Текст книги "Детективное агентство «Сахарный пончик». Секрет семьи Гастингс"

Анастасия Пикина
Детективное агентство «Сахарный пончик». Секрет семьи Гастингс

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Информация, содержащаяся в данной книге, получена из источников, рассматриваемых издательством как надежные. Тем не менее, имея в виду возможные человеческие или технические ошибки, издательство не может гарантировать абсолютную точность и полноту приводимых сведений и не несет ответственности за возможные ошибки, связанные с использованием книги.

Издательство не несет ответственности за доступность материалов, ссылки на которые вы можете найти в этой книге. На момент подготовки книги к изданию все ссылки на интернет-ресурсы были действующими.

© ООО Издательство «Питер», 2022

© Серия «Вы и ваш ребёнок», 2022

© Евгений Корольков, иллюстрации, 2022

© Анастасия Пикина, текст, 2022

* * *

Дело № 2. Рождественские неприятности

Крупными, рассыпчатыми, как сахар, хлопьями падал снег. Сервант, который белочка Ракета обустроила под кафе, пестрел разноцветными огнями и был самым популярным местом этой зимы. Посетители рекой текли на запах свежей выпечки и корицы. Весело переговариваясь и стряхивая снежинки со шляп и пальто, они ныряли в тёплый коридор, выпуская облачко пара.

Енот Топчегречка стоял немного поодаль. Его чёрное пальто и шляпу занесло снегом, и он был похож на снеговика. Енот внимательно разглядывал мигающую табличку «Детективное агентство “Сахарный пончик”» и о чём-то думал.

– Баклуши бьёшь? – бодро спросил выскочивший из ниоткуда заяц Тибидон.

– Что? – опешил Топчегречка.

– Ты что, не знаешь? «Бить баклуши» – значит бездельничать. Это фразеологизм – устойчивый оборот речи, – зачитал из толстой книжки заяц. – Мне мама подарок на Рождество прислала – словарь фразеологизмов.

– Ну и подарочки у вас, – поёжился енот.

– Давно ждёшь? – спросил заяц, стараясь перевести тему.

– Да нет, только пришёл, – ответил Топчегречка.

Заяц недоверчиво осмотрел енота, засыпанного снегом, и хотел было спросить, почему тот такой хмурый. Но внезапно из-за угла вынырнула незнакомая фигура и послышалась грустная песня.

Это был шарманщик. Белоснежный крыс в лётных очках с затемнёнными линзами и красной шапке набекрень крутил скрипучую ручку шарманки и пел.

 
И вот я вернулся, вернулся в свой дом!
Но был я не узнан, не принят я в нём.
Теперь я с тоской брожу по лесам,
И только шарманка мой талисман!
 

– заунывно голосил он, тяжело ступая по заснеженной дороге.

– Почему шарманщики поют такие тоскливые песни? – спросил Тибидон, провожая крыса взглядом. – Так ничего весёлого и не происходит, – тяжело вздохнул Топче-гречка.

– Как это не происходит? – возразил заяц. – Рождество на носу: ярмарки, гулянья, подарки. Да ещё и Новый год. Ко мне вот завтра родственники приезжают. Не знаю, правда, где их всех разместить, – медленно произнёс Тибидон, почесал затылок и с надеждой посмотрел на Топчегречку.

– Да разве это проблема?! – в сердцах воскликнул енот. – А вот то, что наше детективное агентство без дела сидит, – вот это проблема!

– Ну извините, – возмутился заяц. – К нам каждый день посетители приходят. Ракета вон весь блокнот исписала. Но тебе же не нравится:

«Скучно», «Заурядно», – передразнил енота Тибидон.

– И мотоцикл простаивает, – продолжил Топчегречка, будто не замечая слов зайца. – Мотоцикл прекрасный, жёлтый.

Хорошо, что Шапу после того дела нам его подарил. Да ещё и голубя приставил помогать. Теперь мы можем друг другу летающие сообщения передавать. Очень удобно, – радостно закивал заяц.

– Вот-вот, и голубь без дела остался!

– Что-то ты, дружище, совсем скис. Время сейчас такое – не до преступлений. Преступники как-никак тоже звери. У них семьи есть, они подарки должны покупать да рождественский ужин готовить, а не на тёмные делишки выходить. – Возможно, возможно, – Топче-гречка стряхнул с пальто снег. – Так что насчёт моих родственников? Не возьмёшь ли парочку благочестивых зайцев переночевать?

Топчегречка с нескрываемым ужасом осмотрел Тибидона, вспоминая, как однажды заяц зашёл к нему в гости с семьёй своего дяди. А после их ухода енот три дня проводил генеральную уборку. Сколько точно было зайцев, не мог сказать даже сам Тибидон.

– Только потому, что ты мой друг, – процедил енот. – Тогда Тидонби или Бидонти с семьёй поселятся у тебя, – довольно потирая лапы, заключил заяц.

– Ты же сказал «парочка зайцев»? – испуганно заморгал Топче-гречка. – Где парочка – там и пять, – улыбнулся Тибидон и похлопал приятеля по плечу.

В фотостудии ежа

В кафе стоял непрекращающийся гул. Посетители весело болтали, а помощники Ракеты, мышки и белочки, только успевали мелькать между столами, разнося заказы.

– Идеальное время для преступления, не правда ли? – таинственно прошептала Ракета, подсаживаясь за столик к друзьям Топчегречке и Тибидону. – В городе полно чужаков, преступнику не составит труда затеряться в толпе и остаться незамеченным.

– И ты туда же! – устало махнул лапой заяц.

– А что? – удивилась белочка.

– Я тоже так думаю. Давненько у нас не было интересного дела, – закивал енот, отправил в рот большой кусок яблочного пирога с корицей и с наслаждением вытер усы салфеткой.

– Смотрите-ка, у нас гости, – сказала Ракета и носом прижалась к панорамному окну.

На площадь перед кафе-сервантом въехали машины с разноцветными вагончиками-прицепами, украшенные мигающими фонариками. Кортеж выстроился в ровный круг.

– Цирк! – удивлённо прочитал табличку Топчегречка.

– Ах, точно, – хлопнул себя по лбу Тибидон. – Как я мог забыть: приезжает беличий цирк с рождественской программой!

– Ничего про это не слышал, – пожал плечами енот.

– Кхе, кхе, – театрально закашляла Ракета и лапой показала на яркую афишу, которая висела прямо над витриной с пирожными. – Объявление о беличьем цирке висит тут уже месяц, – добавила она.

– Я не люблю цирк, – буркнул Топчегречка и снова уселся за стол.

– Как можно не любить цирк? – возмутился заяц. – Ты обязательно должен пойти с нами.

На улице загремела весёлая музыка, засверкали разноцветными огнями фонарики. Из повозок повыскакивали белки и принялись разбивать шатёр посреди площади. Две белочки в жёлтых вязаных шапках ловко жонглировали шишками и зазывали зрителей. А белка в зелёной шапке продавала билеты с яркого лотка. – Уже и билеты продают! – воскликнула Ракета. Кафе опустело, посетители ринулись на площадь покупать билеты и заодно получше рассмотреть артистов.

– Кики, – окликнула Ракета мышку-помощницу, – сейчас самое время приготовить горячее какао и предложить его всем, кто мёрзнет на улице. Смотреть выступление жонглёров с чашечкой горячего какао куда приятнее, – улыбнулась она и вытерла лапки о красный передник в зелёную ёлочку. Заяц Тибидон вернулся в кафе, победно тряся пачкой билетов. – Билетов хватит всем: и моим родственникам, и вам, – довольный собой, он плюхнулся рядом с другом.

– Отлично, – ответила белочка. – Говорят, эти ловкачи такие кренделя на сцене выделывают, ух! Не могу дождаться начала представления.

Тяжёлая дверь открылась, и в пустующее кафе ввалился ёж. Он неуклюже потоптался у входа, стряхивая налипший снег.

– Дружище Эдмунд! – подскочил енот, приветствуя друга.

– Здравствуй, здравствуй, – закряхтел ёж. – Давно не виделись.

– Добро пожаловать в наше кафе, – улыбнулась Ракета. – Желаете какао с эклерами? – Да, пожалуй, мне двойную порцию, – поправляя пиджак, попросил ёж.

– Присаживайся к нам, – предложил Топчегречка. – Это мой друг Тибидон.

– Очень приятно, – дружелюбно закивал Эдмунд.

– А я вас помню, – заулыбался заяц. – Вы фотограф, мы у вас как-то всей семьёй фотографировались.

У нас традиция каждый Новый год делать семейные фото.

– Да, сейчас у меня очень много работы. Очередь из желающих сфотографироваться под новогодней ёлкой только растёт, – сказал Эдмунд и сделал большой глоток какао, которое принесла Ракета.

– Давненько ты к нам не захаживал, – заметил Топчегречка.

– Жена забегает в кафе за булочками регулярно, – ответил Эдмунд и провёл лапой по острым иголкам, забавно торчащим у него на макушке. – Но пришёл я вовсе не из-за булочек. Сегодня в фотостудии произошёл странный случай, – медленно произнёс ёж и задумался. – Так-так-так, и что же случилось? – с нескрываемым любопытством поторопил приятеля енот и подсел поближе. Ракета и Тибидон навострили уши и уставились на фотографа. – Я знаю, что все вы из детективного агентства «Сахарный пончик», но не думаю, что произошедшее по вашей части, – сказал Эдмунд, заметив их интерес.

– На самом деле мы просто «Детективное агентство». «Сахарный пончик» приклеилось к нам по ошибке, – начал оправдываться Топчегречка. – Несолидно как-то получилось, – расстроенно ответил он.

– Что ты устраиваешь бурю в стакане воды! Название хорошее, запоминающееся, – бодро вставил заяц.

– Где бурю? – озадаченно переспросила Ракета.

– В стакане воды. Это я в словаре фразеологизмов вычитал. Значит – волноваться без повода, вот, – объяснил заяц. – Как интересно! – воскликнула Ракета. – А можно сказать «буря в чашке»? Или буря в кастрюле?

– Кхе-кхе, – откашлялся ёж. – Весело тут у вас, но мне пора.

– Погоди-ка, – привстал Топче-гречка и строго посмотрел на Ракету и Тибидона, – так что там у тебя произошло?

– Ах да, – опомнился Эдмунд и тяжело опустился на стул. – Так-то ничего особенного… – Ну говори же! – перебил друга Топчегречка, сгорая от нетерпения заняться новым интересным делом.

– Да говорю я, говорю, – опешил ёж. – Прихожу я сегодня утром на работу в студию, а там всё вверх тормашками.

– Как это вверх тормашками? – снова не поняла Ракета.

– А вот так. Всё вверх дном, – развёл в стороны лапы Эдмунд.

– Тебе мама тоже словарь фразеологизмов подарила? – возмутился Топчегречка и покосился на довольного зайца, который спешно листал книгу. – Объясни нормально, что случилось.

– Ничего мне мама не дарила, – заморгал ёж. – Ночью кто-то пробрался в фотостудию и что-то искал.

Рылись в архивных фотографиях, – хмуро ответил Эдмунд.

– Что-нибудь украли? – деловито спросил Топчегречка, открывая потёртый блокнот.

– Не могу сказать точно. Фотографии разбросаны, а у меня нет времени с этим разбираться.

– Отлично! – подпрыгнул енот.

– Что именно? – спросили все хором.

– Идём осматривать место преступления, – бойко ответил енот, натягивая пальто.

– Преступления? Ты уверен? – недоверчиво спросил Тибидон. – Да тут и ежу всё понятно.

– Мне ничего не понятно, – сказал Эдмунд.

– Да это фразеологизм такой – «ежу понятно». Означает, что всё очень просто. Скорее всего, кто-то хотел поскорее забрать свои фотографии.

– А-а-а, – задумался ёж.

– Мы должны осмотреть место преступления, и точка, – серьёзно повторил Топчегречка и зашагал к выходу.

Ракета дала указания мышкам-помощницам, что необходимо сделать в кафе, и поспешила за сыщиками.

На улице давно стемнело, но никто не хотел расходиться по домам.

Крупными хлопьями падал снег, белкициркачи развлекали народ, а в центре площади вырос гигантский разноцветный купол циркового шатра. Песню шарманщика, который так и бродил вокруг, было не слышно за общим гамом.

Невероятно довольный подвернувшимся делом, Топчегречка скинул с мотоцикла брезентовый чехол. Снежный сугроб съехал, и все увидели блестящий, новенький жёлтый мотоцикл.

– Поедем на нём, – с гордостью сообщил енот и провёл лапой по гладкой поверхности. Надел шлем и сел за руль.

Ёж запрыгнул рядом с ним, а заяц и белочка разместились в пассажирской люльке.

Дело выеденного яйца не стоит

Ёж Эдмунд подошёл к тяжёлой дубовой двери фотостудии и вытащил из-под пальто металлический ключ, висевший на шнурке у него на шее.

Фотограф отпер дверь и пропустил детективов вперёд. В комнате царил полумрак, пахло краской и свежей печатью.

– Как преступник пробрался в студию? – поинтересовался енот.

Белочка достала из кармана красного пальто блокнот и карандаш.

– Утром, когда я пришёл в студию, дверь была открыта. Я тогда ещё подумал, что с вечера прошлого дня забыл её закрыть. Много работы, понимаете ли, забегался, – устало покачал головой фотограф.

– Так, и что было дальше? – спросил заяц, осматриваясь по сторонам.

– Я, как обычно, включил свет, прошёл в дальнюю часть студии, сюда, где у нас хранятся архивы. И тут это, – сказал ёж и отодвинул ширму, закрывающую проход к архивам.

– Ого! – присвистнул Тибидон.

Ящики высокого длинного стеллажа были вытащены, а фотографии разбросаны по полу.

– Очевидно, что-то искали, – Ракета присела и подняла несколько снимков. – Кто это? – спросила она.

– Это архивные фотографии, снимал ещё отец. Фотостудия досталась мне по наследству, – начал объяснять Эдмунд. – Это вот семейство бобров. А это самое влиятельное семейство крыс по фамилии Гастингс.

Тут все достопочтенные господа нашего леса. Мой отец был уважаемым зверем, и лучшие семейства делали фото только у него, – гордо добавил ёж.

– Что-нибудь пропало? – спросил енот, протёр лапой стол и понюхал её.

– Пока не знаю. Посмотрите, сколько тут фотографий! Чтобы понять, что именно пропало, мне надо перебрать весь архив. На это уйдёт куча времени, – раздосадованно ответил Эдмунд.

– А был ли мальчик? – деловито поинтересовался заяц.

Все с недоумением обернулись на Тибидона.

– Какой ещё мальчик? – не понял Топчегречка.

– Фразеологизм такой, выражающий сомнение в существовании чего-либо. Может быть, фотографии и не украдены. И тогда проблема не сто́ит выеденного яйца, – пояснил Тибидон.

– Как у тебя всё просто, – ответил Топчегречка.

– А что тут мудрить? – удивился заяц.

Ракета обошла ещё раз разбросанные фотографии и что-то записала в блокнот.

– Эдмунд, а у вас есть предположения, кто мог пробраться сюда ночью? Кому могли понадобиться фотографии?

Ёж почесал затылок и отрицательно помотал головой.

– Надо выяснить, пропали снимки или нет, – подытожил Топчегречка.

– У меня каждый день съёмка.

Я смогу разобрать этот кавардак только после рождественских праздников. А пока мои помощники уберут всё в коробки, – ответил фотограф и направился к выходу.

Топчегречка внимательно осмотрел дверь и замочную скважину.

– Взломщик знал своё дело, – кивнула Ракета.

– Да, только вот остались небольшие царапины. Похоже на тонкую проволоку, – сказал Топчегречка, пытаясь разглядеть поверхность замка.

– Или когтей, – беспечно вставил заяц.

Енот согласно кивнул и, засунув руки в карманы, вышел на заснеженную тропинку.

Друзья попрощались с Эдмундом и пошли к мотоциклу.

– Я думаю, это клиенты. Рождество на носу. Кому-то срочно понадобились семейные фотографии, вот и всё, – нарушил тишину заяц и запрыгнул в пассажирскую люльку мотоцикла.

– И поэтому он пробрался сюда ночью, взломал замок и разбросал фотографии по всей комнате? – озадаченно спросил Топчегречка.

– Да, странный способ забрать снимки, – сказала Ракета. – Но я согласна с Тибидоном, ничего тут страшного нет. Это же просто никому не нужные, забытые фотографии. Отвезите меня в кафе. Через несколько дней рождественская ярмарка. Надо испечь четыреста эклеров и столько же ромовых баб. Кто бы мог подумать, что это любимые лакомства наших жителей, – засмеялась она.

– А ко мне завтра приезжают родственники. Обязательно заглянем к тебе на чашечку горячего какао, – подмигнул заяц.

Топчегречка молча забрался на водительское сиденье, натянул шлем и завёл мотоцикл. Первым делом он развёз друзей, а потом уже поехал к себе в Нижнюю Дебрю. Его дом находился в отдалении от остальных, и дорогу замело. Мотоцикл, кряхтя на весь лес, поднимал столбы снега, пробираясь по нехоженой тропе.

Дома енот подбросил в камин пару поленьев и поставил чайник. Налив себе большую кружку чая, он уселся в кресло перед камином.

«Возможно, Ракета и Тибидон правы: дело не стоит внимания. Просто перед рождественскими праздниками я всегда чувствую себя одиноко, а всеобщая суматоха только усиливает это. И хорошее интересное дело было бы как нельзя кстати…» – думал Топчегречка.

Незваные гости

Топчегречка проснулся от громкого стука в дверь. На улице кто-то шумел и гудел. Енот неспешно накинул халат и, зевая, распахнул занавеску.

За окном толпились родственники зайца. Сонливость как рукой сняло, и енот в ужасе начал пересчитывать мелькающих туда-сюда незваных гостей.

– Двадцать пять? – завопил енот, открывая дверь.

– Когда ты успел всех пересчитать? – восхищённо удивился Тибидон, заходя в дом. – Даже я этого не смог. Не переживай, у тебя останется только семья Тидонби. А их всего-то одиннадцать. Остальных я беру на себя, – гордо хлопнул себя по груди заяц.

– Похвально, – иронически закивал Топчегречка.

– За них можешь не беспокоиться. Мои родственники неприхотливые, им много не надо, – заверил енота Тибидон.

В дом вихрем залетело одиннадцать зайцев, и Топчегречке показалось, что его вполне большая нора превратилась в крошечную норку. Грызуны заполнили всё свободное пространство.

– Спасибо, дружище, – сказал Тибидон и крепко обнял друга. – Ты как-то странно выглядишь, будто чувствуешь себя не в своей тарелке. – Даже не буду спрашивать, что это значит, – мрачно пробормотал енот, потуже затягивая пояс халата.

– Ну ладно, не скучай. Пойду родственникам экскурсию по лесу устрою, а потом на обед в кафе к Ракете. Ну, будь здоров! – и Тибидон весело потрепал друга по плечу. – А-а-а, – сипло протянул Топче-гречка. – Семья Тодинби не хочет посмотреть лес? – жалобно спросил он.

– Ти-дон-би, – поправил заяц, проговорив слово по слогам. – Да нет, они хотят отдохнуть и поесть дома. Так что наконец-то пообедаешь в компании. Хватит тебе сидеть сычом.

Счастливый Тибидон захлопнул дверь, оставив Топчегречку один на один с семьёй Тидонби. Енот тяжело вздохнул и отправился на кухню готовить обед. Завтрак придётся пропустить, так как еды на такое количество зверей он сможет приготовить только к полудню. Через несколько часов заяц, как и планировал, заскочил со всем своим семейством в кафе к Ракете на порцию ароматных эклеров. Экскурсия по лесу выдалась насыщенная, поэтому все хорошенько проголодались. – Кто это так храпит? – бодро поинтересовался Тибидон у Ракеты, усаживаясь за любимый столик у окна.

– Тише ты! – цыкнула белочка. – Не видишь, енот устал.

– А что это с ним? – перешёл на шёпот Тибидон.

– Сказал, что готовил обед на одиннадцать прожорливых зайцев, – покачала головой белочка. – У твоих родственников хороший аппетит.

– Это у нас от папы, – гордо кивнул Тибидон и погладил живот.

– Завтра начинается рождественская ярмарка. Надо украсить фонариками и снежинками наш ярмарочный домик, – сказала Ракета. – За это можешь не беспокоиться, – махнул лапой Тибидон. – Знаешь, кто лучше всех украшает ярмарочные домики? – прищурив глаза, загадочно спросил он.

– Ну и кто? – безразлично поинтересовалась белочка.

– Зайцы! Лучшие в мире украшатели ярмарочных домиков, – заверил Ракету Тибидон. – Ты занимайся своими эклерами, а я всё организую, не беспокойся, – сказал заяц и побежал к соседнему столику, за которым сидели его бесчисленные родственники. – Почему-то когда говорят «не беспокойся» сразу начинаешь беспокоиться, – сказала белочка проснувшемуся Топчегречке, глядя, как ватага маленьких зайчат раскачивалась на гирлянде.

– Значит, это был не сон. Родственники Тибидона реальны, – простонал енот, провожая взглядом зайцев, которые выпрыгивали на улицу и растворялись в белом снегу.

– Более чем, – усмехнулась Ракета и поправила упавшую гирлянду.

Циркачи в деле

На следующее утро вдоль главной площади выстроились ровные ряды ярмарочных домиков. Запах свежей выпечки, корицы и кофе щекотал прохожим носы. Звери не могли пройти мимо и не купить что-нибудь.

А в центре площади возвышался цирковой шатёр. Белки не теряли времени даром – развлекали публику и продавали приглашения на вечерний сеанс. Гремела музыка. Циркачи натянули между двумя высоченными соснами канат, и бесстрашная белка с пушистым хвостом в жёлтой шапке шагала по нему, жонглируя тремя шишками. Притихшая толпа изумлённо смотрела вверх.

– Как спалось? – поинтересовалась Ракета и выглянула из ярмарочного домика, чтобы получше рассмотреть циркачей. Топчегречка угрюмо взглянул на неё и сделал большой глоток какао. – Сегодня утром я обнаружил в кровати двадцать четыре лапы, не считая моих. Как у тебя с математикой? Сколько, по-твоему, зайцев было в моей кровати? – поинтересовался енот. – Шесть – это многовато, – согласилась Ракета, поправляя выбившуюся из шапки чёлку. – Зато зайцы пушистые и мягкие, – попыталась она подбодрить друга.

– Это слабое утешение, но спасибо.

– Ты идёшь сегодня вечером на цирковое представление?

– Придётся. Я обещал купить маленьким зайчатам сладкую вату, чтобы они перестали прыгать на моём любимом диване, – ответил енот. – Но мне кажется, это не поможет.

– Ты не пожалеешь, – улыбнулась Ракета. – О, а вот и Тибидон с родственниками. Сейчас они купят все эклеры, и можно закрываться, – пошутила она.

Как всегда весёлый и всем довольный заяц подошёл к друзьям.

– Ну что, крутишься как белка в колесе? – бодро спросил он.

– Да нет, – пожала плечами удивлённая Ракета. – Просто стою.

Где ты видишь колесо?

– Погоди-ка, позволь мне угадать, – поднял коготь к носу Топче-гречка. – Это очередной фразеологизм из книги, которую подарила твоя мама.

– Совершенно верно. Означает «суетится, хлопотать, быть очень занятым».

– Ах вот оно что, – поняла Ракета.

– Вы уже пробовали трде́льник?

Во-о-он в той палатке. Бобры из соседнего леса продают, – поинтересовался Тибидон.

– Трдельник? – с недоумением переспросила белочка. – Согласен. Слово такое – язык сломаешь, а потом от вкусноты ещё и проглотишь, – засмеялся заяц, но, заметив нахмурившуюся Ракету, добавил: – Твои эклеры вне конкуренции.

– Пойдём попробуем трдельник, – заинтересовался Топчегречка.

– И мне возьмите, – пискнула Ракета.

Из толпы, крутя ручку старой шарманки, выплыл знакомый шарманщик.

Он пел ту же грустную песню и покачивался в такт мелодии:

 
И вот я вернулся, вернулся в свой дом!
Но был я не узнан, не принят я в нём.
Теперь я с тоской брожу по лесам,
И только шарманка мой талисман!
 

– Не хотите ли какао? – вежливо предложила Ракета бродячему артисту.

– Не откажусь, – весело отозвался крыс и, поправив лётные очки, добавил: – Жутко замёрз. – Да, работёнка у вас – врагу не пожелаешь, – посочувствовал Тибидон.

Они с Топчегречкой задержались у ярмарочного домика белочки, чтобы получше рассмотреть шарманку. – Вам надо сменить репертуар: это слишком печальная песня, – заметил енот.

– Когда-нибудь я обязательно воспользуюсь вашим советом, – согласился крыс и, откланявшись, зашагал дальше.

А енот и заяц поспешили за горячими трдельниками. На рождественскую ярмарку стеклись звери со всей округи. Стоял гул от непрекращающихся разговоров и музыки.

– Вкусные эти твои трдельники, что ни говори, – сказал Топчегречка, примостившись за маленький, засыпанный снегом столик. Тибидон жевал и только кивнул.

За соседним столом сидели почтенные дамы мадам Сова и мадам Выдра.

Они громко разговаривали и с воодушевлением обсуждали соседей. Было понятно, что подруги давно не виделись.

– А ты заметила, сколько родственников у зайца? Я не смогла их пересчитать, – качала головой старая Выдра.

Тибидон так и подскочил, а енот только усмехнулся себе в усы и согласно закивал. – Это даже неприлично иметь столько родственников, – подытожила Сова.

Тибидон от возмущения весь кипел и готов был уже вмешаться в разговор, но его остановил енот.

– Ты знаешь, сегодня мне на мгновение показалось, что я увидела Генри. Но только Генри в молодости, – вдруг вспомнила Выдра. – Немудрено, столько чужаков понаехало. Мне как-то привиделась покойная матушка моего пятиюродного дяди, – прокряхтела Сова, поправляя шляпу. – Говорят, это к письму.

– Сходство поразительное, – настаивала на своём мадам Выдра. – Ты же помнишь, такого окраса, как у него, во всей округе не сыщешь.

– Верно, верно. Бедная Аделина, несчастная его дочь. Такой судьбы я не пожелала бы и кроту, который в прошлом году съел всю морковь моей троюродной тётки. Но окрас, скажу я тебе, не такой уж и редкий. Ты помнишь моего внучатого племянника Себастьяна, так вот он рассказывал…. Но что же рассказывал Себастьян, друзья так и не узнали, потому что к их столику подбежала ватага маленьких зайчат. – Цирк! Цирк! Пора идти в цирк!

– Как мы могли забыть! – хлопнул себя по макушке заяц. – Вот что значит бобы разводить. Енот подозрительно покосился на друга. – Вести пустые разговоры.

А в нашем случае – подслушивать, – хихикнул Тибидон. – Ну что, внучатые племянники моей бабушки, – передразнил он мадам Сову, – кто быстрее до циркового шатра?! Зайчата рванули, поднимая за собой снежную пыль. В центре площади раскинулся разноцветный шатёр, на фоне белого снега он особенно бросался в глаза.

У входа, перепрыгивая с лапы на лапу, их ждали белочка Ракета и орава родственников зайца. Тибидон гордо вынул пачку билетов из-за пазухи и протянул кассиру.

– Добро пожаловать на цирковое шоу! Поверьте, вы не пожалеете, – продекламировала белка и забрала у зайца билеты. – Рассаживаемся, рассаживаемся! – кричал заяц своим многочисленным родственникам, которые расползались по всему залу. – Вот наши места!

Когда зайцы наконец уселись, прозвенел третий, последний, звонок и зал стих. На сцену вышел шпрехшталме́йстер[1]1
  Ведущий циркового представления. – Примеч. ред.


[Закрыть].

– Приветствую жителей Тихого леса! – он артистично вскинул правую лапу перед собой и поклонился. – Вас ждёт незабываемое рождественское представление. В зале погас свет, послышалась какая-то возня, и через мгновение прожекторы вспыхнули, направив лучи света ввысь. Зрители ахнули. Одна за другой белки ловко взбирались по шесту под самый потолок и под весёлую музыку двигались по канату. Они мастерски жонглировали шишками, перекидывая их друг другу, и, казалось, совсем не боятся высоты.

Маленькие зайчата попискивали от восторга, а одна зайчиха зажмурила глаза от страха и каждый раз спрашивала мужа, все ли белки остались живы. Но ни один артист не пострадал, циркачи закончили номер и выстроились на арене для поклона. Зал взорвался аплодисментами. После каждого выступления на сцену выходил шпрехшталмейстер и объявлял следующий номер. Весь вечер циркачи удивляли зрителей. Белки оказались не только превосходными канатоходцами, но и клоунами, фокусниками и акробатами.

И даже Топчегречка, который не любил цирк, с восхищением смотрел на выступления артистов.

– Завтра вечером жду тебя и Ракету на рождественский ужин ко мне в нору, – сказал Тибидон, прощаясь с друзьями после выступления.