Текст книги "Когда звезды коснутся Земли"

Глава 7. Эстер. Одна из затерянных

– Я различаю по цветам не только звуки, голоса, пение птиц, но и запахи. Вижу в красках буквы, цифры, некоторые слова. Хотя, нет, – задумалась Эстер, ковыряясь ложкой в тарелке горячего супа, приготовленного Даром из концентрата, так и не решаясь к нему приступить, – слова в основном я чувствую на вкус.

– Это называется синестезия, – пояснил Томас, который, сидя во главе стола, все это время молча наблюдал за возмужавшим младшим братом и тем, как непринужденно тот за обедом очаровывает его Белоснежку. – Головной мозг синестета имеет целый комплекс структурно-функциональных отличий. За счет замыкания одновременно становятся активными разные зоны, отвечающие за обработку информации. Так и возникают смешанные чувства. Например, человек видит картинку и ему кажется, что она звучит. Или наоборот, слышит звуки и для него они сопровождаются цветом. То же с запахами, вкусом, тактильными ощущениями.

– Где вы нашли это чудо? – не сводя сияющих радостью глаз с раскрасневшейся девушки, восторгался Эдди.

Эстер, со все еще сырыми волосами после танцев под дождем, потупила смущенный взгляд и поплотнее запахнула полы махрового халата.

– Белоснежка упала с неба на мою голову с потоком метеоритов, – раздраженно пробубнил Томас, отодвинув в сторону пустую тарелку.

«Как так вышло, что он пробегал с ней весь предыдущий день, согласился на переливание крови, был терпелив и гостеприимен, и даже полетел спасать окаянную под ледяной душ, но так и не сумел ничего у нее выведать? А стоило появиться улыбчивому Эдди, как пугливая дикарка прониклась к брату доверием и трещит без умолку о всякой ерунде», – недоумевал он.

– Если я и Белоснежка, то ты, – обиженно насупилась девушка, – настоящий Ворчун! Тот, что был самым вредным из семи гномов.

– А я смотрю, вы поладили, – рассмеялся Эд и его заразительный смех подхватил Дарвин. – И насчет Ворчуна полностью согласен, это ты верно подметила.

– Уж лучше так, чем быть безответственным Весельчаком! – взорвался Томас и подскочил из-за стола. – Ты хоть представляешь, что происходит? – резко обернулся он к брату, остановившись у окна. – Знаешь, что от излучения метеоритов большая часть населения каждую ночь превращается в безвольных зомби? А утром пришло уведомление из управления Ньюстоуна. Они приняли закон «о защите упавших с неба камней»! Теперь для исследования я даже тронуть с места чертов метеорит не имею права. Человечеству задурили головы, а они и довольны, – Томас со злостью ударил кулаком об стену, и все домочадцы невольно вздрогнули. – Тех, кто не растерял остатки мозгов, остались единицы. Мы с вами должны что-то делать, чтоб остановить это безумие, а не придумывать друг другу бестолковые прозвища.

– Я догадывался, что дело дрянь, но не думал, что настолько, – отозвался Эдди. – У меня самого возникли некоторые трудности, – признался он, нервно забарабанив пальцами по столу. – И у моей двухметровой проблемы с квадратной рожей и аватаром белого котенка, к сожалению, мозги не подверглись излучению массового счастья.

– Сейчас главное, что твои остались на месте, а проблемы мы сможем решить, – поддержал Томас младшего Донахью, положив свою крепкую руку на его плечо. – Так ты поможешь мне?

– Спасти мир? – улыбнулся на публику Эдди, зная, что Дар и Белоснежка ловят каждое его слово. – Можешь на меня рассчитывать.

Том вернулся на свое место за стол, незаметно поглядывая на притихшую девушку. Суп она все-таки распробовала, или выждала время, наблюдая за тем, кто съел его первым, чтоб убедиться в съедобности этой питательной жижи, изготовленной главным образом из измельченной ламинарии и кусочков искусственного мяса. Кто знает, что творится в ее красивой головке?

Дарвин разливал по приборам свежесваренный напиток и Том, не задумываясь, сделал глубокий вдох, наполняя легкие до отказа любимым ароматом.

