Текст книги "Большая книга приключений кладоискателей (сборник)"

Уже вставляя ключ в замок, Юлька с ужасом вспомнила, что еды в доме никакой нет. То есть продукты имелись, лежали преспокойно в холодильнике, и она сама вчера клятвенно обещала деду, что утром встанет, все приготовит и накормит прибывшего родственника, честь семьи останется на высоте. Теперь эта самая честь летела с той самой высоты, можно сказать, кубарем. В полном отчаянии Юлька подумала, что на задворках морозилки должны, кажется, валяться какие-то полуфабрикаты. Едва войдя в квартиру, она бросила всем: «Проходите, садитесь там…» – и помчалась в кухню. С грохотом распахнула холодильник.

Полуфабрикаты действительно были – два мерзлых, облепленных льдом, бесформенных кома. Этикеток не видно, и что делать с неопознанными уродцами – совершенно непонятно. Подошла Мата Хари, брезгливо понюхала ледяные комки и, задрав хвост, удалилась прочь из кухни. Юлька с размаху швырнула полуфабрикаты в раковину и поняла, что сейчас начнет реветь.

– Что-то упало? – послышался спокойный голос у нее за спиной.

Юлька резко повернулась.

– Почему ты плачешь? – спросила стоящая в дверях Натэла.

Юлька зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Сквозь стиснутые зубы процедила:

– У нас… есть нечего…

– Вах! – испуганно воскликнула Натэла. Оттолкнув хозяйку, бросилась к холодильнику и распахнула его. Через минуту облегченно сказала: – Дорогая, что ты меня так пугаешь? Здесь же все есть!

– Да оно же все сырое! Я утром должна была сготовить, а теперь…

– Приготовим прямо сейчас. – Натэла вытащила из холодильника розовый кусок мяса и улыбнулась. – Запомни: если в доме есть мясо, мужчина всегда будет доволен. Так моя бабушка говорит.

– Я не умею готовить мясо!

– Я умею, – успокоила Натэла. – Где ножи? Где фартук? Фольга есть? Специи где? Духовка работает? Где мука, соль, молоко, яйца, перец… А это что?

– Зелень… – робко сказала Юлька, глядя на то, как Натэла, словно заправский шеф-повар, моет в раковине кусок мяса и одновременно подбородком указывает на зеленую поросль в ящике на подоконнике. – Дед разводит. Тут петрушка, укроп, кинза и базилик, кажется.

– Прекрасно! Зачем плакать? Сейчас все быстро сделаем!

– А я… а мне… – растерялась Юлька. – Мне-то что делать, Натэла? Как помочь?

– Попроси, пожалуйста, Сергея сбегать в магазин, а то мне неудобно, это твой дом. Он согласится?

– Щас как миленький побежит! – воодушевилась Юлька. – Чего купить-то надо?

– Хмели-сунели и ткемали. Вообще-то их лучше самим готовить, но времени же нет…

– Атамано-о-ов! – диким голосом заорала Юлька, вбегая в комнату. – Гони в магазин!

– Ага, щас! Разбегуся только! – огрызнулся было Серега, но, услыхав, что просьба исходит от Натэлы и на обед ожидается шедевр грузинской кухни, тут же вскочил, сдернул с вешалки дедову авоську и исчез за дверью, напоследок пообещав: – Если без меня начнете рассказывать – бошки поотвинчу!

Атаманов обернулся мухой, и все время, пока его не было, компания сидела молча, с постными лицами, как на общеклассовом походе в оперный театр. Нарушала молчание лишь Натэла, время от времени появлявшаяся из кухни в облаках пара и вопрошавшая: «Лук есть?», «Чеснокодавилка где?», «А чем можно вытереть стол?» По квартире плыли умопомрачительные запахи. Голодный Батон героически молча икал в углу. Пашка так же молча разбирал свой рюкзак. К изумлению Белки, в рюкзаке оказались не только ноутбук и скомканные кое-как носки с майками, но и куча каких-то непонятных железок, пластиковых коробок и невероятное количество книг.

– А вещи-то все твои где?

– Вещи мать пришлет, если в универ поступлю, – объяснил Пашка, любовно поглаживая ноутбук по серебристой крышке. – А без этого я не могу.

– А железяки зачем?

– Не железяки, а микросхемы.

– Ты хакер, что ль? – благоговейно спросил Батон.

– Могу, если нужно, – усмехнулся провинциальный кузен, выуживая из рюкзака очередную стопку книг.

