Текст книги "Девять"

8

8.2.

– Знаешь, зачем здесь утроили искусственное озеро, вот это самое Вилейское водохранилище? – спросил как-то у меня г. Гебицит скучным тоном.

– Нет.

– Под ним – центр управления космическим оружием, которое уже создано давным-давно, и у кого кнопка от этих шустрых ракет – неизвестно. Кто-то уже давно контролирует мир, Плато! И не там, на небесах, а здесь, на Земле. Водная поверхность – идеальный отражатель для вражеских радаров. Идеальная маскировка. До поры до времени никто ничего не узнает.

– Бред.

– Все на свете – творение рук человеческих. В смысле Интеллекта. И денег. Думаешь, финансовые кризисы возникают сами по себе? Девяносто восемь семей правят миром. Нами. Мной, суки! Творят всю политику и назначают кумиров. Мы с тобой – ослы, запряженные в чью-то тележку. Тебе кажется это невероятным? Вот тебе всем известные факты. Навскидку, так, первое, что на ум придет. В Лондоне было секретное метро, где размещалась служба разведки. Скоро, по моим сведениям, оно будет выставлено на продажу и будет распродано по кусочкам. Возможно, мы его и купим. Удобное место… Центр цивилизации. Думаешь, оно просто так нам досталось? Есть люди, которые могут купить и продать все, что душе угодно. В Москве есть специальное метро для членов правительства. Завтра и оно будет нашим. Метро – это хороший плацдарм. По-твоему, и это сказки? Объясни мне, как мистер Путин пришел к власти? А, умник? Почему в России неистребима коррупция? Кто убивает американских президентов? Кто их назначает? Кто такой Бен-Ладен? Почему где-то на Земле холодает, а где-то теплеет? Думаешь, за этими «процессами» не стоят силы? За всем стоят силы. Только никто об этом ничего не знает. Планету Земля населяют кролики. И если не будет рядом удава о девяносто девяти головах – кроликам несдобровать. Я тебе больше скажу, открою маленький секрет. России уже нет. Вот мы с тобой сидим, разговариваем на русском языке – а страны России уже нет на завтрашней карте мира. Ее просто вывели из игры и распилили на части. Уже праховые урны истории заготовлены, уже на престижном кладбище цивилизаций есть урна с надписью «Россия». Рядом с Древней Грецией. И Древним Римом. Все дороги ведут в Рим – понял, что это значит? Рим – противоположность понятию мир. Тебя нет, Плато. А ты «личность, личность»… Тличность.

– Отлично. Вот ты нагнал страху, а я возражу. Современные государства, государства нового типа, лидеры цивилизации, делают ставку на высокоразвитый интеллект. Именно поэтому, кстати, тебе интересно с ними тягаться: ты в совершенстве владеешь их же оружием и вполне можешь их побить. Рационализм – основа их духовности (бездуховности, можно сказать: суть дела от этого не меняется). Страны лидеры обслуживают ментальность цивилизации, ее невидимую кровеносную систему: финансы, юридическое обеспечение, моральное, философско-идеологическое, художественное. А вот материальные основы и блага цивилизации куют там, где рабочая сила дешевле, а элита поглупее: в странах второго, третьего, четвертого, пятого – вплоть до девятого мира. Где Россия? Россия – это страна девятого мира. И одновременно – это страна первого мира, потому что это страна Пушкина и Толстого. Могу сказать иначе: все дороги ведут не только в Рим, но также из Рима. Так яснее? Надежда есть, но вы ее не там ищите.

– Ненавижу притчи, эти премудрости слабоумных.

– Вот тут я с тобой вполне согласен.

– Я скажу как воин: пока есть Веня, на России рано ставить крест. В этом я вижу надежду. Риму – Рим. Наш асимметричный ответ чемберленам заставит мир вострепетать и содрогнуться. Они считают, что меня нет, но я восстану из праха. Я изменю будущее. Я, патриот Веня Гербицит, буду девяносто девятым.

– Не говори гоп…

– Да никакого гопа, погоди! Если бы ты знал, до чего просто стать хозяином земной клеточки вселенной. Не веришь?

– Чтобы верить, надо понимать…

– Вот и мотай на ус. Ты не представляешь себе, какое это, помимо всего прочего, удовольствие – разводить мировую экономическую элиту на бабки, Нобелевских лауреатов! Пудрить им гениальные и такие беспомощные мозги! Вот сколько процентов годовых ты получаешь по своему вкладу в моем банке?

– Что-то очень много, едва ли не пятьдесят. Пол-луны на одну вложенную луну.

– И тебя это не настораживает?

– Настораживает, конечно. Попахивает финансовой пирамидой.

– Правильно, пирамидой. Только гениальность нашего проекта в том, что пирамида обрушит не нашу финансовую империю, а их, вот этих девяноста восьми барбосов.

– В чем суть мошенничества, если уж мы заговорили об этом?

– В том, что мошенничества никакого нет, все законно. Более того – все трогательно и наивно. Как в древнем Египте. Детская арифметика, уровень считалок. В это никто не верит – до тех пор, пока не станет поздно. Объясняю. Вас, сребролюбивых клиентов, у меня миллиард с небольшим. Да, да, сеть наших банков разрослась, как пырей. Вы сами в клювике приносите мне свои немалые деньги – в надежде на лакомые проценты. И получаете их, заметь. Вас я прикормил, и даже развратил. Как мне расплачиваться с вами и не прогореть?

– Печатный станок?

– Убогое мышление. Стандартное.

– Ты наивно полагаешь, что существует нестандартное мышление? Когда вы научитесь отвечать за слова! Мышление – это именно определенный стандарт. Мышление без стандарта, то бишь без закона, не бывает. Мышление без стандарта – это больничка, худший из стандартов.

– Наплевать. Я сейчас не об этом. Твой стандарт – убог, если угодно. Хотя станок – тоже проходит. Начинать надо с того, что экономика – это лженаука. И противопоставить лжеметодам надо здравый смысл.

– О-о! И?

– И я на ваши деньги покупаю самые рентабельные компании мира. Самые! А также золото. Потому что завтра бумажки станут тем, чем они по сути и являются: бу-маж-ка-ми. А вы получаете свои жирные проценты. И даете мне денег столько, что я уже завтра оставлю этих 98 саблезубых не у дел.

– Похоже на вечный экономический двигатель.

– Двигатель, но не вечный. Я просто перекуплю планету и заставлю шарик крутиться во имя интересов…

– Следующих 98. И все на круги своя. И все вы – рабы одного принципа: кто сильнее – тот и прав. Какая разница, чьи сегодня в лесу шишки?

– Не скажи. Я справедливость люблю, это чисто русская черта. И буду насаждать ее силой.

– Тоже, кстати, чисто русская черта. Ты переписываешь историю по одним и тем же лекалам. Как осел, идешь за морковкой. По кругу. Просто пришло твое время быть альфа-самцом. Потом твое время уйдет, как у старого Акелы… Законы джунглей. От тли слышу, Веня.

– Законы джунглей, говоришь? Так, да не так. Не совсем так. По законам джунглей я джунгли превращу в оазис. Здесь, у нас, будет город-сад. Теплый Рим, практически. А их я всех заколдую, превращу в глыбу льда, в кусок северного полюса. Поверну реки вспять, буду повелевать громам и молниям… Смертию смерть попру. А?

– Силой силу? Ну, допустим, Робин Гуд. Это старая сказка. И я в нее не верю. А если твой план раскусят?

– Меня раздавят, как муху-цокотуху. Объявят мой переворот всего лишь финансовой пирамидой. Из моей персоны сделают жулика мирового масштаба. Русский, что вы хотите. Варвар. И меня даже до суда не довезут. И в крови ничего не найдут. И сердце трупа окажется здоровым. Все эти методики отработал именно я. Знаешь, как они называются? «Бесконтактные методы активации защитных сил организма человека и животных на неограниченном расстоянии при различных заболеваниях». Все болезни сегодня в принципе лечатся методом активации защитных сил организма. А вся фармакология – просто индустрия для производства дешевой химии. Способ выбивать из людей бабло. Мыльный пузырь. Но есть и обратная сторона медали: методы подавления защитных сил организма. Бесконтактные. На неограниченном расстоянии. При желании всего за полтора часа в твоем организме можно запустить механизм злокачественной опухоли. И через неделю с небольшим тебя не станет. А можно еще проще и радикальнее…

Но этого не случится, на этот раз я все учел. Слишком много государственных интересов самых могущественных стран замкнуто на мне. Скоро, совсем скоро дело со мной будет обстоять так, как с ненавистным всем долларом: уберешь меня – получишь коллапс. Хаос. Я, Веня, стану пупом Земли. Кнопкой. Ты меня понимаешь? Даже в русских народных сказках такого не встретишь. У дракона 98-главого ни единого шанса. Вот этого они не учли: я их куплю на их же деньги.

– Зачем я тебе, Веня?

– Я хочу учесть все. Ты для меня еще один источник информации. Но пока что ты черная дыра: не шибко мне мешаешь, но и не помогаешь. Твоя миссия в том, чтобы признать меня Богом. Или высшим законом. Или порядком вещей. Вот тут ты волен выбирать. Зачем ты мне еще? Я в принципе доказал, правда, пока что теоретически (да за практикой дело не станет: щелчок пальцев – и все придет в движение; но всему свое время): один в поле воин, один может господствовать над всеми. Вот вы тут голову ломаете, а все уже давно решено. Кто герой времени? Я. Кто герой романа? Я. Кто, без ложной скромности, герой человечества? Догадайся с двух раз. Без моей подсказки. Поэтому мне пришлось сочинить гимн «Двуногих тварей миллионы». Это мой гимн. Моя колыбельная. Моя песня.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

9

9.3.

– Чем занимался ты в своей жизни? По-настоящему? Всерьёз?

Подобным вопросом регулярно встречал меня Веня. Очевидно, при встрече со мной его мысли направлялись в особый лабиринт и через раз попадали в тупик, где неоновым светом ровно светился вопрос. Я отвечал на него по-разному, но всегда честно. Мне нравилась сама постановка вопроса: просто и по сути. В этот раз я ответил так:

– Всерьёз? Днём ходил по улицам с зажжённым фонарём. Я не шучу, надеюсь.

– Типа разгонял тьму?

– Практически. По другой версии – искал человека. Со скарабеем на лацкане.

– Нашёл?

– Как тебе сказать…

– Хорошо. А почему ты не спрашиваешь меня, где я служил, чем занимался и чем занимаюсь сейчас? Это снобизм?

«Это равнодушие, – подумал я. – К себе».

Но поскольку этот мой самый большой секрет никого не интересовал, я, прикидываясь внимательным к окружающим, спросил в свою очередь:

– Всегда хотел спросить: чем ты занимаешься?

– Хороший вопрос. Слушай сюда.

История Вени оказалась удивительно похожей на историю человечества.

Сначала он ползал на корточках, затем освоил прямохождение, потом научился говорить, читать, писать, закончил школу и быстро усвоил самое главное: в этой жизни кто силен – тот и прав. Путь ему был определен, разумеется, в силовые структуры. Проще всего попасть туда было через армию.

И Веня стал солдатом, да не простым солдатом, а элитным; он попал в спецвойска, в спецназ, служил в особой разведроте, что несла службу на границе, разделяющей блок НАТО и войска Варшавского договора. На границе ГДР и ФРГ.

Обыватели слушали сказки про мирный облик социализма и хищный оскал кровожадного капитализма, а на счету бойца В. Гербицита было уже тридцать трупов специально обученных солдат противника. Каждую ночь шла необъявленная война. И Веня на себе испытал магическую, завораживающую силу маятника: повезет – не повезет, повезет – не повезет, повезет – не повезет. Мимо – в точку, мимо – в точку, мимо…

Веня даже не сразу понял, что ему повезло: он остался жив (хотя, как и все спецлюди, морально был готов к смерти: подспудное отношение к себе, а значит, и к другим, как к пушечному мясу было одним из элементов психологической подготовки). В этой войне испытывалось так много спецсредств, спецтехнологий и спецнавыков, что на гражданку боец Гербицит вышел засекреченным больше, нежели какая-нибудь школа КГБ в Коломне. Отныне и навсегда жизнь и сами потроха тов. Гербицита принадлежали внешней разведке.

В мирной жизни Веня испытал шок: надо было жить, как-то радоваться жизни, а он умел только убивать, получать удовольствие от поединка, убийства, от вида живой крови, покидающей уже мертвое тело, от чувства собственной неуязвимости. По чистым улицам Минска слонялся фантом: никто не должен был знать, где он служил, чем занимался, чем собирается заниматься. У фантома не могло быть друзей, подруг, детей. У физического тела не могло быть тени.

Кодекс мужчины сузился до трех внятных пунктов: сила, удача, молчание. СУМ. От СУМы да от тюрьмы не зарекайся. Как говаривал Вася Сахар, «я сумую», то есть я печалюсь.

Веню окружали «козлы» мужеского пола, не ведавшие изнанки бытия – да что там, самой что ни на есть лицевой стороны жизни! – и «телки», макияжем и парфюмом наводящие тень на плетень, то бишь старающиеся отбить и упрятать запах женщины. Однако Веня чуял этот запашок за версту, и всегда окружал себя отборными здоровыми телками, которые, вот ирония, все, как одна, не очень дружили с гигиеной. Как только на породистых баб надвигался неразговорчивый мышечный комплекс, от которого веяло силой и удачей, у них начиналась течка, и они сами расставляли ноги. И прежде всего – девственницы. Надо ли говорить, что в своей квартире (да, да, у него быстро появилась своя квартира) Веня превращался в неукротимый торнадо, и три четверти женщин не желали продолжать с ним незабываемые интимные отношения. Таких он ничтоже сумняшися посылал на х…, раз и навсегда. К оставшимся применял одну и ту же тактику: брал за волосы, наклонял, срывал трусы и давал волю своим содомическим наклонностям, которые обнаружились еще там, в среде мускулистых парней спецназа. В сущности, он всегда несколько тосковал по жопе, обросшей волосами. Но и белые гладкие задницы его вполне устраивали. Женщины, которые сначала брали в рот, а потом тут же давали в анал, раз и навсегда становились послушными и покорными, даже если потом благополучно выходили замуж, чему он внешне никогда не препятствовал. Но потом, когда они по старой дружбе забегали к нему «одолжить» сотню баксов (мужья у них, как правило, не были такими сильными и удачливыми), он старался унизить их до предела. Часто сдавал в аренду своим приятелям. Ничего, эти сучки терпели. Забегали регулярно. Со своими пассиями он словно подписывал некое секретное соглашение, согласно которому Веня имел право трахать все, что шевелится, там и тогда, где и когда ему вздумается; но в ответ он честно брал на себя обязанность содержать своих наложниц. Выходишь замуж – теряешь право содержанки. Обращаешься за помощью – будешь отодрана и унижена как последняя блядь. Эти правила работали. Ничего не надо было выдумывать.

Веня быстро усвоил главную, и отнюдь не нагорную, заповедь бытия. Кто силен – тот и прав. Эту заповедь, отлитую черным золотом в самой преисподней (горн, меха, адово пламя – и вот, буковка за буковкой, куется тайный девиз всего живого), выдумал не он, поэтому бессмысленно было заморачиваться по поводу того, правильная она или нет, гуманная или не очень. Заповедь имела отношение к основам жизни – это Веня ощущал каждой клеткой существа.

Именно в тот момент из потребности уважать что-нибудь живое не за грубую силу, а за слабость, которая чудесным образом превращается в неодолимую силу, Герби взял себе первого кота, назвал его Марсик, и решил, что жизни ему, Вене, отмеряно девять кошачьих жизней. Девять раз по девять-пятнадцать лет. В среднем лет девяносто-сто. В общей сложности лет сто тридцать – если, конечно, не изобретут что-нибудь этакое…

Поживем – увидим.

Однако первый кот сдох уже на девятый месяц жизни. Но зато как сдох!

Однажды Веня проснулся утром и, еще не раскрыв глаз, ощутил, что он не может пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцами. Единственная форма активности, которая была ему доступна, представлялась вместе с тем невозможной: он мог только плакать. И Веня заплакал – но только не от страха, не от отчаяния и не от боли (боли, кстати, совсем не было, вместо нее – противная слабость), а от невозможности сопротивляться.

В этот момент к нему на живот мягко запрыгнул Марсик, черный, словно сажа преисподней, лизнул его в соленую щеку, заурчал и улегся на грудь – прямо на то место, где, по ощущениям Вени, крылся корень его внезапного недомогания.

Через некоторое время Марсик поднялся на дрожащих лапах, неуклюже сполз с постели, и его стало мучительно рвать чем-то зеленым. Спина, словно срабатывал пружинный механизм, напряженно выгибалась, а потом бесхребетно опадала, со стороны казалось, что Марсика плющит под воздействием внешней силы. Он извинительно мяукнул и пропал.

Зато Веня обрел возможность двигаться. Первого прилива сил хватило на то, чтобы добраться до телефона.

Врачи в один голос твердили, что Веня перенес микроинсульт, весьма коварный, который – и это очень даже странно! – обошелся совершенно без последствий, если не считать внутренних рубцов на сосудах, напоминающих каллиграфический стиль опытного хирурга.

Немалые силы были брошены на поиски исчезнувшего Марсика. Его нашел сам Веня на берегу лесного озера (на всякий случай цепким взглядом «сфотографировал» место: холмик, напоминающий кратер вулкана) – полинявшего, облысевшего, заваливающегося при ходьбе на левый бок. Он ушел то ли для того, чтобы подлечиться, то ли для того, чтобы тихо помереть вдали от любимых глаз, не расстраивая хозяина. Марсик взглянул на спасенного им спасителя и, отворачиваясь, тактично мяукнул: дескать, стоило ли хлопот, сам же еще не отошел.

Диагноз Марсика Веню не удивил: микроинсульт. Кот забрал себе болезнь хозяина.

Светила ветеринарии оказались бессильны: Марсик не выжил.

Там, где другим чудилось непостижимое, Веня видел факт, подкрепляющий его смутное, но неколебимое мировоззрение.

Второй кот, также черный (Веня не сомневался, что коты темного окраса, словно магнит или маленькая черная дыра с хвостом притягивают к себе негативные мысли и эмоции, способные довести хозяина до инсульта), протянул немногим долее.

Веня запаниковал: дело в том, что он искренне верил в свои способности экстрасенса. Он вообще безгранично верил в себя. Талантливый человек во всем талантлив: это он воспринимал как аксиому. К себе относил в первую очередь; собственно, аксиома казалась ему списанной с него. К примеру, он никогда не играл в большой теннис, но стоило ему взять ракетку в руки, как уже в конце своего первого, казалось, безнадежно проигранного матча он уперся, отыграл три матчбола, а затем упорно довел игру до победы. Опытный соперник удивлялся, Веня воспринимал как должное. Ему особенно приятны были обыденные проявления своей исключительности.

Третий Марсик, нынешнее «парнокопытное», трехцветное, своим жизнелюбием вернул ему мистичекую уверенность в своей непобедимости.

– Понял? – спросил меня Веня.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Мне-то какое дело до твоих грязных баб и звездных котов?

– Имею интерес, – загадочно ответил Веня. – Слушай дальше…

Он сделал паузу, словно предоставляя мне возможность заткнуть уши или вылететь из комнаты. Но я отчего-то не сделал ни того, ни другого. Очевидно, поэтому, улыбнувшись гнусной улыбкой типа «я так и знал, вы все такие», он продолжил.

– Потом я встретил Венеру…

– Можно подумать, Венера не телка. Такая же баба, как и все остальные.

– Погоди. Надо быть честным. Встреча с ней меня смутила.

Честно сказать, я был поражен бесконечно: не ожидал такого от Вени. Хотя нет – именно чего-то такого и ожидал. Просто оказался к этому не готов. Чем может удивить циник? Романтическим порывом, чем же еще.

– К тому времени я уже закончил биофак столичного университета, с отличием, между прочим. Чему ты удивляешься? Честолюбие – тоже проявление силы. Всегда и везде быть первым. Никого впереди: вот мой девиз. А быть первым – значит, опережать информационно. И желание знать о человеке все, особенно все о его скрытых, потаенных резервах, стало главным моим стимулом. Такое знание давало власть, реальную власть. Я насмотрелся на человека в экстремальных ситуациях. Трижды я побывал в состоянии клинической смерти. Ведь это колоссальный опыт. Я там уже ориентировался, как в собственной комнате. Поверь мне, я кое-что знаю о том, чего я хочу…

– Мне кажется, я знаю тебе цену, Веня.

– Да ладно, ара!

– Знаю, знаю. Чем смутила тебя Венера?

– А вот это тебе лучше знать. Меня смутило, что человек не настолько скотина, насколько должен был бы ею быть. Человек – шире природы. Это – открытие, настоящий прорыв, если ты понимаешь, о чем я. И вот этот резерв… Его труднее всего нащупать, описать и заставить работать на власть.

Я молчал.

– Но если его найти и разработать, то мы приблизимся к какому-то жуткому абсолюту, назови его вечность, бессмертие, рай – как хочешь.

– А ты уверен, что вот то начало, которое открылось тебе, когда ты встретил Венеру, совместимо с властью? Не торопись, Веня, а то успеешь…

– Смотри сюда, кочерыжка. Я выбью из тебя нужное мне знание силой. Не мытьем, так катаньем. Даже если ты сейчас сдохнешь, это не будет означать, что ты избежал поражения. Даже смерть не спасет тебя. Победить ты можешь только одним способом: именно одолеть в силовом противостоянии меня. Ты – или я. У тебя нет особого выбора: или ты победишь, или признаешь, что я победил уже давным-давно. Тебе деваться некуда.

Я молчал.

– И молчание – это не ответ. Пора играть в открытую. Я же тебе все карты на стол. Давай и ты. По-мужски.

– Что произошло, когда ты встретил Венеру?

– Именно произошло, это точное слово. Со временем я понял, что произошло: я испытал неземное блаженство. Это было нечто, выходящее за рамки понятной мне природы. Хочу сказать, сугубо материальными причинами мое предчувствие блаженства не объяснишь. Для меня это вызов. Я не привык прятаться от вопросов. Пока что я нашел только тебя, единственный экземпляр, который живет так, словно исполняет мой заказ. Прямо под носом у себя отыскал, причем понял, что отыскал, только тогда, когда нашел; до этого не предполагал, что ищу тебя. А ты оказался шурином. Мужем сестры моей жены. Разве не мистика? Вот почему я готов платить тебе за то, что ты – это ты. Как только ты станешь таким, как я, тебе п…дец. А рано или поздно ты, конечно, станешь похожим на меня. Тут уж мне некуда деваться, и я постараюсь добиться своего. Ты – это и есть последний вызов мне. Ты хорошо спрятался. Хорошо прожить – хорошо спрятаться, верно? Но от меня не спрячешься. Понаписал кучу умных вещей в надежде, что никто их не прочтет? Ду-ра-чок…

– Веня, а ты уверен, что не выдумал все это?

– Плато, из нас двоих недооценивать другого всегда будешь ты как инстанция более высокая (если ты, конечно, существуешь, что тебе придется еще доказать). В этом смысле я в более выигрышном положении. Запомни: я ничего не выдумываю, я прагматик. Дам тебе подсказочку на будущее: в состоянии третьей клинической смерти я узнал много такого, чего ты даже не в силах вообразить. У тебя даже воображение в эту сторону не включается.

«Как тебе сказать, – мысленно возразил я. – Ты, к счастью, ничего не знаешь о моих снах…»

– Я, конечно, мало что знаю о твоих снах, – сказал Веня. Теперь в его улыбке читалось: я же говорил тебе, что от меня ничего не скроешь. – Но я знаю, что ты прежде всего сны скрываешь от меня… Что ж, все на свете вопрос времени.

Усилием воли я прекратил поток мыслей, которые, словно персиды, возникали ниоткуда и ярко штриховали серое полотно. Изо всех сил я воображал себе полную пустоту. Но недолго.

«Отпусти меня, ну, пожалуйста! Что я тебе сделал? Я только живу, люблю свою Алису и думаю, мыслю, при этом никому не навязываю своих мыслей. Отпусти, Венечка!» – захотелось взвыть мне.

Я не сделал этого только потому, что Фантомас только этого и ждал, как волчара запаха крови.

Сработал инстинкт самосохранения.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.