Текст книги "Омск – Владимир. Реалистичный роман об экзистенциальном ужасе перед бытием"

Проведя исследование всех доступных мне современных учебников по истории, я выяснила, что ни в одном из них не раскрыты причины агрессивной политики Германии. Но имея за пазухой прошлого такого идеолога сверхчеловека, как Ницше, не имея территорий для сбыта продукции, нарастающей в ходе технического роста предприятий, будучи зверски ущемлённой и репрессированной после поражения в Первой Мировой, разве не могла ли Германия не начать Вторую Мировую? И, по сути, разве Вторая Мировая не была ли продолжением Первой, общей причиной которых и был недостаток территориальных ресурсов Германии, когда как ведущие сверхдержавы Европы уже разделили земной мир на сферы влияния и запаслись колониями? Почему же многие вокруг считают, что Гитлер напал, поскольку родился таким плохим мальчиком, или что у него поехала крыша и в безумную голову пришла идея о высшей —нордической – расе? Любая держава, оказавшись на месте Германии, проводила б агрессивную политику. Но мы знаем, что в истории нет сослагательного наклонения, и поэтому далее рассуждать не будем. Не стоит противопоставлять СССР и Германию. Со стороны царской России, в своё время, сколько было агрессии? Это завоевание Сибири, Кавказа, подчинение Польши, Чехии, завоевание Финляндии и др. А сколько войн было проиграно? Это и провальная Крымская война, и русско-японская начала двадцатого века, и Первая Мировая – почему об этом не говорят? Потому, что это мешает развитию патриотических чувств в молодом гражданине. Что если он вдруг узнает о том, что Россия не всегда была такой избыточно белой?

В моей голове всё смешалось. Большая Вселенская Любовь ангелами кричала мне с потолка: «верь только фактам, только фактам! это выход». «Да какой выход!? – кричала я в ответ – какой мать твою выход? Любой факт – есть интерпретация! Этот стол не совсем стол, это скопище молекул и атомов, а вижу я не его, а лучи света разного спектра, от него отражающиеся, да и вижу я лишь плоскую картинку, и потом уже мой мозг передаёт мне информацию в трёхмерности. Не факт, что стол – это факт! Где уверенность в том, что существует именно стол? А не четыре ножки и доски сверху? Факты? Вот любой факт возьмём. Я ем сосиску. Так докажи мне, что я её действительно ем. Во-первых, докажи, что я существую, во-вторых, докажи мне, что являюсь действительно собой, а не роботом, не всего лишь динамичным выражением культуры, в которой воспитывалась, докажи мне, что существует сосиска, и правда ли я её ем или мои бессознательные инстинкты просачиваются в сознание и вопят: «мы голодны, дай нам пищи».

Вселенская Большая Любовь утихала. Как только мне в голову приходила мысль о том, что меня не существует, я прикладывалась к бутылке. Когда становилось совсем невмоготу и стены сдавливали горло, я звала своего закадычного друга и родного дядьку, и выходила с ним в бар кутить. Мы зверски напивались, вываливались из дверей бара в обнимку, шли вприпрыжку по ночному городу, орали песни, стучались в окна и убегали, били по шинам припаркованных автомобилей ногами, чтоб сработала сигнализация, и прятались в кустах, мы приходили в комнату, которую дядя снимал в семейном общежитии, и придумывали очередную новую религию. «Жизнь – тлен – слушая меня, часто повторял Серёжка – нас с тобой и правда, кажется, не существует… ну тогда и умирать не страшно». Изредка Большая Вселенская Любовь приглушенно кричала мне: «хватит пить, Настя, хватит…». А я отмахивалась и звонила Серёжке: «Здорова. Как докатился до такой жизни? Что делаешь вечером? Я свободна. В бар идём? Я снова доказала, что нас не существует. О, да, пупсик, не бесись, я сегодня всё расскажу тебе. Да, я тут опять познакомилась с парнем. Что? Да облом. Дело только до кровати дошло, и я думаю: ну, вот-вот, как вдруг он увидел у меня книгу со свастикой и ляпнул, что ненавидит Гитлера. Мне пришлось выгнать потенциального любовника. Он уж совсем туповат. Ха! Да, расскажу подробнее при встрече. В девять вечера в центре города, у Четырёх кружек».

Как-то раз мне случилось наткнуться на Кастанеду, отсюда и на осознанные сновидения. После недели практики, мне таки удалось во сне самостоятельно передвинуть кружку на столе. А затем открылась дверь, и вошёл страшный человек. Он никак не представился и предложил мне спрыгнуть с девятого этажа. Я стала отпираться, но он подошел настолько близко к моему лицу, дыхнув какой-то сырой мглою, что я попятилась, и тогда он толкнул меня в окно. Падение было – словно в тёмную пропасть. А потом Большая Вселенская Любовь закричала мне: «лети». И в паре метрах над землёй мне удалось взмыть к закату. Так я научилась полётам. Осознанные сновидения стали привлекать меня всё больше. Однажды страшный человек снова пришёл ко мне ночью, и выглядел страшнее прежнего. Я пыталась кричать, но не могла, не могла пошевелиться и встать с кровати. Сердце колотилось, а он молча подходил ко мне. Через минуту ужаса мне удалось выбраться из полусна. Так осознанные сновидения привели меня к сонному параличу.

Я выходила на улицу и видела однообразность. Люди маршировали все как один, и все как один были с моими лицами. Цветки, морды автомобилей, собаки, дождинки, молекулы – имели моё лицо, и вселенная ширилась моим носом в мой лоб. Мелькали войны, и армии меня косили неприятельские армии меня же. Врачи с моими лицами резали живот мне, огромные я бежали по улицам и насиловали маленьких меня. Одна я висела в петле, другая подставляла дуло пистолета к подбородку и разносила себе череп. Мамы с моими лицами рожали меняобразных младенцев. Моё лицо таяло и исчезало, искажало свои черты так, что ничего человеческого не оставалось в них, и предметы и люди теперь вообще не имели лиц. Где-то в душной квартире измученный мужчина с моим лицом надевал себе на голову пакет и обвязывал шею скотчем, а затем ложился на кровать рядом с мёртвой женой, моё тело которой уже остыло. Грянул Апокалипсис и вышла Вавилонская блудница с семью моими искорёженными рожами и сожгла землю, а потом и себя саму, к чёртовой матери с моим лицом. Вот он, крах парадигмы. Он не накатывается постепенно. Он есть революция. И без разницы, ломают новые знания и опыт науку, или отдельного человека.

Часть III
Водородный генератор

Андрей – второй персонаж моего повествования. Он имел бандитскую натуру. Его родители не хотели детей, но судьба распорядилась иначе.

Дети – психи. Им ничего не стоит задушить домашнего питомца или стрельнуть в свою мать из пистолета, невинно выкраденного из запретного отцовского ящика. Они не контролируют себя и вечно орут по любому поводу. Завести ребёнка – значит, с вероятностью в девяносто процентов, искалечить свою жизнь. Одна молодая учительница как-то призналась в том, что не считает детей лет до четырнадцати – пятнадцати людьми, ибо инстинкты приматов – предков в них особенно сильны.

Итак, после рождения ребёнка, родители Андрея сразу отправили сына на воспитание к бабушке и деду, которые ранее отговорили молодожён от аборта. Андрей рос, изучая электронику с дедом, рассекая по дорогам грозного Алтая на дедовском мотоцикле Урал, помогая бабушке варить сыр и ливерную колбасу. К семи годам Андрея отправили в Омск к родителям. Там он поступил в школу, сменил их штук десять по всему городу, в девятом классе отправился работать. Отец с матерью не пускали сына в квартиру до десяти вечера, мотивируя это тем, что очень заняты. Мать работала ревизором, писала что-то в комнате по ночам, читала книги. Отец – уже в своей комнате – собирал музыкальные инструменты. Приходя с работы, они спали два или три часа, потом выходили в город развлекаться или занимались своими делами до четырёх утра, и, поспав ещё пару часов, завтракали и уходили на работу. Андрей безмерно уважал свою мать. Она стояла во главе семьи и имела огромное идеологическое влияние на мужа и сына, при этом, не командуя и не репрессируя. Смотря на то, как муж несколько лет метался по сектам в поиске смыслов, она посмеивалась, прямо заявляя, что сии деяния глупы и бесполезны.

