Текст книги "Куны не нужны"

Анастасия Долинская
Куны не нужны

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© CoffeeAndMilk / E+ / Getty Images Plus / GettyImages.ru

© Анастасия Долинская, 2023

Эта книга посвящается всем, входящим в группу риска попасть в ситуацию домашнего насилия. Я хочу, чтобы вы помнили, что инопланетян не существует, как и чудес. А вы существуете. И причины быть счастливой существуют тоже.

За помощь в создании книги я выражаю благодарность Бушковскому Д., который отлично умеет вправлять мозги.

Отдельные слова бесконечной благодарности я адресую Прыгину С., который поддержал и вдохновил меня не бросать рассказ на половине пути. А ещё моим потрясающим причинам быть сильной – Соне и Максиму. И, конечно, маме, которая печатала эти страницы бесчисленное количество раз, чтобы я сделала пару правок в бумажном варианте и села переделывать всё заново.

Аккуратно! Эта версия без цензуры и может ранить ваше сердечко!

Пролог

Она то и дело просыпалась. Эта летняя ночь была до невозможности душной. Аня села на постель, свесив ноги на пол, оправила волосы и смятую шёлковую ночнушку и подошла к открытому настежь окну. Она опёрлась на локти, потянула носом воздух, вперила взгляд в мерцающие грязно-жёлтые огни большого города и задумалась.

Последние полгода она чувствовала себя паршиво. Её гинеколог сказал, что это типичная затянувшаяся послеродовая депрессия, главным оружием против которой в период лактации, пока приём антидепресантов и ноотропов запрещён, является сон и отдых. Аня была безоружна.

Спокойный сон, аппетит, время для себя – она была этого лишена. Зато появилось у неё, и кое-что новое с момента рождения дочери – ежедневная критика, унижения и драки с мужем, если можно назвать дракой жалкие попытки самозащиты. Иногда Аня ненавидела его, но чаще – себя. Конечно, ведь нормальных женщин мужья не бьют: бьют только тех, кто истерит, провоцирует, доводит, дерзит и ведёт себя, как стерва. Кто же это выдержит? Ещё и эта нервная улыбка, которая так его доводит. Перекроить бы себя – да только не получается.

Просто Аня неправильная. Да и как можно стать правильной, когда тебе всего восемнадцать?.. Наделала глупостей – значит терпи, сама виновата. А Стас – хороший. Не пьёт, не курит, не бросил её с ребёнком.

Девушка закусила губу. Надо просто потерпеть: скоро гормоны перестанут бушевать, и она сможет оценить ситуацию объективно. Она повернулась к спящему мужу. До чего красив, всё-таки!.. Удивительно правильные черты лица, небольшая бородка, сомкнутые веки прятали харизматичный, до дрожи выразительный, взгляд… Если бы не лишние килограммы, набранные за короткое время брака, мог бы сниматься в Голливуде.

Его спящее, кроткое лицо казалось таким спокойным и мудрым. Кто бы мог подумать, что всего лишь час назад оно изрыгало оскорбления и угрозы, и руки этого лица были с ним заодно: они грубо толкали и хватали девушку. Юная жена с равнодушием посмотрела на гематомы, вздувшиеся на руке, и снова тупо уткнулась в ночной город.

Конечно, она написала обо всём в смс своей подруге. Обидно! Ведь, в конце концов, Аня старалась. Изо всех, видит бог, сил, старалась быть хорошей женой: вставала на горло своих обид, затыкала глотку своим недовольствам, соглашалась с абсурдными мыслями мужа. Даже аккуратно худела, не теряя при этом молока. Но нужно было быть другой. Какой конкретно – непонятно, но другой.

