Текст книги "Знак Скорпиона"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Здоровый откормленный черный кот вальяжно разлегся на скамейке, уютно прикрыв лапы пушистым хвостом с кипельно белым кончиком. Котяра, чья ухоженная шерсть поблескивала в первых предрассветных лучах, взирал на окружающий его мир с желтоглазым безразличием, выражавшим почти что презрение. Даже приближение Яны с собакой ни в малейшей степени не встревожило и не взволновало его.

Джемма была прекрасно воспитанна и на посторонних животных, по ее мнению, ничем не угрожающих ее хозяйке, обычно не реагировала, делая вид, что просто не замечает их. В данном случае овчарка попыталась таким же образом проигнорировать этого жирного кота. Собака тактично отвернула морду в сторону, делая вид, что присматривается к темнеющему впереди дереву, а на самом деле уголком глаза наблюдая за наглым животным.

Кот же, чувствуя свою безнаказанность пронзительно мяукнул, как бы привлекая к себе внимание, а затем перевернулся на спину и принялся лениво ловить свой собственный хвост. Такая наглость бесцеремонного черного котяры, возлежащего уже практически в двух шагах от овчарки, задела чувствительную собачью натуру. Исключительно для порядка Джемма решила тихонько рыкнуть, показав этим, кто хозяин улицы.

Яна, погрузившаяся в свои мысли, не обратила внимания, что шерсть на загривке собаки встала дыбом. Джемма издала негромкий глухой угрожающий рык, разнесшийся по пустынной улице. Но, к ее удивлению, реакции на это не последовало. Только лишь бомжеватого вида пьяница, приземлившийся неподалеку под кустиком отдохнуть, проснулся, испуганно забормотал и попытался было подняться. Это сложное дело практически удалось и мужичок принял вертикальное, или близкое к этому, положение, когда Джемма, выведенная из себя наглостью развязного кота, демонстративно не признающего собачью власть, залаяла. Внушительный голос овчарки, видимо, показался мужику оглушительным набатом или убийственной канонадой выстрелов и он вновь рухнул, как подкошенный, вообразив, видимо, что залег в безопасный окоп, и приняв твердое решение не высовываться на столь страшную улицу.

Между тем кот, с королевским безразличием, возлежал на прежнем месте. Казалось, он с интересом наблюдает за разворачивающейся перед ним картиной пробегающих облаков, забыв даже про собственный хвост и мечтательно уставясь в небеса.

Очнувшись при звуках лая, Милославская, наконец-то, обратила внимание на Джемму, но было уже поздно. Животные инстинкты собаки победили и она, забыв о своих обязанностях охранника, рванула вперед наводить порядок в отношениях с зарвавшимся котом. Поводок легко выскочил из руки не ждавшей подвоха Яны и Джемма одним громадным прыжком рванулась к скамейке.

Кот все же сообразил вовремя, что играет с огнем – в единоборстве со среднеазиатской овчаркой одержать верх он не имел практически ни одного шанса. Так что за мгновение до того, как Джемма настигла бы его и изрядно потрепала, котяра рванулся вперед, к зданию, в котором располагался ресторанчик, а точнее к низко расположенным окнам, прямо к приоткрытой форточке, ресторанчика. Геройское усилие спасло ему если не жизнь, то шкуру, оставшуюся в целости и сохранности. Джемма, поглощенная азартом погони и влекущим ее охотничьим инстинктом, неслась вперед ничего перед собой не видя, кроме улепетывающего кота.

Собразив, что через секунду всей своей массой она впечатается в окно, естественно, без малейшего шанса проскочитьт в форточку следом за беглецом, собака попыталась было затормозить, но было уже поздно. Разогнавшееся тело по инерции неслось вперед. В результате бедный пес со всего размаху ударился грудью о стекло. К счастью, витражное цветное стекло с изображенным на нем морским пейзажем оказалось достаточно толстым и надежным, чтобы так просто разбиться, а скорость собака немного преуменьшила, так что ее ребра и морда при столкновении не пострадали. Но совершенно неожиданно оказалось, что окно не заперто. В результате оно почти бесшумно открылось вовнутрь и Джемма почти влетела в помещение вслед за котом. Черного преступника уже не было видно – видимо он рванул дальше, за приоткрытую дверь или спрятался где-то под столами.

Оказавшись на кухне ресторана и вдохнув аппетитные запахи, еще витающие по помещению, Джемма внезапно пришла в себя и пристыжено оглянулась на подбежавшую Яну. Ее взгляд был таким виноватым, а поза неестественной, что Милославская едва не расхохоталась. Собака расположилась передними лапами на столе, стоящем прямо под окном. Именно здесь, по всей видимости, священнодействовал Тихонов. При всем этом Джемма умудрилась запутаться мордой в легких полупрозрачных занавесках, так что вид у нее был уморительным.

Яна осмотрелась – на улице вокруг, кроме упавшего пьяного, никого не было и милицию, скорее всего, вызвать еще не успели. Тем более что шума особого проступок Джеммы не наделал. Между тем, Милославская не могла понять, почему не сработала сигнализация и как получилось, что окна в подобном заведении оказались не запертыми столь ранним утром.

Разгадка оказалась проста – подойдя поближе, женщина явственно расслышала слабые звуки музыки и переливчатый женский смех. Видимо, сигнализация была не включена, а окно уже открыли или еще не успели запереть в надежде, что немного прохладного ночного воздуха попадет в помещение.

Яна заинтересовалась. В такой ранний час ресторан был закрыт, работники скорее всего разошлись. Кто же мог там быть? Может быть воры. Или же сторож развлекался столь неоднозначным образом, вряд ли способным понравиться хозяевам ресторанчика, в котором Яна без труда, хотя и с некоторым удивлением узнала «Нептун». Но как бы то ни было, чтобы ни творилось в ресторане после закрытия, Милославскую это не касалось – оказаться нарушительницей закона, ворвавшись в чьи-то владения, она не желала. Поэтому Яна подозвала собаку и собиралась удалиться, как вдруг голос и смех стали приближаться.

Движения женщины были молниеносны – подтянув Джемму за найденный поводок к ноге, она ухватилась за окно и почти прикрыла, когда перед ее глазами предстала неожиданная картина, заставившая замереть в оцепенении, прижавшись к стене.

На кухню выскочила полуголая женщина. На мгновение она застыла в освещенном проеме двери и невольно Милославская смогла разглядеть ее во всех подробностях. Эта дама, видимо участвующая в каком-то странном ресторанном празднике вроде оргии Римской империи эпохи упадка, оказалась Лилией. Только вот в данный момент Тихонова вовсе не напоминала ту представительную светскую даму, столь гостеприимно, во всяком случае сперва, принявшую у себя в ресторане днем мнимую журналистку. На Лилии изо всей одежды оставались только лишь алые босоножки со множеством тонких ремешков и изысканный ножной золотой браслет. Высокие каблуки подчеркивали длинные ноги. Такого же цвета кружевные трусики и обтягивающий топик оттеняли яркую, восточного типа красоту смуглой женщины, видимо, тщательно следящей за совершенством своей фигуры. Вьющиеся темные волосы разметались по плечам. Картинку, напоминающую голливудские фильмы, портил только лишь немного отвисший бюст, четко просвечивающий через кружевной топик.

Яна несколько смутилась и попыталась было бесшумно закрыть окно. Ей было более чем неприятно наблюдать интимную сцену супругов Тихоновых. Но, бросив последний взгляд за спину застывшей в полутьме Лилии, Милославская замерла. Следом за влетевшей в кухню с нарочито сексуально низким смехом женщиной, в дверях появился крупный мужчина. Яну заинтересовала то, что Тихонова развлекается отнюдь не со своим супругом.

Силуэт мужчины ясно вырисовался на светлом фоне дверного проема. Неизвестный любовник ступил в кухню и яна разглядела его лицо. Короткая стрижка, уши, одно из которых было немного больше второго, сломанный когда-то нос и тонкие губы сейчас исказила маска неприкрытой похоти. Крепко сбитую фигуру прикрывало в данный момент только лишь нелепое в такой ситуации кухонное полотенце, неизвестно зачем обвязанное вокруг бедер. Но Милославскую заинтересовала вовсе не явное свидетельство охватившего мужчину желания, а изображение на груди.