– Возможно, за чашкой кофе наша гостья наконец поведает нам свою историю? – спросил он и девушка, поймав спокойный терпеливый взгляд его карих глаз, эмоционально поникла, словно воспоминания о доме были для нее болезненными.

– Если тебя что-то беспокоит, доверься нам, уверен, мы сможем тебе помочь, – попытался поддержать ее Эдди и даже накрыл девичью ладошку на столе своей рукой, отчего Томас недовольно свел брови.

Его всегда удивляла контактность брата, умение расположить к себе добродушным тоном и без труда завязать новые знакомства, войти в доверие к человеку, околдовав теплой зеленью своих глаз, и с такой легкостью, как сейчас, пересечь личные границы.

«Могли бы обойтись и без этого, не обязательно распускать свои грабли, – мысленно корил он брата, – еще не хватало, чтоб она в очередной раз спряталась в раковину, так и не рассказав, откуда узнала про таинственное послание».

– Это и есть кофе? – Белоснежка с интересом разглядывала поставленную перед ней чашку с напитком, затем прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и уголки ее губ приподнялись в улыбке. – Мягкий и сладковато-синий, – тут же заключила она.

– Любопытная информация, жаль, не очень полезная, – отрезал Томас, раздраженный тем, что даже предатель Арчи, так и виляя хвостом, не отходит от этой блаженной ни на шаг, словно она и есть его хозяйка. – Ты вообще с этой планеты, Эстер? Откуда ты появилась на берегу озера?

– Не знаю, есть ли жизнь на других планетах, – робко ответила она, обхватив тонкими пальчиками горячую фарфоровую чашку, – я и о существовании других людей на этой планете не подозревала до недавнего времени.

Девушка поджала нижнюю губу и подняла влажные от сдерживаемых слез глаза прямиком на Томаса:

– Когда бежала, думала, что иду на верную смерть, не рассчитывая на помощь. Мне больше некуда возвращаться, – по щекам беззвучно потекли ручейки слез, подобно тем, которые совсем недавно струились от дождя по стеклам. – Там меня никто не ждет.

Девушка со всхлипами закрыла лицо ладонями, а любвеобильный Эдди мигом оказался рядом, обнимая и утешая бедняжку.

– А как тогда ты представляла этот мир? Тебя послушать, ты выросла в изоляции за высоким забором, – не унимался Том, рассчитывая получить хоть какие-то вразумительные ответы.

– Почти, – нервно усмехнулась она, вытирая непослушные слезы. – Забора не было, но на много миль вокруг нашего селения простирается лес, выходить за пределы которого строго запрещено. Старейшина с детства рассказывал нам притчу о том, как люди прогневали Землю, и она покарала их, превратив в жутких чудовищ, а тех, кого пощадила, обязала жить в гармонии с ней и не покидать отведенных девственно-чистых земель.

– Что ж, добро пожаловать в мир ворчливых чудовищ, – неудачно пошутил Томас, вызвав только порицательные взгляды и повисшее над столом напряженное молчание, которое, того и гляди, подрумянится до корочки и его можно будет есть ложками.

– Ты одна из «Затерянных»! – догадался Эдди. – А в учебниках пишут, что от них ничего не осталось. Где ваше поселение? Как вы скрывались столько лет? Сколько там человек? – на эмоциях сыпал он вопросами.

– С моим уходом и, если Форест не погиб, восемьдесят шесть. Если бы не он, я никогда не рискнула бы пересечь запретную черту, – плавным движением руки тонкие пальцы смахнули со щеки новую слезу, прогоняя из головы какие-то страшные воспоминания, щедро подбрасываемые услужливой памятью. – Но это уже другая история и пока я не готова об этом говорить. А почему вы называете нас «Затерянными»?

– В две тысячи двадцатом, когда началась массовая киборгизация населения и вышел закон об обязательном чипировании граждан, – начал историческое просвещение Томас, не понимая, как весельчак Эдди смог и здесь обойти своего умного и занудного брата, так вовремя вспомнив про «Затерянных», – незначительная часть населения взбунтовалась, считая это противоестественным. Встроенные чипы должны были заменить целую кучу документов и электронных карт, которыми в те годы пользовались, например, чтоб оплатить покупки. Со временем само устройство становилось все меньше, а его функционал только возрастал. Сейчас такие чипы незаметны даже на ощупь.