Не так давно она сделала мужу аччивки. Бумажные такие стикеры, приклеенные на коробку из под курительной трубки. У него таких аччивок три: «король оргазмов», «лучший яичницемейкер» и «крутой домохозяин». И Аня ему должна их ещё с десяток – он у неё, во-первых, «человек с лицом сексуального ангела», во вторых «талантливейший и чуть сумасшедший сценарист», в третьих – «невероятный гурман», а помимо прочего – «галантный джентельмен», и «умник-киноман», и «вечнотрезвый», и «лучший подмигиватель одним глазом», и «лучший в мире шутник». Он чудесный. И конечно, между ними было хорошее, но его срывы, когда он с безумными глазами наносил удары по маленькой женской грудной клетке – они перекрывали многое, почти всё. Тем не менее, Аня знала, как важно быть благодарной. «Высекай добро на камне, а обиды на песке», всё такое. Она пыталась быть благодарной…

У Ани тоже был стикер, но только один: «херовая жена». Раньше казалось, что херовая жена – это та, что приходит из клуба под утро, объясняя, что они с девочками заболтались и не заметили времени, а потом спешит в душ, чтобы смыть чужой запах с тела. Или та, что уезжает на пол дня делать маникюр и педикюр, проводит время в фитнес клубе и солярии, а дома вечно сидит в интернете, читая комментарии к своим ню-фоткам. Оказалось, таких вообще в жёны не берут.

Наверное, правильно. А Аня… она «не чуткая» – он сказал, в этом вся проблема. И ещё в том, что она мыслит, как типичный ботаник. Наверное, это забавно, но и впрямь, первое, что девушка сделала, чтобы измениться – это прочитала все энциклопедические статьи о чуткости.

Надо сказать, не очень-то это помогло. То есть, конечно, она изменила свой подход ко многому, но муж всё равно остался ей недоволен.

Аня любила Ремарка. Не потому, что это модно, а потому, что Ремарк лечит. На душе скребут кошки – читай Ремарка, не знаешь, что делать – читай Ремарка, нужен совет – читай его! Не зря его книги растащили по цитатам. Вот, например, из «триумфальной арки»: «Только мелочи объясняют всё, значительные поступки ничего не объясняют. В них слишком много от мелодрамы, от искушения солгать». Разве это не пронзительное откровение человека?

Девушка жила по заветам Ремарка. Она, к счастью, была не слишком религиозна, считала чушью «веды», но попалась в другую ловушку – гуманистической литературы. И стала прекрасным примером влюблённой тряпки. Она засовывала свои проблемы в задницу, когда видела, что у него слишком хорошее или и без того плохое настроение. Если оставалась последняя котлетка – Аня жарила её ему. Когда он просил сделать что-то, что казалось ей максимально глупым и неудобным, она просто это делала. Когда он приходил домой, девушка всегда пыталась улыбаться, чтобы не злить его своей «кислой миной», несмотря на то, что пока его не было дома, было так паршиво, что хотелось умереть. Она бегала от плиты к детской кроватке, чтобы одновременно подавать ревущей дочке пустышку и сделать обед, пока муж отдыхает после работы на диване. Аня много врала: своим родителям о нём, а ему о своих родителях, чтобы сохранить подобие дружбы между ними. Все эти мелочи – для неё они говорили больше, чем тот факт, что, например, она писала о нём стихи. В этом слишком много от мелодрамы.

И всё-таки, этого было недостаточно. Её открытого сердца было мало, казалось, надо вывернуть его наизнанку, чтобы он, наконец, стал счастлив. И эти гематомы… Обидно. Слишком больно. Они ранили не столько тело, сколько душу. Становилось очевидным, что влюблённость, которая была когда-то, превратилась не в любовь, а в больную привязанность.

Из кухни послышался шорох. Девушка вздрогнула.

Она вгляделась в темноту, успокаивая себя мыслями о том, что в многоэтажном доме с чуть ли не картонными стенами слышно даже сонные вздохи соседей, даже скрип кроватей под их телами. Шорох повторился, и Аня озадаченно поглядела на мужа: будить ли?.. Она подошла к нему и легонько толкнула в плечо:

– Мне кажется, на кухне кто-то есть.

– Ключевое слово: кажется. Спи, – пробурчал муж и перевернулся на другой бок.

Аня, стараясь наступать как можно тише, пошла к кухне, как вдруг внезапно захныкала дочь. Девушка развернулась к комнате дочки, прислушиваясь, как на это отреагирует воришка на кухне, и услышала, как в комнате дочки, кто-то говорит убаюкивающе: «шш, шш».

Долю секунды Аня стояла в коридоре, прекрасно видя своего спящего мужа в комнате, и осознавая, что кто-то незнакомый прямо сейчас посреди ночи рядом с её малышкой, и быстро зашагала в комнату к дочке. Путь занял секунды две, но испуганной девушке они показались вечностью – она слышала громкий стук своего сердца, слышала, как то ноет, то затихает от убаюкивающего шипения дочь, осознала, к своему стыду, что она не хочет заглядывать в комнату и знать, кто это, что ей гораздо удобнее было бы притвориться, что она ничего не слышала и лечь спать, но чувство долга толкнуло её вперёд.

Сглотнув слюну и выдохнув, она сделала шаг в детскую. Тревога была ложной – просто дочь проснулась посреди ночи и стала раскачивать кровать. А то, что было принято за успокаивающее шипение было просто скрипом матрасика о стену. Аня взяла её на руки, поцеловала в тёплый лоб и прижала к себе. Но испуганное сердце не успело успокоиться – в замочной скважине тихо заскрипел ключ. Девушка быстро перебирала в уме, кто может пытаться пройти в их квартиру в такую ночь.

Глава 1. Это лучший расклад

Это было необычное место. Всё, как всегда, но что-то здесь было не так. Запахи чувствовались острее, краски казались ярче и ей было здесь роднее и уютнее, чем где-либо в её жизни. Деревья сплетались ветвями, трава, выросшая до пояса, тихо колыхалась на лёгком ветру, вечер красил небо розовой акварелью. Ноги уютно утопали во мху.

Вдруг меж стволов мелькнула тень. Снова и снова. Приближался человек. Что-то внутри затрепетало и велело бежать, но ноги стали словно ватными и не слушались свою хозяйку.

Из тени леса вышел мужчина. Статный, с небольшой тёмной бородкой, он посмотрел на неё так горячо и нежно, что мир вокруг стал плавиться и исчезать.

Мужчина подал ей руку, она протянула свою хрупкую ладонь – почувствовала его горячую кожу. Электрический импульс пробежал от рук до низа живота тут девушка проснулась.

Этот сон повторялся вот уже в пятый или в шестой раз и всегда обрывался именно здесь. Девушка заметила, что снова проснулась за три минуты до будильника, устало выдохнула и побрела на кухню пить кофе.

– Ева! Ты уже встала, моя радость! – её мама, такая же прекрасная и молодая, как и 15 лет назад, сидела в домашнем халате на диванчике, широко распахнув окно и наслаждаясь ласкающим сантиметры кожи теплом звезды, которую землянки научили всех местных звать «солнцем».

Конечно, это было вовсе не оно. Настоящее название звезды могли выговорить лишь коренные персеяне. Однако в этом ласковом слове – «солнце» – было так много тепла и света, что жители сочли его очень подходящим и оно быстро вошло в местные диалекты.

– Ага, – девушка потянулась, и поставила чашку в кофе машину, – латте с сахаром, dear.

Машина заурчала и налила ей напиток до краёв. Девушка поставила его на стол и села ближе к маме, положив свою голову ей на плечо. Мать довольно прищурилась, чмокнула дочь в висок и стала гладить по голове. Так они сидели, некоторое время, поглядывая в окно на полупустые мосты, редкие автолёты и спешащих по своим делам персеян.

– Зачем ты встаёшь так рано? – спросила, зевая, мама.

– Я хочу прогуляться до универа.

– Лучше бы поспала подольше, телепортировалась, как все нормальные лю… – мать осеклась, – персеяне.

– Мне не нравится телепортироваться. Лучше я прогуляюсь, пофотографирую по дороге, – Ева допивая латте. Затем она убрала чашку в посудомойку и, забежав на пару минут в ванну, чтобы причесаться и почистить зубы, вышла из квартиры.

