Текст книги "К чему приводят шалости"

Анастасия Маркова
К чему приводят шалости

Глава 1

Первого апреля никому не верю? Ох, если бы только это… Первого апреля выносят даже двери? Мелочи жизни. В этот день того и гляди, как бы тебя вперед ногами на радость некромантам не вынесли из академии. Откуда возникла подобная варварская традиция? Сейчас узнаете.

Долгие годы этот, как правило, солнечный апрельский день ничем не был примечателен и в календаре значился Днем смеха. Однако никто из адептов не воспринимал его как нечто значимое. Простые шутки-прибаутки да и только. Кто осмелится на большее в стенах учебного заведения? А кровь молодая и горячая бурлила тем временем в венах студентов, искала выхода и приключений на бедные головушки адептов. И находила! По вечерам…

Наутро зачастую наступала расплата за содеянное: отработка, лишение дотаций, исключение из списков учащихся. С наступлением весны количество проделок студентов заметно увеличивалось. Порой, что ни день, то провинность, что ни неделя, то новые отчисления.

Возможно, так было бы и дальше, если бы однажды ректору не взбрело в голову возвести академию на вершину рейтингов, сделать из нее лучшее учебное заведение во всей империи. На то имелось несколько оснований – во-первых, выпускники ВАМа являлись довольно востребованными на рынке труда, во-вторых, профессору Крейгу загадочным образом удалось собрать у себя, пожалуй, едва ли не самых выдающихся преподавателей. Однако на пути к заветной мечте стояло одно большое «НО» – количество исключаемых из академии адептов.

Чтобы снизить удручающий показатель, находчивый ректор издал внутренний указ и объявил первое апреля Днем шалостей и пакостей или, проще говоря, днем вседозволенности. О чем позже не раз пожалел. Однако следовало отметить, что его старания принесли плоды – учащиеся стали вести себя гораздо прилежнее. В итоге ВАМ набрал наибольшее количество баллов и взлетел на вершину рейтинга среди других высших учебных заведений.

Согласно нововведению только один день в году студентам позволялось делать все, что душе угодно, и за это им не грозило отчисление. Естественно, за исключением распития горячительных напитков, нанесения тяжких телесных увечий. В остальное время за любую провинность бедолагу ждала путь-дорога домой. И никак иначе!

Мини реформа быстро нашла отклик в сердцах неугомонных адептов, и с тех пор первое апреля отмечалось с размахом. Его ждали с нетерпением. Пожалуй, даже с большим, чем Новый год или день студента, которые ограничивались балом и сладким столом. Официально…

Чего только не происходило в этот день. Танец маленьких утят в исполнении запеченных на костре цыплят под руководством группы некромантов? Букет маргариток от Фредди – настоящего человеческого скелета, что использовался у целителей в качестве учебного пособия по анатомии? Да пожалуйста! Опустошенный ведьмами склад метел и устроенные ими соревнования на летном поле. Зубной порошок вместо соли или крапива в постели? Не вопрос! Жгучий перец в кофе, слабительное на ужин, забавная записка на спине – на что адепты только не шли, лишь бы напакостить кому-нибудь. И это была далеко не верхушка айсберга.

Самых отважных и безбашенных студентов подобные выходки не прельщали. Они считали их ребячеством. Именно поэтому ни один год не обходился без игры «Правда или действие». Тогда наружу и вылазили самые потаенные замыслы студентов. Расплатой за отказ выполнять действие служила полная социальная изоляция как минимум на месяц. Поскольку для общительных адептов это было сродни катастрофе, вопреки своим желаниям они шли на отчаянные шаги.

Вынести из академии плащ-невидимку и другие значимые артефакты, выкрасть любимых питомцев преподавателей, поцеловать ректора и деканов, напугать библиотекарей – чего только не придумывали разошедшиеся студенты. Поначалу это было забавно. Но вскоре всем приелись одни и те же шутки. Да и немолодой глава учебного заведения вместе со своими замами, устав от многотысячных поцелуев и домогательств адепток, перестали появляться в этот день в академии, а плащ-невидимку, напоминавшую после бесчисленных краж больше половую тряпку, нежели артефакт, за неделю до знаменательного дня вывозили из учебного заведения. Теперь целовать приходилось молодых аспирантов, лабораторных жаб и даже змей, воровать различную мелочевку, на пути к которой не стояло больших преград.

Несмотря на вседозволенность, никто, как правило, не переходил черту, ведь необдуманная выходка могла привести к потере друга или пополнить список врагов. Да и учеба на этом не заканчивалась. Утром начинался самый обычный будний день с его лекциями, контрольными под руководством все тех же преподавателей. Поэтому жертвами розыгрышей чаще всего становились сами адепты, либо незлопамятные светилы наук. Хотя последние сами не упускали случая разыграть студентов.

Только одного человека в нашей академии учащиеся страшились настолько сильно, что боялись подложить ему на стул облепленную шипами ветку барбариса или намазать дегтем. О том, чтобы поцеловать, осветлить трудно снимаемым заклинанием его темные волосы или облить длинную синюю мантию сахарным сиропом и обвалять в куриных перьях, даже помыслить боялись. И звали эту загадочную личность магистр Тейлор Моррис.

Он появился три года назад, сразу после зимних каникул, словно из ниоткуда. Кем магистр был прежде и что делал в стенах академии, никто из адептов не знал. Однако тот факт, что специально ради него ввели в программу новую дисциплину, пусть даже такую, как «Боевая подготовка. Стратегия и тактика ведения боя», говорил о многом.

В придачу, никто и никогда из нас не видел его лица. Оно вечно скрывалось под черной маской. Это порождало вокруг таинственной персоны много мрачных историй, и сколько бы ни пытались студенты пролить свет на истину, безрезультатно. Хотя мало кто решался подойти к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

Магистр Моррис был сильным, ловким, умным, талантливым магом, но при этом крайне деспотичным, холодным и требовательным человеком. Я восхищалась его способностями и знаниями, наслаждалась порой звучным голосом, однако более ужасного преподавателя, впрочем, как и предмета, что он вел, мне встречать не доводилось.

Как и большинство отличниц, я не любила День шалостей и пакостей, поскольку не раз становилась жертвой его почитателей. Над кем еще издеваться нерадивым адептам, если не над нами?

Прошлой весной мне посчастливилось заболеть и уехать на неделю в родной Белгилер. В этом году удача обошла меня стороной.

– Как пережить сегодняшний день и что он принесет? – задавалась я вопросом, заплетая косу и укладывая ее вокруг головы, чтобы та не мешалась под рукой. – Вот бы стать невидимой!

Хотя именно этим я и занималась на протяжении последних двух недель: не отвечала на вопросы преподавателей, одной из первых покидала аудиторию, не ходила в столовую, на лабораторных едва ли не последней заканчивала опыты. Одним словом, приложила немало усилий, чтобы раствориться в их поле зрения. Только полностью слиться с серой учебной массой не позволял магистр Моррис, произнося мое имя чаще других, чем и привлекал внимание сокурсников к моей скромной персоне.

– Адептка Кёртис то, адептка Кёртис сё! – кривляясь, передразнила я преподавателя по боевой подготовке.

На кой она нам, хрупким девушкам, будущим дозорным, вообще сдалась? Летай себе на метле всю ночь или весь день вдоль границ и бед не знай. Не работа, а сказка!

– Империя возлагает на вас большие надежды, вверяет вам свою безопасность, – ворвался в сознание голос магистра, отчего я вновь скривилась.

– Зануда! Ничего! Еще немного – и ты останешься в прошлом, как и сама академия, – успокаивала я себя, ведь до конца учебы осталось совсем немного – каких-то пару месяцев.

Я еще раз пристально взглянула на отражение в зеркале и отправилась в академию.

Уже вечером, сидя в комнате, я смеялась над утренними тревогами. Вопреки ожиданиям день прошел относительно спокойно. Ну как спокойно?.. Если бы не лучшая подруга Генриетта, вспоминать и вовсе было бы нечего. Не сумев отказать ей в просьбе составить компанию, на свой страх и риск я отправилась в столовую и взяла лишь суп. Больше брать было нечего. Жареные перепела к тому времени станцевали изрядно поднадоевший всем танец маленьких утят, после чего улетели в неизвестном направлении; рыба уже около часа плавала в фонтане у входа в академию; запеченный же дольками картофель, чтобы не остаться голодными, расхватали наиболее расторопные адепты.

Куриный суп не пенился при помешивании, был без загадочного осадка на дне тарелки и источал приятный запах специй. Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Стоило распробовать первую ложку, как во рту все запылало. Казалось, туда поместили раскаленную головешку, которую ни выплюнуть, ни проглотить не получалось. Я превратилась в огнедышащего дракона. Впрочем, не я одна. По всей видимости, целители, они же губители, специально ради Дня шалостей и пакостей вывели новый сорт жгучего перца. Рванув к кувшину с водой, не заметила, что эта гадость и там плавает. Внушительный глоток – и пар едва из ушей не повалил, настолько в теле повысилась температура. Когда я осознала, что в столовой мне не удастся выпить даже стакан холодной воды, выскочила в коридор, где присоединилась к танцующим на какой-то слизи таким же жертвам розыгрыша, как и я.

– Скучаешь? Пойдем к нам. Там так весело! – восторженно воскликнула Генриетта, вырвав меня тем самым из воспоминаний.

– Если вы до сих пор играете в «Правда или действие», то лучше я останусь в комнате.

– Не будь занудой. К тому же чего ты боишься? Сейчас без четверти одиннадцать. Преподаватели после лекций наглухо заперлись в домах, их питомцы давно здесь. Не общежитие сегодня, а зоопарк какой-то. К счастью, зверюшек скоро начнут разносить по владельцам. О чем это я? – спохватилась подруга, осознав, что ушла от темы разговора. – Ах да, метлы при нас. Благо малышня не успела стащить. Ничего плохого не случится. Уже просто нечему. Прокукарекаешь пару раз или похрюкаешь, споешь песенку, да и только. Пошли?

Взвесив услышанное, я решила, что за час с лишним и правда ничего страшного не случится, и спустя пять минут уже сидела у своей одногруппницы Рейчел. Невыносимой и самовлюбленной стервы, дочери бургомистра какого-то небольшого городка на юге империи. А по ее поведению можно было подумать, что самой столицы.

Небольшая комнатка была забита до отказа парнями и девушками. В основном такими же выпускниками, как и я. На овальном столе разместились два цилиндра. В синем лежали записки с вопросами, в красном – с действиями на случай отказа от ответа.

Все участники игры медленно потягивали медовуху, я же отказалась пить. Внутреннее чутье подсказывало, что с этими лучше держать ухо востро, хотя на первый взгляд здесь не происходило ничего из ряда вон выходящего. Не слишком каверзные вопросы, не очень тяжелые задания, пожалуй, даже легкие и забавные, как и говорила подруга.

Поначалу меня никто не трогал, словно позволяли вникнуть в суть игры, стать ее частью, проникнуться азартом. И им это удалось. Вскоре, потеряв бдительность, я заливалась смехом вместе с остальными. Всегда серьезный одногруппник Дарин то и дело выдавал потешные четверостишия, его девушка Хейна корчила рожицы, паренек из группы боевиков показывал фокусы. Одним словом, было весело.

– Теперь твоя очередь, Мередит! – внезапно проговорила елейным голоском хозяйка комнаты и указала на синий цилиндр.

Первой мыслью было отказаться, придумать какую-нибудь отговорку. Однако ощущение на себе выжидательных взглядов присутствующих, подбадривающее улюлюканье, заставили меня подняться с насиженного места, подойти к столу с цилиндрами и замереть у него. Казалось, прошла вечность, прежде чем я решилась опустить руку в чей-то головной убор и вытащить небольшой клочок бумаги. Развернув его, ощутила, как с лица сошла краска. Никогда бы не подумала, что всего одна строчка может выбить почву из-под ног. Но именно так и случилось, когда я прочла пять аккуратно выведенных слов:

«Нравится ли тебе Алекс Кросби?»

– Правда или действие? – выкрикнула Рейчел, прежде чем я успела крепко выругаться.

Судя по красивому и ровному почерку, записка принадлежала ей. Другому вряд ли пришла бы в голову мысль выяснять, кому нравится парень Рейчел Саливан?

Я мельком глянула на голубоглазого накачанного блондина и почувствовала, как щеки заливает румянец. Конечно, нравился! Пожалуй, не было в академии ни одной девушки, чье сердце не тронула бы его привлекательная внешность. Родись я парнем, перевела бы сейчас все на шутку. Только со мной этот номер не пройдет. Что бы я ни ответила, разразится гром. Скажи «да», в тот же миг стану у Рейчел врагом номер один, ведь она увидит во мне соперницу. К тому же как признаться в симпатии парню в присутствии такого количество адептов? Скажи «нет», меня также ждет незавидная участь. Как так, чтобы кому-то не нравился Алекс Кросби? Да и солгать не выйдет. Камень правды не позволит. Так не лучше ли оставить выпавший вопрос в тайне ото всех?

– Действие, – с натянутой улыбкой произнесла я, скомкала бумажку, подбросила в воздух и подожгла заклинанием.

Через секунду от той не осталось и следа. Посчитав, что на этот раз мне непременно повезет, без промедления опустила руку в красный цилиндр и вытянула очередной белый клочок.

Я не успела развернуть его, как в воздухе появилась хорошо читаемая надпись:

«Разыграй магистра Морриса. Если ты парень, вживись в роль его младшего брата, если девушка – в роль его молодой супруги. Время действия три минуты».

– Здорово придумано! Уважение тому, кто это написал, – доносилось со всех сторон. Чья-то ужасная затея пришлась собравшимся по душе.

Осознание ситуации, в которой я оказалась, подобно удару кулака в живот, вышибло из легких воздух. Складывалось впечатление, что мой самый большой кошмар того и гляди воплотится в жизнь.

– Вы в своем уме?! Нет, вы точно рехнулись или же перебрали медовухи. Как можно отправлять кого-либо в логово к этому деспоту? Я не стану выполнять указание! Самоубийство в чистом виде! – моему негодованию не было предела.

Я обвела участников группы взглядом и отметила, что на лице Генриетты застыли ужас и вина, тем временем как на миловидной мордашке Рейчел – злорадная улыбка. Не она ли приложила руку к этому заданию?

– Отказываешься? – с вызовом спросила хозяйка комнаты, поднявшись со стула. Казалось, она была безмерно рада тому, что записка досталась именно мне. – Готова к тому, что с тобой никто не будет общаться месяц, а то и два? Нет, лучше до самого выпускного. Даже Генриетта!

Конечно, подруга не перестала бы со мной общаться, но тогда моя участь постигла бы и ее. Чего я не могла допустить. Для любительницы потрещать, обменяться последними новостями подобный поворот был губителен. Выдержала бы наша многолетняя дружба это испытание?

Следовало немедленно найти выход, который устроил бы и меня, и их, и я начала искать его. Дом магистра Морриса располагался в минутах двадцати ходьбы от студенческого общежития. А сейчас сколько? Стоило бросить взгляд на настенные часы, в голове мгновенно созрел план. Почти половина двенадцатого. Нужно лишь немного потянуть время, и все разрешится само собой.

– Нет, не отказываюсь. Я сделаю это!

Благодарный взгляд Генриетты дал понять, что я приняла правильное решение.

– Отлично! По метлам! – скомандовала Рейчел, и мое сердце мгновенно ухнуло вниз. Этого я не сумела предусмотреть.

Народ загомонил, зашумел и посыпал на улицу, увлекая за собой и меня. Я опомниться не успела, как оказалась сидящей на одной метле с Рейчел. Надежда, что хлипкое на вид транспортное средство не вытянет двоих, не оправдалось. Потрескивая под внушительным весом и брыкаясь, будто молодая норовистая кобылица, метла взмыла в воздух после выпаленного адепткой Саливан заклинания.

На всех метел не хватило, многим пришлось остаться. Тем не менее сопровождение у меня было, словно у коронованной особы или же у закоренелого преступника.

Я не успела собраться толком с мыслями, как мы добрались до дома магистра Морриса и принялись кружить над ним. К счастью все двери и окна в двухэтажном строении были запечатаны изнутри запирающими заклинаниями. При этом нигде не было света. Казалось, судьба смилостивилась надо мной. И я искренне надеялась, что разошедшимся адептам не удастся отыскать проход.

– Сюда! – раздался негромкий голос Алекса Кросби в тот самый момент, когда я уверилась, что с минуты на минуту все закончится.

Моя симпатия к блондину после его поступка заметно уменьшилась. Вопреки всем мольбам ему удалось отыскать единственное чуть приоткрытое окно, в которое спустя мгновение меня грубо столкнула Рейчел.

Приземление вышло довольно удачным. Я вовремя подставила ладони, что спасло меня от разбитого носа. Однако грохот при падении устроила изрядный. Тем не менее даже спустя минуту, на протяжении которой я боялась выдохнуть, никто не появился. Не зажегся и свет. Ни в коридоре, ни в комнате. Из чего я сделала вывод, что дома никого не было, и увидела в этом спасение. Будь магистр здесь, он, несомненно, пришел бы посмотреть на источник шума. Так почему бы мне не убраться отсюда поскорее? До возвращения грозного преподавателя!

Я собиралась уже встать на ноги, как внезапно ощутила на себе чье-то дыхание. Желая прояснить ситуацию, я прибегла к заклинанию, позволяющему видеть в темноте, а затем медленно, очень медленно подняла голову и похолодела от ужаса.

В полуметре от меня сидело загадочное существо с четырьмя глазами, которые горели голубым огнем, и пристально наблюдало за мной.

«Это еще что за порождение Бездны?» – подумала я, разглядывая неизвестное мне животное. С одной стороны оно походило на огромную короткошерстную собаку черно-белого окраса, с другой, благодаря длинным ушам и забавному хвосту, напоминавшему мохнатый шарик, на зайца.

Не меняя положения, я окинула комнату взглядом. Скорее всего, это была не гостевая, а чья-то спальня. Здесь витал едва уловимый запах мужского парфюма. Именно такой сохранялся в аудитории после лекций магистра Морриса.

До чего же ты, Мередит, докатилась, что к мужчинам в спальни проникаешь? Прыгала бы сразу в постель, чего уж там осталось!

Немного успокоившись, я занялась поиском выхода. Окно было не в счет. Слишком высоко. Дверь, к счастью, оказалась приоткрытой, но путь к ней заблокировал зайкопес. Так я прозвала про себя загадочное существо. И мне предстояло обойти его каким-то образом.

Разорванный зрительный контакт сыграл не в мою пользу. Зверушка сошла с места и принялась водить носом по воздуху. Я напряглась и чуть подобралась на случай, если придется спасаться бегством. Животное на миг замерло, а затем угрожающе зарычало и продолжило наступать на меня. Нервы не выдержали. Резко вскочив, я запрыгнула на огромную постель и опрометью бросилась к двери.

Зайкопес рванул за мной. Я пронеслась по коридору, сбежала вниз по лестнице и устремилась на кухню. Тяжелое дыхание животного постоянно раздавалось прямо за спиной. Каждая секунда могла стать решающей. И всякий раз, когда я думала, что она вот-вот настанет, мне удавалось оторваться от преследователя. Животное попросту с ужасным скрежетом заносило на поворотах, и в этом было мое спасение.

Проникнув из кухни в гостиную, я взлетела на второй этаж, после чего ворвалась в первую попавшуюся на глаза комнату и повторила те же действия, что и в хозяйской спальне – сбежала от своего преследователя по аккуратно застеленной кровати. Промедление зайкопеса подтолкнуло меня предпринять решающий шаг – попробовать запереть животное в комнате. И мне это удалось! Захлопнув едва ли не у самого его носа дубовую дверь, я прижалась к ней спиной, чтобы отдышаться. Мне не верилось, что все закончилось. Сердце заходилось в частом стуке, лицо пылало, однако на губах играла улыбка. Давно мне не доводилось упражняться в беге с препятствиями. А сейчас вот так сразу, без подготовки… Что питомец, что его владелец. Никаких поблажек, сплошные издевательства. Одним миром, видно, мазаны.

Собаке же не понравилось, что ее заперли в гостевой комнате, и она разразилась громким лаем.

– Неужели думаешь, я настолько глупая, что выпущу тебя?! – с неподдельным возмущением воскликнула я. – Не на ту напал!

Неумолимо шло время, и к тому моменту, как я восстановила дыхание, лай, перемежавшийся рычанием, сменился жалобным поскуливанием и поскрябыванием когтей о двери. Изменения в поведении собаки заставили меня расчувствоваться. Ее плач разбивал сердце.

– Обещаешь вести себя хорошо и не пытаться съесть меня?

Ответа, конечно, не последовало. Но это не изменило моих намерений. Возможно, я собиралась совершить непоправимую ошибку, но слушать прискорбный скулеж было невыносимо больно. Решив не думать о последствиях, нажала на ручку. Стоило открыть дверь, как зверюга резво выскочила в коридор, встала на задние лапы, передними же оперлась о мои плечи.

«Мне конец! Целители в моем случае будут бессильны, одна надежда на некромантов», – пронеслись в голове мысли, и я ощутила, как горячий шершавый язык прошелся по щеке.

– Фу! Перестань! Славный зайкопес. Побаловались и хватит. Мне пора домой, – извиваясь и фыркая, я тщетно уворачивалась от новых посягательств любвеобильного животного.

В какой-то момент мне все же удалось уклониться от лобзаний загадочного существа, угомонить его и вытереться рукавом рубашки, после чего в ванной еще и сполоснуть лицо. Трогать полотенца с вышитыми по углам золотой нитью вензелями не стала. Однако меня они сильно озадачили. Почему на ткани значились буквы «Т» и «Р», а не «Т» и «М»? Очередная тайна магистра Морриса? Какое мне, собственно, до них дело? Одной больше, одной меньше, без разницы! Пора домой, и так порядком здесь задержалась.

Махнув мысленно рукой на нестыковку инициалов, я покинула ванную и спустилась вниз в намерении распечатать входную дверь. Зайкопес же, словно верный друг, повсюду ходил за мной. Однако его присутствие перестало волновать меня, ведь он не представлял угрозы ни моей жизни, ни моему здоровью. Между нами установился мир. Отчего-то и в погоне я видела сейчас всего лишь некую игру…

До спасительного выхода мне оставалось всего пару шагов, как внезапно в холле раздался сильный треск, а затем появилась мерцающая серебристая дымка – все признаки построения портала. Прежде чем я успела что-либо предпринять, из пространственного перехода показался ботинок, следом за ним и мужская фигура в длинной мантии. По щелчку пальцев зажегся свет, и я увидела магистра Морриса. Прятаться было поздно, да и некуда.

«Я попала. Нет! Я пропала. Мне не жить!» – запульсировали в голове мысли. Тем временем загадочное существо с радостным лаем бросилось к хозяину, привлекая его внимание всецело на себя. Воспользовавшись шумом, я прошмыгнула в гостиную, которая была у меня за спиной. Но как долго мне удастся оставаться незамеченной?

– Привет, Алма! Соскучилась? Прости, на выходных мы обязательно поиграем, – магистр потрепал питомца по голове и снял мантию, а затем мое ухо с трудом уловило необычайно тихий для этого человека голос: – Как же я устал сегодня…

А в следующий миг произошло то, чего я ужасно боялась – хозяин дома устремился в гостиную. До нашей встречи остались секунды. Что же делать? Как выстоять атаку? Чему преподаватель нас там учил? По возможности застаньте противника врасплох! Никогда не теряйте перед ним преимущество. Что ж, проверим на деле…

Я сделала глубокий вдох, сделала шаг навстречу мужчине и с наигранной обидой заговорила:

– Ты сегодня опять поздно. Понимаю, работа, быт, дела, но, дорогой, может стоит побольше уделять времени своей молодой жене, а то она скоро зачахнет от тоски в этих четырех стенах.

Хоть маска по-прежнему скрывала от меня лицо магистра, он явно опешил от услышанного. С чего взяла? Просто преподаватель внезапно остановился и вперился в меня пронзительным взглядом. Возможно, у него даже отвисла челюсть.

– Плохая девочка. Видимо, придется основательно заняться твоей дрессировкой, – проговорил он Алме, едва пришел в себя.

Необычайно быстро, как мне показалось. По крайней мере, времени на побег я так и не урвала и теперь оставалось лишь одно – ждать расплаты.

Любимица магистра жалобно заскулила, словно разобрала недовольство в словах хозяина, отпрянула от него и уткнулась мордой мне в ладонь в поисках ласки. Я не стала ее разочаровывать и погладила по голове. Хоть кто-то на моей стороне.

– Предательница, – прошептал магистр и обратился уже ко мне, но весьма непривычным бархатистым голосом с нотками нежности: – Ты как всегда права, дорогая. Я намерен исправиться. И начну это прямо сейчас.

Я гулко сглотнула и лихорадочно принялась думать о том, что преподаватель мог замыслить. Явно что-то недоброе!

В подтверждение догадки мужские пальцы обхватили маску и слегка сдвинули вниз. Мое сердце тут же молотом загрохотало в груди… Тук… тук-тук… тук-тук-тук… С каждой секундой его ритм все больше ускорялся. Казалось, еще немного – и оно покинет не только эту комнату, но и владения магистра Морриса. А вслед за ним от страха рвану и я. Ладони взмокли, в горле пересохло. Преподаватель же снимал маску с губительной медлительностью, намеренно подливая масла в огонь, словно хотел довести меня до обморока. Но в какой-то момент он в театральном жесте сорвал маску и бросил ее себе за спину.