Текст книги "Поглощенные туманом"

Слова Паолы похожи на ушат грязной воды.

Ника старается дышать медленно, но голова кружится, а сон становится реальнее жизни.

– Убили?

– Да. – Паола пожимает плечами. – Если не ошибаюсь, слуга был влюблен в красавицу графиню и не смог вынести того, что она не будет ему принадлежать. «Ревность – чудовище, само себя и зачинающее, и рождающее…» – с грустью цитирует Шекспира женщина. – Забыла имя того слуги…

– Бернардо, – невольно шепчет Ника, вспоминая нескладного юношу с щенячьими глазами.

– Точно! – Паола хлопает в ладоши. – Откуда вы знаете? – Ее брови подозрительно ползут вверх.

– А? Угадала. Наверное, когда-то читала похожую книгу, да и имя подходящее, – криво врет Ника, но графиню устраивает ответ.

– Да, столько времени прошло. Мало ли кто услышал эту историю и переиначил на свой лад. Почти как «Ромео и Джульетта».

– А что стало с Бернардо?

Ника боялась задать этот вопрос, потому что не хотела слышать ужасную правду. В горле пересыхает, а перед глазами рисуется картина – юноша, который в отчаянии бросается к падающей в пропасть девушке.

– Разумеется, его повесили, – с легкостью отвечает Паола.

И ее ответ эхом проносится в голове Ники.

Глава 10
Галерея забытых лиц

Прямоугольники фотографий разбросаны по кровати, как потерянные птенцы.

Ника переводит взгляд со снимка Стефано на снимок расплывчатой фигуры, заснятой в холле замка. С необъяснимой злостью щурит глаза и стискивает зубы до тех пор, пока челюсть не сводит от боли.

Ночной сон – язык все еще не поворачивается назвать произошедшее иначе – никак не мог оказаться проекцией увиденного на фотографиях. Ни одного балкона, ни одной девушки или парня, ничего похожего на кошмар, который превратился в реальность.

Джульетта и Бернардо жили в начале восемнадцатого века. А Ника в двадцать первом. Как их пути могли пересечься? Вопрос выматывает нервы, липкая испарина покрывает лоб.

Ника стягивает рубашку отца, отыскивает любимые бриджи и серебристую тунику. Волосы удостаиваются пары взмахов расческой. А мысли продолжают пилить измученный мозг.

Если бы я могла найти портрет Джульетты и Бернардо, тогда бы не осталось сомнений. Хотя… к черту все. Куда еще больше доказательств? Паола подтвердила старую легенду. Может, я и правда давным-давно читала похожую историю?

Ника хмурится. В последний раз она держала в руках книгу еще в институте – учебник по английской грамматике. И там точно не было ничего похожего на сон.

Взгляд растерянно блуждает по перевернутой спальне. Чем больше дней Ника проводит в ней, тем сильнее она напоминает жилую комнату, а не музейный экспонат. В подобном творческом хаосе Ника чувствует себя уютнее. Но вряд ли в Кастелло ди Карлини есть такое место, где помимо уюта она ощутит слабую видимость безопасности.

– Черт!

Ника привычным жестом накидывает на шею ремень от камеры и хватает скрученный в трубку план замка. Ей нужны портреты. А где их еще можно найти, как не в галерее? На ходу она разворачивает план и пытается отыскать в извилистых подписях Паолы нужную комнату. Спустя минуту с облегчением натыкается на квадрат недалеко от Северной башни.

Galleria d’ar… [7]7
  Galleria d’arte – картинная галерея (перевод с итал. яз.).


[Закрыть]

Последнее слово в спешке не дописано, словно кость, брошенная голодному псу.

Ника бежит сквозь замок, радуясь раннему утру. Кроме Паолы, наверное, еще все спят. Хотя вряд ли. Мими должна собираться в школу, а Люса готовит завтрак. Стефано. Сердце предательски дрожит.

Неужели я попала под его итальянское обаяние?