Лифт бесшумно открыл перед ней свои двери и также бесшумно и плавно спустил девушку на первый этаж. В холле всегда было пусто. Персеяне предпочитали телепортироваться на работу, в свои учебные учреждения, магазины и прочие места. Телепорты по городу установили сравнительно недавно – как раз, когда землянки прибыли на планету, но теперь они стали неотъемлемой частью современной жизни. Все любили их за быстроту, а кому-то нравилось это дикое ощущение – пересборки атомов. Говорят, некоторые рептилоиды даже оргазмировали от телепортов. Но всё это было не про Еву, ей слишком нравилось ходить в тишине и одиночестве. Приходилось выходить пораньше – но это было даже неплохо. Изредка она встречала на своём пути прогуливающиеся парочки, что без умолку ворковали об уникальности своих чувств, понурых романтиков-поэтов, с задумчивым видом смотрящих куда-то сквозь всех, одиноких стариков, каждый из которых всем своим видом говорил о своей мудрости и опыте, странноватых биологов в квадратных окулярах и прочих, живущих в своё удовольствие.

Воздух был свеж и чист, и всегда пах озоном, несмотря на то, что дожди здесь были редкостью. Недаром жители Персеи так заботились об экологии своей планеты. Прямо рядом со стоэтажным домом Евы был раскинут огромный парк – это было сэкономленное от застроек место, которое жители очень берегли. Президент их небольшой планеты позаботился обо всём, и теперь застройщики поступали только так: строишь новый микрорайон – сэкономь место, посади парк.

В общем, Ева была очень довольна своим районом, городом, да и жизнью целиком. Прогуливаясь этим утром, она так и не сделала ни одного кадра, но часто останавливалась, то устремляя взгляд к сине-зелёным вершинам смешанного лесопарка, то переводя его к зарослям дикого шиповника, бурно растущего вокруг. Все растения на Персее казались Еве невероятно высокими. Особенно её потрясали секвойи, привезённые с Земли. Эти деревья зачастую терялись в облаках.

Около университета, облокотившись на поручень лестницы, уже ждал её синекожий друг. Ева тотчас засияла улыбкой и, подбежав к нему, обняла. Пи обнял её в ответ тремя руками (в четвёртой был портфель).

– Доброе утро, Пи! Как там твой экзамен? – хихикнула девушка.

Парень горестно вздохнул:

– Наступает… Видел экзаменатора – хмурый такой ра, как уж его? Какой-то Френсис. Я готовился всю ночь, но теперь мне кажется, что в голове совершенно пусто. И самое жуткое – все эти слухи, что ра умеют мысли читать. Он же поймёт, что я даже его имени не помню, да?

– Ох, ну… я в тебя верю. Ты же умница, – Ева обошла его сзади и, положив свои тоненькие руки на его упругие плечи стала тихонько их массировать (Пи довольно заурчал), – Читать мысли было бы очень невежливо, не думаю, что профессора таким занимаются. Расслабься, всё будет здорово. Представь, что я экзаменатор и расскажи мне… ну, например, десятую флешку.

– Может лучше кофе выпьем… или поцелуй, там, на удачу?

– Балда, – засмеялась Ева, – мне на пары скоро. Не хочешь рассказывать – как хочешь. Но экзамен ты сдать обязан. С корочкой из Главного Университета Космологии тебя куда угодно возьмут. Ты ведь понимаешь, какие горизонты откроются перед тобой?

– Да знаю я, знаю, – недовольно пробурчал Пи, и ребята, подняв вверх правые кулаки, что означало пожелание удачи, разошлись по кабинетам.

Ева действительно любила свой университет. Даже не так – она восхищалась им каждый день. Лучшие профессора с разных планет и вселенных вели потрясающие лекции, студенты с причудливыми формами тела, болтали на сотнях разных языков, комфортабельные комнаты отдыха и просторная столовая… Молодые специалисты уже на этапе обучения чувствовали себя нужными.

Единственное, от чего Ева была не в восторге – лекции по истории человечества. Каждый раз ей было мучительно стыдно за свой вид, за его неразумное поведение на планете, за странные веяния моды, религии, войны, насилие, за ужасную скорую гибель… Конечно, цивилизация шпаков губила свою цивилизацию наравне с землянами, но кому до них какое дело? Ева часто вызывалась сделать доклад о своей родной планете, чтобы хоть как-то оправдать её в глазах других студентов, но обычно всё заканчивалось крахом и неудовлетворительной оценкой. И, конечно, болезненными уколами гордости.

И преподаватель – важный профессор истории Персеи, тоже её раздражал. Похожий по форме тела на осьминога, он имел зеленоватую прозрачную кожу, под которой виднелись синие жилы, лысую голову с болотного цвета родинками, и отвратительными розовыми присосками на щупальцах. А ещё профессор постоянно появлялся в университете в одних и тех же квадратных очках и традиционным, для осьминогоподобных, халате. – Итак, – преподаватель поправил щупальцем очки и посмотрел в свой планшет, – Ева, вы должны были подготовить доклад о спасении хх-хромосомных людей.

– Я готова, – Ева подошла к кафедре и щёлкнула по своему планшету: перед девушкой возник голографический экран с презентацией, – Здравствуйте. Свой доклад я хочу начать с определений. На Земле не пользовались выражением «xx – хромосомный человек» и «дефективный человек», – Ева листнула слайд и показала студентам 3-д модели обоих полов, – Людей с набором хромосом xx называли женщинами, а людей с набором xy – мужчинами, они являлись такими же самками и самцами, как и большинство млекопитающих, нужными для продолжения своего рода… до заезда на Персею. Термины «мужчина», «парень», «мальчик», «женщина», «девушка» и «девочка» постепенно входят в персеянские диалекты наряду с уже существующей классификацией полов и гендеров. Ставшие популярными в конце существования Земли названия «кун» и «тян» здесь не используются совсем, считаются оскорбительными. Дефективным полом мужчин сочли персеяне, наблюдавшие за развитием человечества с второго тысячелетия по их летоисчислению… Но лично я не согласна с таким убеждением. Человеческий мужчина не дефективен сам по себе…, – преподаватель смотрел на Еву со снисходительной улыбкой, подперев свою огромную голову парой щупалец, – агрессивным, глупым, ленивым, наглым, самоуверенным, инфантильным человеческого мужчину сделал процесс социализации, запущенный много лет назад, который невозможно было остановить… Да, мужчины угнетали женщин долгое время, выработав у женщин привычку подчиняться и не давая проявлять себя в сферах науки, несмотря на то, что женский склад ума и способность выполнять несколько задач одновременно являлись бы более эффективными для технического прогресса… Но тем не менее, как представитель человечества, я возьму на себя смелость заявить, что не все мужчины такими были… и со стороны персеян было жестоко оставлять их там… умирать.

– Это не вам решать, – строго прокомментировал лектор, наморщив зелёный лоб – правительство Персеи поступило очень мудро, забрав с планеты молодую часть лучшего пола. Мы не могли взять всех, Персее грозило бы перенаселение, а один-два неправильно выбранных, как вы выражаетесь, человеческих мужчины, могли погубить и операцию, и всю планету. Нам не нужны эксперименты с подобной ценой ошибок. Давайте ближе к делу.

Ева качнула головой, с трудом подавила в себе желание выразить своё аргументированное несогласие, и сменила слайд:

