же, потому что невозможно в одной ситуации потребности подавлять, а в другой слушать. Он не отвлекается на уроках, в туалет ходит на переменке, претензий ни к кому не предъявляет. Однажды его как самого ответственного отправляют в школьную библиотеку за учебниками. Ожидание затягивается, и Ваня, не смея отпроситься в туалет, не выдерживает и мочится в штаны. Библиотекарь не злится на него за это, она помогает маленькому мальчику снять и высушить одежду, дает сменную – и у Вани возникают с ней особые, заботливые отношения. Так он начинает понимать, что если ему плохо, то он имеет право на сочувствие и заботу.

То же самое происходит, например, на уроках физкультуры: не чувствуя своего тела, Ваня не может самостоятельно регулировать нагрузку и переутомляется, получая проблемы со здоровьем. Как-то он падает в обморок во время подвижной игры, и учитель с тех пор присматривает за ним, спрашивает, не пора ли ему отдохнуть, чуть завышает ему оценки. Страдание оказывается выгодным: чем ему хуже, тем с большим сочувствием и вниманием относятся к нему окружающие взрослые. С мамой дома это тоже работает: когда Ваня болеет, она хоть и ругает его, но чай с малиной заваривает и проводит с ним больше времени, чем обычно.

Правда, со сверстниками такое поведение создает скорее проблемы, чем облегчает коммуникации. Мальчик с подавленными потребностями и чувствами, с желанием угодить взрослым больше раздражает, чем интересует одноклассников и ребят во дворе. Дружбы ни с кем не складывается. Зато взрослые Ваню любят, и это повод для его тайной гордости и высокомерия: его ставят в пример, с ним здороваются, его выбирают для поручений. Моральное превосходство становится его единственной отдушиной. Он услужлив, тих, вежлив и надменен.

Вырастая, Ваня обнаруживает, что мир больше не делится на взрослых и детей. Он сам теперь взрослый, и ему приходится вступать в отношения с ровесниками, для которых у него практически нет навыков. Он начинает пользоваться проверенными способами: обслуживание, угадывание желаний, терпение своих неудобств – и ждет в ответ от другого такого же увлеченного служения. Когда этого не происходит – обижается, разрывает отношения, упрекает партнеров и навязывает им чувство вины. В работе не особо успешен, хотя и много старается. Для семьи выбирает девушку, которая с удовольствием принимает его служение, в надежде на симметричный ответ.

Брак быстро становится нарциссическим: никакого ответного высокого служения он не получает, страдает, обслуживает, терпит, временами вываливая на жену ворох накопившегося неудовольствия. Он пытается заполучить все ее внимание: сначала хорошими поступками и заботой, потом, когда это не срабатывает, – скандалами, упреками, проблемами, болезнями. Начинает пить (в опьянении, кстати, оказывается способен делать то, что ему самому хочется, и поэтому алкоголь быстро становится важной частью его жизни). Начинает болеть. Затевает ремонт, на котором постоянно то тянет спину, то ушибает палец. Растягивает этот ремонт на несколько лет, тратя на него все свои силы и ресурсы. Ожидает соразмерной благодарности, не получает, становится еще более несчастным. Жена отстраняется все больше, не чувствуя возможности принести ему облегчение и избегая своей постоянной вины. Ваня стареет, худеет, болеет и спивается.

На него обращает внимание дочь – девочка любит отца и искренне хочет, чтобы ему было хорошо. Именно она начинает угадывать его желания и обслуживать его потребности так, как ему хочется. Она ездит с ним на дачу, вместо того чтобы встречаться с друзьями, хорошо учится, чтобы радовать его, обходится малым, чтобы не напрягать его финансово. Оба тайно завидуют матери, которая позволяет себе то, что хочет. Девочка тоже начинает болеть.

Круг замыкается.

