Текст книги "Таран и Недобитый Скальд"

Я решила, что лучше всего будет попытаться самой что-то выяснить у девушки, не дожидаясь Улы. Надо было опять сходить в ту комнату, где я видела ее. Образ девушки ясно встал у меня перед глазами. Она, тощая и напуганная, ничего особенного собой не представляла, но волосы у нее были воистину роскошные: они спадали тяжелой волной ей на спину, и две густые пряди, обрамляя лицо, почти полностью закрывали лиф платья. Знала бы я тогда, зачем это нужно…

Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошел сам Джеймс де Линт. Я насторожилась. Чего это ему тут понадобилось? На его красном лице сияла добродушная улыбочка, но меня почему-то пробрал страх. Я скривила личико в некотором подобии ответной улыбки

– Тебе не скучно здесь? – осведомился он самым что ни на есть светским тоном.

– Нет, все в порядке… э-э, мессир, – ответила я, подавив страстное желание сделать книксен, но решив все-таки не пугать бедного лорда. А то еще поймет что-нибудь превратно…

Де Линт сложил руки на брюшке и с умилением поглядел на меня. Я чувствовала, что должна что-нибудь сказать, и пробормотала:

– Вы так спокойны, мессир. А как же надвигающийся штурм крепости?

– О, я все держу под контролем, – отмахнулся он. – До завтра мы можем быть спокойны.

– Вы уверены?

– Абсолютно! – рассмеялся он. – Я кое-что понимаю в этом!

Такую неоправданную веселость я обычно привыкла наблюдать у наших политиков перед очередным кризисом. Стоило им сказать, что у них все схвачено, и – пожалуйста! – можно было смело прогнозировать какой-нибудь черный вторник в течение ближайшей недели. Именно поэтому спокойствие Джеймса де Линта мне очень не понравилось. Внезапная догадка посетила мой бедный мозг столь неожиданно, что я вздрогнула. Предположение было столь странным и невероятным, что я отказалась поверить в него… Однако, полагаю, я все же несколько изменилась в лице, и поскольку в школьном театре мне всегда доверяли роли неодушевленных предметов, которые разбивались или ломались в первом же акте, хорошей актрисой меня назвать было сложно

Я поспешно отвернулась, молясь, чтобы де Линт ничего не заметил. Но он все же спросил:

– Что с вами? Вы побледнели.

– Да просто… мышь увидела, – промямлила я, изо всех сил стараясь выглядеть сзади так, чтобы можно было подумать, что спереди я очень испугалась. (На самом деле, скорее можно было ожидать, что мышь заработает сердечный приступ, завидя меня, чем то, что я хотя бы немножко испугаюсь.)

Я поспешно схватила какую-то книгу и открыла ее на первой странице. Книга оказалась большой семейной библией, и когда я различила, что написано на первой странице, то вздрогнула от неожиданности… и совсем позабыла, что стою спиной к де Линту…

Очнулась я в абсолютно некомфортньгх условиях. Я аккуратно лежала личиком в холодной луже, а за шиворот с потолка мне капали не менее ледяные капли. Вокруг была почти абсолютная темнота, если не считать тоненького луча света, который равнодушно пробивался через узкое оконце, как будто говоря: “Извините, мне за это не платят!” Решив не паниковать раньше времени, я умыла лицо водой из лужи, вытерлась полой рубахи и огляделась.

Насколько я понимала, я очутилась в каком-то подвале, который, по идее, должен был изображать подземелье. Сидение на сыром земляном полу не добавляло мне здоровья, поэтому я пошарила вокруг себя руками и нащупала мешок матушки Бруин, заботливо положенный рядом. Я вытащила оттуда оставшиеся припасы и, к моему удивлению, обнаружила, что там, на дне, лежит еще какая-то книга. Неужели я смогла что-то притырить из библиотеки, даже находясь в бессознательном состоянии? Поскольку у меня в голове слегка гудело, я так и не смогла вспомнить, каким образом книга оказалась в моем мешке. Чем же это меня так огрели? Неужто одним из тех тяжеленных фолиантов? Да, в таком случае, правду говорят, что образование – страшная сила.