– В 21 веке по человеческому летоисчислению стали очевидными следующие глобальные проблемы: катастрофическое загрязнение окружающей среды, то есть и планеты и космоса, повлёкшие за собой снижение биологического разнообразия и появление новых вирусов, заканчивающиеся ресурсы. Из-за возникающей необходимости бороться за жизнь нависла угроза термоядерной войны. Не следует забывать и про озоновые дыры, повлекшие увеличение количества онкобольных в мире. Вишенкой на этом торте было глобальное потепление… Стало очевидно, что Земля заканчивает своё существование. Конечно, в этом виноваты были все люди, не только мужчины. С 2000 года персеяне забирали земных женщин и мужчин для исследований, и, как правило, мужчин возвращали на Землю, стерев память, а женщин вербовали для перевода и дальнейшего обучения других землянок. Ситуация на Земле накалилась особенно в 2030 году, потому что люди умудрились загрязнить один из самых важных ресурсов – мировой океан. Тогда же, летом 2030 года, к Земле подлетели 5 космических кораблей типа А-112, снабжённые приборами, обеспечивающими невидимость, что позволило незамеченными подлететь совсем близко к материкам. За несколько ночей было выкрадено около 1,5–2 млрд человек женского пола, – Ева сменила слайд на следующий, с разными женскими портретами – Среди них были девочки-младенцы, девочки дошкольного и школьного возраста, пубертатные девочки и девушки, находящиеся на пике сексуальной активности. Выбирали только здоровых и способных родить. Остальных оставили там… Согласно наблюдениям учёных-космологов, уже зимой началась мировая война… в ходе которой использовалось и химическое и термоядерное оружие. Большие города были взорваны первыми… Также были взорваны ледники Антарктиды, затопило Северную и часть Южной Америки, часть Африки, всю Европу, часть Азии, часть Австралии. Уцелевшие люди впоследствии погибли от лучевой болезни и отравления химическим оружием. Анализ планеты даёт лишь предположительную информацию, но космологи заверяют нас на 99,8 % процентов в том, что выживших не осталось. Планета считается заражённой и находится на карантине, поэтому мы не можем послать туда экспедицию. Женщины, выкраденные с планеты, были усыплены на время полёта на Персею и проходили ресоциализацию, в ходе которой сформировавшимся личностям были объяснены принципы проживания на Персее. Дети, оставшиеся без матерей сначала были помещены в спецучреждение, но землянки быстро разобрали малышек в свои семьи. Мне повезло, меня забрали с планеты вместе с мамой… Правительство Персеи предоставляет человеческим женщинам возможность оплодотворяться от любых инопланетян или искусственно на условиях селективного аборта… с одобрения спецкомиссии, естественно, – Ева выключила презентацию, – Итогом спасательной операции стало выживание человеческого рода, но полное отсутствие мужчин. И это не очень правильно, на самом деле…

Профессор усмехнулся:

– Пока вы не стали рассказывать нам про моральные устои и духовные скрепы землян, пройдите на своё место. В целом неплохо… но ох уж этот ваш безосновательный патриотизм.

– Но благодаря персеянам, я никогда не увижу своего отца. Благодаря персеянам, моей маме пришлось абортировать младшего брата, который ни-че-го плохого не сделал – чётко процедила Ева сквозь зубы, сжав кулаки и с ненавистью смотря на профессора, будто бы он был во всём виноват.

– Благодаря персеянам, вы живы, мисс. За всё нужно платить. Отсутствие человеческих мужчин на планете – цена благосостояния Персеи и человеческого рода в целом. В общем-то, я не собираюсь разводить демагогию и срывать лекцию. Ева, пройдите на место. Запишите следующую тему: человечество на Персее.

Ева плюхнулась в кресло-мешок и достала стилус, записав в планшете новую тему.

– Хватит восхвалять мужчин, – прошипела ей Нана, сидевшая на соседнем кресле, – они этого не заслужили. Не позорь нас!

– Я не восхваляю, а оправдываю. Ты тоже могла бы попробовать.

Нана была удивительной темнокожей красоткой с Земли, ровесницей Евы. Девушки не очень ладили, но в силу того, что на курсе космической геологии и геолокации они были единственными землянами, старались держаться вместе, садились рядом и, хоть и частенько вступали в конфликт, всегда делились лекциями и давали друг другу списывать. Они обе боялись оказаться тупее других студентов, они обе многого не понимали и потом вместе просили Пи пояснить. Но «историю человечества» обе знали достаточно хорошо и это было больной точкой для обеих.

Профессор монотонно рассказывал новую тему в течении ещё 40 минут, и, сообщив, что экзамен будет через три дня, попрощался со студентами и вышел из аудитории. Ева залюбовалась на свой набросок человеческого мужчины, который она выполнила, скучая от речей педагога.

– Мечты, – услышала она смешок и обратилась.

Нана стояла за спиной и смотрела на рисунок из-за плеча.

