Текст книги "Груши и ликёрное красное. Сборник стихотворений"

Город затих

 
Город затих,
Мой Сургут тишиной пропитан,
Лексусы тихо
крадутся на светофор…
 
 
Город опрятен и чист,
Он прилично воспитан,
В форточку не полезет, как
наглый вор.
 
 
Город тактичен,
А как же коронавирус!
Что там ещё нам по телеку в
уши льют?
 
 
Прямолинейность – мой,
Безусловно, минус,
Прямолинейных не любят,
Насколько я помню, их бьют
 
 
Ну… так о чём я?
Ах да, всё же я про город:
Галстук завязан, пылинки
невидимые с плеча.
 
 
Осточертел мне апрельский
Северный холод…
Я для Сургута слишком уж
горяча!
 

PROмолчать

 
Я умею молчать, но с тобой
невозможно молчать,
Потому что твоя звенящая
тишина
Не даёт мне возможности
мимо пройти, не сказать,
Потому что душа моя в ноту
«соль», как струна.
 
 
Я умею молчать, из кожи вон
лезу, сомкнув уста!
Я умею молчать, ты даже не
знаешь о том.
И твоя незримая высота
постоянно твердит:
«Помолчи, всё потом,
всё потом, всё потом».
 
 
Я ведь тоже умею молчать,
не флудить,
Не звенеть у тебя в ушах «по
WhatsApp».
Я, пожалуй, умею вообще не
любить
Никого никогда, но пока вот
никак.
 

Конфликт

 
Сердце города поймало аритмию,
Обь тяжёлая, нетерпелив народ,
Я бы выдохнула вслух: «O, caro mio…»
Не аутентично, не пойдёт…
 
 
Стал он тесен, этот странный город,
Для моих безмерно хрупких рук,
Я ищу лишь для конфликта повод,
И Сургут сегодня мне не друг…
 

Так громко хлопнув дверью

 
К черту всё! Одна из ваших женщин
Покидает тёмный вестибюль.
Турция Италии не меньше.
Там везде сентябрь как июль.
 
 
Нет, я не ревную вас, а надо?
(Абрис рук как замок из песка.)
Вы весьма в общении прохладны,
Очевидно же, что вам со мной тоска.
 
 
Впрочем, нашей дружбы не случилось.
К чёрту лирику! Я выхожу за дверь.
Пейте кофе по утрам, о ваша милость,
Неразгаданный и дикий зверь.
 

Тайм-менеджмент

 
Ты берегущий мой запас тепла,
Крадущий драгоценный вечер,
Уйдёшь задолго до утра,
Не повторив сценарий встречи.
 
 
Внезапно выбитая я из колеи,
Не обнаружив утром след о мысли,
Той самой, жгущей изнутри
Меня, влекущей к ложной выси,
 
 
Интуитивно выстроив сюжет
Из диалогов, жестов, поз и речи,
Я напишу лишь маленький портрет
Весьма простой и примитивной встречи.
 
 
Где ты и я, и только слов канва,
Не нарушая личные границы.
Звенит холодная и злая тишина,
Лишь темнота выхватывает лица…
 

В марте

 
В марте небо синей
И прозрачней свет.
В сердце
Бьётся зелёный цвет.
 
 
Мне с тобой интересно,
Тебе больней.
Порознь
Встречаем рассвет.
 
 
Я ещё не стою на границе
миров,
Я ещё даже не родилась,
Потревожив собой череду
твоих снов,
Вмиг с рассветным туманом
слилась.
 
 
В гигабайтах затерян
бинарный код,
В социальных сетях – тайный
ход.
Прав был царь Соломон,
начертав на кольце:
«Всё пройдет, всё…
И это пройдёт…»
 

Мысли на ночь

 
Идея горьким камешком на языке
Катается и жжёт который день,
А мысль – стекла осколок в кулаке:
«По средствам ли тебе такая цель?»
Нет, не холодный сумрачный туман,
Она присела птицей на плетень
И дробью бьёт, как в звонкий барабан:
«Подумай, а важна ли эта цель?»
 

Невпопад

 
И мотив не тот, и
слова не те.
Дремлет серый кот на моей
мечте.
 