Это была большая татуировка церкви, с семью куполами. Увиденная татуировка тут же навела Яну на мысль, что быть может именно у этого мужчины на запястье и окажется крохотный скорпион, недвусмысленно говорящий экстрасенсу о том, кто виновник смерти Олега и гибели Никитина. Быть может, Никитин каким-то образом, предположим от сына, получил информацию и вышел на убийцу. Именно этим и объясняется попытка его устранения. Поэтому, не смотря на некоторое неприятие, Яна не стала сразу же закрывать окно. Ей необходимо было сореентироваться в сложившейся обстановке.

Между тем мужчина с громким рыком, видимо, изображая из себя тарзана, рванулся вслед за убегающей партнершей, в миг настиг ее и повалил на стол, рядом с окном, где находилась Яна с собакой. Его руки быстрым и сильным движением разорвали на женщине дорогой топик, а губы приникли к вырвавшейся на волю груди. Лилия откинула голову и сладострастно застонала.

Джемму эта сцена ни в малейшей мере не заинтересовала. Овчарка улеглась у ног Яны, смущенно спрятав пристыженную морду между передними лапами. Она лишь изредка приоткрывала один глаз, поглядывая на хозяйку, застывшую перед окном.

Яна же, если бы и хотела, уже не могла так просто уйти. Стоило ей шевельнуться, как темную фигуру за окном скорее всего заметили бы даже поглощенные любовными играми партнеры. Конечно, она не сомневалась, что даже с этим накачанным мужчиной Джемма справилась бы без особого труда, но раскрывать свое инкогнито раньше времени ей не хотелось. Так что Милославская вжалась в проем окна, став невольной свидетельницей интимной сцены.

Пока Яна раздумывала, что делать в столь неоднозначной ситуации, мужчина перешел к более решительным действиям. Его голова спускалась все ниже и ниже, а руки готовы были расправиться с кружевными трусиками таким же образом, как и с топиком. Нежиданно Лилия легко выскользнула из-под навалившегося на нее мощного тела и со смешком отбежала в сторону, прижавшись всем телом к холодильнику и приняв наиболее эротичную, по ее мнению, позу, подняв руки за голову, чтобы грудь смотрелась более аппетитно. Видимо, ей казалось, что на светлом фоне смуглая кожа будет смотреться значительно выгоднее. Совершенно осоловевший от выставляемых ему на показ прелестей, мужчина, давно потерявший свое полотенце, вновь рванулся к женщине, но та уже загорелась новой идеей. Открыв холодильник, Лилия извлекла из него какую-то бутылку и направив его на мужчину, брызнула чем-то темным.

– Это кетчуп, что ли? – застыл в недоумении пылкий партнер, дотрагиваясь пальцем до капель, попавших на его тело.

– Нет, шоколадный сироп, – игриво проворковала Тихонова, вновь выстреливая в любовника темной массой. – Подожди, сейчас я тебе помогу, – захохотала она в следующее мгновение и, отбросив уже ненужную банку, приблизилась к нему. Теперь она принялась слизывать шоколад с почти безволосой груди и живота партнера, провокационно постанывая от удовольствия и спускаясь все ниже и ниже. Долго мужчина не выдержал – одним резким движением он подхватил женщину на руки и сорвал с нее трусики.

Яна, видя, что любовникам уже не до окружающего их мира, как можно более осторожно отошла от окна. Осмотревшись, она поняла, что находится со стороны парадного входа в ресторанчик Вход был надежно заперт на большой висячий замок. Яна обошла дом и, пройдя через сломанные ворота, оказалась во внутреннем дворике. Джемма покорно следовала за ней. Усевшись на скамеечку под деревом так, чтобы держать в поле зрения служебный вход ресторанчика, она задумалась. Вполне возможно, что именно он мог помочь Тихоновой совершить убийство Олега.

