Текст книги "В потоке поэзии. Книга 1"

Подарок от сердца

 
Подарили мне духи в дорогом флаконе,
из Италии везли, прям от Берлускони.
Мне сосед навеселе преподнёс внезапно:
– Твоей доброй, друг, душе, будет, брат, приятно!
Я подарку просто рад! Рад неимоверно!
И назвали меня «Брат!» – родственник наверно?
На одной из полок им приглядел я место,
буду хвастаться родным из какого теста!
– Посмотрите, я богат! Вот парфюм известный!
Превосходный аромат, стойкий и чудесный!
Но на следующий день, ближе так, к обеду,
постучались в мою дверь – я открыл соседу.
– Извини, конечно, брат, случай необычный,
но верни парфюм назад – стойкий, заграничный.
По ошибочке тебе я подарок брату
подарил навеселе, право, был поддатый.
Ты, браток, мне по душе, он – семейной крови,
извини, конечно же, стыдно мне до боли…
Я отдал без лишних слов, с внутренней досадой,
банку масляных духов, льющихся усладой!
 

Производственная травма

 
Придавил на днях я палец —
всю фалангу раздробил,
напугался, словно заяц!
Кровь бежит и нет уж сил.
Скорым ходом на автобус —
в пункт, где травмы лечат все.
Ехал, ехал, словно глобус
пересёк уже вдвойне.
Врач в халате смотрит строго:
– На рентген давай иди.
Ты к медведю, что-ль, в берлогу,
сунул палец той руки?
– Нет! – ответил, – Травма эта
– мне линолеум упал
целой массою брикета
прям на пальчик и попал!
Суть истории правдивой —
врач не дал больничный лист!
– Ты, по-моему, ленивый!
Знаешь, это всё – каприз!
Обратился вновь к хирургу
по другому месту я —
операцию на руку
перенёс, мои друзья!!!
Факт истории реальной
ощутил я на себе,
кто-то служит верой, правдой,
кто-то так, навеселе.
Безразличие, ребята,
поражает и гнетёт —
он же клятву Гиппократа
дал ответственно, а врёт?!
Да. Не будем углубляться
мы в гуманность и мораль,
но не нужно, люди, клясться,
если клятва лишь вуаль!
 

Пароль для мира

 
Построен мир для нашей плоти,
для лёгкой прихоти слепой.
Никто, наверное, не против
настроить мир под свой пароль?
Мечта мгновенно исполнялась,
что неприятно – стороной.
Мечта людей всего лишь слабость,
вот шарик сдвинуть бы земной!
Забили солнце бы фанерой,
в июльский день, когда жара,
зимой с морозною премьерой
сожгли фанерку бы дотла!
Настроен мир под наши плоти,
теперь у каждого пароль.
Зачем нужны болезни вздохи
и удалили мигом боль.
Теперь займёмся мы Вселенной,
иных найдём себе существ.
Но их пароль настолько верный —
они пройдут Землян окрест.
 

Предостережение самоубийцам

 
Стоишь над пропастью и дремлешь,
за мир держась одной рукой,
лишь иногда ты мысли внемлешь,
но демон шепчет за спиной,
слабеешь с каждою минутой,
теряешь жизни яркий свет,
грехи сжимают – чуешь смутно,
зияет пропасти привет…
Вперёд ли выберешь дорогу,
свободу чувствуя, летя?
Назад шагни, взывая к Богу,
спасёт родимое дитя!
Зовёт зловещая стихия:
– Шагни, полётом насладись!
Бесстрашен ты, но демон крылья
не даст. Не слушай. Берегись!
 

Санкции

 
– Санкции ввели России!
Всё! Погибнет русский ныне!
Нечего им будет есть,
поумерят свою спесь! —
знают власти США,
Трампа тонкая душа
засияет от восторга:
– Никакого с ними торга
впредь и дальше не вести!!!
– Друг наш, Дональд, ты прости,
твои санкции полезней —
экономики болезни
мы подлечим… С каждым днём
с новой силой мы начнём
развивать «сельхоза» сферы!
Нет чудесней атмосферы
для подъёма АПК!
 