Особое мышление

Мазохизм в своей основе интроективен, то есть построен на идеях, которые усвоены некритично и кажутся непреложной истиной, – интроекциях. Такие идеи могут быть выражены в пословицах и поговорках, в «житейской мудрости» родителей, в принятых в обществе правилах поведения. Эти идеи кажутся верными и создают такую картину мира, в которой терпение и страдание являются единственной альтернативой. Для этого есть исторические предпосылки: за последний век на территории нашей страны история не раз поворачивалась таким образом, что терпение и страдание были функциональными, помогали выжить. Революция, война, голод, нестабильный социальный строй – все это было причиной тревоги, выносить которую было легче в том случае, если было ощущение светлого будущего, полагающегося за терпение. Времена изменились, а идеи остались. Поколения, воспитанные на ожидании изменений, этих изменений не заметили. Более того, их ожидание оказалось неоправданным. Никакой награды за страдания не последовало. Никакого общего богатства и равенства, никакого социального почета, никакого здоровья и долголетия. Огромное количество людей строили свою жизнь на основании идеи, которая оказалась ложной.

Это серьезное испытание для психики, и она предпочитает сохранять надежду, а значит – продолжать следовать старым правилам.

Отказ от страданий означает разрушение старого фундамента и создание нового. На это нужна энергия, нужны ресурсы, которые есть не у всех и не всегда.

Ребенок, переживающий нарциссическую травму, очень легко поддается идеям мазохизма, приносящим облегчение и обещающим награду. Они в достаточном количестве есть у взрослых, которые его окружают, в культуре, социальных привычках и религии. Для того, кто переживает сильную боль отверженности и невыносимый стыд за свое несоответствие требованиям, мазохизм может стать палочкой-выручалочкой. Он обещает награду за любые муки и дает простые и понятные шаблоны поведения, которыми можно гордиться. По большому счету, мазохистические тенденции развиваются как защита от переживания травмы. Пока человек верит, что его страдания не напрасны, он может отодвигать свою боль.

Мазохистические интроекции можно разделить на несколько смысловых блоков.

Идеи, обещающие награду за страдание

Такие идеи встречаются в самых разных сферах жизни. Особенно много их в религиозных текстах, «воспитательных» комментариях, устойчивых выражениях:

• Бог терпел и нам велел;

• он по любовницам походит и к тебе вернется, кто его еще терпеть будет;

• делу время, потехе час;

• терпи, солдат, генералом будешь;

• чем выше у тебя температура, тем тебе лучше будет потом;

• после черной полосы всегда следует белая;

• ну и что, что другие гуляют, а ты учишься, зато они потом дворниками будут работать, а ты начальником;

• терпение и труд все перетрут;

• кто рано встает – тому Бог подает;

• все выходные летом на даче, зато зимой огурчики свои.

Также идеи о том, что за страданиями следует вознаграждение, популярны в средствах массовой информации, кино, художественных произведениях. Даже в сказках: примерная Золушка встречает принца, послушная Дюймовочка выходит замуж за короля эльфов, а беспечного Колобка съедают. Сценарий, в котором страдание оправданно, найти намного проще, чем тот, в котором страдание оказывается бессмысленным. В распространенных историях все получает тот, кто больше страдал и мучился, а тот, кто наслаждался жизнью и заботился о себе, бывает наказан.

Жизнь Оли – это иллюстрация идеи «а вот потом заживем». Она всю жизнь копит деньги, чтобы на старости лет оказаться обеспеченной и ни в чем себе не отказывать. Она мало спит, много работает, практически не отдыхает, а если и берет отпуск, то использует его на то, чтобы сделать своими силами ремонт или поработать на даче. Почти не лечится, потому что лечение дорогое, планирует лечиться в старости, а пока надо работать. Почти не имеет социальных связей. Ей кажется, что всего этого будет достаточно потом: друзей, свободного времени, путешествий, заботы о себе. На самом деле она медленно ведет себя к одинокой старости, наполненной болезнями, и довольно короткой продолжительности жизни.