Поступив в радиотехнический колледж после девятого, Андрей столкнулся с пожилым профессором радиотехники, приехавшим откуда-то по приглашению провести показательный семинар о свойствах света. Влад, узнав, что Андрей имеет определённые успехи и творческие задатки, пригласил его к себе. Началась новая эра. Андрей переехал к Владу в другой конец города и стал редко приходить домой, что было на руку родителям, желающим заниматься только собой, в чём сын их никогда не упрекал. Начинающий учёный и профессор снимали трёхкомнатный частный полуразваленный дом за три тысячи рублей в месяц. Таких домов в Омске много, но есть и хуже. Людей постоянно переселяют из аварийных жилых зданий в другие, тоже аварийные, где обваливаются потолки и крошатся стены. Через месяц жизни с Владом Андрей перестал появляться дома. Переменно, параллельно с разработками водородного двигателя, учёные принимали заказы из разных университетов по сборам катушек Тесла для местных выставок. Только на обматывание одной такой катушки проволокой уходило около недели работы с перерывами на пищу и небольшой сон. Зато платили немало, особенно по омским меркам. После получки учёные выбирались в город, катались по саунам, курили кубинские сигары, развлекались в торговых центрах, закупались нужными деталями и провизией.

На разработку водородного двигателя ушло много времени, может, полгода, может, год. Установка представляла собой модернизированный автомобильный поршневой движок V-8, работающий не на бензине, солярке или дизеле. Суть изобретения достаточно проста, если не учитывать нюансов: поршень сжимал воду с такой силой, что атомы под давлением начинали распадаться на кислород и водород, образовывая взрывоопасную смесь, которая приводила двигатель в действие. Мощная установка могла двигать тяжелейшую технику, при этом используя в качестве топлива водопроводную воду. Обычный полевой трактор с таким сердцем в груди может рассекать по грязи с ловкостью и скоростью гоночного болида.

Дуглас в одном из своих романов подробно описывал некоторые проблемы, которые рушатся на головы учёных, когда те делают первую попытку обнародования «опасного» изобретения. В романе, женщина Кира создаёт капсулы, в разы повышающие человеческий интеллект. Группа учёных пытается разобрать многочисленные вопросы квантовой физики, освоить космос, выработать технологии для переноса человеческого сознания вплоть до последнего спина электрона в металлическое мощное тело, которое можно будет менять как костюмчик, в случае износа. Конечно же, навстречу реформаторам консервативно настроенное население земли выдвинуло кучу препятствий и репрессировало передовых учёных, как Сталин евреев. На мой взгляд, эта концепция как цель дальнейшего человеческого развития и альтернатива апокалипсису всё же, не совсем состоятельна. Любая материя разрушима, стремится к энтропии, беспорядку. Не целесообразней ли было бы переносить человеческое сознание в электромагнитные волны (по мысли отдельных людей науки, сознание состоит из электромагнитных импульсов), которые, могли бы почти мгновенно переноситься из одного места планеты в другое? Допустим, при помощи Интернета? Тогда бы человеческое сознание смогло б перерабатывать терабайты информации в виртуальном пространстве.

Ныне ходят слухи, что американские учёные изобрели средство, предотвращающее старение посредством увеличения кончиков хромосом – теломеров. Когда клетки организма делятся, то теряют часть при каждом делении и теломеры уменьшаются. Считается, что где-то после пятидесяти делений, человек начинает стареть. Только вот изобретению не дали ход в страхе, что люди, получившие прототип бессмертия, начнут жить совсем иначе. Возрастёт численность населения, старшие поколения не будут давать проход молодым, насквозь криминализированные организации по ритуальным услугам разорятся, фундамент церквей и религий треснет, но, конечно, не развалится, ибо смерть от несчастных случаев никто не отменял… Митрополиты, монахи и патриархи, собравшись в армии и размахивая кадилами над головами, как булавами, неся в руках факелы из связок свечей, выдут на проспекты по всему миру и примутся атаковать магазины с зельем бессмертия. По городам засветится огромная социальная реклама со слоганами: «Христос сделал человека смертным», «Выбери рай, а не зелье», «Бессмертие – смертный грех»… семинаристы и молодые дьяконы активисты в подрясниках попрячутся по кустам и сговорятся закидывать сотрудников кампании «Бессмертие» огарками свечей и бить уборщиц, работающих в организации, толстыми Библиями. Но возникнет армия «Противостояние» и атеисты, объединившись с агностиками, пойдут по городам, раздавая брошюрки «Пять способов создания Вифлеемского огня в домашних условиях», «Секуляризация церквей как двигатель научного прогресса», «Художник? Поэт? Музыкант? – выбери бессмертие, создай больше!».

Всегда найдётся противостояние новизне. По идеологическим, экономическим и иным причинам. Не стану приводить ещё примеры – сами всё знаете. Противостояние встретили и Андрей с Владом. Нефтяные магнаты и альфа-самцы продажи нефти и бензина увидели в водородном двигателе, топливом для которого служит вода, крах своего состояния, даже, крах экономики всей страны. Однажды, под зимний вечерок, группу людей в тёмных формах выслали к деревянному домику, где Влад в этот момент экспериментировал с водородом, а Андрей помешивал макароны в другой комнате. Вдруг в кабинете Влада прогремел оглушительный взрыв и Андрей, бросив всё, ринулся в комнату. Он увидел Влада с подпаленными бровями и волосами, в порванной рубашке, сидящего на полу, широко раскинув ноги. Деревянный стол отливал чернотой, по всему полу просыпаны конденсаторы и маленькие резисторы, люстра валялась на полу, в живых осталась только самодельная прикроватная светодиодная лампочка.

– Что происходит? – завопил Андрей.

– Водород… – ошалело прошептал Влад, ощупывая рваную рубаху на груди – он взорвался…

Со стола медленно скатился граненый стаканчик и упал на пол. В дверь постучали. Почуяв неладное, учёные замолчали. Влад подполз на четвереньках к окну и прошипел Андрею:

– Сматывайся через подвал. Быстро.

Не взяв куртку, Андрей, как был, в старой желтой выцветшей футболке, прожженных в экспериментах штанах и домашних шлёпанцах, выскочил в зиму. Но, что такое? Последний раз он был на улице весной… Андрей осторожно прополз между сугробами и услышал звук разбитого стекла, а затем голос Влада. Выглянув из-за угла дома, Андрей увидел, как в окно один за другим лезут полицейские. Не имея с собой ни паспорта, ни других документов, Андрей бросился через забор и пошел к родителям. Те встретили его не радушно, но комнату предоставили с тем условием, что через два дня он исчезнет. На следующий день Андрей не нашёл в старом доме ни Влада, ни водородной установки. Только разруха, перевёрнутые кровати, опрокинутые столы и разбитое стекло. Попытки отыскать старика оказались безуспешными. Он не брал трубку, никто его не видел, и даже родственники, в частности, жена, отвечали, что сами давно ищут его. На следующий день Андрей восстановился в колледже и начал снимать квартиру, устроившись работать в мастерскую по ремонту бытовой техники и телефонов. Через месяц Влад сам отыскал молодого друга и объяснил, что установку забрали, пригрозили тюрьмой. Месяц Влад пролежал в больнице, а потом приехала его жена с братом и ребёнком, так что – прежней жизни конец. Влад вновь стал работать профессором в одном из университетов Омска.

В пору безденежья Андрея выгнали из квартиры, и тогда один из его знакомых – Ваня – пригласил его к себе в тёплую комнату, кишащую тараканами. Соседи постоянно пили и кричали, но были ребятами весёлыми, не чудили. Давным-давно Ваня сделал себе справку в психушке, что болен. Это остудило пыл военкомата. Ваню отправили на домашнее лечение, и каждый месяц высылали по четырнадцать тысяч на содержание. Этих денег хватало на продукты и съём комнаты. Он редко принимал алкоголь, стремился выглядеть как коренной англичанин, выходя на грязные улицы города, то есть: не выпускал из рук длинный зонт, в любую погоду надевал костюм и шляпу, а если было шибко холодно, пальто. Но, чаще всего, целыми сутками лежал в кровати или сидел в кресле с книгой в руке. Помимо колледжа, Андрей увлёкся научной фантастикой и фэнтези. Они с Ваней могли часами сидеть на своих койках, смотря в потолок или стену, и думать. Сервис по ремонту техники долго не продержался и разорился. Тогда Андрей устроился работать в организацию по ловле наркоманов. Он заказывал себе Spise и ловил продавца или сдавал его контакты в контору. Заработав деньги, Андрей покупал себе пиво и напивался до чертей. Вселенская Большая Любовь ничего не говорила. Она молча покачивала головой и ждала лучших времён даже тогда, когда Андрей ставил крест на всём своём существовании в этом мерзком мире. Большая Вселенская Любовь умирает последней. Хотя, нет, в отличие от надежды, она бессмертна.

