Электронная библиотека » Анатолий Алексин » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 18:10


Автор книги: Анатолий Алексин


Жанр: Детская проза, Детские книги


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Анатолий Алексин
В Стране Вечных Каникул

© Алексин А.Г., насл., 2018

© Челак В.Г., иллюстрации, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Пока ещё не началась сказка…


Эту дорогу я знаю наизусть, как любимое стихотворение, которое никогда не заучивал, но которое само запомнилось на всю жизнь. Я мог бы идти по ней зажмурившись, если бы по тротуарам не спешили пешеходы, а по мостовой не мчались автомашины и троллейбусы…

Иногда по утрам я выхожу из дому вместе с ребятами, которые в ранние часы бегут той самой дорогой. Мне кажется, что вот-вот сейчас из окна высунется мама и крикнет мне вдогонку с четвёртого этажа: «Ты забыл на столе свой завтрак!» Но теперь я уже редко что-нибудь забываю, а если бы и забыл, не очень-то прилично было бы догонять меня криком с четвёртого этажа: ведь я уже давно не школьник.

Помню, однажды мы с моим лучшим другом Валериком сосчитали зачем-то количество шагов от дома до школы. Теперь я делаю меньше шагов: ноги у меня стали длиннее. Но путь продолжается дольше, потому что я уже не могу, как раньше, мчаться сломя голову. С возрастом люди вообще чуть-чуть замедляют шаги, и чем человек старше, тем меньше ему хочется торопиться.

Я уже сказал, что часто по утрам иду вместе с ребятами дорогой моего детства. Я заглядываю в лица мальчишкам и девчонкам. Они удивляются: «Вы кого-нибудь потеряли?» А я и в самом деле потерял то, что уже невозможно найти, отыскать, но и забыть тоже невозможно: свои школьные годы.

Впрочем, нет… Они не стали только воспоминанием – они живут во мне. Хотите, они заговорят? И расскажут вам много разных историй?.. Или лучше одну историю, но такую, какая, я уверен, не случалась ни с кем из вас никогда!

Самый необычайный приз


В ту далёкую пору, о которой пойдёт речь, я очень любил… отдыхать. И хотя к двенадцати годам я вряд ли успел от чего-нибудь слишком уж сильно устать, но я мечтал, чтобы в календаре всё поменялось: пусть в дни, которые сверкают красной краской (этих дней в календаре так немного!), все ходят в школу, а в дни, которые отмечены обыкновенной чёрной краской, развлекаются и отдыхают. И тогда можно будет с полным основанием сказать, мечтал я, что посещение школьных занятий – это для нас настоящий праздник!

На уроках я до того часто надоедал Мишке-будильнику (отец подарил ему огромные старые часы, которые тяжело было носить на руке), что Мишка сказал однажды:

– Не спрашивай меня больше, сколько осталось до звонка: каждые пятнадцать минут я буду понарошку чихать.

Так он и делал.



Все в классе решили, что у Мишки «хроническая простуда», а учительница даже принесла ему какой-то рецепт.

Тогда он перестал чихать и перешёл на кашель: от кашля ребята всё же не так сильно вздрагивали, как от оглушительного Мишкиного «апчхи!».

За долгие месяцы летних каникул многие ребята просто уставали отдыхать, но я не уставал. С первого сентября я уже начинал подсчитывать, сколько дней осталось до зимних каникул. Эти каникулы нравились мне больше других: они хоть и были короче летних, но зато приносили с собой ёлочные праздники с Дедами Морозами, Снегурочками и нарядными подарочными пакетами. А в пакетах были столь любимые мною в ту пору пастила, шоколад и пряники. Если б мне разрешили есть их три раза в день, вместо завтрака, обеда и ужина, я согласился бы сразу, не задумываясь ни на одну минуту!

Задолго до праздника я составлял точный список всех наших родственников и знакомых, которые могли достать билеты на ёлку. Дней за десять до первого января я начинал звонить.

– С Новым годом! С новым счастьем! – говорил я двадцатого декабря.

– Уж очень ты рано поздравляешь, – удивлялись взрослые.

Но я-то знал, когда надо поздравлять: ведь билеты на ёлку везде распределялись заранее.

– Ну, а как ты заканчиваешь вторую четверть? – неизменно интересовались родные и знакомые.

– Неудобно как-то говорить о самом себе… – повторял я фразу, услышанную однажды от папы.

Из этой фразы взрослые почему-то немедленно делали вывод, что я – круглый отличник, и завершали нашу беседу словами:

– Надо бы тебе достать билет на ёлку! Как говорится, кончил дело – гуляй смело!

Это было как раз то, что нужно: гулять я очень любил!

Но вообще-то мне хотелось немного изменить эту известную русскую поговорку – отбросить два первых слова и оставить только два последних: «Гуляй смело!»



Ребята в нашем классе мечтали о разном: строить самолёты (которые тогда ещё называли аэропланами), водить по морям корабли, быть шофёрами, пожарниками и вагоновожатыми… И только я один мечтал стать массовиком. Мне казалось, что нет ничего приятней этой профессии: с утра до вечера веселиться самому и веселить других! Правда, все ребята открыто говорили о своих мечтах и даже писали о них в сочинениях по литературе, а я о своём заветном желании почему-то умалчивал. Когда же меня в упор спрашивали: «Кем ты хочешь стать в будущем?» – я каждый раз отвечал по-разному: то лётчиком, то геологом, то врачом. Но на самом деле я всё-таки мечтал стать массовиком!

Мама и папа очень много размышляли о том, как меня правильно воспитывать. Я любил слушать их споры на эту тему. Мама считала, что «главное – это книги и школа», а папа неизменно напоминал, что именно физический труд сделал из обезьяны человека и что поэтому я прежде всего должен помогать взрослым дома, во дворе, на улице, на бульваре и вообще всюду и везде. Я с ужасом думал, что, если когда-нибудь мои родители наконец договорятся между собой, я пропал: тогда мне придётся учиться только на пятёрки, с утра до вечера читать книги, мыть посуду, натирать полы, бегать по магазинам и помогать всем, кто старше меня, таскать по улицам сумки. А в то время почти все в мире были старше меня…

Итак, мама и папа спорили, а я не подчинялся кому-нибудь одному, чтобы не обидеть другого, и делал всё так, как хотел сам.

Накануне зимних каникул беседы о моём воспитании разгорались особенно жарко. Мама утверждала, что размеры моего веселья должны находиться в «прямой пропорциональной зависимости от отметок в дневнике», а папа говорил, что веселье должно быть в такой же точно зависимости от моих «трудовых успехов». Поспорив между собой, оба они приносили мне по билету на ёлочные представления.

Вот с одного такого представления всё и началось…

Я хорошо запомнил тот день – последний день зимних каникул. Мои друзья уже просто рвались в школу, а я не рвался… И хотя из ёлок, на которых я побывал, вполне можно было бы образовать небольшой хвойный лесок, я пошёл на очередной утренник – в Дом культуры медицинских работников. Медицинским работником была сестра мужа маминой сестры; и хотя ни раньше, ни сейчас я бы не мог точно сказать, кем она мне приходится, билет на медицинскую ёлку я получил.

Войдя в вестибюль, я поднял голову и увидел плакат:

ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ КОНФЕРЕНЦИИ

ПО ПРОБЛЕМАМ БОРЬБЫ ЗА ДОЛГОЛЕТИЕ!

А в фойе висели диаграммы, показывающие, как было написано, «рост снижения смертности в нашей стране». Диаграммы были весело обрамлены разноцветными лампочками, флажками и мохнатыми хвойными гирляндами.

Меня тогда, помнится, очень удивило, что кого-то серьёзно занимают «проблемы борьбы за долголетие»: я не представлял себе, что моя жизнь может когда-нибудь кончиться. А мой возраст приносил мне огорчения только тем, что был слишком мал. Если незнакомые люди интересовались, сколько мне лет, я говорил, что тринадцать, потихоньку накидывая годик. Сейчас я уже ничего не прибавляю и не убавляю. А «проблемы борьбы за долголетие» не кажутся мне уж столь непонятными и ненужными, как тогда, много лет назад, на детском утреннике…

Среди диаграмм, на фанерных щитах, были написаны разные советы, необходимые людям, которые хотят подольше прожить. Я запомнил лишь совет о том, что надо, оказывается, поменьше сидеть на одном месте и побольше двигаться. Я запомнил его для того, чтобы пересказать своим родителям, которые то и дело повторяли: «Хватит тебе носиться по двору! Хоть бы посидел немножко на одном месте!» А сидеть-то, оказывается, как раз и не нужно! Потом я прочитал большой лозунг: «Жизнь есть движение!» – и помчался в большой зал, чтобы принять участие в велосипедных гонках. В тот миг я, конечно, не мог предположить, что это спортивное соревнование сыграет совершенно неожиданную роль в моей жизни.