Нелепый скандал

 
Сегодня поругались на беду,
я произнёс не то, что ожидала —
по улице морозной вновь бреду
но сердце режет огненное жало.
И злость и ужас повели меня,
холодной пустотой дурманя —
от ссоры шёл, от жаркого огня,
любви потушенное нами пламя
держалось тлея, чуть дымя,
на фитиле судьбы безликой.
Кто виноват? Конечно я! —
одна лишь мысль казалась дикой.
Хочу забросить всё на этом свете,
напиться вдоволь и залить тревогу,
а ссора заключалась в blend-a-mede,
что крышкой вдруг поранил её ногу.
Забыл я закрутить. И что?
Попала в ванну? Ничего, бывает!
Вдруг вспомнила то чёрное пальто.
Да, не купил! За что меня карает?
Сказал про деньги, что у нас их нет,
мы не настолько, милая, богаты.
Д-а-а, спорить с женщиной не грех,
они поспорить, кажется мне, рады.
На улице морозной стынут мысли
и злости бывшей, в прочем-то, и нет.
Не виноват – в широком скажем смысле!
На кухне. Да. Включила свет.
Прохладней стало, поднимусь домой
– Прости меня! – скажу, – послушай!
Ответом будет:
– Брось ты, дорогой,
садись за стол, горячего покушай!
 

Семейная сцена

 
Действующие лица
 
 
Муж
Жена
Сын
Тёща
 
 
Действие происходит в одной из типовых квартир
 
 
Явление 1
 
 
Зал. Муж гневно рассуждает, жестикулируя.
Жена бегает из зала на кухню с полотенцем.
 
 
Муж
Как надоела снова ругань,
Скандалы, плачи, вопли, крик.
Нельзя найти спокойный угол,
Разбил мне сердце нервный тик.
 
 
Жена
Разбил тебе? О, Боже, мой!
Да ты любого доведёшь.
Твоей являюсь я женой,
И знаю точно – это ложь.
 
 
Муж
Всегда одно и потому,
Зачем устраивать скандал?
Никак такого не пойму,
Всё до копеечки отдал.
 
 
Жена
Отдал? И сколько? Посчитай?
 
 
Муж
Семь тысяч восемьсот рублей!
 
 
Жена
Устроить можно пир и рай!
 
 
Муж
Но больше нет! Возьми, убей!!!
 
 
Жена
И как мы будем жить, родной?
На этот горе-капитал.
А может в омут с головой,
Чтобы никто про нас не знал?
А сыну в школу на коньки?
Кредит заплатит кто за нас?
 
 
Муж (ложится на диван)
Иди у маменьки спроси.
 
 
Жена
У мамы?
 
 
Муж
Да!
 
 
Жена
В десятый раз?
У мамы просим на бензин,
У мамы сыну на костюм,
У мамы банк иль магазин?
 
 
Муж
Подумал я. Пришло на ум.
 
 
Жена
На ум пришло? Да лучше ты,
Займись ремонтом старых труб.
Из крана льёт поток воды,
А он разлёгся, словно труп!
 
 
Муж (вскакивая с дивана)
Меня хоронишь? Вот жена!
Дождался, милая моя.
Ты злая, просто сатана,
И жить так больше нет, нельзя.
 
 
Жена
Нельзя? Долой! Иди к своей,
Кому ты покупал цветы.
 
 
Муж
С того момента сотни дней —
Прошло, но вспоминаешь ты.
 
 
Жена
Постой! Постой! Я виновата?
Он изменил мне за спиной,
Должна я мягкой быть, как вата,
Глухой, да впрочем и слепой?
 
 
Муж (в сторону)
Начало значит впереди,
Теперь погибели лишь жди.
 
 
Жена (с мокрыми глазами)
Как признавался он в любви,
И верным клялся быть до гроба.
Сегодня с грязью сапоги,
Отбил у самого порога.
Рабыня я! Стираю, мою,
Варю на стол десятки блюд.
но для него гроша не стою,
Неблагодарный ты… Верблюд!
 
 
Муж (гневно)
Верблюд? За что? Да как ты смеешь,
Кормильца дома так назвать?
 
 
Жена
Кормильца? Что? Да ты умеешь,
В носу лишь пальцем ковырять.
 
 
Муж
Ну, хорошо. Раз так, не буду,
Обедать, ужинать. Бойкот!
 
 
Жена
Но за собой помой посуду,
А то всё бросит и уйдёт.
 
 
Сын (возвращается из школы)
Привет, мамуля!
 
 
Жена (она же мать)
Здравствуй, сын!
Мой руки и садись за стол.
обедать будешь ты один.
 
 
Муж (из спальни)
Держите. Вот вам. Снова гол!
 
 
Сын
А папа?
 
 
Жена
Ну его. Поест.
 
 
Сын
Ругались?
 
 
Жена
Так. Да как всегда.
Ну, что? Пятёрочки-то есть?
 
 
Сын
Сегодня только лишь одна.
По географии доклад,
Про наше озеро Байкал.
Учитель, знаешь, просто рад,
Никто такого не писал.
 
 
Жена
Вот, молодец! Учись, сынок!
Стремись, поставив в жизни цель.
Коньки купить в какой нам срок?
 
 
Сын
Да, через несколько недель.
Рублей по двести на цветы —
В подарок классной. Юбилей!
 
 
Жена (в сторону мужа)
Подарок классной. Слышал ты?
 
 
Муж
Пятьсот рублей?
 
 
Жена
Ты что, глухой?
По двести надо.
 
 
Муж
Нет, постой!
Засада!
А раньше было всё бесплатным:
Кормили, словно на убой,
Сейчас всё деньги, деньги…
 
 
Жена (гневно мужу)
Ладно!
 
 
(обращается к сыну)
 
 
Возьми колбаску мой родной.
 
 
Явление 2
 
 
Муж в спальне у телевизора,
сын за компьютером.
Приходит тёща.
 
 
Тёща
Сериал смотрела новый,
Что за чудо, вот игра!
И актёр – мужик суровый,
Остальные – детвора.
Загляденье мелодрама,
У актрисы платье – шик!
Муж её. Ты знаешь?
 
 
Жена
Мама!!!
 
 
Тёща
Ух, здоровый же таджик.
 
 
Жена
Поругались. Денег мало,
Заплатили за кредит.
 
 
Тёща
Если б бегала орава,
Пятиклассник вон сидит.
Ребятишек раньше уйма,
В каждых семьях до пяти.
Вот была бы точно сумма,
Что за век не нагрести.
Получили вы зарплату —
Где? Потратили уже?
 
 
Жена
Оплатила я квартплату,
И на нашем этаже —
Долг вернула тёте Любе,
Занимала на пальто.
 
 
Тёща
Занимать-то каждый любит,
А своё иметь, не то?
 
 
Жена
Да с зарплатой вновь задержки,
Отдают, но по частям.
Получаются издержки,
Снова ругань, шум и гам.
 
 
Тёща
Пусть уволится с работы,
И на вахту: север, юг.
 
 
Жена
Вахтой? Он? Да что ты, что ты.
Ездил, помнится, в Устюг,
Но потом звонил чрез месяц —
Денег нужно на проезд.
Восемь тысяч или десять,
Вахта – это, знаешь, квест!
 
 
Тёща
Разбирайтесь лучше сами,
Быть виновной не хочу.
Как проблемы: к маме, к маме.
Огород вскопать – ищу!
Приходи. Подкину денег,
Ох, должны вы, право, мне!
 