Юлька осторожно потянула одну из них, прочитала название – «Алгоритмы дифференциального исчисления тригонометрических обратных функций», ей стало дурно, и она поспешно вернула том на место.

Тут как раз вернулся Атаманов. По пути завернул на кухню, оставил там авоську и вырос в дверях комнаты, грозно глядя на присутствующих: не начали ли дедуцировать без него? Убедившись, что все честно, он расслабился, сел на пол у стены и велел Юльке:

– Рассказывай давай. Где рыжую нашла?

Когда Юлька и Пашка закончили рассказ о сегодняшних приключениях, в комнате воцарилась тишина, прерываемая только грохотом сковородок из кухни.

– А может, это не та рыжая? – робко спросила Белка. – В смысле не наша?

– Я такого морковного цвета в жизни нигде не видела. И запах, такой горький… Его ни с чем не спутаешь. Да она, зуб даю! Только в темных очках. И тачка та же, белая. А скандалили они по-английски на весь аэропорт! Я только слово «диамантс» поняла, а что это такое…

– Бриллианты, – перевел Пашка, колдующий над своим ноутбуком. Он уже загнал в него подобранный перед гостиницей диск и теперь наблюдал, как тот открывается. Когда же поперек экрана развернулся текст с фотографиями, раздался Юлькин стон:

– Так тут не по-ру-у-усски…

Действительно, несколько страниц были заполнены английским текстом. Вся компания уныло переглянулась. В наступившей тишине явственно прозвучал смешок Пашки. Он придвинул ноутбук к себе поближе и преспокойно начал переводить вслух:

– Невероятный скандал в Нью-Йорке. Легендарные драгоценности графов Мражинских, русских эмигрантов первой волны, оказались поддельными. Владелица их, Элен Мражинская, супруга Эдварда Мражинского, последнего отпрыска графского рода, никак не может объяснить подобный, по ее словам, «нонсенс». Она получила драгоценности в подарок от свекрови перед свадьбой, как заведено в семье Мражинских. Драгоценности были вывезены прапрабабкой Эдварда, графиней Анной Мражинской, из революционной России в 1918 году, и, несмотря на все невзгоды, ни одна вещь не была продана. И вот теперь…

Пашка прервал перевод и озабоченно спросил у сестры:

– Во, смотри, тут фотки! Ваши камешки?

– Где ты так по-английски наблатыкался? – вместо ответа потрясенно спросила Юлька.

– Когда по обмену в Чикаго летал, – пожал тот плечами.

Атаманов, не сводя глаз с экрана, вытащил из-под майки куклу. Вскоре драгоценности были бережно разложены на столе, и Пашка покачал головой:

– Да-а… Впечатляет! Слушайте, шелупонь, вы хоть понимаете, во что вляпались?

Никто из присутствующих не обиделся на словечко «шелупонь». Даже Атаманов лишь взволнованно засопел, глядя на экран. Там с фотографий мерцали, искрясь гранями, серьги, кольца, браслет, диадема – точь-в-точь такие же, как «кукольные» украшения.

– Но ведь там, – Батон кивнул на экран, – все ненастоящее, подделка? Я правильно понял?

– Получается, да, – растерянно прошептала Белка. – Получается, что настоящее…

– …это наше, – решительно закончила Юлька. Помолчала и подытожила: – Просто жуть! Что делать-то теперь?

– Дальше читать, – решил Атаманов. – Паш, давай…

– Там больше ничего интересного, – отозвался Пашка, энергично двигая «мышью». – На два листа – кукование Элен Мражинской о том, как все ужасно, некстати и вообще… А вот тут интересно! «Особенно миссис Мражинская была огорчена тем, что знаменитый изумруд, украшавший колье (он найден в начале XIX века на Урале и получил название «Немезида»), также оказался фальшивым».

– Минуточку-минуточку! – всполошилась вдруг Белка. – Какой изумруд? Какая «Немезида»? У них там, в их Нью-Йорке, он есть? Есть. Пусть поддельный, но есть. А у нас он где?

Пять пар глаз снова впились в экран. Оттуда, с черной ювелирной подушечки, блестел вделанный в колье ограненный изумруд «Немезида» – вернее, его липовый заместитель.

– Атаманов, – паническим шепотом вопросила Юлька, – ты что, посеял «Немезиду» в лопухах?!

– Дура! – заорал Серега. – В каких лопухах?! Почему я?! Куклу нашла Натэла! И там еще вчера никакой «Немезиды» не было!