А Любовь ждет награды в браке. Она хорошая жена в том смысле, что все терпит, молчит и жертвует собой ради счастья мужа. Бросает карьеру актрисы, чтобы родить ему сына. Бросает родной город, чтобы ездить с ним в деловые поездки. Не просит для себя дорогих вещей, чтобы муж хорошо одевался и презентабельно выглядел на своей статусной работе. Готовит ему обеды. Заботится о том, чтобы он вовремя принимал прописанные лекарства. Не имеет ни подруг, ни увлечений, чтобы не отвлекаться от своей семьи, члены которой задушены ее заботой и молчаливым ожиданием благодарности за ее тяжелый труд. Она терпит любовниц мужа, терпит болезни сына, терпит собственное одиночество. Она уверена, что когда-нибудь муж и сын поймут, как много она для них сделала, и вот тогда сами захотят справедливо вознаградить ее. Женщина фантазирует о всплеске романтической любви, о том, как муж смотрит ей в глаза и говорит: «Все, что у меня есть, есть благодаря тебе». Она мечтает о том, как сын на собственной свадьбе заплачет и обнимет ее, поняв, что ни одна женщина с ней не сравнится. Эти фантазии – все, что у нее есть, и все, что у нее будет.

Идеи, оправдывающие страдание как неизбежность в любой сфере жизни

Эти идеи делают страдание неизбежным содержанием жизни. Дети, домашняя работа, профессиональное развитие, карьера – все должно быть трудным, мучительным, потому что «такова жизнь». Эти идеи оправдывают плохие отношения, болезни, низкий уровень жизни, словно это единственный возможный вариант:

• дети – это трудно, вот появятся дети – придется решать совсем другие, серьезные проблемы;

• мужчины – враги, которыми нужно уметь манипулировать, скрывать от них информацию, хитрить;

• мудрая женщина – та, которая научилась терпеть и ждать своего часа;

• работать нужно с перенапряжением, только так можно добиться успеха;

• все вокруг думают только о себе, нельзя рассчитывать на помощь;

• никому до тебя нет никакого дела;

• не жили богато – нечего и начинать;

• там, где большие деньги, там и большие беды;

• хорошая работа – только по блату, остальным приходится терпеть то, что осталось;

• счастье – это ненадолго, лучше не радоваться, чтобы потом не было еще хуже;

• утром смеешься – вечером плакать будешь;

• живет, как будто проблем нет;

• от такой жизни как не болеть;

• не бывает вечного праздника;

• жизнь ее пообломает.

Страдание в реальности действительно неизбежно – просто потому, что жизнь разная. Суть мазохистических идей в том, что они представляют страдание единственной альтернативой. Жизнь должна быть тяжелой, другого не дано, любой период счастья и легкости закончится.

Лиза не задумывается о том, чтобы сменить работу или сферу деятельности, потому что «не всем везет» и потому что ей уже слишком много лет (тридцать пять), чтобы начинать что-то новое. После университета она работает на одном и том же месте, устройство на которое организовала по знакомству бабушка. Уже это ей кажется счастьем: теплое помещение, кондиционеры, декрет, больничные. Лиза воспринимает это как разумность и как заботу о своей безопасности. Она не уверена ни в своем уме, ни в своих талантах, мысли о профессиональной нереализованности не приходят ей в голову. Это та сфера жизни, которая как бы не для нее. Встречая людей, довольных своей работой или своей жизнью, она воспринимает их как людей с другой планеты: они слишком сильно от нее отличаются, чтобы хотеть быть на них похожей. Лизе кажется, что у них другие родители, что у них больше денег, что судьба обошлась с ними более благосклонно. Она боится риска, потому что должна заботиться о ребенке, на другое образование у нее нет денег и времени, для работы на себя не хватает способностей. Лизе кажется, что такая жизнь – это единственное, на что она может рассчитывать.

Для Зои мучительны отношения с маленькими сыном и дочерью: она устает, тратя все свое время на заботу о них, расстраивается по любой мелочи, связанной с детьми. Зоя плохо спит, плохо выглядит, плохо себя чувствует. Мама говорит ей: «А что же ты хотела – это же дети, теперь ты себе не принадлежишь». Зоя воспринимает мамины послания со смирением и не протестует. Так как она не слышит своих потребностей в отдыхе и полноценной жизни, она не делает ничего, чтобы ее материнство стало более радостным. Зоя не обращается за помощью (за исключением мамы, но это странная помощь – мама пьет чай и смотрит на детей в манеже в то время, когда Зоя моет окна, клеит обои или шьет шторы), не ищет у других родителей информацию о том, как те облегчают себе жизнь. Детское питание Зоя готовит сама. Одноразовых вещей, кроме подгузников, не покупает. Чтение книги или лишний час сна заставляют ее чувствовать себя виноватой: ей не должно быть комфортно, потому что дети – это труд, а тем более двое детей-близнецов. На детской площадке Зоя знакомится с еще одной мамой близнецов и поражается ее ухоженности и энергии. Когда та рассказывает Зое о том, что ее малыши прекрасно могут развлечь себя сами и не требуют ежесекундного надзора, Зоя считает ее матерью-кукушкой и возвращается к своему неусыпному бдению.

Идеи, оценивающие страдание как героизм

В этих идеях страдание воспринимается как добродетель, как то, чем можно гордиться и что достойно уважения. Социальная оценка страданий довольно высока: в современном обществе страдающих жалеют, им подражают. Страдание – это даже более выгодная валюта, чем успех (если он не явился результатом долгих страданий). Сравнение удовлетворенного жизнью с тем, кто мучается, всегда оказывается в пользу последнего:

• что ты жалуешься на бессонницу, тетя Аня вообще всю жизнь спит по три часа;

• я в школу ходила в морозы пешком и за восемь километров, а вы прогуливаете;

• нужно нести свой крест;

• в Ленинграде дети голодали, а ты не ешь;

• у вас жизнь слишком легкая, люди от этого портятся;

• тяжелый труд делает из человека человека;

• она же мученица, троих детей тянет и мужа-алкоголика;

• не устал – значит, не работал.

Еще живы истории о подвигах героев войны, которые в нечеловеческих условиях сохранили человеческое лицо, истории о пытках и муках тех, кто попал в плен, о невозможном напряжении защитников Ленинграда или Сталинграда. Это великие люди, но в мирное время подвиги не оправданны. Превращение своей жизни в череду препятствий не ведет ни к чему, кроме социально одобряемых страданий.

У Люды, как она сама говорит, не жизнь, а излом да вывих. «Ничто в жизни не далось мне легко», – говорит она. Отец попал в тюрьму и умер там от туберкулеза. Мать снова вышла замуж, и отношения нового мужа с падчерицей не сложились, было физическое и сексуальное насилие, которое мать Люды игнорировала. Люда ушла из дома в семнадцать лет, жила с одним мужчиной, потом с другим, старалась зарабатывать деньги на жизнь в ресторанном бизнесе. К двадцати пяти оказалось, что ее сверстники с профессией и образованием могут зарабатывать больше, чем она со своим огромным опытом. Люда устроилась работать риелтором в одной из столиц, вела самые тяжелые сделки, переутомилась за два года так, что переехала в Индию и занялась ручным творчеством. Белые пляжи и яркие закаты не помогли – она продолжает работать на износ, покупает на последние деньги самые дорогие материалы, создает прекрасные вещи и продает их за копейки, потому что ей просто нечего есть и потому что она не уверена в высокой стоимости своего труда. При этом своему мужчине, обеспеченному европейцу, Люда о своих трудностях с деньгами не рассказывает, потому что ей стыдно. Помощи она у него не просит, но дико раздражается, когда он романтично спрашивает, что сегодня она ела вкусненькое. «Я вообще не ела, – плачет Люда, – как он не понимает? Неужели трудно догадаться?» Своей тяжелой жизнью Люда и вымотана, и гордится: та стойкость, с которой она переносит напряжение и беды, осталась для нее единственной опорой. Если она начнет о себе заботиться – этой опоры она лишится.

Марина, которая не считает себя ни красивой, ни умной, тоже часто говорит о том, что ничего в жизни не далось ей легко и до сих пор не дается. Мама и сестра в другом городе, друзей нет, есть красивая машина в кредит, обслуживание которой Марина не тянет, и съемная комната. А еще есть многолетние отношения с мужчиной, который появляется в ее жизни на пару недель раз в несколько месяцев. У Марины вся жизнь – ожидание этих встреч: она к ним худеет, загорает, учится готовить новые блюда, содержит маленькую комнату в уюте и чистоте. Ее жизнь опустошена. У нее нет сил на работу, на создание ресурсной социальной среды, на изменения, которые привели бы к большей удовлетворенности и уверенности. В глубине души Марина избегает таких изменений, поскольку уверена, что с хорошей работой не справится, что людям она неинтересна и самое лучшее время уже упустила. У нее остается один шанс на счастье: добиться этого мужчины. Ее терпимость, нежность и забота – это то, чем она может гордиться и на что она делает ставку. Без этого она останется в полной пустоте.

Идеи, осуждающие потребности и эмоции

Чтобы страдать, нужно отключиться от своих потребностей, которые требуют лучшей жизни, легкости и радости, от чувств, которые сообщат нам, что что-то идет не так. Польза и необходимость такого отказа сформулирована в таких разных идеях и посланиях, как эти, например:

• сходишь в туалет, когда до дома дойдем;

• таблетки от головной боли вредны, потерпишь;

• никогда нельзя злиться на мать;

• нельзя отчаиваться (дети в Ленинграде вообще голодали);

• ты не можешь не хотеть суп, я его три часа готовила;

• что значит «устал», мы только начали;

• что-то ты слишком радостная;

• из бани нужно выходить, когда уже нет сил;

• нельзя не любить яблоки, это витамины.

Без доступа к своим реальным чувствам человек теряет ориентацию – он больше не знает, что для него хорошо, а что плохо.

В такой ситуации он еще более восприимчив к интроекциям, которые сообщают ему, как жить правильно. Часто человек даже не замечает, что ему плохо, что он делает не то, что ему нравится. Мазохист живет с нелюбимым и тяжело работает просто потому, что у него нет контакта с самим собой.

Трудности с тем, чтобы слышать собственное тело и его состояния, приводят к болезням, потому что недомогание не будет замечено до тех пор, пока не станет ярко выраженным. Кашель не будут лечить до высокой температуры, грядки будут обрабатывать до тех пор, пока судорога не сведет ногу или спину. Даже отдыхая, человеку с подавленными потребностями и чувствами сложно спать достаточно, пить в меру или вовремя уходить с пляжа. Он все время чувствует себя примерно одинаково: что бы ни произошло, его чувства не сообщают ему о том, что пора что-то изменить.

Александра не может вовремя остановиться в домашней работе, поскольку не чувствует усталости до тех пор, пока буквально не начнет терять сознание. Например, она решает погладить шторы, которых у нее восемь штук, длинных, тяжелых, льняных. В восемь вечера она приступает к работе, к десяти заканчивает гладить три. Ей нужно ложиться спать, она встает на работу рано утром, но Саше кажется, что она не устала и может погладить еще. К одиннадцати готовы пять. У нее начинает болеть поясница и кружиться голова от того, что она уже несколько часов стоит на ногах и выполняет довольно тяжелую физическую работу. Саша принимает эти симптомы за то, что она просто хочет спать, и продолжает гладить: ведь нельзя же останавливаться на полпути. Заканчивает она в два часа ночи, поскольку темп работы от усталости замедляется. Ложится. Не спит от переутомления. Утром у нее падает давление, ее тошнит. Саша остается дома и подозревает у себя грипп. Все симптомы проходят после нескольких часов полноценного сна.

Костя должен учиться по трехлетней программе подготовки управленческих кадров. Для этого каждый месяц нужно летать на выходные в другой город, выполнять домашние задания, писать исследовательскую работу. Остальные выходные у Кости заняты совещаниями, авралами, срочными делами в собственном небольшом деле, большими проблемами в компании, в которой он работает. Он без выходных уже полтора года – ровно столько, сколько на сегодняшний день продолжается его учебная программа. Осталось еще полтора. Косте кажется, что он должен научиться быть эффективным в таких условиях. Он и обращается за этим к психологу: как избавиться от бессонницы, но при этом не снижать темп, как бросить курить, как быть счастливым и уделять время своей семье, чтобы ни от чего в жизни не отказываться. На самом деле Косте не нравится обучение, все кажется ему повторением пройденного. И свой маленький бизнес ему тоже не нравится: много хлопот, мало результата. Но собственных чувств Костя не слышит и продолжает выносить высокую нагрузку. Его усталость, недовольство, разочарование – это не повод для отказа от взятых на себя обязательств.