Я сложила мешок в несколько раз, подсунула его под свой многострадальный зад и доела оставшуюся еду. Тут, к моему великому облегчению, в углу замерцал мягкий свет, и моему взору предстал Ула, красивый, как фонарь на Тверской. На его мощном скандинавском лице было написано искреннее беспокойство и сострадание.

Я язвительно процитировала:

Но тут немножко просветлело —

Явилась ты из темноты.

Так ты, родная, тут сидела,

Мой гений чистой красоты?

Ула только склонил голову набок, прислушиваясь:

– Вижу, ты совсем не пострадала, – констатировал он. – А что это за глумление над Пушкиным?

– Народное творчество, – ответила я. – И перестань изображать мою школьную учительницу литературы. Думаешь, если бы она была нормальным человеком, мы сочиняли бы такое? А ты еще не слышал нашу подборку садистских стишков, посвященных “Войне и миру”…

Ула деликатно кашлянул:

– Надеюсь, что ваша учительница литературы тоже ее не слышала…

– Ну мы ж не звери какие, – утешила я Улу. – Давай ближе к делу. Ты собираешься меня вытаскивать отсюда?

– Само собой, – покивал Ула. – Но как тебя угораздило вообще попасть сюда?

За шиворот мне звонко шлепнулась капля. Я вздрогнула и чихнула. Так и воспаление легких подхватить недолго.

– Пока мой… гм, Помощник где-то летал, нехороший дядя оглоушил меня тяжелой книгой, продолжив славно начатое дело моей учительницы по литературе и навсегда внушив мне отвращение к серьезной словесности.

Ула расплылся в улыбке:

– Мне нравится твое чувство юмора, особенно в тяжелых ситуациях.

– А мне твое, – в тон ему ответила я, – причем в тех же самых ситуациях.

Ула, кажется, не понял намека или же предпочел никак не реагировать на мое замечание:

– Почему де Линт решил тебя устранить? Неужели ты догадалась?..

– Конечно, – кивнула я. – И не смогла сдержать при этом естественных эмоций. Но я до сих пор не могу понять, зачем ему это?

– Скоро узнаешь, – ответил Ула. – А сейчас мне надо вытащить тебя из этого подвала… Остается только придумать, как это сделать.

Он уселся в воздухе, скрестив ноги в неподражаемых штанишках, и глубоко задумался. Я вздохнула и покорно уселась на мешок в ожидании, пока Ула разродится гениальным планом по моему спасению. Поскольку теперь в подвале стало посветлее, я смогла разглядеть неизвестно каким образом очутившуюся у меня книгу. Это был тот самый молитвенник, некогда принадлежавший Эмме де Линт. Кажется, я держала его в руке, когда вошел де Линт, и уронила в раскрытый мешок, стоявший рядом. В связи с этим я вспомнила надпись в семейной библии де Линтов, но не решилась приставать к Уле с вопросами. Бедняга, судя по его напряженному личику, редко утруждал себя умственной деятельностью.

Я решила оглядеться и заодно размяться, поэтому принялась ходить по подвалу, который на время стал моей тюремной камерой. Наконец мне удалось разглядеть дверь, а в ней нечто похожее на зарешеченное окошко. Я посмотрела сквозь него, но ничего не увидела. За дверью все тонуло в темноте и полной тишине. Очень похоже на Владивосток во время топливного кризиса…

Ула настолько притих в своем углу, что я даже вздрогнула от неожиданности, когда он резко засиял ярким, переливающимся светом.

– Неужели ты что-то надумал? – поинтересовалась я, стараясь, чтобы в моем голосе не было слышно и тени ехидства. Я не знала, до какой степени можно злить личного Помощника.

– Ага! – торжествующе кивнул Ула. – Сейчас вернусь! – и он исчез. В камере все опять погрузилось во тьму.

Я не успела даже разозлиться. Впрочем, злиться в данной ситуации было бесполезно. Оставалось только ждать и надеяться, что Ула обернется раньше, чем меня начнут пытать… Иначе ему придется подыскивать себе новый объект для опеки.

Время шло. Я томительно переминалась под дверью с ноги на ногу, продумывая всяческие нереальные планы по спасению. Можно было устроить пожар, если б были спички, позвать кого-нибудь и заманить его в мое логово обещанием выдать великую военную тайну… Нет, план с вызовом на сцену Сарры Михейсон мы уже однажды задействовали, а я, как человек немножко творческий, не любила повторов. В общем, через полчаса у меня остался только один план, и я надеялась, что он сработает. Я могла, спеть какую-нибудь песню… Правда, я сомневалась, что после моего пения в замке останется хоть кто-то в здравом рассудке. В школе с уроков пения меня стали выгонять после того, как третья учительница музыки навсегда прописалась в желтом домике. На утренниках в детских садах (а их я сменила немало) мне всегда доверяли озвучивать партию Бабы Яги или Буки, а зрителей заранее просили запастись валерьянкой…

В общем, я уже открыла рот, чтобы спеть любимую песню моей второй учительницы по музыке, в которой, в частности, были такие слова:

Как бесконечные звездные дали,

Мы бы на яркость людей проверяли…

Жаль, учительница вышла из строя раньше, чем я успела узнать, как проверяют людей на яркость и где был придуман такой изощренный способ пыток. Так вот, только я хотела порадовать всех своим школьным репертуаром, как окошко в двери засветилось, и Ула просунулся сквозь нее по пояс. Что ж, в этот раз обойдется без жертв…

В двери заскрежетал ключ. Я вздрогнула, но, увидев, что в дверях стоит Элард, облегченно вздохнула. Как это Ула смог привести его?

– Скорей, Ангелика! – прошептал Элард, нервно оглядываясь. – Здесь творится какая-то чертовщина, и я чувствую, что нам надо убираться отсюда подобру-поздорову. Мне придется решиться оставить замок, хотя у меня есть обязательства перед де Линтом. Что-то идет не так с этой осадой, к тому же я понял, что не хочу умирать. Мне надо успеть помириться с отцом, поэтому мы прямо сейчас уйдем отсюда.

– Можешь не испытывать никаких угрызений совести из-за того, что бросаешь замок, – ответила я, выходя из подвала. – Его владелец уже давно решил его бросить.

Мы уже успели пройти несколько шагов по темному коридору, поэтому Элард удивленно остановился. Чувствуя немой вопрос, я продолжила:

– Я точно не знаю почему, но де Линт хочет сдать замок. Не удивлюсь, если он его уже покинул через тот самый подземный ход, который никем не охраняется. Я была для него очень опасна, ведь я пришла прямо к нему с рассказами про то, как его приемный сын и самое доверенное лицо посреди ночи покидает замок. Если бы это услышали другие, то они могли бы сопоставить факты и прийти к очевидному выводу… Поэтому де Линт всячески оттягивал тот момент, когда я предстану пред его светлыми очами. Но я до сих пор не могу понять, зачем он оставляет замок…

Мы уже минут десять пробирались по темному коридору. Я не видела выражения лица Эларда, но почувствовала, как он нервно сжимает мою ладонь.

– Ты скорее всего права… – наконец выдавил он. – Я тоже подозревал нечто подобное, но не мог поверить. Де Линт – прекрасный стратег, но защита замка была спланирована крайне неумело. Мы потеряли кучу времени… Идем скорее, надо предупредить остальных солдат и бежать отсюда, пока ход еще не обнаружили наемники Вустерского.

Мы прибавили ходу. Элард уверенно шел в темноте, сворачивал где надо, поднимался по ступеням… Было видно, что он хорошо ориентируется в системе замковых подвалов.

– Де Линт – заядлый игрок в кости, – сказал Элард, когда мы одолевали очередной подъем по лестнице. – Я заметил, что в замке стали пропадать ценные вещи после каждой его игры. Он много проигрывал… Ты, наверное, тоже заметила, в какое запустение пришел замок. Де Линт держал очень мало прислуги, так как им нечем было платить…

– Но вряд ли он мог проиграть в кости сам замок, – резонно возразила я. – Скорее всего, он хочет просто красиво уйти, рассчитывая на то, что все погибнут при осаде и некому будет рассказать про его подвиги. А он после будет плакаться, что в замке остались все его ценности, и поэтому он гол как сокол. – Я выпалила эту длинную несуразную фразу одним духом, стараясь поспеть за братом.

– Не думаю, что он очень беден, – возразил Элард. – Думаю, он припрятал кое-какие ценности. Ведь его сын что-то нес в мешке… Наверное, ты права. Де Линт и его приемный сын сбежали, чтобы избежать позора. Потом они рассказывали бы, что чудом спаслись…

Но мне это объяснение казалось неполным. Чего-то недоставало… я не верила, что де Линт может вот так позорно сдать замок из-за проигрыша в кости. Но особенно размышлять мне было некогда. Элард несся вперед, стискивая мою руку, а я бежала за ним, спотыкаясь и проклиная все на свете.

– Как ты нашел меня? – спросила я брата, когда мы чуть сбавили темп.

Элард пожал плечами, а так как при этом он и не подумал выпустить мою руку, то я на несколько секунд взлетела над полом:

– Со мной произошло что-то странное, – наконец ответил он. – Я сидел в караулке, и вдруг какая-то неведомая сила потянула меня к выходу. Мне словно кто-то нашептывал в ухо, где ты находишься. Я бежал сюда как сумасшедший, даже не помню, как в моей руке очутился ключ от темницы. Но как только я очутился перед дверью комнаты, где ты была заперта, все прекратилось. Я больше не чувствовал, что на меня влияет какая-то сила… Наверное, ангел Господень указал мне верный путь!

Я услышала, как Ула за моей спиной прошипел какое-то ругательство, помянув при этом мохнатые уши какого-то своего родственника. Я усмехнулась.

Наконец мы вышли к караулке. Элард повернулся ко мне и сказал:

– Беги к двери, ведущей в подземный ход, и жди меня там. Я только предупрежу моих друзей, и мы уйдем все вместе.

– У вас осталось полчаса! – предупредил меня Ула, когда я завернула за угол и начала спускаться по лестнице. Помощничек опять материализовался рядом, гордо поблескивая. – Ну что, здорово я придумал, как спасти тебя?

Я кивнула. Тут возразить было нечего.

– Это ты был той силой, что гнала его до дверей моей камеры?

– Ну уж нет, – фыркнул Ула. – Это было делом его Помощника. Я переговорил с этим салагой, и тот согласился воздействовать на своего подопечного. Легкая работенка!

Я не нашлась что ему ответить. В конце концов он все же вытащил меня оттуда, да и времени на препирательства совсем не оставалось. Мы подошли к двери, за которой начинался подземный ход. Я огляделась по сторонам. Со времени моего прихода здесь ничего не изменилось. Вокруг было все так же грязно и темно. Два факела в стене, похоже, никто не менял уже некоторое время, и они почти догорели. Точнее сказать, они уже тлели в своих подставках. Дым заполнял весь коридор подобно искусственному туману в фильмах с дешевыми спецэффектами. Я посмотрела направо и подумала про таинственную девушку в заброшенной комнате. Ну уж кем-кем, а Эммой де Линт она быть никак не могла. Я вспомнила запись в семейной библии де Линтов. На первой странице, по обычаю, были записаны имена всех членов семьи. Первым шел Юдо де Линт, затем его жена, Хильтруда, и двое детей, Джеймс и Эмма. Имена Юдо, его жены и Эммы были аккуратно перечеркнуты, и около имен отца и дочери знакомым убористым почерком было написано: “Скончались от эпидемии в феврале года 1123”. Эмма де Линт к этому времени была уже двенадцать лет как мертва и никак не могла находиться в той комнате. Но кто же тогда была та девушка?

Я вспомнила, что Ула обещал раздобыть побольше сведений о семье де Линта и о людях в замке, и уже повернулась к нему, чтобы спросить об этом, но вдруг услышала чьи-то шаги в коридоре.

– Элард! – облегченно выдохнула я и сделала шаг вперед. Но когда я увидела, кто выплыл из темноты, то поперхнулась от неожиданности.

Передо мной стоял сам Джеймс де Линт, одетый по-дорожному и с небольшим мешком на спине. Одно меня, правда, порадовало – похоже, он не меньше моего был удивлен моим появлением.

– Ну надо же! – прошипел он, оглядывая меня. – Как ты смогла выбраться из подземелья, девка?

– Тут вам не Тверская, – обиделась я. – А за оскорбление могут и штраф содрать, если я на вас телегу мусорам накатаю.

Пока де Линт переваривал это послание из двадцатого века, я оглядывалась в поисках путей к отступлению. За моей спиной находилась дверь в подземный ход, но чтобы открыть ее, мне надо было повернуться спиной к де Линту, а этого мне, наученной горьким опытом, делать совсем не хотелось. К тому же дверь была не из тех, что поддаются с первого раза… Мне ничего не оставалось, как тянуть время до прихода Эларда.

– Тебе не уйти отсюда живой, – ласково пообещал де Линт, заметив мои маневры. – Ты слишком много знаешь, девка!

– У вас какой-то ограниченный словарный запас, – заметила я. – Вам следует брать уроки русского мата, я знаю одного человека, который умеет общаться только на нем. И вообще, кто занимался вашим культурным воспитанием? Где ваши манеры? Что, не рулишь в ситуации? Ну девушка я, понял? С нами полагается о погоде не меньше пяти минут базарить, а уж потом предлагать извращенные развлечения! И потом, с чего вы взяли, что я – мазохистка?

Де Линт, похоже, ничего не понял из моей болтовни и, не тратя времени на пустые разговоры, вытащил из “широкой штанины” большой и красивый ножик. Мои коленки слегка задрожали, и я огляделась в поисках спасительных кудряшек Улы. Мой Помощник, как ни странно, был здесь и даже попытался спасти меня уже известным ему способом. Кажется, он попробовал вступить в контакт с Помощником де Линта…

Поскольку в этой жизни я была не совсем обычным человеком, а лишь заблудшим ментальным телом, то мне довелось увидеть Охранника де Линта, и особой радости мне это не доставило. За спиной де Линта показалось страшненькое костлявое существо в черной одежде с личиком, давно просившим косметической операции. Я отметила полное отсутствие зубов в щелястом рту и осмысленного выражения в ярко-красных глазках. Существо только неодобрительно взглянуло на Улу, и беспомощная тушка моего Помощника улеглась в красивой обморочной позе у стены. Тварь тотчас же исчезла, а де Линт, воспользовавшись моим замешательством, кинулся на меня с ножом. Я увернулась в самый последний момент, оставив де Линта влипшим в дверь вместе со своим ножом и куском материи, выдранным из моего рукава.

– Да и физподготовка у вас на нуле, – пролепетала я. – Я знаю одного человека…

Тут я хотела поведать ему о моей бывшей учительнице физкультуры, о которой в школе до сих пор рассказывали страшные истории, где она фигурировала под именем “Бабы с веслом и на лыжах” на манер Зеленого Черепа в Красной Простыне. Де Линт почему-то не захотел слушать и, прорычав: “Я тебя все равно зарежу!” – ломанулся вперед.

Может, его милое пожелание и исполнилось бы, если б в это самое время из правого коридора не послышался женский голос:

– Хочешь повторить то, что сделал когда-то, Джеймс?

Де Линт икнул и замер в довольно глупой позе с ножом во вскинутой руке. Из чада и дыма изящно выплыла маленькая женская фигурка, в которой я незамедлительно признала девушку, называвшую себя Эммой де Линт. Откуда-то сразу потянуло холодом, словно сквозняк прошел по коридору. Порыв ветра разметал пышные пряди волос, закрывавшие спереди лиф платья девушки, и я увидела огромную кровавую рану на ее груди…

Я все-таки сохранила некие остатки чувствительности и даже хотела упасть в обморок, но самое выгодное место уже занял Ула, поэтому я просто попятилась назад и уткнулась в стену, рядом с которой в глубоком обмороке валялся скальд. Кажется, он даже решил прийти в себя и задрыгал ножками.

Девушка тем временем шла или, точнее сказать, летела по направлению к де Линту. Тот хрипел и седел прямо на глазах. Нет, по-моему, я все-таки увижу, как человека хватает кондрашка.

– Хотел сбежать от нас, Джеймс? – мягко так, ненавязчиво поинтересовалась девушка у булькающего де Линта. Тот начал усиленно креститься и лепетать что-то религиозное. Девушка покачала головой:

– После того, что ты сделал со мной и отцом, тебе это не поможет.

В дыму показался высокий пожилой мужчина. Его лицо было страшноватого синюшного оттенка. Увидев его, де Линт отполз в уголок и заскулил что-то о помиловании.

– Ты задушил подушкой собственного отца ради обладания замком, – продолжила девушка с прокурорским упоением, – зарезал меня, свою сестру, потому что я видела все это, и теперь ты просишь о пощаде?! Наши тени никогда не оставят тебя…

Теперь понятно, почему я так мерзла рядом с этой девушкой. Ведь Ульянка рассказывала мне о том, что рядом с призраком обычному человеку всегда холодно.

“Меня не брали в расчет…” Конечно, ведь Эмма умерла двенадцать лет назад!

“Я проверял – никакой девушки в замке быть не должно”.

Зеркало… Теперь я вспомнила, что с ним было не так. Она просто не отражалась в нем. Все так, как и говорила Ульянка. Только такая идиотка, как я, не могла сразу сообразить, в чем дело – ведь налицо были все признаки классического призрака…

Она удивилась, когда увидела меня. Потому что я увидела ее.

Девушка и в самом деле была сестрой де Линта. Сестрой, умершей двенадцать лет назад и вернувшейся, чтобы отомстить брату за свое убийство. Я что-то читала о жестоких нравах средневековья, но чтобы все было настолько запущено!… Ну и маньяк этот де Линт, чтоб ему в аду черти пузо вилами чесали!

Ула тем временем очнулся, и, посмотрев на драматическую сцену, разыгравшуюся в коридоре, простонал:

– Совсем забыл тебя предупредить… Слишком поздно получил нужные сведения…

Ну хоть у нас с Улой все как всегда, хоть и запущено, но мило и привычно!

Де Линт тоже обрел способность членораздельно изъясняться и провыл:

– Двенадцать лет я вижу вас! Пощадите! Я искуплю свою вину! Я больше не хочу-у!

– А больше и не будет! – нежно пообещал призрак Эммы. – Мы пришли, чтобы забрать тебя с собой…

– Пора! – шепнул мне Ула, и я почувствовала, что взлетаю вверх, как Винни-Пух на зонтике. В данном случае в роли зонтика выступил Ула.

Мы просочились сквозь каменные стены и воспарили над замком. Ула крепко держал меня за руки, и, как бы я ни просила полетать, не отпускал.

– Коридор откроется минут через десять, – сказал Ула. – Но я решил, что тебе лучше всего будет покинуть тело Ангелики именно сейчас. Штурм вот-вот начнется.

Я посмотрела вниз, на башни замка и обеспокоенно спросила:

– А как же Элард? Что случится дальше?

– Он и еще несколько солдат покинут замок за несколько минут до начала штурма. Во время штурма в замке начнется страшный пожар – крепость выгорит дотла. Останутся одни голые каменные стены. Вустерский предпочтет оставить замок. Будет считаться, что прежний владелец замка, Джеймс де Линт, погиб при пожаре. – сообщил Ула, даже не подглядывая в амбарную книгу.

– Неужели он и вправду убил своих отца и сестру ради того, чтобы стать владельцем замка? Ну прямо триллер! – кровожадно вздохнула я. – Но почему ты ничего об этом не знал?

– Видишь ли, после того как человек встает на путь зла, он… скажем так, переходит в другой департамент, где служат те милые создания, одно из которых ты видела за спиной де Линта. Все сведения о его делишках с этого момента поступают туда, а нам предоставляется лишь официальная версия. Истину знают только в верхах…

Все это что-то мне напоминало. Что-то очень знакомое…

– Привидения отца и сестры являлись де Линту со времени убийства, – продолжил Ула. – Жить в замке стало невыносимо, к тому же де Линт был почти разорен постоянными проигрышами. Осада замка войском Джеффри Вустерского стала для него своего рода спасением. Появилась возможность покинуть замок под благовидным предлогом.

Я еще раз поглядела вниз. Из узких окон замка уже вырывались клубы дыма и сполохи пламени, слышались крики людей и звон оружия.

– Жаль! – вздохнула я.

– Кого? – спросил Ула. – Неужели де Линта?

– Нет, конечно! – отмахнулась я. – Он просто агрессивный козел! Жаль замок. Ведь сгорит своего рода памятник архитектуры… Ну не смотри на меня как больная канарейка, я тоже умею ценить прекрасное, особенно если это прекрасное безо всяких там музейных консервантов!

Ула ничего не ответил, только ухмыльнулся. Воздух прямо перед нами внезапно сгустился, образовав некоторое подобие облака нежно-молочного цвета. Туда-то и запихал меня Ула, словно белье в стиральную машину. Передо мной мелькнули веселые штанишки Улы, затем все потемнело, закружилось, и…