Текст книги "Хомопанк"

– Почему ты перестал писать памфлеты, Матиас?

Писатель не ответил, а Эдвард продолжал:

– Ну вот, например, памфлет «Сильные и слабые», цитирую: «Конкуренция – так было всегда. Но до сих пор слабые были способны приносить пользу: прислуживали другим или выступали в качестве рабочей силы для производства товара. Но разве сейчас нужно столько людей? В мире цифровых технологий, где незатейливый алгоритм способен создать то, что будет продаваться. Где человеческий труд стремительно обесценивается». Или вот из «Осуждаю!»: «Мы кричим, что ненавидим ботов в Интернете, но именно ботов мы хотим видеть – идеальных существ, которые не имеют изъянов. В идеальном мире Интернета, где каждая картинка выверена, каждое видео снято по сценарию, музыка сочиняется по правилам (чтобы обязательно застряла в голове на долгое время, пусть и лишенная души), а популярными становятся книги, в которых не поднимаются осмысленные, набившие оскомину в реальной жизни, вопросы, – где акт творения?»

Матиас зашел в гостиную с подносом, на котором стоял чайник с черным чаем, чашечки и десерты.

– Я уже давно ничего такого не пишу – это всё старое. Да и не пишется ничего другого: как-то нет материала, не с чем работать. Стар я уже, вдохновения нет.

– А вот и зря, – произнес Эдвард, присаживаясь на диван напротив друга. – Может быть, они бы и подумали о последствиях своих действий, если бы ты что-то в этом духе написал.

– Сынок, я всю жизнь был писателем, и навсегда запомнил одно – читателей не надо ничему учить. Они и сами всё поймут, если захотят.

– Иногда надо прям… тыкнуть носом!

– Никогда не надо так делать, – улыбнулся Матиас. – Так зачем приехал? Просто так?

– С тобой мне всегда лучше, чем с отцом. Ты знаешь, как он настойчив: тебе надо поехать сюда, туда, проверить то и се. Возится со своими теплицами, как с маленькими детьми.

– У него много объектов, за работой которых надо следить. Изыски на стол Сильных сами себя не подадут. Вполне понимаю, почему он хочет, чтобы ты ему помогал.

– Это я тоже понимаю, но… меня никак не оставляет чувство, что я не ничем не отличаюсь от кандидатов, живущих в Комплексе, будто за меня уже определили, чем я буду заниматься.

– Ты не сравнивай, – не согласился Матиас. – Ты можешь делать всё, что захочешь.

– Не всё так просто, ведь… я не знаю, что хочу делать.

– В этом весь вопрос, дорогой мой.

Двое друзей разговаривали, словно не замечали, что помимо них в гостиной присутствуют Римма и Силан – молодые люди неловко переглянулись.

– Может, бросить всё, а? Уйти к селянам? – спросил Эдвард.

– Ой, да пожалуйста! – кивнул Матиас. – Только что на это скажут твой отец и сестра?

– Мне неинтересно. Пусть его теплицами управляют роботы, раз никого больше не остается. Или, еще лучше, пусть возьмет себе кого-нибудь подходящего из Комплекса.

– Тебе уже много лет, мой мальчик, а ты ребенок ребенком.

– Матиас… умирали наши знакомые, друзья – отец бездействовал. А я считал, что папа очень важный и нужный, раз Сильные позаботились, чтобы он жил в Новую эру, приносил пользу. А потом папа признался, что напиток ему отдали. Его не выбирали. Он мог помочь другим.

– Ты винишь его в том, что он предпочел спасти свою семью?

Эдвард опустил глаза:

– Я нашел в его библиотеке ту самую флягу. И ты знаешь, что в ней оставалось достаточно для того, чтобы спасти хотя бы еще двух человек?

Матиас вздохнул:

– Ты сам это сказал – его не выбирали. Присвоив себе то, что ему не принадлежало, он не мог рисковать. Стив никому ничего не рассказал, даже мне. И до сих пор не рассказывает. Не удивлюсь, если его запугали. И разве сейчас он не приносит пользу? Разве не его теплицы кормят всех нас? Ему повезло, вот что хочу сказать.