 
Жена
Отдадим.
 
 
Тёща
Да как же. Верю.
Рак лишь свистнет на горе.
 
 
Явление 3
 
 
Тёща ушла, сын на улице,
муж в спальне читает смс и кричит жене
 
 
Муж (радостно)
Всё зачислили на карту!
До копейки. Молодцы.
Обещают к концу марта,
Мы подчистим все хвосты.
И заказ поступит новый,
На завод конкретно наш.
Да-а-а, директор-то бедовый,
Но мужик отличный. Даш?!
Слышишь новость-то какая?
 
 
Жена
Не глухая. Подожди.
Ты сказал я злюка злая?
 
 
Муж (обнимая)
Ну, прости меня, прости.
 
 
Жена (улыбаясь)
Ладно милый верблюжонок,
В банк зайдём и магазин.
У друзей позлее жёны,
Вон какие. Ты один —
Без моей заботы сгинешь.
 
 
Муж (заигрывает)
Ну, прости?
 
 
Жена (с улыбкой)
Иди, иди.
 
 
(оборачивается и видит во что он оделся)
 
 
Ты совсем что-ли не видишь,
Куртка старая. Сними…
 

Очередь

 
Очередь росла в длину и вширь
скомканной толпой из курток.
Самолюбованья вбили штырь —
место заклеймили. Пару суток
могут простоять, топча крыльцо,
чёрными подошвами проклятия —
всё ни этак, всё опять не то!
Нет в стране единого понятия
правильности меры и вещей,
сущности, концепции. Старания!
Двери распахнулись. Кто быстрей!
Очередь не знает сострадания!
 

Случай на Крещение

 
Однажды зимой на праздник Крещенья
спешил я с работы злосчастной домой.
Метель разыгралась. Мела без сомненья:
кружила, ворчала и била рукой.
Держался я стойко, упрямился силой,
в коленях болело (устал, хоть убей)
смотрю, по дороге, бумажечкой синей
навстречу мне гонит две тыщи рублей!
Глаза прослезились, утихли колени,
незримая сила толчок придала…
И вот засинели российские «пени»
в замёрзших руках – это Богу хвала!
 

Танец

И. А. Бунин

«На окне, серебряном от инея…»

 
На окне, серебряном от инея,
в быстром танце закружился тонкий луч,
смело прикасаясь к каждой линии
на мгновенье пропадал в движенье туч.
Иней завораживал недолго —
плавился от танца на стекле,
маленьким подобием осколка
скрылся в безымянном уголке…
 

Холодильник

 
– Хранитель еды, беспощадный и строгий,
кухонный житель, богатый купец,
прямо ведут, не петляя, дороги
к статной фигуре твоей, удалец!
Может накормишь, родной, спозаранку?
Может холодным туманом дыхнёшь?
В каплях, замёрзшую, старую банку
с свежим рассолом под утро нальёшь?
Ты охраняешь голодных и сытых,
ты защищаешь от смерти людей…
Ты холодильник с дверью закрытой —
добрый спаситель, коварный злодей!
 

Шизофреническое

 
Толстый шланг, набитый зерном, в конвульсиях.
Рецепторы зла любуются стёклами
взглядом холодным, глотая эмульсию,
с крупными вставками жизни, но блёклыми
стали углы современного мира.
Крепкое слово отныне «цикличность» —
замкнутость водопроводных систем.
– Ира!
Ты ненавистная эгоцентричность!
Рельсы строгостью металлической льнут
к высоте… Океан в песчинки одет.
Соя, горох, фасоль – бобовые! Нут?
Цвет сочный на экране типа OLED…
 

IPhone

 
В руке iPhone десятый (не последний!)
в глазах туман от страсти обладания —
американский бренд для вдохновений —
обгрызенное яблочко страдания.
А вдруг сломается? За восемьдесят тысяч?
Вдруг потеряется иль просто украдут?
Не получить налоговый вам вычет
и не вернуть стивджобсовский сосуд.
iPhone десятый – стоит ли стремится?
Отдать последнее за вычурный предмет?
И снова крутятся безумной вереницей,
и вновь дают таинственный обет.
 

Стремление в никуда

 
А мы стремимся, не жалея силы,
всё боремся за что-то, вопреки,
наступим вновь на грабли или вилы
и проклинаем, право, дураки
а мудрость там, где проще и светлее,
где отчий дом, где звон колоколов,
И кто-то будет прав, а кто правее
мы не узнаем тупостью голов!
 

Автозак

 
Дорога покрышками сглажена в зеркало,
колёса несут многотонную вещь
с людьми у которых судьба исковеркана,
с людьми для которых работа – стеречь.
Везёт автозак в долину лишения
свободы от мира, в закрытый мирок,
везёт автозак, собирая прощение,
прощая всех пылью российских дорог…
 

Алчность поэта

 
Поэты пишут ради строк,
(играя часто просто в рифмы)
про всё на свете. Он игрок!
Из под пера выходят мифы!
Реальность он украсил словом
и музу вызвал погостить,
и под пером весь мир изломан,
и черновик исполосован,
и просит нас его простить…
 

Аналогов нет

 
Аналогов нет российским дорогам,
плата бюджетникам, как перед Богом
честные души казённых палат.
Аналогов нет! Кто виноват?
Светлой культуры история мощная,
твёрдость незыблемых классиков прочная,
кинематограф множество лет…
(впрочем, снимает, впрочем, и нет)
Наше село расцветает бурьяном,
кто же поможет бедным крестьянам?
«Год урожайный!» – подводят итоги.
(площадь большая, вы, демагоги!)
Деньги – селу, оно претендент!
(как оказалось аналогов нет)
Аналогов нет в машиностроении!
(мы же не хуже! Они просто гении?)
Аналогов нет, ничему, всё o’key,
(неплохо играем даже в хоккей)
 

Параллель времён

 
Купец пересел на крутой внедорожник,
барин в коттедже барыню жмёт,
только холоп своей жизни заложник
«Водочку льёт – водочку пьёт!»
Тройка лихая сегодня не в моде
(мало лошадок и время не то.)
Ваше высокое, тьфу, благородье —
так и осталось главнее всего.
Сотнями лет чин закалялся,
ранги росли, как трава-лебеда,
только холоп на заводе старался,
водочку пил и смывалась беда…
 

Арктическая пустыня

 
Археологи бурили в трёхметровом слое льда
глубочайшую из скважин – будет чистая вода.
Континентом вечно мёрзлым занимаются ни все:
кто-то холода боится, кто-то нынче в стороне!
По арктической пустыне злые носятся ветра,
но работа есть работа – археологи – братва!
Крепко сложены ребята и одёжка греет торс,
невозможно отморозить да и высморкать им нос.
Леденящее созданье – сверху, снизу снова снег,
угнетающий сознанье: «Ты, зачем здесь, человек?»
Лишних слов не скажешь, право, и работа не кипит,
режет холод суть кинжалом, а работа лишь парит.
 

Храм архангела Михаила

 
Архангела Храм Михаила
фундаментом прочным стоит —
святая небесная сила,
Рубцовска священный гранит!
Он накрепко врос в нашу землю,
касаясь блестящим крестом
сердец, что небесному внемлют,
людей, осеняя, перстом.
 

Бежать по дороге

 
Бежать по дороге к ветру лицом,
пред небом святым упасть на колени,
услышать далёкий в селе перезвон,
уснуть в мягком лоне душистых растений.
Приятная нега, томящая грудь,
в сознание льётся прохладным потоком,
душе невозможно, увы, отдохнуть,
но справиться можно с щемящим пороком.
Забита душа до предела страданием,
покрыта душа ради жизни парчой,
один перезвон прозвучит упованием,
травы степные станут свечой.
– Очисти мя грешного, степь, умоляю!
Сотки ради жизни моей полотно
своими цветами, что с краешка рая
душистым незлобием смотрят в окно.
 

Без совести

 
Надрывалась душа криком в пропасть —
пропадать не хотела душа,
повреждённая временем совесть
ведь когда-то была так чиста.
В чём же дело? Таинственном роке?
Что бросает людей за корму
в море жизни, где правят пороки —
Богу Господу знать одному!
Совесть скорчилась, словно больная,
воспалилась душа ей в ответ,
Разрывалась, в пропасть слетая,
та, которой в помине и нет!
 

Безнадёжность упавшего снега

 
Снег упал безнадёжностью белой
на безвыходность серых дорог,
разбежавшихся вправо и влево
и пришедших на чей-то порог,
где семейное счастье согрето
огоньком побелённой печи,
в милый дом, где румяное лето
с тёплым чаем жуёт калачи.
Безнадёжность упавшего снега
улеглась на любимый порог,
он устал от гнетущего бега
и под утро, с надеждой, промок…
 

Безразличие

 
Меня пугает безразличие людей,
ни зло и ни добро, оно нейтрально.
Заложником становишься её идей
и понимаешь: «Всё это нормально!»
Везде найдётся золотая середина,
и минус, плюс, и, безусловно, ноль,
но безразличия гнилая сердцевина
душе несчастной причиняет боль.
Да, не сейчас и не одним моментом,
с теченьем времени наступит тот предел!
Цель безразличия довольно незаметна —
от человечности оставить лишь пробел.
 

Белое несчастье

 
Зеленью свежей одеты берёзы,
тучи плывут, словно слитки свинца.
Выпадет снег и весенние грёзы
вновь заморозит источником сна.
Вдруг замолчала в кустах горихвостка,
песни тревожной сбился мотив.
Снежные хлопья, увесисто хлёстко,
жадно посыпали, сад поглотив.
Белым несчастьем напудрены крыши,
травы лужаек пригнулись в ответ.
Холодом зимним нечаянно дышит,
тот одуванчик, что вышел на свет.
Снег не задержится, душу печаля,
тает на солнце, водой увлажнив,
зелень ростков, долгожданного мая.
Чудной природы весенний порыв!
 

Белый профиль

 
Белый профиль старого сада
зелень точками скинула вниз,
от зимы оставалась награда —
переломанный снегом карниз.
Снег ушёл через поры, что в почве,
всё расстроила чудо-весна,
заменила, бесстыдница, почки
на горящую зелень листа.
Старый сад, где рябина и вишня,
где беседка под дубом стоит
обнимала весна, но излишне,
снег заплакал с небес, паразит!
Он проститься забыл и спустился —
забелил на прощание сад
и растаял, но с садом простился,
понимая, что он виноват…
 

Берёзовый ВПК

 
Затянулись берёзы дымком
из сигары-трубы на заводе,
приподняли листву и на взводе
черноту удалили плевком —
размягчённую сажу дождями,
сернокислыми плюнув солями,
облегчённо клонились кивком.
Потемневшая корочка веток
кочегарным пропитана ядом,
черноствольным красуясь нарядом,
раскидала берёзонька деток.
Не взойдут молодые берёзки —
погибают в растворе извёстки
на заводе по сбору танкеток…
 

Беседа

 
– Нет. Неправда. Все мы люди!
Изменился только нрав.
Прав не тот, кто право судит,
кто не судит, тот и прав.
Доверять мы разучились,
словно волки скалим пасть,
жить решили в новом стиле —
деньги – главное и власть!
Власть – защита слабых духом,
не естественная роль.
Наркотическая штука —
над людьми иметь контроль.
Чем масштабы грандиозней,
тем стремительнее взлёт,
Аморально-грязно-грозный,
правда, временный полёт.
Власть съедает человека,
деньги душат гуманизм,
как сжигает ипотека
молодого оптимизм.
Нет. Неправда. Все мы люди!
Просто новый нынче сорт.
Жизнь – пирожное на блюде,
но они желают торт!
 

Бессловесная молитва

 
Молитва свяжет воедино
небесный Храм и часть души,
где вечна власть первопричины,
где свет божественной руки.
Молитва вновь подскажет слово,
сама живёт и без словес,
хвалу поём всегда мы Богу
и жаждем помощи небес!
 

Битва славян

 
Русью славянской, держащей набеги монголо-татар,
степь с ковылём и полынью пахнула в полуденный жар.
Тихо спустилось мгновенье в пространство стрелой,
русские флангами шли на предутренний, яростный бой.
Горькой насмешкой звучало трещание хитрых сорок,
ворон кружил в поднебесье – смертельный пророк.
Копья на древке тяжёлом блистали кровавым огнём,
травы измяты спокойным до битвы красавцем конём.
Взгляды врагов сходились под натиском страха и зла,
князя Владимира Русь православная верой чиста.
Гордо враги поносили дружину великих князей,
души язычников гиблых под солнцем славянских полей —
грязью смердили зловонной, как старый шаман,
бил вдалеке от ватаги своей в небольшой барабан…
Битва!
 

Бой строк

 
Прикинулись строки немыми пажами
готовыми вырвать бумаги нутро.
За титул тщеславный заколют ножами,
за рифму посадят на ручки перо.
Строка за строкой прижимают в тетради
границы линеек, стремясь в параллель,
исписан листок, как бетон на ограде —
не кинулись драться! Устали! В постель.
 

Борцы с новым

 
Ленивый ум не повреждён тревогой
и не пропитан дальнею дорогой,
на небе он не видит блеск звезды,
сжигает книги, мучает холсты
ножом сомненья. Новое опасно!
Несёт угрозу, непременно зло.
Ленивый ум всё делает напрасно,
хотя считает, что творит добро.
 

Ветер с морей

 
В заснеженных далях российских полей,
отвергнутых, ныне пустынных,
бродил, завывая, ветер с морей —
не видел степей он полынных!
Море бушует, взрывается шквал,
пена взлетает, грохочет прибой —
ветер метался по лезвию скал,
целыми днями искал он покой!
– Нет, не найти покоя мне здесь,
в тихое место скорей полечу,
море ликует – водная спесь!
Нет! Не хочу, не хочу, не хочу…
В заснеженных далях российских полей,
отвергнутых, ныне пустынных,
бродил, завывая, ветер с морей —
не видел степей он полынных!
 

Далёкое будущее

 
Ржавчина покрыла остриё меча,
выкопан последний ценный изумруд,
и никто не рубит с правого плеча,
и никто не просит золота за труд
с войнами простился навсегда герой,
на больничных койках пыли сантиметр,
сотню лет назад вылечен больной,
жизнь всё победила, смерти больше нет!
 

Бюрократия

 
Ранним утром в душном помещении
воздух пропитался потом бедноты.
Сильная усталость – радость в предвкушении —
скоро, скоро сброшу оковы нищеты!
Справочки в пакете принёс я для субсидий,
взял огромное количество бумаг!
Многих ксерокопий серая погибель —
клоном документов реет на столах.
Льнёт народ к окну без лишних предисловий,
папками обложен худой специалист.
Ставить здесь не нужно никаких условий,
он же не подпишет обходной вам лист.
Очередь дошла до моей персоны —
чувствую тревогу, внутренний накал,
словно на вокзале на пустом перроне
вдруг услышал громкий поезда сигнал.
Стопкой подаю бумаги аккуратно,
принимающий нахмурил ровный лоб —
протянул мне справочки обратно,
белой тяжестью, измученных листов.