Юлька умолкла, сообразив, что Атаманов прав: вчера она своими глазами видела в колье пустую оправу на месте камня.

– Опаньки! – воскликнул вдруг Пашка. – А вот и она, Элен Мражинская. Хорошая фотка, четкая. Бли-и-ин, мама дорогая… Юлька, посмотри-ка внимательней, не наша ли это рыжая?

Юлька приблизила лицо почти вплотную к экрану. Долго всматривалась в лицо женщины на фотографии. Затем неуверенно сказала:

– Кажется, нет.

– Кажется или нет? – не унимался Пашка. – По-моему, похожа!

– Не знаю. – Юлька, сощурившись, пристально всматривалась в фотографию. – Я ее вчера полсекунды с гаража рассматривала. В квартире у нее волосы на лице были, сегодня – очки. Не могу наверняка сказать! И потом, Мражинская – американка, а наша рыжая по-русски говорит спокойно, без акцента.

– А может, ее родители с детства языку учили и она свободно общается?

– Но встречала-то она в аэропорту американку, – подал вдруг голос Батон. – И ругались они, ты говорила, по-английски. И диск этот у них откуда-то был, тоже на английском, между прочим. Значит, как-то они повязаны, наша рыжая и эмигранты Мражинские.

Наступила ошеломленная тишина. Юлька с уважением посмотрела на проявившего чудеса логики Батона. Подумав, сказала:

– Факт, связаны. Вот только как?

– Внуково рейсов из Нью-Йорка не принимает, – вдруг сообщила Белка. – Я точно знаю, мама с отцом всегда в Шереметьево прилетают. Наверное, она все-таки не американку встречала. А по-английски говорили, чтоб никто не догадался…

Снова воцарилась тишина: все усиленно соображали. Мыслительный процесс был прерван появившейся в дверях Натэлой в фартуке, которая весело объявила, что стол накрыт. У ног Натэлы терлась Мата Хари, у которой изо рта торчал кусок мяса.

– Предательница! – буркнула ей Полундра. У Маты Хари было такое выражение на морде, словно она пожимала плечами.

Первое, о чем подумала Юлька, оказавшись в дверях кухни, что «стол» – слишком мягко сказано. Это был не стол, а самое настоящее застолье. Кусок запеченного мяса торжественно дымился, исходя упоительным запахом. Соблазнительно желтела под россыпью укропа молодая картошка. Лоснились чисто вымытые помидоры, огурцы и редиска. В двух хрустальных вазочках горками под майонезом высились салаты. Что-то в кастрюльке золотилось и пестрело фасолинками. Дедовы соленья из банок были аппетитно разложены на двух керамических блюдах.

– Я щас концы отдам… – пробормотал Атаманов, не сводя глаз с этого великолепия. – Натэла… ты что… ты сама так?!

– За час?! – схватилась за голову Юлька. – Натэлка, ты… ты просто супер! Самая суперская девчонка, кого я знаю! Ну, ты даешь!

– Пожалуйста, садитесь, остывает, – улыбнулась Натэла.

Приглашать дважды никого не надо было: голодные пацаны кинулись за стол.

– Откуда ты умеешь так готовить? – спросила Юлька спустя полчаса, когда все наелись, мужская половина собрания убралась из кухни, Белка домывала посуду, а Натэла убирала в холодильник остатки пиршества. – Я, кроме сосисок, ничего толком варить не умею. Даже яичница всегда пригорает!

Натэла пожала плечами и отчеканила:

– Любая женщина, если она хочет чего-то добиться в личной жизни, должна уметь готовить.

– Тоже бабушкины слова? – проворчала Белка.

– Да.

Юлька уже собралась было в который раз поинтересоваться, кто же она такая, загадочная Натэлина бабушка, когда с балкона раздался вопль Пашки:

– Юлька, девчонки, сюда-а-а!!!

– Пашка, ты чего? – Юлька влетела на балкон первой. – Чего орешь?

– Посмотри… – почему-то вполголоса сказал Павел, отходя от края балкона. – Да не высовывайся так!

Юлька выглянула во двор – и сразу поняла, почему кузен велел ей не высовываться. Прямо под ними, внизу, перед старушками на лавочке, стояла… рыжая! О чем-то говоря с бабульками, она почему-то показывала рукой на корпус номер три, зияющий из-за ветвей лип пустыми проемами давно выбитых окон. В третьем корпусе давно никто не жил, дом был в аварийном состоянии и подлежал сносу, но московская администрация давно и прочно забыла о нем.