Необходимо было попытаться поговорить с Лилией. Конечно, Яна не предполагала, что эта сообразительная и волевая женщина, как и Анна, сразу же распахнет перед ней душу и подпишет чистосердечное признание, заключив его словами: «Я так больше не буду». Но попытаться добиться от нее какой-либо информации, хотя бы угрожая раскрытием правды о любовных шалостях Милославская решила попытаться.

Пока же Яна следила за служебным выходом, размышляя, надолго ли хватит их сексуального пыла, а также продукции, которую можно будет нанести на тело. Она понимала, что ожидание грозит затянуться, но торопиться в данный момент ей было в принципе не куда, если, конечно, забыть о бессонной ночи, которая пока еще не сказывалась на самочувствии. Только что кофе очень хотелось. Джемма сидела тихонько у ног. Хозяйка ее не ругала, но собака все равно чувствовала свою вину за нарушение дисциплины и порядка.

Яна устроилась на еще влажной после дождя лавочке и начинала уже понемногу погружаться в сон, радуясь тому, что выбрала такое укромное место под деревом, не бросающееся в глаза ни из окон дома, ни при возможном появлении прохожих. Листва надежно прикрывала ее, позволяя наблюдать, не выдавая собственного присутствия.

Тихие предутренние мгновения были пронзительно хороши. Безмолвие, нарушаемое лишь отдаленно проезжающими по Московской улице машинами, погружали такой неугомонный в дневные часы город в иную реальность. Жара, наконец-то, не на долго спала и в эти часы, когда безжалостный солнечный диск еще не превратил землю и воздух в подобие раскаленного адского пекла, нежная и такая приятная прохлада позволяла насладиться свежим воздухом. Яна уже не жалела о том, что ей пришлось очутиться на улице в столь неподабающий час, когда все обычные люди погружаются в самый глубокий предрассветный сон.

Через некоторое время на улицу выбралась пожилая дворничиха с простоватым деревенским лицом и крепко сбитой фигурой. Она, тихонько напевая осипшим голосом какой-то очередной бессмысленный шлягер, принялась энергично поднимать клубы пыли, старательно выметая набросанный за вчерашний день мусор. Яна, рассеянно наблюдая за наведением чистоты, не выпускала из своего поля зрения и двери служебного выхода.

В целом прошло около получаса после момента, когда Лилия со своим бой-френдом на Яниных глазах приступили к любовным играм. Дворничиха вымела уже практически все дорожки перед подъездом, когда перебралась к площадке неподалеку от скамеечки и с огромнейшим изумлением обнаружила Янино присутствие. Теперь женщина поглядывала на незнакомку с собакой довольно-таки подозрительно. В конце концов она не выдержала, подошла поближе, делая вид, что старательно выметает мусор, и буркнула:

– Собака не нагадит туточки?

– Нет, нет, что вы, – Яна вежливо посторонилась, позволяя вымести из-под скамейки набросанные, видимо, подростками фантики от конфет, которые весьма пародоксально сочетались с валяющимися здесь же использованными презервативами. – Джемме просто необходимо прогуляться, гадить она здесь не будет.

– Ну глядите туточки у меня.

Увлекшись общением со служительницей порядка, Яна в первый момент не обратила внимание на то, что дверь служебного входа тихонько приоткрылась и из него выскользнула изящная фигурка в алом брючном костюмчике, оттеняющим смуглую кожу. Но Джемма все прекрасно видела. Именно она ткнулась носом Яне в ноги, призывая ее вспомнить о деле. Лилия, не заметив свидетелей, торопливо шагала в сторону Московской. Дворничихи, проследив за взглядом Милославской, неодобрительно пробормотала:

– А, опять шалава пошла.

– А что, она часто так ходит? – спросила Яна в надежде получить необходимые сведения.

– Лилька-то? Почитай кажное утро. Я как мету утречком, так ее все время вижу. Уже целый месяц, а то и больше, я же не считаю, у меня своих делов полно.

Как бы доказывая сказанное ею на примере, дворничиха с удвоенной энергией принялась выметать мусор. Джемма при этом брезгливо попятилась, а Яна чихнула, так как клубы пыли мгновенно окутали их с ног до головы. Милославская на краткое мгновение застыла в сомнении. С одной стороны необходимо было поговорить с исчезающей Лилией, с другой – она не могла отложить разговор с дворничихой, способной сообщить немало полезной информации. Решив, что найти Тихонову она всегда успеет, Яна, делая вид, что она просто скучающая сплетница, живущая в этом доме, осторожно поинтересовалась:

– Она же здесь работает, вроде, может просто задерживается, порядок наводит?

– Да шо, я не знаю, как она работает? – искренне удивилась дворничиха. – Не впервой, небось, на этом свете уж сколька живем, все знаем. Сперва с муженьком-толстячком на машине отсюда уезжает, за полночь уж, а потом пешочком крадется и до утра. Хахаль ейный там, в штанах его она порядок наводит, – женщина явно увлеклась беседой. Видимо, в городе ей не приходилось так уж часто, как хотелось перемывать кому-то косточки и разносить сплетни. А тут такой благодарный слушатель, которому, по всей видимости, делать нечего, кроме как языком чесать. Дворничиха продолжла: – Этот хахаль, стриженный налысо, уголовничек-то, я точно знаю. Он несколько раз Лильку провожал до двери, уж она как к нему присосется на пороге, так и не оторвешь. А я как увидела, сразу поняла – уголовник.

Женщина примолкала, окинув Яну внимательным взглядом, как бы проверяя, достойна ли та высочайшего доверия. Видимо, Милославская тестирование прошла, потому что дворничиха таинственным шепотом продолжала:

– У меня у самой сын по хулиганке сидел – мы в деревне когда еще жили, так он спьяну с трактористом подрался, да и изувечил его. А как вернулся, мне все рассказывал: грит, ежли у мужика взгляд такой, да голова лысая, да еще и наколка особая, прям как у него, то будь мамка осторожна – скорее всего сидел.

Яна про себя улыбнулась наивности деревенской женщины, в следующее мгновение пустившейся в воспоминания о том, какая была жизнь в деревне и как плох город. И все же, несмотря на некоторую сомнительность и неправдоподобность высказываний, проверить их не помешает. Ну а в данный момент Яна вернула разговор в нужное русло:

– И что же это за наколка такая, провокационная? На руке, что ли?

– Не-а. У этого не на руке, у него на груди. Церковка такая, с маковками. Мне сынок-от говорил, сосчитай-ка, мамка, сколько маковок у церкви – это значит, столько лет сидел.

Яна, хотя и не поверив окончательно в выданную вездесущей дворничихой информацию, о том, что все татуированные церкви имеют отношение лишь к тюрьме, все же спросила:

– А когда же вы видели эту церковь?

– Да он у моей соседки комнату снимает. А мы с Валькой почитай кажный вечер друг к другу на чай ходим. Обчаемся. Вот она и рассказала. Чай, грит, сам заваривает. Аж по полпачке бухает, да в железной кружке кипятит. Но точь как мой сын после тюрьмы.

Милославская тем временем поглядывала на вход. Любовника видно не было. Тогда Яна спросила:

– А что же это Лилия-то вышла, а ухажера не видно? Он через парадный вход, что ли, удаляется?

– А ты не знаешь што ли? – искренне удивилась дворничиха, с некоторым подозрением глядя на Яну. – Он же здесь сторожем работает. По ночам после закрытия охраняет, – после выдачи данных бесценных сведений она задумчиво проговорила: – А ты точно здесь живешь? Я тебя раньше не видела. Почитай всех собачников знаю, уже приучила их не гадить здесь, а тебя ни разу не встречала.

Яна поспешила успокоить бдительную женщину:

– А я совсем недавно въехала, прямо на днях. Квартиру купила.

– Энто кто же продал-то? – тут же заинтересовалась успокоившаяся было дворничиха. Видимо деревенские привычки знать все и обо всех, живущих рядом, стойко сохранялись у нее и в городе. А тут вдруг такое упущение – служба информации не сработала, что-то произошло без их ведома.

Яна неопределено махнула рукой в сторону стоящих неподалеку домов:

– Да я оттуда. Просто с собачкой гуляла и присела передохнуть.

– А, – подозрительная гримаса на лице сменилась облегченной улыбкой. Видимо, женщина пришла к определенному выводу, в силу своих житейских наблюдений. Этот вывод она не замедлила категоричным выложить Яне:

– Понятно! Тоже, небось, муж подвыпить да и подраться любит. Пришел ночью на бровях, ты и сбежала с собачкой гулять, да?

Яна не стала подтверждать эту теорию, лишь смущенно улыбнулась, как бы удивленная проницательностью дворничихи. Затем Милославская вновь приступила к осторожным расспросам:

– И где же именно комнату-то он снимает?

– Да вон у Машки в том подъезде на первом этаже. Андреем его кличут. Говорит на время только здесь живет, пока с его квартирой какой-то там вопрос уладится. А по мне так подозрительно все это! Может он от милиции скрывается? – она вопросительно смотрела на Яну, как бы ожидая, что та извлечет листок с надписью: «Разыскивается…» и портретом лысоголового. – Я уж свою каморку стараюсь по-надежнее запирать – у меня там инструменты, лопата, грабли, тож.

– К нему, наверное, всякие бандиты приходят, – округлила Яна глаза в притворном ужасе.

– Да что ты, – замахала на нее руками дворничиха. – Нешто мы это стерпели бы? Никогда никто не приходил. Да и сам он почитай никогда не ходит. Один лишь раз помню, недельки две, што ль назад, как ты пред рассветом, мне тогда не спалось как раз, из магазина выскочил мужик. Здоровый такой, крепкий. я думала – бандит, ан нет, сторож его до дверей проводил и смотрел вслед.

Яна оживилась:

– А вы описать его можете?

– Ты шо? У меня зрение плохое, не вижу ничего далеко. А я еще мести не вышла, из окна смотрела, разве ж я его узнаю?

Яна, осознав, что больше полезной информации из женщины вытянуть не удастся, завершила разговор и распрощалась с говорливой дворничихой, в пылу беседы забывшей о своих профессиональных обязанностях.

Шагая в сторону якобы новоприобретенного жилища под крылышко пьяницы и драчуна мужа, так как дворничиха внимательно поглядывала, куда именно Яна пойдет, Милославская размышляла. Идти сейчас к Тихоновой домой было бессмысленным занятием – Лилия наверняка спала, да и откровенная беседа при муже вряд ли получилась бы. Яна понимала также, что и ей бы отдых после бессонной ночи не помешал. Так что к вящей радости Джеммы она поймала машину, едва уговорив пугливого водителя захватить с собой здоровенную овчарку, и поехала домой.

* * *

Яна все больше и больше убеждалась, что идет по верному пути. Видимо, именно Тихонова была причастна к смерти Олега. Быть может и любовника, вышедшего из заключения, она ублажала в качестве расплаты за совершенное убийство. Милославская уже раздумывала, не стоит ли сообщить обо всем Руденко, но ее останавливало отсутствие доказательств. Лучше всего было бы захватить убийцу с поличным, поэтому Яна решилась на отчаянный шаг – споровоцировать преступников так, чтобы они пожелали устранить ее. Эта примитивная, но чрезвычайно опасная для самой Яны ловушка должна была сработать. А уж потом с поличным убийца будет задержан Руденко.

Можно было, конечно, и не идти на подобные отчаянные меры, но все дело в том, что устранили Олега таким образом, что доказать вину Тихоновой и ее любовника иначе, чем добившись от них признания, было практически невозможно. Кроме того, все-таки решение Милославской, что убил Олега именно любовник Лилии было лишь предположением, очередной рабочей версией, хотя и казавшейся весьма и весьма правдоподобной. Яна понимала, что видения подводят ее к подобному ответу, но приходить к однозначному и безоговорочному выводу было рано.

Немного отдохнув, Яна Борисовна позвонила и договорилась о встрече с Лилией. По тому, как настороженно и в то же время вежливо беседовала с ней Тихонова, Яна догадалась, что Анна уже рассказала подруге о визите к ней экстрасенса. Лилии было интересно узнать, что же именно известно Яне, но в то же время она говорила очень корректно, опасаясь чем-то себя выдать.