– Слушай, я понимаю тебя, – вдруг мулатка заговорила серьёзно, не сводя глаз с художницы, – я понимаю. Мне тоже иногда мечтается, чтобы был кто-то, кто мог позаботиться, чтобы кто-то обнимал, целовал, трахал. Но ты же понимаешь, что это невозможно? Это не вопрос науки, а вопрос политики.

– Дело не в моих личных желаниях, Нана, – хмыкнула Ева, – дело в совести. Я уверена, что на Земле люди. И я не понимаю, почему мы игнорируем этот факт. Почему ты игнорируешь?

– Мы здесь, у нас есть кров, еда, образование. Ты хотела бы всего этого лишиться и остаться на непаханной, заражённой Земле? Это лучший расклад, ты понимаешь, да? С такими речами ты можешь оказаться просто в открытом космосе – и радуйся, если в скафандре. А может тебя вообще усыпят.

– Тогда пусть не зовут себя разумной и гуманной расой, – девушка сжала губы и хмуро уставилась в пол.

– Ладно, не дуйся. Я просто хотела сказать, что понимаю тебя. У тебя есть предыдущая лекция?

– Да, я вышлю тебе…

– Спасибо, – Нана улыбнулась и парой пальцев аккуратно коснулась подбородка Евы, поднимая голову вверх, – эй, – они снова встретились глазами, – может ты хочешь поужинать?

– Поужинать? – она опешила, – Нет, меня дома неплохо кормят, – Ева фыркнула и кинув пару прощальных слов, вышла из зала, крепко сжимая свой планшет.

Спустя ещё пару лекций – а это значит, что её учебный день на сегодня был закончен, она стояла в столовой, ожидая Пи. Многорасовая толпа студентов сметала еду с прилавков… Каких только инопланетян тут не было: рептилоиды с Нибиру, синекожие коренные персеяне с четырьмя руками, человекоподобные карлики – шпаки с далёкой Глизе, симпатичные ра, напоминавшие земных египетских богов – эдакие люди с соколиной головой, осьминогоподобные, хоботоносы и другие. Через толпу пробивался счастливый Пи. Его большие чёрные глаза светились восторгом.

– Я сдал, я сдал! – закричал он и, подбежав к Еве, кинул портфель, обнял девушку и подбросил в воздух.

Аккуратно поймав, поставил на ноги и ещё раз обнял всеми четырьмя руками.

– Я и не сомневалась, – улыбнулась Ева.

– Праздновать? – белоснежно заулыбался синекожий персеянин.

– Рано праздновать. На моей исторической родине говорили: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь».

– Гоп? Зачем говорить гоп? – Пи казался удивлённым.

– Не знаю, – пожала плечами Ева, – наверное, в этом было бы больше смысла, будь мы на Земле. В общем, впереди ещё и у тебя пара экзаменов и у меня… совсем не пара. И ещё эта пугающая защита работы на профпригодность…

– Пустяки, – отмахнулся инопланетянин, – я даже не начинал ещё её писать. Везде нас возьмут, куда денутся…

Девушка поёжилась и тяжело вздохнула. Она так не считала и своей работе уделяла максимальное время, переживая за каждую строчку. Ева начала разрабатывать свой материал ещё три года назад, ещё при поступлении в университет. Её работа должна была толкнуть вперёд изучение столь важного для неё…

– Ты как всегда, пешком домой? – прервал размышления девушки Пи.

– Да. А ты, как всегда, желаешь проводить? – улыбнулась Ева.

– Угу. Подожди тут.

Пи исчез в толпе студентов и через минуту вернулся с двумя пломбирами:

– Держи, на улице жара.

Ева поблагодарила его, и они вместе зашагали к дому. Персеянин выглядел напряжённым.

– Это так странно всё. Совсем недавно мы жили без землян, потом считали вас глупенькими… Помню все эти предрассудки из детства, обидные кричалки, – он ухмыльнулся, и вновь стал серьёзным, – а теперь заканчиваем один универ, а вы ни в чём нам не уступаете… через две недели я сдам последние экзамены и впереди – взрослая жизнь. И у тебя. И это совершенно разные дороги и разные судьбы.

– Не загоняйся, пожалуйста, – отмахнулась девушка.