– Быстренько они, однако, обернулись… – пробормотал Пашка, оттаскивая сестру от края балкона. – Да не вылезай ты так, она тебя узнать может! Уж не по вашу ли душу явилась?

– Ох, мамочки… – пробормотала Юлька, садясь на пол. – Вот влипли-то…

– Думаешь, нас искать приперлась? – напряженно спросил Атаманов. – Ну и что делать-то, Полундра, а?

– Я боюсь! – шепотом закричала Белка. – Я тут до самого вечера останусь! Никуда не выйду!

– Перестань психовать, дура! Ты-то ей зачем? – фыркнула Юлька, хотя в глубине души была согласна с подругой. По спине холодными коготками царапала самая настоящая паника. Одно дело – лазить по пожарной лестнице и совать нос в чужие окна, и совсем другое – переходить дорогу международным аферистам, или кто там они, эти рыжая американка и ее подруга…

Пашка молча внимательно осмотрел всю компанию. Негромко предложил:

– Братва, решать, конечно, вам, но… Я предлагаю ловить на живца.

– Это как? – недоверчиво спросил Атаманов.

– Элементарно. Сейчас спускаемся вниз всей бригадой… Да, Белка, всей, всей! И садимся за домом, у клумбы. Вы ведь там куклу нашли?

– Ну да…

– Так вот. Она здесь наверняка за ней. Если она нас там увидит, то… Угадайте, что сделает?

– Подойдет и начнет спрашивать, не видали ли чего, – проворчал Атаманов. – И зачем нам это нужно?

– Увидишь. – Павел поднялся и обернулся на Батона. – А ты, Андрюха, наверное, останься.

– Это еще почему?! – возмутился Батон.

– Потому что ты единственный, кого ни рыжая, ни черненькая не знают. Рыжая Серегу и Юльку могла разглядеть в квартире Совы. Меня – заметить в аэропорту. Черненькая опять же видела меня и Юльку.

– Где?

– В аэропорту и возле гостиницы. Поэтому Андрюха может, пока мы будем выяснять, кто что видел, посмотреть, на какой машине они приехали, и вообще последить… Ваш мотик еще на ходу?

– Конечно! – заверил повеселевший Батон.

– Тогда выходим, – решил Пашка. – Сразу все.

– Натэлка пусть не лезет, – неожиданно проворчал Атаманов, косясь в сторону кухни. – Она вообще не при делах, чего зря впутывать…

– Я не могу быть не при делах, – раздался спокойный голос, и Натэла, снимая фартук, вышла в прихожую. – Ведь именно я нашла куклу! Я иду с вами.

– Ну, и я тогда с вами… – уныло сказала Белка, вставая с пола. – Господи, кошмар… У меня послезавтра концерт! Мне нельзя нервничать! Я… я еще сегодня не занималась ни минуты. Меня Соня убьет! У меня хроматические переходы недоучены, а вы… а тут… Юлька, только не отходи от меня далеко!

– Не боись! – покровительственно сказала Юлька, беря подружку за дрожащую руку. Собственный страх тут же наполовину улетучился, а когда Полундра взглянула на беззаботно шагающего впереди всех широкоплечего, совсем взрослого кузена, ей и вовсе стало спокойно.

Когда гурьбой спустились во двор, рыжей уже и след простыл, и бабки на лавочке бодро обсуждали последнюю серию «Райской любви». Среди них сидела, энергично двигая спицами, Антонина Никитична, бабушка Батона.

– О, Андрюша! – обрадовалась она при виде внука. – Ты обедал? Хорошо поел? Ну-ка, поди ко мне, я примерю…

– Бабуль, ну куда мне это щас, лето ж уже… – заныл Батон, под хихиканье друзей втискиваясь в сине-зеленый свитер.

– Мало ли что! Вдруг дожди зарядят в деревне? Я еще когда Федору Пантелеичу говорила…

– Бабуль, – поспешно прервал бабушку Батон, – а что за рыжая тетка здесь стояла? Ты с ней вроде разговаривала?

