Текст книги "Северная Ведьма"
Автор книги: Анастасия Иванова
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
– Слушай, давай я тебе все объясню еще раз, – начал Климов, но Саня остановил его.
– Я не закончил. Ответь на вопрос.
– Нет, у меня нет уверенности, что я не спал в тот момент, когда ее видел, – сдался Климов.
– Вчера твой компьютер был завален письмами, похожими на спам. Ты открыл хоть одно?
– Ну… Я не помню, – замялся Климов. – Кажется, первое открыл… Но там не было никаких вложений, ничего такого, что могло бы быть дистрибутивом вредоносной программы!
– Ты как будто из 90х годов, – усмехнулся Саня. – Нынешние компьютерные вирусы умеют распространяться от обыкновенного клика мышью, это всем известный факт. Открыл? Сам виноват. Вот тебе объяснение второго «загадочного» феномена.
– Допустим, – сказал Климов. – А как ты тогда объяснишь фотографию, которая пришла мне в одном из этих писем? И то, что Ведьма говорила то же самое, что было в письмах?
– Проще простого, – ответил Саня. – Спам просто совпал с передачей, такое случается. Потом твой переутомленный мозг, пытаясь переработать информацию, подкинул тебе твою ведьму со словами, которые ты уже видел в корреспонденции. Я считаю, искать в этом какие-то общие смыслы с твоими кошмарными снами – паранойя чистой воды.
Климов уронил голову на руки. Он не мог не согласиться с Саниной версией. Опровергающих аргументов у него не было, но внутреннее чутье подсказывало, что прав именно он, Климов, а не логичный и хладнокровный Саня. Он поднял на Саню измученные глаза.
– Сань, ты мне друг? Поверь, пожалуйста, – попросил Климов. – Просто поверь.
– Я хочу, чтобы ты нашел хорошего психолога, – настаивал на своем Саня.
Климов понял, что пытаться спорить дальше бессмысленно и небезопасно: Саня и так видел в нем не слишком здорового психически человека.
– Хорошо, – после некоторой паузы согласился он. – Я найду психолога. Но могу я попросить тебя хотя бы поискать информацию об этой деревне?
– Ты задал сегодня очень верный вопрос: друг ли я тебе, – сказал Саня. – На него я могу ответить только утвердительно. Поэтому не обижайся, потакать твоему бреду я не хочу и не буду. Я по-прежнему уверен, что тебе необходима профессиональная помощь, а не какие-то сомнительные отчеты о непонятной деревне. Может, ее и вовсе не существовало, а ГТВшники выдумали эту историю от начала до конца.
– Я сделаю так, как ты скажешь, – вздохнул он. Как всегда, когда он сильно уставал, ему захотелось перекурить. – А где сигареты?
– У меня в доме не курят, – напомнил Саня. –И вообще, если ты все еще собираешься пожить у меня, как мы вчера договорились, забудь на это время, что ты свинья.
– Я чистоплотен, как санитар хирургического отделения! – обиженно произнес Климов. – А ты – грубиян и хам.
– Ты, санитар, учти, что здесь слуг нету. Курить в доме запрещено. Раскидывать вещи, как ты привык у себя дома, – строго возбраняется. Не убирать посуду за собой – недопустимо. А то выгоню, – предупредил Саня. – Иди, на кухне тебя ждут твои грязные фарфоровые друзья: тарелка и кружка.
– Ты деспот, тиран и страшный зануда, – вздохнул Климов, подчиняясь. – Не удивлен, почему ты до сих пор так и не женился. Кто в здравом уме это выдержит?
После приведения кухни в прежний сияющий вид друзья оговорили свои планы на день. Несмотря на то, что Климов чувствовал себя не в пример лучше вчерашнего и даже был готов съездить за вещами, было решено отправить Саню: климовские мокасины раскисли настолько, что носить их стало невозможно, а Саня носил обувь на три размера меньше. Климов быстро набросал список того, что могло ему понадобиться, и Саня уехал, напоследок поручив Климову приготовить что-нибудь на обед. Климов обнаружил в морозилке куриную тушку, недолго думая вытащил ее на стол размораживаться и убежал к компьютеру: ему не терпелось начать поиски. По-прежнему было жутковато, но теперь стало интересно.
Мировая паутина выдавала нужные Климову сведения крайне неохотно. В основном это были ссылки на сайты всевозможных доморощенных экстрасенсов, колдунов, белых и черных магов, исследователей потустороннего, которые переписывали друг у друга одну и ту же статью о Череповецком болоте. Ее же старательно пересказал и корреспондент с ГТВ. Ковалевка упоминалась в Википедии на страничке, посвященной Вологодской области и сайте, посвященном заброшенным и вымирающим населенным пунктам европейской части России. Климов узнал, что село было основано в 30-е годы двадцатого века по заданию местной партийной ячейки и было названо в честь первого председателя колхоза Владимира Ивановича Ковалева. Сам Ковалев никогда сельским хозяйством не занимался, зато было верным партийцем, состоявшим в коммунистической партии еще до революции. В начале тридцатых, когда начал понемногу набирать оборот всесоюзный террор, в первую очередь выкосивший старой закваски коммунистов, Ковалев по непонятной причине уцелел и отделался тем, что был направлен «поднимать сельскохозяйственный сектор на Вологодчине». Проект был амбициозным: коммунисты хотели осушить часть болота и использовать освободившиеся земли под пашни. Председатель очевидно хотел выслужиться, и взялся за дело с рвением. Он не жалел ни техники, ни людей, но ничего не выходило. Трактора и грузовики частенько тонули в топкой трясине, люди болели. А потом началась Великая Отечественная, и вновь образованному колхозу стало не до мелиораций. Отвоеванную у болота землю после войны использовали для выращивания льна, а в начале пятидесятых поселка не стало. «Вероятно, причиной трагедии в Ковалевке явился какой-то неизвестный науке микроорганизм, способный убивать людей и животных необъяснимым с точки зрения современной науки образом», – писал автор одной из статей. Другие о причинах гибели села не сообщали вообще ничего. Как ни бился Климов, больше никакой информации получить не удалось.
Через три часа вернулся Саня со спортивной сумкой, доверху забитой вещами Климова. Растаявшая куриная тушка лежала в несоразмерной ей, слишком маленькой тарелке, отчего на столе образовалась красная лужица, мелким ручейком стекавшая по дверце дорогого кухонного гарнитура на пол. Саня заглянул в кухню, увидел сотворенное Климовым безобразие, и обозлился.
– Эй, мистик хренов! – крикнул он в комнату. – Мы же договорились, что к моему приезду обед будет готов?
Климов вышел навстречу, виновато улыбаясь и приглаживая левой рукой всклокоченные волосы.
– Я заработался.
– Я тебя выгоню к чертовой матери, – зашвыривая сумку с климовским барахлом в угол, пригрозил Саня. – Марш на кухню, дармоед! И чтоб через полчаса обед был на столе!
Он со злобой содрал с себя пальто и ботинки, ушел в свою комнату и закрыл дверь, чего обычно не делал. «Плохой признак», – вдохнул про себя Климов и поплелся на кухню.
Долго дуться у Сани не получилось: ежеминутно Климов стучался к нему и виноватым голосом спрашивал у хозяина то соль, то приправы, то овощи, то посуду. В конце концов Саня не выдержал и тоже присоединился к приготовлению обеда, свирепо поглядывая на незадачливого друга, но злиться на друзей он не умел. Когда пришла пора садиться за стол, Саня окончательно отмяк и они помирились. Вместо ужина в тот день Саня нашел в холодильнике какие-то диковинные деликатесы из рыбы и морепродуктов в стеклянных банках, откупорил бутылку коньяка и вечер закончился неторопливой философской беседой о смысле жизни и прочих абстрактных понятиях; друзья разошлись спать далеко за полночь весьма довольные собой и друг другом.
Последующие несколько дней, пока Саня пропадал на работе, Климов искал информацию о Ковалевке. Чтобы не раздражать друга, он скидывал все, что находил, на свой электронный ящик, тщательно заметая следы. Для Сани он выполнял свою обычную дизайнерскую работу, параллельно готовя еду и изо всех сил стараясь не очень свинячить. Саня в целом был доволен, хотя и ворчал иногда из-за забрызганного маслом, чаем или соком кафеля у плиты и раковины. Один раз приезжал Вадик Толстый, которому о печальном состоянии Климова сообщил Саня. Чтобы отвлечь Андрея от фантазий, он нашел в своем архиве несколько альбомов со старыми фотографиями, и друзья за воспоминаниями славно провели целый вечер.
Через неделю Климов понял, что дольше задерживаться у Сани нет смысла. Сведений, мало-мальски проливающих свет на события в Ковалевке шестьдесят лет назад, в интернете не было, о том, чтобы обнаружить хоть какую-то нить, связывающую Ковалевку с Ведьмой, не шло и речи. Климов решил, что ему необходимо ехать в Ковалевку и на месте попытаться выяснить, что там произошло. Он намеревался проработать абсолютно все, что могло дать ему зацепки: и архив, и свидетельства очевидцев, если они остались,и даже местные легенды. От души поблагодарив друга за гостеприимство, он сказал, что нашел хорошего психотерапевта в Питере и уезжает на терапию приблизительно на две недели.
– Неужели в Москве нет ни одного хорошего специалиста? – удивился Саня.
– Я перерыл весь интернет, – стараясь быть максимально убедительным, врал Климов. – И понял, что смогу довериться только ему.
– Что же это за светило такое? – спросил Саня. – Имя у него есть?
– Профессор… Закошанский, кажется, – ответил Климов и с неестественным воодушевлением продолжил. – Он работает на кафедре психиатрии СпбГУ много лет и как раз по той проблеме, что и у меня. Поможет обязательно.
– Хорошо, – сказал Саня. – Как устроишься и начнешь лечение, не пропадай. Звони обязательно, понял?
– Лады, – подытожил Климов.
Поезд до Череповца уходил в девять вечера. Билет он приобрел заранее, через интернет, осталось только заехать домой собрать необходимые вещи в дорогу. События, заставившие Климова неделю не появляться дома, успели немного потерять свою остроту, но при приближении к квартире в животе снова неприятно защекотало, руки стали непослушно-мягкими, с липкими от пота ладонями, а ноги – ватными.Когда он вошел и закрыл за собой дверь, ему показалось, что в воздухе витает еле уловимый запах болота. На диване, где он спал последний раз и откуда так спешно убежал, постельное белье было скомкано, одеяло валялось на полу, а на обоях, рядом с ночником, Климов увидел еле заметные буро-черные кровавые отпечатки своих пальцев.
– Потом приберусь, – нарочито веселым голосом сказал себе Климов.
Оставаться в тишине было невыразимо жутко, и он начал комментировать вслух каждое свое действие. Как ни странно, способ этот помог ему немного справиться со страхом и через некоторое время он развеселился. Вещей Климов взял немного: теплый свитер и подштанники, смена белья, мобильный телефон и планшет с зарядными устройствами. Затем проверил состояние счета на кредитной карте и остался доволен. Денег было более чем достаточно.
До поезда оставалось больше четырех часов. Климов, уже одетый, присел по традиции на дорожку, попытался вспомнить, не забыл ли чего и еще раз обошел квартиру. Все было в порядке, только развороченная постель ему решительно не понравилась. Он аккуратно снял постельное белье, сложил в стиральную машину, собрал диван и аккуратно замыл, насколько было возможно, кровавые следы со стены.
– Вот теперь можно ехать, – удовлетворенно кивнул Климов, оглядывая комнату, закинул сумку на плечо и вышел из квартиры.
***
На Ярославском вокзале шел ремонт. Половина зала была перегорожена строительными лесами, откуда-то сверху свисали огромные куски грязного полиэтилена. Среди граждан сновали рабочие в перепачканных белой краской вылинявших робах. Скучающая публика толпилась около табло с номерами прибывающих и отъезжающих поездов, кто-то дремална жестких металлических стульях и дорожных сумках. У касс неровными колоннами, сгущаясь и ломаястройные шеренги очереди по мере приближения к кассиру, томились желающие приобрести билеты. В помещении вокзала разговоры, топот ног, шорох и грохот перевозимого багажа смешивались в равномерный, характерный для вокзалов громкий гул, который изредка прерывали стук молотков, протяжное, нудное, как зубная боль, сверление дрелей и другие строительные звуки. Ларьки со всякой всячиной, бульварным чтивом, всевозможными сканвордами и кроссвордами, анекдотами и другим ярким и бесполезным хламом, который почему-то должен скрашивать долгие скучные часы в поезде; дешевые забегаловки, откуда несло каким-то прогорклым маслом и еще чем-то несъедобным и вонючим. Климов не любил вокзалы. Особенно не нравились ему московские – неуютные, грязные, неприветливые. «Как можно влюбиться в город, если он встречает тебя таким отвратительным образом?» – думал он, вспоминая восторженные рассказы знакомых, не москвичей, о том, как они посещали столицу. Однако, несмотря на отвращение к вокзалам, путешествовать железной дорогой Климову нравилось. В неспешном, по сравнению с самолетами, перемещении было что-то для него притягательное. Можно было с чистой совестью предаться лени и праздным размышлениям, окружив себя максимальным комфортом, который он мог себе позволить.
Фирменный поезд «Шексна» дожидался пассажиров. Климов нашел нужный вагон, выкурил у входа сигарету, подал проводнице, немолодой, но приятной женщине, паспорт с вложенным билетом и вошел внутрь. Новенький вагон класса люкс, крашеный синей краской, встречал пассажиров свежими белоснежными занавесками на окнах, окаймленными плотными темно-зелеными с золотистыми цветами шторками, схваченными книзу красивыми шнурками с кистями. Ботинки мягко утопали в зеленом, в тон шторкам, пушистом ковре. В купе все тоже было аккуратно, чисто, ново, от скатерти на столике до мягкого покрывала на уже полностью застеленной, подготовленной для сна полке. Глаз приятно порадовала миниатюрная вазочка с тремя живыми цветками, названий которых Климов не знал. Он положил сумку в багажное отделение, устроился поудобнее на своем месте и с шипением отвернул крышку бутылки с минеральной водой. Вода была прохладной, чуть кисловатой от растворенного газа и очень вкусной. «Отлично!» – подумал Климов. – «Хорошо бы еще доехать до Череповца в одиночестве».
За окном сновали люди с тележками, сумками, у входа в рядом стоящий поезд толпилась большая компания молодых людей и девушек, половина из которых куда-то ехали с рюкзаками, а остальные, по-видимому, провожали их. Молодые люди смеялись, что-то рассказывали друг другу, в шутку толкали друг друга и курили. Климов завистливо смотрел на них и вспоминал, как когда-то они с товарищами из института, зеленые первокурсники, поехали сплавляться по карельским рекам на каникулы. Среди девушек была Татьяна, невысокая, полненькая короткостриженая девчушка. Ее совсем не смущала полнота – в том, что она ненавидела свою фигуру, Татьяна призналась много позже, когда они поженились и ей удалось немного похудеть. А тогда, на сплаве, она внешне выглядела вполне уверенной в себе и всегда была в центре внимания. Умела и любила играть на гитаре, пела песни у костра дуэтом с тогдашним кавалером, Димкой Елизаровым. Никогда не куксилась, не ныла, стойко переносила неудобства похода, приводившие в отчаяние ее подруг. Ее заразительный переливчатый смех можно было слышать отовсюду. Почти все парни были тайно влюблены в нее. Климов тоже не устоял, но в открытую переходить в наступление не решался: Татьяна была «не свободна». А она крутила любовь с Димкой. Вечерами, когда все собирались у костра и Татьяна брала в руки гитару, он усаживался где-нибудь в тени, чтобы без помех любоваться ею, и слушал, как она поет, до тех пор, пока не уходили спать последние, самые стойкие слушатели. В один из последних вечеров, когда все, включая Татьяниного кавалера, разошлись, они остались у костра вдвоем. Татьяна отложила гитару, молча сидела с поджатыми к лицу коленями, положив подбородок на скрещенные предплечья, и задумчиво смотрела на почти угасшее пламя костра с переливающимисябыстрыми оранжево-красными волнами потухающего огня на углях. И Климов решился. Много раз репетировал про себя главные слова, которые хотел сказать любимой девушке, но когда настала решающая минута, он, проклиная про себя свою робость, потные ладони и дрожащий голос, только и смог выдавить: «Тань, я тебя люблю». Татьяна подняла глаза, как будто очнулась от собственных мыслей и переспросила: «Что?» «Ничего», – растерялся Климов, и, желая только одного, – провалиться сквозь землю – засобирался. «Я пойду». «Стой!» – остановила его Татьяна, подошла к нему и решительно, но неумело поцеловала. Потом они сидели на берегу тихой карельской речушки и целовались до утра, не замечая, как бежит время и как голубеет, а потом алеет на востоке заря нового дня. Уже засветло кто-то сонный в поисках укромного места, очевидно, по нужде, наткнулся на них, обнявшихся, усталых, счастливых, и с испуга обругал, а они, хохоча во все горло, ломая ветки прибрежного тальника, убежали искать другое укромное место… Климов загрустил, вздохнул и почувствовал нечто вроде зависти к нынешнему любовнику своей бывшей жены. Потом ему вспомнилось перекошенное от ненависти лицо Татьяны во время их последней встречи, и его непроизвольно передернуло.
– Здрасьте! – в купе ввалился мужчина лет шестидесяти, лысый, тучный, с огромным животом, и сразу же занял собою все пространство. Отдуваясь и вытирая мокрое, с крупными каплями пота красное лицо, он сел на свое место, широко расставив тумбообразные ноги, расстегнул куртку и улыбнулся Климову, отчего глаза его превратились в щелочки, а во рту обнаружилось отсутствие зуба. Климов автоматически растянул рот в ответной улыбке, а в душе был чрезвычайно раздосадован. Ему был хорошо знаком этот тип людей, чрезмерных во всем, начиная с внешности и заканчивая пристрастиями и пороками, шумных, болтливых. Такие люди почему-то всегда считают своей святой обязанностью развлекать всех, кто находится рядом, плохими шутками, несмешными историями с бородой и скверными, скабрезного содержания анекдотами. Худший вариант попутчика.
– Ничего себе конурка, не находите? – спросил толстяк, оглядев помещение.
Климов молчал. Но попутчика это нисколько не смутило.
–Да, – продолжил он, растягивая свое «да». – Я впервые в таком шикарном вагоне. У меня сын – депутат в Череповце. Отправил старика в подмосковный санаторий подлечиться, шикарное место! Говорит, это им от государства положено. И доставку обеспечил – первый сорт! Меня Николай Ильич зовут. Можно просто Николай, – и он протянул руку Климову.
Климов с видимым неудовольствием пожал протянутую руку, с тоской думая о том, зачем толстяк вываливает на него столько ненужной, бессмысленной и неинтересной информации.
– Климов, – пробурчал он.
– А по имени-отчеству как? – не отставал Николай. – По фамилии обращаться – это как-то… Как на партсобрании.
– Андрей, – сдался Климов. – Можно без отчества.
– Ну что, Андрюх, поехали? – фамильярно хлопнул его по плечу попутчик и без предупреждения перешел на ты. – Завтра дома будем. Ты ж земляк? Череповчанин?
– Нет, я москвич, – сказал Климов, отодвигаясь.
– В командировку, что ль? – спросил Николай.
– Типа того, – не слишком вежливо ответили Климов. С такими людьми, как Николай, можно было не церемониться, к тому же у Климова не было ни малейшего желания это делать.
– А работаешь где? – продолжал приставать толстяк.
– Я программист, – с отвращением сказал Климов.
– Что за профессии нынче пошли! Программист, логист… Онанист!… – скривился Николай. – Менеджеры еще всякие. В наше время все было ясно: шахтеры, продавцы, учителя, врачи. А щас…
Нервы у Климова не выдержали. В открытую хамить человеку в два раза старше себя он не решился, но и терпеть чужое хамство не собирался.
– Вы тут устраивайтесь, я перекурю схожу, – не глядя на Николая, сказал он, вышел и торопливо, но тщательно закрыл за собой дверь купе, боясь, что Николай захочет продолжить беседовать в тамбуре.
Поезд тронулся. За окном медленно поплыли назад невысокие сталинки, отгороженные от железной дороги унылым металлическим забором, потом сталинки сменились высотками спальных районов, которые постепенно уступили место реденькому подмосковному лесу, почти не видному в темноте. Климов смотрел на свое лицо с глубокими тенями под глазами и скулами в черном стекле, освещенное сверху яркими лампами дневного света, и ни о чем не думал. Как всегда в поезде, его убаюкало мягкое раскачивание вагона, и в сознании смешались явь и сон, действительность и та реальность, что существовала только в его голове. Он задремал, закрыл глаза, а когда через секунду открыл потяжелевшие веки, по ту сторону окна как будто обозначилось неявное белесоватое пятно. «Неужели так холодно на улице, что замерз пластиковый стеклопакет?» – лениво подумал Климов. Пятно постепенно увеличивалось, занимало все большую площадь стекла, принимая причудливую форму, отдаленно напоминающую человеческую голову. Климову стало интересно. Он рассматривал пятно, все более похожее на очертание женского лица и удивлялся тому, что иногда бездушная природа рисует картины талантливее одушевленного, наделенного свободной волей человека. Тем временем пятно окончательно побелело и приобрело смутно знакомые Климову черты. «Надо же! На кого это похоже? Где я мог видеть это лицо? Может, актриса какая-нибудь или фотомодель?» Климов перебирал в уме знакомых и незнакомых женщин, но ничего не подходило. И вдруг замер: это лицо он нарисовал сам. Ведьма.
Как будто обрадовавшись тому, что Климов наконец вспомнил, лицо еле заметно кивнуло и на месте глаз обозначились зеленоватые огоньки. Губы растянулись в жуткой усмешке, и, сквозь стук колес, скрип механизмов, соединяющих вагоны между собой, весь шум движущегося поезда до ушей Климова донесся шелестящий звук, похожий на шум потревоженного ветром сухого камыша. Он отшатнулся от окна и тоскливо оглянулся по сторонам: все двери купе были закрыты, в коридоре не было ни души. Климову показалось на мгновение, что проклятый поезд этот был специально для него, и везет его одного прямиком в ад… Он метнулся от окна, наугад ввалился в какое-то купе, по счастью оказавшееся его собственным.
Николай, в лучших традициях советского путешественника, застелил столик у окна газетой, хотя на нем уже была вполне симпатичная новая скатерть, и разложил на газете вареные яйца, хлеб с сыром и копченые куриные окорочка. Рядом стоял пустой стакан с пакетиком какого-то дешевого чая на дне. Очевидно, Николай только собирался налить туда кипяток, но не успел.
– А, Андрюх, заходи! – обрадовался он. – Я тебя потерял. Ты пачку сигарет выкурил, что ли? Вот, садись, налегай. Ненавижу есть в одиночестве.
Климов, с трудом приводя дыхание в норму, посмотрел на недавно такого неприятного ему человека. Николай, при всех недостатках, был таким реальным, живым, теплым, гостеприимным и чисто по-человечески невоспитанным и навязчивым, что возбуждал теперь в Климове чувство, подобное глубокой симпатии. Он поблагодарил толстяка, присел напротив и с удовольствием хрястнул яйцом об угол стола, хотя был совсем не голоден.
– Предложил бы что покрепче за знакомство, да нельзя мне. Печенка барахлит, – сказал Николай с сожалением. – Придется чаем обойтись. Ты молодой, сгоняй-ка за кипятком.
– Этого не потребуется, – улыбнулся Климов. – Сейчас проводница чай сама занесет.
– Ну сервис, – удивился Николай.
– Вагон-люкс, – кивнул Климов, обмакивая палец в коробок с солью и обмазывая белыми крупинками яйцо. Как по заказу через мгновение появилась проводница и с приятной улыбкой поставила на стол два стакана с чаем.
Николай, оттопырив в стороны безымянные пальцы и мизинцы обеих рук, взял куриный окорочок прямыми пальцами и с аппетитом впился в него зубами. По толстому его подбородку потек жир, который он тут же утер рукавом.
–Беы! – с набитым ртом подпихнул он второй окорочок Климову. Тот кивнул, дожевывая яйцо, посмотрел на кусок мяса и тут его взгляд упал на промасленную газету. Около разворота, прямо под курицей, красовался неброский заголовок «Тайна погибшей деревни». Климов пробежал глазами несколько строк и понял, что речь идет о Ковалевке. Он наклонился, чтобы лучше видеть напечатанное, но буквы на тонкой бумаге сливались с текстом на обороте и прочесть ничего было нельзя.
– Николай, вы читали эту газету? – спросил Климов как можно небрежнее.
Николай недоуменно посмотрел на него.
– Читал, из Череповца еще вожу за собой. А что?
– Да тут статья про деревню одну, кхм, – пытаясь скрыть волнение, откашлялся Климов. – Вы знаете что-нибудь про нее?
– Про какую деревню? – Николай повернул к себе край газеты, на которую показывал Климов, сощурился и отодвинул текст на расстояние вытянутой руки от глаз. – А, Ковалевка? Знаю, а как же? Прямо рядом с Череповцом она. У нас дача там же, на 489 километре. Иногда в те места за ягодой ходим на болото. А что?
– Ну… – замялся Климов, на ходу лихорадочно придумывая повод побывать в давным-давно умершей деревне. —У меня там родственники были, хочу увидеть те места. Вроде как родина… могла бы быть…– Он окончательно заговорился и умолк, боясь, что может совсем запутаться.
Николай посмотрел на него с недоумением:
– Так сгорела же она, давно, лет шестьдесят назад. Нет там ничего. От домов только стены остались, да и то не везде.
– Сгорела? – оторопело переспросил Климов. – А я слышал, эпидемия была…
– Да какая эпидемия! – махнул рукой Николай. – Сгорела она. Я, правда, тогда малец был еще, но люди говорили, сгорела во время урагана. Вроде что-то там воспламенилось, а потом от ветра все дома, как спички, полыхнули.
– Мне другое говорили, – сказал Климов. – Будто бы там неизвестно отчего люди и даже скотина в один день перемерли…
–Да врут они все, черти поганые!– к этому ругательству Николай прибавил еще несколько непечатных. – И лезут, и лезут к нам эти искатели привидений! – он снова нецензурно выругался, а потом подозрительно посмотрел на Климова. – А ты веришь в эти сказки, что ли, Андрюх?
– Нет-нет, – поспешил заверить его Климов. – Я просто спросил.
– Ну то-то. Нормальный же парень, – удовлетворенно хлопнул его по плечу жирной от курицы пятерней толстяк. – Ты в эти сказки не верь. А то пустил слух кто-то, что у нас на болотах эта… как ее… ненормальная зона, так житья нет от экстрасексов всяких да колдунов. Шляются везде, страшные, как пугала, нечесаные, в черных балахонах, на шеях черепа на цепурах… Тьфу! В советское время таких за тунеядство сажали, а теперь всякая слизь чем хочет, тем и занимается.
Климов улыбнулся Николаю жалкой улыбкой и даже не обратил внимания на то, что тот испачкал жиром толстовку. На мгновение он испугался, что поездка его не увенчается успехом, и ничего прояснить не удастся. После ужина Николай долго и однообразно болтал о своей жизни, хвастался сыном-депутатом, и, утомившись, уснул на полуслове. Климову не спалось. Он не рискнул лечь головой к двери, опасаясь, что Ведьма снова появится в окне, и, без единой мысли в голове, лежа к стеклу затылком, долго слушал храп Николая, перемежающийся с монотонным перестуком вагонных колес.