Том протянул девушке свою правую ладонь, указывая на промежуток между большим и указательным пальцем, и она робко к ней прикоснулась, аккуратно прощупывая.

– И правда, не ощущается, – Белоснежка неловко улыбнулась, а Томас, не отводя от нее внимательных глаз, поймал себя на том, что совсем не против продлить бессмысленную, но такую интимную процедуру с пальпацией чипа нежными подушечками ее пальцев.

– От этого твои предки и сбежали, обрекая свое потомство на изоляцию и лишение всех достижений цивилизации. Если, конечно, наша теория верна, – заключил Том, нехотя возвращая себе осмотренную конечность. – На тот момент в природу ушли около трехсот человек. Но, учитывая отказ от медикаментов и суровые условия выживания, не удивительно, что вас осталось не больше сотни.

– Выходит, нас с самого рождения обманывают, заведомо лишая права выбора… – Эстер так и застыла со стеклянным взглядом, обхватив руками чашку.

– Ну что ты? Не расстраивайся. Ты же выбралась! Можешь остаться с нами, мы будем только рады, места на всех хватит. Да, парни? – снова обнимал ее Эдди, сидящий на соседнем стуле, который как-то постепенно стал стоять к ней совсем впритык.

– То, что Эстер остается, и так ясно, – решительно заявил Том, смерив недовольным взглядом загребущую руку младшего брата. – Но сначала мне хотелось бы услышать ответ на еще один вопрос. Когда ты бредила, назвала информацию из сигнала, который я отловил полгода назад на сложном оборудовании из глубин космоса: «Спасите нас, спасете себя». Откуда тебе это знакомо?

Они встретились взглядами: он решительным и твердым, она открытым и уязвимым, с застывшими на глазах слезами. Сейчас Томас уже корил себя за излишнюю напористость, осознавая, что в этой ситуации деваться ей некуда, рано или поздно девушка сама все рассказала бы.

Но, несмотря на расшатанное эмоциональное состояние, Эстер решила не откладывать этот разговор:

– На горе, куда мы еще детьми сбегали с Форестом из поселения, стоит огромная вышка. Когда я была ребенком, то верила: если забраться на самый верх этой металлической конструкции, то можно попасть на небо, к моей маме. Отца я никогда не знала. Люди говорят, что он – дух леса, подарил ей меня и вернулся туда, откуда пришел. От него я и унаследовала свою способность слышать все живое.

– Старая вышка сотовой связи?

– Возможно, – тихо переговаривались между собой мужчины, пока Эстер задумалась, прервав свою необычную историю.

– Три месяца назад, когда мне сообщили о предстоящей свадьбе с сыном старейшины, я забралась на вышку снова, – обхватив себя руками, стыдливо призналась Эстер. – Я не хотела замуж. За этого жестокого придурка особенно, но и помочь избежать нежеланной свадьбы мне было некому. До содранных пальцев и свинцовых ног я поднималась все выше и выше, пока подо мной не раскинулись верхушки вековых деревьев. Надежда услышать голос матери придавала мне сил. А вместо этого я чуть не сорвалась вниз, когда все мое тело прошил сигнал: «Спасите нас, спасете себя» и странные яркие цифры, высветившиеся в голове незнакомыми образами. Очнувшись, я вцепилась в арматуру. Оглянулась в сторону поселения, но его не было видно сверху. Словно это место защищало какое-то волшебство, а там, где совершенно точно стояли дома, рос непроходимый лес.

– Выходит, ваши старейшины отказались не от всех технологий, – насмешливо улыбнулся Том, – навешали лапши на уши, а сами установили голографическую защиту от посягательств посторонних. Твоя способность очень похожа на встроенный комплекс приемопередающей аппаратуры. Пока не очень представляю, как конкретно ты это делаешь. Но, если не против послужить науке, с удовольствием провел бы с тобой пару тестов.

– Как хорошо вернуться домой, – Эдди потянулся, просияв задорной улыбкой и огоньками зеленых глаз. – Мир, может, и сошел с ума, но своего брата я узнаю. Кто еще потащит красивую девушку вместо свидания в лабораторию для опытов? – звонко рассмеялся он, заставив Эстер смутиться, а Томаса подскочить из-за стола и скрыться в окопах за своими сверхточными приборами.

После обеда взглянуть на метеориты собралась вся честная компания. Белоснежка переоделась в очищенную и высушенную одежду, не переставая восхищаться, как такое возможно провернуть за каких-то пять минут. Томас с радостью согласился посвятить ее в принцип работы ионного очистителя с экспресс-сушкой. Вот только девушка отчего-то сбежала раньше, чем он успел закончить свой увлекательный рассказ, донельзя напичканный сложными техническими терминами.

Два скайбайка стояли на поляне у дома, укомплектованные различным оборудованием для исследования метеоритов. Арчи, понимая, что в этот раз его с собой не возьмут, бегал кругами и всюду совал свой любопытный нос, не желая расставаться.

– Эстер, что ты там стоишь? Садись ко мне, – подавал сигналы рукой Эдди, забравшись на один из байков. – Не «Форсаж проджект», конечно, но с лучшим гонщиком планеты свои незабываемые впечатления получишь. На таком ты точно еще не каталась, – с лукавым прищуром и шальной улыбкой хвастался этот соблазнитель и был так хорош, что девушка, поколебавшись, робко сделала шаг в его сторону.

– Даже не думай к нему садиться! – твердым шагом вышел из лаборатории Томас с еще одной очень важной электронной штуковиной в руках, которую на ходу пытался запихнуть в переполненный рюкзак. – Белоснежка поедет со мной, а ты… – Том сурово погрозил брату пальцем. Как притормозить его активность и при этом не обидеть, он еще не придумал. При этом Эстер смотрела на него так доверчиво и внимательно, что облажаться не хотелось. Но, как на зло, ничего не шло в голову. – Сперва докажи, что научился ответственности и тебе можно доверять. А Дар за тобой присмотрит.

Эдди лишь криво улыбнулся, ничего другого и не ожидая от своего занудного брата, зато Дарвин с радостью поскакал к своему веселому другу, резво запрыгнув на заднее сиденье.

«Присмотрит он, как же!» – снисходительно усмехнулся Томас, наблюдая за двумя дорогими сердцу шалопаями, в то время, как оказавшаяся рядом Белоснежка с испугом отдернула руку от логотипа Ньюстоуна на байке.

– Ты где-то встречала этот знак прежде? – мягко проговорил он, вглядываясь в ее встревоженное лицо.

– Такой же был у людей, которые стреляли в меня и Фореста.

– Поверь, мы с братом не имеем к ним отношения и тебе нечего бояться. Ньюстоун огромен, в нем проживает больше двенадцати миллионов жителей. Но мы обязательно выясним, кто это был, и он получит по заслугам, – заверил полный решимости мужчина, больше всего на свете желающий прижать ее к своей груди, дать уверенность и защиту, в которой девушка так нуждалась.

Но хотеть и сделать – разные вещи. Невольно с какой-то обидой Том бросил взгляд на хохочущего над очередной шуткой Эдди. Он давно бы, не раздумывая, сжимал Белоснежку в объятьях, а доктор Томас Донахью, разучившийся мечтать и верить в то, что достоин чьей-то любви и душевного тепла, вряд ли так просто отважится на подобный шаг.

– Время не ждет, поехали, – пробурчал он, забираясь на байк. – Держись за меня крепче и не переживай, когда поднимемся над поверхностью, от падения с высоты нас защитит специальная сфера.

– Ясно, – робко ответила девушка, устроившись позади Томаса, но никак не решаясь обнять его, как это сделали Дарвин с Эдди, которые, не скрывая ликующих криков и смеха, только что воспарили в небо.

Сначала Эстер пыталась скрыть улыбку, словно кто-то мог заметить и посмеяться над ее нечаянной радостью от полета. Но вскоре быстро поняла, что стесняться нечего и Томас, в которого она вцепилась, едва скайбайк оторвался от земли, сам наслаждается этой поездкой не меньше.

С того момента, как Эстер очнулась среди мужчин Донахью, она только и делала, что испытывала неловкость и смущение. Мир, полный различных приспособлений, который был для них так привычен, пугал и настораживал дикарку из леса. Она понимала, вряд ли Томас и Эдди, управляя всеми этими механизмами прикосновением ладони или голосом, способны понять ее. Ту, которой совсем недавно приходилось ходить с ведром к источнику, чтобы элементарно постирать, помыться, или приготовить себе еду.

– Не страшно? – оглянувшись, поинтересовался Томас. – Только скажи и я сбавлю скорость.

– Нет, все хорошо, – не задумываясь, выпалила она, не желая показаться трусихой.

Не говорить же ему, что взволнована скорее самой ситуацией, чем полетом. Жаром тела, который ощущается под ее ладошками. Странными противоречивыми чувствами, прорастающими где-то внутри всякий раз, стоит Томасу оказаться рядом или столкнуться с ней взглядами.

«С тобой рядом ничего не страшно, – с улыбкой подумала про себя Эстер, теснее прижимаясь к твердой и красивой мужской спине. – Можешь ворчать сколько угодно, от меня тебе не скрыть свое доброе сердце».

Метеорит, ради которого все и затевалось, нашелся в лесу на положенном месте. Найти его было несложно даже без приборов. На самом камне образовался ярко-голубой слой, чем-то напоминающий тину, как и вокруг на увядших зеленых растениях.

– Я думал он больше. Грузим и погнали? – предложил брату Эдди, с отвращением рассматривая булыжник с необычным покрытием. – А что это за плесень на нем?

– Мы не повезем его в дом. Все гораздо хуже, чем я ожидал, – призадумавшись, заключил Томас. – Это не просто метеориты с излучением, влияющие на психику большинства людей. Каким-то образом они изменяют почву и флору. Что за гадость из него выделяется, еще предстоит разобраться. А ты без специального костюма и защитных перчаток даже не суйся сюда! – в очередной раз отчитал он беззаботного брата. – Неизвестно, как это вещество повлияет на человека, если за сутки отвоевало больше квадратного метра площади земной поверхности.

– Это настоящая чума, – заговорила Эстер, приложив ладонь к траве за границей видоизмененного голубого круга и прикрыв глаза. – Земля плачет от ран. Чужеродные растения вокруг камня – паразиты, что уже пустили свои корни.

Том сложил руки на груди, терпеливо наблюдая за ее шаманскими методами исследования, еще не решив до конца, как к этому относиться. Эдди же, будто ошпаренный, понесся прочь из зловещего круга за предложенным защитным костюмом и средствами дезинфекции, чем вызвал смех даже у Дарвина.

К вечеру, когда были взяты необходимые пробы и расставлены по периметру приборы для измерения показателей излучения, все вернулись в горный домик.

Арчи больше не выпускали гулять одного и запирали, отчего пес был вдвойне рад возвращению хозяина и своих друзей, встретив приветственным лаем и поочередно облизав каждого длинным шершавым языком.

– Могу что-нибудь приготовить на ужин, – с энтузиазмом предложила Эстер, желая хоть чем-то быть полезной в этом доме.

Ее глаза загорелись, представляя, как обрадуются мужчины чему-то действительно вкусному, а не той ужасной жиже, что ели на обед. В своем воображении она уже нарисовала одобрение в теплых глазах Томаса, напоминавших по цвету тот самый ароматный кофе, который он так любил.

– Не стоит, лучше отдохни, Дар со всем справится, – без лишних эмоций отказал ей мужчина, решив, что девушка и так устала от поездки и новых впечатлений, к тому же, еще не восстановила силы после ранения.

«Даже это не доверяет, считает совсем никчемной», – обиженно заключила Эстер, скрестив руки на груди. Развернувшись, Томас удалялся в сторону лаборатории, увлеченный новыми образцами.

Небо над головой стало совсем темным, как и ее настроение. Нежеланные слезы подступили к глазам, так и норовя прорваться наружу. Но знакомые аккорды, раздавшиеся откуда-то с веранды, заставили девушку оглянуться, оживая в сердце самыми теплыми воспоминаниями.

– Ну хоть что-то общее у нас все-таки есть, – улыбнулась она, присаживаясь рядом с Эдди, который настраивал гитару, точно такую же, какая была у ее матери.

– Не хочу тебя расстраивать, но это очень старый инструмент. В этом мире осталось крайне мало людей, которые умели бы на нем играть, – с неохотой признался Эд, подбодрив приветливым взглядом.

Смотреть на его живое, эмоциональное лицо было так интересно, что Эстер всякий раз заставляла себя отводить глаза, чтобы случайно не перейти границу приличия и не пялиться на малознакомого мужчину. Хорошим девушкам такое непозволительно. Дело в том, что Эдди напоминал ей Фореста – самого лучшего друга, неугомонного выдумщика, фантазера и весельчака, вместе с которым она выросла.

– А ты умеешь играть?

– Я умею, – искренняя кривоватая улыбка озарила его лицо. Умело заработав длинными пальцами по струнам, зажимая, перебирая, постукивая, мужчина наиграл какую-то озорную мелодию. – Но я скорее странный, потому что, как и наш дед, люблю всякие старинные вещи.

За ужином Томас продолжал изучать что-то важное в своем гаджете, а остальные молча жевали новую полезную гадость из концентрата, не желая ему мешать. Опустошив тарелку, он поднял уставший взгляд, преисполненный немого тепла и какого-то сожаления, и снова скрылся в лаборатории за работой.

Эстер и Эдди предложили свою помощь, но Том предпочел в лаборанты Дара, и они вернулись на веранду. С наступлением темноты здесь зажглись разноцветные огоньки гирлянд. Эдди организовал травяной чай и теплые пледы, вспоминая все новые и новые песни, которых Эстер никогда не слышала. Но одна, ту что он пытался наиграть, оказалась ей хорошо знакома.

– Это колыбельная, которую мне пела мама, – радостно улыбнулась она светлым воспоминаниям. – Можно, я сыграю и спою?

– Да, конечно, – обрадовался Эд, передавая инструмент в девичьи руки, и с нескрываемым интересом наблюдая за ее действиями.

Струны ожили под ее хрупкими и ловкими пальчиками, наполняя пространство удивительной мелодией. Первым на чарующие и одновременно волнительные переливы из лаборатории показался Дарвин, за ним следом вышел и Том. Только Эстер, сидя к ним спиной, не замечала новых зрителей и продолжала увлеченно играть. А когда, подобно потоку горного источника, полился ее чистый, проникновенный голос, у всех присутствующих за исключением Дара, побежали мурашки по коже:

 
Когда звезды коснутся земли,
Ты скорей отправляйся в путь.
Самых верных друзей собери
И о страннике не забудь.
Вам укажет дорогу цвет
Из танцующих парами чисел,
Чтоб на утро пришел рассвет
И сознание людям очистил.
 
 
Когда звезды коснутся земли,
Не верь лживым сказкам о счастье.
Встретишь ты на своем пути
Тех, кто сердцем небезучастен.
Помогая из хищных сетей
Выбираться сотням людей.
Когда звезды коснутся земли,
Слушай голос своей любви.
 

«Ты не бойся, вперед иди, слушай голос своей любви…» – повторила она несколько раз вместо припева, прикрывая глаза, на которых блестели слезы.

– Ну ты даешь, – зааплодировал Эдди. – Это было очень круто! Только слова совсем не те, такую интерпретацию я никогда не слышал.

– Мама пела именно так, других слов этой песни я просто не знаю, – неловко оправдывалась Эстер, ощущая, что опять сделала все неверно.

– Белоснежка, повтори, пожалуйста, – вмешался Томас, который, потеряв дар речи, так и застыл за ее спиной.

– Про голос любви? – усмехнулся над ним брат, удивленный тем, что умник Томас вдруг проявил интерес к «бесполезной музыке».

Эстер оглянулась на Тома и покраснела до кончиков ушей. Она понимала, что все эти шутки Эда предназначались не для нее. Но отчего же тогда всякий раз становилось так неловко, оказываясь между двумя братьями?

– Нет, там что-то было про числа и дорогу, – Томас присел между Эстер и Эдди, устало откинувшись на спинку кресла, и устремив взгляд в небо. – Звезды уже коснулись земли, а эта песня очень похожа на недостающий ключ.

В его голове все еще звучала чувственная мелодия и неповторимый голос Белоснежки, наполняя душу давно забытыми яркими красками.

– А ты меня удивляешь. Ведь это стоящая мысль! – неожиданно согласился Эдди с братом.

– Или на меня начало действовать излучение, и я схожу с ума, пытаясь найти ответы, которых не дает наука, в фольклоре «Затерянных».