– А-а… Из мэрии, кажется, – пожала плечами бабушка. – Странная какая-то, по-русски совсем плохо говорит. Как только таких на работу в мэрию берут? Спрашивала, давно ли тот дом ломать начали. Вроде он памятник какой-то культурный. Мы и ответили, мол, о чем вы только в своей мэрии думаете, уж шестой год стоит развалюха, по кирпичику раскатывается, а ее все убрать не могут. И это в центре города! Никакого порядка – вот что. Андрюшенька, к ужину смотри приходи, я котлет навертела…

– Зачем ей старый дом понадобился? – тихо спросила Юлька Серегу. – В нем сто лет никто не живет, одни бомжи там бухают…

Атаманов только пожал плечами. Помолчав, процедил:

– Ты лучше скажи, почему она по-русски вдруг плохо заговорила? Вчера лепила как на родном…

– Может, это все-таки не наша рыжая?

– А чья?!

Ответить Юльке было нечего.

В молчании вся компания бодро промаршировала за дом, к заросшей буйной растительностью клумбе… и там их ждало очередное за сегодняшний день потрясение. Посередине клумбы, прямо в крапивно-полынных зарослях, стоял, нагнувшись к земле, худенький подросток в бейсболке и что-то разглядывал.

– Ты чего, шмындрик, тут потерял? – привычным тоном хозяина двора вопросил Атаманов.

«Шмындрик» выпрямился… и оказался брюнеткой из аэропорта. Сейчас она была в шортах, короткой футболке и белых спортивных тапочках. Бейсболка была натянута на коротко стриженные волосы. Девушка улыбалась.

С минуту она и ребята смотрели друг на друга. Затем – кто бы мог подумать? – Белка сделала шаг вперед из-за Пашкиного плеча и невероятно культурным голосом спросила:

– Извините, вы что-то ищете?

– Да, – просто сказала девушка. – Я потеряла тут одну вещь.

– Дорогую? – участливо спросила Юлька.

– Для меня – да. – Девушка отряхнула руки от налипшей земли и вышла из крапивы на асфальт. – Я была в гостях у одной своей знакомой и случайно выронила ту вещь в окно.

– Только что? – быстро спросил Пашка.

– Нет, вчера. – Девушка одарила его лучезарной улыбкой.

– Почему же ищете только сегодня?

Нет, все-таки восемнадцать лет – не тринадцать! Юлька с восхищением посмотрела на кузена, улыбающегося в лицо даме невинно и нахально. Но и та не растерялась:

– Вчера я тоже ее искала, но не нашла. Тут же просто джунгли какие-то…

«Вот врет-то!» – подумала Юлька возмущенно и посмотрела в лицо черноволосой аферистки. Та заулыбалась еще шире:

– Ребята, а вы ведь из этого двора?

– Ну, допустим… – осторожно подтвердил Атаманов.

– Вы ничего не находили здесь?

Наступила настороженная тишина. Затем Пашка спросил еще более невинным голосом:

– А что именно вы имеете в виду?

На сей раз дама задержалась с ответом. Юлька впилась глазами в ее лицо и заметила: та растерялась.

– Здесь, знаете ли, очень много чего можно найти, – пояснил Пашка. – Из окон всякий хлам падает, дети играют, помойка вон рядом… Вы бы поконкретнее сказали, что за штучка-то была?

Девушка перестала улыбаться. Черные глаза остановились на улыбающейся Пашкиной физиономии. Сделав два шага, она приблизилась вплотную и негромко, очень четко произнесла:

– Юноша, вещь, которую вы НЕ НАХОДИЛИ, мне очень нужна. За ее возвращение я могу хорошо заплатить.

– Не понимаю, о чем вы… – развел руками Пашка.

– Подумайте, молодой человек, – словно не услышав его последних слов, сказала брюнетка. – Если примете решение, позвоните мне по телефону.

Она протянула белую карточку, и Юлька, вытянув шею, увидела: на карточке, кроме номера мобильного телефона, написанного от руки, нет больше ничего.

– Да вы хоть скажите, что искать! – упорно продолжал валять дурака Пашка.

Девушка неожиданно снова улыбнулась.

– Это просто старая кукла. Старая кукла в голубом платье. Подумайте, ребята. Вы можете хорошо заработать.

Компания озадаченно молчала. Даже Пашка не нашелся, что сказать. Но когда девушка уже сворачивала за угол, он неожиданно окликнул ее:

– Мадам!

Брюнетка резко повернулась. Щелкнула камера Пашкиного мобильного телефона, Пашка начал разглядывать получившийся снимок.

– Мне на память, – пояснил он довольно громко.

Несколько секунд Юлька была уверена, что «мадам» сейчас набросится на Пашку и вырвет у него из рук телефон. Но ничего подобного не произошло. Она лишь процедила сквозь зубы какое-то тихое ругательство и скрылась за углом.