 
А мечта одна – чтоб сгореть
дотла
Просто так, со зла! И уже —
зола…
 
 
И уже мудрей на десяток лет,
И уже белей, словно белый
снег,
 
 
Не летать во сне мне теперь
никак,
То ли я глупа, то ли Бог… чудак.
 
 
Напридумывал всяких разных
слов.
И печаль, и боль, и мою любовь.
 

Полнолуние

 
И, не рассматривая час своих сомнений,
В окно смотрю, как пялится луна,
Опять мне смерть, а завтра воскрешенье,
Но прежде в нелюбви горю дотла.
 
 
И, в нежности захлебываясь, вечер
Ещё сулит предательски ответ,
Надежду выдохнуть развеет ветер,
Вдохну ж, однако, лунный марта свет…
 

02.12

 
Слишком много декабря у меня.
Я целую его в темя, вдыхая мороз,
И скучаю по-августовски.
Наверно, зря
Не люблю шампанское, шоколад
и роз.
Я какая-то странная.
Затаясь,
наблюдаю, как падает звонкий
снег,
Прерывая собой мобильную
связь,
Разлучая молчанием друзей
навек.
Нет, я точно не люблю декабря,
Не люблю его небритых и
пьяных мужчин,
Зло и радостно смотрящих на
меня
По одной известной мне из
всех причин.
Слишком много в этот раз
декабря,
Он как виски, его лучше
вообще не пить.
В тёплый плед укутана душа
моя,
Чтобы ей сегодня не простыть.
 

Месяц

 
Месяц беспокойный, круглый,
зимний
В тёмно-синем ввинчен – не
содрать,
В ночь субботнюю желаю ягод
винных,
Чтобы ни о чем не вспоминать.
 
 
Чтобы не смотреть в глаза с
вопросом,
В те, которые извечно что-то
ждут,
Искры на снегу сверкают
просом,
Холодом своим по сердцу жгут.
 
 
Ты портвейн сегодня пил?
А нет… то виски.
В шумном зале шёпот не
слыхать.
Месяц выжигает мои мысли,
Светит мне в окно, мешает
спать.
 

Падение

 
Мое небо совсем обессилело,
оно слабо…
Мне мешает любить Россию
тушь от «Вивьен Сабо».
Я пуста, словно юг Средней
Азии – Каракум,
Бесконтрольно пью чай без
сахара, ем лукум.
 
 
Набиваю тушку эмоциями от
«Youtube»,
Мое сердце – пароль для вечера
в закрытый клуб.
Без претензий, весьма
посредственны мои мечты,
Я хочу так мало, так
мизерно – чистоты…
 

ЛюбИте

 
Я срываюсь,
Опять зарываюсь, злюсь.
Снова каюсь.
Забываюсь,
Ни к чему не стремлюсь,
Боюсь
И стесняюсь.
Я ломаюсь, словно тонкая
ветка,
Хватаю палетку,
Стираю салфеткой,
Нет, я не кокетка.
Простите, но я не кокотка,
Примите как есть меня,
Идиотку, люби́те.
Смотрите в окно
И читайте газетку,
Ну хоть про погодку,
Пишите
Мне хоть иногда,
Так, в охотку…
Живите
И шлите мне фотки
В пустую немую обитель.
Простите,
Я слишком навязчива,
Слишком хрупка и звонка,
Вы меня не судите,
Люби́те…
 

Никудышный поэт

 
Никудышный поэт,
Самомненью привет.
С дня рождения
Я с приветом.
Пью вино,
С любодеями заодно,
Не встречаю Господне Лето.
 
 
Слишком мало молитв,
Много слов,
Целый литр
Опьяняющего сарказма,
Никудышный поэт,
Промотав столько лет,
Растеряла себя до маразма.
 
 
Сердце, слышишь,
Что разум тебе твердит?
Ты всю жизнь прячешь крылья
с опаской.
Сердце,
выдержав паузу, говорит:
«Потерплю…
И воскресну на Пасху…»
 

Монгольская граница

 
Степь – территория лошадей,
Одиночество, выписанное на
десерт,
Здесь кареокость моих идей
Ловит самый удачный высокий
момент.
 
 
Я, пожалуй, пойду, да… мне
нужно идти
В город фальши и лженовостей,
Здесь хорошо, но, как ни крути,
Степь – территория лошадей.
 

Северный ноябрь

 
В радуге снежинок северный
ноябрь
Завальсует лихо пятничную
тишь,
Солнце льётся струйкой света
чрез ухабы,
Колокольным звоном
вздрагивает высь.
 
 
Воздух бьёт
озоном, хвоей, птичьей песней,
На снегу следов запутанная
вязь.
Суета на вкус безупречно
пресна,
В северный ноябрь я спешу
попасть.
 
 
Там, где рой снежинок водит
хороводы,
Где хрустит снежок под
тёплым сапогом,
Тенькают синицы в радости
природы,
Сердце обретает свой
желанный дом.
 

Строка

 
Строка легка, а ты строка,
Я тяжела, я суть стиха.
Но как красива суть стиха,
Когда в ней лёгкая строка.
 

За друга

 
Вот так, ему бы вдаль и ввысь,
А он грустит и хмурит брови,
И тикают часы: «Держись!»,
А он отравлен чёрной болью…
 
 
Чужие нервные звонки —
Начало вечности депрессий,
Беги, мой друг, беги… беги
От СМИ, от общества,
репрессий.
 
 
Беги, мой друг, беги… беги
От бывших женщин, мимолётных,
От тех друзей, что пьют с
тоски,
От всех бессонниц напролёт.
 
 
Вот так, ему бы вдаль да
ввысь,
Заполнить небом эту грусть,
И тикают часы: «Держись!»,
Беги, мой друг, я остаюсь…
 

Небо

 
Как откровенно хочется плакать,
Небо кормит меня стихами…
Я пинаю его сапогами,
Успокоюсь – поставлю заплатки.
Как откровенно хочется плюнуть
В лицо тому, кто окажется
правым,
И оттого, что сама неспособна
Творить такую бесстыжую
правду.
Как неуклонно вода уходит,
Словно теряет себя дождями,
Словно смотрит в глаза жизни
И спасает себя ночами.
Как откровенно хочется
вспомнить
Миг возрождения и расплаты.
В белых хоромах больничной
палаты
Хочется много чего придумать…
Как откровенно хочется плакать,
Небо кормит меня стихами,
смотрит преданно и без злобы.
А я… пинаю его сапогами.
 

Однокрылая

 
И день прошёл, так, ни о чём,
Прозрачный и совсем
безвкусный,
И то крыло, что за плечом,
Одно совсем. Прости, мне
грустно.
 
 
Я кофе пью, молчу, курю,
На телефон смотрю украдкой,
Все чувства – off, я не люблю,
Стою на кнопке «выкл» шатко.
 
 
А день идёт, вот просто ни
о чём,
Он ветреный и ни фига не
летний,
Моё крыло, что за плечом,
Деревьев задевает ветви.
 
 
Я время пью, выдерживаю ритм,
И сердце даже равномерно
бьётся,
Вопрос в упор, формальный и
избитый,
Моё в ответ «я не люблю»
сорвётся.
 
 
А день прошёл, прополз и
пробежал,
Всё решено… прости, я
однокрыла,
Билет, перрон, к полуночи
вокзал…
Я не люблю, мне не хватило
силы…
 

Вчерашний шаг дневной

 
Вчерашний шаг дневной
В печальный сон,
Как в сердце мало места для
двоих.
Я остаюсь наедине с собой,
И ты, и он —
мой златокрылый стих.
 
 
Тебе – рассвет и день,
Закат и ночь,
И мысли вскользь
соприкоснулись дном.
 
 
Мой мимолетный поцелуй
В висок летит
По сотням траекторий пуль,
Ни слова о любви, но будь
самим собой,
Как ночь, как вечность
За моим окном…
 

Оставаясь со мной…

 
Оставаясь со мной,
Обрекаешь себя на смерть,
Я могла быть другой,
Я могла бы совсем не петь.
 
 
Я могла бы молчать,
Не тревожить тебя в ночи,
Но я всё же горю,
Я горю, словно пламя свечи.
 
 
Сердце прячу в ладонь,
Строки все – на квадрат листа,
Чуть повыше луны…
Забронированы места
 
 
Для тебя, для меня,
Там любовь сорвалась на
крик!
Для того, кто хотел сказать
И не смог… просто… тихо… погиб.
 

Время не лечит

 
Время не лечит, а бьёт со
всей дури,
Тревожит снами, и я в загуле…
Срываю с губ незримо поцелуи,
Да, я сгораю… и мысль как
пуля.
 
 
Так аномально, совсем не
кстати,
И, как всегда, едва дыханья
хватит
На пару слов, простых и
безупречных.
Читаю мысли, ты бесконечный.
 
 
Ты невозможный, почти
мгновенье,
Совсем другое поколение,
Но кто сказал, что время
лечит?
Оно изменит, оно калечит.
 
 
Я рушу грани, так безнадёжно,
Я знаю… знаю, ещё возможно…
Почти возможно и постижимо
Любить и просто быть любимой.
 

Сквозит

 
Сквозит. По телу ходит дрожь,
Блаженно заморозив клетки.
Окно открыто настежь,
И на стекле снежа́тся завитки!
 
 
Зима застигла мои пальцы,
Я ими глажу арбалет,
В колчане стрелы-близнецы,
В кармане пачка сигарет.
 
 
Пронзит меня свинцово горечь,
Обвяжет паутиной лёд,
И мне бы в тёплое залечь,
Сквозит. Но скоро всё
повымирает.
 

Дворянских кровей наследница

 
Довольны жизнью бюджетники,
Несчастны в любви олигархи,
Дворянских кровей наследница
Сгорает в вечной запарке.
 
 
И тонкие пальчики феечки
Немеют на клавиатуре,
Цени себя, моя девочка,
Цени хоть немного, дура.
 
 
Начальники, воры, подельники
Отращивают фигуры,
На них ярлыки и ценники,
Они холодны по натуре.
 
 
Ей хочется быть бездельницей
И просто писать картины,
Но небо уже не ценится
Цвета ультрамарина.
 
 
Дворянских кровей наследница
Сгорает в вечной запарке,
Своих обязательств пленница,
Как дикий зверь в зоопарке.
 
 
И через решётку скалится,
Горячая по натуре,
А ей бы немного расслабиться,
Она слишком часто курит.
 
 
Но тонкие пальчики феечки
Немеют на клавиатуре,
Не ценит себя, моя девочка,
Не ценит совсем… дура!
 

Картина

 
Ах, мужчина, в чём причина
безысходности твоей?
Допиши момент в картине,
тот, где стая голубей.
К совершенству не
стремилась, в Божьей воле
благодать,
Я стараюсь по картине
настроенье угадать.
 
 
Если мир войною полон, если
нет других идей,
Нарисуй меня в картине, там,
где стая голубей.
Что же будет, если люди
канут в вечную войну?
Бог тогда о нас забудет, а
без мира я умру.
 
 
Ах, мужчина, твои грёзы
потревожат сладкий сон,
За окном дожди и грозы гонят
прочь наш разговор.
Не оставь меня средь ночи,
горьким словом не убей,
Я живу в твоей картине среди
стаи голубей.
 

Женское

 
Слышишь, война – не моё занятье,
Это не женский путь,
Мне бы в красивом ситцевом
платье
Руки к тебе тянуть,
 
 
Мне бы вязать малышам пинетки,
А не в окопе лежать
В грязных штанах камуфляжной
расцветки!
Слышишь, ведь женщина – мать.
 
 
Мне бы молиться, за всех
молиться,
Перед иконой стоять,
К небу стремиться, лететь,
как птица,
Но не в людей стрелять!
 
 
Слышишь, война – не мое занятье,
Знаешь, война – тупик,
Ложится на сердце чёрной
печатью
Из сна выгоняет в крик!
 
 
Мне бы счастливой быть,
просто счастливой,
Просто по-женски любить,
Слышишь, война – это смерти
объятья,
В них невозможно жить…
 
 
Но если Родине будет нужно,
Когда не хватает солдат,
Я в ситцевом платье рядом
с тобою
В руки возьму автомат.
 

С оттенком Бастардо

 
Здравствуй, море с оттенком
Бастардо —
Жгучий, сладкий, пьянящий
плен.
Мне сегодня выпала карта
Совершить справедливый обмен:
 
 
Выдать на́рочно фунт печали
Черноморской солёной волне,
Получить взамен вечность
дали
Горстью звёзд в полуночной
мгле.
 
 
Здравствуй, море! Опять
скандалишь,
Бьёшь о камни осколки стекла?
В ночь и ты суету оставишь,
Солнце спалит твой гнев дотла.
 
 
Успокоишься, обнимая,
Станешь сетовать и вздыхать,
Я, сердечно тебя понимая,
Буду в волнах твоих дремать…
 

Женщине снятся цветные сны…

 
Женщине снятся цветные сны:
Кошки, гуляющие от весны
К лету. Минуя осень, тихо в
зиму забросят
Нежность, как заклинанье
Богов,
И соберут из осколков… любовь.
 

Банальные мысли

 
Банальные мысли теперь
в мозгу созревают,
Глупые мысли теперь меня
потрясли,
Наверно, это от выси,
в которой я обитаю,
Наверно, это от слов, что
в голове проросли.
 
 
А я живу, как обычно, уже не
помня о «завтра»,
Еще не помня «сегодня»,
пока не зная «вчера».
Когда– то вместо Толстого
читала тайно Лавкрафта
И песни пела в подъезде, как
все, тогда… до утра.
 
 
Мои бездарные мысли так
безголово летают,
Так необъятно и больно парят
передо мной,
А я живу, как обычно, и,
вероятно, не знаю,
Как безголосо-банально я
дорожу ерундой.
 

Анастасии Нельсон

 
От целомудрия устала, как
после долгой пьянки.
Я в сигаретном злом дыму
глотаю валерьянку.
И вниз порхают за окно
початые окурки,
Хочу я ласки и любви,
Хочу… как кошка Мурка!
 

Утро. Солнце. Плюс десять. Осень

 
После ночи паршиво и сладко,
Разговоры мои все потом…
Я почти ненавижу загадки
И метафоры за окном.
 
 
Утро. Солнце. Плюс десять.
Осень.
Небо вымыто до синевы,
После ночи разбито всё оземь,
Моё «ты» поменять бы на «вы».
 
 
И на сотни шагов без оглядки,
И плевать мне на цепь
флажков!
После ночи паршиво и сладко,
Лишь бы ненависть не в любовь.
 
 
Я, пожалуй, уже посмела
Обронить пару слов, да не тех,
Что ж, злорадствуй, ликуй,
Мужчина,
Ты со мною, как с Евой, в
грех.
 
 
Утро. Солнце. Плюс десять.
Осень.
Я украдкой читаю мысль,
На осколки душа да оземь,
И потом лишь в небесную высь.
 

Безвдохновенное

 
1
Найдётся рифма летняя,
Венок стихов сплету и я,
Да ритмы нехорошие —
Осколки, иглы, крошево.
В угле страстей и гари
Стихи все на гербарий!
2
Выкатилось кругом слово,
Брякнулось и зазвенело,
Драгоценно оно, ново,
Я бы даже его спела…
Спела бы, да не успела!
 

Дикие орхидеи

 
Как осень жёлтыми листами
накроет землю от дождей,
Так я с красивыми цветами
приду и встану у дверей,
И много больше ещё будет
моих таких дурных идей,
Сейчас стою я на пороге с
букетом диких орхидей.
 
 
И робко, как-то
откровенно смотрю на
кнопочку звонка,
И нерешительно, несмело к
двери потянется рука.
Отроешь: «Здравствуй!»
Не узнаешь, смутишься, после
осенит,
Когда-то я была другая,
молчи… молчи! Не говори!
 
 
И в памяти всплывают лица
друзей и тех, кто был родней
И ближе, чем струна гитары.
Ты был дороже всех идей,
Не прогони меня упреком, я
стала старше в миллионах дней,
И тишина неловко так застряла
в букете редких орхидей.
 

Переезд

 
И всё бы мне сразу, и
мудрость в придачу,
И деву-гитару небесных красот.
И можно ещё пару струн мне
на сдачу,
Я всю свою душу пускаю в
расход.
 
