Текст книги "Охотник за нечистью и Похититель душ"

Глава 11. Тиша

– Господин наместник! – тоненький детский голосок заставил Милдрена Хоупа замедлить шаг и оглядеться. Неподалёку от него около стены стояла девчонка – маленькая, тоненькая, неприметная, косички торчат, однако взгляд требовательный и не по-детски серьёзный.

– Чего тебе? – буркнул он.

– Поговорить, – девчонка, кажется, совсем не боялась. Наместник нахмурился:

– Не отнимай моё время, девочка. Иди домой.

– У меня есть новости для вашего гостя, господин. Ему будет интересно.

Милдрен шагнул к ней, навис тёмной тенью:

– Это что, шутка такая? Родители не учили тебя, что нехорошо отрывать важных господ от дел?

– Я знаю, кто укрывал Венельда.

– Какого ещё Ве…

Девчонка посмотрела ему прямо в глаза, и он вдруг понял – какого, сгреб её за плечо, ощутил под пальцами тоненькие цыплячьи косточки:

– А ну-ка, пойдём со мной!

Девчонка пошла.

Каменный дом наместника был, пожалуй, одним из лучших в Талсбурге. А как же иначе? Милдрен Хоуп заправлял здесь всем, следил за порядком, собирал налог. Он, да ещё судья Гилберт Бракс, священнослужитель отец Норберт, начальник городской стражи Томур Райс и парочка зажиточных купцов собственной волей решали судьбы всех жителей Талсбурга… Господин Кейран гостил сейчас у наместника, ждал новостей о Венельде. С ним-то Тиша и собиралась поговорить.

– Ну смотри у меня, ежели глупость какую ляпнешь да перед гостем меня опозоришь, я тебя!.. – пригрозил наместник, проводя её через чистый просторный двор. Тиша не ответила – а чего ему отвечать? Он к этому делу непричастен, да и вообще человек незначительный, мелкий. Хозяину нет от него никакого прока, значит, незачем и слова на него тратить.

Милдрен раздраженно дёрнул зазевавшуюся девчонку за плечо:

– Слышишь ли?

Тиша подняла внезапно потемневшие глаза, и наместника мороз по коже продрал, столь жутким был этот взгляд. Девчонка улыбнулась, словно отпуская его. Покачнувшись, он вслепую нащупал ручку, открыл тяжелую дубовую дверь, ведущую в дом. Откуда-то издалека тут же выглянула пышнотелая приятная женщина, улыбнулась при виде мужа:

– Милдрен! А у меня как раз пироги поспели. Ой, а с кем это ты? – всплеснула она руками и торопливо пошла им навстречу, мягко ступая по тканым цветным половикам и вытирая руки расшитым фартуком.

Наместник отмахнулся:

– Не до тебя, Эми! Где Кейран?

Лицо женщины стало обеспокоенным:

– Случилось чего?

– Странные дела творятся в Талсбурге, Эми, ох, странные…

Не отводя от мужа встревоженных глаз, Эмилия машинально погладила девочку по голове и кивнула куда-то в ту же сторону, откуда пришла сама:

– У себя он. Не в духе сегодня опять…

Милдрен насупился, сгорбил плечи. Честно признаться, высокопоставленный гость порядком ему надоел. Надменный, мрачный, всем вокруг недовольный, Кейран просто извел хозяина дома бесконечными придирками… А тут ещё эта девчонка! Он сердито взглянул на Тишу:

– Может, со мною поговоришь сперва?

Она мотнула головой, косички смешно подскочили. Эмилия смотрела во все глаза. Сообразив, что они все трое глупо топчутся у порога, наместник свирепо свёл кустистые брови и раздражённо махнул рукой – сделал приглашающий жест. Эмилия засуетилась, приобняла за плечи девочку, пришедшую с её мужем, повела в сторону кухни. Милдрен тяжело шагнул следом – гостя следовало предупредить.

Почти перед входом на кухню просторный коридор разветвлялся в две стороны: налево хозяйская половина, направо гостевые комнаты, палата собраний городского совета и большая трапезная. Наместнику нравилось работать, не выходя из дома. В правой половине даже имелся отдельный вход – чтобы не проводить чужих общим коридором. Милдрен не любил людей. Бедняжке Эмилии, доброй и общительной от природы, в конце концов пришлось с этим смириться. Деток им боги не дали, так что жили они вдвоём: Милдрен занимался делами города, Эмилия хлопотала по дому. Такая жизнь поначалу казалась ей скучной, после она привыкла, а с тех пор, как у них поселился Кейран, и вовсе начала ценить прошлые размеренность и спокойствие.

Проведя девочку на кухню, Эмилия с улыбкой указала ей на табурет, покрытый мягкой вязаной накидкой. Тиша присела.

– Пирожок хочешь? С молоком? У меня хорошие пирожки получаются, вкусные.

Девочка покачала головой – у нее была цель, и рассиживаться она не собиралась. Женщина вздохнула, присела напротив, сложила на столе уютные полные руки. Девчонка как девчонка. Косички смешные, одёжка чистенькая. Какие у нее, малявочки, могут быть дела с этим Кейраном?

– Доченька, – позвала она ласково, – ты скажи, может, беда у тебя какая? Ежели я или господин наместник помочь сможем, тогда и гостя нашего беспокоить незачем. У него тут свои дела, – она оглянулась на дверь. – Да и сердитый он, ух!

– Я не боюсь, и помощь мне не нужна.

– Вот как? Что же тебя сюда привело? Ты чья такая? – Эмилия уже слышала тяжелую поступь мужа, возвращающегося с правой половины дома, и торопилась хоть что-нибудь разузнать, чтобы ему помочь.

– Герты Лавéнии дочь, – ответила Тиша.

Эмилия вздрогнула. Герту она знала плохо, а вот Гелерта, отца девочки, помнила. Как ни странно, Гелерт был вхож в их дом, и Милдрен его как будто побаивался: по крайней мере, когда тот умер – покончил с собой, наместник Талсбрука, кажется, вздохнул с облегчением. Женщина и по сей день не знала, какие дела их связывали, но то, что сегодня к ним пришла дочь Гелерта, хорошего точно не предвещало…

– Это твоя сестра пропала недавно, так ведь, детка?

Тиша не ответила – на пороге появился Милдрен. Окинув девочку кислым взглядом, он дёрнул подбородком – идём, мол. Та поднялась, шагнула к нему. Хозяин дома посторонился, пропуская её вперёд, и вышел следом, оставив жену в недоумении и тревоге.

Их не было довольно долго. Эмилия успела допечь пирожки, несколько раз протереть вышитым полотенцем совершенно чистый стол, попереставлять пузатые миски в шкафчике, снять и вновь нацепить фартук, будто она и не ждёт вовсе, не прислушивается до звона в ушах – занимается своими делами, как и положено доброй хозяйке.

Когда, наконец, в коридоре вновь раздались шаги Милдрена, Эмилия застыла, но на кухню муж не пошёл. Она услышала, как он сердитым голосом окликает работника и отправляет его к Томуру Райсу. Да что же случилось такого, что и начальника городской стражи подключили к делу?!

Устав волноваться и строить догадки, Эмилия выглянула из кухни. Милдрен стоял в коридоре, и на лице у него было растерянное выражение. Увидев жену, он торопливо шагнул к ней, взял за локоть, завёл обратно, зашептал:

– Не высовывайся, Эми! Видят боги, творится что-то странное… Знаешь, что рассказала Кейрану эта девчонка?

Эмилия вопросительно подняла брови, взяла мужа за руку. Милдрен понизил голос до еле слышного шепота:

– Она сказала, будто её мать укрывала Венельда – того самого охотника за нечистью, из-за которого Кейран тут и торчит. Укрывала, кормила, поила, раны перевязывала – и никому его не выдала, несмотря на строжайший указ! А поначалу Гурт его прятал у себя в таверне. Представляешь?!

Эмилия зажала ладонью округлившийся рот:

– Выдала мать?..

Милдрен кивнул:

– И мать, и хозяина таверны, и подружку свою, Пенни, гуртову дочку. Говорит, Герта этого Венельда наняла старшенькую её сыскать, ту, что пропала недавно. Коня ему даже дала, припасы в дорогу… За ними сейчас стражу отправят, Кейран повелел. Так что будь здесь и никуда не высовывайся, поняла?

Женщина испуганно кивнула. Торопливо поцеловав её в лоб, муж двинул по коридору в комнату гостя. Вот-вот должен прибыть Томур со стражей, нужно за всем проследить.

Оставшись одна, Эмилия Хоуп принялась мерить шагами кухню. Что же это такое делается? Чтобы дочь выдала мать, зная, что за подобное ту и казнить могут, – где это видано? А дочка владельца таверны? Она же совсем ребёнок! Их сейчас схватят, будут допрашивать, может быть, даже пытать… Нет, этого нельзя допустить! Внезапно приняв решение, Эмилия успокоилась и взяла себя в руки. Нужно предупредить их – Герту, по крайней мере, потому что таверна стоит на отшибе, туда не поспеть раньше стражников…

Стремительно пройдя по коридору, хозяйка дома свернула на левую половину и, заглянув в комнату для слуг, обнаружила там Лайну. Именно её она всегда отправляла в город за покупками или с каким-нибудь поручением. Лайна была расторопна, услужлива, неболтлива – как раз то, что нужно. Хозяйка вошла, плотно прикрыла дверь.

Через некоторое время Лайна с корзинкой в руках заглянула на кухню, а затем торопливо прошмыгнула к выходу. Ни въезжающий во двор Томур Райс, ни его люди не обратили на нее никакого внимания – равно как и хозяин дома, вышедший к ним навстречу.

Оказавшись на улице, Лайна юркнула в ближайший проулок и пошла кратчайшим путём. Дом госпожи Лавении находился по ту сторону центральной площади, на Ремесленной улице. Путь неблизкий, а потому девушка спешила. Хозяйка ясно сказала – как можно скорее. Миновав площадь, Лайна перешла на бег. Госпожа Эмилия не зря доверяла ей – Лайна выросла в доме наместника, а ведь могла бы стать нищей бродяжкой. Ее родители погибли, когда девочке едва исполнилось шесть – сгорели в собственной бедной хижине. Лайны тогда не было дома. Родственников у девочки не осталось, и тогда Эмилия Хоуп, несмотря на ворчание и недовольство супруга, взяла её к себе. Девочка выполняла мелкие поручения по дому, была сыта, одета, обута – как тут не вырасти благодарной?

Нервно оглядевшись по сторонам, Лайна перебежала дорогу и устремилась к крайнему дому, добротному и красивому. Она никогда не задумывалась, чем занимался господин Гелерт, но до него Герта жила совсем по-другому. Дом у нее и прежде был большой, но не слишком хороший, забор покосился, надворные постройки требовали ремонта, а что она могла одна? Гелерт всё починил, укрепил, надстроил, взял в свои руки хозяйство, а вскоре они и работников начали нанимать, а соседи стали добавлять перед именем хозяйки или хозяина этого дома уважительное обращение…

Задохнувшись от бега, девушка остановилась, прижала руку к груди. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание сбивалось. Надо спешить! Стража может появиться в любое мгновение.

Превозмогая себя, Лайна добралась-таки до нужного дома, толкнула ворота, проскользнула во двор и – слава богам! – тут же увидела саму хозяйку. Та разговаривала с какой-то девчонкой.

– Госпожа Лавения! – бросилась к ней девушка. Герта обернулась, темные брови её поползли вверх. – Могу я переговорить с вами – с глазу на глаз?

– Что-то случилось, милая? – Герта погладила девочку по голове. – Ступай в дом, Пенни. Я сейчас подойду.

– Пенни? Дочь… Гурта Сноутона, да? Пусть остаётся! Моя госпожа… отправила меня предупредить… Господин Кейран послал за вами стражу: за вами, господином Сноутоном и Пенни…

Герта всплеснула руками. Глаза девчонки расширились от страха, рот округлился:

– Но что мы сделали? Я просто пришла проведать Тишу…

– Тихо, дитя, – обняла её Герта. – Нужно предупредить твоего отца.

– Нет, – воскликнула Лайна. – Вы не успеете! Стражники вот-вот появятся, нужно бежать!

Словно подтверждая её слова, с улицы донёсся топот копыт. Пенни застыла. Герта бросилась к ней, ухватила за плечи, развернула, толкнула:

– На сеновал, быстро! И чтоб ни звука! – спотыкаясь, та побежала было, оглянулась, остановилась. Герта властно махнула рукой, и девочка всё же скрылась за дощатой дверью сеновала.

Лошади были уже у ворот. Ухватив оторопевшую Лайну за локоть, госпожа Лавения потащила её за собой. Так и не отдышавшаяся девушка спотыкалась не хуже Пенни, однако бежала, понимая, что лишь это может её спасти. Забежав за угол дома, Герта прижалась к стене. Что же делать? Куда бежать? Лайна сунула ей в руки корзинку:

– Вот. Хозяйка передала. Там пирожки – на первое время. Вам бы только выбраться со двора… Тиша сказала, вы прятали у себя охотника…

Герта качнулась, как от удара:

– Тиша?!

Лайна умоляюще протянула к ней руки:

– Бегите, прошу вас! Скорей же!

– А ты?

Девушка пожала плечами:

– А чего мне? Сделаю вид, будто делом занята: кто там работников в лицо-то помнит? Вон хоть, гусей загоню, – улыбнулась она. Герта кивнула, сжала ей руку:

– Спасибо, девочка! И тебе, и хозяйке твоей спасибо!

Лайна кивнула. Всадники были уже во дворе, один из работников Герты отвечал на их расспросы: ушла, мол, хозяйка, а куда, неведомо, докладывает она, что ли? Да нету её, господин, вон, сами глядите, коли охота…

Судя по звукам, кто-то из всадников спешился, бросил поводья слуге. Хлопнула входная дверь. Оглядевшись, Герта прижала к груди корзинку и перебежала от стены дома к выходу в огород. Маленькая калитка отворилась бесшумно, и женщина юркнула под защиту смородиновых кустов. Лайна меж тем выпустила гусей и теперь деловито загоняла их обратно. Стражник, решивший объехать дом, как раз и застал эту картину.

– Эй, ты! – окликнул он Лайну.

– Аюшки? – отозвалась та, не оборачиваясь. Гуси шипели и хлопали крыльями, ясно же, что не до него ей!

– Хозяйка твоя где?

– Да вышла вроде. Я не видала… Ах ты ж, куда?! А ну-ка, давай домой! – закричала она на гуся. Тот выгнул шею.

Лайна ужасно боялась гусей, госпожа Эмилия вечно над ней за это подшучивала. Всадник, хохотнув, направил на птицу коня. Гусь загоготал, забил крыльями – и пошёл, переваливаясь, в сараюшку, куда и гнала его Лайна. Девушка поклонилась стражнику, благодарствую, мол. Продолжая посмеиваться, он тронул коня и вернулся к своим. Лайна украдкой перевела дух. Только бы госпоже Лавении достало ума не пытаться предупредить хозяина таверны! Этак и ему не поможет, и сама пропадёт…

А Герта, меж тем, как раз и направлялась в таверну. Подойти к ней она решила со стороны болот, как некогда Венельд и Тур, – так безопаснее. Жаль, не понять, добрались ли туда уже стражники – во дворе таверны вечно стоят чьи-то лошади, поди разбери! С болот неприятно тянуло сыростью. Герта зябко поёжилась, радуясь, что на плечах хотя бы есть шаль. Переодеваться было, конечно, некогда. Благо, супруга наместника о еде позаботилась, да и вообще упредила, не то точно пропали бы! Тиша-Тиша… Да как же это, доченька?..

Добравшись до сеновала, где не так давно прятался Венельд, Герта поняла, что всё-таки опоздала. Гурта уже уводили: крепкие руки стянуты за спиной, всклокоченная борода воинственно задрана… Что же теперь делать?

Наблюдая за тем, как его ведут, Герта совсем позабыла об осторожности. Дольше задерживаться было нельзя – неровен час, решат обыскать сеновал и другие постройки! Подобрав юбку, она потихоньку отступала в тень, когда чья-то рука вдруг схватила её за плечо и насмешливый голос произнёс:

– А это у нас тут кто?

Женщина вскрикнула, выронила корзинку – аппетитные румяные пирожки попадали в грязь, – и обернулась. Над ней возвышался один из стражников, молодой усатый крепыш.

– Эй! – крикнул он своим, крепко хватая Герту за руку. – Тут какая-то тётка! Уж не та ль, что с Ремесленной улицы?

– Тащи её сюда! – откликнулся один из тех, что вёл Гурта. – Там разберёмся!..

Во дворе таверны Герту взгромоздили на лошадь, а к поясу Гурта прикрепили верёвку и привязали её к седлу. Любопытные постояльцы и встревоженные работники лезли во двор, крутились под ногами, выглядывали в окна, а Герта всё думала, как же Гурт поспеет за лошадью пешим да со связанными позади руками? Она переживала за него, за Тишу, за прячущуюся на сеновале Пенни и смелую служаночку Эмилии Хоуп. А затем всадники поднялись в сёдла, прозвучал приказ трогаться, и стало не до того, потому что удержаться на лошади боком оказалось довольно трудно. Прежде Герте не доводилось ездить верхом. Она оглянулась на семенящего за лошадью Гурта, и он ободряюще ей улыбнулся, держись, мол.

Так, в окружении стражников, они покинули двор таверны и направились к дому наместника, боясь даже представить, что их там ждёт…

Глава 12. Тайманские Топи

Вот уже несколько дней дувший навстречу ветер отвратительно пах болотом. Путешествие, если это можно назвать путешествием, проходило все так же однообразно: пленники ехали верхом, Жнецы плыли вокруг, не касаясь земли, сокол Венельда то кружил высоко в небесах, то пропадал из виду. На ночь отряд останавливался, Тура и Венельда поили водой, связывали спина к спине и оставляли в покое. Голод и усталость давали о себе знать: напившись, пленники проваливались в некрепкий тревожный сон, чтобы утром проснуться разбитыми и неотдохнувшими. Вороному и Вихорьку было попроще – всюду росла трава, и по ночам кони паслись, не выходя за пределы создаваемого Жнецами круга.

За все это время колдун ни разу не проникал в голову Тура, не завладевал его сознанием. Да и зачем бы? Мрачные слуги Тьмы больше, казалось, не делали никаких различий между пленниками. Поначалу Венельд внимательно наблюдал за Жнецами, изучал поведение, старался найти слабые места. Они не общались ни между собой – явно, по крайней мере, – ни со своим нанимателем; не нуждались в пище, воде или отдыхе. Солнечный свет или ночная тьма – им было едино. Если бы не человеческие потребности пленников, Жнецы и вовсе не устраивали бы привалов. Лишь однажды охотнику за нечистью показалось, будто они не совсем уж равнодушны и неуязвимы. Несколько дней назад кони переходили глубокий ручей, расплескивали копытами воду, так что брызги летели во все стороны. Именно тогда Венельд заметил, что круг Жнецов распался, а затем стал шире. Попадая на лохмотья приспешников Тьмы, вода начинала шипеть, а затем обращалась сгустками черного дыма, оставляя дыры на их одежде. Если они боятся воды, этим можно воспользоваться! Сперва Венельд не оставлял мыслей о побеге: несмотря на то, что Жнецы должны были доставить его именно туда, куда он направлялся и сам, лучше было бы прибыть в логово колдуна не изможденным и связанным. Сейчас он уже об этом не думал – у него попросту не было сил. Тур тоже казался равнодушным ко всему. Они с Венельдом почти не разговаривали: охотник не желал выдавать колдуну свои мысли, а норавиец мучился от головных болей: употребление сон-травы, удар по затылку и неоднократное порабощение воли не прошли бесследно. Венельд всерьез за него опасался – равно как и за оставленных в Талсбурге друзей. Если Тиша одна из порабощенных, она вполне способна навлечь беду и на мать, и на Гурта.

Несмотря на устойчивый болотный запах, Тайманские Топи появились перед путниками неожиданно. Впрочем, Венельд полубредил, полуспал и не мог быть уверен, что это так. Интересно, как они будут переправляться на ту сторону? Топи считались непроходимыми, да и само по себе это место имело дурную славу. Забредшие сюда по неосторожности никогда не находили дорогу назад. Кто-то сгинул в трясине, тела же других, полуистлевшие и изуродованные, лежали в траве средь холмов, и Венельд не желал представлять, отчего они умерли.

Ветер усилился, и запах болота стал почти невыносимым. Охотник дернул связанными руками, заставив Вороного недоуменно вскинуть голову. Прикрыть бы лицо, чтобы не дышать этой вонью! Тур тоже скривился, закашлялся, извернулся, пытаясь уткнуться носом в рукав.

– Эти твари не дышат, что ли?

Парень усмехнулся: хоть какая-то польза от мерзкого запаха – Тур ожил!

У самой кромки болот Жнецы остановились, разорвали круг. Лучшего случая может и не представиться! Венельд покосился на Тура, встретил его лихорадочный взгляд, кивнул. Тур подобрался, пригнулся к шее своего скакуна. Парень сжал коленями бока Вороного, гикнул, ударил пятками – и услышал, как понукает коня норавиец. Это было, пожалуй, лишнее: Вихорек и без того рванул следом. Комья влажной земли с пучками травы полетели из-под копыт. Тут же раздался пронзительный птичий крик, и появившийся невесть откуда Дарвел закружился у Венельда над головой. Болото с замершими на берегу Темными Жнецами осталось позади. Неужто удалось?!

Бьющий в лицо воздух дарил непередаваемое ощущение свободы. Венельд чувствовал, что там, за спиной, назревает нечто ужасное: Жнецы быстро вышли из оцепенения и вовсе не собирались упускать своих пленников. Рискуя свалиться с коня, охотник оглянулся. Вихорек настигал Вороного, бледное лицо Тура с прикушенной нижней губой и отчаянными глазами то искажалось от боли, то озарялось торжеством, а дальше, у кромки болот, от воздетых вверх рук стоящих полукругом Жнецов поднималась в воздух черная туманная сеть. Крупные ячейки ее вились, перетекая и будто бы плавясь, и вся она струилась, разворачиваясь и становясь все больше, больше и больше…

– Скорее! – выкрикнул Венельд.

Тур обернулся на полном скаку и – соскользнул с седла. Вихорек взвился, подпрыгнул, едва не размозжив ему голову, потащил хозяина по траве за примотанные к луке седла связанные руки. Венельд голосом попытался остановить Вороного, но тот несся вперед, подальше от пугающих тварей и неприятных запахов. Парень крутил головой, рискуя повторить участь своего спутника. Он видел, как взметнулась в небо дымчатая черная сеть, на мгновенье заслонив собой солнце, а затем потекла прямо по воздуху, настигая, настигая храпящего Вихорька и безуспешно пытающегося встать на ноги Тура – и обрушилась на их головы, обволокла, остановила, потащила назад. Вновь закричал Дарвел. Венельд посмотрел вперед – в этот момент Вороной резко прянул в сторону, едва не сбросив всадника, и замер, как вкопанный. Прямо перед его мордой стоял, вскинув бесплотную руку, невесть как обогнавший их Жнец. Повинуясь взмаху этой страшной руки, конь развернулся, дрожа, и медленно направился обратно к болотам. От того места, где упал Тур, по земле тянулся след, будто здесь волокли что-то тяжелое. Лошадь и человека? Это какой же прочности должна быть та сеть!

Венельд смотрел вперед, на приближающихся Жнецов и болотный берег, но ни сети, ни коня, ни человека не было видно… Дарвел тоже исчез – парень и не заметил, как сокол снова взмыл ввысь. Венельда стащили на землю. Один их Жнецов повелительно взмахнул рукой, и Вороной отскочил в сторону. Его хозяина поставили на ноги, толкнули к болоту. Оно жадно чавкнуло, на поверхности вздулся пузырь. Венельд почувствовал, как обхватила сапог плотная черная жижа. Жнецы плыли над ее поверхностью – рядом, но не кругом, как прежде, а почти вплотную, словно создавая для него коридор. Остается надеяться, что они знают дорогу.

День клонился к закату, сгущались тени, а Венельд все брел по колено в грязи, окруженный жуткими фигурами в развевающихся темных одеждах – брел, ни на что не надеясь и не зная, что ожидает его впереди…