– Браво, братан… – пробормотал Атаманов. – Уважаю.

– Пашка, зачем?! – охнула Юлька. – Она ведь теперь точно знает, что мы…

– Ни хрена она не знает! – дернул плечом Пашка, продолжая разглядывать снимок. Потом поднял глаза и удовлетворенно сказал: – Опа, а вон и наше наружное наблюдение выезжает. Ну, слава богу, а то я боялся, что мотик не заведется… Серега, стартер, по-моему, надо менять.

Юлька скосила глаза и увидела, что «наружное наблюдение» в лице невероятно важного Батона на «керосинке» торжественно выкатывает из подворотни на бульвары.

– Итак, господа и дамы, подобьем бабки… – Пашка уселся на край тротуара. – Получается, что вашей куколкой интересуются уже две дамы – рыжая и черная.

– Дама червей и дама пик, – драматически произнесла Белка.

– Хорошая шифровка, – одобрил Пашка. – Так их и будем звать.

– Дама червей ничем не интересовалась, – подал голос Атаманов. – Она просто была в обмороке у Совы в квартире. А потом того… перестала быть.

– Хорошее умозаключение, – без тени улыбки кивнул Пашка. – Ты прав.

– Дама червей вчера хорошо по-русски говорила, – дополнила Юлька, – а сегодня с акцентом, что даже Андрюхина бабка заметила.

– Рыжая, как я понял, в кукле не заинтересована, – задумчиво сказал Пашка. – Она ее выкинула в окно, когда ваша… ммм… Сова побежала вызывать «Скорую». И вовсе не обязательно, что выкинула, желая потом подобрать.

– А зачем тогда? – спросила Юлька.

Вместо Пашки ответила Белка:

– Да мало ли зачем? Допустим, просто Сове назло. Мы же не знаем, какие у них отношения. И вообще, чем они связаны. Может быть… Может быть, кукла ее, а не Совиная!

Наступила тишина: подобной мысли до сих пор ни у кого не возникало.

– Это обязательно надо выяснить, – неожиданно резко заявила молчавшая до сих пор Натэла. – У нас уже второй день ЧУЖАЯ ВЕЩЬ! ЧУЖИЕ ДРАГОЦЕННОСТИ! А они не должны у нас быть! Они должны быть…

– У ментов, – ехидно подсказал Атаманов.

– У хозяина, – холодно парировала Натэла. – И как можно быстрее.

– Послушай, тут воров нет! – вскипела Юлька. – Если бы мы знали, кто хозяин, – вернули бы сразу же!

– Нам чужого не надо, да! – поддержала подругу Белка.

Пашка с Серегой усмехнулись, глядя на встопорщившихся девчонок. Затем Пашка сказал:

– Натэла права. С этого и нужно начинать. Кто настоящий хозяин?

– Сова! – хором ответили Юлька, Белка и Натэла.

– Возможно, но маловероятно. – Пашка посмотрел на Атаманова. Тот на всякий случай важно кивнул. – Как я понял, Сова – пенсионерка.

– Живет плохо, с авоськой на рынок бегает, – подтвердила Юлька. – Пальто у нее одно, и шляпка дурацкая…

– Тогда спрашивается: зачем бегать с авоськой в драном пальто по рынку, если у тебя бриллиантов на миллион?

Все задумались. Натэла неуверенно спросила:

– Может, она не знала, что там бриллианты?

– Ну да, как же! – фыркнула Белка. – Мы и то сразу сообразили.

– А что вы вообще о ней знаете? – вдруг поинтересовался Пашка. – Кроме драного пальто и шляпки?

Снова воцарилось молчание. Наконец Юлька обвела глазами друзей и заговорила неуверенно:

– Ну, она такая… одинокая. Всю жизнь здесь живет и ни с кем не общается. Не здоровается даже. Никого родственников нет. Мне дед говорил, что у нее дочь была, но давно умерла. И муж тоже умер.

– А где работала, кем? Чем вообще до пенсии занималась?

– Мы не знаем, – беспомощно развела руками Юлька.

– Надо как-то выяснить, – заявил Пашка.

– Как? – разозлился Атаманов. – В «Рамблер» слазить? Или в «Яндекс»? Набрать в строке «Сова»? Мы даже как ее зовут, не знаем!

– Маргарита Владимировна ее зовут! – выпалила Юлька. – Так дед говорил!

– А фамилия? – повернулся к ней Пашка.

– Фамилии не знаю…

– Надо выяснить. Мы с Юлькой вечером попробуем обработать Игоря Петровича – он тоже здесь всю жизнь живет, что-нибудь, может, и знает. Серега, а ты мать потряси. Она еще больше должна знать.

– Это почему еще?

– Ну-у… Она ведь женщина, а женщины вообще больше чужой личной жизнью интересуются. Может, ваша Сова раньше в Алмазном фонде работала, тогда хоть что-то понятно станет… Версия номер два: брюлики все-таки дамочкины.

– Которой дамочки? – уточнила Натэла. – Пик или червей?

– Неизвестно… – задумчиво произнес Пашка. – Рыжая куклу выкинула в окно. Если бы она знала, что там бриллианты, она бы просто унесла ее с собой.

– А искать куклу пришла почему-то дама пик, – напомнила Юлька. – Она мне, между прочим, вообще не нравится! Ищет чужих кукол… деньги за них предлагает… Угрожать пытается!

– Так, может, это вообще ее кукла! – возмутился Атаманов. – Свое и ищет, понятно…

– А как она у рыжей оказалась? Или у Совы?

– Сперли! – не сдавался Серега. – А потом выкинули в окно!

– По очереди, – с усмешкой подытожил Пашка. – Значит, так. Предложение первое: брюлики больше под помойным ящиком не прятать, а разделить. Дама наша пик явно скнокала что-то насчет нас.

– Ты сам нарывался, – мрачно напомнил Атаманов.

– Конечно. Зато мы теперь знаем, что ей надо.

– А она знает, что кукла у нас.

– Потому и говорю: брюлики следует разделить. Каждому понемножку. Чтоб в случае чего не все пропало.

– В случае – чего? – вздрогнула Белка.

Пашка пожал плечами, отвечать не стал. Чуть помолчав, продолжил:

– Второе: надо подумать, под каким предлогом просочиться к Сове в квартиру.

– Я по лестнице больше не полезу, – угрюмо предупредила Юлька. – И Серегу не пущу.

– Ага, спрошу я тебя… – хмыкнул тот.

– Ну так лезь, придурок! – рявкнула Полундра так, что Атаманов подпрыгнул на месте и ошалело уставился на нее. – Дуракам закон не писан! Во второй раз она просто ментов вызовет, и загремишь! Вот тетя Таня-то счастлива будет!

– А ну, тихо! – гаркнул на них Пашка. – Сядь, Атаман! И ты, Юльк, не ори! В окно лезть незачем, скажите спасибо, что в первый раз не вляпались. Надо тихо-культурно подойти к двери, позвонить, вежливо сказать, что вы…

– Из собеса, – машинально подсказала Белка. Атаманов заржал, Юлька тоже усмехнулась, а Белка смутилась: – Чего гогочете-то? Ну, не из собеса, а… подписи собираем.

– Какие подписи? Мэру города? Чтобы джунгли под окнами выкосил? – завопил Атаманов.

– Можно принести ей куклу, – вдруг послышался негромкий голос.

Мгновенно стало тихо. Все глаза уткнулись в Натэлу.

– Кукла ведь совсем недорогая, да? – помолчав, продолжила та. – Можно прийти с ней к Сове и сказать… ну… сказать, что вот мы нашли, не ваша ли вещь…

– А она спросит: с чего вы взяли, что моя? Или: а где все остальное? – сощурился Атаманов.

– Скажем, что… ну, что нашли куклу на асфальте. И теперь обходим весь подъезд.

– Не поверит, – уверенно отрубил Серега. – Или решит, что у нас крышу сорвало.

– Какой нормальный человек найдет куклу и будет с ней по всему дому бегать? – поддержала его Белка.

Натэла помолчала. Затем заговорила задумчиво:

– Когда я была совсем маленькая, я один раз уронила в окно Джурку – песик у меня был резиновый, я его любила очень. Плакала два дня. Братья весь двор облазили, все кусты – не нашли. А на третий день пришел дворник, дядя Кето, и принес Джурку. Случайно нашел на улице, наверное, мальчишки забросили. Мама дядю Кето целовала как родного, и бабушка, и я тоже… Мне кажется, ничего страшного не будет, если мы принесем куклу. А то, что она будет без бриллиантов… Бриллианты мог ведь найти кто-то другой, правда? Забрать их, а куклу выкинуть.

– Н-н-ну… может быть… – медленно протянул Пашка. – Может быть, ты сама и пойдешь?

– Пойду, – спокойно согласилась Натэла. – Юля, ты со мной?