За полтора часа до прибытия в пункт назначения в купе постучала проводница, разбудила и предложила чаю. Попутчики заворочались, протирая глаза. Николай, несмотря на тучность, соскочил довольно легко, а вот Климову было тяжко: всю ночь его сон был каким-то рваным, с частыми пробуждениями и тревожными неглубокими провалами в дремоту.
– Кофе есть? – хриплым спросонья голосом спросил он проводницу.
– Да, конечно, – приветливо откликнулась та. – Значит, вам чай, – кивнула Николаю. – А вам кофе, – Климову. – Сейчас принесу.
– Скоро дома будем, – удовлетворенно крякнул Николай. – Отдыхать, конечно, хорошо, а дома лучше. Верно говорю?
Климов пожал плечами.
– Не знаю, я давно никуда не ездил.
Пока они по очереди совершали утренний туалет, собирали вещи и одевались, проводница принесла заказанные напитки. По купе разнесся запах кофе.
– Эх, надо было тоже кофейку взять! – расстроился Николай. – Ничего, дома попью. У меня жена хороший кофе готовит.
Климов отхлебнул глоток, и в голове наконец прояснилось. Внезапно он понял, что не озаботился поиском жилья в Череповце. «Расклеился совсем», – с досадой подумал он.
– Скажите, Николай, где у вас в городе можно остановиться? Гостиницы хорошие есть?
– Есть, конечно, – охотно отозвался тот. – «Ленинград» хорошая гостиница, еще при советской власти построенная, «Череповец». «Металлург» вообще прямо в центре. Новые какие-то появились, наверное. Да у нас город-то небольшой, где ни остановись – везде центр. Это вам не Москва.
– Техника же есть, сейчас посмотрим, – вспомнил Климов, достал планшет, быстро пробежался по отзывам и остановился на «Металлурге».
– Нормально, – одобрил Николай. – Удобное место.
Тем временем поезд, замедляя ход, приближался к вокзалу Череповец-1. За окном жидкий рассвет открывал взгляду унылые одинаково-серые здания промзоны, торчащие из-за такого же, как в Москве, металлического серо-синего глухого забора. День обещал быть пасмурным: небо, куда хватало глаз, было затянуто плотной завесой серых, тяжелых осенне-зимних туч. И хотя до прибытия по расписанию оставалось еще минут пятнадцать, Николай оделся, вытащил свой чемодан на колесиках из багажного отделения и вышел из купе. Произошла обычная для людей, вынужденных делить небольшое пространство с незнакомцами, метаморфоза: попутчики, еще час назад словоохотливые, общительные и дружелюбные, по мере приближения к станции становились молчаливее, отчужденнее, стремились первыми выйти из купе и занять место поближе к выходу из вагона. Если нечаянно на перроне они встречались взглядом с теми, с кем только что приехали в одном поезде, то совершенно искренне не узнавали и равнодушно отворачивались от вдруг выпавшего из памяти, уже ненужного лица. То же произошло и с Николаем. Не попрощавшись, он бесцеремонно толкался к выходу, тянул толстую шею, выглядывая своих в толпе встречающих, и, заметив кого-то, радостно и широко заулыбался щербатым большим ртом и замахал огромной пятерней.
Климов подождал, пока пассажиры, толпясь, вываливались вместе с дорожным скарбом на свежий воздух, потом не спеша собрался, надел куртку и вышел из вагона последним. Миновав небольшой, недавно, по-видимому, отремонтированный железнодорожный вокзал, он оказался на миниатюрной привокзальной площади, непривычно малолюдной и тихой после суматошной Москвы, окруженной запорошенным первым снегом парком. Как во всех маленьких городах, рядом с железнодорожным вокзалом на этой же территории располагался автовокзал. Между ними, на небольшом участке асфальта, разрисованном пешеходными «зебрами», стояли припаркованные легковушки. Около них хмуро курили и изредка перебрасывались словами продрогшие таксисты. Климов направился к ним, сел в ближайшую старенькую «Волгу», назвал гостиницу и машина тронулась.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?