 
Разбитые стёкла, а снизу
соседи,
Задрав свои головы, пялятся
вверх,
Они нас потерпят, мы скоро
уедем,
Они нас потерпят, а мы уже
нет.
 
 
Скандалы твои на клочки
разорвали
Всё то, что придумано было
не мной,
Картины, мелодии в чуткой
оправе
Ты продал и угол мой
освободил.
 
 
А там, наверху, кто-то нервно
смеётся,
У нас переезд в разгаре огня,
И вне божьих сил наши битые
блюдца,
И вне божьих сил вся
непрочность моя.
 

Первый день весны

 
Я для первого дня весны
Календарного и немого
Сохранила в шкатулке сны
И для Бога первое слово.
 
 
Здравствуй, мой темноглазый
март
С золотыми огнями во взоре,
Корабли покидают свой порт,
Только я остаюсь в дозоре.
 
 
Я для первого дня весны
Сохранила окно в узоре,
Для влюбленных – цветные сны,
Для уставших – аккорд в
мажоре.
 

Чуфут-Кале

 
Недоступен молитвенный дом,
Я иду по твоей колее,
Там, где ездили колесницы
По дороге в Чуфут-Кале.
 
 
Средь пещерных немых прохлад
Монолит голубых дорог,
Здесь на блюде несли виноград
Девы, пряча свой жгучий
взгляд…
 
 
А теперь тут царит тишина
Прыткой ящерицей на скале,
Спит неведомая сторона —
Древний город Чуфут-Кале.
 

От тебя до меня…

 
От тебя до меня дорога
длинна,
От меня до тебя близко,
От тебя до тебя до меня —
луна высока,
От меня до тебя – низко.
 
 
От тебя до меня – потухнет
костер,
От меня до тебя – воскреснет,
От тебя до меня – бездарный
актер,
От меня до тебя – целая пьеса.
 

1997

Августовское

 
Август золотой, зеленоглазый,
Треплет ветер паутины кружева.
Всякий августовский день
беспечно-разный,
Мимолётны августа слова.
 
 
В памяти удержишь ли все
фразы?
Ни к чему копить их на потом.
Август – это маленький
проказник,
Пробуждающий своим весельем
дом.
 
 
Дремлет на столе букет
ромашек,
Отошли совсем, остался
иван-чай.
Август – лёгкий самолёт
бумажный,
Выпущенный в небо невзначай.
 
 
Сушит ветер в горизонте травы,
Бабочки венчаются в лугах.
Август одинокий, своенравный,
Он последний в летних берегах.
 
 
Перемигиваются ночами звёзды,
Остывает на траве роса,
Август – это переходный
возраст,
Открывающий на осень нам глаза.
 

Стоит город…

 
Стоит город – эмоций ворох,
Вот мост зыбкий возник гибко,
Дома, крыши и тротуары…
Мигают загадочно светофоры.
 
 
Шумят люди, автомобили,
Поёт город, кричит город!
И днём, и ночью в столбах пыли
Поёт город, танцует город!
 
 
Совсем светлый, как трость,
тонкий,
Душою ранимый, судьбою
любимый.
И сосны гудят над городом
звонко,
И самолёты проносятся мимо…
 
 
А Обь вьётся рядом неумолимо
И шёпотом, едва уловимо
Своим берегам говорит там и
тут:
«Это город Сургут…
Это город Сургут…»
 

Колыбельная любимому

 
Лечит чай с душицей души
отчаявшихся,
Стынет на причале закат
морской…
Лишь минутой одной опечалишься
И забудешь тоску, обретя
покой.
 
 
Лечит сердце шум моря
бескрайнего,
Лечат сердце ветра солёные.
На восход розовеющий, ранний
Дышит сердце твоё опалённое.
 
 
Сохраню твою душу тревожную,
Сном хрустальным ресницы
окутаю.
Спи, любимый мой, невозможный,
Позабудь неземную тоску свою.
 
 
Стынет чай с душицей… Причал
пустующий
Одиноко к воде приник во сне,
Только чайки над морем
танцующие
Не кричат… поют песни свои тебе.
 

О новом мире

 
Тонет ложечка
блестящая кофейная
В чашечке
бездонной, тёплой, беленькой.
В одиноких ледяных аллеях
Потерялся мир в своём
безверии.
 
 
Горизонтом склеим небо с
реками,
Обозначим тропы все
пунктирами,
отпущу ветра свои навеки,
Залатаю ими в небе дыры.
 
 
И до мира, до весны, до сада
райского
Ожиданием укрою землю бедную.
Мы проснёмся под дождями
майскими,
Заново построим город с верою.
 
 
А пока лишь тонет ложечка
кофейная
В чашечке
бездонной, остывающей…
Я наивная, смешная, нервная,
Ты святой, желанный и
мечтающий…
 

14.01.2009

Отпуск

 
Тепло. Дожди. Июнь в 20-х
числах,
Моя тайга звенит от комаров,
И гладь Оби тревожат ряби
мыслей
То северных, то западных
ветров.
 
 
Он пропадает в зарослях
притоков,
Дразня прозрачной леской
хищных щук,
Он погрязает в тишине пороков,
И, как ребёнку, всё сходило с
рук.
 
 
Тепло. Дожди. Я в душном
кабинете
Глазею в бестолковый монитор.
Потом на Сайме коротаю вечер,
Веду с рекой неспешный
разговор.
 
 
Палят костры. Шашлык. Играют
дети,
Нетрезвый шумный, липкий
взгляд, укор.
Отец мой щук мешками ловит в
это лето,
А я завидую и пялюсь в
монитор.
 
 
Тепло. Дожди. Июнь в 20-х
числах.
Моя тайга меня совсем не ждёт,
Ещё чуть-чуть, его окончен
отпуск,
А мой незамедлительно придёт…
 

Всё в грусть…

 
Всё в грусть, всё в пропасть
без остатка,
От недоверия лишь синяя печаль,
И одиночество стальною хваткой
Затмило солнечную даль.
 
 
Я не пророчу, не предвосхищаю,
Я отпустила сердца стук на
самотёк
И, лишь во сне свободу обретая,
Парю, как с дерева
сорвавшийся листок.
 
 
И в пятый угол все свои
желанья
Сложу. Запру на тысячу замков.
Я осознала сущность
расстоянья,
И тяжесть обусловленных
зимой оков.
 
 
Всё в грусть, все ценности
за горизонты,
Когда другим на ум придёт
любовь,
Бойцы невидимого фронта
Оберегут их святость снов…
 
 
Я не порочу, не кляну.
Во мне нет злости.
Я линий не читаю по руке.
Когда-то к Богу я ходила в
гости,
Теперь вот рай я покидаю
налегке…
 
 
И на закат предательски и
гордо
Последним ангелом иду во
мглу времён,
А за спиной моей разрушен
город,
Светлейших добрых мыслей
эталон…
 

Июльский север

 
Мой лживый север безжалостен
и хитёр,
В разгаре лета ударил
холодным дождём,
И ртутный столбик термометра
вдруг завис,
И плюс пятнадцать, и красная
нитка вниз.
 
 
Мой вредный север совсем
меня не жалел,
Одну оставил, он бросил меня
не у дел,
А я мечтала, я лето своё
ждала,
Я была честной и северу не
лгала.
 
 
Мой хрупкий север в июле
сошёл с ума,
Так откровенно спалил всё
тепло дотла,
Но все ж прощаю холодный
противный дождь,
Простудный день, как
измену… как ложь.
 

Август

 
1
На скорую руку – любовь,
На нервную почву – зерно,
У августа нет долгов,
И точно, ему всё равно,
 
 
Кому собирать урожай,
Где поворот реки.
Он будет листом дрожать
Пред сентябрем. От тоски
 
 
Забросит на землю дождь,
Спалит все мосты дотла,
У августа зреет рожь,
У августа два крыла.
 
 
Протянется во весь рост
Мой месяц под цифрой восемь
И сдаст сентябрю пост,
А завтра… придёт осень.
 
 
2
У августа всё запросто,
Хочешь – выпроси неба синего,
Руки сильные,
Поля урожай или хлеба каравай.
 
 
Август даст и листьев
опавших,
И яблок, уставших висеть на
ветвях,
И осени запах…
В моих волосах.