Текст книги "Заклинатель драконов"

– Ты, кажется, совсем не волнуешься, – мягким, тоненьким голоском сказала Софи.

Ей десять. Из всей нашей семьи только мы с ней унаследовали от отца магический дар.

Малютка нарядилась в розовое платье с некогда дорогими, а теперь уже изрядно потертыми кружевами. В этом платье когда-то ходила я. Из-за тяжелого финансового положения, на которое обрек нас своею смертью отец, мы донашивали вещи друг за другом. Но Софи, кажется, не испытывала стеснения.

– Я просто знаю, что все будет хорошо, – улыбнулась в ответ.

На самом деле у меня было восемнадцать лет, чтобы смириться. Переживаний за это время накопилось столько, что сейчас я старалась двигаться навстречу судьбе с гордо поднятой головой.

Вторая долина появилась где-то в полдень. Сестры понемногу изнывали от тяжелой и долгой дороги, а я нашла свою отраду в пейзаже, раскинувшемся прямо за окном.

Никогда еще не видела подобного. Летая на Феньке, я наблюдала всякие красоты, но именно на эти мне страшно захотелось посмотреть с высоты драконьего полета.

На этот раз передо мной во всей своей силе, своенравности и непреодолимости предстала река. Потоки бурлящей и кипящей жаждой жизни воды врезались в камни и бились о берега, всем своим видом показывая, что рамки, в которые старалась впихнуть их природа, им не подходят. Река протекала по всей долине, огибала холмы и устремлялась вдаль, заставляя с завистью смотреть, как ее воды свободно уносятся прочь. По берегам росли ели. Их было так много, что с высоты они казались мхом, заполонившим все пространство и местами прикрывшим непокорную реку от любопытных глаз.

– А когда вы встретитесь с герцогом, вы сразу влюбитесь? – с любопытством поинтересовалась Софи.

Я повернула голову в ее сторону, вымученно улыбнулась и решила, что сегодня неподходящий день для разочарований.

– Конечно.

– А когда я вырасту, я тоже женюсь на герцоге?

Мы с сестрами рассмеялись.

– Ты не женишься, а выйдешь замуж, – строго поправила мама свою младшую дочь. – И я лично приложу все усилия, чтобы твой муж был очень выгодной партией!

– А я тоже хочу себе выгодную партию, – мечтательно вздохнула Ария.

– Тебе еще рано, я первая! – возмутилась Майя.

– Мы выйдем в свет одновременно, забыла, что ли?! – Ария аж подпрыгнула. – Просто ты замуж выйдешь раньше меня!

– А Марита не выходила в свет, и все равно у нее будет муж, – тихонько заметила Софи и посмотрела на меня удивленными глазами.

Я взглядом попросила помощи у матушки, и та с энтузиазмом принялась объяснять (в десятый, к слову сказать, раз), как так вышло.

Софи была не права. В свет я выходила, но не как выгодная партия, а как «та самая будущая герцогиня Бёме». Но это даже «светом» назвать трудно. Так, несколько балов в соседнем графстве, на которые нас пригласили только в знак уважения к моему покойному отцу.

Из-за того, что мы небогаты, наша семья считалась нежелательным гостем на подобных мероприятиях.

Но скоро все изменится.

– Марита, ты запомнила, о чем мы с тобой говорили? – взволнованно спросила матушка, когда закончила с объяснениями неувязок в моем замужестве.

Я кивнула, но маме моего согласия не требовалось. Нервно дергая веером, она принялась повторять:

– Будь милой, обходительной. Старайся улыбаться, не возникай не по делу! Скорее всего, там соберется множество титулованных особ. Веди себя естественно, осанка королевская, походка аккуратная. Сидеть с прямой спиной, к герцогу обращаться с уважением, не забывай добавлять «ваша светлость»! И не ешь ничего со стола, накладывай на тарелку, откусывай маленькими кусочками, поняла? Еще не хватало, чтобы он счел тебя обжорой!

– Все будет хорошо, матушка, – попыталась я ее успокоить.

– Когда ночью отправитесь в его покои, ты не волнуйся, лежи смирно, ничего ему не говори и, даже если будет больно, не смей этого показывать!

– А почему ей будет больно? – озадачилась Софи и снова посмотрела на меня расширившимися от удивления глазами.

Я поспешно отвела взгляд.

Матушка попыталась уйти от скользкой темы, осторожно переключив внимание ребенка на не менее интересные вещи.

А передо мной появилась третья долина.

Я словно во сне увидела, как на зеленом лугу пасутся дикие лошади. Как они бьют копытами о землю, скачут, прекрасно осознавая собственную свободу, пересекая долину от одного края до другого, огибая огромные кустарники и деревья с несколькими стволами и обильной листвой. Деревьев этих было немного, но они походили на огромные почки, выросшие на извилистой ветке.

Я откинулась на спинку сиденья и грустно улыбнулась.

Мы с Фенькой обязательно пролетим над этой местностью. Во что бы то ни стало. Обязательно.

К замку герцога карета прибыла около двух часов пополудни.

Проехали к высоким башням через огромный сад. Дорога без гравия была старательно утоптана, так что карету моментально перестало трясти. Ворота уже открыли.

Замок не походил на те, что я видела прежде. Обычно к замкам вели откидные мосты, вокруг стояли высокие стены, а внутри обязательно находился двор. Но мы прибыли скорее к поместью, нежели к замку в привычном понимании этого слова. Центральная его часть напоминала большой каменный квадрат, в каждом углу которого возвышалось по башне.

На ступеньках, ведущих к парадной двери, стоял герцог Бёме.

Я приникла к окну, стараясь справиться с колотившимся от страха сердцем.

Одежда на мужчине была дорогой. Черный фрак, под ним – короткий жилет, украшенный золотыми нитями, искусно повязанный галстук, бежевые штаны, черные кожаные туфли. Волосы темные, длинные, забраны в хвост. А вот лицо… я даже непроизвольно сглотнула и приказала коленям перестать дрожать.

Лицо было пугающим.

Нет, само по себе благородное: нос с небольшой горбинкой, скулы четко очерчены, узковатые глаза, брови под стать волосам чернично-черного цвета. Но лежал на этом лице отпечаток чего-то недоброго. Красивое лицо, это трудно отрицать. Однако если приглядеться внимательнее, то на лице угадывалась маска презрения, даже морщинки возле носа словно вросли в кожу.

Как только карета остановилась на подъездной аллее, один из лакеев открыл дверцу и пододвинул к ней подставку из четырех ступенек.

Мы вышли, опираясь на руку мужчины, затем сделали реверансы. Матушка принялась сыпать любезностями. Герцог обвел нас настороженным взглядом, словно размышлял над чем-то. Он смотрел то на меня, то на Майю, то на Арию.

И тут я догадалась: он не знает, кто из нас его будущая жена!

– Ваша светлость, позвольте представить: Марита Хорвин, ваша невеста. – Сделав шаг вперед, я аккуратно подтолкнула Софи к герцогу.

Мне хотелось всего лишь начать наше знакомство с безобидной шутки. После которой матушка испуганно ахнула, а Майя и Ария стали в ужасе переводить взгляды с меня на моего будущего мужа. Софи смущенно теребила тесьму на поясе своего платьица, а герцог… на его лице не дрогнул ни одни мускул.

Сделав вид, что ничего не заметил, он холодно сказал:

– Полагаю, невеста все же вы. Прошу, входите. Арнольд проводит вас в ваши покои. Прошу, не отказывайте себе ни в чем, служанки исполнят любую вашу просьбу. Венчание пройдет в шесть вечера в храме, который находится на территории замка. Возьму на себя смелость попросить вас не опаздывать.

С этими словами граф развернулся и со статью царского льва скрылся в своем замке.

Моя свадьба оказалась вовсе не такой, какой описывали ее мама, гувернантка и любовные романы.

Из нас пятерых переодеваться не нужно было лишь Софи, а на сборы отводилось всего три часа.

Ричард Бёме не обманул: служанки действительно были готовы исполнить любую нашу просьбу. Правда, когда я попросила веревку и мыло, они почему-то сделали вид, что ничего не услышали.

Меня превратили в невесту за каких-то три адских часа. Матушка была уверена, что на подготовку отведут как минимум в два раза больше времени. Но герцог оказался неумолим. В итоге на меня нацепили белое свадебное платье. Насильно заставили съесть две ножки курицы, которые держала служанка, чтобы я не запачкалась, и одно пирожное, чтобы за столом я ела совсем чуть-чуть, как образцовая леди.

Служанки бегали туда-сюда, сестры одновременно ныли и рассуждали о моей свадьбе, матушка пила капли от сердца и кричала на всех подряд.

А я отстраненно наблюдала за тем, как из моих длинных волос пытаются соорудить соответствующую прическу, на которую без проблем закрепится фата, и раздумывала, как сбегать из замка на гонки. Во-первых, придется придумать подходящую причину на тот случай, если меня все же поймают. Во-вторых, убедить герцога выдавать мне деньги на несуществующие расходы.

Через три часа на меня торжественно нацепили фату и повели под руки, помогая спуститься на первый этаж.

У входа уже стоял герцог, напоминая мне своим видом об ужасной традиции: до храма жених с невестой едут в одной карете.

Надо сказать, произошла небольшая задержка, потому что платье у невесты оказалось слишком пышным и в дверцу не входило.

Общими усилиями меня все же разместили на бархатном сиденье. Герцог сел напротив, причем, оглядев его с ног до головы, я вдруг поняла, что он остался в том же фраке, в котором выходил нас встречать. А чем он занимался все это время?!

Внезапно на меня повеяло легким духом алкоголя.

Лицо у мужчины было таким мрачным, что мне даже показалось, будто оно потемнело, особенно под глазами.

Из-за напряжения, царившего в карете, я принялась нервно ерзать, но в этом мешке, ошибочно названном платьем, делать это оказалось непросто. А когда я волнуюсь, мне надо чем-то себя занять, иначе могу начать грызть ногти или разреветься.

– Прошу прощения за мои необдуманные действия при нашей первой встрече, ваша светлость, – выдохнула я, чем заставила этого каменного идола хотя бы оторваться от созерцания вида за окном.

Мужчина в упор посмотрел на меня… и кивнул. Все.

– Это была просто шутка, – пробормотала я.

– Я это понял, леди Хорвин, – сказал он мне.

Герцог снова погрузился в себя и повернул голову в сторону.

А я нервно теребила изящные кружева платья. Ох, мама меня уже давно по рукам ударила бы.

– А какое зерно вы выращиваете? – чтобы не молчать, спросила я. И поспешно добавила: – Ваша светлость.

Мысленно обругала себя. Манеры! Не забывать про манеры!

– Простите? – Герцог вновь оторвался от окна. На секунду мне даже показалось, будто с его кожи сошла эта ужасающая темнота.

– Когда мы проезжали поля, я заметила, что вы выращиваете зерно. Простите мне мое любопытство.

– Да, вы излишне любопытны, – холодно бросил он мне и вновь уставился в окно.

В этот момент я поняла, что мой брак по расчету совсем не из тех, где двое становятся если не полноценной семьей, то хотя бы друзьями.

Не удержавшись, обреченно прикрыла глаза.

Осознав это, я впала в отчаяние, попыталась представить себе нашу дальнейшую жизнь бок о бок… и не смогла. В том, что на сборы нам отвели намного меньше времени, чем полагалось, не предоставив хотя бы дня, чтобы освоиться на новом месте, угадывалось стремление герцога разделаться с этим событием как можно быстрее. Так он пытался вскрыть нарыв на коже: болезненно, зато эффективно.

Кроме того, прямо перед бракосочетанием он выпил.

Да, конечно, я тоже не хотела выходить замуж за незнакомого человека. Но если я просто не хотела, то он всем своим нутром сопротивлялся этому. Он не желал со мной разговаривать, смотреть на меня, я была ему не то чтобы неинтересна… Я была ему не нужна.

Под гнетом этих мыслей, сливающихся в комок страха и безнадежности, я выпала из реальности. Конечно, я видела, как мне помогли выбраться из кареты, как мы под руку с герцогом прошли в храм. Помню, как удивилась, поскольку ожидала увидеть тьму приглашенных гостей, но вместо них заметила всего лишь нескольких человек, в нетерпении ожидающих нас на лавочках перед алтарем.

Но я так и не осознала до конца, к какой бездне приближаюсь с каждым шагом.

Так как отца у меня не было, а дядя не смог присутствовать на свадьбе, к алтарю меня вел жених.

Мы остановились перед священником, который поспешно принялся зачитывать венчальную молитву.

Все это время я наблюдала за своим будущим мужем. Тот сначала смотрел на пол, затем глянул на меня, но почти сразу отвел взгляд. Он посмотрел на витражные окна, и на секунду в его глазах промелькнуло искреннее желание сбежать отсюда как можно дальше.

Настало время приносить клятвы.

Ко мне священник обратился первой.

– Клянусь быть своему мужу верным советчиком и твердой опорой во всех жизненных неурядицах, – медленно начала говорить я. – Клянусь поддерживать его во всех начинаниях. Клянусь оставаться рядом и в хорошие, и в плохие дни. Клянусь доверять, ценить, уважать и беречь, делиться надеждами, мыслями и мечтами, если он того захочет. Клянусь делать каждый его день ярче предыдущего.

Мои клятвы были выверены до каждой буковки, потому что я очень боялась поклясться перед Богом в том, чего выполнить не смогу.

Герцог тоже не спешил раздавать серьезные священные обещания незнакомке.

– Клянусь давать тебе все самое лучшее, что есть у меня. Клянусь сопровождать тебя по жизни, заботясь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Клянусь уважать тебя как личность и принимать все твои интересы, которые могут быть отличны от моих собственных. Клянусь заботиться о тебе, как о самом себе, – с таким же каменным лицом проговорил Ричард Бёме.

После этого мы выпили священного вина и обменялись кольцами.

Удивительно, но никто из нас в клятвах так и не обмолвился о верности.

Со стороны семьи Бёме собралось не так много родственников. Мать Ричарда – Элен Бёме, статная элегантная леди с проседью в темных волосах и ужасно колючим взглядом. Она явно не жаловала вычурность и на свадьбу сына надела темно-зеленое платье и большую шляпку без лишних украшений, которыми так любят обвешивать себя дамы высшего света.

Присутствовала здесь и младшая сестра Ричарда Герда, приехавшая вместе со своим мужем графом Эсбьерном. Невысокая брюнетка с узнаваемыми чертами лица, напоминающими черты моего мужа, уже в положении. Честно говоря, смотреть на ее округлившийся животик было немного неловко.

Она также не любила вычурность и предпочла серебристый цвет, не разбавленный никакими посторонними цветами и предметами вроде брошек. Только на шее у нее сияло бриллиантовое колье.

Приехали еще два барона из соседних земель, представленные как друзья Ричарда. Один из них привез жену и трех дочерей, другой только двух сыновей, которым Майя и Ария постоянно строили глазки.

Стол накрыли в самом замке. Он был пышно сервирован, а среди изысканных блюд попадались даже такие, каких я никогда в жизни не пробовала. В наших краях подобного просто не готовят.

Я не ела. То ли из-за того, что перед венчанием меня успели накормить, то ли из-за кома в горле, возникшего ровно в тот момент, когда нас с герцогом посадили на соседние стулья во главе стола.

Отчужденность и скрытая неприязнь к моей персоне у мужчины так и не прошли.

– Леди Хорвин, удовлетворите мое любопытство: куда же запропастился граф Редгал?

Я удивленно посмотрела на Элен, но мать Ричарда обращалась не ко мне, ведь я уже считалась герцогиней Бёме.

– Ох, наш дядюшка решил как раз накануне свадьбы появиться при дворе! – тут же поддержала разговор матушка. – Заодно и всю свою семью прихватил.

– Вам несказанно повезло, что брат вашего покойного мужа так уважает короля. Боюсь, что мой сын появится в столице только в случае войны, – рассмеялась мать Ричарда.

После этого разговор свернул в сторону столицы, дворца, дворцовых интриг, фавориток короля, моды и того, как важно в наш неспокойный век владеть информацией. Потом Ричарда укорили в излишней отгороженности от мира и посоветовали водить свою жену на балы и задаривать подарками.

Моя мама тут же подхватила эту тему, и женщины, а заодно и все собравшиеся девушки, стали обсуждать, какие аксессуары особенно красят истинную герцогиню.

Я покосилась на своего мужа, за все это время не проронившего ни слова. Надо сказать… он нашел себе поистине интересное занятие: перекатывал горошины с одной стороны тарелки на другую. И взгляд у него при этом был до того уставший, что я ему искренне посочувствовала.

Наклонившись к герцогу, тихо спросила:

– Ваша светлость, не хотите исполнить свой супружеский долг?

Вилка в руках супруга дрогнула, и горошина выкатилась за пределы каемки.

– Что, простите? – Мужчина удивленно посмотрел на меня.

– Вы только и ждете, когда же этот вечер кончится. – Я красноречиво указала на горошину. – А мне в корсете невероятно тяжело дышать. Вы можете спасти меня, а я могу спасти вас.

Мужчина настороженно начал вглядываться в мое лицо, словно силился что-то понять. Затем тихо сказал:

– Простите, я не всегда могу разобрать, когда вы шутите.

– Сейчас я не шучу, ваша светлость. Спасите меня.

Герцог отвернулся, помолчал, понаблюдал за царившим в комнате балаганом и в какой-то момент властно прервал разговоры:

– Приносим свои глубочайшие извинения всем, кто почтил нас сегодня своим присутствием, но нам с супругой пора на покой.

Удивительно, но именно наши мамы поддержали нас активнее всего. По правилам приличия Актории хозяин дома должен был дождаться девяти вечера, после этого проследить, чтобы гости ни в чем не нуждались, и только после этого отправляться в опочивальню.

Но родители, кажется, увидели в происходящем какой-то хороший знак, и потому отпустили нас без лишних укоров.

Герцог помог мне подняться по лестнице, терпеливо дожидаясь, пока я преодолею расстояние, передвигалась мелкими шажочками (кто виноват, что мне выдали такое платье?!). Затем в полнейшем молчании мы приблизились к… чьей-то двери.

– Это ваша спальня, – сказал супруг и пропустил меня внутрь.

Я нерешительно разглядывала свою новую комнату и вдруг заметила, как мужчина вытащил из кармана маленький ключик.

– А вот эта дверь ведет в смежные покои.

Ричард подошел к углу спальни, до которого не достигал свет свечей, из-за чего разглядеть что-то на стене было невозможно. Повернул ключ в замочной скважине и… скрылся в темноте.

Я недоуменно заглянула в проход и скорее услышала, чем увидела, как закрылась дверь, ведущая в его покои. Что это значит?! Он ушел?!

Может, он меня оставил, чтобы я переоделась? Но я не смогу снять это платье без помощи камеристки! Вдруг он ее предварительно вызвал, чтобы самому не возиться?

Я присела на краешек огромной кровати и решила ждать. Прошло минут пять, затем десять, но никто ко мне так и не зашел. Я могла бы вызвать служанку, но делать этого решительно не собиралась, потому что была очень-очень зла и расстроена одновременно.

К этому моменту меня готовили и мама, и Симона, и любовные романы, которые приходилось от всех прятать. И что в итоге? Мой супруг просто сбежал!

Не так должна была начаться моя семейная жизнь! Мы же муж и жена!

Я вскочила на ноги и быстрыми маленькими шагами зашла в темный проход. Просеменила по деревянному полу и налетела на закрытую дверь. Мало того что он сбежал, так еще и заперся! Да уж, поступок настоящего мужчины. Оставил за собой всю полноту власти. Захочет – зайдет ко мне, не захочет меня видеть – спокойно закроется у себя.

Зло фыркнув, выскочила в коридор, едва не запуталась в длинном подоле платья, подошла к главной двери его спальни и яростно постучала. Мне очень хотелось ворваться туда и что-нибудь крикнуть, но я прекрасно понимала, что передо мной предстанет не какой-нибудь Рогатый Дог, а герцог.

Который почему-то не хочет открывать.

Но я была очень настойчива.

В конце концов, когда стук уже начал гипнотизировать и меня стало клонить в сон, дверь открылась. На пороге стоял недовольный Ричард в ночной камизе, доходящей до колен.

Я решительно прошла в покои, не позволив его сиятельству отослать меня прочь.

Услышала, как за мной закрыли дверь. Повернулась к нахмурившемуся герцогу.

– Вы, видимо, запамятовали, зачем мы с вами поднялись в мою спальню, ваша светлость, – сделав вид, что не поняла причин его отсутствия, милым голосом сказала я.

– Леди Хорвин, – начал было мужчина, но запнулся и исправился: – Прошу прощения. Герцогиня Бёме, вы вольны вернуться в свою спальню и насладиться сном.

Вот как.

– Ваша светлость, я ваша жена. И без вашей помощи мне это платье сегодня не снять.

Повернулась к нему спиной. Ждать, пока мужчина все-таки приблизится ко мне, пришлось вечность. Так мне показалось в тот момент. И хотя внешне я пыталась проявить спокойствие и уверенность, внутри этого не ощущала совсем. Мне стало страшно. Это был постыдный страх.

Говорить, что ты все знаешь, очень легко. Беда в том, что по рассказам представлять нашу совместную ночь – одно, а почувствовать на деле чужие пальцы на своей спине – совсем другое. Когда герцог расстегнул первую пуговицу на лифе, я не удержалась и вздрогнула. А потом как-то смущенно сжалась.

– Похоже, мне нужно объяснить вам, что последует дальше.

В памяти тут же всплыл наш разговор с Симоной. Она почему-то была уверена – мой муж должен знать, что делать.

Это как-то неприятно ударило по самолюбию, но я приказала себе оставаться бесстрастной. Не время думать о других женщинах.

– Я знаю, что будет дальше. Матушка рассказала мне, – добавила поспешно. Мои предыдущие слова он мог понять неоднозначно.

В отличие от некоторых я все восемнадцать лет помнила, что выйду замуж, и не позволяла себе даже глядеть в сторону других мужчин.

Так, Марита, откуда эта злость?

Сосредоточившись на действиях герцога, приказала себе успокоиться. Мужские пальцы расстегнули дорожку из пуговиц на спине, я же сделала это на груди. Лиф платья упал на пол. Герцог терпеливо начал развязывать шнуровку корсета.

– У вас красивые волосы. – Казалось, он сказал это, лишь бы заполнить неловкую паузу, возникшую во время долгого раздевания.

– Спасибо. – Я смущенно улыбнулась.

– Вы владеете ледяной стихией? – тихо шепнул он, и его теплое дыхание коснулось моего плеча.

Кожа моментально покрылась мурашками, а я, сама того не ожидая, немного задрожала, словно на меня подул леденящий ветер.

Как-то все не так. Где же… где нежность? Где то самое притяжение, которое чувствуют мужчина и женщина, обнажаясь друг перед другом?

– Да, ваша светлость.

– Пожалуйста, не дрожите так, – недовольно попросил он.

– Простите, – пролепетала я и сделала глубокий вдох.

Симона предупреждала, что мне может не понравиться, но строго-настрого запретила показывать это будущему мужу.

– Прошу вас, успокойтесь, я начинаю чувствовать себя зверем.

Похоже, мои попытки не увенчались успехом.

– Вы не зверь, – покачала я головой.

– Мы должны справиться с этим, вы же понимаете? – Кажется, герцог отступил назад, после чего глухо сказал: – Не обязательно делать это сегодня. Мы можем сделать это, когда вы будете готовы.

– Нет! – выдохнула я и решительно повернулась к нему. Взглянула прямо в глаза. – Нет. Я ваша жена, а вы мой муж, поэтому мы поступим так, как молодожены поступают после свадьбы.

Смелыми движениями избавилась от корсета, а затем, не раздумывая, сняла сначала верхнюю юбку, затем нижнюю. Теперь на мне была лишь прозрачная сорочка, которую мы со служанкой надели на меня тогда, когда матушка вышла в коридор, и белые чулки, подвязанные белыми лентами.

Я выпрямилась и храбро посмотрела на своего мужа.

А он все это время не отводил от меня глаз.

И хотя за окном уже наступили сумерки, небо потемнело, а луна еще не появилась, предоставив нам возможность зажечь свечи перед наступлением ночи, свечей в этой комнате не оказалось. Был лишь тусклый свет, льющийся из окна.

Наверное, я казалась герцогу тенью, но вот его лицо открылось моему взору во всей красе.

Его взгляд скользнул по моей шее, задержался на груди, спустился к талии, ниже, ниже, к ногам… герцог изучал свою новоиспеченную жену. Судя по всему, увиденное ему понравилось. Когда мужчина вновь посмотрел в мои глаза, я едва смогла распознать в этом человеке знакомые черты. Теперь не оставалось сомнений: его лицо действительно потемнело, но не так, как это было в карете. Темнота словно говорила о медленной потере контроля над собой. Щеки впали, под глазами появились темные круги, губы плотно сжались, а глаза… почернели. И вовсе не из-за расширившихся зрачков. Они действительно стали черными.

Наверное, это были лучшие десять секунд, которые мне довелось пережить за день. Я почувствовала себя желанной, мне захотелось, чтобы мужчина приблизился ко мне, коснулся меня.

Но затем в герцоге произошла странная перемена.

Он почему-то вновь оглядел мою фигуру с ног до головы, и его лицо исказила гримаса ярости. От меня не укрылось, как резко он сжал кулаки, а затем и вовсе сделал шаг назад.

– Марита, скажите, у вас уже был опыт любовных отношений? – холодно спросил герцог.

– Что? – Я моргнула, пытаясь сориентироваться в перемене его настроения.

– У вас были любовники? – в лоб спросил он.

Я пошатнулась и задохнулась от возмущения:

– Да как вы…

– Не надо. – Одним властным движением руки он перекрыл рвущийся наружу поток злости. – Вы не обязаны оправдываться. Я понимаю, брак по расчету нас обоих ни к чему не принуждает. Не стану лезть в вашу личную жизнь, но и вас прошу не касаться моей.

С этими словами он развернулся, подошел к двери, ведущей в смежную спальню, и открыл ее. Для меня.

– Возвращайтесь к себе, герцогиня Бёме. Завтра утром я хочу еще раз обсудить условия брака с вашей матушкой. Надеюсь, вы будете присутствовать. Спокойной ночи.

Я не могла поверить своим ушам.

Меня словно окатили ведром помоев. Схватив лежащие на полу вещи и неловко прикрыв ими наготу, которую обеспечивала прозрачная сорочка, я быстро прошмыгнула мимо застывшего герцога.

Все мамы думают, что их дети ничего не понимают в любви.

Это совсем не так.

Прочитав приличное количество любовных романов, я знала, что, если ты встречаешь своего суженного, между вами пролетает искра, которая заставляет сердце биться чаще, ладони потеть, а мысли постоянно возвращаться к возлюбленному.

Между нами с герцогом Бёме искры не было.

В Актории маги – нередкое явление. Королевство находилось на материке Грисконь, что располагался на севере и считался частью развивающегося мира. На южных материках дела обстояли совсем иначе.

Насколько я могла узнать из книг, рабство там сохранялось до сих пор. И к магам было совсем другое отношение. Их боялись, уважали, покупали услуги. В пустыне за мой дар создавать ледяные глыбы кочевники могли отдать все что угодно.

В Актории маги жили и работали наряду с обычными людьми. Их не боялись, не уважали сильнее, чем они того заслуживали, и в рабочей среде за услуги платили немногим больше, чем обычным людям.

Среди аристократов магический дар считался неким бонусом, прилагавшимся к самому человеку, его титулу и деньгам. Для магов нанимали учителей, обучающих контролировать свою силу и использовать ее в благих целях.

Пока известно о четырех стихиях: огонь, воздух, лед и тьма. Многие священники считают, что мир только движется к постижению магии, а некоторые, наоборот, говорят, что мир ее утрачивает. Издавна считалось, что существуют основные стихии, которые поддерживают равновесие, но среди магов не встречалось даров земли и воды в естественном состоянии. Их словно бы заменили лед и тьма.

Тьма, наверное, самая непознанная стихия из всех. Это огонь и воздух, собранные воедино. Тьма может обжигать, а может пронестись мимо тебя стремительным ветром – все зависит от желаний хозяина.

Говорят, опутав носителей дара буквально с ног до головы, она проникает в их сознание и выуживает все страхи, желания, сомнения, чтобы свести с ума. Не знаю, правда ли это. До Тима Донга мне не приходилось встречать магов тьмы.

Правда, так было до вчерашнего дня.

Каждая стихия накладывает внешний отпечаток на своего владельца. У меня, например, светло-голубые волосы – намек на то, что я владею льдом. Огненные маги все как один рыжие. Маги воздуха – пепельные блондины. А у магов тьмы черные волосы.

Возможно, именно поэтому я не сразу распознала в герцоге эту стихию – слишком уж обычные у человека внешние данные. Если бы не потемневшие глаза и тени на лице, я бы, может быть, еще долго не смогла догадаться, что происходит.

Утром мне помогала одеться камеристка. Я выбрала нежное лиловое платье, которое приятно сочеталось с цветом волос, не такое пышное, как свадебное, с небольшим вырезом и длинными рукавами с манжетами. Прическу решила не делать, попросила только заколоть на затылке непослушные пряди.

Не успела сделать и шага из комнаты, как ко мне ворвалась матушка в компании Элен Бёме и двух гувернанток. Свидетели удостоверились, что на простыне осталась кровь.

– Все хорошо, моя дорогая? – внезапно обратилась ко мне мать Ричарда.

– Да, спасибо за беспокойство, леди Бёме. – Я вежливо склонила голову.

– Надеюсь, не за горами тот день, когда вы порадуете нас наследниками.

– Ну, за этим дело не станет, правда же? – расхохоталась моя мама и заставила меня покраснеть. – Как эти голубки вчера убежали от нас, а?

Элен Бёме – мать Ричарда – веселья моей матушки не разделила. Она как-то странно на меня посмотрела и опять нацепила на себя ту маску холодной неприступной женщины, которую я наблюдала вчера за праздничным столом.

– Пройдемте завтракать, – предложила она.

Мы спустились в столовую как раз вовремя. Герцог Бёме уже ждал нас, занимая свободные минуты чтением утренней газеты. Заметив входящих дам, он галантно поднялся, дождался, пока все рассядутся.

Мне пришлось сесть рядом с мужчиной.

Он придержал для меня стул и, пока я садилась, внимательно смотрел на мою руку. Да, к сожалению, узкий рукав платья обтягивал не только кожу, но и повязку, которой пришлось перебинтовать неглубокую ранку. Издалека это походило на складку, но герцог, кажется, догадался, в чем дело. Не могла же я порезать ладонь – тогда было бы слишком очевидно, откуда взялась кровь на простыне.

– Надеюсь, леди всем довольны? – учтиво спросил Ричард, когда мы сели.

За столом на этот раз сидели только я, муж, моя мама, его мама и его сестра.

– Не переживай, дорогой, мы привыкли ночевать в твоем мрачном замке, – улыбнулась Герда.

Мрачном? Да не такой уж он и мрачный… по сравнению с хозяином.

– Надеюсь, Роланд о тебе заботится, – сухо произнес герцог, и я так и не смогла разобрать, тревога это или обычная учтивость. – Не хотелось бы, чтобы ты потеряла ребенка из-за недосмотра твоего недальновидного графа.

– Речь обо мне? – в столовую вошел муж Герды, широкой важной походкой приблизился к своей жене, поцеловал ее в лоб и сел рядом.

Его нежный жест вызвал у меня грустный вздох.

К столу подали первые блюда: омлет, фрукты и хлеб.

– Речь о вас, граф Эсбьерн, – прямо сказал Ричард. – Хочу высказать надежду, что вы не убьете мою сестру.