– Как и тебе, добрый друг, – улыбнулся Эд. – Ты вообще жил себе в избушке где-то в такой же глуши, книжки писал.

– И хозяйство вел, – довольно произнес Матиас.

– Верно. Пережил трагедию.

– Ну, когда такой мор пошел, смысл был возвращаться в город, правда?

– Верно, верно.

Матиас отложил чашку:

– Я тебе так скажу, сынок: твой отец сделал всё, чтобы вы выжили. Это было сложное время, очень противоречивое – каждый друг другу волк. Некогда было заботиться о других.

Эдвард задумался:

– Как можно, всё это прожив, не испытывать… ненависть?

Матиас слегка улыбнулся:

– Я ведь не борец за справедливость, Эд. Можно было догадаться, что что-то подобное может произойти: уж очень далеки от остальных людей были те, кто владел деньгами и властью. Это было время, когда нельзя было говорить – тебе силой затыкали рот. Когда ты не можешь остановить извержение вулкана, лучше от него отойти. Зло не существует в одиночку, оно будет обманывать, обещать, манить на свою сторону. Только воля и чистый разум способны проложить путь к свету.

Эд встал, подошел к окну, наблюдая за медленно падающим снегом:

– Знаешь, что возвращается Александр?

Матиас, отхлебнувший чай, подавился:

– Что? Ты уверен?

– Да, слышал.

– Но… зачем?

– Видимо, ему есть что сказать.

Но тут, как будто гостей было мало, – в дверь заколотили. Силан побежал открывать: парень узнал Валю, соседа Лени из деревни.

– Матиас! – кричал он, размахивая руками. – Матиас!

– А!? Чего такое!? – крикнул в ответ мужчина, выходя в прихожую.

Валя согнулся, чтобы отдышаться. Матиас, похлопав парня по спине, снова спросил:

– Да что случилось?

– Там, – тыкал он пальцем куда-то, – походу Сильного убили.

– Что?

– Матиас, скорее в деревню. Глава зовет.

– Вот это мы вовремя приехали, – довольно потирая руки, произнес Эдвард.

В деревне царила атмосфера взволнованного ожидания. Когда Матиас явился, люди обрадовались, но их радость быстро сменилась досадой и страхом. Жители стекались в церковь, где и должна была проходить Сходка – общий совет, на котором принимались ключевые решения, касающиеся отдельных жителей и деревни в целом. В каждом населенном пункте селяне придерживались своих особенных порядков, поэтому как название должности главы конкретного поселения, так и название общего собрания жителей везде были свои. Чрезвычайно редко, раз в десятки лет, да и то если был веский повод, могла пройти общая Сходка глав всех поселений, но в целом селяне предпочитали решать проблемы собственными силами.

Валя повел писателя на сеновал к Лёне, а там его уже ждал Тимофей – глава деревни. Мужчина семидесяти лет, он сохранил здоровое, крепкое тело и бодрость духа – легко дал бы фору молодняку. Крепкий хозяйственник и сильная личность, его уважали за умение найти компромисс, хотя жители с удовольствием делегировали Тимофею полномочия и для самостоятельных решений.

Матиас с Эдвардом на всякий случай, чтобы не шокировать юнцов, приказали Силану и Римме остаться снаружи, а сами прошли на сеновал.

Пугающая картина предстала перед ними: на охапке сена, развалясь, лежал никто иной как Хьюго Линд – наглец, которого Матиас выгнал из деревни, а Силан напоследок ударил. Не иначе как мертвый – в волосах запекшаяся кровь, цвет лица неестественно землистый, руки и ноги безвольно раскинуты. Писателю стало нехорошо.

– Леня, рассказывай, – приказал Тимофей мужчине, стоявшему рядом.

