Текст книги "В потоке поэзии. Книга 1"

В потоке поэзии – 1
Собрание сочинений
Анатолий Арестов

© Анатолий Арестов, 2023

ISBN 978-5-4498-8540-1 (т. 1)

ISBN 978-5-4498-8541-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первая борозда

 
Плуг врезается жалом без жалости
в пересохший, немой монолит,
отвердевшая почва пылит,
разрушаясь под действием тяжести.
Борозда искалечила поле,
рваной раной разделана плоть!
Предстояло ещё распороть,
раскроить сухопутное море,
где ковыль изгибался волной,
прижимаясь к родимой земле…
Многолетней, живой целине
предстояло остаться вдовой.
 

По ту сторону экрана

 
Солнце, закрытое облачным фильтром,
стрелами ржавыми падало вниз.
Мир пропитался собственным бытом,
сажей ложился, как чёрный эскиз.
Годы стремлений в невежестве диком —
всё понапрасну! Иллюзии плен
нас уводил ненавязчивым кликом
вглубь терабайтов и пиксельных стен.
Срезом реальности жили народы,
всех поглощал ненавистный экран,
тень неприкрытой и полной свободы —
райская жизнь без ухабов и ям.
Время убито, прокручены сайты,
мозгом получен волшебный экстаз!
Вновь проплывут за окном копирайты —
жизни реальной открытый показ.
 

Погибшей России

 
Оставьте могилы, оставьте кресты
давно уж погибшей России!
Несите букеты, несите цветы,
степную траву, что скосили!
Погибла, погибла, погибла страна
в руках безответственно цепких —
плакучая ива, берёза одна
и флаг триколорный на ветках…
Оставьте могилы, оставьте кресты,
не плачьте, навзрыд не рыдайте,
несите букеты, несите цветы —
Россию свою возрождайте!
От яда, от грязи, от брошенных слов,
избавьте навечно Россию!
Снимите оковы, оковы оков,
не вздумайте верить в Мессию!
Ведь снова обманет слащавая речь
приятным для сердца дурманом,
и сгинет навеки российская печь,
и даль захлебнётся туманом…
 

Не ошибайтесь

 
Под Богом ходим все, однако,
мы жизни призрачный момент
прожить пытаемся двояко —
всё ищем твёрдый аргумент!
Так что заставило стремиться,
на ложный путь поставив нас?
Возможность ищем искупиться,
отбить себе у жизни шанс.
Ошибку не исправить дважды,
что выбрано давным-давно,
хотя и сделано однажды —
второго раза не дано!
 

Космическая даль

 
Под дождём из звездопада
краткий миг казался сном,
Млечный Путь не видел взгляда,
взгляд наш видел звёздный дом!
Глаз, наполненных восторгом,
поглощённых вечной тьмой,
не забыть мне долго, долго
твой космический покой.
Ты планета в тёмной бездне,
долгожданный мой приют,
взгляд глубокий не исчезнет —
взгляд твой звёзды донесут.
Мы одни под океаном
безвоздушной полумглы,
Млечный Путь зовёт обманом,
в потаённые углы…
 

Поздняя весна

 
Асфальт усыпан клейкой почкой —
кидают сверху тополя,
под майской тёплой оболочкой
сошлись и небо, и земля.
Пропитан воздух мелкой пылью,
прогрет фасад жилых домов,
расправил гордо коршун крылья —
кружит над площадью дворов,
трава покинула могилу,
на белый свет воскресла вновь,
теряя собственную силу,
сочилась в листьях новых кровь.
 

Поздняя осень

 
Осень свежестью дохнула —
прелой пряностью листов,
в гамме красок потонула,
в яркой сочности цветов.
Приближался вечер грозный,
приходящий пред зимой —
в небе пасмурно-морозном,
занесённом пеленой,
тяжесть сизо наливалась,
наполняя тучи вширь,
быстрой поступью снижалась
за деревню на пустырь,
на бескрайние просторы,
почерневших вкруг полей.
Клин в воздушном коридоре
длинноногих журавлей
спешным взмахом пробивался
через серость пустоты,
белой галочкой держался
на пределах высоты.
Воздух в кучу собирался
от натуги, чуть звеня,
мир в печали волновался,
как без матери дитя.
Черноствольные деревья,
с облетевшею листвой,
забывались постепенно
под промёрзшею корой.
Разродилась темень быстро,
порождая, мелкий снег —
некрасивый, неказистый,
но таинственный навек!
Укрывал холодным телом:
землю, травы и кусты,
согревая, землю смелым
обещаньем чистоты.
Разошёлся бело-бело,
вольно чувствуя себя,
тишину прогнал на небо,
наслаждаясь и шумя!
 

Позитивное

 
Хорошо, когда ты беден —
голова не так болит!
Хорошо, когда ты вреден —
твоё мнение – гранит!
Хорошо, когда ты бледен —
вдохновился от Луны,
плохо только, если съеден —
зарекался от сумы.
 

Познание истины

 
Ворваться в дом, где властвует покой,
где воцарилась тишина момента,
где также всё… Над треснувшей доской
закреплена навечно изолента,
что сберегает время на часах
немного так, но циферблат удержит,
и половицы скрип в пяти шагах
перерастает в отдалённый скрежет…
Быть может скрежет половицы древней
и есть начало знания вещей?
И дом стоит не просто так в деревне?
И изолента смотрится родней?
 

Всего лишь поле

 
Поле озимой пшеницы зелёной
мягкой подушкой лежит вдалеке,
рядом желтеет другое, с соломой,
полюшко-поле в чудном парике!
Осень намочит, зима заморозит,
май приласкает, лето пожнёт.
Кучно стоят, ожидая, колосья,
скоро ли снимут спелости гнёт?
 

Полёт птицы

 
Мысль. Учащённое сердцебиение
нагнетает кровь, разносящую кислород
к напрягающимся мышцам. Выпрямление
крыльев. Отталкивание вверх и вперёд.
Отрыв. Замедление от массы. Ещё взмах.
Настройка угла маховых. Набор высоты.
Воздушный поток уравновесил. В облаках!
Свершилось познание истинной красоты
полёта…
 

Поломанный кран

 
Кран закапал – стуки в ванне,
утром точно починю!
Вновь разлёгся на диване,
«кап» да «кап» – пошло в струю.
Сна как будто не бывало,
шум усилился воды,
эхо в ванне из металла,
гул исходит из трубы.
Тихим шагом к инструменту
на балкон шагнул вперёд,
ключик взял и изоленту,
ну, а там… Да как пойдёт!
Перекрыл сначала воду,
старый краник открутил,
(новый кран купил в субботу,
всё не мог набраться сил.)
Свет играл лучом по ванной,
словно солнышко с утра!
Кран блестящий, долгожданный
установлен! Спать пора!
Новый день. Встаю умыться.
Открываю новый кран —
вверх струёй пошла водица,
устремляется фонтан —
перепутал в сонном вздоре,
кран поставил чуть не так.
Потолок просохнет вскоре.
Переделаю! Пустяк!
 

Последний звонок

 
Последний звонок. Аттестат и свобода
решать с неизвестными сложный пример.
На выбор профессия, после, работа —
нелёгкой дистанции точный замер.
Лежит на ладони одна неизвестность,
лежит на ладони родной аттестат,
уходит знакомая школьная местность
с последним звонком в безымянный закат…
 

Постправда

 
Мысли запутались в длинных цитатах
умных газет и журнальных статей:
стоимость нефти, каменья в каратах,
газопоток, уникальность идей
дремлющих лиц российской элиты,
сельские школы, гнилые мосты…
Что-то сердитый… Слишком сердитый
я спозаранку… Сплошные холсты
там, за окном, уходящим в реальность
вывесок сочных. Плевать! Карантин
нам не помеха. Помеха – банальность,
полубредовость гнетущих картин.
Снова постправда – корявое слово
(Как-то Олег мне о нём рассказал)
Что за Олег? Да не суть разговора!
Суть – недоправда, как грозный оскал,
спрятанный в линиях милой улыбки,
скрытый в чернеющих строчках газет…
Сильно приправлены чьи-то ошибки
в длинных цитатах, сомнения нет!
 

Светает

 
На каменных плитах шлифованных ветром,
омытых дождём, засверкали лучи
румяного солнца, встающего в светлом
туманном обличии. Где-то в ночи
потеряно уханье сов удивлённых,
надменных к дневному. Повержена тьма!
Лучи пробиваются в ветках зелёных,
страдание ночи, сводящей с ума
глубины ущелья, закончится эхом
паденья гранитных осколков на дно.
А там, в высоте, заливается смехом
собрание птичье в туманном дыму.
 

Экзамен

 
В институте царит тишина,
в институте экзамен вступительный —
перед будущим знак вопросительный,
оттого непомерно волнительный,
словно первая проба вина!
Созерцание собственной мысли
в раскалённой за час голове
не находит решенья во тьме,
в затуманенном страхом уме.
В пустоте все ответы повисли!
Расписные следы авторучки
потонули в формате листов,
по бумаге плывут закорючки,
и ответ постепенно готов…
 

1917

 
Развевалось красным знамя, и алел закат.
Полыхало ярко пламя сотню лет назад.
Багровели реки крови от гражданских войн.
Революции дороги привели на бой.
Бушевал народ невольный – люд страны Советов.
Принимал решенья Смольный против злых наветов.
И блестели ружья дико, стыла кровь рубином.
Для России той, великой, штык назвался сыном.
Век империи окончен, царь лежит в земле
и союз довольно прочен РСДРП! Сломлен гнёт буржуазии,
враг бежит, вопя. На прощание добили
контру до нуля. Знамя красным развевалось,
и закат алел. Юной Родины начало —
век СССР.
 

2300 год

 
Стреляли по своим… Инопланетный разум
в две тысячи трёхсотом внезапно осмелел —
послали корабли флотилии и разом
хотели на Земле устроить беспредел.
Творилось чёрти что! Мы видели впервые!
У них блестели бластеры в титановых руках,
у нас же были старые «АК семьсот вторые»,
которые собрали на Марсе впопыхах.
Сто с лишним лет назад они имели место:
кевларовый затвор и сенсорный курок,
но в том бою, внучок, мы победили честно —
мы истощили их разбитостью дорог!
– Дедуль, а говорят, их победили Штаты?
– Да нет, внучок, ты что! Они же под землёй!
В Лас-Вегасе их бункер – громаднейшая хата,
они там закопались от страха с головой!
– Вождю поклон великий! Ведь если бы не Дутин
– умнейший человек, правитель на века,
который разобрался в инопланетной сути:
«В сортирах их замочим и смоем в облака!»
– тогда мы все смеялись и выдержали битву…
Иди, внучок, играй, не думай о плохом,
а я пока слетаю на Орион за бритвой,
да заскачу на Альфа за стекловолокном.
 

Anti Patriot

 
Рвут зубами, прут руками,
да кусочек пожирней!
И в кормушку сев с ногами
стаей жирных голубей.
Не о птицах беспокоюсь,
о родной России я.
Ведь воруют, не скрывая,
набивают-то не зря
широченные карманы
Сен-Лорановских штанов.
Не увидишь в Амстердаме
расписных особняков.
Бедняков страна Россия
кормит наглых кровопийц.
А народ затравлен ныне,
пред начальником пал ниц.
Но министру с высшим чином
всё в стране разрешено:
Распилил завод – с почином!
Да-а-а, не каждому дано!
Полюбил земли кусочек
ты гектаров в двести пять?
На, держи скорей, дружочек.
Заповедник? Наплевать!
Ты умеешь очень тонко
деньги так распределить?
С федеральною программой,
надо тесно, брат, дружить!
Документооборотом
подчинённых ты займи.
Не каких-то идиотов,
а соратников найди.
Симбиозом отличалось
министерство на корню.
Для себя оно старалось
«на фиг» Родину твою!
 

Anti Patriot 2

 
Концентратом мысли забита голова —
завтра я Отчизне посвящу дела!
Сделать нужно много, главное успеть:
Два Ferrari новых сыну присмотреть,
заглянуть на дачу – строится ли дом?
Чтобы было ранчо, крыша – серебром.
Серебром не нужно, слепит всем глаза,
Станет темновато… Золотом тогда!
У жены же праздник, подарю-ка ей,
Парочку десятков, миллион рублей.
Нет. Рубли не в моде, это бывший тренд,
Доллары? Ну, вроде… Евро тоже бренд.
Надо на работу, там хоть отдохну,
снова мне в субботу ехать поутру,
по делам, в Монако, печень нагрузить,
да подумать дальше, где придётся жить.
Ох, забыл Отчизну, ничего, друзья,
сами потихоньку, только без меня.
С островов, наверное, буду я страдать,
За Россию-матушку всласть переживать!
 

Covid-45

 
Мрачные улицы ветер тревожит,
пепельной пылью бьёт по домам.
Окна закрыты… «Спаси нас, о Боже!»
– молятся люди всевышним Богам.
Чёрные тучи на чёрных деревьях
крепко увязли на несколько лет,
птицы не пели – чёрные перья
падали сверху под красный рассвет.
Воет сирена неистово громко,
город накроет свинцовый туман,
лишь бы не та «живая позёмка»
с страшным названием «Царь Хануман»!
Опыты были под строгим контролем,
вирус мутировал – знал Пентагон.
Все разработки под сложным паролем
хакер взломал под ником Сайгон,
стало известно Covid-19
там превратили в Covid-45,
лишь бы оружием грозным побряцать
этим военным, природа – плевать!
Мрачные улицы ветер тревожит,
пепельной пылью бьёт по домам.
Окна закрыты… «Спаси нас, о Боже!»
– молятся люди всевышним Богам.
 

Drum and bass

 
Кучность выстрелов в секунду
из колонок в тихий зал.
Прогремела басом смутно,
выдал drum and bass накал!
Протаранил чьи-то нервы,
истязал души кусок,
и остался в зале верный —
остальные наутёк.
Drum and Bass не равной силой
сбил попсовенький мотив,
что красоткой говорливой
плакал песней про прилив.
Drum and Bass-а звуки жёстче,
чем ударная волна,
оставляли только клочья,
а сознание едва.
В клочья психику взрывали,
выносили на погост.
Низкой, басовой вуалью
накрывали в полный рост.
 

Забывчивость

 
А мы живём… Не нужно состраданий…
Забылся дочиста израненный Беслан,
забылось всё… Количество страданий
не превышало – семьдесят в стакан…
И кто дерзнул? И кто впитал душою?
И кто из вас сказал за упокой?
Не надо… Всё! Я ничего не стою…
И вы не стоите… Не стойте над душой!
 

Алкогольная зависимость

 
Стоят на витрине бутылочки разные —
напитки в них крепкие, разнообразные!
Красивой наклейкой закрыто стекло.
Сделает жидкость дело своё!
Купил пузырёк – с удовольствием выпил,
(спиртом пустоты в теле насытил)
Как хорошо и прекрасно вокруг!
«Может за сотню, у бабушек, с рук?»
…Шатаясь, вразвалку, приходит домой.
Утро сияет. Еле живой
с дрожаньем проснулся и боль в голове,
сердце стучит и пылает в огне.
Глаз приоткрыл. Спутанным взглядом
видит бутылку, стоящую рядом.
«Как мне терпеть несносную боль?»
Опохмелился… Чрезмерно и в ноль.
Месяц прошёл: нет денег, жены,
в дырах, на стуле, повисли штаны,
вновь голова… разбита посуда,
банк присылал: «Просрочена ссуда!»
Звонили с работы раз тридцать пять…
Может быть, хватит, друг, выпивать?
 

Проза поля

 
Дядя Витя стишки не читает,
дядя Витя на тракторе прёт
и от пыли всё время чихает,
и вспотевшую голову трёт.
Культиватор прицепит на поле,
гидравлический шланг привернёт:
– Не пойму, нет давления что ли?
Иль давление шланги мне рвёт?
В поле жизни написана проза,
в борозде воскрешеньем ростков,
где дурманят упавшие росы —
дяде Вите не нужно стишков.
 

Весеннее обострение

 
Весна щекочет обостреньем —
раствор с иглы течёт слезой,
заряжен бодрым настроеньем,
влечёт меня весенний зной!
Гнетёт сегодня атмосфера
и неполадки вновь в мозгах,
стою у психодиспансера
на полусогнутых ногах.
– Я не дурак, а просто болен,
никак смириться не могу,
что жизнью вовсе недоволен,
зажат я тяжестью в углу!
Не посчитайте идиотом,
тот профиль принятый, не мой,
с Иудой тем, Искариотом
не предавал я образ твой,
не шёл по тропке сожаленья,
покинут обществом давно.
Недуг поддастся излеченью —
врачами твёрдо решено!
Я не был буйным, не бросался,
кусая скучную толпу,
лишь приседал и наклонялся,
а может, всё-таки, спою?
И в голове играет песня
Любе, по-моему, «Атас»,
раствора просто чудо-действо —
психоделический экстаз!
В носу конкретно зачесалось —
работу начал препарат!
Случайно, вроде, показалось,
шли строем тысяча солдат?
(Весенний бум у психиатра,
медбрат запыхался давно.)
Вот «Ауди» проехал «Кватро»
в одно открытое окно.
В палате тихо плачут стены,
– Я не дурак – болею я!
Грозит куренье эмфиземой —
бросайте, милые друзья!
 

Где же ты

 
Проснулся утром ранним я,
но нет поблизости тебя,
как горько это осознать,
когда разорвана тетрадь
судьбы. Печальный эпилог
сменяет жизнь на монолог,
и шорох вырванных страниц,
гонимых ветром. Сотни лиц
мелькают бурно за окном,
но не узнаю ни в одном
твою трепещущую страсть
и глаз уставших боль и власть,
зрачка карат и губ помаду,
духов цветочных аромату
привык я сильно. Где же ты?
 

Герой нашего времени

 
На мягком диване разлёгся мужчина —
крепкий по виду, скажем, детина,
взглядом беспечным в точку глядит
в «плазму» метровую – взяли в кредит!
Он не работает целыми днями,
только диван протирает костями!
Мама пришла с суток с работы,
много у женщины дома заботы:
то постирать, то сготовить, помыть,
сына любимого надо ж кормить!
Утром жена понеслась на работу,
чуть опоздала, в эту субботу
сильный прошёл по стране снегопад…
 

Гуманность

 
Гуманность, честность, доброта
– главное здесь правило!
Поступай с другими так,
чтобы было правильно!
Но обдумав всё, решай,
помогай ты людям,
дай совет и успокой
– он ведь им так нужен!
                         1999 год
 

Жалеющие

 
Вы жалеете бездомных, голодающих собак?
Да от сердца, не притворно! Позже ходите в кабак,
яства кушая изящно, жизни, радуясь в ответ,
но на деле всё печально – ненавидите вы свет.
Осудили мигом нищих:
– Виноват, мол, в этом сам!
И работу он не ищет – алкоголик, быдло, хам!
Мы же крови благородной любим кошек и дворняг,
человек, пускай, голодный. Нам не важно. Всё пустяк…
Незатейливо надменно превратились вы в зверей,
под личиной непременной в вас бушует тот злодей!
 

Жестокий мир

 
Мир современный жестокости полный —
это не ад – человека дела.
В злобе людской беспощадно упорный,
как же ты носишь безумцев земля?
Лена спешила с утра на работу
быстрой походкой вбегая в метро,
ей не хотелось ехать в субботу,
но руководством так решено.
Железом стучали колёса о рельсы,
старый вагон пробегал в колее.
В сумке лежали сладкие кексы,
(Подруга работала в местном кафе.)
Выйдя на станции, Лена зевнула,
в офис направилась, парк миновав,
что-то домой как-то странно тянуло,
она постояла, шарф развязав.
…Вспышка внезапная – боль в голове,
упала на мокрый в листве тротуар,
видела плохо, словно во сне,
в окнах бушующий, страшный пожар.
Громкие звуки трёх неотложек
хрипы глушили и стоны людей,
с неба посыпалась тысяча крошек,
Лена услышала:
– Люди, скорей!
Встать попыталась – не было силы,
кровь побежала по левой щеке,
мрачность в сознание тихо ложилась —
чувства лишилась от боли в руке.
Вроде очнулась: белые стены,
рядом сидит молодой человек,
пластырем клейким залеплены вены,
всё монотонно, похоже на снег.
Парень вскочил, за руку хватая,
– Лена, родная, как ты?
– Врача!!! —
бегала быстро сестра молодая,
кнопкой на пульте нервозно стуча.
– Всё хорошо. Обошлось. Слава Богу!
Выжила чудом! – плача сказал, —
взрывом разрушило: офис, дорогу,
много погибших и кто пострадал!
Врач произнёс:
– Сотрясение мозга,
сотня на теле осколочных ран.
Вам повезло! Знаете, просто…
Да. Это факт! Никакой не обман!
Что же за мысль у того человека
ядом блуждала, бросая на грех?
Тёмная сущность нашего века,
что ты за демон такой, человек?
 

Журналу «Приокские зори»

 
Пятнадцать лет – достойное начало,
но краткий миг в пучине вековой!
Журнал из слов и слово зазвучало
приокской, полыхающей зарёй!
На белый лист ложится жадно проза,
поэзия трепещет на листах,
статья – публицистическая роза
и очерк, разносящий в пух и прах!
Как благородно то, что в этом мире,
зажатом и насыщенном молвой,
возьмут журнал и в старенькой квартире
увидят свет словесный и живой!
 

Стеснение

 
Знак любви – сердец страдание,
слов немое запинание,
взгляд потупленный и краска
на щеках румянцем… Сказка!
 

Играем чувствами

 
Забудь любовь, не можем мы
предаться сладости судьбы.
Увы, не станешь мне родной,
родной мне будущей женой.
Играем чувствами легко,
творим, не понимая, зло.
Влюбляем мы друг друга вновь,
Так может это – есть любовь?
 

Напрямую о стране

 
Нефть качают, пилят лес
– щепки с низа до небес.
Километрами вагоны,
тентом крытые фургоны
на границе пропуск ждут…
Четверть века с тех времён
вот прошло. Распался он.
И страна сейчас другая,
но народу дорогая
сердцу милая страна.
Сырьевая же игла
в венах Родины увязла.
Знают многие прекрасно —
нет развития в стране,
лишь торговля на коне!
Магазин, киоск и ЦУМы,
гипермаркеты и ГУМы,
ярмарки, склады, базары,
свет назойливой рекламы —
так страну мы поднимаем?
Но заводы закрываем…
Ждём сейчас мы чудо-нано
и, представьте, без обмана,
даже здесь не обошлось!
Что случилось? Что стряслось?
Четверть века пронеслось…
Да. Страна сейчас другая,
но народу дорогая
сердцу милая страна.
 

Новый год

 
Новый год, новый год,
сколько счастья и хлопот!
Ну, зачем же Новый год
мы встречаем грустно?
Нужно радоваться нам
Новый год для счастья дан!
                                  1998 год
 

Один день Анатолия Арестова

 
Проснулся. Сигарета. Кофе.
Умылся. Ноутбук – стихи.
Оделся. В зазеркалье – профиль
– нормально. Натянул носки.
Подъезд. Дорога на работу.
Больница – там устроен я.
Метла. Ведро. И на охоту:
Окурки, банки… Дворник я.
Обед. Домой. Стихи в «иннете»,
рецензий поиск, кто зашёл —
в своём тщеславном кабинете…
Тринадцать – час. Ну, я пошёл.
Метла. Ведро. Крыльцо мету.
Поток людей ломает двери.
Строка пришла. Мету, мету —
забиты пылью серой щели.
Конец. Домой дорога слаще!
Вот ужин. Сигарета. Чай.
Чернеет монитор блестящий —
ну, виртуальный мир, встречай!
 

Письмо к любимой

 
Привет, подруга дорогая,
прочти, пожалуйста, письмо!
Я без любви твоей сгораю,
с тревогой жду, смотря в окно,
потерян для беспечной жизни,
ослаб под вихрем суеты,
Кулак сильней от боли стисну,
ведь боль с печалью – это ты.
Никто не дорог мне на свете,
ничто не держит на земле,
нуждаюсь сильно я в «привете»,
какой с улыбкой скажешь мне.
Обняв за талию покрепче,
не выпуская целый день,
и вместе сделается легче
одна, сплошная наша тень.
Не рви безгрешную бумагу,
виновна вовсе не она,
не подвергается лишь страху
бумаги белая кайма.
В ночи терзающие силы
и тяжесть мысли в голове,
любви заточенные пилы
и жажда только о тебе!
Рискнул и очутился в бездне
любви наполненной росой,
и в счастье, радости, болезни
из глаз твоих, но не слезой,
а блеском огненным и страстным,
душе простившим глубину,
порыв любви не стал напрасным
и в том я чувствую вину!
 

Подарок жизни или ошибка врача

 
Водку мужик неделю хлебал —
пил, снова пил, ни ел и ни спал,
после пропущенной рюмки второй
на пол свалился еле живой,
мирно прижался меж полом и сеткой
(Видимо сон приснился с соседкой!)
Так пролежал он на правом боку
сутки-ли, двое-ли в пьяном бреду.
Миг осознания жадно проник
сквозь алкогольный, похмельный родник.
Долго смотрел на пустое пространство,
глазом сканируя хаты убранство,
с лёгким движением силился встать.
Нет. Невозможно. Прижала кровать!
Дёрнулся влево, дёрнулся вправо —
вот и нашлась на кроватку управа!
Лёг на живот, измождённый и злой,
(Больно ударился он головой.)
Прочная сетка – советская сталь
быстро излечит тоску и печаль!
Рядом красавиц-столик с питьём,
видом своим приглашает: «Нальём?»
Бодренько встал, дошёл до стола
в стопку налить, да подводит рука!
Нет ни движения, пальцы немы,
мышцы зажаты, за-щем-ле-ны!!!
Вот и допился – разбил паралич!
Вас поздравляю, товарищ Кузьмич!
Страх пробирал до дрожащих костей.
Быстро в больницу! В больницу быстрей!
Мигом навёл привлекательный вид,
да и прогулка немного взбодрит!
…В старой больнице лежал индивид —
нервы зажаты, конечность болит,
словно простился он с правой рукой,
врач прописал полный покой.
Месяц лечения – нет улучшений,
вроде и нет никаких ухудшений!
Выписан вскоре такой индивид,
справка имеется – он инвалид!
Суть сей истории – явная ложь —
твёрдой рукой поднимает он нож,
чтобы отрезать к рюмашке сальца…
Он инвалид, не поймать подлеца!