Нужно было сделать три стремительных круга на двухколёсном велосипеде по краю зрительного зала, из которого были убраны все стулья. И хотя старики редко бывают спортивными судьями, но тут судьёй был Дед Мороз. Он стоял, словно на стадионе, с секундомером в руке и засекал время каждого гонщика. Точней сказать, он держал секундомер в нарядных серебристо-белых рукавицах. И весь был нарядный, торжественный: в тяжёлой красной шубе, прошитой золотыми и серебряными нитками, в высокой красной шапке с белоснежным верхом и с бородой, как полагается, до самого пояса.



Обычно везде, и даже на праздничных утренниках, у каждого из моих друзей было какое-то своё особое увлечение: один любил скатываться вниз с деревянной горки – и делал это столько раз подряд, что за несколько часов успевал протереть штаны; другой не вылезал из кинозала, а третий стрелял в тире до тех пор, пока ему не напоминали, что и другие тоже хотят пострелять. Я успевал испытать все удовольствия, на которые давал право пригласительный билет: и съехать с горки, и промахнуться в тире, и выловить металлическую рыбку из аквариума, и покружиться на карусели, и разучить песню, которую все уже давно знали наизусть.

Поэтому на велосипедные гонки я явился немного утомлённым – не в лучшей форме, как говорят спортсмены. Но, когда я услышал, как Дед Мороз громко провозгласил: «Победитель получит самый необычайный приз за всю историю новогодних ёлок!» – силы ко мне вернулись и я почувствовал себя абсолютно готовым к борьбе.

До меня по залу пронеслись девять юных гонщиков, и время каждого было громогласно, на весь зал, объявлено Дедом Морозом.

– Десятый – и последний! – объявил Дед Мороз.

Его помощник, массовик дядя Гоша, подкатил ко мне облезлый двухколёсный велосипед. До сих пор я помню всё: и что верхняя крышечка звонка была оторвана, и что на раме облупилась зелёная краска, и что в переднем колесе не хватало спиц.

– Старый, но боевой конь! – сказал дядя Гоша.

Дед Мороз выстрелил из самого настоящего стартового пистолета – и я нажал на педали…

Катался я на велосипеде не очень хорошо, но в моих ушах всё время звучали слова Деда Мороза: «Самый необычайный приз за всю историю новогодних ёлок!»

Эти слова подгоняли меня: ведь, пожалуй, никто из участников этого соревнования не любил получать подарки и призы так сильно, как любил я! И к «самому необычайному призу» я примчался быстрее всех остальных. Дед Мороз взял мою руку, которая утонула в его рукавице, и высоко поднял её, как поднимают руки победителей боксёрских соревнований.

– Объявляю победителя! – произнёс он так громко, что услышали все дети медицинских работников во всех залах Дома культуры.

Сразу же рядом появился массовик дядя Гоша и своим вечно радостным голосом воскликнул:

– Давайте поприветствуем, ребята! Давайте поприветствуем нашего рекордсмена!

Он захлопал, как всегда, так настоятельно, что сразу же потянул за собой аплодисменты со всех концов зала. Дед Мороз взмахнул рукой и установил тишину:

– Я не только объявляю победителя, но и награждаю его!

– Чем?.. – нетерпеливо поинтересовался я.

– О, ты даже представить себе не можешь!

В голосе Деда Мороза мне почудилось что-то странное: он говорил как волшебник, уверенный, что может сделать необычайное, сотворить чудо – и поразить всех! И я не ошибся…

– В сказках чародеи и волшебники просят обычно задумать три заветных желания, – продолжал Дед Мороз. – Но мне кажется, что это слишком много. Ты же установил велосипедный рекорд только один раз, и я выполню одно твоё желание! Но зато – любое!.. Подумай хорошенько, не торопись.

Я понял, что такой случай представляется мне первый и последний раз в жизни. Я мог попросить, чтобы мой лучший друг Валерик остался моим лучшим другом навсегда, на всю мою жизнь! Я мог попросить, чтобы контрольные работы и домашние задания учителей выполнялись сами собой, без всякого моего участия. Я мог попросить, чтобы папа не заставлял меня бегать за хлебом и мыть посуду! Я мог попросить, чтобы вообще эта посуда мылась сама собой или никогда не пачкалась.

Я мог попросить…

Одним словом, я мог попросить всё что угодно. И если бы я знал, как в дальнейшем сложится моя жизнь и жизнь моих друзей, я бы, наверно, попросил о чём-нибудь очень важном для себя и для них. Но в тот момент я не мог заглянуть вперёд, сквозь годы, а мог только поднять голову – и увидеть то, что было вокруг: сияющую ёлку, сияющие игрушки и вечно сияющее лицо массовика дяди Гоши.

– Чего же ты хочешь? – спросил Дед Мороз.

И я ответил:

– Пусть всегда будет ёлка! И пусть никогда не кончаются эти каникулы!..

– Ты хочешь, чтобы всегда было так же, как сегодня? Как на этой ёлке? И чтобы никогда не кончались каникулы?

– Да. И чтобы все меня развлекали…

Последняя моя фраза звучала не очень хорошо, но я подумал: «Если он сделает так, чтобы все меня развлекали, тогда, значит, и мама, и папа, и даже учителя должны будут доставлять мне одни только удовольствия. Не говоря уже обо всех остальных…»

Дед Мороз ничуть не удивился:

– Хорошо, эти желания вполне можно посчитать за одно. Я сделаю так, чтобы каникулы и развлечения для тебя никогда не кончались!

– И для Валерика тоже! – поспешно добавил я.

– Кто это… Валерик? – спросил Дед Мороз.

– Мой лучший друг!

– А может быть, он вовсе не хочет, чтобы эти каникулы длились вечно? Он об этом меня не просил.

– Я сейчас сбегаю вниз… Позвоню ему из автомата и узнаю: хочет он или нет.



– Если ты ещё вдобавок попросишь у меня деньги на автомат, то это и будет считаться исполнением твоего желания: ведь оно может быть только одно! – сказал Дед Мороз. – Хотя… скажу тебе по секрету: я теперь должен выполнять и другие твои просьбы!

– Почему?

– О, не торопись! Со временем узнаешь! Но эту просьбу я выполнить не могу: твой лучший друг не участвовал в велосипедных гонках и не завоевал первого места. За что же я должен награждать его самым необычайным призом?

Я не стал спорить с Дедом Морозом: с волшебником спорить не полагается.

К тому же я решил, что мой лучший друг Валерик-гипнотизёр и правда не захочет, чтобы каникулы никогда не кончались…

Почему гипнотизёр? Сейчас расскажу вам…

Однажды в пионерлагере, где мы летом были с Валериком, вместо киносеанса устроили «сеанс массового гипноза».

– Спать! Спать! Спать!.. – замогильным голосом произносил со сцены бледный гипнотизёр.

– Это какое-то шарлатанство! – на весь зал воскликнула старшая пионервожатая. И первая в зале уснула…

А потом уснули и все остальные. Только один Валерик продолжал бодрствовать. Тогда гипнотизёр разбудил нас всех и объявил, что у Валерика очень сильная воля, что он сам, если захочет, сможет диктовать эту свою волю другим и, наверно, при желании сумеет сам стать гипнотизёром, дрессировщиком и укротителем. Все очень удивились, потому что Валерик был невысоким, худеньким, бледным и даже в лагере летом совсем не загорел.

Я, помню, решил немедленно использовать могучую волю Валерика в своих интересах.

– Мне сегодня нужно учить теоремы по геометрии, потому что завтра меня могут вызвать к доске, – сказал я ему в один из первых дней нового учебного года. – А мне очень хочется идти на футбол… Продиктуй мне свою волю: чтобы сразу расхотелось идти на стадион и захотелось зубрить геометрию!

– Пожалуйста, – сказал Валерик. – Попробуем. Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха!

И начал диктовать мне свою волю… Но через полчаса я всё равно отправился на футбол. А на другой день сказал своему лучшему другу:

– Я не поддался гипнозу – значит, и у меня тоже сильная воля?

– Сомневаюсь, – ответил Валерик.

– Ага, если ты не поддаёшься, то это из-за сильной воли, а если я не поддаюсь, то это ничего не значит? Да?

– Извини, пожалуйста… Но, по-моему, это так.

– Ах, это так? А может быть, и ты вовсе никакой не гипнотизёр? И не дрессировщик? Вот докажи мне свою силу: усыпи сегодня на уроке нашу учительницу, чтобы она не смогла меня вызвать к доске.

– Извини… Но, если я начну её усыплять, могут уснуть и все остальные.



– Понятно. Тогда просто продиктуй ей свою волю: пусть она оставит меня в покое! Хотя бы на сегодняшний день…

– Хорошо, постараюсь.

И он постарался… Учительница раскрыла журнал и сразу же назвала мою фамилию, но потом подумала немного и сказала:

– Нет… пожалуй, сиди на месте. Лучше послушаем сегодня Парфёнова.

Мишка-будильник поплёлся к доске. А я с того самого дня твёрдо поверил, что мой лучший друг – настоящий укротитель и гипнотизёр.

Сейчас Валерик уже не живёт в нашем городе…

А мне всё кажется, что вот-вот раздадутся три торопливых, словно догоняющих друг друга звонка (так всегда звонил только он!). А летом я вдруг ни с того ни с сего высовываюсь в окно: мне кажется, что со двора меня, как прежде, зовет негромкий Валеркин голос: «Эй, Иностранец!.. Петька-иностранец!» Не удивляйтесь, пожалуйста: так меня звал Валерик, а почему – в своё время узнаете.

С годами я стал замечать, что дружба очень часто связывает людей с разными и даже противоположными характерами. Сильный хочет поддержать бесхарактерного, словно бы поделиться с ним своей волей и мужеством; добрый хочет отогреть чьё-то холодное, чёрствое сердце; настойчивый хочет заразить своим упорством легкомысленного и увлечь его за собой…

Валерик тоже пытался вести меня за собой, но я то и дело терял его след и сбивался с дороги. Ведь это он, к примеру, заставил меня заниматься в школе общественной работой: быть членом санитарного кружка.



В те предвоенные годы часто объявлялись учебные воздушные тревоги. Члены нашего кружка надевали противогазы, выбегали с носилками во двор и оказывали первую помощь «пострадавшим». Я очень любил быть «пострадавшим»: меня заботливо укладывали на носилки и тащили по лестнице на третий этаж, где был санитарный пункт.

Мне тогда и в голову не приходило, что скоро, очень скоро нам придётся услышать сирены настоящей, не учебной тревоги, и дежурить на крыше своей школы, и сбрасывать оттуда фашистские зажигалки. Я и представить себе не мог, что мой город когда-нибудь оглушат разрывы фугасных бомб…

Я не знал обо всём этом в тот день, на сверкающем ёлочном празднике: ведь если бы мы обо всех бедах узнавали заранее, тогда вообще не могло бы быть на свете никаких праздников.

Дед Мороз торжественно объявил:

– Выполняю твоё желание: ты получишь путёвку в Страну Вечных Каникул!

Я быстро протянул руку. Но Дед Мороз опустил её:

– В сказке путёвок на руки не выдают! И пропусков не выписывают. Всё произойдёт само собой. С завтрашнего утра ты очутишься в Стране Вечных Каникул!

– А почему не сегодня? – нетерпеливо спросил я.

– Потому что сегодня ты можешь отдыхать и развлекаться без всякой помощи волшебной силы: каникулы ведь ещё не кончились. Но завтра все пойдут в школу, а для тебя каникулы будут продолжаться!..

Троллейбус идёт «в ремонт»


На следующий день чудеса начались прямо с утра: не зазвонил будильник, который я накануне завёл и, как всегда, поставил на стуле возле кровати.

Но я всё равно проснулся. Вернее сказать, я не спал с самой полуночи, ожидая своего предстоящего отъезда в Страну Вечных Каникул. Но никто оттуда за мной не приезжал… Просто вдруг промолчал будильник. А потом ко мне подошёл папа и строго произнёс:

– Немедленно перевернись на другой бок, Пётр!

И продолжай спать!..

Это сказал папа, который был за «беспощадное трудовое воспитание», который всегда требовал, чтобы я вставал раньше всех и чтобы не мама готовила мне завтрак, а я сам готовил завтрак для себя и для всей нашей семьи.

А потом мама грозно добавила:

– Не вздумай, Пётр, пойти в школу. Смотри у меня!

И это сказала мама, которая считала, что «каждый день, проведённый в школе, – крутая ступенька вверх».

Как-то однажды я для интереса подсчитал все дни, проведённые мною в школе, начиная с первого класса… Получилось, что по этим маминым ступенькам я забрался уже очень высоко. Так высоко, что мне всё, абсолютно всё должно было быть видно и всё на свете понятно.

Обычно по утрам Валерик, который жил этажом выше, сбегая вниз, давал три торопливых звонка в нашу дверь. Он не дожидался, пока я выйду на лестницу, он продолжал мчаться вниз, а я догонял его уже на улице. В то утро Валерик не позвонил…

Чудеса продолжались.

Все, словно заколдованные Дедом Морозом, пытались удержать меня дома, не пустить в школу.

Но как только родители ушли на работу, я вскочил с кровати и заторопился…

«Вот, может быть, выйду сейчас, а у подъезда меня поджидает какое-нибудь сказочное средство передвижения! – мечтал я. – Нет, не ковёр-самолёт: всюду пишут, что он для новых сказок уже устарел. А какая-нибудь ракета или гоночный автомобиль! И унесут они меня…

И все ребята это увидят!»

Но у подъезда стояло только старое грузовое такси, из которого выгружали мебель. Не на нём же мне предстояло унестись в сказочную страну!

Я пошёл к школе той самой дорогой, по которой мог бы идти зажмурившись… Но я не зажмуривался – я глядел по сторонам во все глаза, ожидая, что вот-вот ко мне подкатит что-нибудь такое, перед чем весь наш городской транспорт просто замрёт от изумления.

Вид у меня, вероятно, был очень странный, но никто из ребят ни о чём не спрашивал. Они вообще не замечали меня.

И в этом тоже было что-то новое и непонятное. Тем более что в тот первый день после зимних каникул все должны были просто завалить меня вопросами: «Ну, сколько раз был на ёлках? Раз двадцать успел? А сколько ты съел подарков?..»

Но в то утро никто не шутил. «Не узнают они меня, что ли?» – подумал я. На миг мне стало обидно, что они вроде бы отделили меня от себя, – захотелось вместе с ними дойти до школы, войти в класс… Но я уже входил туда много лет подряд, а в Стране Вечных Каникул я ещё не был ни разу! И я снова стал оглядываться и прислушиваться: не шуршит ли шинами, еле касаясь асфальта, гоночный автомобиль? Не спускается ли воздушный корабль, летающий по маршруту «Земля – Страна Вечных Каникул»?

На перекрёстке, возле светофора, стояло много разных машин, но среди них не было ни одного гоночного автомобиля и ни одного воздушного корабля…

Мне нужно было пересечь улицу и затем свернуть в переулок налево.

Я уже шагнул на мостовую, стараясь ступать как можно легче: если меня вдруг подхватит какая-нибудь волшебная сила, пусть ей будет не очень трудно оторвать меня от земли! И вдруг услышал над самым своим ухом свисток. «Ага, предупреждающий сигнал!» – обрадовался я. Обернулся – и увидел милиционера.

Высунувшись по самый пояс из своего «стакана», он кричал:

– Не туда идёшь! Заблудился, что ли? Остановка направо!

– Какая остановка?

Но уже в следующее мгновение я понял, что милиционер – это переодетый в синюю форму посланец Деда Мороза. Волшебной палочкой, перевоплотившейся в полосатый милицейский жезл, он, конечно, указывал мне будущую остановку или, вернее сказать, посадочную площадку того самого… что должно было прилететь за мной и умчать в Страну Вечных Каникул.

Я быстро пошёл к столбу, возле которого, как у мачты с флагом (полотнище заменял прямоугольный плакатик «Остановка троллейбуса»), выстроилась довольно-таки длинная очередь.

И прямо тут же, словно еле-еле дождавшись моего прихода, подкатил троллейбус, у которого впереди и на боку вместо номера было написано: «В ремонт!» Он был пустой, только в кабине склонился над своей огромной баранкой водитель и сзади, возле слегка подмороженного окна, подпрыгивала на своём служебном месте, как всегда, спиной к тротуару, кондукторша в платке. В те годы людям доверяли не так сильно, как сейчас, и троллейбусов без кондуктора ещё не было.

Когда пустой троллейбус остановился и раздвинулись задние дверки-гармошки, кондукторша высунулась и обратилась не к очереди, а лично ко мне (ко мне одному!):

– Садись, дорогой! Добро пожаловать!

Я изумлённо отшатнулся в сторону: никогда я ещё не слышал, чтобы кондукторша так разговаривала с пассажирами.

– Сейчас не моя очередь, – сказал я.

– А им с тобой не по дороге! – кондукторша указала на людей, выстроившихся возле столба. – У них другой маршрут.

– Но мне не нужно «В ремонт»…

Конечно, кондукторша эта была не просто кондукторшей, потому что очередь не произнесла ни звука и потому что под её взглядом я всё-таки покорно залез в пустой троллейбус. Двери-гармошки с лёгким стуком захлопнулись за моей спиной.

– Но ведь он же идёт… «в ремонт», – повторил я, обводя глазами пустой вагон. – А мне – в Страну Вечных Каникул…

– Не тревожься, хороший ты мой!

С доброй кондукторшей, как и с Дедом Морозом, как и с милиционером, высунувшимся из «стакана», спорить было бесполезно: они знали всё лучше меня!

«Если бы все кондукторши были такими ласковыми, как эта, – думал я, – люди бы просто не вылезали из трамваев и троллейбусов! Так бы и катались целый день по городу!»

У кондукторши на ремне болталась сумка с билетами. Я стал шарить в кармане брюк, где лежали деньги на завтрак.

– Если ты заплатишь и возьмёшь билет, – строго предупредила кондукторша, – контролёр оштрафует тебя!

Всё было наоборот! Всё было как в сказке! Или, вернее сказать: всё было в сказке. В самой настоящей!..

Хоть я ехал в Страну Вечных Каникул не в быстроходном автомобиле и не на воздушном корабле, но зато бесплатно и один в целом троллейбусе! Я сел на заднее сиденье, поближе к дверям-гармошкам.

– Тебя не трясёт? – заботливо спросила кондукторша. – Ты ведь можешь сидеть где угодно: хоть впереди, хоть на моём кондукторском сиденье! Для этого тебе и подали отдельный троллейбус!

– Я люблю немного потрястись, – ответил я. – Так приятно подскакивать на одном месте!..

– Лишь бы тебе это доставляло удовольствие! – сказала кондукторша.

И я остался на своём заднем сиденье: мне было как-то неловко разгуливать по троллейбусу и пересаживаться с места на место.

– Первая остановка – твоя! – предупредила кондукторша.

Пустой троллейбус по-стариковски дёргался и трясся сильней, чем всегда, но мне казалось, однако, что всё в нём было исправно, и непонятно было, зачем он катил «в ремонт». Вскоре он притормозил, остановился.

– До свидания, милый! – сказала кондукторша.

Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры медицинских работников. О чудо! На нём тоже висели дощечки со словом «Ремонт». Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может быть никакого настоящего ремонта.

«Должно быть, это просто такой пароль», – решил я.

И когда навстречу мне из дверей Дома культуры неожиданно выскочил массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнёс:

– Ремонт!

– Что, что? – переспросил дядя Гоша. – Не понимаю…

Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих ёлках. И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из целых двух слов: «Давайте поприветствуем!». У него было вечно сияющее лицо, вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не может быть никаких горестей, печалей и бед.

Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его был всё так же весел и бодр:

– Пожалуйте в Страну Вечных Каникул!

И я вошёл в просторный вестибюль Дома культуры – туда, где ещё накануне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на ёлку. Сейчас я был в сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинёшенек. А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый духовой оркестр.

– Давайте поприветствуем юного каникуляра! – воскликнул дядя Гоша.

– Кого?! – не понял я.

– Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и каникулярками, – объяснил дядя Гоша.

– А где же они – каникуляры и каникулярки?

– Никого нет… Всё население на данном этапе состоит из тебя одного!

– А где просто эти… которые были вчера? Ну, юные зрители?

Дядя Гоша виновато развёл руками:

– Все в школе. Учатся… – И он снова воскликнул: – Давайте поприветствуем нашего единственного юного каникуляра!

И оркестр грянул торжественный марш, хоть я был одним-единственным зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накануне, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю.

А потом с белокаменной лестницы навстречу мне ринулись переодетые зверями артисты…

Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки.


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации