Текст книги "Реанимация солнца"

А потом меня поглотила темнота.

«Сиди тихо, мелочь».

Тонкие пальцы – мои пальцы – зажали рот, сдерживая рвущийся из горла крик.

И… вечность – вечность в тишине и неизвестности.

А потом смерть отыскала мое убежище.

Он упал в двух шагах от укрытия. Мешком повалился на пол, подняв в воздух тучу мелкой пыли. Некогда плотная кожаная куртка была изодрана в клочья. Майка – да была ли она вообще? – казалась красной от крови.

Кровь была везде…

Звуки ворвались в разум – громкие, оглушительные, невыносимые.

«Солнце! Механическое солнце!»

И ужас, который запомнился на всю жизнь.

Ноги в тяжелых армейских сапогах. Голенища и икры, плотно охваченные сочленениями экзокостюма. Я сжалась в своем укрытии, затихла – ни звука, ни шороха.

Черная тень закрыла обзор. Чернота поглотила весь мир.

«Папа», – беззвучно выдохнула я.

Чьи-то руки сомкнулись на моем плече.

Я дернулась, захлебываясь реальностью и собственным криком. Я снова была в своей комнате – не там, не в полутемном ангаре, разгромленном после налета боевиков «Механического солнца». Ужасные разрушения, десятки невинных жертв. И среди них…

Мой отец.

В этот самый день.

Мать никогда не рассказывала мне, что случилось на самом деле, а я, маленькая глупая пятилетняя я, ничего не помнила. Лишь по рассказам узнала, что из-под завалов меня вытащил Ли Эббот, мой будущий отчим, командовавший спасательной операцией в трущобах семнадцатого района. И что литиане не успели вмешаться вовремя – к тому моменту, когда прибыл отряд полиции, большинство гражданских и боевиков «Механического солнца» были уже мертвы. А сдетонировавший заряд, заложенный в основании ангара, похоронил остальных. Большую часть трупов так никогда и не вытащили из-под завалов. Ли Эбботу и его подчиненным осталось лишь разгребать обломки обрушившихся на поверхности зданий.

Но он не сдался – и отыскал меня.

Мать никогда не позволяла мне забыть об этом. Отчитывала за ненависть к отчиму, бесконечно оправдывала все его выходки и заставляла меня поступать так же. После смерти отца она положила все силы на то, чтобы выбраться из нищеты трущоб, и Ли Эббот казался ей лучшим шансом на спокойную безбедную жизнь – что бы к этой жизни ни прилагалось.

Но я так и не прижилась наверху. Когда исчезло последнее, что удерживало меня там, я сразу сбежала.

А теперь жизнь окончательно сделала крюк и вернула меня к самому началу – в трущобы Абисс-сити, в чешуйчатые лапы боевика «Механического солнца». Да еще и день по случайному совпадению оказался именно тем, с которого моя судьба двадцать лет назад свернула не туда.

Я горько усмехнулась. Какая ирония!..

За маленьким окошком царила все та же мутная светло-серая мгла, подсвеченная неоновыми огнями уличных вывесок. Я перевернулась на другой бок, надеясь, что кошмары уйдут.

Повезло.

Глава 4

Настойчивая вибрация коммуникатора выдернула меня из забытья. Первое предположение – доставучий Ли Френнель – я отбросила сразу. Литианин обычно выжидал положенные приличиями три-четыре гудка, после чего предполагал, что собеседник крайне занят и стоит перезвонить позже. Но сейчас браслет буквально разрывался на части от вибрации и не думал затихать.

Стоило только разобрать на всплывающем голографическом экране имя Хельми, как сон точно рукой сняло. Сердце забилось тревожно и часто. В горле пересохло.

Саул и Хель узнали о случившемся. Естественно, узнали – я и не предполагала иного исхода. Но что, если я сделала что-то не так? Что, если помогла не тому?

Я торопливо нажала кнопку вызова – и без того тянула слишком долго.

– Сола? – На удивление, в голосе Хель послышалось не раздражение, а искренняя тревога. – С тобой все хорошо?

– Да, – хрипло ответила я. – А что?

Скептический смешок пробежал по голографической проекции лица медички рябью помех.

– Даже не знаю, с чего начать. Во-первых, ты неудачно отбилась на выход – твое сообщение дошло до меня только утром. Опять проблемы со связью? – Я открыла рот, собираясь ответить, но Хель оборвала меня нетерпеливым взмахом руки, увешанной тонкими браслетами. Темные брови вразлет сошлись на переносице. – А во-вторых, утром появилась полиция. И они задают странные вопросы.

Холодок прошел по спине.

– Какие вопросы, Хельми?

– Разные. – Сменщица поджала губы. – Не было ли чего необычного ночью, не слышал ли кто подозрительных звуков, шума, выстрелов и все в том же духе.

– И что, кто-то что-то слышал? – напряженно уточнила я.

Саул и Хельми, пара цивилизованных шейдеров, жили в одном квартале от клиники. Если моего будущего пациента подстрелили где-то неподалеку, они и правда могли оказаться свидетелями перестрелки.

– А то как же!.. – фыркнула она. – Слышали. Дождь этот шиссов. Вчера, позавчера, да и вообще каждую вторую ночь. Как будто у нас, в семнадцатом, бывает по-другому.

Хель усмехнулась, но взгляд ее остался серьезным и настороженным. На заднем фоне мелькнули высокие непропорциональные тени. Мне показалось, будто за беседой наблюдали со стороны. Или не показалось.

Я притворно тоскливо вздохнула.

– Это точно. Вот так всегда – дождь, дождь…

– Так что, – продолжила Хель, многозначительно указав взглядом на кого-то за пределами экрана, – как дежурство-то прошло? Видела чего?

– До самого конца смены все было тихо, – сказала я чистую правду. – Ни шороха.

На несколько секунд изображение пропало – медичка отключила видеосвязь и прикрыла рукой микрофон, не обрывая звонок. Я различила недовольное ворчание Хельми, густой бас Саула и два незнакомых голоса с механическими нотками – литиане говорили через коммуникатор экзокостюма.

Полиция. Они все еще были там.

Не успела я вслушаться в разговор, как экран снова вспыхнул, показав лицо Хельми. Медичка выглядела еще более раздраженно, чем полминуты назад.

– Сола, – сухо проговорила она, – понимаю, что у тебя выходной после вечернего дежурства… – На самом деле по просьбе Саула моя вчерашняя смена продлилась несколько дольше положенного, но Хель четко дала понять, какой легенды придерживаться, если у полиции возникнут вопросы, и я не стала ее поправлять. – Бравые литианские манны желают пообщаться с тобой лично. Они уже осмотрели клинику и убедились, что все в порядке – настолько, насколько может быть в порядке без достойного финансирования со стороны властей нашего любимого мегаполиса, – но все равно требуют вызвать тебя.

– Прямо сейчас? – обреченно уточнила я, мысленно прощаясь с тихим выходным и длинным списком уже не первый день откладываемых домашних дел.

Хель кивнула и, получив подтверждение, что я скоро буду, отключила связь.

Оживление вокруг клиники я заметила сразу же, как повернула на нашу улицу. Дорогу с двух сторон перегородили два ховера, около десятка полицейских-литиан в полном облачении маячили у входа. За желто-черным ограждением печально и покорно толпились нор-ры, тоскливо взирая на попавшие внутрь оцепления дома и магазинчики, из которых всех безжалостно выдворили прочь.

Стоило только приблизиться, как два полицейских в экзокостюмах преградили мне путь.

– Проход закрыт, – проскрежетал из-под гермошлема страж порядка. – Доступ только сотрудникам полиции и авторизированному персоналу.

Я бы и сама не отказалась уйти, но…

– Меня вызвали, – ответила я, игнорируя попытки отогнать меня от голографической желто-черной ленты. – Шей Солана Диаз. Я работаю в клинике.

Из экзокостюма послышался треск – похоже, манн фыркнул или недовольно выдохнул прямо в микрофон коммуникатора. Полицейский набрал на прикрепленной к запястью панели несколько команд и замер в ожидании ответа. Секунду спустя раздался короткий писк полученного сообщения.

– Шей Диаз? – переспросил страж порядка. Я кивнула. – Вам разрешен вход на территорию. Предоставьте доступ к ид-чипу для сканирования и удостоверения личности.

Я закатала рукав куртки и вытянула вперед правую руку. Полицейский коснулся моего запястья небольшим сканером, встроенным в перчатку экзокостюма. Под кожей вспыхнул зеленый огонек – идентификационный чип, который с рождения имплантировался каждому горожанину Абисс-сити, передал информацию на внутренний дисплей гермошлема.

«Шей Солана Диаз, двадцать пять стандартных лет. Место работы – частная клиника Шей С. Михеля, место проживания – семнадцатый район Абисс-сити. Партнерские отношения не зарегистрированы, детей нет. В розыске не состоит, к уголовной ответственности не привлекалась. Последняя инъекция блокиратора – пятнадцать дней назад».

Все в пределах нормы.

– Подтверждаю, – закончив изучать полученные данные, полицейский кивнул и посторонился, пропуская меня за ограждение. – Поторопитесь, капитан Ли Эббот ждет вас.

Ли Эббот, ну конечно! Будто мало было за прошедшие сутки неприятностей – теперь еще отчим нарисовался.

Я стиснула зубы, сдерживая всколыхнувшуюся внутри ярость, усиленную пробужденным шейдом, которого больше не сдерживал блокиратор. Ли Эббот… прошли годы, но до сих пор одного имени хватало, чтобы поднять в душе то, что я годами пыталась забыть. Но… нельзя. Нельзя было поддаваться эмоциям, особенно сейчас. Неконтролируемая трансформация на глазах у десятка полицейских-литиан – катастрофа, полная катастрофа.

«Не состоит, не привлекалась» – кажется, так должно быть указано в идентификационном чипе. Одно неверное движение – и буду и состоять, и привлекаться. Если стражи закона поймут, что в моей крови не осталось блокиратора, со мной поступят как с любым выявленным вольным шейдером. Арестуют, запрут в клетку два на два. И хорошо, если кормить будут…

Нет, хорошо, если не пулю в голову.

Как и все в Абисс-сити, я знала – литиане патологически не выносили неподчинения правилам цивилизованного общества. Их правилам. Им всегда было проще показательно уничтожить нарушителя – железными кулаками вбить науку в головы непокорных.

Я хорошо это знала. Слишком хорошо…

«Спокойно, Сола. Ты давно уже не заперта в золотой клетке в Центре, и тебе не десять, не двенадцать и даже не пятнадцать. Ли Эббот уже давно не может ничего сделать».

Пусть первые пятьдесят шагов за оцепление стоили немалых усилий, к клинике Саула я подошла, уже полностью владея собой. Дверь приемной была распахнута настежь, внутри громыхали тяжелые шаги литиан, слышался скрип отодвигаемой мебели и треск сканеров, обследовавших каждое из четырех небольших помещений. На пороге, тщательно отмытом от крови шейдера, стояли Саул, Хель и полицейский в экзокостюме. При виде меня все трое, как по команде, повернулись.

Саул, высокий крепко сложенный шейдер средних лет – что при его врачебной практике и тяжелой жизни в трущобах без слов говорило об исключительной живучести Шей Михеля и прочных связях как среди дневного, так и среди ночного мира Абисс-сити, – кивнул в мою сторону.

– Вот сотрудница, которая работала вчера вечером. Это…

Продолжение фразы утонуло в шипении и свисте. Раздался щелчок, и матовое стекло гермошлема откинулось вверх, открывая до боли знакомое лицо литианина.

– Солана.

– Ли… Эббот.

Как я ни старалась, скрыть неприязнь в голосе не удалось. Всем своим видом – надменным, полным уверенности в собственном превосходстве выражением на холеном, гладко выбритом лице, вызывающей позой, подчеркнутой массивным экзокостюмом, и вечно презрительным взглядом высшего существа, вынужденного по долгу нелегкой службы опускаться до общения с примитивными тварями, – Ли Эббот вызывал почти инстинктивное желание сопротивляться до последнего.

Отчим никогда не отличался терпением: ни на работе, ни – особенно – дома. Правила, правила, правила – с каждым разом они становились все абсурднее, с каждым днем все больше отдавали унижением и садизмом.

«Нельзя беспокоить главу семьи, когда он не настроен на общение».

«Нельзя приступать к трапезе, не поблагодарив хозяина дома, милостью которого на этом столе есть еда».

«Нельзя забывать, что основное предназначение феммы – обслуживать и ублажать манна».

«Нельзя отказывать ни в чем».

Нельзя, нельзя, нельзя…

Кулак в экзокостюме не знал пощады. Моя спина до сих пор помнила жестокие наказания за внешний вид, неподобающий приемной дочери капитана полиции Абисс-сити, дерзкий взгляд, неправильный тон. И… сдавленные, приглушенные вскрики матери, когда она послушно терпела уроки литианина – потому что «он всегда прав, Сола», «он наш единственный шанс на безбедную жизнь», «наша единственная возможность выжить».

«Нет, мама. Он всегда был нашей главной возможностью умереть».

Я пыталась ей объяснить – бесконечное число раз пыталась, – но она упрямо отворачивалась, отказываясь слушать, а в полиции… в полиции центрального округа Абисс-сити мои заявления моментально передавали лично капитану Ли Эбботу, который максимально доходчиво доносил до нас с мамой бесплодность подобных действий.

Себя я не жалела. Научилась стискивать зубы, считать до ста и молча ненавидеть. Но мама… Это было невыносимо.

Надо было бежать, бежать из шикарной просторной квартиры в Центре, наплевав на мнимые блага литианской жизни. Но время шло, дни сливались в недели, месяцы и годы, а потом… потом стало уже поздно. Реаниматолог, вышедший из дверей операционной, лишь развел руками и предложил дождаться Ли Эббота в коридоре, пока медики заполняют нужные бумаги. Я кивнула, развернулась – и через черный ход бросилась вон из ярко освещенной центральной больницы, чтобы сесть на первый же подвернувшийся скайвей в сторону трущоб и больше никогда не возвращаться.

Никогда.

Ли Эббот не искал меня. Я знала, он мог – у него был доступ к базе данных идентификационных чипов и камерам всего Абисс-сити. Если бы он хотел, меня вычислили бы в любой дыре. Но… почему-то капитан полиции закрыл глаза на мое бегство, а я – со временем – оставила ту главу своей жизни в прошлом.

Навсегда, мне казалось. Но нет.

– Плохо выглядишь, Солана. – Светлые, почти прозрачные глаза литианина уставились на меня из темноты гермошлема. Пальцы отчима сжались, демонстрируя подаренное экзокостюмом превосходство в физической силе. – Рассказывай, что здесь происходило вчера ночью.

Кожа на спине и руках зачесалась, будто шейд был готов прорвать ее, одевая тело в броню не менее прочную, чем литианский экзокостюм. Я выпрямилась, бесстрашно встретив взгляд Ли Эббота – так же, как делала в детстве, выводя его из себя дерзким неповиновением.

– Ничего. Все было тихо. Вечером я закрыла клинику и ушла.

– На ночь кто-то оставался?

– Нет, – хмуро вклинился Саул. – У нас нет регулярного круглосуточного дежурства. Солана ушла вечером, Хельми пришла с утра.

– Ложь, – отмахнулся капитан. – Солана, что происходило на улице?

Главное – не проявлять беспокойства. И говорить правду – ходили слухи, что в визоры полицейских гермошлемов встраивались датчики, считывающие микроскопические движения лицевых мышц и малейшие изменения температуры тела.

– Не знаю. Мы не выходим во время смены. Такова инструкция.

– Сотрудникам категорически запрещено покидать клинику, – веско произнес Саул, многозначительно покосившись на полицейского. – Что бы ни происходило за ее пределами.

Я ощутила острый укол вины. Саул был прав – я действительно не должна была выходить, не должна была нарушать правила. А теперь из-за меня все мы оказались под угрозой…

«Спокойнее, Сола».

Ли Эббот сощурился, не отрывая от меня напряженного взгляда, словно хотел, чтобы я испугалась, отступила, сломалась под его железным – исключительно благодаря поддержке экзокостюма – кулаком и железной – за счет авторитета капитана полиции и высокого положения литианина – волей.

«Не дождешься».

– Это легко проверить, – наконец произнес он. Литианин поднял голову и указал на угол козырька крыльца. Темный глаз камеры безучастно взирал на нас сверху. – Записи. Немедленно.

Я мысленно выругалась – как я могла забыть о такой важной детали? Саул же остался спокоен и невозмутим.

– Как я уже говорил, капитан, ночью закоротило электросеть. Камеры перегорели. Проводка никуда не годится, знаете ли, хорошо хоть пожара не случилось. К сожалению, никаких материалов предоставить я не смогу.

Ли Эббот нахмурился.

– Мне доложили, что короткое замыкание произошло из-за перегрузки сети.

Медик равнодушно пожал плечами, нисколько не смутившись завуалированного обвинения в голосе полицейского.

– Может, и так, капитан. Я не электрик и не разбираюсь в деталях. Факт остается фактом – записей с камер наблюдения у нас нет.

Можно выдохнуть.

Литианин скрестил на груди могучие бронированные руки.

– Я абсолютно уверен, что где-то установлены дополнительные камеры, – проговорил он. – В каждом притоне, подобном вашему, есть как минимум десяток жучков, чтобы следить за ворами, наркоманами и нелегальными барыгами, которые обычно работают в таких заведениях.

– Я доверяю своим сотрудникам, капитан.

– Зря.

Хельми за спиной Саула фыркнула. Внимание Ли Эббота моментально переключилось на медичку – отчим никогда не мог вынести ни малейшего пренебрежения к своей персоне. Подавшись к Хель, он опустил бронированную руку на ее плечо и сжал пальцы.

– Я начинаю терять терпение, Шей Михель, – сквозь зубы процедил он. – Где записи?

– Еще раз повторяю, их нет.

– Вы же знаете, нам ничего не стоит перевернуть каждый сантиметр в этой поганой дыре. Но тогда все закончится гораздо хуже для вас.

Саул шагнул вперед, вынуждая литианина отступить от медички. Шейдер излучал спокойную уверенную силу – не чета раскрасневшемуся от нервного напряжения Ли Эбботу.

– Пожалуйста, капитан, – ровно проговорил Саул. – Пожалуйста. Только, боюсь, зря потратите время. Дождь и короткое замыкание сожгли все камеры и стерли материалы с серверов. Боюсь, данные восстановлению не подлежат. Хотите – заберите с собой карту памяти и убедитесь сами. Я знаю, – усмехнулся медик, – полиция имеет полное право устроить проверку. Раз у вас есть ордер на обыск, можете изучить хоть каждый пыльный угол. Мы с Хель и Соланой, как законопослушные граждане, готовы оказать вам полное содействие в поисках. Только не просветите ли, в чем причина повышенного интереса к моей клинике со стороны представителей полиции?

– Не ваше дело.

Саул развел руками.

– Как скажете, капитан. Не в моих привычках навязывать помощь. Но мой вам совет – не тратьте время и силы ваших бойцов.

Бледно-голубые глаза опасно сощурились.

– Вы мне угрожаете?

– Что вы, капитан, – нарочито любезно ответил Саул. – Ни в коем случае. Просто не хочу задерживать бравых стражей правопорядка. Шей Солане пора вернуться домой – как-никак, законный выходной, – а нам с Хель приступить к прямым обязанностям и возобновить прием пациентов.

– Приема не будет, – отрезал Ли Эббот. – Я закрываю эту… клинику. В здании отсутствуют камеры наблюдения, проводка в аварийном состоянии, электроприборы повреждены и не могут использоваться надлежащим образом. Протокол выявленных нарушений будет передан в районный отдел полиции, там же узнаете размер штрафа. А сейчас отойдите в сторону, пока мы опечатываем помещение.

Я с тихим ужасом наблюдала, как бронированные полицейские-литиане выносят из приемной открученный от стола голомонитор и блок памяти. За ним последовали рабочая станция Саула, сканер и даже протестующе верещащий робот-уборщик, которого оторвали от очистки отпечатков полицейских ботинок с пола смотровой. Несколько неработающих камер также отправились в контейнер для улик.

В отличие от меня, при виде разграбления клиники Саул и Хельми сохраняли полную невозмутимость. Казалось, происходящее их совершенно не волновало. Я же никак не могла успокоиться. В голове роились десятки вопросов – почему Шей Михели решили помочь мне, видели ли они записи реанимации шейдера со скрытых камер, как Саулу удалось обмануть полицейских, а главное, что же нам теперь делать?

Капитан Ли Эббот ушел последним. Окинул меня тяжелым взглядом, нахмурился – и опустил защитное стекло гермошлема, отсекая себя от мира трущоб, нищеты и разрухи. Пробежавшись пальцами по кнопкам коммуникатора, полицейский активировал установленные опечатывающие устройства.

Окна и двери мгновенно подернулись голубоватой пленкой силового поля, одно случайное прикосновение к которому было способно оставить незаживающий ожог, а более длительный контакт приводил к мучительной смерти. На полицейское оборудование город энергии не жалел.

Я проводила отчима мрачным взглядом. Клиника, любимое детище Саула, оказалась закрыта – из-за меня, – а Ли Эббот, чтобы отыграться за проваленную операцию, уж точно постарается максимально увеличить сумму штрафа. Да и вообще, что понадобилось полиции от того полумертвого шейдера? И понадобилось настолько сильно, что Центр не поленился отправить на задворки мегаполиса одного из самых уважаемых сотрудников?..

Вопросы, одни вопросы.

Уж лучше бы в тот злополучный вечер я попросту прошла мимо…

На плечо опустилась теплая рука. Саул ободряюще улыбнулся.

– Не стоит, Сола. Это просто помещение и просто вещи. Там нет ничего такого, чего нельзя было бы заменить.

И он еще меня утешает! Меня… после всего, что я сделала…

– Саул… – Горло сдавило. – Прости…

– Я же сказал, не стоит, – чуть резче ответил медик. – Если полиция захочет что-то закрыть, она это закроет. Не было бы проблем с проводкой – нашли бы другую причину. Мы все равно не смогли бы ничего сделать.

– Не переживай, Сола… – Хель встала с другой стороны. – Работу ты точно не потеряешь. Закрылись здесь – откроемся где-нибудь еще. В семнадцатом полно заброшенных помещений, что-нибудь да подойдет.

– К тому же не придется тратиться на ремонт проводки, – хохотнул Саул. – Как удачно, что она перегорела как раз перед самым закрытием. Очень, очень удачно!

Он со значением посмотрел на меня и едва заметно подмигнул. Я ответила недоуменным взглядом, но Саул только качнул головой и кивнул на потрескивающую преграду силового поля. Конечно. Полицейские забрали камеры, но глупо было бы предположить, что они не оставили жучков.

На что бы ни пытался намекнуть Саул, это явно не предназначалось для чужих ушей.

– Иди домой, – посоветовала мне Хель. – Выспись, займись делами. Выберись в город, в конце концов, тебе не помешает немного развеяться. Я выйду на связь, когда вопрос с новым помещением для клиники решится. И не стесняйся обращаться, если нужны будут деньги. Мы с Саулом всегда поможем.

Я поблагодарила ее и поплелась прочь. Чтобы ни говорили Хельми и Саул, как бы ни пытались приободрить меня, противное тянущее чувство внутри – чутье или дурное предчувствие – не разжимало ледяной хватки. Дела мои были хуже некуда.

Но стоило лишь завернуть за угол, как я осознала – есть.