Какое-то время они шли молча, щурясь от солнца и доедая мороженое. Молчание прервал Пи:

– Ты уже думала, где хочешь работать?

– Где возьмут – там и буду, – усмехнулась Ева, – на самом деле, знаешь… я мечтаю увидеть Землю.

– Ближайшее время она будет на карантине, ты же знаешь, – персеянин положил ей руку на плечо, – И жизни там нет. Да и зачем она тебе? Разве на Персее плохо?

– Тебе не понять, – отвернулась девушка, смахнув его руку со своего плеча.

– Так объясни, Ева! – Пи всеми четырьмя руками резко развернул её за плечи к себе лицом и наклонился так быстро, что девушка могла разглядеть жёлтые искры в его бездонно чёрных глазах, – ты была там совсем малышкой и ничего не помнишь про свою планету! Там нет ничего живого, а если вдруг кто-то из людей и выжил, то это дефективные особи, опасные и агрессивные! Что ты хочешь там увидеть?

Девушка смотрела на него и у неё наворачивались слёзы:

– Там же… там мой дом…

– Ева, вы засрали свой дом! – Пи повысил тон, его и без того анатомически большие ноздри вздулись от гнева, а на шее запульсировала жилка, – Вы разбомбили свой дом! Вы убили целую планету! Твой дом теперь здесь, а ты ведёшь себя, как неблагодарная тварь. Персея многих приютила, а вы…

– Мы благодарны! – всхлипнула Ева – Но я должна увидеть, что сейчас на Земле. Я не бомбила земных городов, не убивала планету… а вдруг её можно восстановить? Почему никто не ведёт работ в этом направлении? Я хочу знать, что с планетой, я хочу помочь ей, хочу увидеть земные деревья, встретить рассвет на Земле, хочу увидеть биологические виды земных животных…

– Глупая моя малышка, – казалось, Пи смягчился. Он обнял её тремя руками, погладил четвёртой по рыжим непослушным волосам и поцеловал в лоб.

– Ладно, давай до завтра, – Ева отстранилась от него и, не оборачиваясь, быстрым шагом исчезла за поворотом.

Девушка стремительно приближалась к дому и вытирала рукавом рубашки навернувшиеся слёзы. Пи, всегда максимально дружелюбный, впервые повысил на неё голос. Это было странно и страшно.

Она забежала в холл, лифт, и, нажав на кнопку нужного, 86 этажа, закрыла лицо руками.

– Просто я хочу увидеть Землю. Просто я хочу, – прошептала девушка.

Лифт бесшумно довёз её и выпустил на нужном этаже.

Замок просканировал сетчатку глаза и заботливо открыл дверь.

– Добрый день, Ева! – произнёс металлический голос.

Скинув сапожки, она прошагала к маминой спальне, резко открыла дверь… но мамы там не было.

«Наверное, у Юли», – вздохнула Ева и понуро побрела на кухню в поисках чего-нибудь, что могло бы скрасить ожидание матери.

Она вернулась уже под вечер, задумчивой, серьёзной и слегка пьяной.

– Мама, вы снова? – устало выдохнула Ева, поддерживая мать, пока та скидывала сапог.

– Милая, у них там такие виноградники, не может же это зря пропадать.

– Ты же понимаешь, что скоро правительство Персеи включит вино в список веществ, угрожающих здоровью и запрещённых для употребления?

– Вот поэтому, – улыбнулась женщина, – тебе и стоит попробовать его, пока не запретили! – с этими словами мама достала из сумки бутылку красного полусладкого «Земля» и прошагала на кухню, поправляя волосы на ходу.

Ева молча наблюдала, как мать откупорила бутылку, достала бокалы, разлила по ним вино и села на диванчик, блаженно откинувшись на спинку.

– Попробуй, давай, – мама жестом показала Еве на стакан.

Девушка села рядом и взяла в руки стакан, тщательно рассматривая содержимое.

– Это… очень похоже на земное вино, – выдохнула мать, – здесь так мало еды, похожей на земную… я никогда не привыкну. Если бы не Юлины плантации – сошла бы с ума.