«Ни за что!» – подумала Полундра, вздрогнув при мысли о том, что снова окажется в квартире Совы. Ее спас Пашка:

– Нет, у Юльки вид очень уж хулиганский. Сова еще перепугается. Пусть лучше Белка идет, она тут самая приличная.

К общему удивлению, Белка бодро сказала:

– Пожалуйста! А если узнаем, что кукла ее, тогда и брюлики можно будет вернуть.

Час спустя во двор на бешено фырчащем и выбрасывающем клубы синего дыма мотоцикле влетел Батон. Все вскочили и кинулись к нему навстречу.

– Ты ее упустил? – перекрывая рев и кашель мотора, заорал Атаманов.

– Не-е-ет! – выкрикнул в ответ Батон.

– А что так быстро тогда? Да выключи ты его!

Мотор смолк. И в наступившей тишине раздался радостный голос Батона:

– Они уехали в аэропорт! Обратно во Внуково!

– И улетели?

– Рыжая, наверное, улетела.

– Что значит – наверное? – уточнил Пашка.

Батон насупился, почесал затылок, посопел и уныло сознался, что рыжую он потерял.

– Да что ж ты за балбес, бог ты мой?! – завопила Юлька. – Ничего попросить нельзя, все самой надо! Как ты ее с таким морковным салатом на голове потерять мог?

– Да там же народ толпами шляется! – оскорбленно заорал в ответ Батон. – Рыжая нырь – и все! Что мне, напополам было разодраться? Их-то две, а я один, как дурак! А черную в бейсболке я довел до самой гостиницы. Она вошла и там осталась.

– На какой машине ехала? – вдруг спросил Пашка.

– На той же самой. Белая «Альфа-Ромео».

– Значит, тачка ее. Или у них одна на двоих. – Пашка вздохнул. – Плохо, что рыжая ушла от наблюдения. Мы теперь не знаем, действительно она улетела или это липа. Хотя скорее всего улетела. Мы же все-таки не ФСБ, чтобы специально для нас такие спектакли устраивать.

– Пашка, ну и что делать будем? – осторожно спросила Юлька.

– Пока – делить брюлики, – решил тот. – Завтра засылаем разведку к Сове, а дальше – по обстоятельствам.

– Сережа! Сереженька-а! – раздался вдруг со стороны ведущей на бульвары подворотни женский голос.

Атаманов, вздрогнув, вскочил и рявкнул:

– Мать, ты, что ль? В магазин, что ль, бегала? Чего меня не дождалась, я ж говорил: освобожусь – схожу!

Он рванулся было с места, но Юлька поймала его за майку:

– Куклу оставь!

– Тьфу ты… – Серега, не глядя, бросил ей голубой сверток.

– И возьми что-нибудь! – не отцеплялась Юлька. – Договорились ведь – разделим…

– Давай скорей! Да быстрей ты, вон маманя моя с сумками прется, а ей нельзя! – Атаманов на ходу сунул в карман джинсов бриллиантовое колье с пустым глазком и помчался к подворотне, продолжая выкрикивать: – Мать, нет, ну ты чего ж делаешь? Зачем две сумки картошки тащишь? Ну и что, что дешево? И что, что с Кубани? Делать нечего? Грыжа тебе нужна? Забыла, кто мужик в доме? Дай сюда… Совсем с ума сошла…

– Сережа, осторожно… – Худенькая, как девочка, и такая же маленькая тетя Таня, медсестра из больницы с бульваров, устало улыбалась, задрав голову, чтобы глянуть в лицо сыну, который был выше ее на полторы головы. – Сережа, ты уроки сделал?

– Объясняю для особо одаренных: второй день каникулы! – прорычал Атаманов. – Второй день каникулы! Совсем со своими больными офонарела… Идем домой!

И он, свирепо нагнув голову, широким шагом двинулся к подъезду. Сумки с картошкой мерно болтались у него в руках. Тетя Таня покорно семенила следом.

– Кр-рутой перец! – серьезно оценил Пашка. – Ну, давайте заканчивать?

Оставшиеся украшения разделили быстро. Белка взяла диадему с изумрудом-капелькой и, бережно уложив ее в носовой платок, спрятала в карман. Натэла забрала серьги и кольца, хотя по ее лицу было видно, как все это ей не нравится. Батон очень аккуратно сгреб толстыми пальцами два ажурных браслета, а на долю Пашки и Юльки досталась фантастическая брошь в виде букета гладиолусов.