Электронная библиотека » Анастасия Евлахова » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Цион"


  • Текст добавлен: 31 октября 2023, 18:11


Автор книги: Анастасия Евлахова


Жанр: Социальная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 3. Рюкзак осужденного

Я МОРГНУЛА, И СЕРЫЙ РЮКЗАК исчез в толпе. Это был непримечательный и довольно обычный серый рюкзак, только вот на лицевом кармане из него торчали желтые нитки – ровно там, где раньше красовался желтый ярлычок Второго швейного кружка. Наверное, показалось…

Одежду в Ционе обычно шили из серой или неокрашенной бурой ткани. На синтетические красители тратиться целесообразным не считали, а если и попадалась в толпе одежда «интересных» цветов, то было сразу понятно: ее добыли особо. Накопили органических красителей – ягоды, свеклу или капусту – или заказали окраску у какого-нибудь умельца, и тоже не за пару баллов, конечно. Так что в основном вокруг царил серый.

Швейным кружкам немного красителя все-таки выделяли – как знак одобрения Ционом. Но было его так мало, что тратили его обычно на ярлычки – проставляли свой «знак качества». Хотя и прикрепляли их обычно, конечно, изнутри. Это на «жертвенном» рюкзаке девушки, видно, хотели отличиться. Был в ярлычке, пришитом поверху эмблемой, какой-то извращенный символизм: работницы из Циона настолько усердны и самоотверженны, что готовы трудиться даже ради тех, кто Цион отверг. Были ли те желтые нитки, которые привиделись мне на рюкзаке, нитками из-под отпоротого ярлычка?

Проталкиваясь меж прохожих по улице, я вздохнула. Голова была мутной с тех пор, как я вышла из приюта. Сам приют, как я и ожидала, оказался одним из приземистых массивных зданий, которые отстроили на месте снесенных развалин. Он размещался на окраине, и окна спален смотрели прямиком в городскую стену. Поскольку здание даже крышей не доходило до ее верхушки, такое близкое соседство не возбранялось. Окна приюта и стену разделял похожий на выбритую макушку газон, и свет в спальни, конечно, проникал. Но вид на бетон был удручающий, и после синего неба, которое встречало меня каждое утро на девятнадцатом этаже имперской высотки, перемена была разительной.

Ко мне приставили длинную, сухощавую девушку по имени Сора. На вид ей было немногим больше восемнадцати, она помогала новичкам и должна была проследить за тем, как я обустроюсь. Сора провела меня по пустым гулким коридорам – серые отштукатуренные стены, серый бетонный пол – и показала комнаты отдыха. Диванчики с жесткими спинками, шкафы с бестолковым ассорти книг, которые, наверное, жертвовал весь Цион, крепкие и явно нетронутые коробки с настольными играми – кажется, развлечениями в приюте не увлекались, а может, игры просто боялись затрепать. Потом Сора показала мне спальни:

– Дальше можешь делать что хочешь. Но в девять – комендантский час. Двери закроют до утра.

На этом Сора ушла, бросив напоследок:

– Возиться с тобой не буду.

Наверное, при других обстоятельствах я побежала бы знакомиться с другими девушками. Может, разговорила бы стайку девиц, которые жались в углу спальни номер шесть, или присела бы к парням в учебной комнате – я видела их спины, склоненные над домашними заданиями, когда проходила по одному из коридоров. За быструю адаптацию на новом месте не могли не поощрять.

Но сейчас мне не хотелось думать о том, как близко я к заветным десяти тысячам. Если бы можно было за баллы избавиться от необходимости ночевать в приюте! Жить в общей спальне с толпой девчонок? А я-то думала, комната в общежитии – теснота несусветная.

Я распахнула чемодан, вяло поперебирала вещи и выложила на прикроватную тумбочку пару учебников и жестянку с кремом для рук. Оглянувшись, я не нашла ни платяного шкафа, ни комода, так что оставила всю одежду как была, в чемодане, и испытала почти что облегчение. Возиться с тряпками безумно не хотелось. Потом я сверилась с коммом – до девяти еще оставалось два часа, нужно было придумать, на что их убить, – и взгляд скользнул под циферблат, к строке со счетчиком баллов.

Когда я смотрела на эту строку в последний раз, на ней значилось: «9154». Сто сняли за вчерашнее посещение лазарета, и еще один ушел на утренний душ, а про еду я сегодня вообще не вспоминала – кусок в горло не лез, так что я ожидала увидеть «9053». Но теперь на экране высветилось «8543».

Восемь тысяч? Куда ушло целых пятьсот десять баллов?

Задвинув чемодан под койку, я присела на ее край и вызвала историю транзакций. Экран мигнул, выплевывая расширенную голографическую выписку. В последней строке значилось: «– 510 б.: ритуальные услуги».

Я сидела на незастеленной койке, и пружины матраса впивались мне через ткань в ягодицы. Сидеть было неудобно, но я не шевелилась. Только теперь наверху экрана я заметила мигающее уведомление: «Церемония прощания состоится…» Открывать не хотелось. Как будто это сообщение поставило бы точку: да, все правда, тетра забрала маму и я ее больше не увижу.

Незаметно рядом со мной присела девушка. Она была рыжая, как Овия, но медью у нее отливали не только волосы: лицо у нее было так густо усыпано веснушками, что кожа казалась рябой.

– Хреново, да? – спросила она.

Я попросила бы ее уйти – мне совсем не хотелось говорить, – но во взгляде ее читалось сочувствие. Я просто кивнула.

– Ты скоро выпустишься, – сказала рыжая.

Я пожала плечами.

– Я не про школу. Я про приют. Ты тут ненадолго, я вижу. Выглядишь взросло.

Я снова неопределенно повела плечом. Я все смотрела на комм, и рыжая заметила мигающее уведомление:

– У тебя как?

– Что «как»?

– Ну как у тебя умерли?

– Мать. Тетра.

– Это нестрашно. Я про церемонию. Ты просто придешь к назначенному времени, поставишь урну в ячейку, и все. Если тетра, то тело уже сожгли.

От того, как легко об этом всем болтала рыжая, в животе неприятно екнуло.

– А ты откуда знаешь? – спросила я. – У тебя тоже?..

– Да нет. – Она махнула рукой. – Я вообще родителей не знала. Это мне другие ребята рассказывали. Тут много полезного рассказывают.

Полезного…

– Спасибо, – все же ответила я.

При мысли, что я не увижу маму, заныли ребра. А если все это неправда и мама жива? Мне нужно доказательство, нужно попрощаться на самом деле… Но одновременно с этим мне было как будто легче. Я не хотела видеть ее мертвой – хотела запомнить ее волосы, даже переплетенные в «усталую» косу, ее ласковые глаза, ее тонкие нежные руки.

Рыжая потянулась ко мне, неловко погладила по плечу, поднялась, заставив матрас подо мной упруго спружинить, и ушла.

От заботы незнакомой девчонки я заерзала. Она мне даже не подруга. А Риина? Сколько я ей утром наговорила? Мы с ней расстались, когда за мной зашла женщина из опеки – дородная, крепко затянутая в ярко-красный костюм (и сколько она в этой опеке получает?), – и прощание с Рииной вышло скомканным. Захочет ли она меня еще видеть? Так или иначе, не хотелось терять баллы за наши уже привычные встречи.

А теперь это уведомление о церемонии… Я собралась с духом и нажала на сообщение. Через три дня. Я чувствовала, как слезы снова текут по моим щекам, быстро и беззвучно. Потом я встала и, утерев лицо, ушла. Думать я больше не могла – нужно было просто что-то делать.

И вот серый рюкзак с обрывками желтых ниток мелькнул в толпе во второй раз. Теперь я была уверена на все сто двадцать процентов: это он.

Обычно улицы на окраинах многолюдными не были, но на этой аллее стояли лотки с разномастными частными товарами за дополнительные баллы. А там, где можно было чем-то поживиться, толпы собирались всегда, в особенности сейчас, в конце рабочего дня. Подобная частная торговля облагалась гигантским налогом, стоили «интересные» вещи немало, и в основном их приходили порассматривать, понюхать и пощупать. Вообще-то и одежду, и косметику, и книги можно было взять за небольшие баллы в торговых узлах, одобренных Ционом, но там все было серое, словно из переработанных вещей выжали все соки. Здесь же попадались и вязаные разноцветные свитера, и крашеные сумки, и выпуски журналов ручной работы, и еда: приготовленные на личных кухнях закуски и десерты, а иногда и фрукты. Где выращивали фрукты и на каких кухнях готовили еду, я не представляла, и пробовать мне их особо не хотелось. К тому же еда в стандартных ежедневных рационах была сносная, а особым аппетитом я никогда не отличалась. Но у лотков со съестным самая тесная толпа и собралась – там я рюкзак и заметила.

И не просто рюкзак – над ним мелькнула светлая макушка. Ведь у исключенного тоже были светлые волосы… Меня аж встряхнуло. Не может быть. Того парня исключили из жителей Циона, и ворота за ним захлопнулись навсегда. Он не мог вернуться. Перелезть стену высотой в несколько этажей было просто невозможно, а ворота за эти сутки не открывались: уж этот грохот слышно даже на том конце города.

Я продвинулась среди прохожих вперед, прямо за парнем, и стала смотреть, как он склоняется над лотком и выбирает фрукты. На левой руке его поблескивал комм. Но браслет ведь должны были конфисковать…

Да и сама рука была совсем другой. Осужденный, худой и долговязый, казался типичным дохляком. А у этого парня запястье было крепким и жилистым. Я подняла взгляд. Потрепанная бурая куртка, широкие плечи, волосы даже не светлые, а странного цвета, пепельно-седые, и не падают на глаза сальными прядями, а зачесаны наверх. Нет, это не он.

Парень вскинул на меня взгляд, и я замерла. Точно не он. Но откуда же тогда у него этот рюкзак? Я отвернулась и сделала вид, что заинтересовалась плакатом на стене дома напротив. С изображения смотрел бурый плюшевый заяц: его шерстка основательно пообтрепалась, а левый глаз-пуговица отвалился и висел на нитке.

«Переработка и повторное использование – ключ к процветанию», – утверждали алые буквы под изображением. В детстве у меня был такой же бурый заяц с зелеными глазами-пуговицами. И когда мне исполнилось двенадцать, я тоже принесла его в центр переработки и повторного использования. Но не потому, что он износился, а потому, что так полагалось. В двенадцать лет кончалось детство, и все игрушки, сколько бы они ни стоили, необходимо было сдать.

«Чтобы шагнуть в новое, нужно избавиться от старого» – так тогда сказала мама, а я только насупилась: «Не нужно мне новое». – «Еще как нужно. Без нового нет жизни». – «В Ционе же все старое. Мы здесь как суп в кастрюле варимся». – «Именно поэтому и нужна переработка. Иначе у нас все давным-давно кончилось бы. А хорошо переработанное все равно что новое». – «Ничего не новое. Если суп долго кипятить, он выкипит». – «И откуда же ты такое знаешь?» – «В очередях говорят». – «А они откуда знают?» – «Ну… Наверное, на общих кухнях работают?» – «Ну вот на кухнях, может, супы и выкипают. А с Ционом все будет хорошо. И с тобой тоже. Сейчас поплачь хорошенько, а потом станет лучше».

Я встряхнулась. Дурацкая игрушка, дурацкий плакат. Слова мамы звенели в ушах, будто я слышала ее голос вживую. Не хватало еще расплакаться на улице. На сколько оштрафуют за публичное выражение негативных эмоций?

Я чуть развернулась, словно рассматривая один из рыночных лотков – на подложке из колотого льда красовались эскимо из замороженного фруктового сока, – а сама покосилась на парня.

Он протянул левую руку, чтобы человек за лотком засчитал баллы с его браслета, при этом в правой он держал сразу три крупных яблока. Я снова невольно залюбовалась его рукой, жилистой и крепкой. Наверное, он был намного старше меня: я в своей ладони целых три таких яблока удержать бы не смогла. Или дело просто в том, что это мужская рука? По спине невольно побежали мурашки. Ну почему пальцы могут быть такими красивыми?

Парень резко развернулся и уставился прямо на меня. С вызовом, раздраженно – в его взгляде так и горел вопрос, какого черта мне от него нужно. То есть, конечно, не «черта» – это из словаря Овии… Встряхнув головой, я шагнула в сторону, чтобы спрятаться за спину пожилого мужчины в шляпе. Дородный, в свободном пиджаке, он прекрасно скрывал меня от взгляда парня.

Какая странная все-таки реакция. Я, конечно, не могла сравниться по миловидности с Овией, но уродиной тоже себя никогда не считала. Такой неприкрытой враждебности в ответ на то, что в принципе можно было принять и за романтический интерес, я не ожидала. В конце концов, с чего бы еще обычной девчонке пялиться на обычного парня? Но то, что этот парень вовсе не обычный, мне стало очевидно еще до того, как он, высыпав яблоки в рюкзак, воровато оглянулся и принялся протискиваться из толпы прочь.

Откуда у него, терминал раздери, этот рюкзак? И если он оплатил яблоки, то почему ведет себя так, будто он их украл?

Преследуя парня по улице, забитой прохожими, я почти забыла о том, что со мной случилось за эти сутки. Наверное, именно это мне и было нужно. Загадка, которая, скорее всего, имела банальную отгадку, увлекла меня всерьез. Да что там, крупные жилистые руки, широкий разворот плеч и враждебный взгляд исподлобья – все это заставило что-то во мне перевернуться. Правда, что именно, я не особо думала. Куда больше меня интересовал рюкзак со значком Второго швейного кружка.

Аллея с лотками кончилась, и вслед за парнем я выскользнула в узкий боковой проулок. Отсюда дорога меж задних стен высоток шла прямиком к стене – ее бетонные блоки громоздились в конце прохода за переполненными мусорными баками. Какая халатность… Нужно написать об этих баках в терминал – неужели здесь не соблюдают график вывоза мусора? И как странно, что улица здесь упирается прямо в стену. Обычно высотки так близко к стене сносят… Или фасады по ту сторону глухие?

– Ты чего ко мне прицепилась, а?

Парень выскочил из-за пожарной лестницы и преградил мне дорогу. Я потеряла его из вида, едва завернув за угол, а он, очевидно, прекрасно знал, что я его преследую.

Я встала как вкопанная и инстинктивно обняла себя руками. Взгляд у парня был колючий, на скулах ходили желваки… Широкие, резко очерченные скулы, эти странные пепельные волосы и глаза серые, как будто из стали. Под ребрами заныло. Красивый до одури.

Я вздернула подбородок. Он меня не тронет. Не посмеет. Нажму кнопку тревоги на браслете, и, стоит мне только прикоснуться своим коммом к его, запустится экстренный протокол, и у парня снимут сотню баллов.

– Это у тебя откуда? – кивнула я ему за спину, на рюкзак.

– Тебе-то какая разница?

Я вдруг поняла, что голос парня меня почти завораживает – низкий, с хрипотцой, но при этом мягкий, почти бархатный. Это как вообще? И почему меня волнует его голос?

– Мне-то никакой. Только вещь эта принадлежит не тебе.

– «Повторное использование – ключ к процветанию». Забыла?

Он тоже видел тот плакат. Еще бы! Те красные буквы только слепой не заметит. Но если этот парень решил сбить меня с толку цитатами с улиц Циона – или этим своим голосом, терминал бы его побрал, – не на ту напал.

– Этот рюкзак выдали вчера исключенному.

– Ах вот что. Именно этот?

– Именно этот.

– Очень интересно. Ты именно поэтому за мной увязалась?

– Именно поэтому.

Парень фыркнул и, не сказав больше ни слова, развернулся и пошел прочь. Не тронул меня, не прикрикнул на меня – просто взял и двинулся прочь.

– Постой!

Я бросилась за ним, но парень вдруг развернулся, и в руке его что-то сверкнуло. Я на полном ходу остановилась и тупо уставилась на складной нож в его руке. Целил он мне прямо в живот.

Первая мысль: такие ножи обычно носят рабочие, чтобы удобный инструмент всегда был под рукой, в кармане. Вторая мысль: а еще ножи кладут в рюкзаки «выживания» для осужденных. Точно ли такие или не совсем, я не знала, но ножи были уж точно не столовые.

– Вали отсюда. Поняла?

Парень сверкнул глазами, и я задрожала. Не всадит же он этот нож мне в живот, правда? Так не бывает. Такого в Ционе не случается. Даже если я от этой раны не погибну, за нападение парня вышвырнут за стену даже раньше, чем он моргнуть успеет.

– И не подумаю. – Я двинулась прямо на парня. – Ты скажешь мне, откуда у тебя и рюкзак, и этот нож, или я сейчас же о тебе доложу.

Я подняла руку с коммом, готовая в любой момент вызвать экстренную службу.

– Ну докладывай, – хмыкнул парень.

Я легко нажала на экран комма и смахнула вверх. Парень даже не шелохнулся, но вот странность: окошко вызова загорелось и тут же потухло. Я нажала на экран снова, но он почему-то никак не включался. Я давила на экран опять – и опять в ответ тишина.

– Что за… – шепнула я.

– Удачи тебе.

Парень развернулся и, подтянув лямки рюкзака, трусцой бросился прочь. Я на ходу уже пыталась вернуть свой комм к жизни, но все тщетно. А парень, даже особо не спеша, нырнул в арку между высотками и испарился.

Я пробежала за ним до конца прохода, потом по проулку и следующему. На этих задворках было пусто – ни души, ни одного случайного прохожего. Случись здесь что-то, никто и не заметит. Разве что когда мусор наконец приедут вывозить…

В проулках гуляло эхо, пахло влажным бетоном, а на подоконниках темнел намокший от дневного дождя мох. Я никогда не ходила по таким окраинам, никогда не подбиралась так близко к стене (разве что у приюта, но там я бродить не хотела), и теперь эти пустые темные переходы меня пугали. Да и сам приют здесь, совсем недалеко, отодвинутый подальше из центра города. А ведь новые поколения, особенно покинутые родными и сироты, – это будущее. Почему же от этих мест и самого приюта, серого и холодного, веет могильной сыростью?

Я вернулась по переулку в поисках дверей, за которыми парень мог скрыться, а потом осмотрела пожарные лестницы. Но вскарабкаться с земли по ним было трудно: нижние их ступени были подняты до второго этажа, а если бы парень до них и дотянулся, я непременно увидела бы его где-то наверху: металлические лестницы прекрасно просматривались. Ничего не дала и прогулка вдоль стены: гладкий бетон взмывал ввысь неприступной твердыней, и ни трещины, ни подкопа я не нашла. Парень просто пропал. И исчез он, конечно, в городе, а не за его пределами.

Моя фантазия с этим рюкзаком перешла все границы. Может, в конце концов, он и правда вовсе не принадлежал исключенному? А о том, что связываться с незнакомцем не стоило, нож – откуда бы он ни взялся – говорил красноречиво.

И все же мне следовало сообщить об этом парне: если его поймают и осудят, мне полагаются баллы за содействие, но с коммом, который никак не хотел включаться, сделать было ничего нельзя. Я бросила взгляд наверх: солнце уже, видимо, зашло и небо начало тускнеть. Скоро в приюте объявят комендантский час.

* * *

– Ну и где тебя носило?

Сора стояла в дверях женской спальни, уперев руки в бока. «Повесили тут на меня малолетку» – вот что читалось в ее взгляде. Из-за ее спины выглядывали две рыжие девушки. Одну из них я уже сегодня видела: она утешала меня, когда я читала уведомление о церемонии прощания, а вторая… Вторая была похожа на первую как две капли воды. Я сморгнула: показалось, что в глазах двоится. Но нет: рыжих было двое. Сестрами они, конечно, по правилам Циона быть не могли, но от одинаковости их лиц мне стало тревожно.

– Сейчас без двух девять.

Я успела посмотреть на часы еще в вестибюле – мой комм так и не заработал.

– Весьма недальновидно с твоей стороны гулять до последнего. Особенно в твой первый день, – парировала Сора.

Она все еще возвышалась в дверях, не давая мне пройти, и я встала к ней почти вплотную. Во взгляде Соры горело не раздражение – ликование. Да, ей нравилось отчитывать…

– Весьма недальновидно с вашей стороны читать мне неоправданные нотации, – не сдержалась я. – Вы же не хотите, чтобы я подала на вас жалобу?

Я ничего не нарушила. Я имела на это полное право. Какого терминала, в конце концов, эта девица себе думает?

Сора сделала ко мне шаг, и я почти уперлась носом в ее нос. От Соры пахло неожиданно – цветами. То ли мыло, то ли даже духи… Нет, духи вряд ли: в ее возрасте много не зарабатывают, а духи стоят дорого. Но и душистое мыло тоже нужно было покупать отдельно: стандартные бруски, которые производили на ционской химической фабрике и продавали по баллу, не пахли ничем. Так откуда у простой девчонки, недавно прошедшей Распределение, средства на такие излишества?

– Права качать, значит, решила, – прошипела она. – Только вот стукачей здесь не любят. Будешь из себя строить умненькую, устрою для тебя надзор. А от надзора, сама знаешь, прямая дорожка к нулю.

У меня похолодели кончики пальцев. Штрафы – одно, и даже надзор – дело поправимое. Но ноль? Вот уж чего я в жизни не заслужу, даже если очень постараюсь.

А комм у меня, как назло, не работает. Ни звонков, ни сообщений. Кому я с таким браслетом сообщу о превышении полномочий? До уличного терминала до утра не добраться. Разве что искать кабинет управляющей, но где он? И как эта управляющая отнесется к «стукачке»? Я видела эту женщину какую-то минуту, когда меня привела сюда служащая из опеки. Я не успела понять, какая она из себя. Скорее всего, она, конечно, за соблюдение правил. Но Сора здесь работает. С чего бы управляющей верить мне, а не своей подчиненной?

– А нет, так проснешься ночью оттого, что твое одеяло полыхает, – прошипела Сора, наклонившись к самому моему уху. – А ты вместе с ним. Привязать-то тебя с одеялом к койке – дело минутное.

Сора отстранилась. Я кинула взгляд через ее плечо: на меня глазели не только рыжие девчонки, похожие друг на друга, как сестры, но и вся спальня. Девушки постарше, девочки помладше и совсем еще малышки – они, возможно, еще даже учиться не поступали. Одетые кто как – кто в школьную форму, кто в универсальные серые юбки с белыми блузками, кто в бурые ночные рубашки, – они сверлили меня глазами.

– И комм свой почини, – бросила мне Сора уже громче. – Я за тобой бегать не собираюсь.

– Откуда вы…

– Меня назначили твоей патронажной сестрой, – напомнила она. – Теперь все шишки, не долетевшие до тебя, будут сыпаться на меня. А мне это нужно? Вот сама и думай. Одеяло. Надзор… Что лучше?

Она хотела уже развернуться, но на ходу бросила:

– Тебя искали. Из министерства просвещения. Ждут тебя завтра на какую-то там беседу.

– Министерство просвещения? С чего бы им со мной беседовать?

По спине пробежал холодок. Я что-то нарушила? С меня хотят снять баллы? Но штрафы обычно списывают автоматически. Для этого не нужно приходить в министерство. Да и почему именно министерство просвещения?

– А мне почем знать?

– Но откуда…

– Я же говорю, ты под моим патронажем. И пока твой комм в отключке, все сообщения переадресовываются мне. На, смотри сама.

Сора скривилась и, тронув свой браслет, продемонстрировала экран мне.

«Уважаемая Тесса ла’Дор… явиться для личной беседы… – выхватила я. – 12:00, ул. ли’Крон, 10».

Я даже не шевельнулась. Это шутка такая? С чего бы я могла им понадобиться? Да и адрес странный: ли’Крон находится на другом краю Циона, на границе с фабричным кварталом. Почему меня вызывают не в центр города, а в один из министерских департаментов?

Сора прокрутила письмо до конца. Под последней строчкой стояла печать министерства. Не шутка.

– Все равно не понимаю…

– Не понимает она, – передразнила Сора, и за ее спиной захихикали. – Ну как раз. Завтра просвещать тебя, дремучую, будут. Министерство же просвещения.

По спальне прокатилась уже явная волна смешков. Смеются из подобострастия? Или тут и правда не женская спальня, а змеиное гнездо? Я поискала глазами рыжих девушек – кажется, они единственные не смеялись, – но они уже разошлись по разным концам спальни. С какой из них я познакомилась сегодня днем, я не знала.

– Все, закончили. По постелям!

Сора махнула рукой, и девочки разбежались по комнате.

* * *

Обычно все походы в город у Ниила заканчивались успешно: он ни с кем не заговаривал. Исключением служили разве что лоточники, да иногда он еще захаживал в мастерскую к ли’Марру, но тот, кажется, обществом Ниила тяготился все больше и больше. Ниил знал, что он все еще ценное знакомство для ли’Марра, но и для него ли’Марр становился чуть ли не единственным источником живых новостей из Циона, а это было плохо. Не стоит делать ставки на одно поле.

Так или иначе, обычно Ниил разговоров избегал. Старался выглядеть как можно незаметнее и одевался в серое, но не самое затертое, двигался быстро, но не слишком поспешно. Однако в этот раз к нему прицепилась какая-то девчонка, и он сразу понял, в чем прокололся. Его выдал чертов рюкзак последнего изгнанного.

Он, конечно, заранее содрал приметный желтый ярлычок – хоть об этом подумал. Но девчонка оказалась глазастой и, вероятно, разглядела желтые нитки. Уже потом, закрывшись у себя, Ниил рассмотрел рюкзак и повыдирал злополучные нитки, но его все равно следовало выбросить.

Ниил никогда не закупался в городе по-крупному, но другую сумку все же стоило раздобыть. Старый рюкзак прохудился, этот оказался слишком приметным – придется пошарить по лавкам, чтобы найти что-то непримечательное. Имперская мода все-таки сильно отличалась от ционской, да и непросто будет найти что-то не тронутое плесенью и молью. Если бы не эта девчонка…

Какой ужас загорелся в ее глазах, когда он вытащил нож! Обычно он резал им яблоки, куриные тушки, сушеную говядину – все то, что теперь наполняло его злополучный рюкзак осужденного и что он набрал себе на несколько предстоящих ужинов, – но держал Ниил нож, конечно, на непредвиденные встречи вроде такой. Хотя против патрулей Пустых, которые ходили по руинам в полдень и на закате, конечно, никакой нож не помог бы. Но мало ли. На крайний случай не стоит отказываться и от складного ножа.

А угрожать ционской девчонке в чистом платьице? Это было почти забавно. Девчонка смотрела на Ниила как перепуганный зверек – глазищи огромные, блестящие. Воротничок ее платья загнулся, пряди лезли в глаза, и девчонка в своем страхе казалась почти свирепой. Ниилу это тоже понравилось.

Если бы у него было право остаться в Ционе, он бы непременно с ней замутил. Девчонка была как трава у перелеска за чертой столицы – свежая, нетронутая, зеленая-зеленая. Даже гнев ее – в общем-то, праведный – казался забавным. И внешность у нее была какая-то особая, как со старых, еще имперских фотокарточек, которых Ниил насмотрелся вдоволь. Волосы, убранные назад по-старинному, в свободную прическу, светлые чистые глаза (голубые или зеленые, Ниил не рассмотрел), очень чистая кожа и тревожная, неуловимая геометрическая гармония между линиями губ и скул.

Черт побери, она была ожившей фотографией времен империи – тем самым типажом, что навязчиво преследовал Ниила со страниц старых альбомов, которыми он растапливал камины.

Впервые за долгое время Ниил пожалел, что ему нужно убираться из Циона.



Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации