Текст книги "Веснушка, колдунья и волшебный амулет"

Анастасия Пикина
Веснушка, колдунья и волшебный амулет

© ООО Издательство «Питер», 2023

© Серия «Вы и ваш ребёнок», 2023

© Анастасия Пикина, текст, 2023

© Антонина Лопатина, иллюстрации, 2023

Глава 1

– Как она? – на крыльце старого деревянного дома суетилась старушка. Она пыталась выглянуть из-за спины сына.

– Не трогай её сейчас. Дай-ка занесу чемодан, – отозвался мужчина.

Старушка неохотно вошла в дом, а он поднял пузатый потёртый чемодан и перенёс его через порог.

– Всё, точно решили? – вздыхая, спросила старушка, поглядывая сквозь тюль на девочку в машине.

– Мам, только не начинай, пожалуйста. Ты же всё понимаешь, что тут обсуждать, – раздражённо ответил мужчина.

– Я-то понимаю, понимаю, – она закивала головой, – только вот Сашка никогда не поймёт и не простит. Что родной отец из семьи уходит. Так-то, Борис.

– Авдотья Петровна! – воскликнул Борис. – Никуда я не ухожу и не брошу её. А жить со Светланой мы вместе не можем – и точка.

– Война отцов силой забирала. А теперь времена настали, когда они по доброй воле уходят. Я своего так плохо помню. Помню, когда он на фронт уходил, поднял меня высоко так, прижал к себе, поцеловал и мамке отдал. Больше я его не видела.

– Мам, вечно ты драматизируешь, не война же, – устало отмахнулся мужчина.

– Думаешь, это ты её предал? Её весь мир предал, всё, что когда-то она считала своей силой. Какой ты ещё глупый, Борис, – старушка тяжело села на табурет и посмотрела в окно.

Из машины вышла худощавая высокая девочка, две тугие русые косы лежали на плечах. Лицо и руки в веснушках. Она медленно, как после болезни, подошла к дому и села на поленницу, сложенную Авдотьей Петровной под окнами на случай летних холодных ночей.

– Веснушка поймёт, – резко вставил Борис, – я уезжаю. Как развод закончится, приедет Света и заберёт Сашку.

Авдотье Петровне хотелось закричать, объяснить сыну его ошибки так, как будто он маленький и совершил проступок.

Борис, чувствуя её состояние, быстро обнял мать и вышел из маленького домика, в котором прошло его детство.

– До города всего пятьдесят километров, – начал он, подходя к дочери, – а как тут всё иначе. Дышится легче и свободнее. На озере уже и купаться можно. Ты купальник взяла?

Саша кивнула и отвернулась.

– Мама за тобой приедет. Отдохнёшь у бабушки, тут ребят много, из города приезжают. Будет тебе с кем погулять. Ты не обижайся, Веснушка, ну, улыбнись! Я же не умер, – попытался пошутить Борис.

– Лучше бы ты умер, – жёстко ответила Саша, и жгучая болезненная тошнота подкатила к её горлу.

Борис хотел обнять дочь, но она отстранилась.

– Когда-нибудь ты поймёшь, – сказал он и, сгорбившись, побрёл к машине.

– Почему я должна тебя понимать? Ты не хочешь понять меня? – крикнула ему вдогонку Саша.

Она, не дожидаясь ответа, забежала в дом. Авдотья Петровна слышала разговор, она молча встретилась взглядом с Сашей. Та тряхнула косами и ушла в комнату, в одежде легла на кровать и уснула тяжёлым беспокойным сном.

Глава 2

Проснулась Саша только на следующее утро. Села в кровати и не поняла, где она. Может быть, всё, что произошло, это лишь страшный сон?

Было слышно, как на улице кудахтали бабушкины куры. Саша подошла к окну. По разбитой просёлочной дороге шагал дядя Миша – местный пастух. Он гнал на поле деревенских коров. У бабушки раньше тоже была корова, но ей стало совсем невмоготу за ней ухаживать. На мясо пустить рука не поднялась, и корову отдали соседке. Теперь бабуля по утрам захаживала к ней за молоком да проведать свою любимицу.

На кухне пахло блинами и свежим хлебом.

– Садись поешь, – сказала Авдотья Петровна, хлопоча у плиты.

На столе дожидались стакан тёплого молока и горбушка ржаного хлеба. Саша молча съела.

– Перекусила? Молодец, я пока допеку блины, а ты иди-ка дай курам корм.

Девочка с недоумением посмотрела на бабушку, обычно та вставала рано утром и кормила хохлаток сама.

– Голова, как чугунная – болит, – выдавила из себя Саша.

– Ничего, ничего как раз развеешься, – бодро ответила бабушка.

Саша нехотя поднялась и пошла в курятник, перед этим в коридоре она взяла корм. В огороде Авдотья Петровна сделала ограждение, за ним находились курятник и кормушки. Калитка обычно была открыта, так как куры научились перепрыгивать через забор и каждое утро убегали.

Саша зашла за ограду и насыпала корм. Весело кудахча, куры рванули к ней кто откуда и принялись за еду. Только важный петух сначала осмотрел девочку, склонив набок голову, видно раздумывая, своя она или нет.

– Забыл меня, что ли? – усмехнулась Саша.

Бабушка подглядывала за внучкой из окна.

– Труд никому не вредил, любого с того света вернёт, – одобрительно сказала она себе под нос и вытерла руки о передник, – так-то лучше.

А Сашка и вправду была как с того света, как будто она пережила автокатастрофу и только начинала учиться жить. Есть, смеяться, разговаривать, спать – все эти обычные вещи давались ей с большим трудом.

– Ой, Веснушка приехала! Сашка, привет!

Саша оглянулась и, щурясь от солнца, пыталась разглядеть того, кто её окликнул.

На крыше соседнего сарая сидела Катька. Как бы она ни пыталась уложить непослушные кудрявые локоны, они рассыпались на голове в разные стороны.

Катя спрыгнула с крыши, подбежала и обняла удивлённую Сашу.

– Ты когда успела приехать? – спросила Катя.

– Вчера вечером, меня папа привёз, – ответила Саша.

– А вот и подружки встретились. Здравствуй, Катя, – бабушка выглянула в открытую форточку. – Давайте заходите в дом завтракать.

Девочки радостно переглянулись и пошли в дом.

– У вас, Авдотья Петровна, лучшие блины в деревне, – нахваливала Катя, обмакивая тонкий ажурный блинок в земляничное варенье.

– Секрет у меня один есть, мама научила, – усмехнулась бабушка.

– Саша, пошли гулять к Извилистой, там над рекой в песчаном обрыве ласточки вырыли гнёзда. А недавно у них птенцы вывелись.

– Иди, внучка, иди, – улыбнулась Авдотья Петровна.

Саша переоделась в шорты и футболку. К речке вела просёлочная дорога, вся в кочках и канавках. По ней водили коров.

– Веснушка приехала! – мимо на отцовском велосипеде пронёсся Володька Смирнов, чуть не сбив девочек с ног.

– Смирнов, ты балбес! – крикнула ему вдогонку Катя. – Вот ведь балда, правда? – шёпотом спросила она Сашу.

Саша кивнула.

– Ты чего такая молчаливая? Как жизнь в городе? – не унималась Катя.

– Папа с мамой разводятся. А мне ничего не сказали. Я случайно узнала. Закатила им скандал, а они меня сюда привезли. Чтобы я успокоилась, – грустно сказала Саша, – и не мешала им разводиться.

– Вот дела, – пробормотала Катя, – у Смирнова тоже родичи разошлись. Но Володькин отец пил, как конь. Мать его и не выдержала. А у тебя-то батя хороший, интеллигент. Как-никак в институте работает. Как же он тебя бросить решил?

– Он меня не бросил! Говорит, могу жить с ним и мамой по очереди. Но я его ненавижу. И видеть больше не хочу.

– Ну ладно тебе, ты ж его больше всех любишь.

– А теперь нет. Давай не будем об этом говорить. Я всё решила, – твёрдо сказала Саша.

Они подошли к речке Извилистой, там, бросив велосипед, купался Володька. На другом берегу в песчаной горке ласточки наделали нор, в которых свили гнёзда, они сновали туда-cюда над речкой и перекрикивались, ловя мух и жуков.

– А у нас с девчонками есть секретики. Делаете такие в городе? – хитро прищурилась Катька.

– Что за секретики? – заинтересовалась Саша.

– Ну, мать, неужели не знаешь? Пойдём покажу.

Они прошлись вдоль речушки, и Катя, присев на корточки, ладошкой смахнула землю.

– Что ты делаешь? – Саша присела рядом.

– А вот что! – загадочно улыбнулась Катя.

На месте, где она протёрла дорожную пыль, показалось прозрачное стёклышко от битой бутылки. А под ним ромашка, листочек клевера и ракушка от садовой улитки.

– Это мой секретик, а вот тут, – она опять начала счищать землю, – тут Светки Козловой, это мы вчера делали. Пока мальчишки на Зеркальное ходили раков ловить.

Саша склонилась, разглядывая Светин секретик: увядший полевой колокольчик и камешки, выложенные на серебристом потёртом фантике от конфеты.

– Чего это вы тут делаете? – спросил Володька.

– Не твоего ума дела, – Катя быстро замела землёй секретики и встала.

Володька стоял мокрый, с него стекала вода.

– Хотите костёр? – спросил он, пощёлкивая от холода зубами.

– Разводи уж, чего ждёшь-то, – махнула рукой Катя.

Место для костра было готово, деревенские часто их жгли у реки. И Володька развёл огонь.

– Сашка, ты пойдёшь в субботу на озеро? – спросил Володька.

– Не знаю, а что там будет? – спросила Саша.

– Ой, забыла тебе рассказать, – всполошилась Катя, – в субботу Ивана Купалы же. Мы идём венки пускать, костры жечь. Родичи обещали шашлык сделать. Идём с нами!

– У бабули надо отпроситься, – кивнула Саша.

– Авдотья Петровна мировая бабушка, она тебя точно отпустит, – радостно сказал Володька.

Он спустился к реке и ржавым ведром, которое валялось на берегу, зачерпнул воды.

– Отойдите, залью костёр, – и он со всего размаха выплеснул воду; угли зашипели.

– Пора мне, мать велела огород полить, – он быстро натянул футболку, шорты, вскочил на велик и уехал, поднимая за собой дорожную пыль.

Саша и Катя побрели следом, срывая цветы, растущие вдоль дороги. Катя без умолку рассказывала подруге последние деревенские новости, а Саша молча кивала.

Глава 3

Весь следующий день шёл дождь.

Бабушка сидела у окошка с прялкой. Она и её подруга Никитишна до сих пор пряли. Борис, отец Саши, привозил готовую пряжу, но Авдотья Петровна утверждала, что лучше, чем она, никто не сделает. Иван Иваныч содержал овчарню и приносил Авдотье Петровне шерсть. Она её стирала, сушила и широкими плоскими расчёсками, похожими на коврик для йоги, с торчащими гвоздями, вычёсывала шерсть, которая получалась мягкой и воздушной, как облако. Бабушка привязывала пряжу к прялке, скручивала нить и наматывала её на веретено. Прялку Авдотье Петровне муж сколотил ещё много лет назад. Она для неё дороже любой драгоценности.

Бабушка могла сидеть часами, прясть пряжу и смотреть телевизор.

В огороде было тихо, куры попрятались в курятник.

Саша почитала книгу, посмотрела с бабулей телевизор, подремала. А день длился и длился.

На улице похолодало, и бабушка затопила печь. В доме запахло дымом и потеплело.

Саша прислонилась спиной к горячей печи. Она любила слушать бабушкины истории о детстве и прошлой жизни. Бабушка каждый раз вспоминала что-то новое и интересное.

Небо осветила молния, раздался гром.

– Гроза подоспела, – пробормотала Авдотья Петровна, – сейчас-то я грозы не боюсь, а вот девчонкой всегда в шкафу пряталась, – рассмеялась бабуля. – У нас раз молния в дерево попала, разбила его на две части. А один раз планетник в окно залетел, – закачала головой бабушка.

– Планетник? Кто это? – удивилась Саша.

– Шаровая молния то была, я теперь знаю. Но мама моя говорила, что это духи грозовых облаков, они управляют ветрами и дождями, – объяснила бабушка. – Твоя прабабка много духов знавала. Раньше народ суеверный был. Сейчас всё позабыли.

– И что же случилось с планетником? – не унималась Саша.

– С шаровой молнией? Ничего не случилось. Мы замерли, она полетала и вылетела в окно. Страшно было, мы маленькие на полу сидели, боялись шелохнуться.

– А как она выглядит?

– Как мячик, круглая и светится серебристым светом. А внутри маленькие молнии сверкают. Мать сказала, что этот планетник беду возвещает. Потом и вправду война началась, голод. Может, мать и права была, – пожала плечами Авдотья Петровна, – странные тогда дела делались.

Саша достала со шкафа старые фотоальбомы. С пожелтевших чёрно-белых фотографий на девочку глядели незнакомые лица давно ушедших родственников. Саша любила разглядывать старинные снимки, погружаясь в прошлое. Она давно запомнила, как кого зовут, но каждый раз заново расспрашивала бабушку обо всех.

– А это – вот она, да? – Саша рассматривала размытый снимок старушки в платке, сидящей перед деревянным домом.

– Она, она, мать моя, – закивала Авдотья Петровна, – Аполлинария Семёновна. А вон там фотография, это она моложе. Красивая девка была. Женихов много было, вот как, – заулыбалась бабушка.

– Да, красивая, – кивнула Саша.

– Раньше народ суеверный был, мать домового задабривала. То молока ему нальёт, то хлеба на ночь оставит. Рассказывала, что знакома с духом деревни, его ещё кличут сердцем деревни. Он тут главный был и за всеми домовыми присматривал. Он и сказал матери моей, что война и на деревню напасть идёт. Тогда принялась она упрашивать его о помощи. Он же как-никак защитник деревни. Ну и пошёл он к главной лесной колдунье. Она чаще всего в образе медведицы появляется. Медведица дала ему оберег – лунницу. Этот оберег мог что захочешь сделать невидимым. Так во времена тяжкие дух деревни при помощи оберега и прятал деревню. Жители и не замечали, что беды их стороной обходили. Колдунья Медведица за оберегом не вернулась. И мать моя надумала оставить его у себя. Он у меня до сих пор сохранился. Мне мать на совершеннолетие подарила.

– Бабушка, а покажи? – взволнованно попросила Саша.

– Да, сейчас покажу, – бабушка отложила в сторону веретено, встала из-за прялки и пошла в спальню. – Вот, лежит, я и не носила его особо, – Авдотья Петровна принесла потёртую бархатную шкатулку, в которой она хранила старые блёклые серьги, обручальное кольцо и лунницу. – Вот, держи, хочешь – носи.

Бабушка вытащила из шкатулки оберег. На серебряной цепочке висел амулет в виде полумесяца, разрисованный старинным орнаментом.

– Какая тяжёлая и холодная эта твоя лунница, – Саша принялась разглядывать оберег. – А эта история – правда? – спросила она.

– Да куда уж там, – замахала руками бабушка, – мать нашла его в земле, раньше моя прабабка такие носила. Раньше ж что? Украшений таких вот вычурных, как у вас сейчас, не было. Брали железку, полировали её да обрезали вот в форме луны или квадрата. Ножом вырезали рисунок – и подвеска готова. А мать любила небылицы сочинять, уж больно она фантазёрка была. Легенда это всё, Сашка, ты же большая, чтобы в сказки верить.

Саша кивнула и зажала оберег в ладони.

– Меня Катька на ночь Ивана Купалы позвала, завтра на озеро Зеркальное. Отпустишь?

– Дак что ж не отпустить? Отпущу, иди. Но только не на всю ночь-то, – Авдотья Петровна снова принялась за пряжу.

Дождь так и продолжил идти весь день. Саша и бабушка поужинали жареной картошкой с салом и разошлись по спальням.

Саша думала, что если и завтра опять будет лить дождь, то вечером на праздник Ивана Купалы бабуля её не отпустит.

Глава 4

Утром Саша проснулась от слепящего солнца. Серые тучи ушли, на ясном голубом небе не было ни облачка.

Саша переоделась и повесила себе на шею оберег.

Весь день она помогала бабушке в огороде, возилась с курами. А вечером, когда солнце начало клониться к закату, пришла Катя. Она постучала в окно и крикнула.

– Саша, Саша! Выходи!

– Вон тебя подружка зовёт, – сказала Авдотья Петровна, – иди уже.

Саша кивнула и выскочила на улицу, за ней вышла и бабушка.

– Катя, твои-то идут? – поинтересовалась она.

– Придут-придут, батя с шашлыком возится. Они к озеру на машине поедут, чтобы не тащить мангал, – объяснила Катя.

– Ну ладно. Обратно, Саша, возвращайся с Катериной на машине, – бабушка обняла девочек и села на скамью перед домом.

До озера через поле вела просёлочная дорога, по которой изредка ездили машины.

– Совсем забыла, надо же венок сплести, – сказала Катя и сорвала ромашку.

– Зачем венок? – удивилась Саша.

– Ну как же, гадать будем. Надо загадать желание и пустить венок по воде. Если венок прибьёт к берегу, желание не исполнится, а если уплывёт, исполнится! – сказала Катя, ловко переплетая ромашки, васильки, клевер.

– Кать, а я плести не умею. Как ты это делаешь? – смущённо спросила Саша.

– Да вот же, легко. Смотри: берёшь цветок со стеблем подлиннее, через него перекидываешь вот так ещё один, и так дальше. Поняла? – объяснила Катя.

– Давай попробую, – Саша принялась за венок.

Сначала цветы перекручивались, выпадали, но она приноровилась, и у неё стало получаться.

Так, болтая, девочки дошли до озера с венками на головах.

На берегу Зеркального деревенские разожгли костры.

– Айда прыгать через огонь? Сашка, ты умеешь? – спросил счастливый, пропахший дымом Володька.

– Всё она умеет, – вступилась за подругу Катя, – а ты не лезь, давай иди, прыгай себе дальше, – хмыкнула она.

Деревенские ребята ловко и бесстрашно перепрыгивали через костёр.

– Так, а теперь я, подержи-ка, – Катя сунула Саше в руки венок, со всего духу разбежалась и как прыгнет!

– Молодец, Катька! – восхищённо воскликнула Саша.

– Попробуешь? – спросила Катя, возвращая на голову венок.

– Что-то не хочется, – пробормотала Саша, c опаской поглядывая на разыгравшееся пламя.

– Да не бойся ты, вон Светка прыгает, а ей всего-то семь. В прошлом году, ты не приехала тогда, костёр был – ух! Мальчишки высоченный сложили, вот тогда страшно было. А сейчас ерунда.

– Хорошо, – вздохнула Саша, – подержи и ты мой венок.

Саша отдала венок подруге, встала перед костром. Толпа детворы замерла в ожидании. Саша разбежалась и прыгнула. Легко перелетела она через резвящиеся языки пламени.

– А я и не знала, что так могу, – улыбаясь, изумлённо сказала девочка.

– Ты и не такое можешь, поверь, – засмеялась Катя и водрузила ей на голову венок.

Вскоре подъехали взрослые. Катины родители расстелили плед, разложили еду и принялись готовить шашлык. Кто-то запел песню, и её легко подхватили остальные. Стали играть в ручеёк.

Тут и Саша не удержалась. Сложно грустить, когда все смеются и танцуют.

– Таких шашлыков, как у меня, нигде не попробуешь. Что скажешь, Александра? – Катин папа высоко поднял шампур, ловко опустил его на Сашину тарелку и ножом срезал мясо.

Саша кивнула.

– Что ж твой батя на шашлык не остался? Помню, хорошо мы как-то с ним посидели. Борис – человек добрый, компанейский, – сказал Катин папа и выпрямил спину. Он до того был высокий, что ему приходилось сильно сгибаться над мангалом, чтобы поддувать угли.

– У него много работы, – объяснила Саша, – за шашлык спасибо, очень вкусно.

Затихла песня, народ стал разбредаться по домам, кто-то сидел у костра и вёл тихие разговоры. Катины родители засобирались.

– Пойдём опустим венок в воду, – позвала Катя, – только сначала загадай желание.

Девочки с трепетом опустили венки на гладкую поверхность Зеркального.

Ветер подхватил венки и понёс к середине озера.

– Ну вот, теперь желания точно сбудутся, – засмеялась Катя.

Но Сашин венок остановился, закрутился на месте и поплыл обратно. Вскоре его прибило к берегу.

– Да ладно, Саша, это же просто ради смеха, не воспринимай серьёзно, – Катя потрепала подругу по плечу.

Домой они ехали на старенькой машине Катиных родителей, трясясь и подпрыгивая на неровной просёлочной дороге.

– Александра, у вас-то свет горит, видно, баба Авдотья не спит, тебя дожидается, – заметила Катина мама.

Услышав шум автомобиля, Авдотья Петровна вышла на улицу.

– Привёз вам вашу Александру, не переживайте, в целости и сохранности. Правда, на три килограмма больше, – прыснул от смеха Катин папа.

– Чего это? – не поняла Авдотья Петровна.

– Оказывается, шашлык она у вас больно любит, – улыбнулся он.

– Пока, Саша, до завтра, – помахала из окна автомобиля Катя.

Саша со всеми попрощалась и с бабушкой пошла в дом.

Она переоделась в пижаму и легла в кровать. Бабушка быстро уснула, и из соседней комнаты раздался её мерный храп.

«Вот так раз – и стать невидимой, – подумала Саша, разглядывая кулон, который подарила ей бабушка. – Прийти в ЗАГС и помешать папе с мамой развестись».

Саша тяжело вздохнула и погасила свет.

Глава 5

На следующий день Саша проснулась поздно. Она встала, потянулась… Что-то показалось ей необычным. Девочка оглянулась по сторонам – всё как всегда. Только вот… Тихо.

– Почему так тихо? – прошептала Саша и прислушалась.

В доме ни звука, с улицы не доносилось привычное кудахтанье, даже соседские мальчишки молчали.

– Бабушка! – крикнула Саша и вышла на кухню.

Никого. Она прошла в коридор – тишина; открыла калитку в огород и выглянула – пусто. Саша надела бабушкины резиновые сапоги и затопала в курятник.

Куры сиротливо жались друг к другу в углу сарая.

– Вы чего? – удивилась Саша. – Голодные?

Она сходила за кормом и насыпала его в кормушки. Но птицы не двинулись с места.

– Ну, как хотите, – махнула рукой Саша и пошла к дому.

На улице стояла удивительная тишина, не было слышно ни птиц, ни шума листвы.

Саша вернулась в дом.

– Бабуля! – с опаской позвала она.

Девочка обошла кухню и решила заглянуть в спальню. Сразу она и не подумала туда идти – бабушка никогда не спала до обеда, всегда вставала раньше Саши и делала домашние дела.

– Бабушка? – Саша испуганно замерла в дверях спальни.

На кровати лежала Авдотья Петровна.

– О, нет, что с тобой? – Саша, отгоняя страшные мысли, устремилась к кровати.

Она осмотрела бабушку и облегчённо выдохнула:

– Кажется, живая.

Авдотья Петровна мирно спала. Саша попыталась её разбудить, толкала и звала.

– Проснись, бабушка! – отчаявшись, что есть мочи завопила Саша.

Но бабушка только вздохнула и перевернулась на другой бок.

«Она впала в летаргический сон», – с ужасом подумала Саша. Она как-то читала, что мужчина уснул и проснулся только через двадцать лет.

Девочка выбежала на кухню и принялась искать телефон, чтобы позвонить маме и всё рассказать. Но сеть не ловила. Тогда Саша побежала к соседям.

«Надо срочно вызвать скорую», – лихорадочно думала она.

Из всех в деревне она хорошо знала только Катю. Саша поднялась на приступок у дома и постучала в окно – тишина. Постучала громче – нет ответа.

Тогда Саша закричала:

– Катя, Катя!

Никто не вышел. Саша поднялась на веранду и толкнула входную дверь. Та легко поддалась. Из-за опущенных штор в доме стоял полумрак.

– Катя, ты тут? – прошептала Саша.

Ответа не последовало. Саша прошла на кухню – никого. Она заглянула в спальню. Катя спала в кровати.

– Катька, ты что спишь? День давно! – Саша подбежала к подруге и потрясла её.

Но Катя не просыпалась. Ничего не понимая, Саша зашла в спальню к Катиным родителям – они также спали, и разбудить их не получилось. Заглянула к Катиным сестрёнкам-двойняшкам. Те мирно сопели в младенческих кроватках, рядом с ними на тахте дремала Катина бабушка.

Отчаявшись, Саша набрала полный рот воды и брызнула в лицо подруге. Катя завертелась и, укрывшись с головой одеялом, снова погрузилась в крепкий беспробудный сон.

Саша села на пол возле Катиной кровати и заревела.

– Что же это такое? – спросила она себя, вытерла рукавом лицо и решительно встала.

Саша вышла на улицу. Ни души. Тишина.

Она побрела по дороге через всю деревню, сначала просто шла и прислушивалась. Затем стала подходить к каждому дому и стучать в окна.

Саша заходила в деревенские дома – все спали. Никого ей не удалось разбудить.

Рейсовый автобус Виталича стоял припаркованный возле его дома.

«Автобус в город не уехал, значит, должны заметить его отсутствие и выслать проверку», – Саша облегчённо вздохнула и направилась к дому.

Время обеда давно прошло, и она сильно хотела есть.

Дома она нашла яйца и принялась жарить яичницу. Обычно мама или бабушка готовили для Саши, она мало что умела. А у бабушки и плита газовая, не сразу вышло её правильно зажечь.

Пока снимала с полки сковородку, уронила крышку от кастрюли – раздался грохот.

– Вот тетёха, – послышался чей-то гнусавый голосок.

– Кто здесь? – вздрогнула Саша, у неё из рук выскользнуло яйцо и разбилось.

Послышался тяжёлый вздох.

– Ну я же говорил – растяпа! Откуда только такие хозяйки берутся-то? – перед девочкой появился крошечный мужичок, ростом Саше до колена, и начал намывать пол, убирать разбитое яйцо. Волосы взъерошены, борода взлохмачена. Штаны-шаровары, поверх кофта, обшитая красной ниткой и подвязанная зелёным кушаком.

– Как тут хозяйство сбережёшь, когда такая нечисть в доме! – ворчал он.

Саша замерла как вкопанная, а потом завизжала что есть мочи, запрыгнув на табуретку.

– Она ещё и визжит! Невоспитанный народ нынче пошёл, ни здрасьте тебе, ни спасибо, – ворчал старичок.

– Вы кто такой?! – воскликнула Саша.

– Воспитанные девочки, прежде чем вопросы задавать, снимают лунник с шеи, я же не вижу тебя, тетёха.

– Ой, – пискнула Саша и схватилась рукой за лунник. Резко дёрнула его с шеи и, зажмурившись, замерла в надежде, что сейчас непрошеный гость исчезнет.

Она приоткрыла один глаз и посмотрела вниз – на неё недовольно поглядывал старичок.

– Кто вы? – пролепетала Саша.

– Слезь ты с табуретки, она так долго не проживёт, ежели ты по ней скакать будешь, как коза, – ворчливо покачал головой дед.

Саша послушно слезла и села на неё.

– Домовой я, неужель не признала, – хмыкнул дед и повертелся перед девочкой.

Саша испуганно следила за маленьким человечком. Он ловко, высоко подпрыгивая, водрузил на плиту сковородку, налил масло и зажарил несколько яиц. Не успела Саша и глазом моргнуть, как перед ней стояла тарелка с едой.

– Ешь давай, не хватало, чтобы ты тут от голода померла. Это ж тогда поминки устраивай. Гости набегут, мороки столько, готовь на всех, – вздохнул дед, – а Кикимора, матушка, ест как не в себя, я её помню по поминкам Кузьминичны, хоть и не приглашай боле, дак ведь обидится, – бубнил себе под нос дед.

– Значит, вы домовой? – набравшись храбрости, спросила Саша.

– А ты, гляжу, с первого раза-то не улавливаешь? – грустно покачал головой дед. – Тяжело тебе придётся, ой, тяжело. Домовой я, домовой. Всю жизнь в этом доме живу, помню твою прабабку и прапрабабку. Сейчас вот Авдотье Петровне служу.

Дверь в коридоре хлопнула, послышались шаги, и в кухню зашёл ещё один маленький старичок.

– Здорово, Кузьма, как твои? – начал дед. – Мамочки, мамочки! Что за нечисть? – испуганно завопил он и замахал руками.

– Не кричи ты, Васька, это внучка Петровны, неужто забыл? – покачал головой домовой. – Веснушка это Борисова.

– А чаво енто она не спит? – прищурился домовой Васька.

– Вона, надёван был оберег Аполлинарии Семёновны, – объяснил Кузьма.

– Дела-дела, – пробурчал Васька и залез на стул рядом с Сашей, подозрительно осматривая её. – Кузьма, а варенье-то осталось земляничное?

– Осталось-осталось, вот, накладывай, чайку тебе налью.

Домовые, не обращая внимания на Сашу, принялись распивать чай с вареньем и сухарями, обмакивали их в чай и, причмокивая, ели.

– Вот кто ест наше варенье… – удивилась Саша.

– Ну а кто ж, – усмехнулся Васька.

– Это вы усыпили всех в деревне? – начала злиться Саша, домовые вели себя как хозяева дома.

– Типун тебе на язык, – от возмущения Кузьма подавился сухарём и закашлял, – мы тут ни при чём, это уж точно.

– Кто же это тогда? – не унималась Саша.

– Скоро узнаем, дух деревни отправился на разведку в лес. Обещал доложить, что да как, – сказал Васька.

Так и остались домовые: пили чай, вели разговоры о хозяйстве, а Саша сидела на стуле и с опаской посматривала на новых знакомых.