Однажды Андрей оставил себе пакетик Spise и вышел вечером во дворик к соседям, весело распивавшим паршивый Баг Бир – жидкое золото – говорили они – за игрой в покер. Так и не решив, кому из ребят предложить составить ему компанию, выкурил наркотик один, в сторонке. И задымился ад. Мозг выдавал невиданные образы и мысли, разгоняясь и тормозя от недостатка кислорода. Родители, Алтай, Влад и водородная установка перенеслись перед глазами. Андрей, сев на лавочку, переживал свою жизнь вновь и вновь вплоть до убеждения в том, что всю свою жизнь он только вспоминает людей и события, которые с ним никак не связанны, и круговорот воспоминаний длится с самого рождения и не кончится никогда. От этой мысли страстно хотелось смерти. На следующий день Андрей устроился на стройку, где проработал до первой зарплаты. Не дождавшись последних экзаменов в колледже, Андрей позвонил Владу и сказал: «Привет. Как поживаешь? Я звоню попрощаться. Уезжаю куда-нибудь автостопом, не знаю, вернусь ли».

Ваня купил товарищу кусок сала и хлеб, отдал свой рюкзак и крепко обнял. Андрей вышел утром и направился к концу города. Не было ничего, что можно было бы потерять навсегда, кроме собственной жизни, которая не имела ни смысла, ни цели и, в сущности, являлась бесполезной безделушкой. В середине дня Андрей купил два литра пива, выпил и уснул в кустах. Проснувшись ночью, он двинулся к колонке, утолил похмельную жажду, присел на автобусной остановке и закурил. На стенке висели две карты: Омской области и России, по которым он и проложил свой маршрут, записав на листочке остановочные пункты и номера трасс, вдоль которых собирался двигаться на запад. К концу следующего дня Андрей достиг конца города – Омск огромен, как и многие сибирские города. Стоят далеко друг от друга, но внутри они есть квинтэссенция жизни сибирчан. Ехал с дальнобойщиками, питался только салом и хлебом. Проехав две тысячи с лишним километров, остановился в посёлке и нашёл работу на крестьянском фермерском хозяйстве – у местного «помещика». Толстый старикан провёл Андрея по своим лугам и сараям, объяснил, что в обязанности будет входить уход за свиньями, гусями, коровами, курами. «Нынче, работы тут на целую ночь и день хватит – посмеялся старикан, положив ручки на живот – а спать вон там будешь» – указал он на деревянную небольшую баню. У Андрея забрали паспорт, который тот предусмотрительно взял из родительского дома после происшествия с Владом. «Паспорт лучше тут пусть лежит, и другие твои документы, иначе, потеряешь ещё» – сказала низкорослая жена «помещика».

Осень прошла в потном и грязном труде. Напиваться было некогда и не на что. Ничего не платили, давали только еду и одежду. Зимой разбуянился дикий холод. Пришлось таскать пенопласт с железной дороги и укладывать его на пол и по стенам бани. В Новый Год Андрей нашёл на помойке ящик с коробочным вином, влез на крышу бани и начал пить. Возможно, тот факт, что на помойке можно найти такое счастье, удивит некоторых любителей выпить, однако, поселение, в котором Андрею не повезло остановиться, принадлежало достаточно богатым людям, которые, вероятно, просто не стали бы пить красное недовино с диоксидом серы в качестве консерванта. Упившись и разогревшись от алкоголя, уснул на морозном воздухе. На следующее утро покормил свиней и коров, принёс дрова в хозяйскую террасу и, сняв с себя широкий черный от грязи и шуршащий пуховик, проник в дом, прокрался к комнате, где лежали документы, аккуратно приоткрыл дверь и на цыпочках вошёл в помещение. Ящик стола оказался закрытым на ключ. Тогда Андрей достал из кармана медную проволоку, и, промучившись минут пятнадцать из-за мягкости металла, открыл замочек. Найдя рваный пакетик с паспортом и полисом, Андрей припрятал их в новый толстый целлофановый пакет и дал дёру из посёлка. Проболтавшись трое суток пешком по лесам, вышел к городу. Это был Владимир. Первым делом отчаянный путешественник зашел в ларёк и стащил кулёк пирожков с картошкой. Воровать – плёвое дело, когда хорошо знаешь цыган. А Андрей знал. И какое-то время, в одной из алтайских деревень, промышлял вместе с ловким цыганёнком, воруя по мелочам. Правда, дело кончилось ожидаемо: цыганёнок сам, в конце концов, обдурил своего компаньона и слился. «Ненавижу цыган!» – иногда говорил эту знаменитую фразу Андрей.

Переночевав на теплотрассе, Андрей принялся за поиски новой работы и, ничего путного не найдя, пошёл по объявлению: «спасём от алкогольной зависимости». Может, там хоть накормят? «Помощь» находилась в длинном бараке в самом конце города. С осторожностью понаблюдав за местечком двое суток неподалёку, Андрей пришёл к выводу, что там отбирали паспорта и заставляли работать. Только на этот раз то ли на церковь, то ли на какую-то секту. Что, впрочем, одно и то же, просто церковь как общественный институт по размеру больше. Андрей отчаянно обшаривал мусорные баки в городе, ища газеты с объявлениями. Питался мелким воровством и спал на теплотрассе. Ничего так жизнь. Даже в Омске жилось лучше. Найдя вакансию в компании по заправке картриджей, Андрей отправился туда, невзирая на свой обросший и бомжеватый вид. Работодатель, худощавый длинноволосый и длинноусый мужчина лет пятидесяти, занимался бумагами, когда Андрей постучался в дверь кабинета:

– Добрый день. Я по вакансии.

– Вы по вакансии? – с удивлением переспросил мужчина, оглядывая драный пуховик Андрея.

– Да, всё верно. Можно у вас устроиться?

– Есть ли опыт работы? Паспорт с собой?

– Опыт есть, работал в Омске на заправке принтеров – соврал Андрей – паспорт с собой – Андрей положил документ на столик возле работодателя.

– Почему у вас такой вид? – не сдержался мужчина, после того, как Андрей заправил тонером несколько принтеров и запустил проверочную печать в качестве демонстрации своих умений.

– Я автоспотом приехал издалека, из Сибири. Дома и денег нет.

Мужчина помял подбородок рукой и спросил:

– Куришь?

– Курю – кивнул Андрей.

– Тогда пойдём, выйдем на крыльцо.

Работодатель молча закурил, затем набрал чей-то номер в своём смартфоне, послышались гудки. Отойдя медленным шагом на несколько метров, мужчина заговорил с кем-то. Андрей напрягся. Кому он мог звонить? В милицию? Или в «Помощь»? И то и другое означает новое лишение паспорта и неволю.

Пока Андрей продумывал план бегства, мужчина закончил разговор и подошёл к новому знакомому:

– Я знаю, куда тебя пристроить. У Валерки есть дочь, она живёт в квартире одна, ищет мужа себе, кстати. Поживёшь немного с ней, на работу я тебя возьму. А сейчас – вот тебе деньги на такси, и езжай к Валере. Познакомишься с ним, в бар позовёшь, выпить предложишь, авось даст добро.

Так Андрей зажил в квартире у Вики. По-приятельски общался с начальством, делал шашлык в деревне, где жил Валера с женой, и пил пиво с родственниками «будущей жены», которая, как выяснилось, была старше на десять лет своего «будущего мужа». Работа на заправке картриджей пошла в гору и к лету Андрей стал начальником точки. Неблагодарная работа – это вставать в семь утра, завтракать и ехать в потном автобусе час по пробкам для того, чтоб к девяти присутствовать на рабочем месте, а в десять вечера приезжать домой. Ну и где взять время на себя? Если человек спит треть суток, и две трети у него уходит на заработок – какой смысл работать? Где взять время на свои, настоящие дела? Так умирают художники и творцы. Дай человеку возможность немного поднять социальный статус за счёт средней зарплаты и потраченного на тяжёлую и не интересную работу времени, он задумается: а стоит ли рисовать, писать, изобретать или проектировать что-то, если за это не платят? Или жизнь закинет в такие условия, где работать над своим делом, если таковое имеется, будет вообще невозможно. Как моряк Мартин Иден в романе Лондона.

Андрей не упал в цейтнот, и не оставил свои мечты. Довольствуясь двумя часами свободного времени в день и выходными, он просиживал за чертежами водородного генератора, читал книги, собирал аккумуляторные лампы, похожие на лазерные мечи, занимался оптимизацией комплектующих системных блоков и изобретал всякие мелочные штучки. «Будущая жена» брала на себя работу по хозяйству, потрясающе готовила, и, иногда, уезжала в деревню к отцу и матери на двое – трое суток.

Вика нигде не работала и жила на пособие в одиннадцать тысяч, хоть имела достаточно востребованную профессию дизайнера. Иногда Вика принимала заказы по лепке фигур из художественного пластилина. Эти фигуры потом использовались на производстве в качестве макетов для создания гипсовых животных, рыб и предметов быта для ценителей и туристов. Заветной мечтой Вики являлся ребёнок. Андрею пришлось поработать немного больше обычного, чтоб хватило денег на лекарства для зачатия.

– Зачем тебе дети? – спрашивал Андрей.

– Мне уже тридцать один – отвечала Вика – я хочу ребёнка больше всего на свете.

– Ты же понимаешь, что я не стану его воспитывать? У меня и так не много свободного от работы времени. Я не намерен ни общаться с ним, ни слушать его крики. Неужели нет дел важнее, чем дети, а?

– Тогда большую часть времени я буду проводить в деревне! – вспыхивала Вика.

– Ну не хочу я детей! – злился Андрей, нервно кидая мышку на компьютерный стол – пойми же, у нас квартира съёмная, однокомнатная, места нет ещё для одного человека. Он будет орать по ночам, таскать с моего стола мелкие детальки, и ребёнок – это геморрой на всю жизнь. Я не буду заниматься с ним. Мне не нужен ребёнок. Если хочешь – рожай, но без моего участия, езжай в деревню и там воспитывай. Таблетки – купим завтра.

Вскоре Вика забеременела.

– Если хочешь жить с ним тут – говорил Андрей «будущей жене» – я могу уехать в другую квартиру.

К этому времени уже были куплены кольца, и Вика выбирала себе платье. В воскресный день, отец Вики, запивая шашлык пивом и сидя в траве, посмеивался над Андреем:

– Что? Закабалила она тебя? В мою жену вся. Думаешь, я счастлив? Да я домой возвращаться не хочу, хоть пашу как лошадь по двенадцать часов на работе и получаю копейки. По выходным – к шлюхам. А что мне остаётся? Жена меня заебала.

– Ну, я-то так не стану жить – отмахивался в ответ Андрей.

– Станешь – кивал головой Валера – станешь. Лучше шёл бы ты от неё.

– Я уже сказал ей, что дети мне не нужны. И пусть уезжает с ребёнком или в деревню, или я буду снимать себе отдельную квартиру. А так, она свадьбы ждёт.

– Ну и что, что ждёт? Дорожи своей свободой. А у тебя её практически не осталось. Когда ты в последний раз имел возможность весь день паять то, что тебе нравится? А? Сколько лет назад?

– Это же твоя дочь – удивлялся Андрей – ты как будто ей зла желаешь.

– Не желаю зла. Она – баба, ты – мужик. И я мужик – мы с тобой заодно. Бабы часто только портят нам жизнь.

– Я не мужик – отвечал Андрей – мужик в моём понимании тупая скотина, и вообще, надо быть не мужиком или бабой, а человеком.

Работа на заправке картриджей окончилась больничным отпуском в неделю. Едкий тонер попал Андрею в слезоточивый поток левого глаза, когда Андрей разбирал один из клиентских принтеров. Назначили ежедневное промывание и капли. Пациент садился в специальное белое кресло в кабинете врача, и та аккуратно засовывала иглу в небольшую дырочку, находящуюся в углу глаза, близ носа, и впускала туда жидкость. Процедура не болезненная, но неприятная. Когда Андрей вернулся на точку, начальник оповестил его: «наше производство обанкротилось, пока тебя не было».

На следующий день Андрей нашёл работу в торговом центре, в отделе ремонта техники и устроился мастером. Центр представлял из себя множество отделов, где продавалась одежда женская, мужская, детская, украшения, товары для рыбалки, посуда, бинокли и прочее прочее прочее. График работы устроен великолепно: четыре-пять часов сидишь на месте, а после идёшь домой и работаешь час-другой на дому. Кроме мастера на точке работал продавец – Серёга.