– Матиас, это кошмар, что произошло. Я пришел на озеро, ловить рыбу, а он там, на противоположном берегу стоит, один. И в руках у него оружие, какая-то винтовка что ли. Благо, он шатался, пьян что ли, я не пойму – выстрелил и промахнулся. Я пошел вокруг озера, он за мной – стрелял, стрелял, стрелял, – я ухитрился подкрасться к нему со спины, ну и треснул топором по башке.

– А кто это? – спросил Эдвард, указывая на погибшего.

– А вы кто? – спросил Тимофей, неприветливо взглянув на Эда.

– Это мой друг, Тима, Эдвард, – ответил Матиас.

– Не побежит сейчас к вашим рассказывать?

– У меня нет понятий ваши и наши, – резко ответил Эд.

– Делать-то что? – вопрошал Леня.

– Так он мертв? – уточнил Матиас.

– Нет, его бабка-знахарка посмотрела, Зина – говорит, что жив, – сообщил Тимофей.

– Фух, – выдохнул Матиас.

– Так а что он около озера делал? – спросил Эдвард.

– На прошлой неделе приезжал, чтобы забрать его у жителей деревни, – ответил Матиас. – Я его прогнал отсюда.

– Забрать озеро? Это как? – удивился Эд.

– Огородить его пытался проволокой, – ответил Леня.

– А чья это земля? – спросил Эдвард.

– Наша, – жестко ответил Тимофей.

– Я понял. Ну, скоро к вам придут, так сказать, карательные отряды. Сильные получают всё, что захотят, а иначе – возьмут силой.

– Пусть попробуют, – зарычал Тимофей.

– Никакого насилия, – одернул его Матиас. – Давайте думать, что делать.

– Как очнется, мы его на Сходку потащим. И будем судить, – сообщил Тимофей.

– По каким законам? – ехидно поинтересовался Эдвард.

– Он на нашей территории, поэтому по нашим, – ответил Тимофей.

– Ну да, ну да, – съязвил Эд.

– Тихо! – рявкнул Матиас. – Дайте мне подумать.

Чтобы не стоять молча около сеновала, Римма попыталась завести беседу с Силаном.

– Тебя давно забрали? – спросила она, хоть и сама знала, когда Сил уехал из Комплекса.

– А? Нет, неделю назад.

– Бывали уже в деревне?

– Да, Матиас здесь со всеми знаком.

Следующий вопрос девушка задать не успела: с сеновала вылетел Матиас с телефоном в руке и куда-то побежал. Силан – за ним. Следом вышел Тимофей, а за ним, возбужденно размахивая руками, выскочил Эдвард.

– Не надо ничего делать! – кричал Эд. – Разве Матиас не просил?!

На глазах у Риммы из постройки двое селян вытащили за руки обмякшее тело какого-то мужчины – ноги его волочились по земле, а голова безвольно повисла.

– Тимофей! – кричал Эдвард, но глава решительно шагал к церкви.

Матиас, даром что старик, быстро бежал куда-то, и Силан едва поспевал за ним.

– Да что случилось?! – спрашивал на бегу парень.

Они уже довольно далеко отошли от деревни, и сейчас поднимались по холму.

– Мне надо позвонить Ларсу, а внизу сеть не ловит! – не оборачиваясь, ответил Матиас.

Эдварду наконец удалось остановить Тимофея, но глава деревни явно не собирался вступать в переговоры, а на Эдварда смотрел холодно и надменно.

– Матиас всё уладит, – настаивал Эдвард.

– Этот Линд может привезти сюда людей, которые причинят вред жителям деревни!

– Ты не знаешь Ларса – это очень добросердечный старик.

– Мои люди должны видеть виновника. Он должен понять, что это дело ему так просто с рук не сойдет.

– И что вы собираетесь делать? Отрежете ему уши?

Несомненно, это была шутка дурного тона, и она совершенно естественным образом не была оценена главой.

– Сходка решит, – ответил он.

Тимофей двинулся к церкви, мужики снова потащили Хьюго, но Эдвард вновь остановил главу:

– Вы и так уже натворили дел. Не надо еще больше! Дайте Матиасу время.