От неожиданности она тормозит на месте и замирает посреди холодной, продуваемой сквозняками комнаты. Из нее винтовая лестница ведет в Северную башню. И, возможно, Стефано сейчас там.

Ника встряхивает головой, выбрасывая глупые мысли, и насильно заставляет себя идти дальше. Она снова сверяется с картой и проходит в следующее помещение, похожее на узкий коридор. С правой стороны арочные проемы выходят во внутренний двор.

Злобный ветер врезается в грудь Ники, дырявит ее, как решето, вынимая душу. Кожа покрывается мурашками. На небе тучи сбиваются вместе и натужно темнеют, угрожая проливным дождем. Пахнет соленым, влажным морем.

Она зажимает карту коленями. Пальцы привычно настраивают фотоаппарат.

Ника снимает с высоты второго этажа, и заброшенный колодец внизу смотрится очень одиноко. От сильного ветра дрожат ветхие доски, которые его прикрывают. Серый, мутный туман как густое марево лениво поглощает двор, и Ника мельком замечает странное шевеление в затемненных нишах под балконом. Но еще секунда, и больше ничего, кроме тумана не видно.

Она опускает камеру и устало потирает переносицу. На свежем воздухе паника, растущая внутри ее, успокаивается, как круги затихают на водной глади от кинутого камня. Вместе с ней отступает слабая мигрень.

Ника подхватывает карту, равнодушно отыскивает на ней галерею и толкает ближайшую дверь. Та с ворчливым скрипом поддается, и из холодного промозглого коридора Ника попадает в на удивление теплое продолговатое помещение. Нос улавливает ароматы насыщенного кофе, давным-давно засохших красок и деревянных резных багетов, украшающих картины, которые заполонили все настенное пространство. По углам галереи расставлены странные овальные приборы белого цвета, и, принюхавшись, она решает, что это освежители.

Прислоняет карту к стене и нерешительно проходит в центр светлой комнаты. Оглядывает картины, набираясь смелости всмотреться в их лица. Кажется, что колючие взгляды с портретов впиваются в Нику, ощупывают ее тело, изучают, будто проверяют, своя она или чужая. Хочется стряхнуть их липкие взгляды, но это невозможно сделать. Натянутую тишину вновь нарушает скрип двери.

– Доброе утро, Ника.

Стефано выглядит уютно и невероятно привлекательно в просторной рубашке и белых хлопчатобумажных штанах. Черные волосы, как обычно, взъерошены, а глаза кажутся еще светлее, чем вчера.

– Доброе. Как вы… ты узнал, что я здесь?

Прошла всего ночь, а она уже отвыкла обращаться к мужчине на «ты». После случившегося ночью появляется странное желание вновь возвести между ними стену. Вернуть все как раньше. И, возможно, сны исчезнут тоже.

– Я спустился с башни в тот момент, когда ты вышла в коридор. К тому же ко мне успела забежать Паола и рассказать, что ты интересовалась замурованным балконом. А потом она упорхнула на работу. – Стефано закатывает глаза. – Замок с утра полнится женскими сплетнями. – На смуглом лице красуется ухмылка.

Ника прикусывает нижнюю губу.

Безумное желание рассказать все Стефано разрывает ее изнутри. Но он посчитает ее ненормальной. Сумасшедшей. Быть может, она такая и есть.

– Паола работает за всех, – бормочет Ника.

Стефано тихо смеется:

– Я предпочитаю работать удаленно. Так легче руководить. Выбираюсь лишь на заседания и когда надо лично проверить работу. И даже сейчас разговариваю с тобой, а у самого копится кипа дел, которые надо разобрать. Но я не могу себя заставить это сделать, потому что… – Он запинается, глаза темнеют.

Подходит ближе, и Ника вновь чувствует знакомый аромат кардамона.

– Потому что? – шепчет она.

– Потому что прежде хочу позавтракать с тобой.

Ника разочарованно мычит. Интуитивно чувствует, что он хотел сказать нечто другое, и это нечто пришлось бы ей больше по вкусу.

– Ты ищешь Джульетту?

Следующий вопрос Стефано сбивает Нику с толку, и она вспоминает, где находится.

– 1717 год. Юная графиня, дочь графа Карлини, Джульетта трагично погибает. Влюбленный слуга Бернардо приревновал девушку к другому и, воспользовавшись моментом, когда они были наедине, сбросил ее с балкона. Тело Джульетты нашли изуродованным от падения в глубине леса. Бернардо не выдержал угрызений совести и сознался в содеянном. Также у него нашли оторванный кусок платья графини. Его повесили на следующий день.

Голос Стефано похож на занудный голос гида, который равнодушно рассказывает об очередном экспонате, а мысленно мечтает выпить горячую кружку кофе с шоколадным эклером.

– Ты и правда прочел всю библиотеку? – ошарашенно выдавливает из себя Ника.

– Я – перфекционист.

– Зануда.

– Нет. Перфекционист, – улыбается Стефано.

Ника не удерживается от ответной улыбки, но, когда теплые пальцы мужчины мягко сжимаются вокруг ее кисти, она вздрагивает и забывает дышать. Следующий вдох оказывается глубоким и судорожным.

– Это ее портрет. – Стефано подводит Нику к картине в углу галереи и отпускает ее руку. На этом прикосновение заканчивается.

На картине изображены две молодые итальянки в похожих пышных платьях, которое Ника видела на Джульетте во сне. Они сидят на сиреневом диване, а позади них открываются двери на злополучный балкон. Природа расписана в самых ярких и радужных красках. Девушки держатся за руки и улыбаются. И они как две капли воды похожи.

Сердце истерически бьется в груди, и Ника заставляет себя дышать. Вопросы превращаются в рой жалящих ос. Непроизвольно она хватается за предплечье Стефано, чтобы не упасть. Мужчина внимательно смотрит на Нику и вдруг накрывает ее руку своей ладонью.

– Близняшки? Кто из них Джульетта? – Ника вглядывается в их лица, но не может найти хоть одно отличие.

– Судя по надписи на холсте, справа – Джульетта, а слева – ее сестра София. Она прожила долгую жизнь.

– Ты знаешь биографию всех своих предков?

Ника неохотно отпускает графа, когда головокружение отступает. Лучше не думать о том, что случилось ночью, потому что при мысли, что она путешествовала в прошлое, живот сжимается от резкой боли.

– Нет. Меня интересовали только самые загадочные случаи. – Стефано поджимает губы, словно боится сказать лишнее.

– И что в истории Джульетты загадочного? – В горле пересыхает, и хочется пить.

Нике кажется, что чем дольше она смотрит на девушек с портрета, тем сильнее кружится голова.

– Я не верю, что Бернардо убил ее. Судя по его описанию в летописи, он был весьма робким юношей и почти тронулся головой, когда Джульетта погибла. И если парень действительно был невиновен, то судьба оказалась к нему совершенно неблагосклонна.

Слова Стефано дотрагиваются до сердца Ники. Кровь стучит в висках, и становится так жарко, будто она находится в сауне. Чтобы отвлечься, она фотографирует портрет, а также делает несколько кадров галереи с разных ракурсов. В одном из них украдкой ловит профиль графа, который задумчиво смотрит на картину.

Ника жаждет задать ему один вопрос, но боится, что Стефано замкнется в себе и вновь назовет ее шарлатанкой. Звуки буквально срываются с языка, и ей приходится силой стиснуть зубы, чтобы не произнести: чей призрак ты видел в детстве?

Ника вздыхает, поворачивается к Стефано спиной. И примерзает к полу. Запахи обостряются, тишина превращается в морозный наст, который давит на уши, словно Ника находится глубоко под водой и давление сжимает ее барабанные перепонки. С портрета на нее смотрят ледяные серебристые глаза. Знакомый овал лица. Те же нахмуренные брови и высокомерная усмешка, которая таится в уголке чувственных губ. Волосы, длинные, ниспадающие на плечи, напоминают крыло ворона. Высокий белый воротник из венецианского кружева закрывает шею. Мужчина стоит возле камина, опершись на него и слегка наклонив голову. На нем панталоны и короткая куртка темно-коричневого цвета с широкими рукавами. Сверху накинут плащ, из-под которого виднеется шпага. Но Ника оглядывает все это мельком, будто ненужные детали. Ее гипнотизирует лицо мужчины. А если быть точнее, лицо Стефано.

– Правда похожи?

Стефано подходит к Нике и останавливается слишком близко. Ее плечо слегка касается его груди, и ей даже чудится, что она слышит сердцебиение.

– Безумно, – шепчет Ника. – Кто это? Один из графов?

– Разумеется. Граф Карлини. Сеньор Марко Никодемо Пьетро Росси.

– У итальянцев память с рождения заточена на длинные имена?

– Нет, – Стефано смеется, – я прочел надпись.

Ника смущенно молчит, замечая золотую табличку под портретом с именем графа. Но ее взгляд тут же возвращается к лицу Марко.

– Тебя не пугает подобное сходство? Словно это ты в прошлом!

– Не отрицаю. Когда я был подростком, то мог часами стоять здесь и вглядываться в повзрослевшего себя. Было весьма забавно.

– И правда. – Ника замечает, что мужчина на картине старше Стефано. Намного. Возле губ недовольные складки, глаза – уставшие от жизни, в черных кудрях мелькает проседь. – Если так подумать, то Джульетта похожа на молодую Паолу.

Стефано вздрагивает и оглядывается на портрет близняшек.

– Да, – бормочет он. – Похожа. И не только она.

– Что?..

Но Стефано с мягкой улыбкой подхватывает Нику под руку и ведет к двери:

– Предлагаю продолжить созерцать картины после завтрака. Мой желудок скоро объявит забастовку.

Ника вскидывает бровь:

– Ты умеешь шутить?

– Особенно когда голоден, – фыркает Стефано.

Перед уходом Ника едва успевает схватить карту и бросить прощальный взгляд на «Стефано из прошлого».

Глава 11
Сгинь, чужестранка

Паола прячется за тонированными стеклами электроседана, но не может унять дрожь. Запах кожаного салона теперь раздражает, а на солнцепеке внутри машины невыносимо душно. Мысли не хотят успокаиваться.

Она быстро бегает пальцами по огромному монитору, который поглотил панель приборов, и включает кондиционер. Прохладный воздух остужает голову, и Паола с облегчением вздыхает. Задумчиво проводит ноготком по эмблеме «Теслы» посреди руля. На хромированной букве «Т» переливаются солнечные блики.

Что именно Паола ждала от этой встречи? Вчерашний анонимный звонок лишил сна, а приятный мужской голос заставлял ее дрожать, как юную школьницу. Но она собрала все мужество и пришла в назначенное место. Недавно открытое кафе еще не успело набрать клиентуру, и там было довольно тихо. Небольшие круглые столики из серого пластика, отполированная до блеска черно-белая плитка на полу. Просто и без вкуса. Но все померкло, когда Паола услышала, зачем она явилась туда.

Теперь она сидит в машине и чувствует, как сердце бьется в груди чаще и чаще. И пытается осознать, что все планы, все, что она считала Божьим провидением, рушится по щелчку человека, которого она видит в первый раз в жизни.

Паола снова выдыхает и трет запястье, стараясь смыть чужое прикосновение. Она не сдастся так быстро. И его запугивания не дадут плодов, как бы он этого ни желал.

Пиликает смартфон, и Паола вздрагивает. Мысленно проклиная себя за глупость, достает его из сумки и мельком читает короткое смс-сообщение. Со злостью швыряет мобильный на соседнее сиденье. Тварь! Думает, что знает ее страхи, слабые места, но на самом деле ни черта он не знает!

Она заводит «Теслу» и включает автопилот. Откидывается на кресло. Паола больше не будет думать об этом. Поедет в замок. Проверит работу Вероники. И выкинет из головы проклятую встречу.

* * *

Столовая каждый раз вызывает в душе Ники трепет. Ажурная лепнина по периметру нежно-розового цвета. На стенах нарисованы шторы с бахромой, словно занавес, за которым скрывается сцена. Длинный стол на двенадцать персон окружен дорогими стульями из красного дерева. От каменных стен не веет холодом, а огромные окна в пол открывают чудесный вид на густой лес.

Завтрак пролетает за мгновение, и, как Нике ни хочется продлить его, оно утекает сквозь пальцы, словно песок.

Стефано был необычайно красноречив. Он говорил и говорил. Об истории, искусстве, работе, политике. Темы сменяли друг друга, будто кадры киноленты. Без резких переходов. Естественно. Но он ушел разбирать накопившиеся дела, и Ника ощутила себя одинокой. Хотя прошло не больше минуты после его ухода.

Она касается пальцами шероховатой льняной скатерти и невольно вспоминает все, что было до завтрака. Кажется, так начинают сходить с ума. Пока Ника пыталась побороть одни страхи, неожиданно возникли другие. И она понятия не имеет, как с ними сражаться.

– Верóника…

Едва уловимый шепот касается Ники, и она настороженно оборачивается.

– Верóника…

Голос усиливается. Словно раньше кто-то говорил в соседней комнате, а теперь находится здесь. Рядом.

Она вскакивает со стула и оглядывается. Старается дышать размеренно.

– У меня галлюцинации, – шепчет она, чтобы разбить тишину, натянутую как струна. Руками касается ушей и вновь:

– Верóника!

Лед. Мерзлый, жгучий, от которого перехватывает дыхание, проникает сквозь Нику. Она хрипит, пытается вдохнуть, но грудь сводит от боли, словно она находится под водой. И так же резко странное чувство проходит. Ноги подгибаются, и она валится на пол. Марионетка с обрезанными нитями.

– Господи. – Она дышит часто и жадно. Гусиная кожа покрывает руки, волосы на затылке встают дыбом.

Ника ищет взглядом фотоаппарат и запоздало вспоминает, что по пути на завтрак оставила его в спальне вместе с картой. Без него она абсолютно беззащитна. Как младенец.

– Чужестранка… Сгинь!

Лед вновь проникает в легкие и вымораживает их изнутри. Ника запрокидывает голову, беззвучно раскрывает рот, но горло лишь судорожно сжимается. Мебель плывет перед глазами. Пальцы впиваются в пол, а в груди полыхает огонь.

– Сгинь! – Голос превращается в злобный свист.

Еще один сдавленный хрип, и, как по щелчку, становится темно. Ника успевает уловить далекий скрип двери и чей-то испуганный крик.

* * *

Прохладные пальцы касаются лба Ники, и она тихо выдыхает. Тепло, мягко, уютно. Не хочется просыпаться. Но неизвестный страх внутри с каждой секундой разрастается сильнее и вынуждает ее открыть глаза. Поначалу все расплывается, словно смотришь сквозь мутное окно, но вскоре зрение фокусируется, как объектив фотоаппарата, и Ника узнает знакомый встревоженный взгляд чистого серебра.

– Как ты себя чувствуешь? – Голос Стефано дрожит.

Он сидит на краю кровати и мягко сжимает ее руку. Она оглядывается и понимает, что лежит в своей комнате. Фотографии, которые Ника утром разбросала на постели, грубо отброшены в сторону, и она невольно тянется сложить их в стопку, но голова кружится, как на каруселях. Ника снова откидывается на подушки и на минуту прикрывает ладонью глаза.

– Почти хорошо. Я потеряла сознание?

– Да. Я забыл в столовой телефон, а когда вернулся, ты лежала на полу. Такая бледная, словно… – Мужчина обрывает себя на полуслове.

Ника внимательно смотрит на него и заставляет себя улыбнуться. Тревога, спрятавшаяся в уголках губ Стефано, разглаживается, и он улыбается в ответ.

– Спорим, ты сейчас бледнее меня?

– А как иначе. Меня и так преследуют сумасшедшие журналисты из-за дел минувших лет. Не хватало еще, чтобы газеты писали, что в Кастелло ди Карлини скрывают спящих красавиц.

– Я вряд ли подойду на звание Спящей красавицы, – смеется Ника.

– Да? Значит, ты не видела себя в зеркале, – серьезно заявляет Стефано. – У тебя красивые глаза.

У Ники перехватывает дыхание, и она только сейчас осознает, что граф так и не отпустил ее руку. И пальцы невольно сжимают его ладонь. Кажется, вечность, на самом деле несколько секунд они молча смотрят друг другу в глаза, прежде чем Стефано отводит взгляд. Но его слова продолжают вибрировать в голове Ники. Почему простой комплимент так ее цепляет? И почему впервые за долгое время она не пытается сравнить мужчину с Габриэлем?

– Ты часто теряешь сознание? – Вопрос Стефано возвращает Нику на землю.

Она пожимает плечами и перебирает в голове прошлое:

– Нет. Никогда. Даже когда каталась на поездах. После поездок часто кружилась голова из-за адреналина, но чтобы падать в обморок… нет.

– Может, ты чего-то испугалась? – настаивает Стефано. – Что-нибудь помнишь?

– Я… – И звуки прилипают к губам.

Ника растерянно смотрит на мужчину и панически пытается вспомнить, что произошло. Но ничего. Помнит, как он ушел из столовой, а затем обрыв. И следующее воспоминание – она открывает глаза в спальне. Кусок времени безжалостно стерся из ее жизни. Словно из книги вырвали самую важную страницу. На ней было буквально два слова, но без них все рушится.

– Я не помню, – ошеломленно признается Ника.

– Возможно, последствия обморока, – бормочет Стефано и встает с кровати. Его руки выпускают ладонь Ники, и она с сожалением ощущает прохладу. – Отдыхай. Продолжишь работать завтра.

– Нет, нет, – Ника садится и решительно поправляет волосы, – я и так много бездельничаю. Паола точно уволит меня. Я уже должна была отснять половину замка, а у меня только с десяток фотографий.

– Я не хочу, чтобы ты снова упала в обморок. – Стефано сводит брови на переносице и машет в сторону ее снимков. – Они не стоят того, чтобы ты…

Он замирает. Резкое движение, и у него в руке одна из фотографий. С лица исчезает краска, как будто художник стер тряпкой не понравившиеся цвета. А затем переборщил с красным, который теперь заливает шею и щеки Стефано от ярости.

– Зачем ты это делаешь?

Он переводит взгляд на нее, и Ника забывает дышать. Глаза Стефано сощурены, губы напряжены.

– Что делаю?

Ника мгновенно вскипает и встает с кровати. Но даже стоя, граф продолжает нависать над ней.

– Это! – И он тычет ей в лицо фотографию призрака. – Фотошоп? А затем выдаешь за снимок с пленочного фотоаппарата? Это мерзко.

Ника выхватывает уже помятое от злости фото и бережно разглаживает на груди:

– Почему ты просто не можешь поверить мне?

– Потому что призраков не существует! Их невозможно заснять!

Повисает молчание.

– Ты боишься? – догадывается Ника.

Мужчина отшатывается и кривится, словно она ударила его в солнечное сплетение.

– Стефано, это все из-за фобии. Поэтому ты не веришь мне. Я не фальсифицирую фотографии, и мне больно от твоих обвинений. Нравится тебе или нет, но призраки есть. И они здесь. В Кастелло ди Карлини. И если ты тут живешь, значит, можешь смириться с их присутствием.

Стефано угрюмо молчит. Затем быстрый шаг вплотную к Нике и тихие слова на ухо:

– Я здесь живу, потому что не могу иначе. Считай, что меня заставили. А призраки – это ложь. Как и твои фотографии. И если говорить твоими словами: мне больно, что ты обманываешь людей.

Нике кажется, что ей воткнули в сердце острый нож. Она даже не замечает, как Стефано уходит. Вот так, за мгновение милая беседа превращается в руины.

Ника опускает руку, и фотография выскальзывает из пальцев. Бесшумно падает на смятое покрывало.

Она закрывает глаза, прогоняя позорные слезы. Столько раз слышать критику и гневные обвинения. Стойко выносить и не сдаваться. Продолжать искать мистику и надеяться, что однажды люди поверят. И буквально несколько слов… несколько слов…

Ника со злостью вытирает крохотные слезинки. Его право считать ее лгуньей. Ее право плевать на его мнение.

Она хватает фотоаппарат и почти подбегает к двери, но прежде, чем успевает открыть, раздается стук. За секунду Ника успевает перебрать в голове возможные причины возвращения Стефано и распахивает дверь с неуверенной улыбкой, которая моментально угасает.

– Паола… Здравствуйте.

Женщина бледнее, чем обычно, словно кто-то пытался смыть с нее загар. Она осторожно входит в спальню и оглядывается, будто ищет следы преступления.

– Добрый день, Ника. Я хотела посмотреть ваши фотографии, если у вас уже есть готовые, но на лестнице столкнулась со Стефано. Он был очень зол. – Она хмурится. – Ничего не сказал, только бормотал про фальшивки. Я так понимаю, проявился ваш необычный талант? – И женщина широко улыбается.

– Он увидел один снимок. – Ника кивает в сторону кровати. – Извините за беспорядок, я хотела прибраться, но решила сначала поработать.

Паола подходит к кровати и протягивает руку к злосчастному перевернутому квадрату. На тонкой кисти виднеются темные синяки, и от удивления Ника застывает на месте. Но графиня поспешно натягивает рукав кораллового пиджака и смотрит на изображение.

– Восхитительно! Еще несколько таких фото, и успех замку обеспечен.

– Ваш брат иного мнения, – фыркает Ника. – Видимо, ему не нравится затея с каталогом.

– Ах, оставьте. Он не будет жить в Кастелло ди Карлини, Мими скоро вырастет и уедет учиться, Люса тоже переедет в город. А эта громадина требует огромных средств. Поверьте, вот тогда Стефано изменит свое решение.

– Неважно. Мое дело – выполнить работу. Остальное меня не касается.

Ника сама не ожидала, что голос прозвучит столь холодно. Паола замечает ее реакцию и улыбается еще шире.

– Не сердитесь на него. Фобия брата закрывает ему глаза на многое. Это все равно, как если бы вы боялись воды, а вас заставляли прыгнуть в озеро. Для него уже жить в замке – подвиг.

– Тогда зачем он себя мучает? – Ника в последний момент кусает себя за губу, чтобы не пересказать слова Стефано. Но Паола удивляет ее.

– Я попросила его. – Она смущенно поправляет длинные локоны. – Ну, что насчет моего предложения?

– Какого?

– Еще хотя бы пять подобных фото, и я удвою гонорар.

От перспективы Ника забывает дышать. Хватит не только на лечение матери, еще и останется!

– Тогда… мне надо разрешение на съемку ночью, – с трудом выдавливает она.

– Считайте, что оно уже у вас есть. Только предупреждайте меня, когда решите шпионить по ночам, – смеется Паола, и Ника с удовольствием подхватывает ее смех.

Обида на Стефано рассеивается, предстоящая ночная работа кипятит кровь. Только черные синяки на нежном запястье Паолы вновь мелькают перед глазами, оставляя на душе щемящий осадок.

А в голове неожиданно звучит шелестящий шепот: чужестранка…