– Пока Матиас вызванивает его отца, мы проведем суд.

– Какой суд? Вы вообще знаете, что это такое?

Глава отодвинул Эдварда с дороги – и тот удивился, сколько силы в руках у старого селянина.

Подбежала Римма:

– Что будем делать?

Эдвард вздохнул:

– Наблюдать и… по возможности, не дать навредить Хьюго.

– А что он сделал, я ничего не поняла?

– Вот на «суде» и узнаешь.

Толпа людей уже ждала внутри: повсюду висели иконы, горели свечи, пахло воском и ладаном. Жители расступились перед главой и со страхом смотрели на Сильного, который даже не мог стоять на своих двоих. Хьюго уже очнулся, его притащили прямо к алтарю, посадили на стул. Тимофей встал рядом с пленником и обратился к прихожанам:

– Братья и сестры! Все вы знаете о проблемах, которые нам устроил этот мужчина. Его зовут Хьюго Линд, и он один из них. Тех, кто приходит на нашу землю, вскрывает ее, выкачивая ресурсы, превращая в пустыри. Тех, кто строит заводы рядом с нашими домами, отравляя воздух! Забирает участки под строительство своих особняков! – Тимофей посмотрел на Хьюго. – Ограждает территорию, чтобы присвоить себе пищу, которой питаемся мы! Как будто им мало того, чем они уже владеют! У них есть ученые, роботы, техника, богатство, но они хотят бо́льшего! – глава обвел жителей строгим взглядом. – Он пришел и попытался убить одного из нас! До этого его люди побили Валю! А сколько таких безнаказанных жертв в других деревнях? Сколько домов было сожжено, чтобы они построили на пепле свои предприятия и особняки? И я уже не говорю о том, что произошло до начала Новой эры… Братья и сестры, никто, кроме Бога, не имеет права наказывать его, но мы и не можем его отпустить, поскольку он – наша гарантия, что с деревней ничего не произойдет. Прямо сейчас Матиас, наш добрый друг и товарищ, пытается договориться с отцом этого вредителя. Я хочу выслушать мнение каждого, у кого есть, что сказать.

После небольшой паузы вперед выступила женщина:

– Зачем полез к нам? – спрашивала она Хьюго. – Мы вас не трогаем! Живем своей жизнью.

– Правильно! – поддержал какой-то мужчина. – Почему нельзя жить в мире, зачем нужно устраивать такой беспредел? Нам ничего от вас не нужно. Уходите отсюда!

– Да кто вы вообще такие?! – выплюнув кровь, хрипло произнес Хьюго. – Нищеброды, которых скоро не станет. Думаете, это ваше озеро?

– Озеро общее, для всех людей, хотя и на территории деревни, – уточнил Тимофей. – Мы умеем делиться, хотя это вам, Сильным, стоило бы поделиться с нами.

– А как же «нам ничего от вас не нужно»? – усмехнулся Хьюго.

Поднялся шум – начались бурные прения.

Наблюдавшая в сторонке, Римма удивлялась наглости и бесстыдству этого Хьюго. Она разглядывала бедных, не по погоде одетых людей, которые, несмотря на ежедневный тяжелый труд, казались вполне довольными и счастливыми тем малым, что у них было. Какое право Сильный имеет приходить к ним и отбирать то, что у Сильных самих в достатке? Подумала, хорошо, что она не попала к Хьюго, посмотрела на стоящего рядом Эдварда – он был напряжен, расстроен и сильно переживал: не хотел, чтобы Линд, который, к слову, сам виноват, пострадал.

Разглядывая собравшихся в церкви людей, Римма заметила странную девушку – явно нездешняя, одета не как остальные: длинная кожаная куртка, ботфорты с ремешками, на голове кожаная шляпа. У нее были черные прямые распущенные волосы до пояса, как и у Риммы, и смуглая кожа. Казалось, что она принимает участие в Сходке, активно жестикулируя, даже комментируя, но с места, где стояла Римма, совершенно невозможно было что-то услышать.

Наконец глава прервал обсуждение:

– Братья и сестры! До возвращения Матиаса нам надо прийти к какому-то решению. Многие из вас знакомы с принудительными работами. Какие работы назначим ему?

– Себе назначьте, сукины дети, – оскалился Хьюго.

– Да на навоз его кинем и дело с концом! – крикнул мужчина в толпе.

– Точно, пусть потаскает! – поддержал другой.

– Соглашусь, – сказал Тимофей. – Ну а если не послушается? Запрем?

– Запрем! Зина, а может, ты ему промывание желудка устроишь? – предложила женщина.

– Больной он, какое ему промывание – помрет, – возразила знахарка.

Сходка вынесла решение: отправить на принудительные работы с навозом, а если будет сопротивляться – запереть на некоторое время. Эдвард с облегчением выдохнул: он боялся, что сработает принцип «око за око, зуб за зуб» – всё-таки у селян своего Третейского суда не было. Он повернулся к Римме, но девушки и след простыл.

А Римма завороженно наблюдала за странно одетой незнакомкой – не иначе как шпионка Сильных, подумала она, поэтому, когда заметила, что девушка покидает церковь, решила на всякий случай за нею проследить.

Незнакомка вышла из церкви и пошла по главной улице, затем повернула за угол дома. Ри хотела проследовать за ней, но увидела возвращающегося откуда-то из леса Матиаса.

– Дозвонились? – спросила девушка.

– Да, наконец-то. Просят переговоров.

Сказав это, Матиас зашел в церковь, Римма, потерявшая из виду незнакомку, прошла за ним.

Писатель сообщил, что Ларс Линд – отец Хьюго – просит Тимофея с ним созвониться, чтобы обсудить инцидент. Тимофей согласился, пришлось вновь взбираться на холм, где ловила сеть. Взяли с собой и виновника – его шатало из стороны в сторону, но шел он сам. Разговор был долгий, обстоятельный: глава излагал свою позицию, не забывая и интересы деревни. Потом Линд сам поговорил с Хьюго и сильно расстроил сына, уверенного, что решение будет в его пользу. Линд старший доверился решению Сходки, поэтому приказал сыну остаться и загладить вину, напоследок сообщил, что решил лично посетить деревню для оказания помощи, если таковая потребуется, и отключился. Хьюго ужасно разозлился, похоже, отца ждал грандиозный скандал, но сейчас ему только и оставалось, что сидеть взаперти без еды и воды до приезда папы, и не факт, что Сильный прибудет скоро, или поесть, но потом поработать с навозом.

Решение Сходки не устроило и Леню, который хотел набить Хьюго морду, но Тимофей не замедлил указать, что опрометчивые действия мужчины подвергли опасности всю деревню, ведь Леня мог просто скрыться от пьяного обидчика, а не нападать на него. Всё равно что броситься на медведя, который только что убил твою собаку, – стоит позаботиться о своей безопасности, а не мстить за питомца.

Деревня в безопасности: Сильные не только не накажут за то, что жители отстояли свою землю, а даже более того – один из них обещает приехать и помочь. Сын Сильного, под чутким присмотром Лени, возится в навозе – ну разве не повод отметить успех?

Глава пригласил всех жителей деревни и гостей к себе в дом. Хозяйки со всех дворов принялись за работу, в дом к Тимофею притащили столы, а те, что не поместились в горнице, поставили на улице. Загудели допотопные генераторы, чтобы как следует осветить двор; заклубился дым от самокруток в доме главы; запахло лавровым листом, елью и эвкалиптом. Из погребов достали соленья, пооткрывали бутылки с настойками из ягод, понаставили на столы яства, чем богаты (сыр, хлеб, мясо, рыба, картошка), притащили покоцанный аккордеон и музыкальные ложки.

Когда всё было готово, началось веселье. Во дворе бегала детвора, кидаясь снежками, мужчины постарше спокойно сидели за столами, распивая наливки-настойки, женщины хлопотали с тарелками и едой, поочередно убирали и мыли посуду, мужчины курили, пили, плясали, решая попутно хозяйственные вопросы, советуясь и перешучиваясь.

Матиас разошелся не на шутку: рассказывал и рассказывал – о Силане, об Эдварде, а когда селяне попросили Римму представиться, она, не желая никого обидеть, поведала о себе, о Комплексе, о том, как в конечном итоге оказалась здесь. Конечно, селяне слышали про Комплекс, но воспринимали выходцев оттуда как работников для Сильных, поэтому относились к таким людям нейтрально. Всё, что происходило там, казалось жителям деревни противоестественным, противоречащим природе, но озабоченные лишь своими делами и семьей, они не собирались вмешиваться в дела Сильных.

И пока девушка рассказывала и отвечала на вопросы, ей всё подливали и подливали настойку, пока она, никогда не пившая алкоголь, не захмелела. Силан сам себе удивлялся: днем парень зашел в церковь и теперь донимал Матиаса вопросами о религии местных жителей вообще и боге в частности. Эдвард беседовал с Тимофеем: он рассказывал главе о том, какими технологиями пользуются в своей повседневной жизни Сильные.

Местный музыкант весело играл на аккордеоне, кто-то даже принес самодельный струнный щипковый инструмент; пьяненькие мужички посвистывали, пританцовывали и снова выпивали. Римме тоже захотелось танцевать, но даже под хмельком она стеснялась встать и присоединиться к танцующим. Поглядывала на Силана, но парень был настолько поглощен разговором с Матиасом, что не видел ничего и никого вокруг. Решила выйти на улицу, чтобы подышать. Вокруг с криками бегала детвора, и девушка не выдержала и присоединилась к игре в снежки. Однажды Система устроила в саду в Комплексе почти настоящую зиму – снег был искусственный и всего лишь на один день, но как же было весело строить крепости, лепить снеговика или участвовать в «смертельной» битве снежками.

Дети так уморили Римму, что она упала на снег. Она замерла – конечно, девушка видела звезды, живя в Комплексе, – Система построила для жителей Комплекса целую обсерваторию. И хотя в деревне не было телескопа, чтобы рассмотреть планеты Солнечной системы, сейчас небесные тела ей казались намного ближе, ярче и теплее, чем когда Римма наблюдала за ними через мощную оптику. Может быть, ей стать астрономом? Сейчас, когда не нужно переживать за отборы, она ведь может быть кем захочет, верно? Эх, жаль, что с собой нет холста – вот бы нарисовать всю эту красоту.

Замерзнув, девушка поднялась, вернулась в дом – от жара протопленной горницы разрумянились щеки. Музыка больше не играла – хором в быстром темпе бабы распевали веселую сельскую песню:

 
Золотая рожь-пшеница,
И прохладная водица;
Тот цветок у дома белый,
Что подарил, любя.
 
 
Золотая рожь-пшеница,
Красны очи и ресницы;
Обещал ты быть мне верным,
Но обманул меня.
 
 
Золотая рожь-пшеница,
Дай же мне тебе присниться;
У реки не ждешь меня —
Твою подругу дня.
 
 
Золотая рожь-пшеница,
Жарко, словно я в теплице;
Дома будет не до сна,
Ревную я тебя.
 
 
Золотая рожь-пшеница,
Мое сердце здесь томится;
Ночью поздно ты гуляешь,
Вновь одинока я.
 
 
Золотая рожь-пшеница,
С кем бы счастьем поделиться?
Батюшка пришел нас сватать,
Стоишь ты у огня.
 
 
Золотая рожь-пшеница,
«Не готов я жениться,
Удаль не унять мне сходу —
Всё молодость моя».
 
 
Золотая рожь-пшеница,
Не пора ли нам проститься?
Знала б, не пошла бы в сени,
Уж поздно – жду дитя.
 

Римма встала в проеме, оглядывая гостей, – заметила ее – незнакомку, которую видела днем в церкви. Эта загадочная девушка стояла около окна с кружкой и всматривалась куда-то вдаль. Римма, не теряя времени, подошла к Тимофею.

– А вы не знаете, кто это? – спросила она.

Глава пригляделся.

– Она вчера пришла в деревню, остановилась у Микулишны, жены плотника.

– А кто она? Селянка?

– Не знаю, не до этого было. Но Микулишна говорит, что присмотрит за ней.

Римма было хотела обратить внимание Эдварда на странно одетую незнакомку, но пока она искала его взглядом, упустила из виду девушку – та словно в воздухе растворилась.

Странные предчувствия терзали Ри, она отказалась от очередной рюмки и вышла на улицу. Там-то она вновь заприметила незнакомку – девушка бежала по главной улице куда-то в темноту. Римма побежала за ней, стараясь не попасться ей на глаза. В этот момент на другом конце деревни что-то вспыхнуло. Заметив столб огня, охвативший один из домов, Римма ужаснулась, побежала обратно к главе, чтобы предупредить о несчастье.

– Пожар, пожар! – кричала она.

Ух и быстро все бросили петь, пить, разговаривать и танцевать – ринулись на место происшествия: заголосили бабы, засучили рукава мужики, бросились за водой. Римма была уверена, что за пожаром, который уже перекидывался на следующий дом, стоит незнакомка, поэтому побежала туда, где ее в последний раз видела. Услышав крики и звуки борьбы, осторожно приблизилась к конюшне. Внутри девушка скручивала какому-то неизвестному парню руки.

– Не подходи! – крикнула незнакомка Римме. – У него нож!

Неизвестная одни движением обезвредила парня – лезвие вылетело из руки, затерявшись в копне сена.

– Зови главу! Сейчас же!

Не было времени думать – Римма побежала обратно, встретила Эдварда:

– Где Тимофей?

– Что? – переспросил он, не расслышав ее слова среди криков и суматохи.

– Глава где?!

– Там! – махнул рукой Эд и побежал с мужиками к колодцу.

Из ближайших бочек уже вылили всю воду, а огонь охватывал третий дом, когда Римма, задыхаясь, добежала до Тимофея, сообщила о том, что произошло в конюшне. Оставив Леню за старшего, глава последовал за Риммой. К этому моменту, девушка уже привязала парня к столбу.

– Кто это? – спросил глава.

– Поджигатели, – ответила незнакомка. – Остался только один – остальные удрали.

Она закатила вредителю звонкую оплеуху:

– Ну! Говори!

– Говори, кто тебя послал? – присоединился к допросу Тимофей.

– Линд, – ответил парень, выплюнув кровь. – Ларс Линд.

– Я так и знал, – выдохнул глава.

– Но я думала, что Матиас с ним договорился, – удивилась Римма.

– Моя доверчивость сыграла со мной злую шутку, – процедил сквозь зубы глава. – Нельзя верить Сильным!

– Я схожу проверю Хьюго, – сказала Римма.

– Не утруждайся – он наверняка сбежал, – предположил Тимофей.

– Сбежал, – подтвердила незнакомка.

– Как тебя зовут? – спросил глава незнакомку.

– Хезе, – ответила она.

– Спасибо тебе, Хезе, за то, что оказалась с нами в нужное время, в нужный час.

– Откуда ты? – поинтересовалась Римма. – Ты Сильная? Или из Комплекса? Избранная, пережившая Туман?

– Я путешественница, – ответила девушка.

– Римма, я не могу сейчас оставить этого преступника одного. Сбегай, пожалуйста, посмотри, как там идут дела? И, если возможно, позови Матиаса – нам надо с ним о многом поговорить, – попросил Тимофей.

Как сказала Римма, хвала Матери всего, что деревня не сгорела дотла – три дома действительно серьезно пострадали, но их можно было отстроить заново. Как бы Матиас ни отрицал причастность своего друга к поджогам, предположив, что это, скорее всего, сделали друзья Хьюго Линда из «Золотого круга», селяне были непреклонны – они так разозлились на Сильных, что Леня попросил Матиаса покинуть деревню от греха подальше. Хотя бы на некоторое время.